В качестве поздравления - моя публикация...

 

Встреча со святыней

Однажды утром, когда хозяйка погнала корову, открыл я тумбочку под иконами, а там батарея синих пол-литровых бутылок с наклеечками. На всех наклейках крестик стоит и год написан 1968, 1970, 1972…. И еще непонятное «сретенская», «крещенская».

Свт. Афанасий Александрийский

С Новым Годом!




Дальше должны следовать поздравления и пожелания, а также рассказ о том, что было и чему желательно быть.
Затем, в мой блог обязательно зайдет тот, для кого Новый Год 1 января отнюдь не праздник и факт моего ночного богослужения назовёт обновленчеством.
К строгому ревнителю старины глубокой неизменно присоседится обличитель клерикализма, как такового вообще и новогоднего в частности.
Так как в державе нашей политизированны все и вся, то данное поздравление будет рассмотрено и с точки зрения политической ангажированности и необходимости скорейшего получения автокефалии...

Наверное поэтому, мне не хотелось вчера подводить итоги, а после полуночного благодарственного молебна с 33-мя прихожанами (это половинное заполнение нашего храма), взаимных пожеланий и прекрасной зимней, воистину новогодней ночи, расплёскивать тихую умиротворённость и понимание, что Господь уже позволил прожить 2010 и благословляет с надеждой на Его милости вступить в 2011.

До службы успел посмотреть выступление президента Великой державы, а затем через 55 минут Великого президента державы и в междучасии между двумя гимнами понял, что число 11 для меня всегда вольно и невольно было связано с дядькой Васей в далекой Долотинке Ростовской области. Именно в этот хутор, к бабушке и дядьке, отправляли меня родители на все лето из шумного и пыльного Ростова-на-Дону. И именно там раздавался, практически каждый вечер, громогласный голос дядьки Васи, восседавшего во главе стола в собственном палисаднике, в окружении ближайших соседей, и возглашающего номер очередного боченка Лото:
- Барабанные палочки!
Затем следовало очередное тарахтение перемешиваемых в мешочке бочонков и объявлялся новый номер:
- Половинку просим!, - или не менее оригинальный, - Стульчики!
Что соответственно означало "48" и "44"



Итак, год - "барабанные палочки". Причём тут кролик абсолютно неясно.
Надеюсь это не будут палочки очередного Майдана и не дробь под маршировку одинаковых безмозглых человечков, стройными рядами и колоннами выполняющих волю нового фюрера.
Меня намного больше устроит новый Иэн Пэйс из незабвенного Deep Purplе, чем утренний горн с барабаном...

Так что вглядываясь в последние две цифры 2011 года, я прошу Бога:
- Господи, сделай так, что бы "барабанные палочки" стали для многих и многих первым годом исполнением Твоих 10 Заповедей. Ведь тогда и получится число 11.

С Новым Годом!

С Праздником!

Две заметки дня сегодняшнего.

С утра отслужил у себя на приходе, а потом в Луганск поехал, в храм, который в начале 50-х первый архиерей луганский епископ Никон (Петин) построил. Сегодня там престольный день.
У Николо-Преображенского собора выхожу из машины. Тут же материализовалась шустрая тетенька радостно кричащая:
- Батюшка, с праздничком, дорогой и родной!
- С Праздником, - говорю, - с праздником!
Тетенька не отстает, теребит за рясу:
- Дай денежку в честь праздничка, то?
Достаю пару железных полтинников. Даю. В ответ:
- Ты бы, батюшка, бумажечку дал.
- Так нету у меня бумажных, - отвечаю.
Тетенька, распрямляет полусогнутую спину, становится на пол-метра выше, лицо из просительно-жалостливого превращается в злобно-требовательное с элементами современного украинского майдана и слышится громко-шипящее:
- Ш-ш-шоб у тебя бумажек этих во век не было...
Во время определения моего дальнейшего жизненного существования подъезжает следующая машина, с приехавшим на Праздник священником, и тетенька-оракул, согнувшись в три погибели с умилённым и жалостливым лицом опять щебечет, но уже не мне:
- Батюшечка, хорошенький, с праздничком....

и вторая

Отец Богдан Федькив, настоятель Николо-Преображенского храма на праздничном обеде рассказал.

Знаменитый Дом в Одессе на берегу моря. Патриаршая резиденция. 70-е годы. В Доме дежурили и следили за порядком семинаристы.
Очередной дежурный "разрабатывал" диаконовский голос. Море штормило, шумело. Волны грохотали. Семинарист вышел на обрывистый берег, развернулся в сторону Турции и начал орать во всю молодецкую силу:
- Ко евреям, послание святого апостола Павла чтение...
Причем "ко евреям" у него выходило звонко и четко, "послание" тоже неплохо звучало, а на окончание дыхания и силы не хватало.
Раз за разом возносился над берегом громогласный вопль обращенный в заграничную сторону:
- Ко евреям, послание....
Доорался. Приехали погранцы и арестовали.
Кто его знает, что за послание этот пацан в подряснике евреям передает....

Когда то была у меня зарисовка, она в первых "Приходских хрониках" опубликована:

Смешинка попала

На литургии два алтарника, Возраст обоих в районе 14. С утра улыбчивые, тем более сам этому посодействовал разговором о школьных делах одного из них, взорвавшего какую-то колбу на химии, о чем мне не преминула доложить учительница, наша прихожанка.
Обозвал Александра (младшего) «террористом», спросил Володю (старшего), мол, как у тебя успехи? Тот заявил, что от «одного до двенадцати» (у нас двенадцатибальная система оценок знаний).
Пора было начинать служить, а в алтаре никакой серьезности, сплошные смешки, переходящие в активный смех...
Прикрикнул.
Успокоились, но не совсем. Раз за разом приходилось зверски взглядывать то на одного, то на другого, останавливая не в меру разошедшихся пономарей. Тут еще записка о упокоении «помогла». Который раз приходит.
Дословно: «Упокой Господи мужа моего Трофима со сродниками его злыднями».
Никакой молитвенности в алтаре не устанавливалось, хлопцы продолжали раз за разом прыскать от смеха, насобирав за это по паре кафизм и по десятку поклонов...
Дело к Великому входу.
Стараюсь сосредоточится, на пономарей уже смотрю аки на аспидов, возгласы и прошения растягиваю - общем, всем видом выражаю крайнее неудовольствие.
Заканчивается Херувимская.
Беру с жертвенника Дары.
Пономари впереди со свечами.
Чинно выходим, и тут старший, который Владимир, цепляется на солее за ковровую дорожку, спотыкается и перебирая ногами, согнувшись, выставив вперед свечу летит в храм, стараясь не упасть...
Остановился в районе центрального храмового аналоя.
Становится рядом с Александром лицом, естественно, ко мне.
Красный, слезы выступили, смех распирает
Александр же не выдерживает и чуть ли не зубами стискивает подсвечник, дабы не было слышно «Г-г-ы-ы»
Мне надо говорить «Великого Господина...» и т.д., но я говорить не могу.
Не знаю сколь долго тянулась пауза, тем более, что на клиросе, куда я перевел взгляд от этих красных, внутренне и внешне рыгочущих пономарей, увидел регента, засунувшего в рот кулак, дабы не рассмеяться...
Не помянул я в этот раз половины из надобного....

Только что в гости, Саша с Володей приходили.
Длинные, взрослые, не глупые и такие же смешливые.
Один на первом курсе Восточноукраинского университета, второй школу в этом году заканчивает.
Летят годы.
И радостно, и грустно.

Тех, кто считает Интернет лишь источником знаний и событий несравненно больше, чем участников социальных сетей и "комментаторов" горячих новостей. Пока больше... Разница стремительно уменьшается по причине того, что только тут в сети можно выплеснуть свои эмоции, сказать свое мнение, поделиться впечатлением и вообще стать причастным к тому, к чему ты никак не причастен.

Есть у Грибоедова в его незабвенной комедии "Горе от ума" персонаж имя которого - Репетилов. Вся роль данного героя заключалась в том, что он ходил за действительно яркой и неординарной личностью Чацким и рассказывал о "группе товарищей" которая решает вопросы всемирно-исторического значения и имеют "большой вес" в повседневной современности. Вспомним:

Репетилов
Решись, а мы!.. у нас... решительные люди,
Горячих дюжина голов!
Кричим — подумаешь, что сотни голосов!..

Когда же Чацкий, в пол-уха слушающий Репетилова и обеспокоенный только своими сердечными нюансами отношений с бывшей любовью задал конкретный вопрос:

Чацкий
Да из чего беснуетесь вы столько?

ответ был очень интересен

Репетилов
Шумим, братец, шумим...

Чацкий
Шумите вы? и только?

Именно такое впечатление непрерывного шума, не имеющего никаких последствий и ни на что не влияющего, складывается при чтении словесных баталий в сети, особенно на ресурсах «приближенных к месту проживания» участников.
Почему не влияющих? Ответ прост: из-за анонимности подавляющего числа шумящих…
Помолчу о грамотности, корректности, компетентности и объективности. Это иной разговор. Вопрос в другом. Как можно желать лучшего, бороться за справедливость и обличать недостатки, оставаясь анонимом за бездушным ником?
Если скрываешься – значит сам горазд на неблаговидное, плохое и подлое. К чему позиционировать себя «борцом с недостатками» если кроме словесного «козлы они все» ничего более конкретного не предлагается? Да и начальство у нас на Руси испокон веку, по умолчанию, всегда виновато, так что своими критическими изысками и словотрепием не удивишь… Это не смелость и не позиция, когда из-за угла тявкнул и убегать, что бы мордочку не признали.
Можно быть не согласным с иной позицией, как и не принимать иное мнение, но лишь тогда докажешь свою правоту, когда забрало будет открыто. «Аз есмь (имя рек) … Иду на Вы»

Поэтому склоняю голову пред теми, кто не ставит циферки в своем имени и не придумывает себе креативное имя, а позиционирует себя, как человека, который действительно говорит «по поводу».
Анонимы же, они «без повода». Просто Репетиловы. «Шумим, братец, шумим».
Когда выпал в городе первый снег, проходил я мимо остановки, что у дома быта. Таксисты там рядышком место себе облюбовали, и невольно стал свидетелем разговора двух работников нелегкого извозного труда.
- Вишь, брат, песочком посыпают на мосту, показывают что заботятся…
- Да им бы (далее нецензурное) лишь бы попиариться…
Вот и анонимы наши, в сети обретающиеся, и на данном ресурсе присутствующие из этой же когорты. Для них всегда есть повод, что бы без повода желчь излить…

***
Все то, что написано выше было изложено для сугубо мирской газеты небольшого шахтерского городка на Донбассе, где мне Господь жить и служить определил. Причина, вызвавшая мои заметки, банальна. На новом и удобном сайте этого десятитысячного издания полемика гремит, стрелы громогласные летают, канонада обвинений и откровений затмевает все настоящее, прошлое и будущее… Вот только баталия без реальных героев и личностей проходит. Практически все виртуальны. То есть по той же схеме: «шумим, братец, шумим»

Казалось бы, какое дело священнику до мирских страстей, да и еще на форумах и блогах, где крик, шум и отнюдь не скромные словечки с характеристиками раздаются?
Ответ прост.
Эти ники - мои потенциальные прихожане, большинство которых (город то не большой, всего 80 тысяч) меня лично знают и вполне реальными материальными телами мимо храма проходят и даже в него заходят. Да и почему бы не использовать эту возможность в свете сегодняшней генеральной линии всеобщего и поголовного миссионерства?

Вот только одно смущает. Когда я переключаюсь с мирского на сугубо религиозный интернет-ресурс, типа православного сообщества в ЖЖ, то разницы почти не заметно. Если бы не мелькающие раз за разом «канон» «Синод» и «Кураев», то практически никаких различий.
Та же сердитость, те же пристрастия, такие же словечки с определениями и ники, ники, ники…

«Шумим, братец, шумим», по поводу и без такового.

http://orthodoxy.org.ua/tn/node/14537

Епископа Луганского УПЦ КП освободили от управления епархией за "недостойное архиерейского сана поведение"

http://risu.org.ua/ru/index/all_news/orthodox/uoc_kp/39613/

Освободили, так освободили, дела местные и домашние, тем паче, что о коммерческих успехах и пристрастиях данного служителя разговор давно ведется.
Меня иное волнует:
Вот чем сообщение на RISU заканчивается:
"Временное управление Луганской и Старобельской епархией УПЦ КП Синод поручил Патриарху Филарету"
Это нехватка кадров или что-то иное?
Так у нас на Луганщине нынче три архиерея есть канонических. Отобьемся... :0)

Как собрание благочиния, так и очередные «нестыковки». Оно конечно хорошо и полезно, но поводы странные…

Сегодня, разбирались изначально с отчетами годовыми и епархиальными взносами. Первые становятся толще из-за необходимости рапортовать «по направлениям» пастырской и приходской работы, вторые, слава Тебе Господи, обретаются на том же уровне…
Затем, как всегда, о глобализме, ИНН-изме, ювенальной юстиции и прочих вещах апостасийных единого мнения не имеющих и разные позиции предполагающие.
На завершение нужного и существенного в делах наших, вопросик неожиданный.
- А почему это вы, отец Александр, вчера в телевизоре сказали, что ковры-иконы иконами не считаются?

Объяснил, что отвечая на TV на вопрос, как относится к коврам, на которых изображен лик Богородицы, или Христа или святого, я высказал свое мнение, что не могу позволить себе подобную «иконопись», причем не только в храме, но и дома.
И занялось, что тлело…
Последним моим аргументом был: я не могу представить матушку или себя, выбивающей перед Рождеством домашние ковры и колотящей палкой по образу Христа или Богородицы. За приходы же, где есть подобная иконопись и перед которыми стоит подсвечник с парафиновыми (да пусть и восковыми свечами!) и говорить нечего…
Представьте, во что превратятся подобные изделия через пару лет!

К консенсусу так и не пришли.
Вот только, когда выходили из «собрания» на порожках нас встречал молодой священник, держащий в руках «образ Николая Чудотворца», вышитый гладью, для яркости раскрашенный акварелью, благословляющий левой рукой и с лицом – испугается Хичкок.
Батюшка спрашивал:
- Освящать будем?

Православная книга На перепутье... Рассказы священников. Имена священников-писателей Ярослава Шипова, Андрея Ткачева, Валентина Бирюкова, Александра Авдюгина и Александра Шантаева уже хорошо известны православному читателю. Истории, описываемые ими в небольших рассказах, происходят совсем рядом, но разглядеть их бывает нелегко. Творческая чуткость авторов позволяет нам стать свидетелями настоящей христианской жизни, проживаемой их героями. Удивительная... Читать далее > </p>

Вот только я книжку эту еще и в руках не держал.... :0(((

Даст Бог буду в Москве на Рождественских чтениях, полистаю.

Радуйся, Богоизбранная Отроковице, вхождением во храм двери райския нам отверзшая.



Величаем тя, Пресвятая Дево, Богоизбранная Отроковице, и чтем еже в храм Господень вхождение Твое.

"если в три года она достигла Святого Святых храма, то к концу достигнет Святого Святых рая, т. е. самого престола Трисеятельного Божества".
(св. Минятий)

В этот день Святая Дева отделяется от мира, что бы затем мир, через освященный Ею храм, мог быть в любви Ее Сына.

С Праздником!

С утра день не задался. Солнышко, весело светившее, пока отец Стефан читал утренние молитвы, скоро затянулось насупленными тучами. Заморосил мелкий дождик, обещая не прекращаться весь день. Плюс ко всему к паперти храма опять подбросили двух котят, решив, что в церкви найдут им применение и поселение.
Староста, планировавший сегодня вместе с отцом настоятелем заделать перед зимой заморской строительной пеной прохудившуюся крышу, бурчал что-то насчет грехов, которые испортили погоду и бесцельно-хмуро ходил по приходскому двору. На крышу при такой погоде лезть было никак невозможно, да и пена эта заморская требовала сухого применения.
Батюшка напоил пищащих котят молоком и решил съездит в район, к благочинному. Налог епархиальный заплатить, отчет по воскресной школе отдать, да новости церковные последние разузнать.

В автобусе, по причине того же дождя и будничного дня, пассажиров было мало и он быстро добежал до города. Водитель притормозил и высадил отца Стефана, аккурат, напротив ворот городского храма. У колокольни стояла машина отца благочинного, что немного ободрило нашего батюшку, так как обычно застать на месте главу районных церквей было не просто. Он был всегда занят, потому что постоянно что-то строил.
Со спешившим на очередную стройку благочинным, быстро и благополучно разрешили проблему с епархиальным взносом, но оказалось, что кроме воскресных школ надобно еще пару отчетов составить.

- Батюшка, вы же не торопитесь, может быть, пару часов подежурите в храме? – попросил благочинный. – Нам к собору новому бетон привезти должны, надо бы присмотреть, а тут никого нет. Один священник приболел, а второй соборовать да причащать уехал, а это надолго.
Отцу Стефану предложение даже понравилось. Во-первых, доверяют, а, во-вторых, ждать на автовокзале долгих три часа следующего рейса автобуса ему никак не хотелось.
- Конечно, отче, подежурю, как раз и бланки эти отчетные до ума доведу.
Уже садясь в машину, благочинный вспомнил:
- Да, отче, тут из ДАІ звонили, просили заочно отпеть кого-то. Если приедут, вы, пожалуйста, отслужите.
Отец Стефан заверил, что все сделает, как положено.
***
По причине хмурой погоды, непрекращающегося дождя, регулярных областных требований, реформирований и смен руководителей после очередных выборов, настроение у начальника ДАІ майора Фесенко было отвратительным. Плюс ко всему, накануне, два его подчиненных, арестовав у пьяного водителя машину, не поставили ее на стоянку, а уехали на ней на дежурство. На беду, нарушитель оказался сыном «крутого» начальника, наобещавшего майору массу бед и неприятностей.

Утром, после развода, майор вызвал к себе двух проштрафившихся милиционеров и потребовал писать объяснительные, где изложить все факты случившегося. На грозные указания подчиненные никак не реагировали, прощения не просили, да и смотрели на начальника не с подобострастием и сокрушением, а, как показалось майору, с ухмылкой.
- Не утрясете за пол дня ситуацию, подам документы на разжалование – в сердцах заверил майор.
Время было обеденное, «крутой» начальник уже дважды звонил с требованиями объяснений, а сказать майору было нечего.

***
Отец Стефан листал книжки в церковной лавке, когда на приходской двор заехала темная Audi, из которой вышли два упитанных офицера милиции в форме ДАІ.
- Святой отец, обратился один из приехавших к отцу Стефану, нам тут запечатать покойника надо.
- Не «запечатать», а «отпеть» - поправил священник, и хотел еще добавить насчет непринятого в православии обращения «святой отец», да воздержался. Сколько не говори, все едино на католический манер переправят.
- А где свидетельство о смерти? – спросил отец Стефан, раскладывая на панихидном столике Евангелие, крест и Требник.
- Ох, батюшка, забыли мы его. Вот земельку с могилки привезли, а свидетельство забыли. Да и благочинный ваш все знает. Мы с ним договаривались.
- Договорились, так договорились, - сказал отец Стефан и возгласил:
- Благословен Бог наш, всегда ныне и присно и во веки веков.
Подошла певчая. Голос ее умело вторил священнику. Милиционеры истово крестились, правда, один из них все путал правое плечо с левым. Кадило благоухало иерусалимским благочинническим ладаном. Служба шла торжественно, чинно и молитвенно.

В окончании богослужения, окропил батюшка водой святой земельку с кладбища, возгласил «Вечную память» новопреставленному Николаю и обратился к пришедшим стражам наших дорог с пламенным, но кратким наставлением о том, что надобно всемерно молиться об усопшем, дорожить памятью о нем и тогда, в будущем веке, Господь дарует новую встречу с дорогим человеком.
- Дорог он нам, святой отец, очень мы его любили, - сказал старший из офицеров, усиленно вытирая рукой глаза.
- Да, батюшка, может и встретимся скоро, - добавил второй, опустив голову вниз.
Это «скоро» было сказано с таким тихим придыханием, что отец Стефан тоже расчувствовался и песня ему вспомнилась, милиционерская: «Наша служба и опасна, и трудна…»

Проводил батюшка до машины офицеров, благословил их на дорожку и распрощался. Вскоре и благочинный материализовался, отца Стефана поблагодарил и домой отпустил.

***
Перед майором Фесенко с нераскаявшимися лицами предстояли два его собственных сотрудника, которые откровенно ухмыляясь, выслушивали начальствующий крик:
- Вас где носит?! Где объяснительные? Почему до сих пор с извинениями не съездили? Погон лишиться хотите?
- Да вы не орите на нас, товарищ майор и угрожать не надо – отвечал один из обвиняемых, а второй, тут же, добавил:
- И разжаловать нас не получится. Вам всего, от силы, дня три жить осталось.
Глаза майора в неестественно распахнутом виде выровнялись на уровне лба.
- Это как понимать? – взревел начальник.
- Да очень просто, товарищ майор. Отпели мы вас в храме нашем Ильинском. Вот и земельку запечатали.
На стол начальника ДАI был выложен мешочек с землей. И пока майор Фесенко обретал дар речи, один из стражей дорожной службы завершил:
- Это сколько же можно терпеть ваши издевательства…

***
Отец благочинный, уставший от забот и обязанностей, к концу дня наконец-то первый раз за день поел и решил пол часика передохнуть.
Не получилось.
Ревя мотором, к приходскому домику отца благочинного подкатил громадный Jееp-Mitsubishi, в народном просторечии называемый «гардеробом». Из гардероба вылез крайне упитанный милиционер в майорских пагонах и с узелком (земли) в руках.
- Где тут ваш самый главный поп? – громогласно вопросил страж местных дорог и улиц.
Майора Фесенко сопроводили к отцу благочинному, на которого и был обрушен весь поток профессиональных и не очень слов и предложений, смысл которых был краток:
- Ты зачем меня, такой-сякой, на кладбище отправил!?

Благочинный все понял. Винить, кроме себя некого. Было абсолютно ясно и то, что рассвирепевший майор никаких объяснений о суевериях не примет и ссылки на языческие традиции отвергнет. Выход был только один.
Виновато и смиренно выслушивая грозные причитания милиционера, отец благочинный, взял майора под руку и повел в храм, постоянно приговаривая:
- Вот же искушение какое! Да как же так….
Торжественно поставил гневного, но испуганного стража местных дорог у центрального аналоя, облачился и начал служить молебен о здравии раба Божия Николая.
В конце молебна благочинный высыпал земельку из узелка в горшочки с цветами, стоящие на храмовых подоконниках, а затем громогласно пропел «Многая лета» рабу Божьему Николаю. Затем усердно окропил майора святой водой и убедительно его заверил, что жить он будет.

Кровельное железо, поржавевшее и пережившее ни один десяток лет, при каждом порыве ветра жалобно напоминало, что еще одну холодную и дождливую осень оно вряд ли выдержит. Местный умелец и спец по всем крышам села дядька Пахом на очередную просьбу батюшки «подлатать» отказался даже лестницу к стене ставить:
- Там, отче, латать уже нечего. Решето сплошное.

Впрочем, можно было и не говорить, священник и сам знал, что сгнило все, а ставить новую заплатку на старое само Евангелие запрещает.
Немногие благодетели прихода, ныне переживали последствия кризиса и подвигнуть их на изготовление новой крыши было проблематично, да и просить батюшка толком не умел. Стеснялся.
Если бы на храм, то в любой бы кабинет пошел, а здесь ведь себе, на дом надобно.

Выход конечно был. Со стороны кладбища огораживал священнический дом забор, из шифера сооруженный. Шифер хоть и почернел местами и зелеными слоями мха по ребрам покрылся, но все же свою первоначальную кровельную цель выполнить еще мог.
Взял священник молоток да гвоздодер, позвал на помощь сердобольного соседа, перекрестился и преступил к аккуратному выдергиванию гвоздей, забитых еще в эпоху позднего социализма.

Гвозди поддавались плохо. Сосед неловко рядом крутился и больше руками махал, чем помогал. Крайний лист тронулся с места лишь тогда, когда его, вросшего в землю, обкопали вокруг. Поддался и глухо, по-старчески охнув, лопнул. Аккурат посередине.
Батюшка охнул тоже и окончательно расстроился. Сел на лавочку, у ближнего кладбищенского холмика, и загрустил. От греховного пребывания в унынии священника вывел густой женский голос:
- Ты, мил человек, случаем не поп?

Батюшка поднял глаза. Перед ним возвышалась дородная смуглая женщина в дорогом пестром одеянии, с многочисленными кольцами на руках и бусами на шее.
- Священник я, священник – ответил батюшка, а внутри раздраженно прозвучало, - цыганки мне только не хватало.

- Да ты, поп, не огорчайся и забудь про меня плохо думать, - продолжила цыганка, каким то своим чутьем читая мысли священника. – Я цыганка православная, крещеная и крест Божий на себе ношу. Тут она выудила из глубин обширной груди золотой крест на не менее золотой цепи и показала священнику.
Батюшка глянул на крест и подумал:
- Ежели его продать, то на половину моей крыши денег хватит.
Подумать то подумал, а сам перекрестился и спросил у не весть откуда взявшейся цыганки:
- Ну и что ты хочешь, раба Божия….
- София, - подсказала цыганка.
- София? - закончил вопрос батюшка.
- Так у меня к тебе батюшка одно дело и один вопрос.
- Начинай с вопроса, - благословил священник, ожидая просьбу о подаянии или предложения золотишко продать-купить.
Ошибся священник. Причем кардинально ошибся.

Цыганка посмотрела на раскоряченный с краю забор, зачем-то попробовала его покачать и спросила.
- А для чего ты, служитель церковный, ограду кладбища ломаешь? Что бы покойникам не мешала?
Батюшка даже смутился от неожиданности вопроса. Смутился так, что покраснел, а потом…. Потом его прорвало.
Высказал он цыганке, который никогда раньше знать не знал и видеть не видел, все свои страдания с этой прогнившей крышей, отсутствием денег, десятью старушками на приходе и требованием епархией средств на строительство очередного собора в элитном районе областного центра….

София, как то не по-цыгански молча и внимательно слушала, а потом взяла да сказала:
- А давай, горемычный, тебе ромы помогут?
- Цыгане? - опешил священник.
- Они, поп, они – ответствовала София. – Только, чур, уговор. Мы тебе крышу ставим, а ты наших детей всех покрестишь, да службу нам отслужишь. Так как, поп, устраивает тебя такая цыганская помощь?
- Устраивает- махнул рукой батюшка и решил, что дальше разговора дело не пойдет.
Цыганка же развернулась и солидно, будто с офиса дорогого вышла, пошла к кладбищенским воротам.

На следующий день, только посерело тусклым осенним рассветом небо, священник открыл церковь, она напротив его дома располагалась, одел епитрахиль и принялся за утренние молитвы. До 50-го псалма лишь дочитал, как гул машинный помешал. К неказистой усадьбе деревенского батюшки подъехало около десятка легковых машин, а за ними затарахтели и две конные повозки, до-верха, груженные строительным материалом. Всей этой кавалькадой руководила его давешняя знакомая цыганка София.

Дальше было то, о чем лишь в сказках пишется: «Ни слова сказать, ни пером написать». Батюшка пол дня крестил десятка четыре орущих, смеющихся, веселых и хмурых цыганчат, возрастом от двух недель до двадцати лет, а столько же взрослых представителей этой свободолюбивой нации шустро и качественно перекрыли ему крышу новым современным шифером.

А потом был общий молебен. И «Отче наш» пели все, кто как может и крест на себя накладывали, кто как умеет и плакали почти все, когда батюшка имена умерших ромов вычитывал.
Закончилось все обедом. Его цыганки в летней кухоньке приготовили. На всех.
Вот только одно смущает священника по день сей. Пятница это была. Кулеш же цыганский мясной. Какой цыган без мяса? А батюшка им и не сказал, что день постный…
Может все же Бог простит?

моя новая публикация

http://orthodoxy.org.ua//tn/node/13213

16 Ноябрь 2010 13:52
Протоиерей Александр Авдюгин
 

Недавно в потрепанной книжке прочел историю…

«Бабушка ставила по праздникам свечку перед образом Георгия Победоносца, а змею, изображенному на иконе, показывала завсегда «кукиш» и приговаривала: «Вот тебе, святой Егорий, свечка, а тебе, сатана, — дуля». Расстроила и рассердила нечистого так, что он не вытерпел - явился к ней во сне и стал стращать: «Попадись ты только ко мне в ад, натерпишься муки! Вспомню я тебя твои «шиши»». После этого пугающего сна стала бабушка по свечке и Егорию, и змию ставить. Прихожане недоумевают и спрашивают, мол, зачем она это делает?

- Да как же, родимые! Ведь не известно еще, куда попадешь: либо в рай, либо в ад!»

История давняя, известная, но далеко не архаичная, а абсолютно современна и к нашему церковному сегодня имеет самое прямое отношение.

Уже столько говорилось и писалось о том, что нельзя одновременно «налаживать отношения» и с Богом, и с теми, кто с Ним борется. А воз и поныне там. О бесах больше думаем и защиты от них ищем. Знаменитое украинское «пороблэно» в лексиконе и сознании не только сельских жителей. В городских храмах разговоры о порче и бесовском вселении отнюдь не редкость. Причем, тут с изысками технологическими подается, с современными мотивами и рассуждениями о космических силах, дискретных разнообразиях, с приправой восточной мистики и астрологических предсказаний.

Как будто не повторяем мы практически ежедневно: «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи» (Матфея 4:10)…

Почему же так?

Отчего проблема решается не по рекомендованному «плюнь и дунь на него», а посредством – каждому по свечке?

К сожалению, сами в этом виноваты. Не объяснили толком, что делать реверансы в сторону зла - абсолютно бессмысленное занятие, так как мы, человеки, для сатаны и его клевретов представляем интерес лишь в качестве жертвы. «Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить» (1 Пет 5:8).

Розовая сказочка о том, что когда-то один из святых заставил беса петь «Святый Боже», и сущность с рожками и злобой на третьем повторе превратилась в ангела, продолжает в разных вариациях пересказываться. А ведь подобное невозможно. Ненависть для бесов стала единственной формой отношений, для них даже собственное существование мучительно, а мы все пытаемся их ублажить и перевоспитать.

Может быть, все же лучше почаще рассуждать и каждому втолковать то, что бес без нашего желания и разрешения ничего сам сделать не может. Евангелие об этом четко и однозначно говорит. Давеча в храмах читали, как Господь бесов в свиней отправил. Не сами они вселились, а Он нечисть эту по их же просьбе туда и отправил. Нет у злых существ возможности самостоятельно «вселяться», не обладают они такой силой.

Мы их сами приглашаем, кормим и взращиваем. Как? Стремлением все свои проблемы, искушения и неудачи приписать каким-то внешним обстоятельствам. На любое наше «не вышло» - найдется внешняя причина, на собственную болячку - определится виновник. Оправдывать себя стало само разумеющимся состоянием, и нас даже не удивляет, когда ребенок, разбив чашку, не говорит «простите», а заявляет, что она на краю стояла…

От рукопожатия - до дружбы со злом

Нежелание видеть собственную несуразность и неумение, обрастает ворохом оправданий и претензий ко всем и ко вся. Тут обязательно и лукавый постарается подсуетиться, подскажет подходящее объяснение. Это начало рукопожатия со злом.

Далее вступает в силу артиллерия суеверий, предсказаний и прогнозов. Ведь с ними представить собственный грех, как вынужденный и единственно возможный выход, намного проще, да и звучит убедительнее. Ссылки на злой взгляд соседа, пустые ведра, неблагоприятный астрологический прогноз и отвратительную карму нынешнего дня не только убедительны для окружающих, но и собственную совесть убаюкивают.

Сотрудничество налаживается. От рукопожатия переходим к активной дружбе с теми, кто никогда не будет добр. И скоро они потребуют зажечь свечку и себе… приравнять свою нечистую сущность с Творцом, то есть отказаться от первой заповеди Божьей.

Практически на каждой исповеди приходится выслушивать сетование на злые силы, которые житья не дают. Они действительно очень злые и ненасытные, и избавиться от них не просто самостоятельно, без помощи Божьей практически невозможно.

Так почему же не заниматься профилактикой? Мы ведь в прошлом году все марлевые повязки одели, чтобы грипп не подхватить. И неудобно, и противно, и неловко, но одели. Аналогично и с защитой духовной. Через часто меняемую повязку покаяния, укрепленную огнем очищающего Причастия, ни один бес не проникнет…

Грязное по умолчанию намного быстрее к грязному прилипает, а «для чистых все чисто» (Тит.1:15).

Москва. Красная площадь. Год 20... n-ый
Девочка, подняв головку, читает на темном мраморе слово: "Ле-нин".
Дергает за рукав родителя:
- Пап, а кто это - "Ленин"?
Папа думает, думает и еще раз думает.
Затем, достает айфон, открывает страничку Википедии и набирает в поисковике: "Ленин"...

Посмотреть на Яндекс.Фотках

...и песня за душу берет.

Когда то скопировал и оставил в компьютерном блокноте стихотворение.
Простенькое, без поэтических загогулин и аллегорий

За жизнь свою побыл два раза в храме,
И то насильно, сам бы не почтил,
Один - когда не мог ходить ногами,
Другой - когда ногами отходил.

И вот лежит - какие упованья?
Пропитан перегаром и тоской.
Ужели крестим ради отпеванья?
Ужели - со святыми упокой?

За упокой - обязан помолиться,
Покой раба... но как назвать Твоим?
Петь со святыми - вовсе поглумиться...
Не часто ли подобное творим?

Прости, Господь, и нас за отпеванье
Того, кто был при жизни мертвецом,
Когда молитва - словно поруганье,
Когда священник смотрится лжецом.

Не отпевать? Сего не говорили,
Но со святыми можно опускать:
И богоборцев тоже ведь крестили,
Зачем же так святых уничижать?

Не знаю, кто автор, да и не это главное. Просто ситуация у меня сегодня была точно по сюжету стиха данного.
Знаю, что говорилось об этом много и часто, но куда денешь слезы матери и крик жены (вдовы) "Ну и что, что в Церковь не ходил и от водки умер?!!!"

Легко говорить, что права не имеем пьяниц отпевать...
Попробуй отказать, кем в глазах родственников будешь? А свое собственное сердце куда девать? Как спокойно спать потом?
Тогда на молитве и читай: "По любви к Тебе, Господи, пьяниц не отпеваю".

Бабушка в храм пришла, не столь давно.
Крестится мелко-мелко.
За рукав взяла, в сторонку отвела и тихонько так, умоляюще:
- Батюшка отпой моего онука. Он в секту ходил, там где песни поют и танцуют. Помер от рака.
Как же мне молиться за него, не отпетого.
И что я, катехизис ей читать буду? Сравнительное богословие объяснять? Или как?
Отказать легко.
Только жить после этого трудно.

Именно тот случай, когда за «дважды два» не следует «четыре»

Есть две непререкаемые истины. Первая ― все умрем; вторая ― неизвестно когда. Со вторым утверждениям постоянно спорят, исходя из очередных статистических данных о средней продолжительности жизни. Этих спорщиков унять можно лишь одним способом: пригласить их на кладбище. Там, на плитах и памятниках обязательно стоят две цифры, которые напрочь опровергают все статистические выкладки.

Не ведает человек число будущих лет своих, потому что не он решал, когда ему рождаться и не ему решать, когда ему умирать.

Казалось бы, все понятно, ясно, известно и нечего повторять банальности, но здесь именно тот случай, когда за «дважды два» не следует «четыре»

Неизбежность смерти отнюдь не становится главным в нашей жизни. Знаменитая «память смертная» даже в православной среде стало обиходным выражением никак не отражающимся на повседневных заботах и делах. Лишь вечером, когда внимательно читаем вечерние молитвы, напоминается: «се ми гроб предлежит: се ми смерть предстоит». Остальное же время, дела и мысли определяются с точки зрения нашей земной вечности. Недаром у «Свидетелей Иеговы» столь много последователей, ведь там именно благополучная вечность на земле ― цель верования.  

Трагические события ― единственный, по сути, способ заставить задуматься о собственной смерти. На любых похоронах, за исключением, наверное, только погребений знаменитости, где не похороны, а спектакль, мы вольно или невольно примиряем гроб на себя.

Мера нашего «не христианства» перед лицом смерти

Все крики тех, кто обвиняет Бога в жестокости и попустительстве трагедий и смертей ― вопли собственного страха. Иначе ведь не проймешь, не заставишь, что не вечно это бытие. Иных средств вразумления сегодня уже практически нет. Ведь праведность и святость подвижников определяются как благоприятные условия и особые обстоятельства или просто считаются легендой. Чудеса и знамения, в коих нет недостатка, исследуются научными методами и, понимая, что объяснить их невозможно, объявляются низким уровнем развития той же самой науки. Пророков же в своем отечестве, как не было, так и нет. Да и как их признать! Ведь тогда надо уничижить себя любимого!

Говорить о «жестокостях» Бога при собственной обезбоженности, безответственности и безалаберности не только неправомочно, но и просто некультурно. Христос не жесток, Он просто стоит в стороне и плачет, видя, на что мы используем свою свободную волю...

Вот и остается один метод заставить задуматься о вечном. Фраза: «Его (её) смерть меня изменила (вразумила)» при всей своей трагичности имеет вполне прикладное воспитательное значение.

Очень часто при виде смерти знакомого или близкого к тебе человека возникает состояние неуместности многих, на вид вполне естественных и привычных, поступков, мыслей, разговоров, то есть всего того, что обычно и принято для нас в повседневной жизни. Это чувство растерянности, непонятности и неловкости, как раз и есть мера нашего «не христианства». Именно в этот «разрыв» и попадают столь знаменитые нынче похоронные суеверия.

Вольно или невольно понимая, что все твои земные материальные приобретения тщетны пред смертью, а духовные столь слабы и малы, что не могут даже победить рвущийся вопль «почему?» и «за что?», ― мы пытаемся тут же заполнить образовавшуюся брешь.

Тут же появляется лукавый, в виде очередных «правил» поведения и действий. Цель единственна ― заставить и здесь плясать под дудку язычества. Не молитва и сокрушение сердца, не церковное поминовение, а придуманный врагом «порядок», главная цель которого ― забыться в делах, отвлечься от мыслей, как о покойном, так и о самом себе в недалеком будущем.

Церковь в своих повседневных молитвах всегда напоминает, что надобно быть готовым к обязательному для каждого событию – переходу в Вечность

Церковь в своих повседневных молитвах всегда напоминает, что надобно быть готовым к обязательному для каждого событию – переходу в Вечность. Это далеко не значит, что христианин будет всюду угрюм, не радостен, мрачен и траурен. Отнюдь! Веселость и жизнерадостность не умаляются памятью о смерти, они, напротив, становятся ценнее и дороже. Именно поэтому священник на отпевании не в черных траурных одеждах, а в светлом облачении будущего воскресения. Этим же объясняется и то, что верующий охотно рассуждает и говорит о собственной смерти, а живущий без Бога, философствует по схеме: «Все там будем» и старается не думать о неизбежном.

Я навсегда запомнил фразу старенькой 90-летней женщины до конца дней своих сумевшей сохранить светлое отношение к миру и окружающим. Пережила она все катаклизмы истории, похоронила немереное число родных и близких, но даже в болезненной старости не унывала.

В ответ на мой вопрос, как же так можно «Жить – не тужить», бабушка вытащила из видавшего виды ридикюля такой же старинный синодик еще царского теснения и, раскрыв его, сказала: «Я вот за покойничков своих молюсь, а они меня здесь хранят, да и там встретить обещались».  

Так что не тщетна наша молитва об ушедших, и Церковь своими родительскими поминальными субботами несколько раз в году об этом напоминает. Просит помнить именно сейчас, не откладывая на грядущий день, о тех, кто уже предстал пред судом Божиим. Наши молитвы об усопших ― мысли о себе самом, ведь время столь скоротечно.

Притча о Сеятеле



Обычно, проповедь в этот день, так или иначе, связана с рассказом об умении слышать слово Божие и получить добрые плоды от услышанного, так как если просто хранить полученное, то получим не веру, а лишь обряд. Причем, произрастать плоды обязаны с прибылью, что без личного и упорного труда никак не возможно.

Далее, в проповеди, можно успешно порассуждать о том, как для своей духовной нивы приобрести нужные удобрения и какие изгороди поставить, что бы всякая нечисть урожай не испоганила.
Тем множество – выбирай на вкус.

Но я все же завтра поговорю немного об ином. Хотя, это иное «по касательной» связанно с данной притчей.
Дело в том, что в соответствии с нашими талантами плоды у каждого произрастают далеко не одинаковые и это многих огорчает. Помните лозунг: «Кухарка может управлять государством!»? Да что там лозунг, у нас это повсеместно практиковалось и приветствовалось. До сих пор хорошо помню, как горняк, герой соц.труда, руководил телезаводом…
Скажите, что это вне Церкви?
А разве не слышали в храме:
- Дайте нам единое правило для всех и вся!
или
- Расскажите, батюшка, как мы все поститься должны!

Стадный рефлекс продолжает свое победоносное шествие, а ведь у каждого своя мера сил, свой талант и свои возможности. Одному плоды полученные раздавать надобно и радоваться, а другому и приберечь не грех. Кто то двумя словами дорогу объяснит, а иной, сколько не объясняет все едино не понятно, куда путь держать.
Или вот, давеча, пики ломали по поводу частоты причащения и Таинства исповеди. Почитаешь ответы, отследишь мнения, учтешь замечания, а сквозь них опять тот же вопль явно пробивается:
- Дайте правило для всех!
Или еще более страшное:
- Слушай меня, делай как я, иди вслед за мной, иначе ты, вражина, ничего не понимаешь и к православным не относишься.

Попытаюсь завтра объяснить, что урожайность отдельно взятой души ни коим образом не связана с общим планом и взятыми обязательствами.
У каждого свои плоды, единому правилу и указаниям сверху неподвластные.

 моя публикация в "Церковной православной газете" (Киев)

Собираясь на важную встречу