Валентин Серов. Девушка, освещенная солнцем. Портрет М.Я. Симонович. 1888. Третьяковская галерея.



Чьи картины стоили в разы дороже?



Примерно в одно и то же время, с разницей в 10–15 лет, были написаны две картины: «Девушка, освещённая солнцем» Валентина Серова и «За прялкой» Константина Маковского.

Справа: Константин Маковский. За прялкой. 1900-е. Третьяковская галерея.

Обе картины были куплены сразу. Однако я была очень удивлена, когда узнала, сколько за них заплатили.



Сейчас трудно в это поверить, но американский коллекционер заплатил за картину Маковского как минимум в 16 раз больше! Примерно 5000 рублей.

Александровская колонна: шедевр инженерной мысли в Петербурге

 

В обстоятельствах этой трагедии многое по-прежнему остается неясным или вовсе загадочным. Очевидно одно — расправа над новгородцами вошла в число самых трагических эпизодов русской истории



В более чем тысячелетней истории Великого Новгорода есть множество драматических страниц, однако события зимы 1570 года повергли в ужас даже подданных царя Ивана Грозного. «Опричный разгром» второго по значению города Русского государства во многом стал роковым для судьбы уникальной новгородской культуры и навсегда остался, пожалуй, самым трагическим эпизодом этого мрачного царствования.

В обстоятельствах той трагедии многое остается неясным, а порой и просто загадочным. Крутой нрав, вспыльчивость и жестокость Ивана IV хорошо известны. В борьбе с подлинными и мифическими врагами он не останавливался ни перед чем. Но никогда ни до, ни после той зимы его гнев не обращался без разбора почти на все социальные слои огромной территории, какой была в XVI веке новгородская земля.



К великому сожалению историков, опричные архивы Ивана Грозного, в том числе и многочисленные следственные дела «об изменах», не сохранились. До наших дней дошли лишь названия некоторых из них.



Вот как выглядит заголовок новгородского дела из Описи Посольского приказа: «Статейной список из сыскного из изменного дела… на ноугородцкого архиепискупа на Пимина и на новогородцких дьяков, и на подъячих, и на гостей, и на владычних приказных, и на детей боярских… о здаче Великаго Новагорода и Пскова, что архиепископ Пимин хотел с ними Новгород и Псков отдати литовскому королю, а царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Руси хотели злым умышлением извести, а на государство посадити князя Владимира Андреевича».



Судя по этому пространному названию, больше похожему на обвинительное заключение, в Новгороде составился грандиозный заговор, в который оказалась вовлечена чуть ли не вся без исключения городская элита — сотни человек, причем злоумышленники ставили перед собой сразу две необычайно масштабные и не очень совместимые одна с другой цели! Чем же было «новгородское дело»: плодом больного воображения царя, удобным поводом для расправы с политическими противниками? А может быть, какой-то заговор действительно существовал?