Новый год, согласно китайскому календарю, в 2024 году наступит 10 февраля. А праздновать его наступление в Китае планируется с 10 по 24.

Китайский Новый год — самый важный и продолжительный праздник в Поднебесной и ряде других стран Азии. В китайской культуре его также называют Лунным Новым годом, Весенним фестивалем или Праздником весны (Чуньцзе). 

Ни в одной современной книжке Михалкова вы больше не найдёте этих стихов.

Смена
Сергей Михалков



День был весенний,
Солнечный,
Ясный.
Мчались машины
По площади Красной.
Мчались машины,
Где надо — гудели,
В каждой из них
Пассажиры сидели:

В ЗИЛе-110, в машине зеленой,
Рядом с водителем —
Старый ученый.
В «Чайке» —
Седой генерал-лейтенант,
Рядом с шофером его адъютант
В бежевой «Волге» —
Шахтер из Донбасса,
Знатный забойщик высокого класса.
В серой «Победе» —
Известный скрипач,
И в «Москвиче» — врач.

Шины машин
По брусчатке шуршат.
Время не ждет.
Пассажиры спешат:
Кто в академию на заседание,
Кто на футбольное состязание,
Кто посмотреть из машины столицу,
Кто на концерт,
Кто на службу в больницу.

Вдруг впереди
Тормоза завизжали —
Это шоферы педали нажали:
Черные,
Белые,
Желтые,
Синие
Остановились машины у линии.
Остановились.
Стоят.
Не гудят.
А из машин пассажиры глядят.
Ждут пассажиры,
Водители ждут —
Мимо машин ребятишки идут!

По пешеходной
Свободной
Дорожке
Топают,
Топают,
Топают ножки —
Маленьким гражданам
Детского сада
Здесь перейти
Эту улицу надо.

Дети проходят,
А взрослые — ждут,
Ждут уже пять с половиной минут!
Ждут. Не шумят.
Никого не ругают —
Это же наши ребята шагают!
Наши защитники дела Советов!
Наши рабочие!
Наши поэты!
Учителя,
Агрономы,
Артисты!
Воины!
Ленинцы!!
Коммунисты!!!
Каждому ясно:
Ну как же не ждать.
Будущей смене дорогу не дать!

Дети прошли.
Постовой обернулся:
— Добрая смена!—
И сам улыбнулся.
— Смена!—
Кивнул постовому шофер.
— Смена!—
Промолвил с улыбкой шахтер.
— Сила народа!—
Ученый сказал.
«Слава!»—
Подумал седой генерал.

Вам зрение лечить нужно - георгиевская лента не цвета колорадского жука. А вот - георгиевская лента с кем по цвету одинакова (если. конечно, увидите больными глазами и поймете больными мозгами)

Завезенный к нам из штатов
Он Европе "милый друг",
Этот звёздно-полосатый
И весьма зловредный жук.
Нападает только стадом,
И добра не надо ждать.
Где жируют колорады –
Урожая не видать.

Он не может жить иначе,
Презирает всякий труд,
Основательно проплачен
И достойно майданут.
В общем, присно и отныне
Все твердят из уст в уста:
Завелась на Украине
Эта нечисть неспроста.

С кем он связан, с кем он дружит,
Ты внимательней смотри:
Весь он штатовец снаружи.
И бандера изнутри.
Я смеялся до упаду
Добрым хохотом благим,
То, как имя «колорады»
Он присваивал другим.

Он не сеет, он не пашет,
Но сжирает всё вокруг,
Этот – весь американский
По своей натуре жук.
Так что смешивать не надо,
Лучше в зеркало взглянуть.
«Коло Рады» – возле Рады, -
В этом есть и соль, и суть!

...
Продвигаясь на восток по ходу преобладающих в летние месяцы ветров, к концу 1940-х годов жук достиг границ СССР. Первые его очаги на территории СССР были обнаружены во Львовской области Украины в 1949 году. Затем в 1953 году он появился одновременно в Калининградской, Волынской, Брестской и Гродненской областях. Наконец, в жаркие ветреные дни мая 1958 года из Венгрии и Чехословакии произошёл массовый залёт колорадского жука в Закарпатскую область; одновременно на литовское и калининградское побережье Балтийского моря волнами выбросило многомиллионный «десант» жуков из Польши. С этого времени и началось массовое расселение колорадского жука по России. В засушливый 1975 год вместе с вагонами, гружёными соломой, из районов Украины попал в районы Южного Урала.

Леди Осень

Я так безнадёжно влюблён -
В вас, моя леди Осень.
Когда б мы остались вдвоём,
Я сердце бы кинул оземь.
Я б вызвал на бой любого,
Кто Вам предпочёл бы лето,
Весну или зиму. Слово
Даю, госпожа, на этом.
Свой щит бы на бой украсив,
Как гербом, листом осенним...
Нет Вам, моя леди, равных
Под звёздной небесной сенью.
Не нужен орган и флейта,
Все ноты - ненужный ворох,
Её золотого шлейфа
Мне только бы слышать шорох,
Пьянящую терпкость листьев
Вдыхать и вдыхать всей грудью,
С листвой опадая вниз. Я
Влюблён... Кто меня осудит?

Это не стих, это что-то со с бившимся ритмом и чувством вкуса. ...

Листьев осенних король

Листьев опавших король, я буду твоим шутом
Вонзится в меня твой смех ста тысячами иголок.
Колпак с бубенцами надев, по льду я пройдусь босиком,
Жаль только лед на лужах осенью хрупок и тонок

Опавших листьев король, печальны твои хоромы.
Стены из ночи построены, а по углам пауки
Страх поборов, пройду чрез все залы, чтобы,
Мельком увидеть дрожание бледной твоей руки.

Сяду у трона из веток, плащ твой возьму в ладони
И прошепчу еле слышно – не разберешь ты слов:
«Знаешь, мой принц, я ведь совсем тебе ровня –
Я королева забытых, несбывшихся снов».

На пол мой спрыгнет колпак, зазвенев бубенцами,
Если я шут - и тебе так же впору шутить.
И закружатся опавшие листья над нами –
Царственной паре зимою теплей будет гнить.

Может не так – и мы будем друг другу врачами.
Души повыдергав, скрепим и вложим назад.
И разлетимся далеко отсюда грачами –
Да не догонят мечты нас и твой листопад!

Эту песню я пою под гитару с детства, но никогда не записывал.
Я думал, это уличная московская песня, но оказалось, это не так. "Осень, она не спросит, осень, она придет" написала в 1963 году в семнадцатилетнем возрасте Ирина Левинзон.
Есть понятие "дворовые песни", а есть еще и такое - "московские песни". Они вышли из недр как раз той молодежи, которая потом стала называться бардами и представлять бардовское движение. Такие юные интеллектуалы, романтики начала шестидесятых. В детстве я знал, пел и любил большое число таких московских песен. Естественно, пел не совсем правильно, а так, как помнил с детства.
... В итоге выяснилось, что автор и музыки, и стихов - женщина, которая, к счастью, жива-здорова.