Статья большая и для умных людей. А те, кто не любит "много букв", могут пройти мимо.


Фрагмент из увлекательной и интересной книги Андрея Остальского "[Англия] Иностранец ее Величества" http://maxima-library.org/component/maxlib/b/283506
Но этот фрагмент не об Англии. Здесь сравниваются цивилизации, общества и менталитеты Запада и России.

"Почему Запад считает Россию не демократическим государством, а себя - носителем демократии всему миру?"

*****************
Остров Северная Германия

Василий Аксенов придумал «остров Крым», в котором, как на Тайване в китайском случае, уцелело капиталистическое общество западного типа. А мне вот пригрезился остров Северная Германия. Остров Ганзея.

Я умышленно беру эпитеты «морской» и «сухопутный» в кавычки. Как его ни называй, а суть в том, что тип цивилизации, замешанный прежде всего на торговле, строил свободное и правовое общество, а противоположный ему («сухопутный») имел в основе сильное централизованное государство и какую-нибудь мощную идеологию — свобода и права личности были там ни к чему.

Иметь широкий доступ к морю — это было условие необходимое, но недостаточное само по себе, чтобы создать «морской» тип. Необходимо было счастливое совпадение еще многих условий. Как и получилось в английском случае. Основатели Испании вестготы никак не могли приобрести склонность к торговле: им все время приходилось воевать с мусульманами. Испания родилась в борьбе и войне. Главный объединитель испанского государства — королевство Кастилия — почти не имело выхода к морю, а ведь именно оно определило и государственный строй, и идеологию, и нравы. Между тем были там и ростки «морского», торгового (особенно в будущей Португалии), но их задавили. Испания долгое время и в море продолжала то, что делала на суше: воевала и грабила, а не торговала.

Еще более вопиющие случаи имели место в Италии, чьи города-государства являлись прообразом чисто «морской» цивилизации, но проиграли в борьбе с «континенталами». Да и в Германии вспомним Ганзейскую лигу: уж что, кажется, может быть «морскее», а победила модель сугубо «сухопутная». Пруссия подчинила их себе, уничтожила ганзейство. Если бы в свое время произошло гигантское землетрясение, образовалась гигантская трещина, и север Германии отделил бы от континента пролив, то судьба немцев могла сложиться иначе.

В России, как ни странно, явные черты раннего формирования «морского» типа подавал Новгород — недаром он был «родственником», почти кузеном ганзейской семьи. Но Иван Грозный с ним быстренько разобрался.

Нидерланды сохранились во многом благодаря своему теснейшему союзу с той же Англией. Союз этот был настолько тесен, что кое у кого даже возникли некоторые основания считать две страны единым целым. И не даром именно голландцы дали Англии ее важнейшую династию.

Неслучайно, конечно, ярые сторонники «континентализма» неизменно объединяют англичан и голландцев в одну презренную «торгашескую» категорию, часто добавляя к ним еще и «безродных космополитов» (и тоже «торгашей») — евреев.

«Сухопутно-континентальный» тип неизменно видит себя как воплощение идеалов, претворенных в жизнь в сильном централизованном государстве. Объективно он складывался там, где сильная власть была необходима как субъект экономики, как ее главный двигатель. Государство в таких странах исторически должно было постоянно вмешиваться в перераспределение материальных ресурсов: товаров, денег, производительных сил. Своей высшей формы этот тип достиг в СССР и в национал-социалистической Германии.

«Морскому» типу нужна максимально возможная свобода (но не анархия — отсюда особое уважение к суду и к закону). Чем свободнее производитель, торговец и потребитель, тем успешнее развивается такое общество, при условии, что договоры соблюдаются, за чем и призвано следить государство. Характерная и крайне важная черта «морского» государства — консенсусный тип сбора налогов. Уже в Средневековье в Англии король не мог назначать их произвольно, а лишь проконсультировавшись с элитой общества, причем не только с аристократией, но и с городской буржуазией. Главная форма этой консультации — парламентаризм. Ведь парламент был необходим прежде всего для утверждения бюджета и определения налоговых ставок. Крайне важное производное от этой консультации — правовое государство, система так называемого общего права, как раз и регулирующая ответственность за уплату налогов и за соблюдение коллективных и частных договоров.

В «континентальном» же типе все наоборот. Суть его экономической системы сводится к государственной конфискации. Всесильное государство забирает произведенное обществом и перераспределяет его по своему усмотрению. Конфискация может быть тотальной, как в СССР, или частичной, как в Германии, но все равно она — основа устройства общества. В «сухопутной модели» источник права — монарх, вообще государство, высшая власть. Общественный консенсус не нужен, вернее, невозможен. Тут закон дарован сверху, а потому всем понятно, что суверен (царь или монопольно правящая партия) могут в любой момент его изменить или трактовать произвольно, ведь суверен и его «понятия» — единственный источник законности. Точно так же дарованы и все «правила игры» (в том числе налоговые). Но дарованное может быть легко взято назад, и правила могут быть в любой момент изменены, причем как угодно, да хоть на прямо противоположные. Право и суды в такой системе — лишь еще одно орудие высшей власти и самостоятельного значения не имеют.

Источник https://postnauka.ru/questions/157170

Ольга Гулевич, доктор психологических наук, доцент департамента психологии НИУ ВШЭ


Про идентичность, доверие институтам и ощущение угрозы

В сложные исторические моменты общество нередко разделяется на тех, кто придерживается одной позиции, и на тех, кто совсем не согласен с первыми. Что заставляет нас оказаться в той или иной группе? Социальная психология исследует этот вопрос много лет — и ученым есть, что рассказать. Об этом ПостНаука побеседовала с доктором психологических наук, доцентом департамента психологии НИУ ВШЭ Ольгой Гулевич.

Если обобщить результаты научных исследований во всем мире, можно выявить три основные группы факторов, которые способствуют поддержке страны в ситуации, когда она инициирует военные действия на территории другого государства. Эти факторы — не личностные, они связаны с отношением человека к группе.

Первая группа факторов связана с отношением к власти, а конкретнее — с правым авторитаризмом, верой в то, что подчиняться власти необходимо. Чем выше в стране авторитаризм, тем сильнее и поддержка. В России играет роль и поддержка политических институтов, так называемое институциональное доверие: к президенту, правительству, государственной думе и так далее. В этом и заключается уникальность нашей страны: работает не только общая вера в подчинение власти, но еще и доверие конкретным институтам.

Вторая группа факторов — ощущение угрозы, или так называемая межгрупповая угроза. Она может восприниматься как реальная — то есть угроза жизни, здоровью, материальному благополучию, — так и символическая — угроза ценностям, образу жизни, престижу моей группы. Дальше возникает вопрос, насколько адекватно ощущение угрозы. Для человека, который ее ощущает, это адекватно.

Третья группа — социальная идентичность, ощущение принадлежности к некой группе. Такое представление может быть разным. Первая пара — то, что в социальной психологии называют национальной идентичностью и коллективным национальным нарциссизмом. Национальная идентичность — это ощущение связи с другими гражданами страны и позитивные эмоции по отношению к этой группе. В свою очередь, коллективный национальный нарциссизм — вера в то, что эта группа превосходит прочие, и я хочу, чтобы это признавали.

В зарубежных исследованиях первая и вторая идентичности обычно проявляют себя по-разному. К примеру, в европейских странах национальная идентичность предсказывает позитивное отношение к мигрантам, при этом коллективный нарциссизм проявлял себя ровно наоборот. Но российские исследования показывают иной результат: и первая, и вторая идентичности оказываются сопряжены с поддержкой специальной военной операции. По-видимому, это связано с тем, как позиционировались ее цели. По опросам ВЦИОМа, граждане видят основной задачей страны — сохранить собственную безопасность и помочь другим.

Вторая пара — это идентичности российская и общечеловеческая. Если российская позитивно связана с отношением к спецоперации, то общечеловеческая — негативно: чем больше люди идентифицируют себя с человечеством в целом, тем меньше они поддерживают спецоперацию.

Насколько эти факторы подвержены изменениям

Доверие к институтам может флуктуировать достаточно быстро. Исследователи, которые занимаются политическим доверием, делают вывод, что по крайней мере в демократических странах оно зависит от того, насколько государство способно выполнять свои функции. Доверие может снижаться, например, при ухудшении экономических показателей и уровня жизни. Ощущение угрозы — это субъективный фактор, который обычно зависит от информационной повестки. Об этом свидетельствуют опросы Левада-центра: мы видим, как в России некоторое время возрастала и падала воспринимаемая враждебность со стороны США и европейских стран в разные годы. Также меняется и ощущение идентичности, поскольку ее необходимо поддерживать теми или иными способами.

Однако важно заметить, что современный человек по многим вопросам не имеет собственного опыта, — и он вынужден на что-то полагаться. Важными источниками информации можно считать как массовые коммуникации, интернет, так и окружение — близких, коллег, соседей. Кроме того, поступающую информацию человек и обрабатывает «хитрым» образом — включая избирательность, обобщения, стремление к принятию тех новостей, которые скорее соответствует его представлениям о действительности.

Источник http://alternatio.org/articles/articles/item/59072-postsovetskaya-voyna

Автор Ростислав Ищенко



Оценивая события (в том числе и те, которые происходят у них на глазах и/или участниками которых они являются) люди имеют обыкновение путать причины и следствия. Кроме того, они считают, что если лично они какие-то процессы до определённого момента не замечали, значит эти процессы в обществе и не происходили, а возникли сразу в завершённом виде тогда и только тогда, когда конкретный человек заметил конкретное событие (а скорее просто прочитал или услышал в СМИ какую-то его трактовку, показавшуюся верной). Наконец, методы, применяемые людьми для достижения цели, зачастую уводят в сторону, противоположную этой цели . При этом, обычный неподготовленный человек (даже хорошо образованный) не в силах заметить и понять, допускаемую им системную ошибку.

Поэтому часто, не понимая цель и смысл действий власти, народ хватается за теорию заговора. Или же возмущается тем, например, что Кремль не публикует в открытой печати свои стратегические планы разгрома США и не отчитывается публично о всех своих тайных операциях.

Как именно действует принцип неверного метода, уводящего от цели, достижению которой должен, по идее, служить, объясню на простом примере, доступном пониманию каждого, кто более менее активно даже не пишет, а хотя бы комментирует в социальных сетях и «Интернет»-изданиях.

Серия сообщений "Средства Массовой Дезинформации":
Часть 1 - Рекламный кафтан с чужого плеча
Часть 2 - Рекламные уловки, на которые мы успешно покупаемся
...
Часть 40 - Как проверить достоверность информации в Интернете?
Часть 41 - Злой критик: К проблеме цитат в интернете
Часть 42 - Постсоветская война
Часть 43 - Мыть или не мыть?
Часть 44 - Одержимость чистым питанием: что это такое?
Часть 45 - 11 советов начинающим бредологам
Часть 46 - Эффект «Иллюзии правды»

Найдется мало людей, которые хотят, чтобы над ними кто-нибудь был, так как все, кроме ангелов, — будь то птицы, парламенты, политики, самолеты, секретные службы или вышестоящие начальники — время от времени роняют на головы находящихся внизу что-нибудь неприятное.

Каждый кривой гвоздь считает, что настоящий гвоздь должен быть кривым.

Самых довольных граждан имеет то государство, которое создает иллюзию, будто все они — маленькие короли.

Кто кладет свои деньги в банк, не должен забывать, что он просто седок, а вожжи в руках у банка.