В 1903 году произошли события, известные как "златоустовская бойня". Были арестованы несколько рабочих прокатного цеха, горожане требовали, чтобы их отпустили.

На Соборной площади собрался народ, из Уфы прилетел губернатор, выставил цепочкой солдат и приказал стрелять.
Александру Фролову было в этот момент 18 лет, он с друзьями сидел на дереве, чтобы все увидеть. А девочке Пелагее было 10 лет, она училась в 3-х классном училище. По семейной легенде, еще до стрельбы девочкам сказали лечь на пол, чтобы не попала шальная пуля, а Пелагея выбежала и предупредила Александра, стащила его с дерева. Затем их пути разошлись на несколько лет.
Александр отучился на шофера и был отправлен на Кавказ. Там в Тифлисе возил князя Топадзе. В 1916 году влюбился в дочку казацкого атамана и кабардинки. Она его тоже полюбила.  А потом пришли красные и убили девушку. Старик-атаман подарил ему старинную шашку и кремневый пистолет и отправил домой, в Златоуст.
В 20-е годы встретились снова Александр и Пелагея. Поженились. 
А однажды в огороде под старой черемухой внук этого Александра, отец (священник) Виктор Фролов нашел завернутые в тряпки старую казацкую шашку и кремневый пистолет.
До сих пор в семейном архиве хранится кожаный шоферский шлем, стеклянные шоферские очки Александра Фролова, который был первым шофером Златоуста, и которому выдали справку, что может быть "шоффером". Именно так. с двумя "фф". 

http://www.chel.aif.ru/society/persona/gromko_i_ya...zovyvat_zrelishchnye_fleshmoby

 

Захожу в «Кастораму». Купила 2 галогеновых лампочки, помещаются в ладошке. Время 9 утра. Работает одна касса, в ней очередь 10 человек. Груженые телегами. Я подхожу к девушкам-администраторам неподалеку и спрашиваю, почему другие кассы (их около десяти) не работают. Меня «обнадеживают»: «В 10 откроется еще одна!» Тогда я иду (мне же все равно в очереди делать нечего) обратно к девочкам-администраторам и говорю: «Подайте книгу жалоб и предложений!» И пока я пишу жалобу, они прямо в своем закутке организуют вторую кассу, и когда я оглядываюсь, очереди уже и след простыл. Спрашивается, чего писала, дурра. Проблема-то исчерпана.
Вы не думайте, что мне больше всех надо. Я не скандалю-не митингую. Мне просто не хватает справедливости. Я делаю все очень тихо, спокойно, но лицо, наверное, у меня напряженное. Иначе зачем бы они организовали вторую кассу?
В «Пятерочке» стою на кассе, глазею. Опять поезд из людей, вагоны-продуктовые тележки. А позади меня кнопочка и там написано: «Если в очереди больше 5 человек, позвоните в звоночек и к вам выйдут». И ФИО грозного администратора. Я звоню. Прибегает в фартуке администратор с ключом от кассы и озирается: «Девочки, у кого зависло? Кому перекалькуляцию делать?» Я говорю:
- У меня зависло. Откройте вторую кассу.
Она недовольно так открывает. Люди как ломанутся из очереди, меня прямо раздавили.
Или вот ещё пример. Захожу в сауну (абонемент: бассейн 15 минут сауны в подарок), а мне с порога:
- Девушка, поддайте парку!
И я поддаю. То парку, то жару. Я – лучшая версия людей. Что бы мир без меня делал?

Его зовут Вилли, моего фитнес-тренера. С Вилли я, сорокалетняя тетка, вдруг поняла, что есть мышцы живота, косые и вообще есть тело, которое болит.
А началось все с абонемента за 1 тыс. рублей. 8 занятий: фитнесс плюс бассейн. Сауна в подарок. Ну, думаю, в остановке от работы, забесплатно уничтожу целлюлит. Думала по-тихому плавать бассейне среди пенсионерок-котиков в шапочках-розочках. Но на ресепшн мне сказали, что в абонементе подвох: просто в бассейн не пустят, что абонемент предполагает пропуск в бассейн только через фитнесс-зал. Им, видите ли, надо его рекламировать, популяризировать.
Так в моей жизни появился Вилли и сбившееся дыхание. И потные майки. И девочки другой весовой категории. Нас там два вида: или старушки, как я. Или молодушки, но толстые.
Я у Вилли как заноза. Я не понимаю, почему мы должны всю тренировку бежать под музыку. Когда я показываю Вилли своё высшее образование и начитанность (надо бы кубики на животе), страшно его раздражаю:
- Останавливаться нельзя – в сотый раз объясняет он. - Остановятся процессы метаболизма и сжигания жира.
А у меня-то сжигать нечего!
Из большого списка фитнесс-нагрузок меня угораздило выбрать ОФП (кросс-фит). Я была уверена, что это урок физкультуры, общая физическая подготовка, а не жиросжигательная фабрика.
Оказалось, это бег по кругу и динамические нагрузки. Мы прыгаем с блинами от штанги, прыгаем на кубик, приседаем с гирей. Убыстряемся на поворотах. Висы, жимы – у меня такой огромный спортивный словарь.
Во время бега размахиваемся и бьем руками по висящей груше. Девки впереди дубасят так, что груша убивает меня.
Самые продвинутые девочки просят Вилли, чтобы подавил. И он прогибает им спину. В это время можно похалтурить и ничего не делать. И это счастье. Просто не бежать, лежать на пенке с мокрым лбом.
- А можно не 25 раз, а 15? – спрашиваем мы.
- У меня внучка здорово шпагат делает, - замечает другая.
- А вы были у Василия на вечерней тренировке? Вот у него темп так темп! – шепчет мне соседка слева.
А в конце занятия мы все друг другу хлопаем.
- Вам надо было начать с аэробики и тренажерного зала, пилатеса, а уж потом – ко мне! – говорит мне Вилли в конце занятия.
И вот я думаю, продолжать или нет. И имя-то такое … несерьезное. Кто не снял ботинки? Кто еще не спит? Крошка Вилли Винки.

Когда уполномоченные пришли в дом Коротковых, мать заголосила, а отец стоял, крошил во рту зубы. Кинулся было Мишка на главного с наганом, когда тот снял шашку дедову, именную, подаренную царем Александром за победу в русско-японской войне.
- Жнейка, лобогрейка, - перечисляла краснокосыночница Нюрка. – Юбки исподние – 2 штуки, рейтузы…
- Не дом, сундук! – говорили про пятистеник Коротковых. Потому что всё там было в нужное место прилажено и добротно сделано. Крепко, на века. Высушено, нафталином присыпано. Бережливые были. Хозяева, ударение на последний слог.
Дом реквизировали, объявив всю семью Коротковых кулаками. Отец помер на следующий день – не выдержал. Мишка – семилетний пацаненок – стал главным. Брат и мать – при нём.
Они вырыли себе яму за деревней, рядом с могилками (руку протяни – и вон там батя лежит) и жили в землянушке в три погибели. «В норе жили», - будут вспоминать потом сельчане.
Руку как козырёк приставить ко лбу, чтоб солнце в глаза не било, смотришь на село и видишь родчую усадьбу. Теперь уже не ихнюю. Так перемоглись лето и осень.
Старший брат отца, когда пришла продразверстка, заколол вилами уполномоченного и на 20 лет был сослан в Сибирь.
- Миха, приезжай к нам, - писал дядька. - Тут есть орехи и рыбы много. Тут проживем.
Но ехать в зиму было не на что. На зиму их пустили жить в телятнике. Отгородили одну из клеток. Грели руки под струей коровьей мочи. Зимы были лютые, из ноздрей коров валил пар, скотина не могла надышать на большой коровник.
Издалека посмотришь – телячий вроде лобешник – присмотришься, ба – да это ж Мишка в отцовом тулупе. Волосы серые, немытые, смотрит из под бровей – кого угодно забодает. «Ты - Михаил архангел – главный ангел, воин» - вспоминал Мишка слова бабки Акулины. Да, он теперь воин. Вместо папки. Вспоминал, как играл на огромной, на 12 хлебов печи, в погремушки, сделанные из гусиных шеек. И ему становилось тепло в холодном коровнике.

Руки у Мишки из того места росли. Отец, спаси господи, научил. Зарабатывал Мишка тем, что из пятаков девкам колечки делал. Мать болела.
- Уж и жадные! – говорили про Коротковых, видя, как жадно они работают. Летом втроем обрабатывали целое поле навроде сегодняшних китайцев. И сторожил Мишка капусту так, что перестали воровать. Знали, не спит, чертов пацаненок. И выстрелит из ружья солью – мало не покажется.
- Пиздюк малосольный! – клеймили парня.
Голь перекатная мстила мелко. Вон Тоне, дочери кулака, поломойке в конторе, заплевывали зеркало в колидоре. Мол, была богатейкой, 16 быков держали, так вот тебе, отмывай харкотину. Или блевотину на крыльце. Где теперь мы и где они?
И Мишка, сидя с ружжом и видя небо, будто бы посыпанное мелкой солюшкой – звездами, кумекал: новая власть любит делить всё на всех, уплотнять и отбирать.
Но если будешь работать на советскую власть – будет тебе харч и крыша над головой. И Мишка утроился в совхоз «Комбайн» и почти стал лучшим механизатором. Но тут случилась война.

Мишка был мал для фронта – только это его и сберегло.
В колхозе во время войны организовали женскую тракторную бригаду. 11 девок. Всё для фронта – всё для победы. Зимой у девок руки примерзали к мотору, отдирали с мясом, прогревая…Но не жаловались. Деревенские - они привыкшие.
В это же время в деревню пригнали врага народа – интернированного немца Якова Глааса.
Мишка видел, мужик хороший, девок жалеет. Как заснёт какая дуреха на сеялке – ту сменяет. А то была не его смена – Людка Попова под трактор свалилась – сейчас хромоножка на всю жизнь. Через речку идти – Яков первый дорогу по камешкам нащупывает. Ищет камень посуше, чтобы девок не простудить.
Работает в поте лица, но врагом народа быть не перестаёт.
Разговорились как-то. И узнал Мишка историю Якова. Как дали русским немцам сутки на сборы, как в панике и давке потерял он семью – жену и двух сыновей. И как отправили его на Урал уже со статьей «враг народа».
Потом в маленькую, на 50 дворов деревню, пришла победа. Но радости не принесла. Яков Глаас ездил в район, чтобы разузнать про свою семью. Его гнали взашей – тут со своими разобраться не можем.
- Девочки-девчоночки, не будьте гордоватые, любите раненых солдат, они не виноватые…
- пели девки, встречая первых самоваров с войны.
И Яков и дядя Миша начали ударно строить новое время. Корова за трудодни и поездка на ВДНХ. Лучший механизатор. Люди стали строить туалеты (а то всё за баню ходили) и в деревне появилось электричество с 8 до 12 ночи. Без десяти минут 12 Михаил Коротков подмигнет три раза, это сигнал – через десять минут выключат свет. Приходили в клуб, надев пиджаки, смеялись в усы, слушая девчоночьи частушки. Пели про председателеву жену:
- Я на печке сижу,
нитки сматываю.
Каждый день трудодень зарабатываю.

И еще перченую:
- Бригадиру посулила,
Председателю дала.
Три я года не работала
Стахановкой была.

Война не помирила людей, не сделала добрее. Теперь во враги народа записали и Анну, что из женской тракторной бригады, которая пожалела Якова:
- Ишь, мужика свого с войны не дождалась, а шашни крутит с немцем.
Дядя Миша все удивлялся: пути господни неисповедимы. Говорила ему это бабка Акулина, а он, мальчонка, не понимал и думал, что это молитва, заговор от непонятности жизни.
После войны Валентина Леонтьева вела передачу на радио, и там прозвучало объявление от жены-немки Якова Глааса. Мол, мы тебя ищем, сами мы живем в Казахстане, приезжай. А Аня с Яковом уже тогда девочку родили. Аня сказала: поезжай! Отпустила. И тут бабы опять стали злословить: куда мужика отпускает, дура. А он приехал, увидел выросших без него сыновей, жену, поплакал, повинился, и вернулся к своей Анечке. Вот как бывает. Там не срослось, а тут уже не оторвать. Приросло с кровью, с лишениями.
- Все кака-та ненависть, все кака-та злость, - прервала все пересуды бабка Устинья. И бабы заткнулись. – Дайте людям пожить!

Дяде Мише некогда было любови крутить. Жена должна быть до работы жадная. Ухватистая и оборотистая. А Мишка уже не Мишка вроде – а Михаил Лександрович. Комбайн у него – загляденье. Вычищен, будто на выставку (не то что у Неклюдова, весь в мазуте, горел недавно), в кабине ситцевые занавески висят, форсисто так, но навроде от солнца. Слепит оно, проклятущее, стахановские рекорды мешает устанавливать.
Это пошел уже махровый кудрявый социализм. Церковь стала зерноскладом, потом – Клубом. Время менялось. Не менялись только налоги, придуманные Сталиным. 365 яиц, 365 литров молока. Пятилетки, съезды партии. Первая жена, вторая. Дядя Миша не ждал ничего хорошего ни от власти, ни от жен. Вон с Нюсей гусей не поделили. Она погрузила всё своё приданое – и в Александровку к родителям дунула. И от государства дядя Миша не ждал ничего хорошего, завёл от государства несколько сберкнижек. Боялся, что отберут то, что на виду.
А на виду у него была самая знатная клубника, пасека с 12 ульями. И бережливость – главная молитва.
И никак не мог дотумкать дядя Миша, как, сдавая по столько муки, деревенские стояли в очередях за хлебом.
У дяди Миши были большие руки. Когда он пил у нас чай – не знал, куда их деть. Сахар вприкуску – нельзя, две ложки и размешать. И варенье тоже в чай, а не в прикуску. А то баловство – вприкуску. Беречь. Копить. Не разбазаривать – вот был его Отче наш.
Когда мы с отцом приходили к дяде Мише, он чинил наш будильник. Этакий Захар - платоновский мужик. На нем были очки, перемотанные изолентой. Он уходил в другую комнату за какой-то отверткой – и пока шел – везде выключал свет. Он сушил «Яву» И «Беломорканал» на загнетке у печи и никогда ни у кого не стрелял папирос.
«Он чинит время» – подумала я. Но починить свою жизнь было нельзя. У государства механизм такой же точный, как будильник. Вон Тоня Курочкина за две горстки ржи 10 лет отмотала. От звонка до звонка. И сказала-то всего:
- Когда мы эту дырочку-то заполним? (о налогах сталинских)
А Николай Терентьич, когда в 45 году его призвали в армию, в Варне с девками в кино пошел, да опоздал на поезд – и отсидел свой червонец. Ни за грош – целая жизнь.
Яков Глас с Анной-Нюсей родили вторую девочку. Отстроили дом на загляденье. У них, у немцев – всё аккуратное, будто с картинки. Порядок в хозяйстве и скотина, кажется, с мылом вымыта.
Когда дядя Миша помер, его дочь Надька выставила дом на продажу и заломила такую цену, что деревенские присвистнули. Никто не купил. А дом без заботы и дядьмишиной руки ветшал и в конце концов обвалился. Так никому и не достался.

Я чешусь. Этот зуд я ощущаю где-то ниже солнечного сплетения, чуть выше желудка. Я, конечно, аллергик, но этот зуд ментальный. Называется - не стой на месте - сдохнешь без движухи.
Вот, например, я затеяла поменять обои в комнате сына. А чешется уже другое: перенеси стиральную машину с кухни в ванную, как у всех приличных людей. Продай свою машину – купи новую. И держи в уме строительство дома 10 на 10, полумансарда, шале, 15 соток, на участке свиреи. И когда сорвалась покупка газобетона на дом 10 на 10 (см. третий пункт), зарядили дожди, Сбербанку перестали давать кредиты, началась война и моя мечта на неудобьях жизни стала валиться в кювет, я зачесалась до коросты.
Я боюсь опоздать. Боюсь не успеть пожить в своем доме 10 на 10, где поют петухи и брешут собаки. Боюсь, что успею до этой мечты заболеть раком. Боюсь войны, дефолта, болота, бездействия и того, что мне там, в этом болоте, понравится. Вот понравится лежать мордой в диван и смотреть «Гордость и предубеждение». Я, конечно, его смотрю, но меня съедает чувство вины за простой.
Я не могу отложить и отсрочить, положить в стол, дать выстояться. Я не могу провалить дед-лайн собственной жизни… Я начинаю паниковать. Я вижу тревогу в глазах строителей, и думаю, что это последний газобетон. Надо брать! Меня просто убивает любая проволочка. Да, я получаю оргазм, вычеркивая из ежедневника список проделанных за день дел. А у кого-то бывает по-другому?
Еще вчера я считала кубометры газобетона, а сегодня уже перевожу в кубометры бруса:
- Как, - спрашивают меня коллеги, - ты ж из кирпича хотела дом строить?
Хотя. Дело не в скорости освоения жизни, а в менталитете. Это зов крови, деревенское прошлое. Меня скроили дояркой-прорабом, а не, черт побери, редактором. И городской редактор Н.В. Землянская не совпадает с бабой Ниной из деревни, которая вот-вот как от подойника оторвалась. С бабой Ниной, которая ложилась спать лишь когда просепарирует молоко. Которая доила Жданку почти ночью, а как иначе, мухи жалят – корова лягается, выбивая удой из под ног. Баба заслонила редактора. Это не прокисает и не выветривается, даже если живешь ты в городе большую часть жизни. Оттого и дом 10 на 10, и свиреи, и остальные 350 пунктов еженедельника…

У меня была стройка, на ней работали полуголые мужчины. Смотреть на них было прекрасно!
Только сейчас, в сорок, я поняла ролевые игры секс-шопов – слесарь в комбинезоне на голое тело. Когда это началось? Когда Серега устанавливал мне в квартире унитаз: кто-то криворукий до него поставил не на те шпильки, и Серега даже не бранился, а тихо и красиво переделывал работу.
А теперь у меня дом 10 на 10. И много таких серёг!
Я помню каждого. Вот Первая буровая - Андрей и Петр. С Андреем и Петром в мой дом пришла вода, фонтан высотой с два этажа и с дебетом скважины 3 м3 в час.
Андрей и Петр, перемазанные подавленными на лице комарами и глиной из недр моего участка, из подручных средств прямо на коленке из куска трубы сделали заплатку-заглушку на трубу. «Это чтобы никто дохлую кошку не бросил» – они обо мне заботятся. Из отсека их страшнобольшой машины вывалился и сварщицкий аппарат и маска сварщика. И за 10 минут решили девушкину проблему.
Смотреть на молчаливых мужчин, увлеченных работой – это не просто эстетическое удовольствие, это оргазм. Может, вам нравится, как субтильные большелобые дяденьки с тонкими интеллигентскими пальчиками (тяжелее авторучки ничего не держали) изобретают за столом атомную бомбу? Мне – нет. Мне нравится, как кладут пеноблок, разгружают воровайки, ловят тросы, варят трубы, бурят землю, мне нравится вся эта вира-майна. Шершавые обветренные лица, мозолистые сильные руки, блеск пота, вздувшиеся косы вен. Тихая согласованность строительного оркестра с легким матерком. Всё прощаю.
Смотрю на них завороженно и забываю, что кусают комары.
Ну почему мой муж – не прораб?
Все хорошо, пока они молчат. Пока не позвонит Максим и не скажет: «Вы нас завтра цЕменом обеспечьте! Пеноблок ЛОЖИТЬ будем».

У одной моей подруги появились экстрасенсорные способности. Ну как появились? Шла она и вспоминала, как я однажды на скаку коня остановила. Был такой эпизод, говорю без ложной скромности. мы гуляли с детьми по парку, дошли до конно-спортивной школы и конь … побежал за кобылкой. Я загнала его в стойло – я ж деревенская баба. «Вот Нинка-молодец! И коня на скаку может. Только в горящую избу еще не входила.» - подумала Ленка. И накаркала!

Она только подумала, а у меня дым из розеток. На лестничной площадке черно. Я – спринтер в забеге на 10 этажей. С пятилитровкой воды. Ищу очаг возгорания. А из мусоропровода курится дымок. И вот когда я его открываю, я слышу «Уууууууууууууууу» и потрескивание такой силы (10 этаж, 30 метров тяги!), как будто горит уже весь мир. А не чёртов мусоропровод – дорога в ад. Открываю совочек – а оттуда формальдегиды-изотопы-угарный газ - букет вони, вода-сволочь не льется, надо совочек вырывать с корнем…

Знаете, я эвакуировала три этажа, включая сына и маму. Вызвала пожарных. Нас спасли. Пожару, так сказать, негде было развернуться. Я кашляла как чахоточная, и тошнило меня. Сын снял все на телефон, но огорчился размерами бедствия. Маме было что рассказать в деревне о городских приключениях.

Я к чему живописую пожар. К тому, что мало убить соседа с 8 этажа, который курит на лестничной площадке. Дымодува хренова съела жена и он портит воздух всему дому, тихарясь у грязного мусоропровода. Кидая туда незатушенные до конца окурки. А если бы дворник не убрал утром кучу хлама ниже трубы? А если бы пожарка ехала подольше? А если бы мои легкие были чуть послабже? Я – за антитабачный закон, если что… Хотя сама была курильщицей со стажем.

Сын спрашивает, а сколько я должен прочитать в сантиметрах, чтобы ты привезла компьютер?
Объясняю: Гоша не любит и не хочет читать, рубится в компьютерные игры, а мамочка комп изъяла и так наказала плохого мальчика какой-то чудовищной сборки. Ведь мы-то в их время читали запоем! Ну что за поколение растет, а?

Решили - 6 см Крапивина (мерили по толстоте двух книг) и комп возвращается на свое место.
Гоша втянулся, стал читать про ковер-самолет и про то, как это круто уйти из дома.
И тут же встал вопрос:
- А как я могу зарабатывать в 12 лет?
- На чтении книг, - решила мамочка. - 300 рублей за книгу!
Гоша быстро перемножил и согласился в сжатые сроки заработать на… новый комп.
Но… прошла неделя карантина, 7 см Крапивина прочитаны и комп вновь у сына. Книги забыты, это слишком трудоемкий заработок для Гоши. Есть же более легкие способы…

В среду звонок от классной, вызывают к завучу. Господи, думаю, что опять? Ну что теперь?

А до этих событий были следующие. Организованная преступная группировка из 6 «4» класса МДОУ №26 – попала под бдительное око завучей и завхоза Маргариты Петровны еще год назад. Тогда они испортили реноме целой гимназии, сломав унитазы в Органном зале г.Челябинска, который хотят в этом году передать церкви.
Теперь целой гимназии вход туда закрыт.
Потом мы попали в школьный приказ об отчислении, потому что ОПГ купила в магазине неподалеку ножовку по металлу и распилила пластиковые трубы, что ведут к унитазам в школе и удачно затопила первый этаж!
После экскурсии в краеведческий музей мальчишки, восхитившись коллекцией оружия, стали делать самопалы из ножек сломанных стульев. Классный руководитель Виктория Сергеевна на родительском собрании вывалила на стол весь арсенал, заметив, что изымала жестоким способом, пацаны прятали самопал, винтовку, нунчаки и др. металлолом в складках одежды и ботинках. У одного уже 43 размер обуви. До освоения пороха и селитры им чуть-чуть не хватило химии.

А теперь вот что.
Гоша вместе с Андреем попросили у т.Тани-гардеробщицы шарфы и шапки, за которыми никто не обращается. Та с удовольствием передала им то, что давно ее тяготит и только место в раздевалке занимает.
Мальчишки пошли на пятачок, выложили товар на ящики, содрали с ближайшего столба афишу, перевернули на чистую сторону, написали «Всё по 50 рублей!» и стали торговать.
Одну шапку у них купили!
- А что, нормальный бизнес, - артикулирует мой сын завучу. – Одну шапку же купили!
Надо сказать, что до шапок они с Андреем собирались разводить крыс. Купили крысу, пару дней она прожила у меня в квартире, а я даже ни сном-ни духом, потом у друга, пока мама не погнала, потом – в почтовом ящике на 1 этаже, пока животное не забрала домой сердобольная одноклассница.
- Вы почкованием хотели крыс разводить? – спрашиваю, а у сына тройка по биологии.
И вот я думаю: или мой мальчик будет миллионером, или в 14 я буду сушить сухари…

Я вспоминаю, как мы, эвакуировавшись из трясущегося дома на улицу, кто в пижамах, а кто в бигуди, буднично обсуждали взрывы, что же это за дура пролетела над городом (тогда еще никто не знал про метеорит – прим.авт.) - Да это Сушка упала (бомбардировщики в нашем городе так же будничны, как мухи в деревне - развернута военная база, летают уже два года, перекрывая все городские шумы. два уже разбились, один в Курганской области, второй – в 100 км. от Челябинска– прим. Авт.). - Пилоты, наверное, уводили от жилых массивов, - постановили мы общим собранием жильцов Вандышева, 4, уточнив: - Видать с полным боезапасом летели…

Помню свое бессилие, когда нет связи. Никакой!

Помню, как ехала на работу, а массы машин ломились мне навстречу – люди неслись в школу, домой. Вызволять родных-близких. Я прямо кожей, физически почувствовала силу ударной волны – (не метеорита, он уже отлетал), а беспокойства, страха и сопротивления: люди – из центра, я – в центр. Помню, как пыталась найти врача-психиатра, который бы смог остановить панику миллионного города: - Не мешайте людям, - грустно прокомментировал он. - Они сами принимают решения: уезжать из города или оставаться. Просто они уже никому не верят. Наступил коллапс - политический, экономический и... психологический. Любая искра - а тут, извините, искра с неба упала... Люди никому не верят, не надеются ни на кого. Не мешайте каждому делать свой выбор. Люди и вправду ни на кого не надеялись и не надеются.

Двумя месяцами ранее метеорита ( мы теперь будем эры мерить метеоритом ) у нас в Челябинске ушла под лёд маршрутка с пассажирами. У них было 60 секунд, чтобы спастись (есть видео на Ютюбе с камеры ). И они спаслись. Выбрались мокрые на дорогу, мальчики спасли девочек, одежда колом стоит на морозе. Поймали такси и уехали обсыхать, каждый в свою сторону, не дождавшись никакой помощи. МЧСники приехали, ау, где вы, герои – бросились искать через СМИ. Насилу нашли через двое суток.

Мы все надеемся только и исключительно на себя. Мы сами себе костыль, кислородная подушка, Брюс Виллис, крепкое плечо, жилетка, в которую поплакать, сами себе замуж, бутылка водки и тыл. Только Космосу, выходит, на все это насрать. Не буду нарушать, гонять за рулем, переходить только на зеленый, не выпивать, а то не дай Бог язва - на Земле эти правила обезопасивания себя срабатывают. Сберегают. Но вот когда в дело вмешивается метеорит… Каждому метеорит принес свое эхо. Я чаще звоню маме, зацеловываю ребенка до смерти, сплю с ним обнявшись и всем-всем стараюсь признаваться в любви. Пока не поздно. Я вас всех люблю!

У меня есть мечта. Но нет сил. Я хочу дом десять на десять, если вы помните.
И вот пока я мечтаю, моя приятельница Дуся исполняет мою мечту, но на своей территории. Мечта дусина, надо сказать, ближе к Челябинску (что выгодно отличает ее от моей) и осуществляется в предельно-сжатые сроки.
Пока, значит, я собираю документы (кадастровый паспорт, межевой план, градостроительный план и т.д, чахну в окошках за бумажками, без которых строительство невозможно), Дуся покупает сад, выкорчевывает с сексуальным экскаваторщиком пеньки с такой корневой системой, что у соседей по участку толчки - 3 балла по шкале Рихтера!
Ставит забор! Научается удешевлять его (две стены профнастил, две – проволока. Может, калитку не делать, только одни большие воротца?)

Дуся делает ошибки, это же естественно, она не прораб. Например, вырвала пеньки и кажется, что на её участок совершили ковровые бомбардировки.
- В некоторых углублениях можно завести пруд! – говорю я Дусе, чтобы морально поддержать.
Из-за этого экскаваторщика (метр восемьдесят, шатен, увлеклась) пришлось переносить мечту (место строительства для дома и бани) чуть вправо и вбок, чтобы фундамент бани не провалился.
Дуся начала всё с бани три на пять. И это отличает наши мечты.
Заказала бетон на фундамент. Не хватило! Тогда Дуся научилась считать бетон в кубометрах! И в прошлый понедельник заказала второй миксер. Когда Дуся говорит мне «миксер» я представляю миниатюрную кухонную утварь, а не дуру-бетономешалку, прицепленную к камазу.
И вот миксер заезжает на её участок и … застревает. (Потому что дождь-раз и ковровые бомбардировки от экскаватора – два).
По идее, бетономешалка должна была проехать по периметру фундамента и вывалить туда свой бетон. Но она вывалила его под себя, там, где застряла. Облегчилась, так сказать. До фундамента – 10 метров! А у Дуси в наличии – одна штыковая лопата, длинные ноги, глаза испуганной лани и дождь. Дуся, бегая по товариществу в поисках лопаты, сдала норматив ГТО, зато купила еще одну лопату, потом, вымокнув до нитки, нашла трактор и вместе с трактором они вытянули дуру-бетономешалку, как Дусина мама вырывает редис на огороде.
Дуся была так красива, что убедила тракториста (вообще чужой человек, Вадим, замужем) приехать обратно и включить фары, чтобы каменщики видели, куда они таскают бетон. Потому что наступила ночь.
И это всё – всего лишь баня три на пять! Моя мечта после таких рассказов съеживается до размеров бани и даже телефонной будки, в которой жил Чебурашка. После дусиных рассказов я могу только лечь навзничь мордой об диван и смотреть фильм «Великолепный век».
Дуська молодец. Дуська, говоря строительным языком, бульдозер. Когда Дуся говорит: «Я еле выбралась из этого стресняка», вы ей не верьте. Потому что Дуся записалась на Президентскую программу и с 4 до 10 вечера она получает знания. До четырех, стало быть, вытягивает бетономешалки, а в среду едет в Испанию.
Кстати, потом трактор отвёз их втроем (Дуся плюс 2 каменщика) в Челябинск, в Дусину квартиру, где они высыхали от дождя, пили коньяк для сугрева и снимали стресс. Теперь два этих работника влюблены в дуську и буквально за бесценок нашли для нее сруб бани.

Я взяла повышенные обязательства перед мамой, которые меня тяготят. Обещала, пока она куролесит на малой родине на вечере встрече выпускников, оштукатурить кухню в квартире. Я теперь самый лучший ковыряльщик трещин в стенах. С двумя шпателями на прямой поверхности уже могу. Не жалею шпатлевки, нет. Так жирно наношу шпатлевку, что метраж кухни тает. Вопрос: как выравнивать углы? Осталось всего-ничего: на розовую шпатлевку нанести белую-финишную, потом пошкурить наждачкой, побелить потолок, ну и 4 квадрата краски отколупать со стен (так гады-строители сделали фартук над мойкой). Самая высокооплачиваемая работа, говорят. А я себе забесплатно.
Да сколько ж можно так себя не жалеть, я спрашиваю? Вот рукой сегодня не пошевелю. Сегодня ничего не буду делать. Только мечтать о доме 10 на 10. Еще скучать по маме и сыну. Им там хорошо сейчас, в Воронеже. В отличие от некоторых.
- Мам, - орет Гошка в трубку. – Прикинь, у них огороды без заборов. И никто не ворует. Я ем сливу, груши (такие же крупные как в магазине, только вкуснее), и виноград. Тут такая беседка, увитая виноградными лозами. Вот слушай, как чирикает попугай! Мы сделали пращу с Даниилом, потом катапульту. Нет, никого не убили.
Бедный уральский ребенок увидел роскошную центральную Россию и обалдел.

Вот тут на тему дауншифтеров и жизни на природе. У нас в области есть экопоселение, от Челябинска 400 км, последние 1 7 км надо трястись на первой скорости, царапая пузо.   Я буду строиться не там, но вы только посмотрите как счастливы эти люди!

 

Этой весной приехала в деревню поздно, когда родители уже вспахали всю землю. Мне оставили маленькую заплатку в две грядки. Лопата не входила в землю, я прыгала на штык и танцевала вокруг черенка танцы, но вспарывала спрессованную землю только под углом в 45 градусов.
- Брак гонишь, - крякал отец, протыкая землю по всем правилам, под прямым углом.
- Куда семена-то бросать? - охала мама, наткнувшись не мой железобетон!
Я тогда отделалась мозолями и родительским гневом. И вот… не прошло и …
В общем, я стала обладательницей 15 соток земли!
Буду строить дом 10 на 10, двухэтажный, полумансарда, все дела. У меня развяжется пуп и пробьет кровавый понос, но я себя застраховала от несчастного случая и смерти в «Росгосстрахе». Устрою монополию на кроликов, порушу рынки сбыта в Челябинске. Ой, чего только я не наворочу! Так что теперь это будет дневник Помещицы. Теперь мне пофиг на судьбы женщин, буду интересоваться опалубкой, щебнем, где купить масло для бензопилы и арматуру подешевле.
Глава сельского поселения Богдан Семенович сказал: «Будет тут улица Рябиновая», и повёл в сторону моего участка. А сейчас выправили документы – написано: «Переулок Девятый!» Но я и не думаю грустить. Мне копать надо! До воды, говорят, 8 метров! На этой глубине роют колодцы. С моим упорством – да не вырыть?
Большая просьба, кто плавал: с чего вообще начинать стройку. Одни говорят, с туалета. Другие – с забора! Но я знаю, что заборы – воруют. Одни говорят, надо скважину внутри фундамента делать, чтобы труба с водой не промерзала, а стояла в теплой бойлерной.
У меня просто голова кругом идёт.
Пожалуйста, дорогие, расскажите мне что-нибудь на тему загородного дома, очень эконом-вариант интересует.

Иринка зашла сказать дочке «спокойной ночи», но та уже спала.
Иринка наклонилась поцеловать – зазвонил дочкин мобильник,  и там высветилось: сестра.
Иринка нажала отбой, пусть выспится. Но утром спросила, что за сестра такая, может, девчонки прикалываются, мол, все мы братья и сестры. Но дочь повела себя странно:
- Ой, меня папа убьёт.
Так Иринка, любимая супруга, мать двоих детей: 16-летнего сыночка и лапочки-дочки узнала, что у её мужа есть вторая семья. И что дети знакомы.

Сердце выскочило в форточку, как во время турбулентности в фильмах про самолет и аварию. А в комнате случилась разгерметизация. Вошел Серега, муж, отец, и она шарахнулась от него как от прокаженного.
Иринка садится в машину и по газам. Ну… скажете вы, убилась ни за что. Нет! Иринка гнала, конечно, всё нарушая. И вот какая дорожная – она же картина мира – была перед ее глазами. «Тупик»,  а на том привычном маршруте, что вёл в семью – красный кирпич.
- Всё! Это конец. Обманывал меня 20 лет!
Иринка  чувствовала себя поездом, несущимся на огромной скорости, у которого вдруг… кончились рельсы. Стало не на что опираться.
Серега бросился догонять. И вот какая картина мира, выраженная дорожной навигацией, была перед его глазами. Ну, может, «Осторожно, туман-неопределенность», что для мужика хуже некуда.  Или «Уклон дороги-жизни в 45 градусов». «Разрулю, я ж мужик», - Серега-ас думал, что у него, как у мужика, преимущество в движении. Рассуждал преследователь примерно так:
- Ну зачем? Зачем она (жена1, Ирина – прим. Авт.) всё испортила? Всё ж утряслось-устоялось. Все ж были довольны, всем хватало его и его денег. Да каждый второй мужик имеет семью на стороне. Любовницы – это по первости. По неопытности. Не та степень крутизны что ли. Пока она тебе не скажет:
- Я беременна. Хочу ребёнка.
Ну ты ж не изверг, пусть родит, успокоится. А задумываться всегда некогда – дела. Был один беличий круг. Стал другой – большего диаметра. Я путёвый и правильный.  А где первый – там второй, перерывчик небольшой.  Анжелка (жена №2) объявила о второй беременности. Ну шутила Анжелка что-то про «энергосберегающие технологии», мол, душу он оставляет там, где жена1. Ну да что теперь заморачиваться? Он же ночевать приходил к Иринке.
Это не спорт, где дисквалифицируют за заступ, и не церковь, дорогая.  Это – жизнь!  Все так живут.
Детей познакомил случайно. Гулял с одними - вышел на других. Самая младшая крикнула «папа».  Не говорил Ирке, потому что… Потому что любил ее, дуру, жалел.
Серегу тормознули гаишники.
Иринка ночевала в гостинице. Сын прислал смску: «Мама, мы тебя ждем!». Ответ был такой: «Я не вернусь, пока там отец.»
Утром получила сообщение:
«Отец не вернется. Приезжай».
Ей казалось, что она знает его до дна. Ну да, ходок, но он всегда говорил примирительное: «Да я даже имен их не помню…»
Иринка вспоминала: пуд соли съели, начинали с щепотки денег, в дом купили разделочную доску-первая покупка в семью, она до сих пор ее хранит. А потом… рука об руку дошли до сети ресторанов. Про них говорили: дом-полная чаша. И прислугу Иринка не хотела: все сама-сама. И дети накормлены, и мужу подмога.

Иринка жила теперь без сердца и чувств, они, если вы помните, улетели в форточку. Живой труп. Мумия. 
- Ты взял и слил нашу жизнь в унитаз! – сказала она на его попытку помириться.
- Давай как раньше, будто ты этого не знаешь, - по-деловому предложил Серега.
- Ты мне хочешь устроить анестезию?
Выходит, 20 лет – это было не счастье, а наркоз. Во главе операционного стола – хирург высшей квалификационной категории Сергей, он же мастер вивисекции. Перебинтует – и заживём хорошо. Как в сказке. Не стоните, больная. Надо потерпеть, хлороформа мало, на всех не хватает.
Про ту, другую, жену 2, Иринке было даже страшно думать. Подруга Валька предположила, что та, вторая, скорее всего, молодая стерва, через ширинку у Сереги квартиру с машиной вытащила.
Но двое детей по залёту не получаются.  Значит, он ее, вторую, любил? Любит?!
Тогда всё, что было у Иринки – неправда? Это был наркоз, а она называла его счастьем и семьей. Как? Как он мог существовать параллельно? Как мог не сказать ей, а повесить такой груз на плечи детей? И как это она, дура, божья корова, не заметила? И главное, как научиться теперь жить с этой правдой? 
- И чего ты в итоге добилась? – округлила горе в краткую формулу другая подружка. – Ну ушёл он – тебе легче стало? Осчастливила другую дуру…

Вот такую историю пунктиром мне рассказала одна приятельница. И попросила написать в блог. Я задавала ей кучу уточняющих вопросов, но она могла ответить только на ту часть, что касалась Ирины.
- Ты хочешь, чтобы я Сереге позвонила и спросила «Хули ты, козел, обидел мою подругу? И расскажи-ка, дружочек, о мотивах своих поступков? Я этого козла могу только серпом по яйцам…
У меня к вам, уважаемые френды, вопросы. Считаете ли вы эту историю жизненной? Встречал ли вы мужчин, живущих на две семьи? Зачем это им надо? Чем руководствуется мужчина, когда говорит детям о другой семье. Как Иринку вытащить из депрессии? Ирина, ее подруга и я ждем ваших советов.  
 

Я очень люблю свою маму, поэтому купила ей дорогой французский кондиционер для волос. Когда его наносишь, то седина получает благородный серебряный отлив, а не ржавую желтизну. Кондиционер надо чуть подержать и смыть. Но мама однажды подержала подольше для эффекта и стала Мальвиной. И не сказала дочке, что та купила ей говно за 600 рублей.

Сегодня я звоню в деревню, а она говорит:

- Мы твоим кондиционером утят пометили, чтобы вести на реку и не спутать.

Мама – великий гуманист, ей претит надрезать лапы или крылья. Поэтому у нас теперь на реке выводок фиолетовых утят. Вот производители кондиционера не знают!  

Моя подруга Лена, отчаянная домохозяйка и очень серьезная на работе женщина,  пустилась в очередную кулинарную авантюру. Увидела рецепт копченой рыбы на Первом канале и решила повторить. Там надо кинуть в сковороду сахар, заварку, розмарин и когда пойдет белый дымок – сварганить семгу.  Я говорю Ленке: ты загадишь сковороду. Я в детстве принесла в жертву петушкам на палочке пару сковородок. А Ленка мне говорит: там надо на дно положить лист фольги. И если ничего не смыслишь в кулинарии, то и сиди на попе ровно. Прям поссорились. 

Вчера я заехала к Ленке в гости. В подъезде стоял сизый дымок как если бы горели торфяники, и что-то подсказало мне, что это ленкина рыба.

- Ты была права насчет сковороды, - встретила меня Лена. – Но она мне все равно не нравилась, поэтому не жалко выбрасывать.

А рыба была ничего, кстати!   

А теперь обо мне. Мама велела мне начать ремонт на кухне. Я пошла в магазин и (мама бы меня расстреляла за нецелевое использование средств) …купила люстру в гостиную. Немецкую. Хрустальную. Она даже стоя на полу и без лампочек бросает такие блики на стену, что я целыми вечерами любуюсь, смотрю кино.

Я выкорчевала старую китайскую, на пульте, все равно из 14 лампочек горела только одна. И тут на натяжном потолке обнажились 5 дыр от прежней люстры, потому что диаметр розеток у той, что была – 28 см, а у новой – 18. И дыры, знаете, в таком несимметричном хаосе, будто поручик Ржевский палил в потолок.

Ко мне приходили электрики по имени Земфир и Фидель. Мужики чесали репу и разводили руками. Фидель обещал привести своего гуру Рената.

Мне уже предложили:

1. Сменить весь потолок.
2.  Купить люстру с таким же большим диаметром, а эту сдать обратно в магазин. Но я в нее уже влюбилась!
3. Купить розетку из пенопласта, имитирующую лепнину. (Но они просто ужасные!)
4. Содрать натяжной потолок, он же вредный. (Тоже не катит, потому что там у меня ужасный шрам-шов из двух плит).
5. Вырезать зеркало (но его не на что крепить).
6. Придумать на дыры мозаику (но она тяжелая и оттянет потолок).
7. Вырезать кругляш из пластика сечением 2 мм и закрыть весь срам диаметром 28 см (но он не получается идеально круглым. И не идеально ровно приклеится, по краям пойдет волнами)

Спрашивается, почему у меня всё через ж… И что мне теперь делать? 

Ездила на велике – была сбита пролетавшими по встречке комарами! Популяция комаров в д.Владимировка увеличилась благодаря нашим искусанным-исчесанным детям.

Летают повсюду дружные табунки мух, по осеннему злых и тяжелых. Всё жужжит в нашей насекомой жизни. Вот и я у маман после сытного обеда просто безынициативное насекомое, приколотое булавкой к кровати. Божья корова, прости господи. Насекомая моя душа жаждет поспать и поесть впрок, и только, никаких котлет детям. Но мама, а она главная в нашей пищевой цепочке, жужжит о ремонте на кухне и на балконе. Запросто ведь съест, если не сделаю.

Мы в прошлый раз купили маман двухядерный ноутбук с миллионом гигабайтов памяти. Маман освоила пасьянс «Косынка»: сыграно 960 партий, из них выигранных – более 600.

Шуршит от засухи трава, пикает на компе брошенная карта, скрипят половицы, поют диваны и двери. В этот оркестр вмешивается бит-боксер Гоша.  (битбокс- искусство имитации ритмических рисунков (битов) и мелодий при помощи голосового аппарата и артикуляций органами рта – прим авт. ) Я от этих ударных просыпаюсь в поту, с вожжой слюны на подушке и просто дурею…

- Бабуля, ты когда пойдешь свой газон поливать? – аккомпанирует Гошке Полинка.

- Доиграю партию – пойду, - лениво отвечает бабуля.

Через пять минут:

- Бабуля, травка уже вовсю шуршит, тебя ждёт.

Таким макаром дети выманивают бабку на природу, чтобы без свидетелей найти спрятанные конфеты.  Да-да, прячем, как моем детстве.

Из-за засухи продовольственная программа маман меняется. Она попросила внучка пересчитать в погребе банки компота и варенья с прошлого года. Осталась недовольна запасами – вдруг ядерная зима?  

Совсем забыла.  На реке поселились лебедь с лебедкой:

- Лебедь-отец возил трех детенышей у себя на спине! Честно-честно! – рассказали дети. Видать, кто-то разорил гнездо, пришлось паре решиться на второй выводок. Надеюсь, до осени встанут на крыло. Успеют.  

Мы, деревенские,  по-прежнему ужинаем целым петухом, не мелочимся. И фрукты на стол не дольками режем, а ставим целыми, чтобы показать своё богатство.

- Тебе какую часть петуха? – спрашивает Петрович Михалыча.

- Мне рёбрышки – острит Михалыч, обозревая взлядом десятикилограммового бройлера, которому и таз мал!

А потом просит ножку. «Правую толчковую». Это значит, что Михалыч догоняться будут на стороне. 

Мы, деревенские,  всё ещё покрываем столы клеёнкой и стелим её при входе, чтобы было проще подтереть грязь, принесенную с улицы с галош. Но мы приняли новую инкарнацию галош под названием «бабуши» и «дедуши», потому что внутри них теперь мех, а значит, кто-то позаботился о наших простатитах-циститах. 

Мы, деревенские, по привычке презираем зажигалки, и благоволим к спичкам, которые делают из чёрт знает какой слабой древесины. Пару сломаешь – прежде чем зажжёшь! Не те нынче спички, что в бывалошные времена, не те.

… Зато отказались от газет в качестве… туалетной бумаги.

В наших почтовых ящиках свили гнезда осы, потому что мы перестали выписывать периодику: почту закрыли, и газеты приходят раз в неделю, а то и две. А кому нужны тухлые новости? Зато почти в каждом дворе у нас спутниковые тарелки! Потому что два канала нам маловато!

Баня у нас по-прежнему по субботам. Но и в другие дни мы непрочь охолонуться, благо, газ подведён к каждой баньке.

Мы всё ещё стираем ковры на реке. И нам не хватает забора, чтобы повесить выстиранные фуфайки, что накопились с зимы. Вместо хлипких бельевых верёвок у нас проволока в палец толщиной! Потому что какая веревка выдержит мокрый шерстяной ковер и ватник?!

В каждой избе у нас – отрывные календари-«численники», потому что времени в деревне нет вообще и можно запутаться в числах. К тому же оторвешь, бывалоча, листок, прочитаешь примету «Будет на Архипа гроза и паутина – быть урожаю!» и вот уже повод обсудить новость на завалинке.

По утрам нас по-прежнему будят забота, петухи и… кукушки. Хотя… некоторые несознательные граждане перешли на, прости господи, суррогат, китайские будильники.

И яйца из под кур у нас без сальмонеллеза! Правда, мы, деревенские, перестали катать лапшу и резать бишбармак. Пищевая промышленность соседнего Казахстана развязала руки домохозяйкам, сделав вполне пригодный полуфабрикат.

У нас по-прежнему самые большие запасы кислорода, пейзажей, оптимизма и радушия. Мы не любим только прогноз погоды, потому что там сидят балаболы и никак не шлют нам дождика…  

У меня инсайд наступил в парикмахерской. Когда Светочка, чиркая ножницами, сказала:
- Выйди из зоны комфорта и в твою жизнь придут перемены!
Это она вынесла с семинара Хакамады. По отношению ко мне это надо было понимать так: носишь джинсы? Срочно переоденься в юбки!
Я вышла из джинсов наполовину. Рулю в мокасинах, а потом надеваю б…ские босоножки, поправляю юбку, которая уползла под шею и выхожу такаааааая, что мужики глохнут от моей красоты. Ломают головы вослед. Вот какие последствия, с моей жизнью несовместимые. И вот я вся такая себе незнакомая, в узких босоножках, (натирают, черт) с ярким лаком на ногтях (ну это же вызывающе), иду в банк и мне дают огромный кредит! Скажите, это мой дискомфорт на них так подействовал?
У Мани инсайт случился в книжном магазине. Мане 37 лет, двое детей-жизнь удалась, она любительницы Рубиной и Улицкой, вдруг покупает брошюру «Как стать плохим парнем».
«С тобой можно дружить, - читает она стоя возле кассы. - Использовать, не давая ничего в замен. Ты же славный малый! Тебе можно хамить, грубить, не страшно, ты стерпишь - Ты же славный малый! Плохой Парень сам решает, когда, кого, как и где! Плохой Парень всегда получает то, что он хочет! Плохим быть очень хорошо, а хорошим плохо.»
И безотказная Маня прям воодушевляется. А там первый совет такой: проживи первый день по своим правилам! Говори всем «нет». Первый день у Мани не получается. В детсаду спрашивают утром: «Вы придете мыть окна?». И Маня по привычке отвечает «да». Зато во второй день происходит какой-то геологический сдвиг земной коры и весь Екатеринбург живёт по манькиным правилам! Все счета в банке проходят, очереди в банке нету, все подрядчики отваливают денег, дебиторка улетучивается.
И вот Маня звонит мне и приглашает в Клуб Плохих Парней. А я её - в зону дискомфорта. И получается, что мы в общем-то говорим об одном и том же.
То есть: когда ты хочешь перемен, начинай делать всё в точности до наоборот. Если была перфекционистка - то забей на всё. Если опаздывала на работу – то начни приходить вовремя, начни делать то, что тебе не присуще. И потянешь за собой перемены.
Как вы думаете? Не пробовали?

Клавдия на почте работала – работка непыльная. Тугие косы короной носила, губы бантиком рисовала, каблучками стучала – язва, а не баба. Тени лилово-розовые мазала, даже на пенсии. В центр не выйдет ненакрашенная. Она даже в старости не снимала каблуки, хотя страшно болели артритные пальцы и косточки выпирали из туфель…

Детей – бабьей благодати - ей на дух было не нать! Ну разве что племянникам по конфетке вручит, когда на чай придет. И хозяйства никакого не вела: никаких тебе коров и курей. Только домик с крыжовником. Махонький такой, с узелок. Что надо – куплю, по городскому жила, не обременяя себя.

Транзитом мужики прошли через жизнь Клавдии. Как будто впереди у них трасса М5,  а Клавдия – кемпинг. Дальнобойщики хреновы.

- Третий сорт не брак! – говаривала про очередного хахаля Клавдия.

- Печати негде ставить, - злословили бабы, провожая злыми взглядами Клавдю. 

Конечно, можно сказать, что Клавка меняла мужиков так же часто, как сумочки. Но это будет неправда, потому что мужики отваливались сами. Возвращались к своим женам.

 

У Раи, родной сестры Клавдии,  был дом - всем домам дом! Рая-пчела горбатилась на хозяйство и на детей. Когда она для себя то жила? Передника никогда не сымала. Дети школу закончили, в институт поступили – учи их! Это надо каждый месяц им денег посылать. А какие деньги в колхозе? Вот и держали скотину. Ходила за ней, надрывалась.  А мужик дом строил. На всех троих детей строил, а они взяли все да разлетелись из отчего гнезда. Валя, Зина, Василий – всех Раиса на учителей выучила. В деревне выше учителя никто и не мечтал. Валька первая заграницу съездила и выскочила там замуж. Рихард, лысый, как профессор кислых щей. Клавдия шутила: Зорге. Он и был преподавателем в университете.

Старшая, обосновавшись в Германии, выслала приглашение младшей - Зине. Но сначала та дружила по переписке с Райнером. Не Рильке, конечно. Высокий, жеребец стоялый, нифига не профессор, слесарь. Ну и что… лишь бы уехать и жить не в  в СССРе. Тяжко тогда было в родной стране.

Потом девки мамку свою Раю  в гости вызвали, она уже к этому времени овдовела.  Вот так взяли и выдернули, как редиску в огороде.

Конечно, Германия была не страна репортера Шрайбикуса, героя учебника немецкого языка за 5 класс.

Тут не было пыли. Совсем. Разуваться не надо. В магазин, как в деревне, не выскочишь, чтоб поболтать и себя показать. Язык в 70 лет разве выучишь? Тут затаривались продуктами на неделю. И.. самое страшное… не надо было готовить. Сунул в микроволновку – и ужин готов. Телефонные переговоры – дорого, живешь гостьей, не в своем дому.

Но Рая хвастала в письмах к Клавдии, как «счастливо» ее дети в Германии устроились:

- А чего хорошего то? – рассуждала, луща семечки, сестра Клавдия. - На работу в другой город ехать, три часа туда - три обратно. Мать у окна кукушкой сидит, за воробьями наблюдает. Внуки русского языка не знают. Дочь приехала и спать – от усталости с ног валится.

- Мам, вон мы тебе мальвы посадили, - говорили раины дочки. - Малиновые и розовые оборчатые, как ты любишь. Тарелку купили – каналы смотри. Ну чего тебе еще не хватает?

А не хватало родины.  Речки Арчаглы-Аят, гусей, кривой акации под окном и яблони, посаженной мужем, сестрицы-змеевки. Рая коротала время за вязанием. Сидела у окна и шелестела спицами. Бросить бы клубочек, как в сказке, чтобы довёл до дому. Побежал по Нижней улице прямо к крыльцу, где суженый живет. Тут кот Мурза лежал и жмурился на солнце, и солнце жмурилось. Там лежал веничек из полыни, чтобы снег с валенок зимой смахивать. Добежала до понарошечного моста через реку, который сносило ледоходом каждую весну, и тогда детей из соседней деревни, что учились в школе, родители забирали на лодке. А однажды фура на том мосту перевернулась с арбузами. И поплыли по реке арбузы и ловила их вся деревня…Что только не вспомнится в этом путешествии в обратно…Вот тут была полынья, которая не замерзала зимой. Однажды Стеня Неклюдова оставила детей мамке своей, сама уехала в город, а та, старая, не доглядела. Детишки сиганули на санках с крутого берега и прямо в ту полынью. Только шапочку от одного нашли. Дочь мать свою до смерти не простила, не приехала ее хоронить, не разговаривала…

Рая вязала-вывязывала свою жизнь и чувствовала себя молью, что бьётся о фанерные стенки шкафа, желая улететь. Но расшибает лоб. Не заговоришь, не засуетишь эту тоску по дому. Рая отправляла посылки в родную деревню с вывязанными накидушками на подушки, с варежками, носками. Тут, в дочерином дому, в Германии, её вязанье никому было не нужно – все были одеты в красивое яркое магазинное. 

Десять лет Раиса прожила на чужбине.

Тосковала и Клавдия. Сурьмила брови, ярко-рыжей помадой губы малевала, пермамент-химическая завивка – а не шёл мужик, потому что мёрли как мухи. И если Клавдия жаловалась только на подагру – то мужики уже имели каждый по два инфаркта. Да и подруг рядом не было, язычок-то острый. Змеёвка, а не бабка. Ах, как не хватало ей на завалинке сестрицы непутевой:

- У Райки – не сердце, а репа, - костерила за глаза сестрица. Костерила, а сама скучала. Раиса была донором души для Клавдии. – Немец-перец-колбаса – приговаривала Клавдия. И засыпала…

 

Однажды, устав от материных слез, дочери купили Рае билет. Приехала старушка в родную деревню, смотрит на сестричку ну как Федора из сказки Чуковского на посуду, что к ней вернулась. А Клавдия смотрит мимо. Клавдия встретить сестру встретила, но на ночлег не приняла.

- А чего ж они тебе денег на новый дом не дали, дочери твои расчудесные? Ты себе трусов лишних не покупала, всё им. А они тебя, хворую,  списали на старости лет?

Доживала Раиса Афанасьевна в доме для престарелых. Чистая, опрятная старушка, помешанная на немецком Орднунге. Водопровода не было. В тазу посуду мыла, да в трёх водах полоскала. И мыло изводила быстро. Клавдия говорила ей: «Ты ешь его что ли?»

В двухэтажке с нарезанными комнатками было тесно, и семьи создавались только затем, чтобы отвоевать свой угол. Справа жили инвалиды – два глаза на двоих.  А в комнатке у Раи еще две религиозных старушки, уютные, как курочки Рябы. Год яйцо пасхальное за иконой держали, а потом, на следующий, разговлялись им и мучились животом. Но традиции этой не изменяли.

Клавдия приходила к сестре в гости, ругалась:

- Простодырая ты, лапотница. Тебе ссы в глаза – тебе всё божья роса. Сошлась бы с кем – и жила без лишних глаз.

Ночью, засыпая в своем крохотном, о двух комнат, домике, (неказенном, как у некоторых) Клавдия всё сравнивала и сравнивала их судьбы. Ну чем, чем ее, Райкина, судьба лучше?

Я помру – мне никто воды не поднесет. И она с двумя девками, ради которых себе в радостях отказывала, никому не нужна…

Через пару лет Рая померла. Бог прибрал. Через год костлявая, с косой, пришла и за Клавдией.

 

Хоронил Клавдию племянник, единственный, который не эмигрировал в Германию.

Клавдия сидела на облаке и с подозрением смотрела на черные платки на кладбище и заглядывала в глаза родственнику: истинно ли скорбит, или просто домишко в наследство ждёт?

На соседнем облаке сидела сестра Раиса, вытирая слезы платком. Клавдия посмотрела в ее сторону и поняла, что делить им уже нечего. Обняла сестренку и тоже заплакала.

Слезы их пролились на деревню и племянника дождем. Слепым дождем в солнечный день. Дети носились по траве и кричали:

- Дождик, дождик, пуще, дам тебе гущи! Хлеба-каравай, кого хочешь, выбирай!

  

Начальная школа - шесть человек! - начальница из районо разводила руками.
- Обучение одного ученика в вашей школе стоит столько же, сколько студента в ЮУрГУ!
Сегодня в начальной школе с. Владимирова Варненского района учится 16 человек. А отопление двухэтажной красавицы школы - полтора миллиона рублей за сезон. Задачка для третьеклассника. Делим коммунальные издержки на количество душ (а у нас подушевое финансирование) - получаем ... закрытие школы за нерентабельностью.
Как часто я слышала эти сравнения от нашего министра образования Александра Кузнецова. Вот цитата годичной давности: "обучение слесаря в челябинских ПТУ стоит столько же, сколько год в Кембридже!" И вот все ПТУ слились, усохли, оптимизировались, чиновники от образования скинули со своего баланса кучу зданий... Но проблема-то не решена: как не хватало на рынке труда людей рабочих специальностей - тех же слесарей, механиков и каменщиков - так их и нет. А сколько садиков позакрывали, а сейчас они нужны как никогда – очереди в детсад по 4 года!
На моих глазах умирала соседняя деревня. Она держалась на Каменно-Щебеночном Карьере. То был не щебень – кремень! Какая-то дефицитная фракция - по трассе шмыгали туда-сюда груженые щебнем КАМАЗы, как пчелы. Страна строилась, щебень шел на фундамент, дороги. Мы, соседняя деревня, привыкли к взрывам как к пению петухов. И вот Карьер брошен, хотя щебня там еще на век хватит. Но раз нет в поселке работы - то чем жить?
Сейчас в моей деревне не станет школы. Решено в детсаду сделать выгородку из одной комнатки и там учить эти шесть человек. Будет один разновозрастный класс, один учитель на всех. Ну как у Толстого в "Филиппке".
- Как жалко школу, - новая совсем, двухэтажная, ее ж разберут-раскатают на кирпичи... А не станет школы - некуда будет приходить и старикам - тут же концерты устраивали, тут был очаг культуры. А какая теперь культура?
И вот я думаю, как долго в моей стране все будет решаться исходя из экономической целесообразности, убытка-рентабельности? Как долго в головах чиновников будут цифры, а не судьбы? Как долго они будут глухи к нуждам? Люди ведь просят так мало: хотят иметь работу и школу под боком, чтобы выучить детей. Вот закрыли школу, скрутили производство, не засеяли поля - и сколько сельчан сейчас запьёт горькую и полезет в петлю? От безнадеги. Кто-нибудь посчитал эти цифры разуверившихся людей. Нет? Это не чиновничья арифметика?

Климатолог маман говорит, что у нас опустынивание. Ночи - холодные. Дни - душные и знойные. Сегодня не пела кукушка, ее сморил зной.
На огороде маман практикует вёдерное земледелие. Это когда на помидор надевают ржавое ведро. Ни одно ведро не выбрасывается. Все сгождаются на огороде. Когда идёт пыльная буря - корень не выдернет, стенки - как теплица. Ну и от палящего солнца защищают. Поэтому для непосвященных кажется, что мы на огороде ржавые ведра выращиваем, а не зелень.
Полив у нас тоже вёдерный. Черпаем из колеса от КА-700 (такой огромный трактор).
- Ты носки-то почему не надеваешь, пятки свои городские быстро порепаешь...
Божьи коровы облюбовали бабкин огород. Ладно бы они просто летали, а они завтракают нашей свеклой. Я первый раз подумала - урожай ягод, так красно было на свекле. И ничего трогательного типа: "Божья коровка, улети на небко, там твои детки, кушают конфетки..." не вызывают. Лети к детям, жри там свои конфеты, а не наш огород!
Божьи коровки - напасть такая же прекрасная, как внуки. И те и те – прожорливые. Когда дети впервые зашли в огород, то первой пала грядка с клубникой. Потом... кислый крыжовник. Они сожрали уже мой отпуск, бабкин покой, дедовы надежды на посмотреть сериал.
- В ступе не утолочь! - ласково говорит про них баба Тая. - И отдельно про Гошку - Поплетай какой.
Это значит, блудный.
Сын с деревенскими пацанами побывал в заброшенной конторе (тут заседала администрация сельского поселения) и натырил там печатей., круглых и треугольных. С помойки притащил пару ножей, и уже на «балагане» (вариант детского домика, закуток для свиней в прошлом) вывесил прайс-лист на свои находки.
«Магазин
Олюминий – 50 рублей
Митал – 100 рублей
Дюпеля – 50 рублей»
Нож – 150 рублей (орфография гошина)
- Заходи, мам, в наш балаган, - пригласил Гоша. - Сегодня я сделал небольшие новации. Перестановку. Вот коллекция шахмат. Это – печати колхозные. Это рукомойник. Но им лучше не пользоваться, потому что он течёт на мой трон. Вот тут трон Полины, а тут лежанка Макса.
Правильно, подумала я, у божков должны бить скипетр и держава.
По вечерам, когда бабка включает электрический сепаратор (делает сметану), а я - пылесос, дети кричат так, что мы с бабкой готовы на пенсию по вредности. Дети сеют разор. После них - дорожка из фантиков, шурупов-гаек, лего-домино-шахмат, камешков-стеклышек. И пылесос уже закхлебывается.
Но вообще мы тут все счастливые. Это я так, надо же поворчать…

Хорошо летом в деревне. Утром иду на реку стирать. Жамкаю белье и вижу свадьбы стрекоз, хоровод пескарей, игрушечные избенки на взгорке, реку, всю спутанную в лилии и кувшинки.
Нет на сердце забот, нетушки. И если кто звонит с Большой Земли, я говорю:
- Я в домике. У меня отпуск.
Ни один год не было столько кукушек. Целых три. Нагадали мне уже «столько не живут». Кукушки на реке как ходики в избе. Я уже даже не замечаю, идёт фоном.
Иногда включаю телеканал "Дождь", чтобы понять, что там, в большом мире. Но долго смотреть не могу.
Нам бы свой дождь. Потому что у нас сушь. По степям гуляют горячие ветры, и от них лишь пыльные бури.
Трава сухая, как порох, босиком не побежишь. Я б хотела написать про заливные луга, про поля-скатерти. Но, блин, нету. Приезжал батюшка, молебен отслужил на Подгорье у святого источника. Вот в пересказе бабы Таи:
- Хорошо было. Приехали заозёрнинские, кулевчинские. Угошшение было, потому что мы в районе выиграли конкурс на лучший памятник природы и дали 10 тысяч на апельсины и чай. Бабка Зоя испекла пирог большой со шуками и сладкий пирог. Хорошо было. Дал бы вот бог дождичка...
Съездили в лес - клубника сгорела на солнце. Дети сожглись на солнце тоже до черноты, обветрились, пахнут пылью и полынью.
Только во дворе у мамы - зелено. Она поливает траву. Дети потопчут - и как пахнёт на тебя ромашкой! Красота!
Да, мы купаемся. Дети хохочут в воде так, думаю, порвутся. Или они дразнят эхо, или греются на камнях, как пескари на сковороде.

Домотканые половики да паласы - гордость бабки - пришлось убрать. Потому что с детьми это взбунтовавшиеся, ощерившиеся дерюжки, споткнувшись о которые можно сломать себе шею. Да, я опять в деревне. Дежурю по детям. Их тут трое. Полина Саранча, Егор американский прус, Максим шелкопряд – угрожают южным районам нашей области и бабкиному домовладению. Их так много, что за неделю съедают тюбик зубной пасты, 10 рулонов туалетной бумаги - это им на завтрак. Бабка говорит, что над ней, когда она каждую неделю берёт по десять рулонов туалетной бумаги, в магазине смеются:
- Это что за говнистые дети такие!
Каждый вечер в нашей программе обработка ран и ожогов – потому что жизнь ведут экстремальную.
Три дня родители по-честному пытались жить в прежнем режиме. Вы же знаете, что наша бабушка (моя маман) - маньяк дисциплины. Мы заправляли кровати, читали сказку на ночь. Бабуля ласково так спрашивала, когда уже выключали свет:
- А теперь, дети, расскажите о своем самом хорошем поступке сегодня и что интересного вы прочитали?
Теперь засыпает вперед детей. И никаких сказок на ночь. На спичках я, дед и бабка тянем, кому ночевать в летней кухне. Кому отдышиваться от. Спать не теми, кто танцует гопак на твоих нервах. Вот выпало мне и я провалилась в сон. Ночью проснулась в поту - лежу на детских грабельках, вдоль меня детские игрушки. Но все равно лучше, чем.

Иногда дети создают ветер. Иногда они не знают чем себя занять и просто бесят своим бездельем. И я, как в Бородино, бубню:
- Вот мы в вашем возрасте играли в Казаки-разбойники, "Секретики", а вы? Ни ума, ни фантазии.
Егор извёл всю сирень на стрелы для лука. Удивляюсь, как они еще не придумали аттракцион с яблоком на голове, но в некоторых дверях, где было "в десяточку", гуляет сквозняк.
Максим напоролся на ржавый гвоздь. Висел и причитал: "Я умираю!" Сорока Полина подтыривает у пацанов карандаши и всякое блестящее, что сгодится в хозяйстве. И все втроем… смотрят холодильник. Он уже изморозью покрылся, внизу – течет. А они всё голодные. А ж говорю… саранча…

Разбудить ребенка после 3 месяцев кайфа в 7.30. Не раздавить ребенка в ванной, когда он вместо чистки зубов спит на полу на коврике. Донести сто килограммов учебников с парковки до дома и не порвать пакет и пуп,
услышать, что дневник малышовый, обложки отстойные, девочка, с которой его посадили, уродина и не раздражиться.
Сдать в фонд класса все, что лежало в кошельке.
Заполнить ночью Дневник прочитанных книг за лето.
Узнать, что для кружка по легоконструированию нужен робот за 13 тысяч рублей и не упасть в обморок.
Обнаружить, что шнурки у кроссовок держатся на нитке и в 10 вечера нужны новые, раз завтра с утра физра. Вытащить живые шнурки из своих, снять эти – вдеть те и услышать, что кроссовки ему малы.
Не задымится, узнав, что сын с бабушкой опустили письмо не в почтовый ящик, а в первый попавшийся ящик на столбе желтого цвета, потому что синего нигде не было. (А письмо, между прочим, важное, из деревни, где собраны подписи ста дворов! – прим.Авт.)
Не сдохнуть, выручая это письмо.
Я неприхотливая и сильная. Я выдерживаю морозы, засуху, недофинансирование, когда вытаскивают гланды через печень. Я бы хотела ничего не решать, просто подавать патроны. Но приходится отстреливаться, а иногда даже прикрывать отход. Потому что я родительница, а за мной сын…