Прошлые два поста носили заголовок "Её звали Лена": вдоль этой великой сибирской реки
от Иркутска до Якутска с окрестными улусами и далее
к морю Лаптевых на теплоходе "Михаил Светлов" при поддержке проекта "
Живое наследие" и правительства Республики Саха пролегала большая часть нашего летнего путешествия. Но маршрут его образовал гигантское кольцо, которое мы, покинув Якутию, замкнули в Бурятии и Монголии. Теперь - одни, без опоры на местные власти, а потому в этом посте будет не только красивое, но и злободневное.
Если Якутию я открыл для себя впервые, то Бурятия и вообще весь пёстрый БурМир были мне хорошо знакомы. В 2020-21 годах я бывал в Усть-Орде и Агинском, на священном Ольхоне, в курортной Тунке и далёкой Оке, а в далёком уже 2012-м - и в Улан-Удэ с округой от Иволгинского дацана до староверческого Тарбагатая. Подъезжая к
Улан-Удэ на скором поезде "Россия", я
уже представлял, что меня ждёт за город. Через "Островок.ру." я забронировал отель "RED" близ вокзала, где мы останавливались и позже. Причины тому - расчётный час по факту (в 19 часов приехал - до 19 последнего дня оставайся) и близость одной из главных в Улан-Удэ трамвайно-маршруточных остановок. У остановки - отличная, даром что сетевая, позная "Шулэн-До" и фирменный магазин вкуснейшего иркутского мороженного "Ангария". Сам Улан-Удэ, этот Петербург Монголосферы, остался всё таким же соразмерно-уютным, ненавязчиво ориентальным и живописно расположенным в воронке крутых сопок, спускающейся
к Старому городу на берегу Уды. В вечерних сумерках мы прогулялись по знакомым мне кварталам да пообедали на самом дне воронки в шэнэхэнской позной, где бурятские репатрианты из Китая готовят буузы по дореволюционным рецептам.
2.
С утра мы направились в самую кондовую глубинку Бурятии вдоль старого Сибирского тракта, с появлением трассы "Байкал" имеющего полузаброшенный вид. Ловить попутки после речного круиза и разъездов на джипе с водителем (см. прошлые части) было даже непривычно, и вот на выезде из Улан-Удэ нас подхватил микроавтобус. В Бурятии то редкая удача: ничего крупнее не возит пассажиров по дорогам республики, автостанций в глубинке почти нет, а места на бусики надо бронировать по телефону, и желательно за 2-3 дня. Маршрутка везла нас 200 километров - туда, где в живописной холмистой степи стоит
Эгитуйский дацан:
3.
Его святыня - Сандаловый Будда, по преданию вырезанный ещё при жизни Гаутамы из дерева его медитаций:
4.
Дальше мы думали вернуться на пол-пути в райцентр Хоринск и оттуда в Кижингу на параллельной дороге, но этим планам сбыться оказалось не суждено. От поворота к дацану мы не могли уехать часа три и прошли пару деревень, в одной из которых были встречены криком из-за околицы: "Чего чужие дома снимаешь?! Сам поди с Украины приехал?!". В итоге нас подобрала та же маршрутка, на которой мы стоя доехали до Хоринска, где водитель-бурят лишь покачал головой: "Трудно вам будет нынче уехать, у нас другой менталитет". Слова его сбылись - мы так и не смогли ничего поймать на перемычке до Кижинги и решили возвращаться в Улан-Удэ. Подвезли нас двое русских дорожников, один из которых сам прежде много скитался. Я удивлённо рассказывал, что в прошлые годы прекрасно ездил автостопом по Аге, Оке и Тунке, а теперь подвозить стали хуже, и мужик со знанием дела сказал: "Да, боятся буряты...". А степь бурятская всё так же хороша.
5.
Вернувшись в
Улан-Удэ, утро я посвятил делам: надо было сходить в СДЭК и отправить в Москву многочисленные подарки якутов, а заодно уже не актуальную одежду для Крайнего Севера - суммарно минус 7 кило. Лишь к полудню мы доехали в Верхнюю Берёзовку - скансен народов Забайкалья, по набору построек казавшийся мне одним из лучших подобных музеев России. Увы, он разочаровал - да, экспонаты тут великолепны, вот только содержатся они по остаточному принципу, а интерьеры их осматривать приходится сквозь решётки в дверях. Зато тут есть аж три кафе, пикниковая зона и мини-зоопарк с тесными клетками под палящим солнцем, где толчея похлеще, чем на рынке.
6.
Верхняя Берёзовка расположена почти у выезда на Баргузин, и до конца города нас подвезла маленькая и бойкая белокурая таксистка. Идее ехать на попутках она удивлялась, а когда я снова вспомнил, что "буряты боятся", разразилась тирадой о том, что это и немудрено: очень многих из Бурятии действительно отправили
туда, и кто-то пал на поле боя, а кто-то повесился в своём доме, вернувшись скопцом. Люди в Бурятии, по её словам, и правда стали подозрительны и злы - опасаются то ли вражьих родственников, которые приедут мстить, то ли продажных журналистов, мечтающих найти здесь украденный из под Киева унитаз. И вот мы снова стояли у гладкой асфальтовой трассы, Наташа отходила от шока, я подвергал всё сомнению, ну а машины неслись мимо нас. Рядом русский паренёк чинил "Жигуль" салатового цвета, и починившись да спросив, сколько весят у нас рюкзаки, предложил ехать с ним - он собирался к отдыхающей семьей в Усть-Баргузин. И вот на закате мы мочили ноги в прозрачной воде Байкала:
7.
Нашей базой на бурятском берегу стала
Максимиха, деревня-курорт в одну улицу, где есть позная, хипстерское кафе, пивнушка с шашлычкой, несколько киосков, тесное сельпо, десятка два-три гостиниц и пяток турагентств. Гостиницу с местами да за вменяемые деньги я искал заранее и долго: август - пугающе высокий сезон даже по сравнению с июлем. Мы остановились в "Радуге" - турбазе-музее, переполненной инсталляциями из выловленного из байкальских вод сора. За 1800 рублей нам дали капсульный номер с двуспальной кроватью и фанерными стенами, но вполне цивильными удобствами на этаже.
8.
Из Максимихи мы двинулись сперва не на Байкал, а в в таинственную
Баргузинскую долину, которую многие считают лучшим местом Бурятии. Открывает её Янжима - в лесу за роскошным дацаном лежит валун, на котором проступил лик богини Сарасвати, а потому лес теперь полон паломников. Люди в кафтанах и с платками, на которых я заметил свастики - группа шэнэхэнских бурят, каким-то образом приехавших из Китая.
9.
До Янжимы мы добрались с русскими туристами, а дальше повезли нас две бурятки, - одна жила в Москве, а другая в Улан-Баторе, - собиравшиеся на аршаны (целебные ключи). Свернув на лесную дорогу, мы сразу сели днищем на камень, слезть с корого помог ехавший навстречу бурят с супругой. Они и довезли нас до райцентра
Курумкана, но общаться явно не хотели и на все вопросы отвечали уклончиво. В Курумкане, за полторы сотни километров от Максимихи, мы осмотрели Баргузинский дацан да расположенный рядом Центр тибетской медицины, который организовали в позаброшенных домиках московский лекарь и его жена с Чукотки. Многочисленные их гости наперебой то ли советовали, то ли отговаривали съездить в конец долины, к горячим источникам Умхэя - там красиво и глухо, вот только затяжные дожди размыли все дороги. К 17 часам мы начали ловить попутку обратно, но быстро поняли, что шансов нет: в Максимиху или Усть-Баргузин местным ехать нет смысла, а в Улан-Удэ надо куда как раньше выезжать. Дождливым вечером нас приютили в дацане, где жило трое молодых лам, больше похожих на весёлых студентов. Но в просторной тихой комнате, где за окном феерия облачных гор, нам оказалось спать куда уютнее, чем на шумной и тесной турбазе.
10.
Курумкан мы покинули на автобусе, где место нашлось только до Барагхана - села у аршанов, где прежде стоял Баргузинский дацан. Нас напоил чаем смотритель аршана - мордвин с женой-буряткой, периодически очень смешно и совсем беззлобно пикировавшийся с ней на национальной почве. У дороги же нас едва ли не впервые за всю поездку подобрал бурят - как оказалось, художник. Он рассказал много интересного про окрестные места, но коснулись мы и наболевших вопросов. По его словам, многие в Бурятии действительно воюют... не за идею, а потому, что республика очень бедна, и здешние мужчины часто шли служить по контракту. Среди них - и его сын, совсем ещё юный и полный максимализма: пока что он в тылу, но хочет быть героем. Так мы доехали до
Баргузина - старинного городка у начала долины:
11.
В историю Баргузин вошёл как место ссылки нескольких декабристов, а к началу ХХ века представлял собой Суровый Сибирский Штетл - за Уралом сложилась фактически
Вторая Черта оседлости, и в этом городке евреи составляли больше половины жителей. На роскошном старом кладбище покоятся и декабрист, и иудей:
12.
Понимая, что автостоп в Бурятии пал жертвой спецоперации, я раскошелился на 3000 рублей, чтобы на такси осмотреть другую сторону долины. Там горы пологие и нет аршанов, но есть высоченные травы, птичьи болота и множество потрясающих скал, которые называют в народе Байкальской Саксонией. Отдельной достопримечательностью стал седой, но вечно бодрый водитель Иннокентий, который всю дорогу болтал и острил, как заправский актёр, а по разбитым грунтовкам непринуждённо и без лишней тряски гнал под сотню, мгновенно выбирая ровные места в кажущемся полном их отсутствии. На закате мы вернулись в Баргузин и застопили "Камаз", напротив, ехавший по колдобинам немногим быстрей пешехода.
13.
В третий день на Байкале мы отправились на
Святой Нос - высокий горный хребет прямо посреди Славного моря, прикреплённый к материку болотистым перешейком. Тут, на кардоне Забайкальского нацпарка, нам вдруг улыбнулась редкая удача: в ехавшем мимо экскурсионном микроавтобусе водитель (работавший на себя, а не на фирму) и пассажиры (одна семья, занимавшая дай бог половину мест) внезапно пришли к консенсусу подвезти и нас.
14.
Тем более что это чуть удешевляло катер, которым из то ли села, то ли турбазы Монахово мы погнали в Змеёвую бухту с её горячими источниками:
15.
В августе та бухта напоминала больше Роттердамский порт, а каждый источник превращался в омулёвую бочку с отдыхающими вместо омулей. Водитель, конечно, об этом знал, а потому на обратном пути завёз нас на Кулиные болота, мне больше всего напоминавшие своей жутковатой красотой те топи, через которые шли в компании Голлума хоббиты Фродо и Сэм. Нас же посреди болот ждал секретный горячий аршан с дощатыми настилом, беседкой и раздевалкой. Так что, раз уж вышел у меня спонтанный блог-тур - то на правах рекламы:
15а.
Первоначально мы хотели съездить на Ушканьи острова - город нерп посреди Байкала. Однако экскурсия туда влетит в 12 тыс. рублей на человека, покажут единственный остров, а нерп там в августе может уже и не быть. Утром мы покинули Максимиху, причём в компании бурята - ощущение, что они больше не подвозят, понемногу стало отступать. На берегу Байкала водитель показал священный камень да пожурил, что не уважили его. Дальше мимо потянулось сплошное курортное побережье, центром которого служит посёлок
Турка с живописным валуном Черепаха:
16.
И бутафорским маяком среди замусоренных галечных пляжей:
17.
Второй раз мы приехали в
Улан-Удэ уже не так беззаботно, как в первый. Если в Якутии, Иркутской области, на весеннем Кавказе тема украинских событий сводилась к дежурным разговорам о том, что нацисты - нехорошие люди и их надо победить, то Бурятия ощущалась как прифронтовой регион.
18.
Наш путь лежал на юг, вверх вдоль Селенги. На маршрутке мы доехали в
Гусиноозёрск - второй по значению город Бурятии, едва заметный у подножья призрачно-гигантской ГРЭС. На пыльных улицах веяло Монголией, а в ДК Горняков ко мне докопался охранник, что наверное я диверсант с Украины, раз в Подмосковье вчера сгорел склад.
19.
Так и не поймав ни один из нескольких микроавтобусов, мчавшихся в Закаменск и Кяхту, мы доехали, сменив две попутки, в
Новоселенгинск - ныне это глухое обветшалое село, где пустырей больше, чем изб. А среди пустырей сохранились остатки некогда процветавшего купеческого города, где жили декабристы и английские миссионеры. В доме с колоннами - небольшой, но роскошный музей:
20.
Такси в Новоселенгинске нет, поэтому по окрестным урочищам нас покатал ночной сторож музея Георгий, красивый седой человек, от которого веяло спокойствием. Со скал у реки открывается вид на Староселенгинск, от которого остался лишь собор да две могилы, но ехать к ним в обход и только внедорожником:
21.
Время до вахты Георгия ещё оставалось, и мы поехали в
Тамчинский (Гусиноозёрский) дацан в 20 километрах далее. В царские времена бывший фактически центром Бурятии, резиденцией главного российского ламы, он сохранил аутентичные здания и даже расписной "оленный камень" во дворе. Но меня облик дацана скорее разочаровал: самые впечатляющие буддийские монастыри России надо искать не в Бурятии, а
на Аге.
22.
По пути мы вновь коснулись болезненной темы, и Георгий назвал цифру, сколько их район получил похоронок (немало), но почти все - ещё в феврале. То же самое рассказывал и таксист в Кяхте, куда мы на следующий день доехали на маршрутке, на блок-посту погранзоны узнав, что сюда с прошлого лета снова нужен пропуск и пропустить нас ещё пропустят, а вот в городе могут и задержать. И Георгий, и таксист, и ещё один паренёк, с которым мы прежде ехали в поезде, рассказывали об одном и то же - колонне снабжения, шедшей маршем на Киев и расстрелянной из лесу, когда передовые части оторвались далеко вперёд. Может то и вовсе была одна и та же колонна, укомплектованная солдатами из Бурятии? Ну а
Кяхта, с советских времён переполненная воинскими частями, стала главным тылом "боевых бурят". И в переулках её двое русских солдат с обветренными лицами косились на меня, да один доказывал другому "Точно тебе говорю, украинец!".
23.
Мы гуляли по Кяхте весь день, и никто не пытался нас задерживать. "Песчаная Венеция" 19 века, главные ворота Великого Чайного пути из Уханя, Кяхта - пожалуй, самый интересный город Восточной Сибири. Здесь отличный краеведческий музей, а в пейзаж приземистого зелёного города вплетены грандиозные храмы, торговые ряды, таможенные здания, своим ветхим величием напоминающие о былом.
24.
И кадр выше я снял уже с территории Монголии, из заграничного предместья
Алтанбулаг, возникшего в 18 веке как Маймачен, китайское продолжение Кяхты. Здесь сохранилось немало русского вида домов, бывших старейшими в Монголии банками, школами, госучреждениями европейского типа...
25.
А среди них высится роскошное советское здание Музея Дружбы - ведь именно из Кяхты наступал Сухэ-Батор, и от взятия красными Алтанбулага монголы теперь отсчитывают независимость страны:
26.
Алтанбулаг хоть и предместье, а сходить в него пешком на пол-дня не выйдет: границу можно пересекать лишь на авто. Иногда на это уходит весь день, но нам повезло - КПП был пуст, а около него одинокий мужик ждал пассажиров, и менее чем через час мы впервые с благословенного 2019-го оказались вне России. Впрочем, КАК нам повезло, я осознал лишь позже: нас подобрал не абы кто, а единственный русский житель Сухэ-Батора! Его отец осел в монгольской деревне Дуланхан после войны и женился на местной жительнице, и Борис (так его звали) вырос в Монголии, сам женился на монголке, и сыновья его не знали русского языка. Нам он обрадовался совершенно искренне, и хотя про оговоренную при посадке 1000 рублей он не забыл, помощь его явно стоила этих денег: в Алтанбулаге дядя Боря помог нам поменять рубли на тугрики (и я сразу стал миллионером!), подождал, пока мы смотрим посёлок, а напоследок покатал по
Сухэ-Батору - ближайшему к границе монгольскому райцентру у слияния Орхона с Селенгой:
27.
Здесь же, в кафешке напротив пустого вокзала, мы поняли, что одним из главных впечатлений Монголии будет еда, точнее - мясо, точнее - МЯСИЩЕ. Настоящее, сытное, ароматное и обильное: неосторожно взяв по порции на каждого, впредь мы были осмотрительнее и брали порцию на двоих.
28.
Сытые и удивлённые везением, мы продолжили путь. Это оказалось не так-то просто: как и в прошлый приезд в 2017 году, главной проблемой в Монголии стал языковой барьер, особенно тяжкий в сочетание с массовым желанием помочь: пока двое бледнолицых голосовали на выезде из Сухэ-Батора, рядом успел остановиться наверное десяток встречных машин с предложениями то ли отвезти нас в Дархан за 100 000 тугриков (около 2000 рублей), то ли доставить на автовокзал, с которого отвезёт кто-то другой. В итоге лишь часа через полтора мы уехали на платной попутке по асфальтовой дороге через покатые горы, где за каждым перевалом делалось всё больше юрт. В
Дархане, 3-м по величине городе Монголии, природа подарила нам красивый вечер с радугой. Облик Дархана донельзя постсоветский, а в парке даже есть построенная РЖД пару лет назад Детская железная дорога с песнями вроде "Катюши" в вагонах:
29.
Из Дархана мы могли бы рвануть в Улан-Батор, но столицу, за неимением времени, я решил оставить на следующий раз. Да и с дорогой проблемы: говорят, накануне ковида её решили реконструировать, и снять асфальт успели, а новый положить - нет. От Дархана мы начали двигаться параллельно границе, и пообедав в чебуречных (вернее, хошуурных) юртах у поворота на Эрдэнэт, сперва допрыгнули до городка Хутэл с дымящим цементным заводом, а там двое весёлых полицейских пристроили нас в машину до поворота к монастырю
Амарбаясгалант.
30.
Перед поездкой в Монголию я морально готовился к встречам с иностранцам и неизбежным вопросам о политике. Сами монголы о политике спрашивали лишь в контексте того, когда у них наконец опять подешевеет бензин, а вот иностранцев мы толком и не видели. Ведь прежде в Монголию попадали в основном через Китай или Россию, так что теперь тут не осталось почти никого, кроме русских да корейцев. Но в стране, где на столицу приходится половина населения, достопримечательности не остались без гостей: в середине дня в воскресения навстречу нам из-за поворота ехали буквально кавалькады машин с номерами Улан-Батора. В степи у Амарбаясгаланта, безумно красивого монастыря эпохи китайского господства, пастушьи юрты незаметно переходят в туристические, и мы не устояли перед соблазном заночевать в одной из них.
31.
Ухабистая степная дорога оказалась лишь одной из двух на весь наш монгольский маршрут, а в основном ехали мы по узкому, но неплохому асфальту. Если
в 2017 году я попал в самую глухую, неустроенную и потому колоритную часть Монголии, то теперь мы оказались в самой обжитой и благоустроенной: северные аймаки Сэлэнгэ, Булган и Хувсгел можно сравнить с нашим Краснодарским краем. Советских машин, обилием которых мне запомнились дороги Монгольского Алтая, тут почти не встретить, а вот российских товаров в магазинах даже больше, и в городах почти каждый может вспомнить по-русски хотя бы парочку слов.
32.
Тем более и
Эрдэнэт, 2-й по величине и самый зажиточный город Монголии у кормящего страну медно-молибденового комбината был построен советскими специалистами "под ключ". Комбинат был совместным предприятием двух стран до 2016 года, на окраине ещё стоит русское консульство, и вроде как несколько сотен русских людей живут здесь и ныне.
33.
А потому Эрдэнэт можно назвать и самым русским городом Монголии, где нередко дублируются вывески и ресторанные меню, а во дворах могут встретиться Баба Яга с Черномором. И тем страннее понимать, что в Эрдэнэте провёл детство Зеленский...
33а.
От монастыря до трассы нас вёз немолодой уже послушник в штатском, неплохо говоривший по-русски (хотя и с извинениями, что за 30 лет всё позабыл) и певший русские песни. До Эрдэнэта нас подбросил Эрдэнбат, который когда-то вёл бизнес с Барнаулом и с тех пор тоже мог объясниться с нами на одном языке. И потому - объехал в Эрдэнэте три гостиницы, прежде чем с чистой совестью отпустить нас в приличную. За Эрдэнэтом, от которого нам надо было одолеть 450 километров до следующего городка Мурэн, началась девственная глубинка, где языковой барьер снова встал до небес. Сперва нас подвезли две очень красивые, почти анимешные монголки, видимо мать и дочь, с кошкой на переднем сидении. Затем - охотник на сурков-тарбаганов, ехавший в глушь в компании ружья и полнотелой пышноволосой девушки, скорее любовницы, чем жены. Они довезли нас до придорожного базарчика с хушуурами и айрагом (чебурками и кумысом), а там нас подобрала очень симпатичная, хотя и ни слова не знавшая на других языках, пара из по-монашески остриженного паренька в высоких остроносых сапогах и девушки в кружевной кофте. Они держали путь в Мурэн, и довольные этим, мы любовались потухшими вулканами среди степей, а потому нас сморил сон...
34.
...проснувшись же, мы поняли, что-то идёт не так. Опасения подтвердил взгляд на спидометр: 300 километров ребята ехали со скоростью 40-50 км/ч, лишь на совсем пустых и совсем прямых участках разгоняясь до 70. В
Мурэн (вернее, произносится он скорее как Морон) мы добрались уже на закате, а ещё битый час я пытался объяснить уличным таксистам и администраторше гостиницы, куда нас нужно срочно отвезти туда-обратно. В итоге помог толковый седой дядька-бомбила: в последние полчаса режимного света мы всё же увидели главную достопримечательность Мурэна в степи за 20 километров от города - крупнейший сохранившийся комплекс оленных камней:
35.
С утра мы пошли ловить машину в Хатгал в конце асфальтовой дороги, и вдруг увидели встречную буханку, из которой торчали РОГА. Росли они из живого оленя, и когда буханка остановилась по каким-то своим делам, я подбежал к водителю и спросил "Цаатан? Духа?" - эти два слова обозначают крошечный тюркский народ на границе с Тувой, сохранивший древнее саянское оленеводство. Раньше к цаатанам частенько забирались европейские и американские фотографы, ну а теперь привыкшие быть в центре внимания цаатаны сами стали выбираться в объектив - у дороги на Хатгал мы видели несколько цаатанских чумов, а конкретно этих оленЕй зачем-то везли в Улан-Батор.
36.
Потом к нам подъехал таксист, и на хорошем английском предложил отвезти до Хатгала. Мы сказали, что едем в Ханх - эти два посёлка стоят на разных концах Хубсугула, огромного (размером с Онежское) пресного озера, которое называют ещё Младшим братом Байкала. И в Хатгал асфальтовая дорога ведёт из Улан-Батора, а в Ханх - из Иркутска, между ними же продираться грунтовками да буераками можно и сутки, и двое. Таксист не растерялся, позвонил другу в Ханх, после чего сообщил нам, что около 14 часов из Хатгала пойдёт "буханка". Сам он собирался забрать ещё одного человека с автовокзала и ехать в Хатгал через пару часов, и я сторговался с ним на 60 тысяч тугриков (1200 рублей), а он предложил эти два часа бесплатно скоротать в его гестхаусе. Мы, конечно, только бросили там рюкзаки, а сами ещё прогулялись по в общем-то довольно невзрачному и запущенному Мурэну:
37.
Хатгал же - натуральный монгольской Сочи, главный курорт страны. Таксист домчал быстро, и сперва повёз нас прямиком к мосту у начала дороги до Ханха: сойдёте здесь, а буханка приложится. Так как начинался дождь, мы запротестовали, попросив отвезти нас к буханочнику домой. Вместо этого водитель отвёз нас, к ресторану в центре Хатгала сообщил автономер "буханки" и предложил ждать здесь. Я уже не стал спорить...
38.
...а дальше потянулось состояние, которое как нельзя лучше характеризует вот эта монгольская надпись: и нудно, и свербит. Наташа вышла в магазин, где познакомилась
с Ирой и Игорем - велосипедистами из Мурманска, месяц колесившими по Монголии вплоть до глубокой Гоби, где с высоты бархана звёздное небо кажется ближе, чем Земля. Они прошли разное, чуть не сгинули в безводной пустыне, но знали, что в каждой юрте найдут помощь и кров. И теперь тоже собирались крутить педали вдоль Хубсугула.
38а.
Разумеется, "буханка" не появилась ни в 14, ни в 15, ни в 16 часов, и я не знаю, таксист ли развёл нас за жалкую тыщу рублей или буханочники передумали ехать. На турбазах жлобастого вида владельцы просили по 50 000 тугриков с человека за место в юрте без удобств, и мы решили прорываться к Ханху сами. Вскоре нас подхватил грузовичок, а с него я сфоткал монгольский флот за заливом - и до сих пор жалею, что в ожидании буханки не рискнул сходить на тот причал.
39.
Увязнув в грязи и дождавшись джипа на подмогу, грузовичок довёз нас до понтовой турбазы Алаг-Цар в 30 километрах от Хатгала - это здесь край земли. Полюбовавшись озером, мы вновь вернулись на колеи степной дороги, и вскоре нас подвезла семья монголов, потратившая минут 20 времени на то, чтоб распихать свой скарб и наши рюкзаки.
40.
Мы неуклонно погружались в новый регион - Прихубсугулье, где мёрзлая земля покрыта мелкими буграми, в низинах лежат болота, на склонах сверкают луга, а по грядам сопок высится просторная тайга из столь же редких, сколь и гигантских лиственниц. Основной скотиной здешних пастбищ стали косматые яки:
41.
И творог, пенки, курут и айран из молока наки (ячьей коровы) - основная пища у жителей здешних юрт. В юрте мы и нашли приют в холодных сумерках, и поднявшаяся от речки женщина с двумя дочками пустила нас внутрь неохотно и неуверенно. Вскоре, однако, прискакал на коне её муж в ярком кафтане (кадр выше), по счастливой улыбке которого мы поняли, что да, монголы рады гостям. Судя по отсутствию мяса, мы пришли в бедную юрту, но внутри было свежо и чисто, и вскоре мы заснули в глубокой и холодной тишине.
42.
Утром ещё одна "буханка" перевезла нас за ближайшую гряду - вся дорога вдоль Хубсугула идёт поперёк речных долинок. Мужики в кафтанах показывали нам фотографии других туристов, в которых Наташа узнала вчерашних мурманчан. Дальше мы несколько часов, понемногу смещаясь вперёд, ждали, гадая, выехали ли наша машина из Хатгала. Я шарил ультразумом по той стороне долины, и в какой-то момент с удивлением заметил пешехода среди высоких трав. Затем показалась "буханка", спустилась на дно, постояла там минут 20, а нагнав нас, как ни в чём ни бывало поехала мимо. Я стал махать руками и прыгать, как Робинзон при виде корабля, а затем машина вдруг развернулась. Нас выручили те самые Ира и Игорь: они и были теми пешеходами вдали, их и подбирала буханка в низине. Водитель договорился взять с каждой пары по 5000 рублей, и вот мы расположились на тюках. За разговорами про Монголию, Индию, Вьетнам и конечно же геополитику дорога проходила легче, а была она реально тяжела - мы то вязли в болотах, то скакали по камням, то падали в колеи глубиной в пол-машины, и только кипела "буханка" 7 раз. Путь в 180 километров от Хатгала до Ханха у нас занял 16 часов чистой езды на всех машинах:
43.
В
Ханхе на ночь глядя нас завезли на турбазу, где после недолгого торга (типа "мы же вас не выбирали") нам сбросили цену с 1600 до 800 рублей. Комната здесь была просторна и оснащена печкой-буржуйкой, а вот воду, чтобы помыться, пришлось на этой печке кипятить. И всё же мы остались на две ночи - уж очень чарующе выглядел Хубсугул, впечатливший нас не столько прозрачностью воды, сколько её лазурно-бирюзовым цветом:
44.
Цена в рублях - не перевод: Ханх живёт туризмом из России, даже конкретнее из Иркутска, и рубли тут куда популярнее тугров. А в кафешке на фото угощают позами из мяса яка...
45.
Утром мы так и не смогли ничего застопить и на такси приехали в Монды. На КПП уже стояла длинная очередь машин, но к нашему удивлению, через эту границу пропускают и пешеходов. Тут на наше счатье вниз как раз ехала после смены одна из сотрудниц таможни: у одной из въезжающих машин оказалось превышение по бензину в канистрах, которые она и согласилась забрать к себе на хранение. Бурятский пейзаж не сильно отличался от монгольского, исчезли только юрты и языковой барьер. В Мондах нас подобрали двое удалых бурят, рассказывавших не о страхах и ином менталитете, а о том, что только с их района двести человек записалось в контрактники - мстить за своих. Мы мчались
по знакомому тракту с Хубсугула на Байкал:
46.
В
Ореховую Падь - тихое место близ Слюдянки, где горная речка гасит шум товарняков Транссиба. Здесь уже не первый год проходят маленькие слёты Академии Вольных Путешествий, и вот мы снова (после Якутска) встретились с
a_krotov, который параллельно с нами шёл тем же кольцом. На Сходе почти все либо только что приехали из Монголии, либо собирались туда - вот скажем художница-автостопщица Аделина рассказывает о том, как недавно попала туда на пленэр.
В её иркутскую избу мы всей толпой и двинулись на электричке вечером следующего дня.
47.
Из Иркутска, под занавес долгого путешествия, мы съездили в Качуг на верховьях Лены (см. прошлую часть), а вновь оказавшись на Ангаре погрузились выше Иркутской ГЭС на "Баргузин" - уникальный катамаран на воздушной подушке, курсирующий в
Песчаную бухту:
48.
Которая хоть и удалена на полсотни километров от ближайших сёл, а всё-таки полна народом - тут есть две турбазы и кемпинг, в котором видно, за что берёт деньги Прибайкальский нацпарк: для палаток тут сделаны подиумы и столы, для костров - очаги, для мусора - урны, и на пляжах да в мезозойском бору без травы чистота безупречна даже несмотря на целые флотилии прогулочных катеров, сменяющие друг друга непрерывно. И Песчаная бухта с её скалами и ходульными соснами хороша, но окрестные тихие бухточки - лучше. Я бы сказал, кто не был здесь - тот не прочувствовал Байкала:
49.
В
Иркутске мы заселились в гостиницу на самой окраине - больше отдыхать, чем гулять. И всё же прогулки были - сперва вдвоём:
50.
А затем и в одиночку: Наташа улетела в Москву, а я в ожидании вечернего поезда съездил на Второй Иркутск, как называют тут богатый на конструктивизм район авиазавода.
51.
Поезд же снова повёз меня в Бурятию - на станцию Заиграево, от которой я поскакал автостопом в следующий райцентр
Кижинга. Но самая большая в России ступа, которую мы хотели там посмотреть, оказалась совсем не большой:
52.
Так что больше этот путь запомнился мне как трасса Хандагатайской узкоколейки - некогда крупнейшей в России, но исчезнувшей почти без следа. Под Заиграевом меня подвозил её машинист, а в Усть-Ороте мимо мелькнул гнилой мост через реку Койдун:
53.
Выбравшись в Хоринск, я съездил на такси к
Аннинскому дацану, лежащему среди безлюдной степи совершенно монгольского вида:
54.
И уж не знаю, с чем это связано, а кондовая глубинка встретила меня совсем не так, как месяцем ранее. Теперь подвозили меня в основном буряты, подвозили охотно, а на околице одного из сёл местные даже оставили адрес, если я не уеду и мне будет негде ночевать. Не знаю, в моём восприятии тут что переменилась или же Бурятия сосредоточилась. С обочин глядели плакаты с запретом ходить в лес во избежание пожаров, а как раз в этот день Бурятия подтвердила репутацию центра ковид-паникёрста, введя масочный режим, который люди пока соблюдать не спешили. И как заметил один из водителей, не стоит искать в этом скрытых смыслов: просто на любую инициативу Москвы бурятские власти бегут впереди паровоза. К вечеру я снова был в
Улан-Удэ:
55.
На кадре выше - вид
из Заудинской слободы на
дацан Ринпоче-Багша. Главным впечатлением же теперь стал музей, а точнее - его зал буддийского искусства. Вот например фрагменты Цугольского атласа - единственной полной копии главного трактата тибетской медицины, которую сняли в начале ХХ века в Лхасе ламы
Цугольского дацана. Но фото атласа даже не добавить в прошлогодний пост - их более 30 после всех отбраковок.
56.
Улетал я и из
Читы, тихого и пустынного аэропорта Кадала, увешанного рекламой работы на рудничных вахтах. Дешёвый билет отсюда имел и ещё один бонус - в Чите едва ли не самый красивый во всей России аэровокзал, больше фото которого я уже добавил
в прошлогодний пост про этот город:
57.
Перед тем, как взмыть в облака, я увидел горы на водоразделе Амура, Байкала и Лены:
58.
Если о местах из прошлых двух частей я постараюсь полностью рассказать до Нового года, то эти края отложу на зиму и весну. Но всё же вот примерный план рассказа:
- Улан-Удэ и Верхняя Берёзовка (2-3 новых поста).
- Глубинная Бурятия (2-3 поста)
- Турка и Максимиха
- Святой Нос
- Баргузинская долина (2-3 поста)
- Гусиноозёрск и Тамчинский дацан
- Новоселенгинск
- Кяхта и Алтанбулаг (3-4 поста)
- Сухэ-Батор
- Дархан
- Амарбаясгалант
- Эрдэнэт
- Мурэн и дорога к нему
- Хубсугул (1-2 поста)
- Песчаная бухта (1-2 поста)
- Иркутск (несколько постов по материалам 2020-22 годов).
https://varandej.livejournal.com/1128561.html
egor_13.
pamsik оказался в Перми, своём городе детства, на единственном в мире театральном фестивале Мартина МакДонаха, который проводится единственным в России мистическим театром "У Моста" в 5-й раз. Вконтакте и яндекс-дзене я оперативно писал о каждом дне фестиваля, а сегодня обобщу весь этот материал, да дополню череду персоналий и спектаклей описанием самой своей поездки.
pamsik я еду в Пермь, в театр "У Моста" на V международный фестиваль Мартина МакДонаха. Международость в этом году представлена Россией, Беларусью и Казахстаном, ну и ирландским авторством драматургии. Всё это было спланировано и организовано ещё летом. Долго думал о том, этично ли всё это в нынешние трудные дни, но повесток мне приходило и не придёт, а культурная жизнь в стране пока продолжается. 
armavi - историк-регионовед, умеющий видеть в улицах своего города пейзажи других эпох. Это умение тут очень кстати: нынешний Армавир не лишен достопримечательностей и колорита, однако его прошлое с крепостью кровожадного генерала Засса, аулом черкесоязычных армян, удивительным национальным составом, торгово-промышленным бумом начала ХХ века и статусом села с 4-этажными домами и 60-тысячным населением было колоритнее стократ.
