Если Святая Троица действительно так свята, как говорит об этом догмат о Троице, если первородный грех действительно так пагубен, как говорит об этом августиновская традиция в богословии, если Христос действительно так необходим нам, как говорит об этом христологическая догматика, то единственный способ говорить об оправдании, оставаясь верным католической традиции в ее лучших проявлениях, — это проповедовать оправдание верой.

Этими словами Ярослав Пеликан описывает Реформацию не как случайную засветку на радаре церковной истории и не как ужасное отклонение от некогда прямого пути, но как подлинное выражение католичества. В это время года лютеране часто говорят о своем славном наследии или о реформе и обновлении так, словно наша история началась в этот день 1517 года. Лютер решительно возражал бы против характеристики Реформации как сектантского движения. Лютера привело бы в ярость предположение, что он подвизался за некие экзотические убеждения, оставив историческую христианскую веру и теологию. Но именно такое понимание Реформации сегодня хотят выражать некоторые лютеране. Мы ведем себя так, словно наша история началась с молотка и гвоздей и с церковной двери, и что прежде этого мгновения на протяжении 15 столетий не происходило ровным счетом ничего. Иногда мы еще более ограниченны и считаем началом подлинной истории Церкви еще более поздние даты (к примеру, 1839 год, когда из Саксонии в Америку отплыли несколько кораблей).

…Когда наши уста немы, тогда говорит Он. Когда мы истощаем собственную мудрость и собственные силы, тогда Он говорит нам Свое великое Слово: "И се, Я с вами во все дни до скончания века!" С этими словами Он однажды послал Своих апостолов в мир, поручив им дела, которые, по человеческому разумению, невозможны, и направив их в места, которых они не знали. И они радостно пошли по неведомому пути. Они знали, что Его прощение, Его мир, Его сила с ними. "Се, Я с вами во все дни" — это тайна Церкви. Ибо на чем стоит Церковь? Не на нашей вере, не на святости нашей жизни — иначе она давно уже сгинула бы со страниц истории, — но на одном только Христе, Господе нашем. Ubi Christus, ibi ecclesia — этими словами должно начинаться любое определение Церкви. Раз есть только один Кириос, есть только одна Церковь. Не слишком ли часто мы об этом забываем? То, что есть только один Христос, что Бог воскресил Распятого и соделал Его Господом, и что этот Господь подлинно и лично пребывает с нами во все дни, — все это не притчи и не картинки, но реалии, которые мы познаем верой. Там, где Его Евангелие проповедуется ясно и чисто, где надлежащим образом совершаются Его Таинства, там Он присутствует реальным и личным образом.

Ординация тремя епископами не является простой и абсолютной необходимостью, поскольку является не апостольским установлением, но церковным правилом. Довольно и того, чтобы пресвитерия возложила свои руки на ординируемого, который был законным образом призван на церковное служением, ибо именно так пресвитеров рукополагали в апостольской Церкви (Деяния 14:23; 1 Тимофею 4:14).

— Иоганн Герхард. О Церкви

Мы не упраздняем чинов среди служителей Церкви; напротив, мы сохраняем различие между епископом, священником и диаконами. Однако мы никоим образом не устанавливаем какого-либо различия власти между ними и того разграничения, которое хотят видеть паписты... Тот факт, что епископы поставлены в Церкви выше пресвитеров, проистекает «из человеческого установления после апостольских времен с целью устранения расколов», как учит Иероним Стридонский.

— Иоганн Герхард. О Церкви

Из этого, однако, нельзя сделать вывод, что сочинения отцов являются per se и просто нормой и правилом учения во всем, поскольку отцы подчиняют свои собственные сочинения каноническому авторитету Писания. Они не только позволяют, но даже требуют, чтобы все, чему они учат, проверялось и исследовалось на основании Писания. Тем самым они признают, что Писание — это всеобщая, высшая и главная норма; все, что не согласуется с ним не может быть признано божественным, но есть вымысел, по человеческой мудрости изобретенный тем, кто его проповедует.

— Иоганн Герхард. О Церкви

Все согрешили и лишены славы Божией, получая оправдание даром, по благодати Его, искуплением во Христе Иисусе (Римлянам 3:23-24).

Как бы велик и тяжел ни был грех, этот артикул еще больше, выше и шире, ибо произнес и утвердил его не какой-то человек по мудрости своей, но Тот, кто сотворил и держит небеса и землю. Мой грех и моя святая жизнь останутся здесь, на земле, ибо они касаются этой жизни и моих деяний здесь; там же, в небесах, где Христос восседает, держа меня на Своих руках, укрывая меня Своими крыльями и простирая надо мной Свою милость, у меня есть иное сокровище, большее названных двух.

Ты скажешь: как это возможно, ведь я ежедневно ощущаю свой грех, и моя совесть осуждает меня и указывает мне на гнев Божий?

Ответ: тебе следует научиться тому, что христианское оправдание, чтобы ты ни думал и ни воображал, есть ничто иное, как прощение грехов... Ибо оно называется прощением грехов по той причине, что мы явные грешники пред Богом, и в нас нет ничего, кроме греха, даже если мы обладаем человеческой праведностью во всей полноте. Ибо где Он говорит о грехе, там действительно есть подлинный и великий грех; подобно тому, как оправдание — это не шутка, но нечто весьма серьезное. И потому, глядя на этот артикул, ты видишь две вещи: во-первых, грех лишает тебя любой святости жизни, каким бы истовым верующим ты ни был на земле; во-вторых, прощение изглаживает всякий грех и гнев, так что твой грех не может ввергнуть тебя в ад, так же как святость жизни не может вознести тебя до небес.

И потому в глазах мира я буду проявлять всяческое усердие и делать столько, сколько могу, но в глазах Бога я с радостью буду грешником, и не буду претендовать ни на какое иное звание, чтобы этот артикул оставался истинным. В противном случае не будет ни прощения, ни благодати, но придется называть это венцом праведности и моих собственных заслуг.

Вне прощения нет и не может быть ничего, кроме греха, который осуждает нас.

— Из проповеди Лютера (1529)

Действительно, среди всех церквей, которые вышли из-под папской власти, именно лютеран обвиняют в том, что они сохранили многие папские злоупотребления и менее остальных преуспели в самоочищении. Говорят, к примеру, что в нашей церкви до сих пор бросаются в глаза священнические облачения, церковные украшения, картины, алтарь, распятия, свечи, исповедь, знамение креста и тому подобное. Но, друзья мои, тот, кто считает все эти безобидные вещи остатками папства, не знает ни того, что такое папство, ни того, чему учит Библия. Уже один тот факт, что лютеранская Реформация не выступала против безразличной адиафоры, но сохранила то, что согласовалось со Словом Божьим, показывает, что это была не безудержная революция, но библейская реформация.

— Карл Вальтер

Как сказал по другому поводу Г. К. Честертон, эксперты должны представать и практиковаться перед судом в лице обычных мужчин и женщин. Если эксперты не смогут убедить этих судей, они потерпели неудачу - и поделом! Если обыкновенные вопросы жизни и смерти, о которых говорил Честертон, нельзя просто оставить на откуп экспертам, тем более нельзя так поступать со святой истиной, от которой зависит сама вечная жизнь. Христианскую совесть нельзя передоверить другому (Мф. 7:15; 25:1-13; Рим. 14:23). Но "судьи", конечно, должны выносить вердикт в соответствии с "законом", т. е. с открытым свыше Словом Божьим, а не в соответствии с личными капризами.

— Kurt Marquart. The Church, p. 150.

В Германии некий кандидат в пасторы, отказавшийся от рукоположения, заявил своему епископу: «Возможно, я мог бы проповедовать по обычным воскресеньям, но я не могу проповедовать на Рождество и Пасху; я не могу проповедовать о мифах». И он был прав. Проповедовать о мифах нельзя. И когда один высокоученый профессор богословия в Германии на полном серьезе предложил вообще отменить празднование Рождества, это было вполне логично. В подобных случаях становится очевидной глубочайшая причина кризиса христианского служения: утрата живой веры, распад богословской ткани, который можно наблюдать во всех деноминациях христианского мира. Зачастую создается впечатление, что «христианские» страны мира охватила та же духовная эпидемия, которую греки перенесли в VI-V веках до н. э., и которая чуть позже началась в Индии. Вера отцов умирает, и на смену ей приходят философские умствования социально-политических идеологий. Богословие «смерти Бога» в Америке, агностицизм, открыто исповедуемый англиканскими священниками в Австралии, превращение sola fide (только верой) и theologia crucis (богословие креста) в безжизненные умствования в лютеранских кругах, новая герменевтика, уничтожающая Слово Божье («Мы утратили Слово Божье и никак не можем снова его отыскать», — как выразился ректор одного конгрегационалистского колледжа) — все это указывает на процесс распада, идущий во всем христианском мире и влекущий за собой не только бесчисленные личные трагедии, психические срывы и нравственные конфликты, но и развал церквей. Подобно великим трагедиям, постигавшим человечество в прошлом, этот процесс сопровождается странной эйфорией, свойственной всем смертельным болезням. То, что поистине может означать конец Церкви, воспринимается как чудесное обновление, невиданное возрождение Церкви и ее миссии в мире.

— Hermann Sasse, ‘The Crisis of the Christian Ministry’, Lutheran Theological Journal (Adelaide) May 1968, pp34-46.

Аналогичным образом должно быть постыжену и низвержену всякому, кто восстает против этой божественной мудрости и Слова Божьего. И потому не следует бояться, даже если вся мудрость и власть мира ополчится против Евангелия, даже если они возмаерятся подавить его пролитием крови; ибо чем больше проливается крови, тем больше будет христиан. Кровь христиан, как говорит Тертуллиан, — это семя, из которого возрастают христиане. Сатана должен быть утоплен в крови христиан, и потому никакое искусство не в силах подавить Евангелие силой. Евангелие подобно древесине пальмы, которая по своей природе плодоносит верхушкой, и ее можно нагружать как угодно сильно, в особенности если она используется в качестве бруса или подпорки, она не слабеет под тяжестью, но разгибается, невзирая на тяжесть. Таково по своей природе и Евангелие — чем сильнее ему противятся, тем крепче оно укореняется в нас, и чем сильнее на него давят, тем больше оно растет.

Тезис XIV звучит так: «Евангелическо-лютеранская церковь хранит единство исповедания веры и любовь ко всем, кто разделяет с ней эту единую веру».

Это соответствует сказанному в Ефесянам 4:3: «…стараясь сохранять единство духа в союзе мира». Единство духа — это единство веры, которое производит в нас Святой Дух. Везде, где присутствует эта вера, присутствует и надлежащее единство, угодное Богу. Более того, нам должно взращивать это единство. Нам необходимо со всякой осторожностью избегать всего, что может поставить это единство под угрозу. Важно также помнить о том, что личные мотивы зачастую являются причиной раздоров. Пасторы и прочие призванные учителя в Церкви начинают испытывать вражду друг к другу, и эта враждебность сердца вскоре дает ростки в виде разделений в учении и вере. Библия призывает нас «стараться сохранять единство духа в союзе мира». Мы не просто получаем единство духа как нечто, получающееся само собой, но от нас требуется прилагать всякое старание, чтобы сохранить его.

Милосердный Боже, небесный Отче, заповедавший нам собираться во имя Твое и во имя Иисуса Христа, Господа и Спасителя нашего, чтобы просить у Тебя того, что потребно и полезно для нас и для всех людей, и милостиво обещавший услышать наши молитвы и дать нам просимое: Мы приступаем к Твоему Божественному Величию и молим Тебя простить наши грехи и нашу неправду, и оживить сердца наши Твоим Святым Духом, чтобы мы со всякой уверенностью могли просить у Тебя всего, что необходимо Твоей Церкви и всем людям, и наверняка получить это к пользе нашей и похвале Твоей.

К сожалению, никого уже не удивляет, что количество лютеран в США сократилось примерно на 10%, в Швеции — на 11%, и в Германии — на 17%. Все мы знаем об этом. Удивительно то, что число лютеран в т. н. «странах третьего мира» переживает взрывной рост!

Лютеран в Нигерии стало больше на 390%, в Эфиопии — на 495%, в Словакии — на 631%, в Нидерландах — на 782% (да что там такое происходит?), а в Индии — готовы? — аж на 1379%!!! Ничего себе! Лютеране в некоторых частях света растут с огромной скоростью. В Индии и Нидерландах уже больше лютеран, чем в ELCA, в Словакии — примерно столько же, сколько в Синоде Висконсин, а в Эфиопии и в Нигерии — больше, чем во всех американских лютеранских деноминациях вместе взятых!

Эти лютеране помнят о том, о чем, похоже, забыли мы на Западе — о жизненной силе нашей вере Слова и Таинства, Закона и Евангелия. Как хотелось бы, чтобы мы увидели такой же рост! Даже если мы этого не понимаем, обетование нерушимо. Там, где мы верны, Бог производит изобильный плод. Иногда этот плод — численный рост, иногда это рост в вере и зрелости. Мне просто хочется, чтобы мы действительно верили в то, что исповедуем, — что Бог действует через средства благодати.

— Ларри Питерс

И потому высшее поклонение Богу, на какое только способен человек... заключается в том, чтобы слушать и читать Слово. Напротив, нет ничего более опасного, чем устать от Слова. И потому всякий, кто столь холоден, чтобы думать, будто знает все, и постепенно начинает испытывать отвращение к Слову, уже утратил Христа и Евангелие. До всего, что такой человек думает знать, он доходит одними только домыслами...

— Мартин Лютер

Наставление в благочестивой и добродетельной жизни является центральным учением любой религии, кроме христианства. Но в царстве, которое создано Христом, главное — это прощение грехов. Для того, чтобы все люди получили это прощение, Сын Божий стал человеком и умер на кресте. Такова была истинная причина всего Его великого труда на земле. После того, как жизнь, страдания и смерть Христа приобрели для всех людей прощение всех их грехов, любые Его дополнительные дела и установления не имеют иной цели, кроме как привести всех людей к вере в прощение, приобретенное для них.

— C. F. W. Walther. God Grant It, p. 789

До тех пор, пока это солнце — а именно, учение об оправдании одной только верой — не заходит, но ярко сияет в нашей Церкви, утешение отпущения грехов не отнимется от нее. Но там, где это солнце не сияет, где артикул об оправдании благодатью через одну только веру не проповедуется чисто, неизбежно воцаряется внутренняя тьма; и там неизбежно отрицается власть отпущения грехов, а вместе с нею и совершенство искупления Христова.

— C.F.W. Walther. Sermon on John 20:19-31 Regarding Absolution

Мы, пасторы, должны не только провозглашать истину, но мы также должны говорить настолько просто, чтобы крестьянин, слушающий нас из-за дверей храма, мог понять наши слова и ощутить влечение зайти. Нам следует проповедовать так ясно, чтобы каждый мог без сомнений понять, что «именно это путь спасения, и другого нет». Я бы не удивился, если бы Бог обрушил удар молнии на всякого проповедника, который заполняет свою рукопись изысканными выражениями, желая выделиться красноречием.

—  C.F.W Walther. Law and Gospel, Eighteenth Evening Lecture

Обращенные христиане — это не те, кто больше не грешит. Напротив, это те, кто видит в себе грешников и обретает благодать и прощение Божии через своего Спасителя и Пастыря, Иисуса Христа. Им нет необходимости обладать великими познаниями или сильной героической верой. Все, что им нужно, — это признать, что Иисус — их Искупитель, и что им должно полагаться лишь на Него одного. В небесных вещах они не слушают ни мудрость мира сего, ни свой собственный разум, но только лишь голос Иисуса, их Доброго Пастыря. Как говорит наш Господь: «Овцы Мои слышат голос Мой» и «не знают чужого голоса» (Иоанна 10:27, 5). Это те, кто идет вместе с Ним по пути страданий, но уже здесь, на земле, наслаждается блаженным миром, которого мир не может им дать.

— C. F. W. Walther. God Grant It, pp. 387-388

В предисловии к первой части своих сочинений на немецком языке в 1539 году Лютер пишет:

Позвольте мне показать вам правильный способ изучения богословия; тот, которым пользовался я сам. Если вы воспользуетесь им, то станете настолько учеными, что, если бы понадобилось, вы смогли бы писать книги ничуть не хуже тех, что написаны Отцами и церковными соборами. Так и я со смелостью в Боге дерзаю говорить о себе — без тщеславия и лжи, — что я не уступаю некоторым Отцам в том, что касается написания книг; в том, что касается моей жизни, мне до них далеко.

Видите, именно это Иаков имеет в виду, когда говорит (2:26): «Вера без дел мертва». Ибо как тело без души мертво, так и вера без дел. Речь не о том, что вера есть в человеке, но не производит дел, поскольку это невозможно. Ибо вера — это живая и действующая сила. Но для того, чтобы люди не обманывались и не думали, что имеют веру, когда ее у них нет, им должно исследовать свои дела, любят ли они своих ближних и делают ли им добро. Если да, это признак того, что у них есть истинная вера. Если нет, у них есть лишь название веры, и они подобны человеку, который смотрит на себя в зеркало, а когда отходит больше не видит себя, но видит другие вещи и забывает свое отражение в зеркале, как говорит Иаков в своей первой главе, стихах 23-24.