Бытует ошибочное мнение о том, что поморы кроме рыбной ловли и
зверобойного промысла ничем больше не занимались, отсюда, якобы, и их
самоназвание «поморы». Попробуем разобраться, так ли это.

Северные земли были в числе тех немногих районов Руси, где добывалась
соль. Дошедшие до нас письменные источники свидетельствуют о том, что
солеварение в Заволочье было поставлено хорошо. Так, Соловецкий монастырь
имел около 50 варниц, на которых работало до 800 постоянных и около 300
временных наемных работников. Солевары Двинской земли и Вологодского края
давали до 800-1000 пудов соли в год и более двухсот лет снабжали этим
продуктом многие районы Московского государства.

Одним из самых старинных промыслов Поморья было смолокурение. Уже во
второй половине 14 века смолу гнали на продажу в поместьях новгородских
бояр на Ваге. Важская смола становится предметом заморской торговли
сначала новгородцев, а потом и Московской Руси. Смола употреблялась для
смазки обуви, лыж, колес, в судостроении, канатном производстве,
кожевенном деле. К ее качеству предъявлялись высокие требования.


Немаловажную роль в экономике Заволочья играл промысел слюды, который
особенно интенсивно развивался в 15 веке. Слюда использовалась для окон и
фонарей. В связи с ростом числа церквей и монастырей возросла потребность
в выносных фонарях, использующихся во время крестного хода. Слюда также
шла на оформление карет царей и богатых вельмож. Русская слюда считалась
лучшей в мире и была известна в Западной Европе и Азии под названием
«мусковита». Она стоила очень дорого: цена ее колебалась от 15 до 150
рублей за пуд. «Слюда, - сообщает в 1674 году в своем сочинении о русской
торговле Кильбургер, - добывается между Архангельском и морским берегом у
Вайгача на морском выступе и открывается в утесистых высоких горах. Все
что бывает длиной и шириною более одного аршина, принадлежит царской
монополии и не может быть открыто продаваемо никаким частным лицом».

Широкий размах приобрел в Поморье и такой необычный промысел, как ловля
жемчуга. Жемчужные раковины добывали в устьях небольших речек: Солзе и
Сюзьме на Летнем берегу, Варзуге и Поное на Терском берегу, а также в
районе Колеч. Из добытого жемчуга местные судные целовальники отбирали
десятое, самое лучшее, зерно «на великого государя». Этот «государев»
жемчуг отсылали в Колу, а оттуда в Москву. А из Варзуги жемчуг шел в
патриаршую казну. В Поморье возникла, а отсюда распространилась и по всей
Руси, во всех слоях общества необычная любовь к жемчугу. Им густо осыпали
платья и кафтаны, головные уборы и обувь.

Заволочье является еще и родиной горного дела в России. В сочинении Марко
Поло, где описывается Древняя Русь и ее жители, можно прочитать: «страна
эта не торговая, но много у них дорогих мехов… Много у них серебряных руд,
добывают они много серебра». Господин Великий Новгород получал дань с
Заволочья мехами и серебром. Существует мнение, что это было только
закамское серебро из загадочной Югры и Великой Пермии. В то же время мы
располагаем сведениями о том, что в 12 веке на Руси велись поиски серебра
и меди, добывалось железо, обрабатывался точильный камень. Добытчики руд,
«копачи», устраивали домницы, кузницы, делали металлические орудия и
инструменты: топоры, ножи, якоря.

Чудские племена на территории Заволочья владели навыками производства
металла, подтверждением чему служат «чудские копи» – примитивные
плавильные печи. В качестве гипотезы можно высказать предположение о том,
что эти народы познакомили первых русских насельников с рудным делом или,
по крайней мере, вызвали к нему интерес. До настоящего времени на Севере
бытуют легенды о губе Серебрянке на Новой Земле, откуда лодьи древнего
Новгорода вывозили много серебря. Имеются сведения о том, что на Новую
Землю рудознатцев посылал Иван Грозный. В Поморье имелись опытные
специалисты горного дела: «копачи» и «рудознатцы», «плавильщики» со своим
оборудованием, «снастями» для выплавки металлов. Впоследствии Поморье
снабжало опытными мастерами зарождавшуюся металлургическую промышленность
Урала и Сибири.

Отметим также, что «земляная кровь» – первая ухтинская нефть –
доставлялась бочками в Москву для освещения улиц столицы еще во времена
Ивана Грозного. А одна из первых серебряных монет России чеканилась в
Поморье, в Архангельске. С середины 16 века в Заволочье большое развитие
получили добыча и выплавка железа. На «железных полях» добывали луговые,
озерные и болотные руды, а «копачами» были важане, двиняне, пинежане и
мезенцы. Одним из первых железоделательных заводов России стало
предприятие, основанное в 1648 году на Ваге близ Шенкурска иностранцами
Марселиусом и Акемой.

Поморье изобильно снабжало внутренние области государства продуктами своей
местной промышленности, среди которых наиболее важное место принадлежало
рыбе (особенно семге), соли, салу и кожам морских зверей и мехам; в
Поморье сосредотачивалась почти вся внешняя торговля государства; Поморье
служило главным соединительным звеном между европейской Россией и Сибирью
в торговом отношении.

Уже к 17 веку оборот Архангельской ярмарки доходил до трех миллионов
рублей. А если учесть, что население всего Российского государства к
началу 17 века не превышало 12 миллионов человек, а весь государственный
доход в 1724 году составлял 8 миллионов рублей, то ярмарочный оборот
Поморья можно признать весьма крупным взносом в развитие экономики России.
В это время Холмогоры стали самой заселенной областью Двинской земли.
Здесь большое развитие получили речное и морское судостроение, лесопиление
и мукомольное дело, смолокурение, плотничество, нарождалось косторезное
ремесло, имелись канатные, прядильные и ткацкие предприятия, кузницы и
слесарни.

Приведем перечень товаров, которыми торговали в Холмогорах, помещенный в
грамоте 1588 года двинским целовальником (сборщиком налогов и пошлин):
мед, воск, икра, масло, сало, медь, олово, свинец, «мягкие товары» (меха
соболя, куницы, бобра, белки, зайца), бархат, атлас, шелк, сукно, платье,
хлопчатая бумага, ладан, фимиам, перец и прочее. Иногородние купцы обязаны
были останавливаться только в Холмогорском гостином дворе и там торговать.
Из той же грамоты мы узнаем, что в Холмогорах торговали английские,
голландские (брабантские) и шпанские «немцы».
Поморские промыслы требуют компетентности…
С незапамятных времен основным занятием населения Поморского Севера были
звериные и рыболовные промыслы. На взморьях и по берегам рек – всюду были
разбросаны рыбные тони, с которых кормилась большая часть населения этого
обширного края. Каждая семужья яма, каждое промысловое становище-«скея»
или зверобойный участок имели своих коренных хозяев, которые могли
продавать свои владения, закладывать их целиком или паями, сдавать в
аренду и завещать своим потомкам или монастырям.

Основным документом, защищавшим права частных собственников и владельцев
рыбных и зверобойных поморских промыслов, был Судебник 1589 года,
написанный «мирскими» судьями двинских волостей Поморья. Он существенно
отличался от Российского Судебника 1550 года, так как не содержал норм
крепостного права и был ориентирован на свободных (черносошных) крестьян и
промышленников. Поморские оброчные земли от Ваги до Колы, принадлежавшие
некогда новгородским боярам (вплоть до присоединения Поморья к Москве), в
XV веке стали собственностью великого князя московского. Но по существу
владельцами рыбных и звериных промыслов оставались поморские крестьяне,
которые платили налог (десятину) государству и распоряжались промысловыми
участками по своему усмотрению. Так продолжалась до конца XVI века, пока
кому-то из столичных чиновников не показалось, что такая система
налогообложения недостаточно эффективна.

Прообраз квот
По указу из Москвы в конце XVI века на морские промыслы была введена
система так называемых «откупов», позволявших торговцам за деньги
приобретать права на всю добычу промышленников. Однако вместо ожидаемого
пополнения государевой казны случилось прямо противоположное: почти все
откупные квоты приобрели богатые иностранные купцы, которые, сразу же
завладели всеми правами торговли салом морского зверя (ворванью).
Московские купцы, покупавшие прежде ворвань у поморских промышленников,
оказались в тяжелейшем положении. Поэтому в 1646 году они подали
челобитную царю Алексею Михайловичу, в которой жаловались на иноземцев,
что те «откупили ворванье сало чтобы твои государевы люди и все поморские
промышленники этого сала мимо их другим немцам и русским людям никому не
продавали, а себе берут за полцены, в треть и четверть цены, и от того
Колмогорцы и все Поморие… обнищали и разбрелись врозь. И твоя государева
вотчина город Архангельской и Колмогорской уезд и все Поморие пустеет».
Читая эту челобитную, невольно начинаешь сравнивать описанную в ней
ситуацию с тем, что происходит сегодня в рыбной отрасли России (с тем лишь
отличием, что вместо системы откупов фигурируют рыбные аукционы и система
распределения квот). Плачевный итог чиновничьих нововведений привел к
тому, что челобитье возымело силу, и уже в том же 1646 году разорительные
для поморских хозяйств откупа были срочно заменены прежним десятинным
сбором.

Монопольная «кумпания»
При Петре I пошлина с поморского населения взималась «за десятую тысячу от
рыбы трески по 16 рублев, а с сала трескового (печени. – Авт.) за десятый
пуд по 15 алтын».
В январе 1703 года Царь Петр I издал Указ, согласно которому все промыслы
«ворваней, моржей и иных морских зверей и сала» были отданы монопольной
компании возглавляемой А.Д. Меньшиковым и братьями Шафировыми. Указ
запрещал ловцам и промышленникам торговать промысловой добычей помимо
указанной «кумпании», а указом от 10 июня 1703 года ей были переданы права
на владение промысловыми рыбными угодьями, которыми до этого владели
поморские промышленники. Как пишет историк А. А. Морозов, «Компанейские
приказчики в Архангельске Степан Окулов и купец Никита Крылов, пользуясь
монопольными правами, прижимали нещадно промышленников, принуждая
продавать добычу (в особенности треску) по крайне низкой цене и почти тут
же перепродавали ее втридорога на корабли. Некоторые «кумпанейщики»
выколачивали таким образом до 300-400% барыша».
Нет ничего удивительного в том, что «благодаря» учрежденной Петром
монополии поморские промыслы стали хиреть, а население Поморья быстро
нищать. Впрочем, хищническая деятельность компании Меньшикова не принесла
желаемой экономической отдачи для государства, а доходы казны, вопреки
ожиданиям Петра, резко уменьшились. С 1717 по 1720 годы компания отпустила
тресковой печени всего-навсего 3400 бочек, а вяленой трески 9391 пудов. По
словам историка С.Ф. Огородникова, это намного меньше, чем было отпущено
вольными поморскими промышленниками за один 1700 год.

Партикулярная фамилия
В 1721 году Петр I убедившись, что компания Меньшикова провалилась,
решает отдать промыслы «в компанию купецким людам, кои бы те промыслы к
распространению государевой прибыли могли умножить». Основные надежды
царь-реформатор возлагал на просвещенных иностранных купцов. Первым на
призыв Петра откликнулся «гость» Матвей Евреинов. Он обратился в
коммерц-коллегию с предложением отдать все поморские промыслы «ему и детям
с начала 1722 года впредь в вечное владение». Причем на тех же монопольных
условиях, какими пользовался Меньшиков. В своем обращении «гость» повел
себя поистине с «олигархическим размахом». В частности, он настаивал на
введении самых жестоких санкций по отношению к поморам, если те будут
торговать морской добычей помимо его семейной компании:
«Никто б из промышленников никакого сала моржовых и ворванных кож,
моржовой кости и сухой трески мимо компании другим никому не продавал, -
писал Матвей Евреинов, - а наипаче и собою или через кого другого за море
и в другие места отпускать под опасением жестокого ответствия не дерзали».
Даже советники из петровской коммерц-коллегии были озадачены такими
требованиями и в своей справке написали, что в северных реках и морях
находится так много рыбы, которое «довольно будет к снабдеванию всей
Европы» и «грешно есть противу нации, чтоб такой клад вовсе отдать
партикулярной фамилии». В итоге Евреинов получил права на поморские
промыслы сроком «всего» на 30 лет. Правда, уже через несколько месяцев
стало ясно, что «гость» не может наладить добычу рыбы и морского зверя,
поэтому Петру пришлось срочно отменять все данные ему привилегии. И уже в
январе 1722 года новый царский Указ разрешил «промыслы сала ворванья
моржового, китового и прочих морских зверей и рыбу ловить и сало топить и
продавать, и за море отпускать до нового указу всем промышленникам
невозбранно».

Помогли Норвегии
В начале XVIII века поморские рыбные и зверобойные промыслы достигли
своего наибольшего развития благодаря торговле с Норвегией. С XV века
Норвегия была северной провинцией Дании, население которой жило довольно
бедно. И если бы не торговля с поморами, на экономике Норвегии в те
времена можно было бы поставить крест. Это сегодня Россия покупает рыбу у
норвежцев и ест не поморскую, а норвежскую семгу. А в 1774 году в
Финнмаркене у берегов Норвегии промышляли 1300 поморов на 244 судах.
Причем поморские промышленники, согласно донесению датского губернатора
Фиельдштеда, «добывали рыбы больше, чем подданные короля датского». Как
пишет историк А.А. Жилинский, «поморы распространяли свои морские и рыбные
промыслы не только по всем углам Белого моря и Ледовитого океана: на Новой
Земле, на Карском море, на Мурмане, Канинском полуострове, Груманте
(Шпицбергене), но даже по всей Северной Норвегии и сами обучали
мореходству и промыслам норвежцев».

Полезные поморы
Датский чиновник Иенс Ратке побывавший в начале XIX века в приграничном с
Россией норвежском городе Тромсе написал следующее: «Свобода торговли
здесь, как и в других местах дает хорошие результаты. К сожалению, размеры
потребления здесь водки и табаку среди населения увеличиваются и одни
только поморы, снабжающие население мукою ведут здесь полезную торговлю…».
В итоге, по свидетельству Жилинского, благодаря торговле с Поморьем,
"Финнмаркен", представлявший до 1813 года глухую провинцию, начинает
быстро процветать. На развитие его морских промыслов обращается самое
пристальное внимание норвежского правительства. Во второй половине XIX
века Финнмаркен становится совершенно неузнаваем».
В России же c конца XIX века и в течение всего прошлого XX столетия
происходит резкое падение отдачи от традиционных морских промыслов,
полностью уничтожается поморская торговля и распадается традиционный уклад
жизни поморов. Виной тому, по мнению историка Жилинского, полное
непонимание со стороны российского правительства значения и возможностей
поморских промыслов на севере России.
К сожалению, сегодня, спустя столетие, приходится признать, что это
непонимание и некомпетентность чиновников никуда не исчезли. купцы и
бояре.

Серия сообщений "поморы,северные народы России":
Часть 1 - Особенности культуры поморов
Часть 2 - Поморска говоря
Часть 3 - Поморы
Часть 4 - Дмитрий Семушин: "Поморство" Ломоносова - миф
Часть 5 - Без заголовка
...
Часть 11 - Этнографические костюмы Карелии
Часть 12 - >СЕВЕРНЫЙ РУССКИЙ НАРОДНЫЙ КОСТЮМ.
Часть 13 - Обереги, амулеты и талисманы у поморов