По несчастью или к счастью,

Истина проста:

Никогда не возвращайся

В прежние места.

Даже если пепелище

Выглядит вполне,

Не найти того, что ищем,

Ни тебе, ни мне.

Путешествие в обратно

Я бы запретил,

Я прошу тебя, как брата,

Душу не мути.

А не то рвану по следу —

Кто меня вернет? —

И на валенках уеду

В сорок пятый год.

В сорок пятом угадаю,

Там, где — боже мой! —

Будет мама молодая

И отец живой.

Г.Шпаликов.

исполняет репер ST (Александр Степанов)

Вновь

Ночи без сна, так приходит весна
Так на сердце теплом –
Вытесняется стужа
Вновь
Ночью луна с ним дежурит одна
Отражаясь
Как в зеркалах в этих пасмурных лужах

Вдаль
Смотрит пристально взгляд и обратно летят
Перелётные гордые птицы
Он
Он пример для ребят тех, кто также не спят, охраняя границы

Дай ему сил
Чтобы он победил
Чтоб вернулся домой
И воцарил мир

Дай ему сил
Чтобы он победил
Он для старших герой
Для молодых – кумир

Коты блокадного Ленинграда

Петербуржцы до сих пор с благодарностью помнят, как коты блокадного Ленинграда спасли город от нашествия крыс.
Возможно ли, чтобы маленькие домашние животные могли помочь людям в поистине апокалиптической ситуации мировой войны?..
1942 год выдался для Ленинграда вдвойне трагичным. К голоду, ежедневно уносящему сотни жизней, добавилось еще и нашествие крыс. Очевидцы вспоминают, что грызуны передвигались по городу огромными колониями. Когда они переходили дорогу, даже трамваи вынуждены были останавливаться.
Блокадница Кира Логинова вспоминала, что «…тьма крыс длинными шеренгами во главе со своими вожаками двигались по Шлиссельбургскому тракту (ныне проспекту Обуховской обороны) прямо к мельнице, где мололи муку для всего города. В крыс стреляли, их пытались давить танками, но ничего не получалось: они забирались на танки и благополучно ехали на них дальше. Это был враг организованный, умный и жестокий…»
Все виды оружия, бомбежки и огонь пожаров оказались бессильными уничтожить «пятую колонну», объедавшую умиравших от голода блокадников. Серые твари сжирали даже те крохи еды, что оставались в городе. Кроме того, из-за полчищ крыс в городе возникла угроза эпидемий. Но никакие «человеческие» методы борьбы с грызунами не помогали. А кошек — главных крысиных врагов — в городе не было уже давно. Их съели.

Сытые времена

В сытые и спοкοйные вpемена люди пοстοяннο жалοвались. Чем лучше жили – тем бοльше жалοвались. Стpанная закοнοмеpнοсть. Кοгда жалοваться былο οсοбο не на чтο, в хοд шли вοспοминания ο пpοшлοм.

В детстве мама pезкο οтказала на пpοсьбу купить игpушку.
Папа не уделял внимания, οн pабοтал, видите ли. Семью сοдеpжал. Окpужающие были хοлοдными и pавнοдушными.

Я личнο видела в магазине οбычную семью с οгpοмнοй тележкοй, нагpуженнοй пpοдуктами. Этο гοду в 2013 былο. Жена гpοмкο и вοзмущеннο жалοвалась, чтο фοpель есть. А лοсοся нет! Как жить, если нет свежей лοсοсины? Завтpа pοдственники пpиедут в деpевню. Фοpель не такая вкусная. Они любят лοсοсину на гpиле. Надο же...

Владимир Путин выступил на пленарной сессии XХII ежегодного заседания Международного дискуссионного клуба «Валдай». Мероприятие длилось почти 4 часа, и за это время глава государства успел ответить на десятки вопросов и затронуть ключевые темы внешней политики России. Президент много шутил: пообещал «больше не запускать дроны в Копенгаген», назвал себя будущим главой ЦРУ, а также назвал Дональда Трампа «комфортным собеседником». О чем еще говорил Путин на форуме — в материале «Газеты.Ru».

ЧИТАТЬ - https://www.gazeta.ru/politics/2025/10/02/21796514.shtml

Она дружила с Пушкиным и Лермонтовым и писала вдохновенные стихи, восхищавшие современников, — на пике славы ее называли третьим поэтом России

У Евдокии Ростопчиной сложилась удивительная судьба. В ее жизнь и творчество по-дружески и просто вошли самые признанные гении русской культуры XIX века. А ее собственный голос в искусстве зазвучал тогда, когда все должно было умолкнуть, — ведь писал Пушкин! И все же лучшие произведения Ростопчиной не померкли на фоне яркой плеяды окружавших имен и стали одним из истоков женской лирики в России.

Портрет Евдокии Ростопчиной работы Георга Кордика, 1847

Благовест

Евдокия Ростопчина родилась в 1811 году. Домочадцы называли ее Додо, Додо Сушкова. Своей матери девочка почти не помнила — ей было около 6 лет, когда та умерла от чахотки. Отец находился в постоянных служебных разъездах, и Додо жила в семье родственников Пашковых. Ее любили, баловали, не жалели денег на учителей и воспитателей, но свое сиротство девочка чувствовала.

Впечатлительная и чуткая ко всему окружающему, она была спокойной и счастливой лишь в большом заросшем саду старой усадьбы Пашковых на Чистых прудах. Заросли сирени и лунные пятна на дорожках стали тем зачарованным царством, в тиши которого явились первые рифмы. «В прозаически житейском семействе Пашковых, где она воспитывалась, никто не занимался литературой. Евдокия Петровна начала писать стихи скрытно от старших родных», — вспоминал ее брат С.П. Сушков.