Триптих «На перекрестке столетий» художника Алексея Пантюк-Жуковского

Государственная пропаганда точечно использует прошлое. Исторические деятели проверяются на воображаемую лояльность действующему политическому режиму – и при малейшем сомнении вычеркиваются. Калиновский и отцы-основатели БНР – однозначно против Лукашенко! А за кого голосовал бы Франциск Скорина? Стала бы Евфросинья Полоцкая доверенным лицом президента?

9 апреля в галерее TUT.by состоялась лекция Александра Федуты о Михаиле Муравьеве-вешателе, приуроченная к выходу в издательстве «Лимариус» его комментированных мемуаров «Нататкі пра кіраванне Паўночна-Заходнім краем і падаўленне ў ім бунту». Споры о личности и управленческих талантах Муравьева сегодня снова становятся актуальными, в то время как имена Калиновского или Костюшко не так часто звучат в публичном поле.

«Талантливый администратор, эффективный менеджер», – цитирует Александр Федута характеристики, которые сегодня приписываются Михаилу Муравьеву, приложившему руку к ликвидации Статута ВКЛ после восстания 1830-1831 года, русификатору беларусских земель, подавившему восстание 1863 года.

Да, еще до начала государственной службы отставной военный Муравьев проявил невиданную эффективность в сборе средств для помощи голодающим крестьянам, а позже так рьяно боролся с недоимками и коррупцией, что от страха перед ним, по слухам, скончались два чиновника. Уповая на его «эффективность», император Александр II, Муравьева не любивший, пользовался его услугами, когда необходимо было обеспечить контроль над «проблемными» территориями империи, либо выполнить «грязную работу», связанную с карательными операциями. Муравьева несколько раз «доставали из нафталина», возвращая из отставки на службу для усмирения «поляков», а потом – вторично, для расследования дела о покушении на царя.

Достали его из нафталина и сегодня. По словам Александра Федуты, за прошлый год в России вышло восемь книг, посвященных Михаилу Муравьеву. Критическим подходом к личности этого государственного мужа данные издания не отличаются – в лучшем случае та или иная комбинация фактов подана без комментариев.

Есть симпатизирующие Муравьеву и в Беларуси – достаточно вспомнить о его зачислении в ряд выдающихся исторических деятелей главным редактором журнала «Беларуская думка». Кого только не видят в Муравьеве – защитника беларусов от полонизации, охранителя православия, просветителя, гуманно, «малой кровью» пресекшего «повстанческий террор».

Как показало обсуждение в рамках лекции Александра Федуты, подобные оценки деятельности Муравьева можно прочитать не только в интернет-комментах, созданных ботами, но и услышать из уст искренних любителей истории из плоти и крови. Муравьев интересен, Муравьева готовы проклинать, превозносить, у него готовы учиться.

И не у него одного. Идеологический аппарат Кремля «вербует» в сторонники действующего политического режима всех, кто хоть каким-то боком может сгодиться для удержания его духовных скреп. Сторонниками Путина становится не только имперец до мозга костей Муравьев, но и философ Николай Бердяев; не только Сталин, но и Николай II. Не только портретист Сталина Александр Герасимов, но и Валентин Серов, среди прочего, автор портретов меценатов, мануфактурщиков, купцов – со своей выставкой, ставшей самой посещаемой в мире.

Попасть в «певцы великой России», в когорту мастеров культуры, которые «однозначно за Путина» несложно – достаточно быть не слишком западником, не слишком либералом и хотя бы немного «патриотом». Ни русские религиозные философы начала ХХ века, ни Коба об оффшорах Сергея Ролдугина не высказывались, и поэтому идеологический механизм исправно зачисляет этих «полезных» культурных героев в свои ряды.

В Беларуси же все работает прямо противоположным образом. Исторические деятели проверяются на воображаемую лояльность действующему политическому режиму – и при малейшем сомнении вычеркиваются. Причем не просто из «белого списка» политически полезных исторических персонажей-фетишей, а из актуального образа прошлого как такового.

Логики в таком «исключающем» отборе еще меньше, чем в инклюзивной политике россиян. «Нашими» оказываются и Владимир Ильич (памятник, станция метро, выходной на 7 ноября…) с Феликсом Эдмундовичем (любимец голубей в уютном сквере напротив здания КГБ), и Радзивиллы («отреставрированный» дворец туристам на радость), и Суворов (кадетское училище его имени, улица в центре Витебска). И совокупный «дед Талаш» – патриарх «Беларуси-партизанки»…

Пожалуй, это все. С остальными масштабными фигурами все сложнее. Калиновский – однозначно враг, и не столько потому, что восстание его, якобы, было польским, а скорее оттого, что Плошчу-2006 окрестили «Плошчай Каліноўскага», а программу обучения отчисленных по политическом мотивам студентов – «праграмай Каліноўскага». Кого теперь интересуют нюансы того самого восстания? Фамилия-то уже маркирована. Подробней разбираться в исторических дебрях для идеологических целей нет нужды.

Адольф Гугель. Кастусь Калиновский

 

Лидеры БНР – однозначно противники Лукашенко, потому что пытались подорвать беларусскую государственность, оформившуюся в 1991 году, создав в 1918 году какое-то непонятное государственное образование. Своим 25 марта, конкурирующим с 3 июля за звание дня независимости!

Проблема даже с поэтами. И не только с репрессированными во время борьбы с «Саюзам вызвалення Беларуси». Даже Купала и Колос, проверенные и перепроверенные на лояльность Советской Белоруссией, со скрипом проходят в игольное ушко благонадежности в современной Беларуси. Нет, вроде бы по большому счету с ними все в порядке, но эта их беларусоцентричность, эта их «матчына мова», на которой написаны даже стихи про колхозы и Сталина!

Да тот же Богданович – писал бы про «цьвяток радзімы васілька», стоял бы и дальше перед Оперным театром, но зачем-то написал про «Пагоню». В принципе, ничего страшного, на то, чтобы выкорчевать памятник совсем, такой проступок не тянет, но вот на боковую аллейку переставить – это можно.

С Машеровым интересная история – личность сбалансированная: и бывший партизан, и реконструктор Минска (оплеуха «пазняковцам»-охранителям старого города), и мудрый руководитель, относительно независимый от Кремля. Таким его любит народ. Но как раз в этом-то и проблема. Историческая Личность глобальных масштабов должна быть одна, и потому мало-помалу, аккуратно и без перегибов, стирается и слишком очевидное свидетельство памяти о Машерове – и крупный проспект его имени обретает название «Победителей», которых больше всех чтит единственная в стране масштабная Личность.

Временная удаленность от сегодняшнего дня этот принцип не отменяет: хотя ничто не указывает на «не нашесть» Франциска Скорины, но проспект, носивший его имя, переименован, а сам первопечатник сослан в виде памятника к Национальной Библиотеке – из исторической личности Номер Один, давшей имя главной артерии города, он понижен до должности хранителя «алмаза знаний».

Так в результате непрекращающейся фильтрации неотбракованных остались единицы. Большинство – отправлено в тень, кое-кто «переосмыслен» в компромиссном ключе, очень многие – включены в черные списки подобно рок-музыкантам, за интуитивно опознаваемую «несистемность», за борьбу с любыми историческими обликами угнетения, которые знала беларусская земля.

Потому что любая народная борьба (пожалуй, кроме разрешенной борьбы с немецко-фашистскими захватчиками) и даже культурно-просветительская деятельность переносится в день сегодняшний и экстраполируется на политическую повестку. За кого голосовала бы Эмилия Плятер? Цётка? Стала бы Евфросинья Полоцкая доверенным лицом Первого Лица?

У нас нет «публичной истории», зато есть точечно использующая историю пропаганда. Альтернативных версий истории в стране несколько, и каждый интересующийся историей гражданин может выбрать ту или иную версию прошлого на свой вкус.

В глобальном смысле бедность публичного дискурса именами исторических героев ведет к изоляции – как пространственной, так и временной. Мы замыкаемся в сегодняшнем дне, отчасти связанном традицией в основном с БССР-овским прошлым, модернизацией, урбанизацией, победой над фашизмоми «Песнярами».

Изолированы мы такими фильтрами и пространственно. Диалог с Европой, в сторону которой все чаще указывает флюгер власти, можно вести при наличии общих европейских символов, героев, соразмерных мировым. Возникновение губернатора Муравьева на актуальной исторической сцене – отличный повод изучить его биографию и задуматься, почему так редко возвращают поэтов, художников, изобретателей, ученых, законодателей и воинов, и гораздо чаще – возвращают «вешателей».

Книгу мемуаров Михаила Муравьева «Нататкі пра кіраванне Паўночна-Заходнім краем і падаўленне ў ім бунту» из серии «Беларуская мемуарная бібліятэка» издательства «Лімарыус» с комментариями Александра Федуты можно будет купить с 12 апреля в «Академкниге».