Граф В. Л. МУРАВЬЕВ. Семья лосей. 1907 год
При царе Алексее Михайловиче в Лосином острове находился целый штат служилых людей, занимавшихся исключительно сохранением в лесу лося и оленя. При Екатерине II, издавшей особый указ об охране флоры и фауны в Острове, здесь была многочисленная охранная команда из егерей, откомандированных из драгунских полков и набранных из крестьян казенных вотчин Московской губернии.
Тогда лес был полон дичью и разным зверьем. Из старины сохранились предания о том, что в Лосином острове водились и соболь, и чернобурая лиса, которые забегали на гумна отдаленных селений. Древнейшие архивные акты сообщали, что однажды «холопишко Микитка» бил челом царю Алексею Михайловичу на двунадесять соболей, изловленных в Лосином острове.
Когда здесь в 1804 году рубили корабельный лес для постройки судов Черноморского флота, в должность обер-форштмейстера Острова вступил некий Эгер.
Этот немец прибыл в Россию из Шварцвальда, где он родился, вырос, получил образование в школе местного лесничества, а затем служил помощником лесничего в имении какого-то князя. У Эгера был большой опыт ведения лесного и охотничьего хозяйства. В княжеских лесах Шварцвальда он знал наперечет все деревья: они у него были пронумерованы и перемечены.
Эгер, с типичной для немца аккуратностью, просчитал число кроликов и куропаток, их приплод, оленей и коз, которые, по малочисленности, оберегались для придворной охоты как величайшая редкость. Но горный массив Шварцвальда в сравнении с русским хозяйством имел какой-то игрушечный масштаб. И Эгер, вступив в свою должность в России в Лосином острове, первое время был поражен широким размахом и богатством русской природы. Но еще более — хаосом, беспорядочностью в ведении здесь лесного хозяйства.
Когда Эгер спросил, сколько в Лосином острове деревьев, то получил странный для его восприятия ответ о том, что «спокон веку» деревья на Острове не были считаны и никогда к подобному счету не было никакого интереса. Немец решил изменить здешние дикие нравы, научить русских считать деревья, определить количество лосей и оленей в их лесных табунах.
Эгер считал, что при неведении охранников леса о состоянии владений мужики пользуются случаем и убивают зверей и дичь, а это в лесном хозяйстве немалых денег стоит.
Жившие в этой местности крестьяне и егеря, узнав о замыслах немца, ахнули. Дело было важным потому, что все лосиноостровские семьи, не исключая и егерей, с незапамятных времен питались лосиным и оленьим мясом. Мало того, мужики возили то мясо в Москву для продажи в Охотном ряду и на Болотной площади (рынок здесь был в основном овощной, фруктовый, но днями — и мясной). Некоторые ухитрялись пристроить лосятину и оленину в кухню Английского клуба на Тверской улице. Повара этого клуба, зная изысканные вкусы своих посетителей, скупали мясо с большим запасцем. О том, шла ли торговля с самим Кремлем, пока документов не обнаружено.
Мясной промысел на той северной окраине Москвы вошел в привычное занятие у жителей. Он имел свой порядок, регулярность и план, был подобен севу, уборке, молотьбе, уходу за почвами. На него рассчитывали. Живя им, были уверены в сытости и безбедности.
Для поимки животных мужики традиционно приманивали их на сено вблизи лосиных троп. Стожки сухой травы так и называли — «лосиными». Подобные гостинцы осенью, когда естественная растительность леса из съедобной зеленой превращалась лишь в «очей очарованье», лосями воспринимались как неожиданные призы в лосиноостровском поле чудес. Наивных животных, вышедших к лосиному стожку, ловкие мужички забивали… Манипуляции с ловлей в этом месте Подмосковья были вековой традицией.
Один из деревенских мужиков, Антон Королев, предложил заняться приручением лосей. Надо было научить диких животных жить в стойлах, уподобить их обыкновенным коровам. Тогда Эгер не смог бы занести этих лосей и оленей в свой список как диких животных. Их приплод также мог быть освобожден от учета. И этим браконьерство перешло бы в разряд воспоминаний.
Началось с того, что почтенные селяне пригласили егерей в гости на свое угощение. Здесь все егеря Лосиного острова были перепоены и тем самым на значительное время отстранены от несения охранной службы.
Между тем, оставив егерей пировать среди баб и стариков, сильное мужское население Острова на рассвете с арканами, веревками, повозками выехало на специально для этого дела у опушки леса оборудованный круг. Этот загон был заранее устроен вбитыми в землю толстыми бревнами.
Когда загонщики, окружив становку лосей тесным кольцом, с гиканьем и грохотом начали свою операцию по отлову, из чащи метнулось тысячеголовое стадо. Шумом, холостыми выстрелами сотни людей гнали лосей по спланированному «коридору». Огромная масса четвероногих прорвала кольцо загона и ушла в сторону. Но большому числу животных досталась участь попасть в западню — в круг. Здесь с нелегкими усилиями мужики накидывали на них веревки, тащили из круга, надевали на ноги несчастным конские путы из железа. Потом их валили в сани и везли в селения. Только перевозка лосей заняла несколько дней.
Тех животных, которым в борьбе перебили ноги, здесь же, в лесу, зарезали. В дальнейшем их мясо пошло на продажу.
В этом мероприятии была одна беда: ловцы не рассчитали, что лоси не смогут жить в хлеву вместе с домашними животными. Впущенные в хлев дикари покалечили немало коров, телят и овец. Пока строили новые звериные жилища, заарканенные лоси лежали в коровьих хлевах.
И вдруг — кто бы мог после всего на такое рассчитывать? — лоси очень быстро стали приручаться. В хозяйствах начали рождаться маленькие лосята. Через год они уже гуляли на крестьянских выгонах вместе с прочим скотом. Впрочем, лосиных маток хозяева на выгон не выпускали: они боялись, что матки сами уйдут на волю в леса да и уведут с собой лосят, уже вполне домашних. А если же лосих по весне все-таки пускали на молодую травку, то им связывали ноги.
Мужики теперь жили со своим хозяйством в открытую, не прятались от Эгера и другого начальства. Они имели в достаточном количестве и без проблем мясо, шерсть, шкуры. Бабы вязали теплые чулки и свитеры, чем прославили всю Ростокинскую волость. Их мужья за хорошие деньги поставляли мясной товар в Москву…
Но удача длилась недолго. Местное райское благополучие было нарушено действиями все того же Эгера. Он проведал о крестьянской массовке в лесу, загоне и последующем приручении лосиного стада. Несмотря на давность события, он приказал обойти все дворы, собрать лосей и выпустить животных на волю в Лосиноостровский лес. Что и было сделано его помощниками. После чего был усилен надзор за лесом.
Взрослых особей решение немца наверняка обрадовало. Они охотно ушли жить на лесные просторы. Вместе с ними очутились под открытым небом в первобытной стихии своих предков прирученные людьми лосята. Не приспособленные с рождения к жизни на воле, они еще долго прибегали из Острова в селения и терлись мордами об ограды тех дворов, где прежде стояли. Просили хлеба…
Т. Бирюкова
"В Москве-матушке при царе-батюшке.
Очерки бытовой жизни москвичей".
Серия сообщений "задворки московские":
Часть 1 - Ярославский тракт
Часть 2 - Ярославский тракт. продолжение
...
Часть 10 - Лосинка глазами Лели Сорокиной.
Часть 11 - Лосиный Остров
Часть 12 - Лосиноостровский эксперимент
Часть 13 - Дворец у Пехорского пруда
Часть 14 - курьёз в Лосинках
...
Часть 18 - так куда же стучался странник...
Часть 19 - МКАД
Часть 20 - Лосинка
Мужики теперь жили со своим хозяйством в открытую, не прятались от Эгера и другого начальства. Они имели в достаточном количестве и без проблем мясо, шерсть, шкуры. Бабы вязали теплые чулки и свитеры, чем прославили всю Ростокинскую волость. Их мужья за хорошие деньги поставляли мясной товар в Москву…
last_Alive поинтересовалась - "2012 год . Чем этот год стал для Вас. Он был хорошим для Вас или не очень?". Так по мне хуже года ещё не было.
На протяжении веков река Москва являлась основным источником снабжения водой жителей столицы России. После развития мануфактурной промышленности в XVIII веке сточные воды фабрик стали загрязнять воду в реке, и для использования в пищу она была уже не годна. А бочка воды в центре города стоила 50 копеек, что являлось по тем временам высокой ценой. 
