На углу улочки, а их всего две в этом селе, стоит с закрытыми ставнями дом, пугающий меня сегодня.
Когда Харитоновна жила в нем, все вокруг было старенькое, но живое и веселое. Даже собака с архаической кличкой "Шарик" обладала добрейшим характером и не брала пример с окрестных псов, которые увидев меня в рясе, устраивали повальную брехаловку с завыванием и клацаньем цепей.
Отошла ко Господу Харитоновна весной, после Пасхи. Я, как всегда после причастия (последний год дома ее причащал), бодро сказал чтобы до Троицы помирать не вздумала и она, ранее при определении мною сроков, говорившая:
- Как благословишь отец Лександра, - теперь ответила:
- На то Господь есть, сроки давать.
Не придал я большого значения словам бабули, а она возьми и помри до Троицы.
Когда приехал отпевать, а по всей хате фотографии наши церковные расставлены, как мы храм в начале 90-х строили. Харитоновна тогда каждый день за пять километров на стройку прибегала и успевала все.
Мне иногда казалось, что без Харитоновны действительно не может твориться ничесоже. Даже, когда меня в течение двух-трех месяцев маститый священник уговаривал перейти в город, а приход отдать его сыну, Харитоновна прознала об этом и выставила "архизаслуженного" протоиерея за дверь.
На полиелее, Харитоновна всегда стояла у окна, по правую руку и вместе с хором пела, вернее, подпевала. До дня нынешнего ее тихий мягкий голос слышен:
- Молитвами Богородицы, Милостиве, очисти множество согрешений наших...

Пугает меня дом брошенный...
Не за Харитоновну и душу ее боюсь, а за свою будущность страшусь. Ведь Харитоновна тихо пела, но вся ее жизнь эта тихая песня-молитва, поэтому и все что окружало ее было добрым и красивым.
Я же .... и говорить то не хочется, не то что писать. С криком встаешь, с криком спать ложишься, постоянно торопишься, и поэтому ошибаешься. Суета грехи нагоняет, да видимость добра им создает.

Так хочется услышать:
-Отец Лександра, як цэ трапылось? Грих то якый!

Отпевал сегодня старушку в селе, которое и селом уже назвать-то нельзя.
Полторы улицы, с тремя десятками домов, где живут и столькими же брошенными хатами. Казалось бы и прудик есть и балка поросшая лесом рядышком, и земля плодородная, да и усадьбы с садами богатыми... а не живут.
Пусто.
Поземка по пустым дворам бродит, ведро дырявое по улице гоняет.
Грустно все. Удручающе.
На похоронах несколько бабушек, пару дедов, да родственников немного.
Рядом с покойницей, сестра ее на палочку оперлась и горюет потихоньку.
К концу моей заупокойной службы начала возмущаться, что Бог несправедлив.
Спрашиваю у нее, мол, зачем Бога винишь да ругаешь?
Она в ответ:
- Младшую, Евдоху вот прибрал, а меня старшую сестру оставил. Несправедливый Бог. О чем Он там думает?
Посмотрел я на бабулю сокрушенно. Вздохнул.
А что делать осталось, если особенно и сказать-то нечего?
Только вот рядом с гробом, крест кладбищенский стоял, а на нем года жизни усопшей выжжены: 1913-2008.

Сколько лет старшей Марии не спрашивал.
Расчувствовался.
Иконку ей благословил и попросил до Красной горки не помирать. Мол, дело у меня к ней есть...
Обещалась.

ретроспективные заметки к юбилею

 

         Епархиальное управление тогда еще Донецкой и Ворошиловградской епархии состояло из одного небольшого здания, в котором как-то вмещались и епископские покои, и приемная, и кабинет секретаря, и бухгалтерия. Импозантный дом, хотя и находился  в старом купеческом районе Луганска, к 90-ым годам прошлого века выглядел  заброшенным, мещанским и унылым. Во дворе, где располагался центр всего православного Донбасса, за железными воротами, с правой стороны, напротив владычных «хором», тянулся длинный сарай, под гордым названием: «епархиальный склад». Еще одно продолговатое жилище, создавало в епархиальном дворе незавершенную букву «П» и вмещало в себе комнатку для приезжих, квартиру епархиального секретаря и гараж, в котором гордо возвышался черный «ЗИЛ» времен раннего Хрущева или позднего Сталина, проедавший своим ремонтом и потреблением топлива значительную часть епархиального бюджета.

         Вот и все управление… на крыльце которого, в те, первые годы возрождающейся Церкви, вполне бы уместилось все священство двух областей и еще оставалось бы место для регентов, алтарников и псаломщиц.

         Владыка, имея титул: «Донецкий и Ворошиловградский», больше все же полюбил патриархальный Луганск. Полумиллионный город оставался в тени  юзовских, горловских и макеевских терриконов, промышленности и современности, но все же географически возвышался над оставшимися приходами, вынесшими лихолетья гонений годов 60-х и десятилетия государственного презрения остальных времен развитого социализма.

         В Луганске, не столь далеко от центра и самой епархии, был много претерпевший и выстоявший Петропавловский собор, который, как тогда казалось, и стал главным аргументом в выборе епархиального центра, но сейчас по-иному думается. Скорее всего, знал и понимал Владыка, что не пройдет и двух лет, как станет вторая кафедра - первой. Так оно и случилось. Изначально вернули Луганску его исконное имя, а затем образовалась и новая церковная административная единица: Луганская и Старобельская епархия.

         Случайностей, как известно, не бывает. Но до дня нынешнего удивительна последовательность событий, приведшая меня к Владыке Иоанникию…

         Все началось с аввы Дорофея. Вернее с его книжки: «Душеполезные поучения».

         По сути, эта книга, выпущенная большим тиражом в Оптиной Пустыни, стала началом возрождения издательской деятельности Церкви. Даже Троицкая Сергиева Лавра не могла в то время выпустить «увесистый» томик святоотеческих поучений. Опасались издатели, не переменится ли погода за кремлевской брусчаткой…

         Именно за этой книгой и заехал в Оптину епархиальный секретарь из Луганска, который оставшись в монастыре на раннюю литургию, ночевал в издательском отделе. Там, в то время, трудился и я. Утром, после службы, загрузили мы машину секретаря архиерейского книгами, а он возьми и скажи:

         - Ты бы ехал к нам. Священники нынче нужны.

         Духовник монастырский был рядышком и все слышал. Он же и ответил:

         - Приедет.

         Вот и поехал. По благословению.

         Владык до этого времени я видел не много. Да и тех издали…, но нагоняй от брянского архиерея уже успел получить, когда разволновавшись, назвал его по телефону – «батюшкой». Поэтому,  стоя в кабинете епархиального секретаря, с тревогой и боязнью ждал, когда откроется дверь и выйдет строгий епископ двух областей. Секретарь успокаивал, но он был моего возраста и его успокоения никак не уменьшали дрожь в коленках и сухость во рту.

         Дверь в кабинет к архиерею была высокая, двухстворчатая. Владыка, приоткрыл ее немного, с улыбкой посмотрел на меня, затем распахнул и вторую дверку и жестом пригласил:

- Ну, заходите, заходите…

         Дальше не помню.

         Ни как брал благословение, ни как отвечал на вопросы. Страх прошел практически сразу. Да он и не мог оставаться, потому что на меня внимательно, с любовью и легкой лукавинкой, чуть прищурив глаза, по-отечески смотрел архиерей. Запомнились лишь вопросы о матушке, да где учился и чем занимался. Затем, усадив меня на стул, Владыка что-то негромко сказал секретарю. Тот вышел, а я остался в архиерейском кабинете. Так и сидел, часа полтора. Владыка, в это время, беседовал с заходящими, звонил куда-то, вызывал кого-то…

         В какой-то момент даже подумалось, что обо мне забыли. Зря так решил. Пришла женщина, взяла у архиерея благословение, а потом вынула матерчатый метр и стала меня обмеривать…

         Оказывается, пока я в кабинете архиерейском восседал, уже съездили за портнихой, которая, как благословил епископ, должна «быстренько» пошить мне подрясник, потому что именно в ближайшую субботу в день небесного покровителя Владыки, Иоанникия Великого, меня будут рукополагать в сан диаконовский…

         Это была первая встреча с моим архиереем.

         Время идет быстро. От Рождества до Покрова с каждым прожитым годом дни все короче. Мы, вольно или невольно, делим временные отрезки своей жизни на этапы, и, слава Богу, что вехами моего земного бытия, как, впрочем и каждого священника, являются те моменты и события, где обязательно присутствует архиерей.

         Несказанно изменилась за эти годы епархия. Вернее, ее уже нет, той старой «Луганской и Старобельской», потому что за два десятка лет вознесли к небу свои купола сотни новых храмов, появились четыре обители монастырские, три духовных училища…. Вот и решил Синод преобразовать ее в митрополию, а затем создать на ее территории еще одну епархию – Северодонецкую.

         Перечислять свершения можно много и долго, но каждое дело и всякая молитва - начало имеют у Владыки. Да и все мы, кто пред престолом Божиим «Святая святым» возносит, от того же, Владычного благословения путь свой пастырский начинали.

         Часто спрашивают: «Строгий ли у вас архиерей». Мне, да и, наверное, большинству епархиальных священников  ответить на этот вопрос не просто, потому что абракадабра какая то в ответе выходит. Единство противоположностей. Ответ звучит так:

         - Строгий, но добрый.

         Объяснить, как можно сочетать одновременно отеческую доброту и архиерейскую строгость, по отношению к более чем трем сотням клириков, можно лишь тем, что Владыка, имея феноменальную память обо всем и каждом, обладает еще большей любовью…

         Это не громкие слова и не попытка лести подвластного архиерею священника. Отнюдь. Просто, после почти двух десятков лет священства становится понятней, что другого способа удержать в единстве и истине столь разнохарактерных, по ментальности, уму и образованию служителей Церкви возможно лишь любя их.

         Причем это не любовь «в общем», не та «любовь» сильных мира сего, которые любят всех - не зная никого.        Здесь иное. Христово.

         Одна овечка в стаде заблудилась и на нее архиерей силы тратит. О ней молится и беспокоится.

         А кто заботы архиерейские сосчитает? Есть ли, что либо, в церковном нашем бытии, о чем не нужно заботиться Владыке? О чем не надо печалиться?

         Добавьте сюда еще дела государственные, представительские, попечительские. Не перечесть.

         На каждой службе мы молимся о священноначалии, понимаем, что без него корабль наш церковный к доброму берегу не пристанет, что житейские мудрования и страсти не туда могут его привести. Именно поэтому отношение к Владыке особое и нынешний 70-летний юбилей митрополита Иоанникия – праздник всех нас, кто служит под его святительским омофором.

                                               ***

         Двадцать лет назад, коленопреклонно стоял я у престола кафедрального луганского собора. На моей главе лежали благословляющие и утверждающие руки Владыки Иоанникия. С этого момента начался иной отсчет времени, иная жизнь…

Поэтому сегодня и мой праздник.      

Когда то была зарисовочка, называлась «Смешинка попала». Вот она:

 

            На литургии два алтарника, Возраст обоих в районе 14. С утра улыбчивые, тем более сам этому посодействовал разговором о школьных делах одного из них, взорвавшего какую-то колбу на химии, о чем мне не преминула доложить учительница, наша прихожанка.

            Обозвал Александра (младшего) «террористом», спросил Володю (старшего), мол, как у тебя успехи? Тот заявил, что от «одного до двенадцати» (у нас двенадцатибальная система оценок знаний).

            Пора было начинать служить, а в алтаре никакой серьезности, сплошные смешки, переходящие в активный смех...

            Прикрикнул.

            Успокоились, но не совсем. Раз за разом приходилось зверски взглядывать то на одного, то на другого, останавливая не в меру разошедшихся пономарей. Тут еще записка о упокоении «помогла». Который раз приходит.

            Дословно: «Упокой Господи мужа моего Трофима со сродниками его злыднями».

            Никакой молитвенности в алтаре не устанавливалось, хлопцы продолжали раз за разом прыскать от смеха, насобирав за это по паре кафизм и по десятку поклонов...

            Дело к Великому входу.

            Стараюсь сосредоточится, на пономарей уже смотрю аки на аспидов, возгласы и прошения растягиваю - общем, всем видом выражаю крайнее неудовольствие.

            Заканчивается Херувимская.

            Беру с жертвенника Дары.

            Пономари впереди со свечами.

            Чинно выходим, и тут старший, который Владимир, цепляется на солее за ковровую дорожку, спотыкается и перебирая ногами, согнувшись, выставив вперед свечу летит в храм, стараясь не упасть...

            Остановился в районе центрального храмового аналоя.

            Становится рядом с Александром лицом, естественно, ко мне.

            Красный, слезы выступили, смех распирает

            Александр же не выдерживает и чуть ли не зубами стискивает подсвечник, дабы не было слышно «Г-г-ы-ы»

            Мне надо говорить «Великого Господина...» и т.д., но я говорить не могу.

            Не знаю сколь долго тянулась пауза, тем более, что на клиросе, куда я перевел взгляд от этих красных, внутренне и внешне рыгочущих пономарей, увидел регента, засунувшего в рот кулак, дабы не рассмеяться...

            Не помянул я в этот раз половины из надобного....

 

Прошло, считай, пять лет. Выросли мои алтарники. Один в семинарии учится. Другой, в институте, в горном.

В алтаре лишь один помощник, второй еще совсем мал, пока только умилительную функцию исполняет.

 

Недавняя литургия в сельском храме. Диакона, в отличии от городского, здесь нет, поэтому практически всё на шустрости и оперативности пономарской держится.

 

Еще возглас на Часы не давал, а уже десяток замечаний, чего раньше никак не наблюдалось, Роману (так моего пономаря зовут) сделал. Как сомнамбула мальчишка, из рук все валится, кадило не растапливается, лампады не горят, записки перепутаны и т.д.

 

- Ты что не спал сегодня? - спрашиваю. Отвечает, что спал, а глаза где-то далеко витают и молчание странное, которого раньше никогда не наблюдалось.

 

Совершаю проскомидию.

Роман читал, читал синодики и вдруг неожиданно:

- Батюшка, а у вас блютуз в телефоне есть?

Я механически отвечаю: «Есть!», а потом рявкаю:

- Ты о чем думаешь?

Считай всю обедню, пономарь мой был неловок, странен и молчалив. Думал уже наказать, когда на «Отче наш» ополаскивал руки и Роман меланхолично налил в кувшин кипятка, забыл добавить туда холодной воды и, смотря в свое «далеко», вознамерился полить, считай кипящую воду, на батюшкины персты…

Не наказал. Подумал, может заболел парень или влюбился ненароком…

 

Дослужили.

Захожу с крестом в алтарь, в углу у пономарского стола стоит мой Роман спиной ко мне и что-то сосредоточенно рассматривает.

Как я подошел, Роман не слышал.

Заглянул через плечо.

В руках мальчишки был блестящий новенький мобильный телефон, с горящим разноцветьем дисплея.

- Да, брат, красивый аппарат – выдаю я, понимая всю причину нынешних конфузов и нестроений, - где взял то?

- Батя подарил, - счастливо улыбаясь, отвечает Роман и тут же спрашивает:

- А какие игры на вашем есть?

            Вот и сердись после этого.

 

Конечно, советы давать легко, но давайте вернемся к нашему детству, давайте вспомним, чем и как жили мы в те года, когда не детей своих и внуков в школу провожали, а сами в нее ходили. Отбросим политику и идеологию того времени, исключим ленинские зачеты и декламацию очередного стишка об Ильиче. Что же запомнилось?

            Раньше, чем я узнал правила арифметики, научился читать, да и вообще понимал, сколько мне лет, я знал и до дня сегодняшнего помню:

… Ехали медведи на велосипеде…

…  Надо, надо умываться
      По утрам и вечерам…

   
…У меня зазвонил телефон.
     - Кто говорит?
     - Слон.

 

...Три девицы под окном, пряли поздно вечерком....

 

... Однажды в студеную, зимнюю пору,

    Я из дому вышел, был сильный мороз....

 

            Вот, где начало доброты, мудрости, человечности, а ведь все это ныне стоит на полках книжных магазинов и киосков, причем в красочном и без купюр в тексте оформлении.

            Ребенку невольно бросится в глаза, что в мудрых старых сказках, слово «Бог» написано с большой буквы, и что Герда спасла своего Кая не только любовью, но и чтением молитвы «Отче наш». Пред нами кладезь мудрых книг, которые надо читать! Именно в книге, а не в популярном видиофильме обретаются понятие любви, верности и сострадания. Именно шелест страниц даст желание к знанию и научит разбираться, где примитивизм и пошлость, а где дыхание души и источник лучезарной любви к окружающему миру.

Какие праздники принесло время новое?
Вопрос не риторический по причине особого отношения к праздникам на Руси, тем более, что само слово «праздновать» от славянского «праздный» происходит, обозначающего отсутствие, в день сей, работ и забот повседневных.
Во времена уже далекие, когда к Богу относились как к объективной реальности, а не как «к чему то там в душе» - любой праздник имел смысл религиозный, верой православной определенный. Это отнюдь не означало, что ограничивался он лишь службой церковной, благочестивой беседой да чтением житий святых. Праздновать у нас любили, умели и к этому готовились. Иногда, правда, с широтой души русской и с молодецкой удалью не справлялись, хлебосольством пренасыщались, что влекло за собой ситуации, на которые затем, вздыхая укоризненно, указывал Правительственный Синод вместе с епархиальными консисториями. Но ведь иначе и быть не могло по причине обилия застольного и ментального национального вопроса-утверждения: «Ты меня уважаешь?».
В любом случае, каждый праздник года, был особенен, отличен и духовно наполнен. Он был событием многогранным и знаковым. Недаром и отсчет велся: «после Пасхи», «к Троице» или «на Покрова».
Новое время – новые веяния. Большевики, наглой хитростью, откровенным обманом и западной беспринципностью взявшие власть, пытаясь хоть как то утвердиться, изначально даже в календари свои, наряду с днем революции и парижской коммуны, Рождество и Воскресение Христово включали. Затем, подобное «сочетание» материализма с идеализмом кануло в лету, но принципы организации дней торжественных на манер церковных праздников остался и всегда присутствовал. Да и не могло быть иначе, так как всем известно, что у нас любое торжество без душевности не бывает, а душа для народа нашего понятие не только многогранное, но и всеобъемлющие. Недаром говорится «Душа – всему мера».
Время, до трубы ангельской вечно, но скоротечно. Идеологии же, сколько их всемирно-историческими не определяй и каких идолов их поддерживающих не воздвигай, имеют свойство неожиданно и бесповоротно заканчиваться. Причем пришедшие на смену новые «общественно-политические формации» обладают постоянным свойством возглашать при своем начале библейскую истину: «Время собирать камни».
Вот, правда, к камням этим, своим, родным и знакомым постоянно прибавляются валуны иных народов, с земель тех, которые, скажем так, особой любви к нам не испытывают и имеют маниакальное желание переделать нас на свой манер, причем с условием нашей постоянной второсортности…
Для данной задачи – привнести чуждое, экономики не достаточно, надобно мировоззрение поменять, то есть, говоря простым языком: в душу влезть, а так как душа наша по умолчанию к праздникам неравнодушна и на них имеет свойство «распахиваться», то именно новые празднества и сорганизовать.
Вот и пришли к нам с тех мест, где душа уже давно в полном загоне и балом правит эпикурейство вместе с гедонизмом «праздники», которые без кавычек и писать то рука не поднимается. Я имею ввиду, прежде всего, сатанинскую оргию под название «Хеллуин» и пресловутый «день святого Валентина». Если первый – откровенное торжество князя мира сего, то второй пытается фразами о любви, красоте и верности прикрыть свою откровенную сексуальную сущность, где в центре не любовь, как таковая, а половое влечение и влюбленность.
Сколь бы рьяно и «обоснованно» не возмущались поклонники данного мероприятия вместе с торговцами и коммерсантами, нашедшими в данном «праздновании» еще одну золотую денежную струю, но все их аргументы опровергаются одним символом данного «праздника». Рассылаемые с примитивными, плоскими, банальными, а иногда и откровенно глупыми поздравлениями «сердечки» есть ни что иное, как вид женского (простите меня православные) зада в определенном положении…
Ясно, что назвать данный «праздник» именем женской задницы, даже при нынешней развращенности, все же неловко, вот и придуман миф, которого не было и святого которого не существовало. Сколь не перебирай агиографические фолианты христианских церквей, нет в этот день (и соседних с ним) такого подвижника с таким житием. Выдумка это. Откровенная и наглая.
Иное в феврале, бывало. Именно в это время, в века давние, в Римской империи буйствовал фестиваль эротизма Lupercalia, который был посвящен богине «лихорадочной» любви Juno Februata. Вот откуда растут корни данного мероприятия, охватывающего с каждым годом все большее число наших с вами соседей, друзей и родственников.
Печально и досадно, что уже привыкнув доедать остатки пищи от наших новых друзей с запада и донашивать их обноски, мы еще решили, по их же примеру, убрать из себя то, что в корне отличает нас, что дает нам реальную возможность жить вечно, что является непреходящим достоинством – нашу собственную душу.
О какой «спадщине» или каком наследии мы можем говорить если уже в школах готовятся ко «дню влюбленных»? Если с малолетства наших детей учат не любви, а влюбленности и с помпой готовятся встречать «торжество», где понятие верности, чести, достоинства и целомудрия считается анахронизмом?
***
Рядом с моим храмом школа и недавно на большой переменке, забежала детвора в церковь с вопросом:
- Батюшка, а у вас есть открытка святого Валентина с сердечком…?
И я не знал что ответить.

«Любое хорошее дело без искушений не бывает». Знакомо утверждение?
Хотя многие смущаются, почему Господь попускает? Ведь нужное и доброе сделать пытаешься.
А ведь все просто: для благополучного завершения задуманного нужно не только телесно потрудиться, но и духовно превозмочь.
Лукавый не суется туда, где делают не думая или думают не делая, а вот там, где симфония телесного с духовным определяется он тут как тут. Понимает, что ему еще одна досада достанется, вот и вредит.
Господь же попускает искушениям на нас покушаться лишь для того, что бы мы таланты свои преумножили, новый опыт обрели. Что бы не было обреченного: «Сила есть ума не надо», а было: «Без ума и труда – не будет плода».

В одной деревне жил священник, и был у него кот. Священник кота очень любил, поскольку был одинок. И вот однажды вечером он не обнаружил своего питомца в доме, естественно, забеспокоился и бросился его искать. Нашел довольно быстро, поскольку домик и участок у него были скромные. Кот залез на верхушку дерева и сидел там, блестя глазами. Видимо, собака загнала.

Увидев хозяина, кот жалобно замяукал, да так, что сердце у того защемило от жалости. Но как снять испуганное животное? Уговоры и заманивания не помогали...

Но мы, слава Богу, не в средневековье живем. Священник придумал такой ход: привязать к дереву веревку и с помощью машины наклонить его к земле. Кот или сам спрыгнет, или хозяин собственноручно его возьмет.

Веревку, конечно, привязали, и дерево машиной наклонили. Да вот только прочность веревки в расчет не взяли. В общем, веревка лопнула в момент близости дерева с землей. Рогатка получилась еще та! Кот улетел в мгновение ока. Священник с его слабоватым зрением так и не понял, куда же делось животное.
А по соседству со священником жила женщина с маленькой дочкой. Дочка частенько просила у мамы разрешения принести в дом какую-нибудь зверушку. Но зачем маме лишние проблемы? И так забот хватает!
В тот вечер дочка опять завела свою жалобную песню:
- Мамочка, давай возьмем кошечку...
- Нет, доченька, мы не можем себе этого позволить.
- Но ведь я очень хочу, я себя хорошо веду...
Мама призадумалась: ребенок и в самом деле – чуть ли ангел, не кричать же, как Жеглов "Я сказал!".
И решила эту проблему возложить на Бога:
- А ты, доченька, помолись, попроси у Господа кошечку. Если ты заслуживаешь, то Он обязательно ее тебе пошлет.
Послушный ангелочек преклонил коленки и направил мольбы Богу. После окончания этого таинства в раскрытое окно влетел тот самый котяра, которого священник пустил по стопам Гагарина. Мама была в шоке.
Дальнейшая судьба кота мне неизвестна.



Священник Александр ШРАМКО

LI 7.05.22

тронул этюдик....
вот только не помню чье это сочинение

Душа на самом деле очень маленькая. Размером примерно с пятку. Особенно если свернется клубочком и сделает вид, что ее там нет. В пятку душа прячется потому, что пятка - это кость! Ну что же может случится с такой крепкой и твердой костью? Вот душа и отсиживается там, как в окопе.

Во все остальное время душа бродит по организму и занимается всяким разным. Обычно она карабкается на самый верх, в голову, сидит там и смотрит в окошки. Именно поэтому и говорят, что глаза - это зеркало души. Хотя врут, конечно. Ну какое это зеркало, когда окно? И в нем душа светится. Маленькая, улыбчивая и довольная.

Правда, она не всегда бывает такой. Иногда на нее находит и душа стоит посреди организма, такая возвышенно-трагичная, и завывает стихи. Хорошие или плохие - это уже как кому повезет. Он этого внутри бывает такой холодок и странное чувство. Глупые люди думают, что это от голода и бросаются есть. Все это падает на голову возвышенной душе и она, обкиданная жёваными макаронами и облитая чаем, очень обижается.

Но чаще у души бывает хорошее настроение. Если ей хорошо, если она насмотрелась в окошки и довольна собой и жизнью, душа становится ровно посередке и начинает петь Песню. Остановитесь на секунду и прислушайтесь. Слышите тоненький радостный голосок? Это она :)

(с)

Дано: красное, рогатое, с копытами и хвостом, креста боится.

Ответ предопределен? Отнюдь

Быть может, это всего лишь покрашенная красной краской корова, которая в телячестве, жуя кладбищенскую травку, так треснулась об крест, что навсегда запомнила.

 

не надо всюду искать рогатых

 

:0)

 

Большая, красивая церковь. Дорогие иконы,  великолепный хор, торжественное богослужение, благочестивые прихожане. Вдруг во время службы настоятель  замечает в последних рядах прихожан современно одетую девушку, в брюках и без платка.

Сразу после службы священник подходит к девушке.

-  Я рад, что вы пришли в нашу церковь. - промолвил кротко пастырь, - Но, пожалуйста, перед тем, как придти в следующий раз, помолитесь и попросите у Бога совета, как вам следует одеться!

Через неделю священник снова  замечает ту же девушку. И на опять одета так же, как в прошлый раз, опять в брюках и с непокрытой головой. Кроткий пастырь еле сумел довести службу до конца и сразу подошел к девушке:

- Разве я не говорил вам помолиться и спросить у Господа, что следует надеть в церковь?

- Да, говорили.

- Вы помолились?

- Да, помолилась.

- И что же Бог ответил вам?!

- Ну, Он сказал, что не знает, так как ни разу здесь не был...

Человек в этом мире рождается трижды: физически - когда приходит в этот мир, духовно - в таинстве крещения, и, в третий раз - когда душа выходит из тела в потусторонний мир. Но ведь в потустороннем мире мы хотим жить, развиваться, творить. Не так ли?
Это возможно лишь тогда, когда освящение сходящие ныне на воду, освятит наше сердце, когда агиасма сделается для каждого из нас «источником вод, текущим в жизнь вечную», то есть когда сама душа станет криницей из которой истекают кристаллы чистоты, любви и утешения.
Каждый из нас – источник.
И пусть он будет таким, что бы каждый, приходя к нему получал что-то новое, нужное и доброе.
Это возможно. Господь дал нам такую возможность…
С Праздником!

к завтрашней проповеди...

Преблагословенная Дева Мария, взяв Богомладенца Христа, в сопровождении праведного Иосифа направилась в Египет. Для тех, кто встречал Их по дороге. Они были простыми беженцами - и как таковые подвергались многим опасностям. Но Господь хранил жизнь Святого Семейства, и недобрые люди либо обходили их стороной, либо, в конечном счете, умилялись и не причиняли Странникам никакого зла. Предание говорит, что некий разбойник, окружив Семейство со своими товарищами, увидел Божию Матерь с Ребенком на руках, вложил меч в ножны и сказал: "Если бы Бог принял на Себя тело человеческое, Он не мог бы быть прекраснее этого Младенца". Предание добавляет, что это был тот самый благоразумный, покаявшийся в своих грехах разбойник, которого распяли на кресте на Голгофе, с правой стороны от Господа. Именно ему сказал Спаситель: "Ныне со Мной будешь в раю". Разбойник оказался настоящим человеком.

Христос Рождается!
Рождество Твое, Христе Боже наш, воссия мирови свет разума...

Свет разума! Именно тут -  извечный бой против христианства и Христа.

И не только с теми, кто считает, что для веры разум не нужен, и не с теми, кто до дня нынешнего уверен, что христианство – религия несостоявшихся личностей, не нашедших своего места в мире. Нет! Этот примитивный атеизм просто глуп.

Бой на более высоком уровне, на том, где противостоят извечные противники:

гордое «Я» и смиренное - «я с Богом».

Оттого и злобствует «Я» из века век из поколения в поколение, что остается несостоятельным пред смиренным Младенцем, нашедшим для своего рождения лишь пещеру, но воссиявшим из нее светом той Истины, которую превозмочь невозможно.

Нельзя стать выше Его, но можно быть с Ним, причем это бытие с Богом есть бесконечное творческое совершенствование, это вечное постижение нового и неизведанного.

Гордому «Я» необходимы годы борьбы, труда тяжкого, соперничества, лукавства, политики и частенько - откровенного предательства, что бы лишь на мгновение утешить свою гордыню.

Смиренному же «я с Богом» надобно сегодня ночью подойти тихонько к скромному укрытию для скота, где родился Христос, приоткрыть полог, взглянуть на родившегося Младенца и просто порадоваться вместе с Его родителями и…. оставить эту радость с собой навсегда.

Больше ничего и не надо.

 

Христос рождается — славите! Христос на земле — встречайте! Христос с небес — возноситесь!

Святость всегда рядом ходит, вот только разглядеть ее трудно. По двум причинам. Первая – мы чрез свои собственные грехи на окружающих и окружающее смотрим, а вторая, из-за уверения-убеждения, что «нет пророков в своем Отечестве».

Раньше (20 лет назад) во всей округе, которую ныне заполняют приходы нашего благочиния, был всего один единственный храм. Нынче – 16.

Вы думаете, что без молитв святых и их подвижничества тут обошлось?

Ведь по всем объективным и даже субъективным признакам и причинам, никак не обосновывалась такая возможность. Так что без реальной Божьей помощи, то есть наличие святости и присутствия чуда, никак не обошлось.

Именно поэтому, меня постоянно удивляют поиск «старцев» и «святынь» в далеких монастырях и иных городах и весях.

Ведь своих Божьих свидетельств достаточно.

Нет, я не против паломничества. Дело нужное, полезное и благодатное, но все же прежде чем ехать «за святостью» есть смысл узнать в силу чьих молитв Господь нам помогает. Именно здесь, у нас, там, где живем…

Когда то меня ввел в недоумение и практически поставил в тупик вопрос, заданный в одном известном монастыре, нашей паломнической группе:

- Расскажите, как вам Бог помогает?

Можно было, конечно, поведать и об удивительных «случайностях» и благополучно «само собой» сложившихся обстоятельствах, об вразумлении заблудших власть предержащих и об щедрости богатых «захожан», но ведь это все происходит только «по молитвам». А как назвать тех, на чьи молитвы Господь откликается?

Правильно – святые.

А мы их не замечаем и все едем куда-то, за «святостью».

 

В церковном Предании существует богатая иконография Спасителя, неопровержимым свидетельством ее истинности стала Туринская плащаница, сохранились и письменные свидетельства об облике Богочеловека. Например, в донесении проконсула Иудеи Публия Лентула римскому сенату сказано:

"Этот человек высок ростом, важен и имеет наружность, полную достоинства, так что внушает взирающим на него в одно и то же время страх и любовь. Волосы у него на голове гладкие, темноватого цвета, падают с плеч прядями и разделены пробором посреди, по обычаю назореев. Лоб у него открытый и гладкий, на лице нет пятен и морщин, цвет лица слегка красноватый. Борода рыжая и густая, не длинная, но раздваивающаяся. Глаза голубые и необыкновенно блестящие... Речь его обдуманная, верная и сдержанная... Это прекраснейший из земнородных".

Приехал один батюшка в Москву из за границы. Пошёл искать Святую Русь. Ходил ходил и  так нигде и не видел.

И вот уже уезжать ему - сидит в метро - видит - зашла бабушка, села, достала Псалтирь. Читает.
Дошла до "Славы" - достаёт записочку, читает имена...
Таки увидел Святую Русь! Радовался...

у этой работы нет названия. Да и пишется она от случая к случаю. Кусочки, правда, опубликованы в журналах разных, да «Лепта» в книжке моей анонсированной отрывочек печатает, но названия все равно нет. Буду потихоньку выкладывать, может быть, Ваши комменты и критика заставят дописать  "до конца" и определиться, как же все это повествование назвать?

         Замечания приветствуются…

 

         На весь пролет монастырской стены, зеленой краской из баллончика- пульверизатора, было выведено: “Бей жидов - спасай Россию”. Паломники, постоянно или долго живущие в обители, посланные отцом- экономом с заданием: “Стереть!”, не торопились и явно ждали, когда подойдут первые экскурсионные московские автобусы. Они по субботам, обычно, приезжали рано. Разно пестрой толпе надо было с утра обозреть святыни - мужской и женский монастыри, чтобы затем “разнообразить” культурный отдых мирскими увеселениями. Для них, кто-то и вырисовывал этот старый, но отнюдь не забытый призыв. Дорога от автобусной стоянки к монастырским воротам проходила как раз мимо, не увидеть нельзя. Благо если экскурсанты из простых, или детишки, не столь страшно, но вот если, кто-то из интеллектуальных и слишком умных появится, греха не оберешься.

         Отцу наместнику доложили о “безобразиях” уже после литургийных часов. В октябре ночь длинна, светает поздно, да и в субботу на раннюю службу собираются только монастырские. В скиту свою литургию правят, поэтому никто и не видел разукрашенной стены, а, может, кто и видел, но не сказал. По боязни или с радости.

         Архимандрит вышел из храма раньше обычного и поторапливаясь пошел не в покои, а к себе, в кабинет. Неспокойно было на душе. Только недавно пришлось объясняться за не в меру ретивого привратника, который отказался впускать в монастырь знаменитого кинопутешественника, так как тот приехал с другом-шведом, одетым в шорты. И ведь не пустил же! Пока не нарядил скандинава в армейские штаны старого образца, из недавно пожертвованного воинской частью обмундирования армии пятидесятых. Весь монастырь ухмылялся, монахи в бороды прятали смех, видя высоченного длинноволосого шведа, в галифе и кроссовках, а, рядом с ним, такую же длинную, лысую знаменитость.

         Паломники все более беспокоили наместника. И не потому, что их, особенно перед праздниками, более двухсот наезжало в обитель. Накормить и расселить, хотя и с великими трудами, всех удавалось, но вот контингент их все более менялся. Боялись вначале, что убогие, нищие и бродяги одолеют, а вышло, что в монастырь паломник сплошь и рядом образованный пошел, ищущий, главным образом, окормления духовного желающий, по истинным старцам соскучивший. Это было неожиданным для многих. В храмах привыкли видеть скромненьких старушек, да в глубинке так и есть и по сей день, но в центральных городах, и, тем паче, в столицах, молодых лиц множество и все с вопросами.

         На рабочем столе отца наместника лежала зеленая папка с прошениями от желающих вступить в монастырскую братию, их было на сегодня полтора десятка. Каждый пост постригали, и слава Богу, братия пока не подводила, но до пострига путь не близкий. Послушников в обители было почти столько же, что и монахов и далеко не все примут образ ангельский, станут чужды миру.

         Недавно пришлось снять подрясник, со стремящегося в иноки, и уже почти год живущего в обители послушника Андрея. Не выветрилась мирское из парня. Проходил мимо комнаты, где хор монашеский на спевки собирается, а он сидит за пианино и попурри  из современных мелодий наигрывает. Со слезами каялся Андрей:

- Не специально я, отец наместник, задумался, и как-то механически получилось.

- Не о том думал, Андрей. Мысли лукавые допустил, вот он и заиграл руками то твоими. Подрясник отдай благочинному, а на клирос ходи, голос твой хору нужен. Когда помыслы твои станут такими же чистыми, как голосок, я позову тебя.

         Вот и теперь, задумчиво перебирал архимандрит листочки с прошениями и одно из них, с самым корявым почерком,  отложил в сторону.

- Этого, завтра же в послушники, а на Рождественский пост постригу- решил наместник. - И имя будет ему - Платон, в честь мученика Анкирского. Платон по гречески - “широкий”, как раз Павлу подходящее.

(продолжение будет...)

Монастырь на Украине. Ночь. Стук в ворота.
Открывает привратник и видит запыленного, измотанного паломника.
Паломник: отче, у вас святии чудотворци е?
Монах: святих немае, а вот чудять уси!

Идет экзамен. Из класса выходит замученный студент. Все у него сразу
спрашивать:
- Ну как сдавал?
- Как в церкви.
- Как?
- Он задает вопрос, я крещусь. Я отвечаю, он крестится.

На Сицилии нет "Свидетелей Иеговы"... Сицилийцы вообще не любят никаких свидетелей...

Просто о сложном.
Однажды...
Среди прочего, пришлось объяснять священнику про Ctrl-Alt-Del.
Он просил разъяснить смысл каждой клавиши,
- Иначе, - сказал он, - я эти бессмысленные буквы никак не смогу запомнить.
Я подробно рассказал.
Он подумал немного, пробормотав:
- Контроль альтернативный удалить, суть - иное управление пресечь..., - а затем просиял и резюмировал, - Восстановить единоначалие!
Теперь уж вовек не забуду.

 

о иподиаконах
«Крепко же заповедать должен епископ служителем своим, чтоб в посещаемых городах и монастырях благочинно и трезво да пребывали и не творили бы соблазна, наипаче не домогались бы у мнихов и у попов кушанья и пития, и конского корму лишнего. Кольми паче не дерзали бы грабить под виною жестокого наказания. Ибо слуги архиерейские обычне бывают лакомые скотины; и где видят власть своего владыки, там с великою гордостью и безстудием, как татары на похищение устремляются». ©

Есть ЖЖ http://rebrik.livejournal.com/,
и он не мал,
но новый хочется журнал.

Я священник, протоиерей Александр Авдюгин. Живу и служу на Луганщине, это восток Украины.