1913 год во всех советских учебниках был годом отсчета: вот каких успехов добилась советская власть по сравнению с царским самодержавием. Это был последний год богатой, мирной России – последний взлет империи, которая стремительно понеслась под откос. Свой последний год империя провела в бесконечных празднествах: отмечали 300-летие Дома Романовых.

Фото: ПРЕДОСТАВЛЕНО М.ЗОЛОТАРЕВЫМ

«Все ликовало, все пенилось, все чванилось, все грешило и обжиралось в этом 1913 году», – писал художник Владимир Милашевский. Пышные дамские наряды, пышные шляпы, даже шрифты газетных объявлений и реклам – и те затейливо-пышны. А каков стиль газетных официальных отчетов! Вот уж точно – «царственная пышность», над любовью к которой так горько смеялась Тэффи несколько лет спустя. 

26 января «Правительственный вестник» официально сообщал: «Государю Императору, на всеподданнейшем докладе Обер-Прокурора Святейшего Синода о выражениях верноподданнических чувств, Всемилостивийше благоугодно было, 20­го декабря 1912 года, Собственноручно начертать:

«Прочел с удовольствием». 

Дальше газета долго и со вкусом рассказывала, от кого поступили «означенные выражения верноподданнических чувств» и что хорошего изъявители оных чувств сделали по случаю юбилея: «По случаю приближающегося 300-летняго юбилея Царствующаго Дома» «в Троицкую церковь с. Сафроновки, Красноярскаго уезда, на средства красноярскаго мещанина Якова Шевелева и прихожан сей церкви» приобрели «икону Св. Иоасафа Белгородскаго, в киоте и с подсвечником, стоимостью в 425 р.», а «в церковь с. Кобы-Копров Тетюшкскаго уезда» прихожане купили «колокола весом в 65 п. 3 ф., стоимостью в 1178 р.».

Участники празднования 300-летия дома Романовых у здания Народного дома императора Николая II в Санкт-Петербурге. 1913 год / Фото: ПРЕДОСТАВЛЕНО М.ЗОЛОТАРЕВЫМ

Во всех уголках огромной империи началось движение: все воспылали желанием сделать что-то хорошее, общеполезное к таким большим торжествам. Задолго до юбилея пресса начала рассказывать о благотворительных инициативах. В селе Стяжкине Наровчатовского уезда Пензенской епархии учредили мужскую общину. «Варшавский магистрат постановил построить ремесленно-промышленное училище и два дома для 32 городских училищ; ассигновано на это 850.000 р.». Гомельская городская дума постановила устроить Дом трудолюбия. Московское губернское земское собрание постановило «преобразовать рисовальные классы губернии в художественно-ремесленныя мастерския сообразно местным промыслам» и выразило твердую решимость бороться со школьным алкоголизмом. Бахмутское экстренное земское собрание постановило открыть в уезде учительскую семинарию. Криворожское сельское общество «ассигновало 100.000 р. на открытие гимназии». Лифляндское дворянство учредило «фонд в 80.000 р. для призрения сельских рабочих на случай болезни и старости», курляндское – фонд для неимущих дворян, московское – стипендии «в Козаковском доме призрения дворян, в дворянском институте для девиц Имени Императора Александра III, в детском дворянском приюте Имени Наследника Цесаревича и Его Августейшей Невесты», а также одну койку при Марфо-Мариинской обители. Большинство учредителей хлопотали о том, чтобы их начинания – приюты, училища, гимназии – получили название Романовских. 

В стране началось настоящее соревнование в человеколюбии. В Астрахани решили «сложить городские недоимки, учредить 16 стипендий в учебных заведениях, выдать пособия учащимся». Города, городки и села наперебой открывали библиотеки и музеи, строили церкви и лечебницы, учреждали стипендии для неимущих учащихся и бесплатные койки в городских больницах. Пермская городская дума решила учредить сельскохозяйственный институт, Перновская – ввести всеобщее обязательное бесплатное обучение в начальных школах, сложить с беднейших жителей 4000 недоимок, а также «в день юбилея выразить Государю Императору верноподданнические чувства» и устроить угощение войскам. В Пабяницах соорудили городское училище и выделили деньги на психиатрическое отделение при городской больнице. В Опочке учредили реальное училище, в городе Келец «три кровати для неизлечимо-больных в местной больнице». При этом человеколюбие вполне разделяло эллинов и иудеев: две кровати предназначались для христиан, одна – для евреев. Чрезвычайное тульское уездное земское собрание решило «установить совершенно бесплатное врачевание больных в Тульском уезде, отменить взыскиваемую ныне плату за лечение в губернской земской больнице с жителей уезда и сложить все лечебныя недоимки за прежнее время».

Храм-памятник в честь 300-летия царствования дома Романовых – собор во имя Феодоровской иконы Божией Матери / Фото: ПРЕДОСТАВЛЕНО М.ЗОЛОТАРЕВЫМ

Мощный толчок этому филантропическому движению дал царский манифест, опубликованный 21 февраля: «Желая достойно ознаменовать нынешний торжественный день и увековечить его в памяти народной, признали Мы за благо даровать милости подданным Нашим, о чем повелели Правительствующему Сенату Указом, сего числа данным, объявить всенародно». Среди милостей, которые объявлял многостраничный манифест, были не только награды отличившимся, но и прощение недоимок и непогашенных ссуд. Неимущим офицерам назначались льготы и выделялись пособия на образование детей. Вдовам, родителям и сиротам погибших офицеров назначены были пенсии. Военнослужащих, вступивших по день 21 февраля 1913 года в брак с нарушением «установленных на сей предмет специальных воинских правил», освобождали от ответственности.

Амнистия по должностным преступлениям. Уменьшение назначенных штрафов. Всем присужденным к смертной казни и бессрочной каторге – замена ее каторгой на двадцать лет. У кого каторга была с установленным сроком – тем срок уменьшался на треть. Браконьерам – прощение. Кто под гласным надзором полиции – тому сократить сроки. И так далее, и так далее, и так далее. 

По всей стране шел стихийный сбор денег на возведение в Петербурге храма-памятника; Феодоровский собор уже строился – и в марте на его главу был торжественно водружен золотой крест. Потом храм много лет стоял обезглавленным, с нелепо торчащими шеями барабанов, лишившихся куполов; здание его занимал молокозавод. К столетию храм восстановили; купола на местах, службы снова ведутся. История описала круг и вышла к той же царственной пышности, только уже без соревнований в человеколюбии. 

Пение молитв и декламация

Юбилейная выставка Костромского губернского земства. 1913 год / Фото: ПРЕДОСТАВЛЕНО М.ЗОЛОТАРЕВЫМ

Газеты публиковали извещения о программе юбилейных торжеств. В Киеве, к примеру, были запланированы: панихида в Софийском соборе «по всем почившим Царям Дома Романовых». Затем молебен и парад. «Народу будут розданы безплатно брошюры о царствовании Дома Романовых, изданныя киевским учебным округом», – сообщала пресса. А в городском театре «состоится торжественный акт всех киевских высших и средних учебных заведений. Во время акта будут исполнены: пение молитв, музыкальные номера, декламация и произнесены приветственныя речи». И в разных частях города «от 2 до 5 часов дня будут играть военные оркестры». 

Города украшались к юбилею: на улицах возводили киоски, налаживали праздничную иллюминацию. Планировали балы, народные гулянья и угощения. Городские думы выделяли средства «на приобретение издания «Россия под скипетром Романовых» для раздачи учащимся в земских и церковно-приходских школах, а также в дворянских учебных заведениях». А Костромская городская дума взялась хлопотать, чтобы один из новых полков назвали Сусанинским. В Костроме, сыгравшей особую роль в истории романовской династии, была своя отдельная программа праздничных торжеств. 

Сусанина вспоминали по всей стране. В оперных театрах с аншлагами шла «Жизнь за царя». Против Казанского собора в Петербурге возвели павильон, в котором выставили картину Порфирова «Иван Сусанин».

Крестный ход у Казанского собора в честь 300-летия царствующего дома. 21 февраля 1913 года / Фото: ПРЕДОСТАВЛЕНО М.ЗОЛОТАРЕВЫМ

Газеты, приводя церемониал московских торжеств на 21 февраля, предписывали дамам являться в Успенский собор на литургию и «благодарственное молебствование» в городских платьях и шляпах, кавалерам – в парадной форме.

Накануне торжеств в Петропавловском соборе отслужили панихиду по усопшим царям из правящей династии. В Академии наук прошло торжественное собрание, на котором историки читали доклады для публики: академик Дьяконов, например, рассказывал об избрании Михаила Феодоровича на царство. Утро 21 февраля началось необыкновенно – с салюта. 

«Правительственный вестник» сообщал в своем отчете: «21 февраля, в 8 ч. утра, двадцать один пушечный выстрел, раздавшийся со стен с.-петербургской крепости, возвестил населению столицы о имеющем состояться торжественном праздновании 300-летия Дома Романовых. Столица встретила этот знаменательный день в праздничном пышном наряде. Особенно праздничный вид имел Невский проспект, а также прилегающия к нему улицы, сплошь убранныя гирляндами зелени, цветами, флагами, тысячами разноцветных электрических лампочек и художественно-декоративными украшениями. Всюду бюсты и портреты благополучно Царствующаго Государя Императора и Государынь Императриц, перваго Царя из рода Романовых Михаила Федоровича; громадных размеров транспаранты, с изображением инициалов Их Величеств; надписи: «Боже, Царя храни», «1613-1913», звезды, безконечныя гирлянды и другия украшения. <…> специально выстроенныя грандиозныя сооружения – колонны, арки, обелиски, мачты, – убранныя зеленью и цветами, преобразили эту часть Невскаго проспекта в роскошную картину».

Посещение императорской семьей дома бояр Романовых на Варварке. 24 мая 1913 года / Фото: ПРЕДОСТАВЛЕНО М.ЗОЛОТАРЕВЫМ

Главные торжества начались с литургии в Казанском соборе, специально для такого случая украшенном: «…главный подъезд представляет собой великолепный шатер, задрапированный малиновым сукном, с утра построили по обе стороны подъезда его, среди колоннад, монархическия организации со стягами, флагами, хоругвями и проч.». Под гул колоколов двинулся в путь крестный ход, несущий Почаевскую чудотворную икону Божьей Матери. Зрелище, должно быть, было величественное. Газетные отчеты, приводя длинные списки присутствовавших на литургии, не забыли сообщить: «Государыни Императрицы были в светлых туалетах и в Андреевских лентах, а Великия Княжны – в белых туалетах и в лентах ордена Св. великомученицы Екатерины». Газетные отчеты о торжествах – чтение длинное, церемонное, полное велеречивых формул и долгих перечислений всех гостей и верноподданно припадающих к стопам в точном соответствии с рангом, чином и неписаными правилами; усложненная условность, совершенно канувшая в Лету вместе с монархией и дворянством. Глядя на сложный ритуал недавней свадьбы в английском королевском семействе, многие, наверное, задумывались, как выглядела бы сейчас русская монархия, доживи до наших дней. 

Следующая часть праздничного ритуала – принесение поздравлений. Оно продолжалось несколько дней. Около четырех часов пополудни «в Концертный зал изволили выйти Их Императорския Величества с Наследником Цесаревичем и Августейшими Дочерьми и все Особы Императорской Фамилии». Поздравления не уложились в один день: с поздравлениями явился дипломатический корпус, придворные, генералитет; на следующий день императорская чета принимала поздравления от губернских и уездных дворянств, земств, городских управ, «представителей инородческого населения». Александр Гершельман, камер-паж выпуска 1913 года и участник юбилейных торжеств при дворе, вспоминал: «Особенно страдал от этой церемонии Цесаревич Алексей Николаевич. Его живому нраву было невтерпеж сидеть на стуле и смотреть, как какие-то незнакомые люди длинной и скучной чередой подходят к Отцу и Матери, часто с полным отсутствием грации делают все те же движения и отходят, и так все то же в течение долгих часов. Я Ему искренне сочувствовал, этому красивому живому мальчику. Сначала Он сидел смирно, смотря на красивые мундиры и платья фрейлин. Когда же пошла Государственная Дума, то даже смотреть стало не на что. Он несколько раз оборачивался на сестер Ольгу Николаевну и Татьяну, стоявших сзади, рядом с Великой княгиней Ольгой Александровной. Цесаревич был в форме 4-го Стрелкового Императорской Фамилии полка, в малиновой рубашке и темно-зеленом кафтане, на плечной портупее висела соразмерная его росту шашка. И вдруг я вижу, что Он начинает шашкой играть шлейфом матери, оглядываясь при этом на сестер. Государыня ему сделала знак не играть. Но через несколько минут Он снова начал. Наконец, Его маневры заметил Государь и, повернувшись к нему головой, строго приказал: «Алексей, прекрати!» Наследнику стало еще грустнее».

Императрица Александра Федоровна с цесаревичем Алексеем в коляске на Красной площади. 1913 год / Фото: ПРЕДОСТАВЛЕНО М.ЗОЛОТАРЕВЫМ

Еще одно торжественное мероприятие – опера «Жизнь за царя» в Мариинском театре. «Государь Император был в форме л.-гв. коннаго полка и Андреевской ленте, – сообщали газеты. – Когда поднялся занавес, находившиеся на сцене артисты Императорской оперы и оркестр Императорской оперы исполнили гимн, который по общему требованию был повторен несколько раз и встречен восторженными «ура». Их Величества поклонами отвечали на выражение патриотических чувств. Для приглашенных были сервированы открытые буфеты с чаем, фруктами, конфектами и питьем в фойэ. Спектакль завершился редким проявлением высокопатриотических чувств со стороны публики и артистов». Все тот же Гершельман, вспоминая этот вечер в театре, рассказывал, как очарован он был великолепием публики в театральном зале: «Когда Царь вошел в ложу, весь театр встал и обернулся к нему лицом. Войдя в ложу за Великой княгиней Марией Александровной, я оторопел от красоты представшей передо мной картины, от этой игры красок, роскоши мундиров, изобилия золота, разнообразия уборов.

Быть может, кто-нибудь меня спросит, для чего нужны были это изобилие золота, разнообразие красок, эта подчеркнутая роскошь? Как участник этой непередаваемой красоты, я отвечу: по моему глубокому убеждению, все это было нужно. Я всегда воспринимал Русскую монархию как какое-то земное воплощение духовной, почти что божественной красоты. Весь этот блеск мне представлялся лишь внешним проявлением этой единственной в своем роде, единственной в мире, неповторимой в своей внутренней красоте Идеи Русской Монархии». 

Необычайное оживление

Д.Н. Кардовский. Бал в Петербургском Дворянском собрании 23 февраля 1913 года / Фото: ПРЕДОСТАВЛЕНО М.ЗОЛОТАРЕВЫМ

Торжества тянулись долго. Цеха, дворянские собрания, профессиональные объединения собирались вместе, заседали и изъявляли верноподданнические чувства. На торжественном заседании соединенных советов съездов представителей промышленности и торговли и представителей биржевой торговли и сельского хозяйства все собрание единогласно «обратилось к Министру Торговли и Промышленности с просьбой повергнуть к стопам Его Императорского Величества чувства безпредельной любви и преданности». «Речь министра была покрыта долго несмолкаемыми кликами «ура» собрания, после чего заседание было объявлено закрытым». 

Во всех городах страны – народные гулянья, в городских думах – рауты и балы, во всех соборах, приходских и домовых церквях – литургии и молебны с возглашением многолетия. Всюду крестные ходы. «Города всюду приняли праздничный вид и украшены флагами, зеленью и особо воздвигнутыми ко дню юбилея сооружениями». Всюду парады войск. В учебных заведениях страны проходят «торжественные акты с произнесением речей», «с раздачею брошюр и картин, чтениями и туманными картинами», а также литературные и музыкальные утра. «Всюду городскими управлениями предоставлены безплатные обеды беднейшему населению и устроены народные гулянья, безплатные спектакли и концерты в народных домах и городских театрах», – сообщал «Правительственный вестник». Гимн «Боже, Царя храни» исполняют многократно и повсеместно, под звуки военных оркестров. «Вечером города были иллюминированы, сожжены фейерверки, везде царит необычайное оживление».

Царский выход с Красного крыльца в Кремле. Май 1913 года / Фото: ПРЕДОСТАВЛЕНО М.ЗОЛОТАРЕВЫМ

В Тифлисе «на улицах города был устроен народный карнавал. В шествиях участвовали различныя народности края в национальных костюмах с туземною музыкою. Представлялись картины мрачнаго прошлаго, когда Кавказ стонал под игом мусульманских государств, затем радостный контраст теперяшнего безопасного существования под скипетром Российской Державы». 

В Ярославле торжественно открыли мост через Волгу. На Мурмане «особенной торжественностью и многолюдством отличались празднества в народном доме, где по особой программе был устроен юбилейный литературно-вокальный вечер; учащимся и публике раздавались специальныя картины, брошюры, портреты, а детям гостинцы». В Петербургском дворянском собрании состоялся огромный бал – 3200 приглашенных! «В Царской ложе был сервирован чайный стол для Высочайших Особ; по галлерее с правой стороны и другим залам вдоль стен находились открытые буфеты с фруктами, конфектами, печеньем, чаем, шампанским и проч.». Губернский предводитель дворянства князь Салтыков поднес императорским особам хлеб-соль; была исполнена кантата на венчание Михаила Феодоровича на царство. «По окончании ея исполнения раздались звуки полонеза. В первой паре проходил Государь Император с супругой с.-петербургского уезднаго предводителя дворянства г-жою Сомовой», во второй паре шла Мария Федоровна с губернским предводителем дворянства светл. князем Салтыковым, в третьей – Александра Федоровна с уездным предводителем дворянства Сомовым. 

Слезы умиления

Празднования в Ростове. Николай II с семьей в Успенском соборе слушают колокольный звон со старинной колокольни. 22 мая 1913 года / Фото: ПРЕДОСТАВЛЕНО М.ЗОЛОТАРЕВЫМ

Затем царская семья отправилась путешествовать по России. «В период времени между 16 и 27 мая 1913 года Государю Императору благоугодно было посетить вместе с августейшей семьей целый ряд местностей, в которых триста лет тому назад происходили события, связанные с воцарением царя Михаила Федоровича, и проследовать из Нижнего Новгорода в Москву тем историческим путем, которым шло в 1612 году ополчение Минина и князя Пожарского освобождать Москву и Русь от иноземного засилия и смуты», – писала «Нива».

Поездка была длинная и утомительная. На поезде во Владимир, оттуда в Нижний Новгород. Прием депутаций, посещение банка, торжественный обед. На пароходе «Межень» царская семья отбыла в Кострому, где «праздничная наряженная толпа народа сплошными массами спешила занять все пункты, с которых можно увидеть Императорскую флотилию». Семейство отправилось в Ипатьевский монастырь. 

«Погода ясная, прохладная. Раскинувшиеся изумрудным ковром луга, окружающие Царскую пристань, производят дивное впечатление», – делился репортер «Правительственного вестника». Когда император с семьей двинулся к Зеленой башне монастыря, «могучее громовое ура» стало перекатываться с одного края поля на другое. Под «клики всеобщаго восторга» августейшая фамилия встретила крестный ход, который пришел с Феодоровской иконой Божией Матери – той самой, которой инокиня Марфа благословила сына, Михаила Феодоровича, на царство. Романовы приложились к кресту и к иконе. Прибывшие из сел крестьяне, лицезрея царя, впадали в состояние необыкновенного энтузиазма: «Переполнявшее народныя массы сердечное умиление достигло высшаго напряжения. Крестьяне осеняли себя крестным знаменем, многие плакали, не будучи в состоянии удержать проступившее глубокое чувство любви к Державному вождю. Слезы умиления текли по загорелым лицам, и встречавшиеся случайно в толпе незнакомые друг другу люди радостно поздравляли один другого, как на празднике Св. Пасхи». 

Множество протокольных мероприятий. Открытие памятника, парад, депутации, выставки, затем Ярославль. В Ярославле царь принял участие в торжественном освящении приюта для сирот. «Здание приюта было расцвечено множеством флагов и гирляндами зелени. Главный зал и лестница убраны живыми цветами и тропическими растениями, – живописали газеты. – Государь подробно осмотрел здание приюта и, милостиво пожелав процветания сему благотворительному учреждению, изволил с Августейшими Дочерьми и Сыном проследовать на показательную юбилейную выставку». Монастырь. Открытие моста. Затем на поезде в Ростов, оттуда в Москву… Осенью в Крым, где тоже были торжества и всенародное ликование. 

Удивительно, как стремительно это ликование увяло, как быстро угасли верноподданнические чувства. Кажется, еще раз в русской истории такими взрывами энтузиазма встречали разве что Сталина – с бесконечными овациями, со слезами радости на глазах. А потом энтузиазм безвозвратно кончился, а кредит доверия власти исчерпался. После Сталина всенародное обожание досталось, кажется, одному только Гагарину, но он был не правитель, а герой, это совсем другое. 

И так странно глядеть из сегодняшнего дня в столетнюю глубину, отсюда зная, чем кончатся эти иллюминации и многолетия. Отсюда, из нашего сегодня, фальшивыми кажутся все эти верноподданнические излияния и принесения к стопам. Смешны и напыщенны, на наш взгляд, все эти ритуальные формулы, декламации и туманные картины. Но сквозь этот туман таким ясным и вечным соблазном светится сытый и роскошный 13­й год – год, когда все еще живы: «И Троя не пала, и жив Эабани»…

http://youtu.be/ZOrDHxSHo4Y

http://youtu.be/aBKX4LlV66U

http://youtu.be/qjzcmERiIIA