"Осиная фабрика". Наиболее активные читатели романа на Фантлабе замаркировали его как психоделику - то есть нечто безумное, непостижимое и т.п. В моём же представлении психоделика - это скорее какой-нибудь "Выныривающий" Константина Елевтерова, где текст похож на бред - на детальное описание какого-то бреда... Роману же Бэнкса присущ очень ясный стиль. Хотя да, события там происходят крайне неординарные - жизнь Фрэнсиса Лесли Колдхейма, рассказанная им самим.

Читать далее...

Пост не про кино. Однако название, пусть и в шутейной форме, его содержанию соответствует.

Читать далее...

Второй роман знаменитого драматурга. У нас, скорее всего, неизвестен. Разве что по экранизациям. Написан был в 1927 году. Название можно перевести как "Застигнутые ночью". В США был издан под названием "The old dark house" - "Старый мрачный дом". Под таким же названием в 1932 году вышла экранизация. В 60-е был переснят, вроде без особого успеха. Зато потом нашли негатив первого фильма, считавшегося утраченным. Так что в настоящее время картина доступна для всех любителей. Главное же, в настоящее время в свободном доступе на сайте Project Gutenberg имеется текст романа.

Читать далее...

“Отлив” - малоизвестное в России произведение классика написано в соавторстве с пасынком Ллойдом Осборном. Русский перевод появился только в 1971 году - в альманахе “Мир приключений”.

Читать далее...

Читать далее...

Англоязычные авторы любили (и, возможно, до сих пор любят) брать названиями книг библейские цитаты. Южно-африканский писатель Джеральд Гордон выпустил роман “Да сгинет день” в 1952 году, между прочим, в Лондоне (в ЮАР бы не получилось). В середине 50х вышел русский перевод. Ещё несколькими годами позднее Издательство литературы на иностранных языках (будущий “Прогресс”) опубликовало оригинал романа с русскими комментариями. 

Читать далее...

Odd John:A Story Between Jest and Earnest - полное название. "Странный Джон: история между шуткой и серьёзностью".

Читать далее...

На русском этот роман Бульвер-Литтона известен как "Грядущая раса" (или, быть может, скорее неизвестен, но не суть). 

Читать далее...

Книгу собирался прочитать, кажется, ещё в прошлом году, но не один раз менял решение, брался за что-то другое. И вот… 

Читать далее...

Продолжил чтение "чего-то глубокомысленного" из западных сочинений. В данном случае довольно компактная работа американского автора - "Вторые". По ней Франкенхаймер снял заключительную часть "параноидальной трилогии" (а две первые составили "Маньчжурский кандидат" и "Семь дней в мае"). Насколько близко к тексту - ещё предстоит разобраться. Пока о книге.

Конечно, фантастика и почти "ближнего прицела". Только не про особо урожайные корнеплоды или зерновые, а про вмешательство в некоторые традиционные "ткани" социума - с применением передовой медицины и проч.

А именно, главный герой романа, который на первых страницах именуется просто "он", а потом получает имя "мистер Уилсон", в один прекрасный день берет трубку телефона - и слышит голос старого друга, считающегося погибшим.

Друг, зовут его Чарли, рассказывает удивительные вещи. Оказывается, гибель его - всего лишь искусная имитация. На самом же деле он живет сейчас под другим именем, как совершенно другой человек, как бы родившись заново и, соответственно, порвав практически все связи с прежним своим окружением. И то же самое он предлагает сделать своему товарищу. Возможность "второго рождения" предоставляет некая тайная фирма (компания) - естественно, достаточно состоятельным клиентам.

Уилсон такое предложение принимает. Ибо, руку на сердце положа, хотя материально вполне благополучен (банкир как-никак!), безнадежно разочарован в нынешней своей жизни.

Автор подробно, психологически очень убедительно показывает, через что проходит герой, решивший начать жизнь заново. История выходит поучительная, местами грустно-смешная (местами - "для взрослых"). В таланте писателю отказать нельзя. Сатирические его стрелы попадают в человеческий гедонизм (вообще-то качество, присущее всем высшим животным, не только человеку), в капитализм - с его обязательным требованием рентабельности, окупаемости, с его маркетинговыми ходами типа “Приведи друга!” (и, возможно, поживёшь ещё сколько-то). Странно, что роман не был переведен прямо тогдла, в 60е, - такая толстая фига американской мечте вышла. Возможно, эротические вольности как раз и стали препоной (да и вообще никакого перевода на русский не вижу).

Всё-таки хочется по-советски посетовать на то, что автор не оставил герою никакой лазейки к благополучному финалу, никакой надежды. Впрочем, очень в духе "литературы безысходности", как говорили в те времена наши критики о трудах зарубежных мастеров культуры.

За последние тридцать лет у меня сложилась "традиция" каждые десять лет перечитывать "День триффидов" Уиндема. Последний раз я читал роман в оригинале, только в малость подпорченной электронной версии. Однако теперь решил поступить немного иначе - перечитать "Куколки", с которыми впервые познакомился два десятилетия назад, тогда - в переводе. Сейчас решил обратиться к оригиналу.

Вкратце суть романа. 

Читать далее...

Свое английское чтение собирался продолжить другой книгой, однако на глаза попался хвалебный отзыв вот на эту. Написана ещё в 70-е, на русский же перевели буквально только что - как "Матерь тьмы". 

 

Франз Вестен (Franz Westen - в русской аннотации стал Францем Вестерном), автор рассказов - ужастиков, пережил смерть жены и, в результате, алкогольную зависимость, с которой сумел справиться. Живёт в Сан-Франциско, городе поэтов-мистиков-оккультистов.

Читать далее...

Увы, увы, взялся за чтение "Пересадочной станции" Саймака по той же самой причине, что и чуть ранее за "Маленькую ведьму" Пройслера! Освоение чужестранных языков подобно наполнению дырявых корыт - если не подливать туда воду, они обсохнут.

 

Причем, сначала я начал читать "The land across" Джина Вулфа - "кафкианское" сочинение автора "Пятой головы Цербера" про нехорошую страну в Европе. Но как-то скоро роман бросил. Умно и, может, даже очень умно, однако не заворожило и не захватило. И ещё целых два опуса Невила Шюта, автора "Крысолова" и "На берегу", попробовал читать. И только потом остановился на Саймаке. 

 

Как писал про него советской критик Гаков ещё в 80-е, автор, с точки зрения языка, достаточно бесхитростный, не изощрённый стилист (в отличие от более поздних товарищей). Но меня, наверно, этим и подкупил. 

 

Не очень детально знаком с творчеством Саймака, но показалось, что "Way station" - это типичный Саймак: узнаваемые мотивы. Начало интригующее. Спецслужбы, почему-то ЦРУ, заинтересовались неким Иноком Уоллесом. Вроде как участник гражданской войны, а век спустя все ещё живёт в глуши в доме родителей, этаким анахоретом, и, главное, выглядит как огурчик. Совсем не постарел! Да и дом его, на поверку, какой-то странный. "Пуленепробиваемый" - влиянию времени не поддается, физическому воздействию тоже. В общем… В общем такова завязка. 

 

Роман, быть может,  не столько приключенческий, как "рассужденческий". И этакой фоновой мелодией постоянно звучит скупая лирика. Не такая цветистая как у Бредбери, но это же как раз Саймак! 

 

Главная тема - Контакт и почти Великое Кольцо, только называется Галактическим Центром и в отличие от ефремовского не без внутренних происков и козней. Ну и элементы фэнтези в сюжете, на мой взгляд, имеются. Некий Талисман.

 

Клиффорд Саймак был безусловно талантливым автором. Из "кубиков", давно опробованных другими фантастами (Контакт, тайное присутствие инопланетчиков на Земле, интенсивное освоение ими Галактики и т.д.), он сумел выстроить свой оригинальный "домик". 

 

Также наткнулся здесь и на отзвук темы, звучавшей в давно известном мне рассказе "Театр теней". 

 

А ещё подумалось, что Саймак в этом романе одним из первых (вероятно) выступил против ксенофобии, характерной для более ранней американской фантастики, и также одним из первых начал продвигать тему особой одаренности "не таких" людей. Хотя по нынешним меркам, он тут не радикал, а совсем наоборот. С чего-то однако надо было начинать. Правда, нельзя не признать, система ценностей, к которой в результате пришли на Западе сейчас, оказалась очень даже тошнотворной… В отличие от, допустим, идей и идеалов уже упомянутого мной Ивана Ефремова. Герои будущего, которое нарисовал он, по-прежнему выглядят привлекательными, годными в качестве образца, эталона, к которому хочется стремиться.

Начал читать сборник ещё осенью. Рассказа три тогда прочитал.

Впечатление сложное и близкое к разочарованию. Не только потому что сейчас вообще читается трудно. Отметил, не без удовлетворения, что английский-то у меня вполне себе ничего, не то, что немецкий. Но и другое тоже бросилось в глаза: рассказчик-то вышел из Олдингтона слабенький. В сравнении, скажем, с тем же Гессе, которого я недавно не без усилий постигал (историю про буржуев в богадельне). Хотя и про рассказ Гессе не скажешь, что это предел совершенства в прозе малой формы. Просто Олдингтон - вообще швах…

Лучшие из подборки рассказы - самые бесхитростные, всего-навсего передающие впечатление, описывающие отдельный эпизод, - как, допустим, The Lads of the Village ( "Парни нашей деревни"). Или вот завершающая новелла сборника, Stepping Heavenward, как ни странно, не самая худшая. Достаточно цельное, пусть и сатирическое жизнеописание некоего современного "святого". Но что касается других…

Например, Meditation on a German Grave кажется искусственно "склеенной" - из непосредственного впечатления от поездки по мирной Италии и умственной реминисценции эпизода времён войны. В рассказе Now Lies She There ("Повержена во прах") перебор "оценочных суждений" и маловато действия, самых немудрящих подробностей описания. Nobody's Baby ("Ничей ребенок") тоже будто составлен из кусочков.

Ну, в общем, будто иллюстрация к тезису Толстого, что искусство должно выражать чувства, а не охмурять читателя хитрыми искусственными приемами (которых, по мнению графа, существует не меньше четырех). И вывод такой: Олдингтон уже типа классик, а, к примеру, Уильям Бойд как бы ещё не классик, но искусства у него поболе будет. Прочитанный ещё в июле его роман "Трио" про 1968 год и не ошеломил тогда, тем не менее нет-нет, да и вспоминается. Значит, есть в нём нечто, очень существенное… Рассказы Олдингтона вряд ли буду вспоминать. Разве что как раз то сложное чувство близкое к разочарованию…

Упражнения ради прочитал две сказки - на английском и немецком языках. "The Thirty-first of June" Пристли и "Timm Thalers Puppen oder Die verkaufte Menschenliebe" Джеймса Крюса. 

 

Первая история превратилась у нас в музыкальный телефильм, в который помимо зародыша основного сюжета много всякой отсебятины было внесено - не только песни Зацепина, но и автомобиль с нетипичным для Англии "левым" рулём. Повесть Пристли оказалась не такой уж и увлекательной, но я нашел в ней то, что искал: россыпь разных забавных колкостей, вроде "dragon of standard line" и т.п. 

 

Повесть Джеймса Крюса "Марионетки Тима Талера, или Проданная любовь", даже из заголовка понятно, есть продолжение более известной сказки - "Тим Талер, или Проданный смех". Однако сквозного сюжета, как в первой книге, здесь нет. "Марионетки", по сути, цепочка различных поучительных историй, которые рассказывает, главным образом, Тим Талер. Он теперь возглавляет кукольный театр, у него подрастает сын Крешимир - Крешо. Барон Lefuet (то есть Teufel) тоже присутствует. Сердится в ответ на антибуржуазные бухтины Талера, не соглашается с их моралью. Кажется, что-то хочет выморщить у его сына, предположительно, способность плакать, ибо именно слезы получили в радикально переменившемся мире то кардинальное значение, которое раньше имел смех. Да не оставляет намерения и старшего Талера снова привязать к себе, соблазнить благами и достижениями капитализма. И происходят все эти поучительные беседы в Венеции (Venedig) и её окрестностях.

 

Понравилось меньше, чем "Проданный смех".

Читать далее...

Возможно, самый новейший роман шотландского писателя, - вышел в прошлом году. А действие происходит в 1968 году. 

Читать далее...

В посте про сказку Крюса писал, что надо было взбодрить мой квёлый немецкий. Точно так же надо было встряхнуть деревенеющий английский. 

Читать далее...

Дочитал-таки небольшой сборник рассказов шотландского писателя, за который взялся в середине ноября, закончив "Метро" Глуховского, - одновременно с "Немецкой романтической новеллой". Немецкий сборник закончил тоже не очень давно. Не потому что было легче (наоборот, да он, кстати, и больше по объёму), а просто потому уделял ему больше времени и сил. С англоязычными текстами как-то всё намного проще. Даже непонятные слова и выражения расшифровываются сейчас без проблем - подсказки в интернете.

В целом сборник Бойда произвел странное впечатление. Первая странность заключается в том, что рассказы написаны в разных ключах; некоторые выглядят как экспериментальные. Странность номер два состоит в том, что Бойд вовсе не замыкается на сугубо британском и современном материале. Действие рассказов происходит в разных странах, в разное время.

Всего их там шестнадцать: "Adult Video" ("Видео для взрослых"), "Varengeville" ("Варанжевиль"), "Notebook No. 9" ("Тетрадб №9"), "A Haunting" ("Наваждение"), "Fascination" ("Очарование"), "Beulah Berlin, an A–Z" ("Берлин Беулы, от A до Z"), "The Woman on the Beach with a Dog" ("Дама на берегу с собачкой") , "The View from Yves Hill" ("Глазами Ива Хилла"), "Lunch" ("Завтрак"), "Loose Continuity" ("Свободная последовательность"), "Incandescence" ("Накал"), "Visions Fugitives" ("Воображаемые беглецы"), "Fantasia on a Favourite Waltz" ("Фантазия на тему любимого вальса"), "The Ghost of a Bird" ("Призрак птички") , "The Mind/Body Problem" ("Проблема разума и тела"), "The Pigeon" ("Голубь").

Понравилась, пожалуй, большая часть. "Лёд недоверия" сломало "Наваждение". Этот рассказ мог бы написать Кристофер Прист. С героем начинает твориться что-то просто ненормальное. И вдруг выясняется, что нечто похожее уже было в XIX веке. Мистика-фантастика - несмотря на попытку рационального объяснения.

"Дама с собачкой" - явная вариации чеховской истории. Только действие перенесено в Америку 40-х.

"Взгляд Ива Хилла" - трогательный рассказ о жизни престарелого писателя. Его никто не печатает, никто не читает. Однако он работает над сценарием. А потом узнает, что знакомого ему продюсера уже больше десяти лет нет в живых.

"Накал" - психологическая драма в миниатюре. Герой, преуспевающий биржевой аналитик, вновь попадает в поместье, принадлежащее семье девушки, которую любил - и до сих пор любит. Только она теперь уже замужем. Как неожиданно выясняется, за человеком с очень сомнительной репутацией.

"Воображаемые беглецы" - тонкий этюд о поездке героя во Францию, в местечко, где похоронен погибший в Первую Мировую жених его прабабушки. Если бы он тогда не погиб - этого путешественника сейчас бы не было...

"Фантазия" - о трудной жизни "ночных бабочек" в послевоенной Германии.

"Призрак птички" - мрачноватая история молодого англичанина, жестоко искалеченного в одном из боёв после высадки в Нормандии.

"Проблема разума и тела" - на сей раз о наших днях. Герой - сын семейной пары, активно занимающейся бодибилдингом. Они до сих пор тренируют молодых, возят их на соревнования. А в своё время активно принимали стероиды. В результате у сына астма, аритмия, псориаз, аллергия... Сам он успешно химичит разные БАДы и под видом эксклюзивных успешно толкает фанатам.

Завершающей истории, как и рассказу про даму с собачкой, предпослан эпиграф из Чехова. Да и главный герой здесь - сам Антон Павлович (хотя и не назван ни разу). Небольшой эпизод из его жизни, которая отравлена мыслями о том, что Потапенко сейчас, скорее всего, охмуряет в Париже Лику. Но негатив этим, увы, не ограничивается.

Чехов посещает местную школу, на учебники для которой пожертвовал тысячу рублей. И выясняет, что деньги пошли на оплату защитной сетки над школьным двором. Возле здания воздвигнут бюст некоему графу Хоботову, местному благодетелю. Сетка нужна, чтоб птицы на скульптуру не гадили. Но уже второй раз в этой сети запутывается голубь. И погибает. А деньги-то на это дал писатель... У Чехова возникает ассоциация с Ликой, пишущей ему из Парижа зазывные письма. И явно попавшейся в сети Потапенко....

Лень было писать. На самом деле ведь вялотекущее. Всё же собрался с силами. Не могу молчать!

Продолжаю читать три - или сколько их там на самом деле? - книжки. "Новеллу романтическую", "Очарование", но главным образом "Запах искусственной свежести" Алексея Козлачкова - сборник. Заглавную повесть Анатолий Николаевич Курчаткин, можно сказать, порекомендовал. Впечатления сильные, хотя и неравномерные. Когда закончу, выдам на-гора пост.

Немецкую книгу в бумажном виде читаю в основном только в разделе комментариев. Уж больно почерк шрифт мелкий. Хитрю - нахожу нужные новеллы в сети и закачиваю в свой продвинутый ридер. Благо всё это давно уже в общественной собственности, XIX век.

В английской книге хитрю точно так же. В бумажной - лишь переставляю закладку. Там шрифт ещё мельче, а глаз жалко. И вообще к сборнику Уильяма Бойда обращаюсь реже, не каждый день, - времени нет. Но вчера взялся, и рассказ попался неожиданно интересный, трогательный - The View from Yves Hill, "Взгляд Ива Хилла". Про состарившегося писателя Ива Айвена (Ивана) Хилла. Книжки у него давно не выходят, их никто не читает. Но он до сих пор что-то пишет. Сценарий фильма "Секс и насилие". Правда, будет ли его кто ставить, такой фильм? Известный Хиллу продюсер, оказывается, скончался ещё в 1958 году. А на дворе уже 69й. Нет. 70й! Ведь наступил новый год.

Про эту книжку пост, конечно, тоже напишу, но когда - не знаю.

Пытаюсь смотреть фильмы. Решил попробовать французский "Бум" 1980 года с юной Софи Марсо. Музыка там неплохая - Владимир Косма написал. Благодаря музыке и узнал, что существует такая картина. Но сейчас оказалась совсем неинтересной - про школьников. И их родителей. Хм, в 1980 году телевидение тоже утверждало, что рабочий класс Франции крайне озабочен своим положением. А фильм совсем про другое. Правда, и не про рабочий класс. А сейчас, когда нам каждый день показывают столкновения жёлтых жилетов с полицией, фильмы во Франции снимают такие же аполитичные?

Ну в общем решил, что и второй "Бум" тоже не буду смотреть. Сразу стало легче телевизору да и мне самому.

Пытался потом вникнуть в изделие отечественного кинематографа - ленту "Поклонник" 99го года. Типа, про серийного маньяка. А вышел на этот фильмец по фамилии режиссёра - Николая Лебедева. Это когда прочитал в новостях, что он собирается снимать новую версию "Мастера и Маргариты". Очень скоро от этой затеи наши киношники вроде отказались - то ли американцы заказ перебили, то ли ещё что произошло - а я "Поклонника" всё же под рукой держал. А вчера понял, что фигня полная. Какая-то не очень смешная комедия, точно не триллер. Хотя видеть на экране молодого, ещё не обрюзгшего Гармаша было непривычно и странно. Да, так изменился всего-то за двадцать лет... Неужели это нас всех коснулось?

Давно хотел прочитать что-нибудь из Брэдбери. 

Читать далее...

Года три назад, нарушив собственное правило - сначала читать, потом смотреть, посмотрел фильм с таким названием. Тогда картина даже понравилась. И лишь сравнительно недавно до меня дошло, что можно почитать и книгу - первоисточник (потому что, наверно, опять что-то мелькнуло в рекламе Озона; скорее всего, перевод), роман Нибела и Бейли. Для чтения однако выбрал оригинал - советскую книгу издательства "Прогресс" 1970 года. С комментариями - как в первом приближении представлялось, очень подробными.

При более близком же рассмотрении выяснилось, что некоторые сноски никуда не отсылают. То есть звёздочки в тексте есть, а вот в комментариях (которые выдержаны, кстати, полностью на английском языке, как у порядочных) нет ничего - ни разъясняемых словечек или фраз, ни, соответственно, ожидаемых разъяснений. Впечатление, что автор комментов слегка запарился и кое-что пропустил. Бывает. Но многие примечании оказались на самом деле полезными. Всякий там сленг, военный и просто. Или сведения страноведческого характера - информация про известные улицы и прочие достопримечательности американской столицы, а также других тамошних местностей.

Читал с интересом. Написано крепко, с проникновением в психологию даже. Хотя и не на уровне Фёдора Михайловича или Льва Николаевича, но точно не хуже нашего Юлиана Семёнова. Может, даже получше. И язык внятный. Хотя тоже - не Фицджеральд, конечно, и не Апдайк. Но политический детектив всё же. Про то, как военные чуть не подмяли под себя всю американскую демократию. Интересно показаны "рычаги управления", те, что в распоряжении президента. По крайней мере, в том виде, как они существовали полвека назад.

К финалу действия напряжение сюжета нарастало, как и положено в приличном детективе.

Отметил про себя недоверие американской верхушки к верхушке советской: мол, они вечно хитрят и обманывают. С чего бы это? - подумал. В делах международных обманывали гораздо реже, чем самые демократичные демократы (и республиканцы) планеты.

А после решил пересмотреть фильм. И тут открылось, что фильм-то далеко не так хорош. Увы, подобное довольно часто бывает с экранизациями. Писатель, он тщится потоньше обосновать те или иные поступки героев, исподволь подвести читателя к какому-нибудь важному сюжетообразующему факту и т.п. А киношники возьмут да и порубят всю его тщательность в лапшу. Вот так и с этим фильмом. Многое упрощено, дано грубо, топорно, напролом. Иногда - с точностью до наоборот как это было в книге. Где-то на середине расхотелось смотреть. Гляну-ка я лучше советскую телеверсию - четырёхсерийный фильм "Последний довод королей".

Ах, да! Посмотрели вчера ещё фильм Буслова "Небо измеряется МИлями" - биографический, про конструктора вертолётов Миля. Подумалось, на самом деле жизнь конструктора была, конечно, драматичнее, чем в этой картине. Создатели пытались привнести некоторую благостность в образ главного героя. Есть ряд интересных эпизодов. Но всё равно кажется, что события изложены как бы впопыхах, скороговоркой.

Перечитал роман, одно из произведений Золотого века фантастики. В детстве и даже юности обращался к нему не раз. Тогда он назывался "Человек без лица". На мой тринадцатый день рождения бабушка подарила мне два последних тома Библиотеки современной фантастики. В заключительный входили рассказы и повести авторов, представленных в Библиотеке отдельными томами (но не всех, не всех! Чапек и Мерль, имея такие тома, в завершающую антологию не попали!). А в предыдущем, двадцать четвертом томе были опубликованы "Мир смерти" Гаррисона под названием "Неукротимая планета" и "Разрушенный" Бестера как "Человек без лица". (В библиографии Библиотеки, помещенной в конце последнего тома - я потом вызубрил её наизусть! - он значился как "Уничтоженный человек" почему-то)

Занятная вышла штука. От "Планеты" я ожидал чего-то большего (чуть раньше видел фрагменты повести в журнале "Вокруг света", с иллюстрациями), но прочитал все равно с интересом. Более того, сочинение это как-то лучше легло на душу, чем роман Бестера, однако он (этот роман) я счел более захватывающим что ли (ну как такое объяснить?).

Возможно, причина в том, что роман этот как-то выбивался из ряда, во всяком случае для меня тогдашнего. Детектив, в котором большую роль играла телепатия. А ещё, смею сейчас предположить, Бестер, рисуя мир XXIV века, создал образ этакого гедонистического общества. Который я, по наивности, конечно, смело перенес на современную Америку.

Ещё могу сказать, что переводные названия в обоих случаях лучше оригинальных. Причем, "человек без лица" не был взят с потолка. Он присутствует в романе, играет важную роль.

Сейчас, при чтении оригинала, выяснил также, что и тот прикольный стишок, которым главный герой (один из двух) спасается от тотального ментального контроля взявших большую власть телепатов-эсперов, в переводе был гораздо прикольнее, чем у самого Бестера.

Вообще сейчас роман меня как-то уже не ошеломил (видно, в тайне рассчитывал на это). Хотя и обнаружилось попутно, что многое, многое за годы было мной забыто, и предстало как бы вполне свежим.

С таким же успехом пост можно было озаглавить "Про недочитанное". Вчера начал читать The Martian, написанный Вейером, выдержал только две главы и бросил. Я думал, такое творится только в русской фантастике. Ан нет, процесс-то, оказывается, не только нас затронул!

Я даже простил автору то, что текст начинается предложением с самым популярным английским словом на букву "f" (а вот интересно, во время исследований Арктики-Антарктики немало было погибших исследователей, оставивших нам свои дневники, последние записи, и этим людям потом монументы ставили с надписями "To strive, to seek, etc", - много в этих прощаниях с человечеством было матерщины?). Кстати, отправной посыл - то, как герой-рассказчик оказался брошенным на красной планете - показался крайне неубедительным. Неужели в regulations НАСА в самом деле мог бы быть такой пункт: оставлять тела погибших прямо на месте? Дескать, на выживших ресурсов больше достанется? В реальности, конечно же, такого правила не будет, и в заслугу поставят именно Вейеру: благодаря его роману мы поняли, что это открывает лазейку для ошибочных решений.

Читать далее...

Роман Артура Ч. Кларка "Лунная пыль" стал одним из первых прочитанных мною фантастических произведений. В школьные годы перечитывал его не раз (на самом деле - целый сборник, одноименный). Фантастика Кларка нравилась мне, наверно, всё же меньше, чем сочинения Ефремова, Лема, Стругацких, тем не менее английский писатель наряду с только что перечисленными авторами во многом определил мои представления о жанре. 

 

С годами понял, что и на братьев Стругацких он повлиял тоже довольно значительно. Мир их Предполуденного цикла во многом похож на ту технократическую позитивистскую действительность, которую Кларк рисовал в произведениях, посвященных освоению Солнечной системы. 

 

"Лунная пыль" была написана ещё до полета Гагарина, но уже после запусков первых автоматических аппаратов. Действие романа происходит в XXI веке. На Луне не только существует довольно большое количество человеческих поселений, но уже стали взрослыми родившиеся на спутнике Земли люди. Таков, например, один из главных героев книги - Пэт Харрис, капитан прогулочного лунного судна "Селена". 

 

Основное допущение романа, на котором строится сюжет, - это то, что на Луне есть обширная впадина, заполненная тончайшей пылью, которая во многом ведёт себя подобно жидкости. Этот небольшой псевдоводоём называется Морем Жажды. Именно здесь совершает туристические круизы "Селена". 

 

Как я уже сказал, роман был написан в самом начале космической эры (если быть совсем точным, в 1960 году). Достаточно скоро (по историческим меркам) выяснилось, что ничего близкого по свойствам на естественном спутнике, похоже, нет. В предисловии к изданию 1987 года Кларк пытается оправдаться. Главный его аргумент: Луна изучена пока что не настолько хорошо, чтобы делать окончательные выводы. Тут он и до сих пор прав. 

 

По форме же повествование настолько реалистично, как если бы речь шла о чем-то случившемся на самом деле. Кстати, на мой взгляд, это отличительная черта фантастики Кларка. Он вовсе не Жюль Верн XX века, а, пожалуй, в плане достоверности переплюнул французского классика. 

 

"Лунная пыль" - это технотриллер, почти. По ходу действия драматизм и напряжённость происходящего, как и положено в триллере, возрастают. Если бы только автор не пытался эту напряжённость искусственно смягчить: прежде чем перейти к новой фазе развития событий,  он почти всегда предупреждает: но ожидаемого не случилось. Или - впереди моих героев подстерегала ещё одна напасть. И т.п. 

 

Не знаю, думается, сейчас многим читателям такая благонамеренность автора придется совсем не по вкусу. Но я читал с интересом, поскольку всякая очередная подлянка, которую Луна устраивала людям в романе, не была повторением предыдущих, отличалась заметной новизной и, главное, зижделась на фундаментальных законах физики-химии. 

 

Что касается психологии персонажей, нельзя сказать, что она прописана столь же выпукло, как, допустим, во многих сочинениях Лема, но надо отдать автору должное: он собрал интересный ансамбль разнообразных человеческих типов. Пусть и мимоходом, и во многом в позитивистском ключе, Кларк затронул такую тему как педалирование прав человека в ситуации экстремальной; увлечения конспирологией коснулся тоже. В начале 60-х эти проблемы, должно быть, едва брезжили на общем фоне. Английский фантаст оптимистично полагал, что к середине следующего века человечество в общем-то переболеет этой ерундой (в жизни же все получилось с точностью до наоборот). И даже своего рода “стокгольмский синдром” Кларк описал в последней главе. Передряга, через которую прошли пассажиры “Селены”, благотворно сказалась даже на самых худших, разбудила в них тёплые человеческие чувства.

 

А ещё хочется сказать о языке, которым ведётся рассказ. Кларк - конечно, не Фаулз и даже, наверно, не Уэллс, но стиль его примитивным не назовешь. Описания зримы, с точными, выразительными подробностями. Доходчиво, в духе научпопа, разъяснены технические моменты. В общем, для фантастики практически оптимальный язык. Помнится, лет пятнадцать назад, когда я уже вовсю читал художественные книжки на английском, сборники рассказов Кларка показались очень приятными на тогдашнем общем фоне - и не легковесные, но и не заумные. Даже захватывающие - прежде всего приключениями мысли. 

 

И роман "Лунная пыль" из этого же ряда; заставляет задуматься о законах мироздания.

Лет пять назад в поисках оригинального текста рассказа "Уровень шума" Рэймонда Джоунса наткнулся на этот сборник. 

Читать далее...

Знакомство с фантастикой произошло у меня чуть ли не в первобытно-общинные времена – так давно это было.

Читать далее...

“Собор” и “Cathedral”. Сборники одинаково называются, но не совпадают по содержанию. Хотя заглавный - одноименный - рассказ есть в обоих. 

Читать далее...

Первое знакомство с романом британского писателя Дэвида Стори "Такова спортивная жизнь" состоялось давно и заочно - по книге критика-переводчика Г. Анджапаридзе, в которой он разбирал англоязычную молодёжную прозу 50-х - 70-х годов. А непосредственно, напрямую прочитал тогда другой роман Стори - "Сэвилл" (как потом выяснилось, наиболее удостоившийся - Букера за него дали). И ещё потом довольно скоро посмотрел по ТВ экранизацию "Спортивной жизни" - что памятно, за несколько дней до призыва в ряды СА. Фильм показался трудноватым, необычным, но всё-таки не пустым. К самому же первоисточнику путь оказался более долог - больше десятилетия. Дважды брался читать, оба раза безуспешно; написал о том даже коротенький пост. И вот десятилетие спустя сделал третью попытку, теперь дело уже не закончилось одним только подходом к снаряду - одолел. Прочитал в оригинале. Кстати, на чём так в предыдущие разы споткнулся? Слог показался неимоверно корявым (в "Сэвилле" был не таков). Но переводчик тут не при чём: оригинал написан так же дубово, не изысканно. Не только не Фаулз, но даже не Джон Брэйн.

Анджапаридзе, кажется, назвал "Спортивную жизнь" бесхитростной. Так оно и есть. Но именно потому книга не потеряла свою ценность - информационную, страноведческую, этнографическую. Сочинение во многом автобиографичное. Главный герой Артур Мэйчин - игрок в регби (регбилиг, если быть точным). Стори тоже профессионально играл в регби - заработанными на поле денежками оплатил учёбу в колледже. Мэйчин же параллельно спортивным свершениям продолжает точить заготовки на станке. Но как перспективный игрок сводит знакомство с директором завода, на котором трудится, и другими шишками местного значения.

Стори показывает прежде всего изнанку вроде бы успешной карьеры. Артур обладает подходящими физическими данными, но даже он не всегда в форме, не всегда на высоте. Спортивная удача очень капризна. Потом, нельзя играть вечно. А когда ты уже перестал быть спортивной звездой, что дальше? Это показано на примере капитана команды, в которой играет Мэйчин, Фрэнка Майлза. Он, кстати, тоже не бросил свою рабочую профессию - шахтёр. Но всё труднее выходить на стадион, после отработанной смены. И никаких "золотых парашютов" не предусмотрено. Перестанет играть - и сразу станет никем, без имени, без денег.

Друг Артура Морис Брейтуэйт пытается подбить его на паях начать свой бизнес. Но Артур не верит в успех этой затеи...

Не слишком ладятся дела его и на личном фронте. У него завязывается любовная связь с хозяйкой квартиры, в которой он снимает комнату, миссис Хэммонд. Она вдова. Муж её работал на том же заводе, что и Артур, тоже на станке, и погиб при не совсем понятных обстоятельствах. И так получается, что эта смерть, плюс предрассудки среды, в которой она выросла, непосильно давят на миссис Хэммонд. Да и здоровье не ахти... Артур, что называется, пытается за эту женщину бороться, но его напористость - не сработала ли она в обратном направлении?

Роман Стори - книга без морали. Или, если угодно, герой показан совсем без прикрас. Да, он вроде бы всерьёз любит миссис Хэммонд. А вместе с тем не прочь и воспользоваться доступностью миссис Уивер - жены директора завода, на коем работает, а по совместительству и главного попечителя клуба, в котором играет, одного из двух ключевых, принимающих решения людей. В принципе, Мэйчин парень крепкий, здоровый, гормон бурлит. Осуждать как бы не за что...

Впрочем, меньше всего Артур похож на плейбоя, беспечного баловня судьбы. У него не только амурные дела не задаются, кругом какой-то швах - с родителями, друзьями, ну и с регби наконец. Перспективы какие-то смутные. В общем только для того, кто не в теме, может показаться шикарной эта спортивная жизнь...

Почти два месяца назад был в центральной библиотеке имени В.В. Верещагина - собрали англоговорящий (или хотя бы англослушающий) народ поприветствовать гостей из Индии. Дело происходило, соответственно, в отделе литературы на заморских языках. Заявился, естественно, загодя, а время коротал меж стеллажами. Ну и наткнулся на пару книг... Одну из них очень рекомендовал Валерий Александрович Энговатов. Это и был "Третий полицейский" Флэнна О'Брайена. 

В рекламе на тыльной стороне обложки роман сравнивают с "Алисой" Кэррола, а также утверждается, что "Полицейский" оставил позади себя "Улисса" и "Поминки по Финнегану" Джойса. В биографии автора (её читал уже в электронной книге, в бумажной такого раздела не было) рассказано о том, что первый роман О'Брайена "О водоплавающих" привёл в восторг Грэма Грина, книгу одобрил С. Беккет и даже слепнущий Джеймс Джойс прочитал её через лупу. А вот следующий роман, "Третий полицейский" отвергли все издательства, и О'Брайена настолько это обескуражило, что потом он почти двадцать лет не писал романы на английском языке, а рукопись "Полицейского" объявил пропавшей. Тут он, конечно, лукавил. Уже после смерти автора, в 1967 году, книгу опубликовали. 

Это очень своеобразное произведение. Пересказывать сюжет не стану; в чём там суть, если коротенько, можно посмотреть здесь. Начало показалось довольно занудным. Никакого особого юмора, ни чёрного, ни белого. Но уже во второй главе автор вступил на другую территорию. Это территория фантастики. Но не научной фантастики, которую англичане и американцы называют science fiction, и не историй про витязей и колдунов, которые сейчас идут под ярлыком "фэнтези". Даже на романтическую фантастику вроде той, что писали Гофман и Булгаков, или на экзистенциалистскую фантастику Кафки это не похоже. О'Брайен нарушает все законы, творит собственный канон. Повествование ведётся тем же серьёзным, обстоятельным слогом, что и в первой главе, однако герой сталкивается с субъектами, объектами и феноменами, которые не укладываются в рамки привычной реальности. Если мягко сказать. 

Временами происходящее с героем всё равно казалось скучноватым, но потом новый поворот действия снова оживлял моё внимание. Т.е. интерес мой, если нарисовать его график во времени, имел такой волнистый вид. 

Не могу сказать, что автор прямо-таки покорил меня, однако заинтересовал, несомненно. И, возможно, почитаю другие его творения, благо они тоже имеются под рукой. 

И ещё, для справки. Философа Де Селби, которому в книге уделено так много места, на самом деле не было никогда. Его тоже придумал О'Брайен.

Что-то последнее время многие книги поначалу даются мне с трудом - начав читать, хочется их бросить. Список расширяется. Попал в него и роман канадского писателя Мордехая Рихлера "Версия Барни".

Начинается он как автобиография, скорее даже, как исповедь главного героя - канадского еврея, жителя Монреаля Барни Панофски. В 50-е годы он жил в Париже, якшался там с англоязычной богемой, завел знакомства с будущими знаменитостями. Но прошедшие годы не просто развели его с друзьями молодости - кое-кто стал врагами. Так случилось с Терри Макайвером, ныне видным литератором, романистом. Написанные Макайвером мемуары, в которых Панофски выставлен в крайне невыгодном свете (хотя там он и назван только по первой букве фамилии - P-)? как раз и побудили Барни к изложению собственной версии событий.

И поначалу эти события - жизнь в Париже, симпатии -антипатии, дружба - и недружба, безбашенные проделки понаехавших во французскую столицу - показались мне перепевом чего-то уже знакомого, то ли романов Сола Беллоу, то ли прозы самого Фицджеральда. По дурацкой привычке сравнивать книги я тут же сделал вывод, что это роман будет послабее не только "Ученичества Дадди Кравица", но даже "Purity" Франзена. Но что-то всё же заставило меня читать дальше - то ли статья в англоязычной википедии, то ли положительные отзывы товарищей, прочитавших книгу раньше, в переводе. В общем я продолжил чтение. И мои усилия были вознаграждены!

На самом деле это очень круто замешанная книга - уж точно посильнее двух вышеупомянутых! - хотя бы потому что в "Дадди Кравице" нет такого драматического, такого пронзительного финала, а роман Франзена кажется искусственным, далеким от повседневной жизни нагромождением патологий и плоских политических идей. Кстати, Дадди в "Версии" упоминается неоднократно - то как партнёр главного героя по снукеру (разновидность бильярда), то как мастер безобидного развода (в том числе на деньги). Но Барни, пожалуй, затмевает своего земляка, ещё в молодости ставшего миллионером). Своей колоритностью, конечно. Это невероятно обаятельная, хотя в то же время и отталкивающая личность (впрочем, про Кравица можно сказать примерно то же самое). Вообще Рихлер - психолог каких мало. Его портреты выпуклы, зримы. Это живые люди, со своими плюсами и минусами, с пороками даже. И судьбы их оказываются переплетены пусть и непростым, иногда жутко драматичным, но при этом совершенно естественным образом.

Иззи Панофски (Израиль Панофски, отец Барни), трое жен Барни, его дети, его друзья, его враги - их не хочется называть персонажами, они выхвачены прямо из жизни, такое впечатление.


Кстати, о друзьях. Не только мемуары Макайвера подтолкнули Барни к исповеди. Ему на самом деле есть в чем исповедоваться. Много лет назад он был фигурантом уголовного процесса, обвинялся в убийстве лучшего друга - подающего большие надежды писателя Бернарда "Буги" Московича. Дело оказалось настолько запутанным, что порой сам Барни не знает, не является ли он и в самом деле убийцей?

Помимо прекрасных психологических портретов, о которых я уже сказал, в романе масса интересных наблюдений, ярких эпизодов. Например, описание того, как Барни познакомился со своей третьей женой, тогда ещё будущей. Не просто познакомился - с первого взгляда полюбил. В день своей свадьбы со второй женой (имя и девичья фамилия которой так и останется засекреченной - она всегда будет фигурировать как "вторая миссис Панофски). Или эпизод дружеского допроса подозреваемого в убийстве полицейским детективом Шоном О'Хирном...

Надо отметить ещё одно важное свойство прозы Рихлера. Он неполиткорректен. Он не замирает в благонамеренном почтении перед разного рода идолами современности (идолами в широком смысле). Описывая события серьёзные, драматические - на грани трагизма или трагические без оговорок - он не впадает в сентиментально-слезливый тон, в патетическую серьёзность и мрачность. Он говорит об этом, как на самом деле в реальной жизни говорят люди - со смешками и бранью, порой самой грубой (да, это исповедь героя, но мы-то понимаем, что за героем стоит автор).

Ну и финал. Концовка ударная, убойная. Только ничего уже нельзя поправить - всё уже произошло. Жизнь!

Если швейцарец Макс Фриш обожал писать о тяжёлых людях, то американец Джонатан Франзен выбирает себе в герои сверхтяжелых людей. Во всяком случае это можно сказать о новейшем его романе. Purity - так зовут главную героиню, Пьюрити Тайлер. Полному имени, означающему в переводе "чистота, непорочность" (переводчики, Мотылёв и Сумм, выбрали вариант "безгрешность" - так книга и называется на русском - "Безгрешность"), девушка предпочитает короткое "Пип". Пип - натура очень непростая. Но и она не может сравнится по этой части со своей матерью, Пенелопой Тайлер, абсолютной затворницей, живущей в глуши, в полном уединении - насколько это возможно в современной Америке. Ни друзей, ни родственников, никакого общения по интернету (потому что его нет), даже переговоры по телефону - только с дочерью, когда та уже вырвалась из материнского гнезда.

Более того, сами эти имена - Пенелопа и Пьюрити Тайлер - не настоящие, вымышленные. Уже который год Пенелопа не просто скрывается в своей глуши, в секвойях, - прячется от мужа, человека деспотичного и необузданно жестокого.

Впрочем, ещё в школьную бытность дочь неожиданно узнаёт, что та история семейного ада и последовавшего бегства из него, что ей рассказывала мать, слишком уж похожа на сюжет одной книжки, имеющейся в домашней библиотеке одноклассницы. И попытки Пенелопы как-то отбиться от новых вопросов дочери не проясняют правды.

А потом Пип, уже повзрослевшая Пип, уже не школьница и даже не студентка, сотрудница фирмы, продвигающей экологически чистые источники энергии и проч., жительница своеобразной коммуны маргиналов, решает, что должна разыскать своего отца. Над нею до сих пор висит долг за обучение в колледже в размере 130000$, и это одна из причин...

Пип почти так же одинока, как её мать; опереться ей практически не на кого, а тут случай сводит её со специальными людьми - теми, что раскапывают по всему миры разные ужасные и сенсационные секреты. The Sunlight Project - эта организация почти столь же знаменита как WikiLeaks, притом что лидер её Андреас Вольф отличается куда более высоким "облико морале" - в отличие от Джулиана Ассанжа.

По сути это всего лишь завязка романа. Который лично меня и потряс, и утомил. Не стану утверждать, что Франзен - это новый Толстой, как, похоже, считает Захар Прилепин. Но характеры он прорабатывает фундаментально (иногда до тошноты). Замечательно передаёт родственные черты - передающиеся от отцов-матерей к дочерям-сыновьям. Да и сюжет он закрутил нехилый - почти в духе некоторых бульварных романов XIX века. Много внимания уделил политической истории конца XX века - а именно событиям последнего десятилетия ГДР. Вот этого бы он лучше не делал. По-моему, он дал чисто американскую картинку того, что происходило в Восточной Германии. Как минимум, один раз я поймал автора на исторической неточности (касавшейся не ГДР, а Советского Союза, который в книге, конечно, тоже упоминается).

Ну и ещё в романе много психопатии, сексуальных расстройств, сложных семейных отношений (типа "жизни вчетвером"). Сверхтяжёлые люди, как я сказал в начале поста.

Действие романа It (Оно) происходит в Дерри, самом мрачном городе Новой Англии. Книга получилась такой объёмной, писатель работал над нею так долго, что, похоже, сам устал.

Повествование идёт в двух временнЫх планах: одна цепь эпизодов разворачивается в 1957 - 1958 годах, другая - в конце мая и начале июня 1985. Эти события объединены не только одними и теми же персонажами (сначала это дети одиннадцати лет, потом - взрослые уже под сорок), но и коллизией, тем противостоянием, в которое втянуты герои. Это одна и та же борьба, с одним и тем же It, неким многоликим и ужасным Злом. Есть даже определенное сходство - в фазах этой борьбы, той, что завязалась изначально, а потом продолжилась спустя 27 лет.
 

Впрочем, на самом деле в повествовании присутствует ещё один временной план. Это история города Дерри, отраженная в записях одного из семёрки главных героев - библиотекаря Майка Хенлона. Каждые 25- 27 лет в городе происходит что-то необъяснимое и ужасное. Гибнут и пропадают люди, дети. Достигнув максимума в каком-нибудь совершенно умопомрачительном катаклизме или побоище, время жестоки[ чудес заканчивается - чтобы снова возобновиться примерно четверть века спустя.
Семёрка героев дважды, как я уже сказал, оказывается в самом эпицентре жутких макабрических событий.

И как я тоже уже сказал, в самом начале, автор, видимо, сам устал, плетя многосложную и весьма протяженную интригу повествования. Некоторые "ружья на стенах" выстреливают совсем не так как ожидалось - куда слабее. Некоторые ответвления сюжета тут же обрываются едва наметившись.

Да и для меня чтение получилось довольно долгим, и в ходе его я успел подумать о разном. Например, о том, что ещё начиная с XIX века русский читатель уважал американскую литературу за то, что она показывала такие цельные натуры как Зверобой - Следопыт Натаниэль Бампо, потом Том Сойер и Гекльберри Финн, золотоискатели Юкона и акулы индустриализма... Потом были личности, что называется мятущиеся, но всё равно яркие - Холден Колфилд, Холли Голайтли, Рэндл Патрик Макмёрфи... А что сейчас, каковы нынешние герои американской литературы? Неврастеники, скованные разными комплексами, обыватели, чьи судьбы были изломаны ещё в детстве чересчур деспотичными родителями.

Некоторые главы романа показались просто затянутыми. Некоторые - сверхсентиментальными. Вселенское Зло в итоге обернулось банальным, совсем не страшным. Впрочем, нельзя не отдать Кингу должного: он умеет держать читателя в напряжении, умеет овладевать его вниманием, умеет внушать симпатию к своим положительным персонажами. Умеет находить удачные способы разрешения тупиковых казалось бы ситуаций (хотя и не всегда).

Лучшим во всем романе представляется эпизод, в котором нет ни фантастики, ни мистики. Это главки, посвящённые тому, как Эдди Каспбраку, страдающему астмой, аптекарь мистер Кин раскрывает глаза на природу его болезни.

К сожалению, не все, что касается человеческой физиологии, показано в романе столь же интеллигентно и изящно (а вообще автор чертовски не равнодушен к человеческой физиологии, говорит о ней охотно и с прямодушием армейского старшины).

Но не будем о грустном! "Оно" - часть большого цикла про Новую Англию (про Новую Англию Кинга). Описанные в романе события упоминаются в другом романе писателя - "Ловце снов". Город Дерри посещает во время своего путешествия в 50е годы прошлого века главный герой книги "11/22/63". Более того, он прибывает туда уже по завершении первой схватки со Злом и совершенно случайно встречает двух ее участников - Беверли Марш и Ричи Тозиера - и завязывает беседу с ними. Я даже не поленился и разыскал в тексте тоже немаленького романа этот эпизод - чтобы перечитать его с учётом нового знания и получше понять, о чем шла речь.

Всё-таки от спойлеров есть не только вред, но и польза! (Сейчас поясню).

О существовании такого писателя - Мордехая Рихлера (1931 -2001) - узнал из интервью известного переводчика Владимира Бошняка. Весьма негативно отзываясь о многих современных западных сочинениях (в том числе и отмеченных самыми высокими премиями, вплоть до Нобелевской), он похвалил роман "Версия Барни", который ему довелось перевести. Я же решил начать знакомство с творчеством писателя, с его более раннего, четвёртого романа - называющегося "Ученичество Дадди Кравица" ("The Apprenticeship of Duddy Kravitz"), считающегося наиболее известной работой Рихлера. 

Действие романа начинается в конце 40-х годов прошлого века в Монреале. Персонажи - в основном представители местной еврейской общины. Главный герой Дадди (Даддел, Даддли) Кравиц - младший сын таксиста (а по совместительству и сутенёра) Макса Кравица. Дед, Симча Кравиц, сапожник, иммигрант из Восточной Европы. Человек большого авторитета, хотя и не очень популярный в своей среде. 

В начале роман Дадди - всего лишь старшеклассник, шебутной парнишка, не отличающийся хорошими оценками и поведением. Почему-то происходящее в этот период показано в основном как бы с точки зрения учителя истории мистера Джона Александера Макферсона, либерала по убеждениям, не питающего однако большой любви к юному Кравицу. При чтении меня сразу привлекло умении автора рассказывать историю, показывать характеры, их противостояние, взаимодействие, их столкновение. И всё же я не мог взять в толк, чем для меня должен быть интересен этот роман. Ведь поначалу Дадди выглядел обычным раздолбаем шалопаем, каких много. И вот поэтому я заглянул в Википедию. В русской Вики статьи о романе нет, а в английской есть. Из неё я узнал, что в романе показана юность финансового гения. После этого я снова принялся за чтения. 

А действие, как по волшебству, тоже приняло совсем другой колорит! Стало куда более напряжённым интересным. 

В общем, то, как Дадди сколачивал своё состояние, это действительно что-то! А роман - забыл сказать, что это не модернистский и не постмодернистский, а сугубо реалистический роман - заслуживает самой высокой оценки! Это такая гремучая смесь драматичных, прикольных и трогательных эпизодов, такая цепочка событий, сшибок характеров, что так писать действительно мало кто умеет. Сол Беллоу писал, на мой взгляд, куда зануднее. А наш Лимонов никогда не поднимался до таких напряжённых, круто замешанных коллизий. 

Что интересно, Рихлер не жалеет своих соплеменников. Они в его изображении точно не белые и пушистые. В том числе и главный герой. 

А с другой стороны, говоря о антисемитизме франкофонного окружения общины, автор никогда не доходит до филлиппик, типа, что это проклятая страна, что здесь всё обречено на гибель и т.д. и т.п. Наоборот, с иронией показывает тех персонажей, что ударились в ортодоксальность, "навострили лыжи" в Израиль, короче говоря. 

В общем, яркий талант этот Мордехай Рихлер, если коротко сказать.

Сборник рассказов, название которого на русский переводится как "Алые пески" (существует вариант и "Пурпурные пески"), посвящен некоему вымышленному курортному местечку с довольно спорным и неясным местонахождением - по словам самого автора, Джеймса Грэма Балларда, эти Алые Пески расположены то ли где-то между Аризоной и Ипанемой, то ли тянутся вдоль северного побережья Средиземноморья. Опять же по словам автора, это место, где он хотел бы жить.

Население Песков составляют меценатствующими миллионеры, художники, артисты, богема, словом. Своеобразна и здешняя природа - здесь есть песчаное озеро, с присущими ему, как и всякому "водоёму", волнами и течениями, и публика катается по нему, соответственно, на песчаных яхтах. Из живности очень характерны песчаные скаты, что кружат над территорией, парят в вышине. А могут и шлёпнуться на песок.

Необычно и времяпрепровождение местных художников. Одни из них носятся на планерах и вырезают скульптуры из облаков. Другие создают поющие скульптуры. Третьи разводят поющие цветы.

Прозу Балларда, во всяком случае, в этой подборке нельзя назвать научной фантастикой. Но это и не фэнтези. Это эстетско-психологическая фантастика. Все эти поющие цветы и статуи, одежда из биоматерии, реагирующая на эмоциональное состояние её носителя, "психотропные" дома, точно так же откликающиеся на эмоции их жильцов, - это всё такое тёмное, непредсказуемое зеркало души и памяти человека.

Более других рассказов понравились два про статуи - один так и называется "The Singing Statues", другой же - "Venus Smiles" ("Улыбка Венеры"). Забыл сказать, что Баллард тонкий стилист; язык его прозрачен и ясен; повествование отличает кинематографическая зримость (с лёгким налётом декадентской пафосности и лапидарности, впрочем). Все рассказы выдержаны в этом ключе (немного напоминающем манеру Набокова, между прочим), но два упомянутых выше отмечены ещё и ненавязчивой усмешкой автора.

Однако лучшее произведение сборника - это, на мой взгляд, рассказ "Studio 5, The Stars". "Звездная улица, вилла номер пять" - в русском переводе В. Генкина он был опубликован в сборнике "Утонувший великан" (библиотека журнала "Иностранная литература"). Тут речь идёт о литературе, о поэзии. А также о вытеснении творческого начала в жизни человека разного рода механическо-электронными приблудами. Баллард говорит об этом с особой образностью и опять с тонкой иронией. Можно считать и предупреждением своего рода...

О романе, название которого переводилось тогда как "Гимн по Лейбовицу", услышал очень давно. Вероятно, когда был ещё студентом, прочитав книжицу издательства "Знание" под названием "Science fiction", - в ней рассказывалось о той англоязычной фантастике, которая до нас ещё не дошла (на дворе стоял 1982 год). Впечатление от того пересказа сложилось какое-то попсовое (оно и немудрено; одной из задач критики и публицистики в то время было убедить читателя/зрителя: всё это чепуха, потому и не даём вам читать/смотреть).

В начале 90-х у меня даже появилась книга (русский перевод). Но видимо, "проклятие" пересказа довлело надо мной, и до чтения романа я не дошел.

А сейчас подействовали два фактора: желание перечитать "Мальвиль" Мерля и неудачное чтение "A Darkling Sea" Камбиаса.

Чтение оригинала романа Миллера-младшего оказалось для меня делом не простым. Хотя с первых строк я почувствовал, что это настоящий писатель. Не просто фантаст, а именно писатель. Убедил слог, обстоятельность рассказа, умение вести повествование.

Пересказывать сюжет не стану. Достаточно того, что это постапокалиптический роман - действие начинается спустя несколько веков после ядерной войны, уничтожившей породившую её земную цивилизацию. В основном события романа происходят в монастыре католического ордена Лейбовица.

Что касается авторской манеры Миллера-младшего, то можно сказать, что он нарушает все привычные для читателей "постапа" "каноны". Тут не только практически нет экшен, но автор совершенно не налегает на сенсационность, которая, казалось бы, естественно присуща самому используемому материалу. Нет не только грандиозных битв с разного рода монстрами, но и самих монстров в общем-то нет - разве что лишь в форме упоминание того, что существуют мутанты. Исключение, быть может, финал, где описана впечатляющая метаморфоза одного такого разумного существа.

При всём при том роман остаётся очень сильным - потому что в первую очередь будит вопросы, в том числе: доколе человечество будет продолжать готовить собственную смерть? В наше время этот вопрос, увы, получил особую злободневность.

Русский перевод этого романа, "Осенний свет", попал мне в руки много-много лет назад. Младший сержант СА, я проходил тогда курсы по подготовке офицеров запаса - в городе Лубны Полтавской области, в артиллерийском полку мотострелковой дивизии имени В.И.Чапаева. Это была замечательная пора, солнечный, светлый (хотя и совсем не по-осеннему) период жизни. 

Свободное время, которого у слушающих курсов была прорва, будущие офицеры запаса коротали в том числе и за чтением книг полковой библиотеки. Одобрительные слова о романе Гарднера я услышал от одного из товарищей - с ним полтора года назад я начинал службу в танковой учебной дивизии, в которой он, в отличие от меня, и прослужил два оставшихся полугодия по окончании учёбы. Он был киевлянин, выпускник киевского политеха и, судя по всему, человек посерьёзнее меня, поглубже, с более развитым читательским вкусом. Потому что, клюнув на похвалу, я жадно ухватился за книгу - едва она снова попала в библиотеку, стал следующим её читателем, - но осилить, увы, не смог...

История ссоры пожилых брата и сестры, в которую вдобавок ещё были вплетены отрывки из некоей маскультовой (как я мыслил тогда) книжонки, показалась мне скучной - как бытовая, реалистическая часть, так и развлекательная, описывающая похождения шайки контрабандистов. Т.е. на самом деле оказалась выше моего понимания. It turned out to be beyond me, как мог бы сказать персонаж Гарднера.

Уже в 90-е я прочитал два романа писателя - "Крушение Агатона" и "Грендель", произведения совсем не похожие на "Осенний свет". И вот сейчас - всё-таки "October light". 

Такое ощущение, что эту книгу мог бы написать американский Виктор Астафьев (или Василий Белов) в союзе с американским же Юрием Трифоновым (ну и, вероятно, частично в союзе с американским Василием Аксёновым). Ссора брата и сестры, Джеймса Пейджа и Салли Пейдж Абботт, начавшаяся с расстрела телевизора (поскольку оттуда, по мнению Джеймса, исходило всяческое непотребство), ссора, затем обострявшаяся и усложнявшаяся, в конце концов разрешается - разрешается просветлением, прозрением. Вероятно, такой исход можно было предполагать. 

А отрывки из трэшевого романа, которые читает Салли во время своего затворничества в комнате наверху дома, в чем-то перекликаются с её собственной жизнью, с той "войной", которая развязалась между нею и братом. (Почему отрывки? да потому что много страниц потеряно, именно в таком виде книжонка попала в руки Салли). И ещё одно уточнение - дом, в котором разыгрываются описываемые события, двухэтажный (американский) фермерский дом в штате Вермонт, климатом своим похожем на Россию (именно его избрал Солженицын для жизни в Америке). Дело происходит в октябре, месяце удивительном для тех краев, как мы постепенно узнаём читая роман. Но особенно ярко об этом поразительном времени говорится в предпоследней главе. 

Не менее странно и неожиданно другое. Роман написан был в 1976 году, написан профессором, писателем-постмодернистом. Но только это не профессорская литература и не постмодернизм (за исключением разве что вставных главок - пародии на трэш). О том, как город таранит деревню писали Абрамов, Астафьев, Белов, Рубцов. Но в России. В Америке 70-х Гарднер написал о том, как новая экономическая политика, вообще новые веяния, мультикультурализм в том числе, уничтожают традиционный фермерский уклад Вермонта. В этом плане очень интересна глава, в которой Джеймс Пейдж в местном баре видит молодёжь, видит заезжих путешественников (писателей, оказывается!) - какими глазами он всё это видит. 

Впрочем, происходящее мы видим и глазами Салли Абботт - она, если можно так сказать, представляет сторону "города" (или, если угодно, сторону прогрессивного мультикультурализма). И опять-таки не скажешь, что её суждения беспочвенны, что взгляды ни на чём не основаны, никак не обоснованы!

В общем, пусть и не очень большой по объёму, но очень насыщенный, глубокий роман. Временами даже щемяще-пронзительный. Причем, "развлекательные" куски (их имея в виду, я заметил, что книга писалась ещё и в союзе с "В.Аксёновым") всё-таки не самые интересные в нём. По словам Гарднера "контрабандистская история" написана была им в соавторстве с женой Джоан. Во вполне реалистический роман включена была, вероятно, чтобы придать бОльшую "трёхмерность" как взглядам Салли (как я уже заметил, она находит в похождениях контрабандистов нечто созвучное собственным переживаниям; начинает даже уподоблять героев книжонки некоторым из ближних своих - и наоборот), так и взглядам Джеймса. Ведь это как раз та "высокая культура", наступление которой вызывает у него такой прилив гнева...

Нет, читать всё-таки полезно!

Так читая Константина Воробьева, узнал имя ещё одного достойного писателя - Юрия Гончарова. Его рекомендует своей знакомой главный герой незаконченной повести "...И всему роду твоему" (фактически, альтер эго писателя)Родион Сыромуков. Юрий Данилович Гончаров (1923 -2013) такой известности, как другие "лейтенанты" не получил. Думаю, однако, Воробьев выделил его неспроста. Буду читать.

Второй открытие - Мордехай Рихлер (1931-2001),канадский писатель с русско-еврейскими корнями. Это имя узнал из интервью Владимира Бошняка. Уж если Бошняк, ругающий чуть ли не всю нынешнюю литературу скопом, включая нобелиатов, причислил Рихлер к литературе, значит, это надо читать. Тоже буду.

Взялся за этот довольно компактный роман с сильным предубеждением: образец профессорской литературы да вдобавок ещё одно "открытие" наших заокеанских друзей; они, уж если что открывают в своей изящной словесности, так это непременно "великий роман" и "великий писатель". 

И начальные главы я читал соответственно с раздражением и досадой. Ещё один герой, вознамерившийся возвыситься - по причине внезапного приобщения к высокой духовности. Но был уже "Мартин Иден". Я даже слегка тосковал по первым главам из этого романа. Мне казалось, что неожиданный поворот в жизни полуграмотного, диковатого матроса показан там более убедительно, более детально, более изнутри. Здесь же -слог хоть и очень внятный, но чересчур лаконичный, чересчур профессорский. Мне не понравилось то, как герой, Уильям Стоунер, нашёл свой путь к литературе, открыл в себе любовь к ней, - увидев образы персонажей классических произведений. Все начинающие авторы пытаются изображать своих персонажей столь же пафосно, думал я.

Чуть дальше, читая, я вспомнил Фицджеральда, его век джаза, его героев, вернувшихся с Великой Войны, навсегда изломанных ею. То, что творилось с ними, мне опять-таки казалось более важным и убедительным, нежели то, через что прошёл Стоунер - в связи с той же самой войною. 

Далее герой злил меня тем, как глупо - типично глупо, как, наверно, миллионы молодых мужчин, и в жизни, в книгах - попался в ловушку так называемой любви. А когда я добрался до момента рождения ребёнка, меня сильно разочаровала следующая фраза: William fell instantly in love with her; the affection he could not show to Edith he could show to his daughter, and he found a pleasure in caring for her that he had not anticipated. "Немедленно Уильям влюбился в неё; привязанность, которую он не мог показать Эдит, он испытывал к дочери; повседневные хлопоты о ней оказались радостью, которую он не мог предвидеть" - грубо, приблизительно, примерно так. У автора в 100 крат лучше, так что я вовсе не пытаюсь обвинить его в косноязычии. Тут другое - меня возмутила прямота его речи. У нас ещё Антон Павлович, если не вообще Лев Николаевич, утверждал, что пишущему следует быть более сдержанным; сильные эмоции героя выражать косвенно, посредством того, что его окружает, в лучшем случае его мимики, жестов, якобы не относящихся к делу высказываемых им слов и т.п.

Подобные этой фразе попадались, наверно, потом, но я уже их не замечал. Всё изменилось на стадии смертей, уходов из жизни тех, кто был Стоунеру близок, начиная с его учителя Арчера Слоуна. Вдруг стало ясно, что это вовсе не второй и более бледный Мартин Иден, да и век джаза это тоже совсем другая история. Да, роман Уильямса, как и роман Лондона, в каком-то смысле история поражения главного героя. Но это совсем иное поражение. И это не вполне поражение...

Дальше я просто восхищался тем, как всё это соединилось в этом простом и лаконичном повествовании. Не так давно я вспоминал других американских писателей, писавших прозу реалистическую, серьёзную основательную, - Окинклоса, Мичинера, Фаста. Сейчас я думаю, что Уильямс, пожалуй, талантливее их всех. Он, быть может, больше чем они представитель профессорской литературы, тем не менее сумел создать книгу более яркую, более ясную, внятную и захватывающую. Быть может, и впрямь великий роман...

Роман "Ловец снов" был написан королем ужасов в течение шести месяцев, после тяжёлой травмы, полученной в результате ДТП (прогуливавшийся по обочине дороги писатель был сбит грузовиков, за рулем которого сидел прирождённый раздолбай). Я видел на обложках других книг Кинга, что они обозваны научно-фантастическими романами, но этот роман, "Ловец", заслуживает такого определения, вероятно, более, чем любой другой. Это настоящая фантастика, потому что речь идёт...

Не важно. Сам автор якобы имел некие сомнения в оценке этого сочинения. Поначалу знания этого факта действовало на меня при чтении. Слишком много экстрасенсов на квадратный метр... Четвёрка, нет пятёрка друзей, и каждый из них обладают даром, а уж вместе...

Довольно скоро действие захватило моё внимание. Ужасные приключения друзей (Бивер, Пит, Джонси, Генри, да и ещё - Даддитс) Кинг рисует столь весомо, зримо и, главное, - грубо... Если поначалу происходящее казалось мне более-менее традиционным ужастиком (в духе Голливуда), далее я все больше проникался восхищением. Кинг столь изобретателен - даже в этом, якобы не лучшем его романе! - и он построил столь грандиозную машину, с валами, шестерёнками, у которых каждый зубчик на своём месте, каждый зубчик цепляет. И вся эта махина медленно раскручивается, набирая обороты... Это почти гениально... быть может, это просто гениально!

"Катриона" - продолжение "Похищенного". Иногда роман даже называют "Дэвид Бальфур 2". Действие начинается практически там, где оно закончилось в предыдущей книге. В Эдинбурге Дэвид Бальфур, куда он прибыл, чтобы получить своё наследство, знакомится со многими влиятельными людьми (некоторые из которых будут играть важную роль в дальнейших событиях его жизни), главное же, судьба сводит его здесь с девушкой по имени Катриона. Она дочь Джеймса Мура, одного из тех, кого несправедливо обвиняют в резонансном убийстве, свидетелем которого Дэвид стал в первом романе. 

Наш герой как раз и пытается спасти неправедно осуждённых, сам при этом очень рискуя попасть в это число. При этом ему опять приходится много путешествовать, заводить многочисленные знакомства (во всяком случае, иметь дело с представителями всяческих социальных слоёв и групп тогдашней Шотландии и даже континентальной Европы). География этих путешествий, может, и не столь богата, как это было во время его скитаний с Аланом Бреком, но более обширна. Дэвиду выпадает в этот раз меньше физических тягот и лишений, но страдания нравственные оказываются ничуть не слабее, чем были прежде. 

Опять размышлял при чтении, что это несколько странный приключенческий роман. Скорее, это романтический роман. Молодёжный роман. Отношения же Дэвида с противоположным полом, с девушками (помимо Катрионы важную роль в происходящих событиях играет также и мисс Барбара Грант, старшая дочь Лорда-Адвоката, высокопоставленного чиновника в Эдинбурге), очень напомнили оные, имевшие место у героев Фёдора Михайловича Достоевского. Выходит, не только русский классик так видел это дело! Похоже, в литературе XIX века это был некий тренд.

О существовании такого романа Стивенсона, "Похищенный", я узнал благодаря одноимённому фильму студии "ДЕФА", чёрно-белому (но тут, вероятно, была виновата некоторая скаредность советских кинопрокатчиков). Было это в весьма юном возрасте. В переводе же я прочитал книгу достаточно поздно. Кстати, выяснил, что переводов этих, как минимум, два. Мне попал в руки, кажется, не самый лучший. Я определял качество по зачину - сцене прощания главного героя Дэвида Балфура со священником мистером Кэмбеллом. Было в ней что-то такое, кафкиански-джойсовско-набоковское... Вот только особенность эта ярче проявилась как раз в том переводе, на который я напал случайно, в каком-то книжном, когда роман, кажется, был уже прочитан...

В общем в конце прошлого века, в памятном 99 году (в течение которого всё ещё не перестал аукаться год предыдущий, 98й), я прочитал роман в оригинале, в "Пингвиновском" карманном издании. Это чтение запомнилось мне своею трудностью - пришлось продираться не только через разную архаику, которая составляет колорит произведения, но и через слова из шотландского языка и просто исковерканные (что тоже составляет колорит). По сюжету ярким показался только эпизод музыкального состязания двух горцев-шотландцев.

Сейчас текст уже не показался мне таким уж трудным. Хотя колорит я опять отметил. А ещё я вновь поразился тому обстоятельству, какой это нетипичный приключенческий роман. Сейчас бы его банально не взяли издатели. Уж больно мало экшена. Я бы назвал это произведение этнографически-краеведческим, с небольшими (очень небольшими!) вкраплениями приключенческого элемента. Очень реалистично переданы мытарства Дэвида в его странствиях по родной стране - вызванные суровым климатом и скудостью средств. Но психолог Стивенсон отличный! Это ещё и психологический роман. Портреты Алана Брека, рассказчика, его скаредного дядюшки да и всех прочих написаны рукою мастера. Так что собираюсь взяться за продолжение.

Вообще-то я собирался перечитать "Похищенного" да заодно прочесть и продолжение, "Катриону", но оказалось, что в X томе собрания, которое я любовно скачал ещё 6 лет назад на Проекте Гутенберг, роману "Kidnapped" предшествует этот рассказ - "Злоключения Джона Николсона". 

Это произведение, скорее, бытовое. Здесь нет описаний перестрелок, фехтования на абордажных саблях или чего-либо подобного. Хотя это, наверно, не был бы Стивенсон, если бы и в тот обывательский мирок, который в основном присутствует в рассказе, не проникали бы некие веяния и влияния менее благоустроенного мира...

Джон Николсон - старший сын в семействе, возглавляемом строгим и правильным отцом мистером Николсоном. Есть ещё сестра Мария и младший брат Александер. Матери, миссис Николсон, уже нет в живых. Действие происходит в Эдинбурге. 

Джон - этакий добродушный увалень, изрядный ботан. Водит дружбу с неким Аланом Хьюстоном и находится под его влиянием, что крайне не приветствует его отец. Собственно, не только строгости отца, но и вот этому влиянию Алана Джон обязан тем, что попадает сначала в один весьма тугой переплёт, в родном городе Эдинбро, а потом, десять лет спустя... да, собственно, опять в родном городе Эдинборо, но только уже после десятилетнего отсутствия. После первой переделки сбежав в другое полушарие, солнечный город Сан-Франциско, он не только стал уважаемым членом тамошнего общества (в качестве опытного, хотя и несколько безалаберного клерка одного из местных банков), но и человеком обеспеченным, хотя и не афиширующим своих богатств (их он заработал играя на бирже и, на всякий случай, держит в другом местном банке). Ну, в общем, он решает нанести визит в "Северную страну" (Скоттландию то есть), так чтобы подгадать как раз к Рождеству (там оно, заметим, случается в конце декабря). Устроить, так сказать, сюрприз - не только папаше и домочадцам, но и друзьям. Однако, на практике всё выходит чуднО (по Алексею Иванову). Этакое возвращение блудного сына - ведь он не писал писем 10 лет не только домой, но и мисс Маккензи, Флоре Маккензи, к которой неровно дышал. И в результате - второй переплёт, ещё более плотный. 

Всё преподнесено с присущим автору юмором (хотя и несколько витиеватым), даже где-то с присущим шотландским колоритом... Такая вот история.

Ирландского писателя Джона Бэнвила (родился в 1945 году), лауреата Букера, сравнивают с Набоковым - за блестящий стиль и "жестокость таланта". Решил начать знакомство с творчеством с небольшого романа "Берёзовая роща" (1973 год). 

"Берёзовая роща" - "Birchwood" - так называется не очень процветающее поместье, а повествование ведётся от лица наследника "имения" Гэбриэла Годкина. Начало очень вдохновило. "Вот писатель, который не просто выстраивает сюжет (а потом его пересказывает). Нет, этот автор умеет передавать душевное состояние героя. В наше время такая способность стала почти редкостью", - вот что подумал я. Я решил, что имею дело с исповедальной прозой - вроде книги Сэлинджера или его многочисленных последователей. Но очень скоро выяснилось, что эта проза не более исповедальна, чем романы Виктора Гюго ("Человек, который смеётся" и т.п.) или Чарльза Диккенса. Увидел сходство и с тем, и с другим классиком. Только написано в современном духе, с применением лексики и целых эпизодов, немыслимых в литературе XIX века. 

Был где-то разочарован переходом. Исповедь рассказчика обернулась мрачноватыми (макабрическими), зловеще-весёлыми похождениями. Из приходящего в упадок Бёрчвуда, раздираемой дрязгами семьи, главный герой перемещается в удивительный и не менее зловеще-весёлый мирок бродячего цирка, тоже семью своего рода, с не менее сложно-запутанными отношениями. 

Ломал голову, в какое же время помещено действие. Место - скорее всего, Ирландия, а вот эпоха? Из транспортных средств упоминаются только запряжённые лошадьми повозки. Иногда появляются всадники (Гэбриэл сам совершает недолгое путешествие верхом). В "поместье" есть телефон, скверно функционирующий. В общем, загадка. 

Бэнвилл рассказал в романе всё же довольно занимательную историю. Хотя до Набокова, на мой взгляд, далеко. Уступает и по языку, и по продуманности сюжета. 

К недостаткам романа отнёс бы зачин (который может сбить с толку читателя - как это произошло со мной) и финал, то, как "тайны мироздания" вдруг разрешаются - по Годкину.

Да, в течение трёх последних недель читал в основном рассказы - три сборника разных авторов. "Избранное" Фридеша Каринти, первый том семитомника Карела Чапека и сборник Теда Чана "Story of Your Life and Others'.

Фридеша Каринти (1887-1937)называют классиком венгерской литературы. Можно считать его и фантастом - только фантастом весьма своеобразным. Том "Избранного" (Москва, "Художественная литература", 1987 год) включает в себя десятка три рассказов и роман "Путешествие вокруг моего черепа". Рассчитывал наткнуться на что-то подобное тем историям, которые были включены в один из томов Библиотеки современной фантастики ("Фантастика социалистических стран"), но оказалось, что Каринти был очень плодовитым рассказчиком. Вещи близкие к НФ - лишь одна из граней его творчества. В данном же сборнике писатель чаще выступал как абсурдист, парадоксалист и т.п. Не у всех его историй внятный сюжет. Мне, в силу моей ограниченности, понравились именно сюжетные вещи - "Последнее приключение Харун Ар-Рашида", исповедальный, автобиографический рассказ "Моя мать". В основе же большинства других рассказов лежит чаще всего "непривычный взгляд на привычные вещи", как мне показалось, либо странное явление, ситуация, либо неожиданное развитие чего-то обыденного... Поначалу я поспешил сделать вывод, что тут есть некоторое сходство с творческим методом Сигизмунда Кржижановского, но потом решил, что общего у двух писателей всё же не так много...

Роман "Путешествие вокруг моего черепа" - тоже автобиографический, как и рассказ "Моя мать". Писатель перенёс тяжелое заболевание и сложную операцию, вот о чём здесь речь. Самым интересным показалось начало - реакция больного на первые симптомы, "человеческое, слишком человеческое", как мог бы сказать известный философ. 

Карел Чапек (1890-1938) - классик не только чешской и европейской литературы, но и мировой. В первом томе собрания (Москва, "Художественная литература", 1974 год) представлены рассказы, написанный писателем в течение всей его жизни - от самых ранних, до изданных уже посмертно. Несколько сборников, фактически. Собственно, даже видно, как росло мастерство пишущего с годами. 

Чапек-рассказчик - мастер сюжета, сюжета с неожиданной концовкой, сюжета с неким парадоксом, с "идеей". Психологии персонажей уделено меньше внимание - за исключением, разве что, историй в сборнике "Мучительные рассказы" (название, в общем, оправдывает себя). Но именно эти рассказы разбудили у меня интерес при чтении. Самые-самые ранние вещи, написанные в соавторстве с братом писателя Иозефом, как ни странно, зацепили сильнее, чем ряд рассказов тоже ранних, однако написанных уже чуть позднее, на которых я несколько заскучал. Словом, только лишь начиная с "Мучительных рассказов" я начал читать книгу по-настоящему всерьёз (если можно так сказать применительно к произведениям, многие из которых можно смело отнести к юмористическому жанру). 

Тед Чанг (родился в 1967) - американский фантаст. Сборник "Story of Your Life and Others" - является чуть ли не полным собранием его рассказов. По мотивам заглавного был поставлен фильм "Прибытие". Однако "История твоей жизни" показалась мне не самой интересной и убедительной в сборнике. Более яркие, на мой взгляд. "Вавилонская башня", "Пойми", "Семьдесят две буквы", "Купец и портал алхимика". "Жизненный цикл программируемых объектов" тоже неплох, но немного утомил. 

Что прежде всего бросилось в глаза? Чан - настоящий фантаст, в том смысле, что пытается исследовать в своём творчестве неведомое. Идеи, которые его волнуют, всегда оригинальны, неожиданны. Всегда это что-то на "пике мысли и научного прогресса". При этом писатель рассказывает о них очень ясным, очень внятным языком. В частности, в "Жизненном цикле", который показался мне не очень интересным (в силу ограниченности моих интересов), он очень спокойно, детально, убедительно описывает этот самый цикл...

Чан не повторяется, не эксплуатирует одну и ту же тему, идею. Порой он опирается на теории, учения (или как это правильно назвать?), которые признаны ненаучными, устаревшими. Так, в "Вавилонской башне" небесная твердь оказывается твердью в прямом смысле. А в "Семидесяти двух буквах" он показывает мир, в котором техника и технологии развиваются скорее на основе магии, каббалистических представлений о мире. А в рассказе "Выдох" речь идет о форме разумной жизни, в основе которой не окисление органических соединений кислородом, а чистая пневматика - аргон из баллонов (так называемых "легких"), поступая по трубочкам в различные части механических существ, не только приводит в движение их конечности, но и поддерживает процессы мышления, памяти и т.д. 

В общем, Чан - это голова. Хотя и не могу сказать, что это решительно мой автор.

Русскому читателю американский писатель Натанаэл Уэст известен, как мне кажется, в первую очередь, романом "День саранчи". Он ушёл из жизни молодым, но был талантлив и за свою недолгую жизнь успел написать также и другие произведения. Одно из этих произведений - роман (в моём представлении всё-таки скорее повесть) "Видения Бальсо Снелла". Ещё не дочитав сочинение до конца, я пытался перевести название, и у меня получилось - "Иллюзорная жизнь Балсо Снелла". А потом и вовсе "Фантастическая жизнь Балсо Снелла". Здесь ярко проявился не только сатирический талант писателя, но и его необычная фантазия. 

Действие начинается тем, что Балсо Снелл, литератор, поэт, гуляя в окрестностях Трои, находит среди высокой травы Троянского коня. И забирается внутрь деревянного чудища - через ближайший к поверхности земли вход. 

А далее он путешествует по кишечнику рукотворного животного, встречает там разных людей, вступает с ними в разговоры, читает дневники, брошюры и проч., написанные этими товарищами. 

В этих исповедях перед Балсо раскрываются костры амбиций, терзания фрустраций, разного рода предрассудки и прочая житейская тщета и суета. Главная мишень сатиры писателя - его собратья литераторы, но, как мне показалось, не только. Достаётся и обывателю в целом. 

В коротком романе Уэста совсем нет экшен. Даже нет и простейшего стимулятора, используемого массовой литературой, - "а чем это закончится?". Заканчивается всё двумя словами "The End". Интересна "Жизнь" (или, если угодно, "Видения") свободным полётом фантазии и незашоренным и насмешливым взглядом на мир.

Дэвид Фостер Уоллес "Бесконечная шутка". О существовании такого писателя и такого романа узнал в сентябре прошлого года. Типа, написал "роман века" - среди авторов своего поколения и т.д. 

Довольно долго к этой книге подбирался. На прошлой неделе принялся читать. К сегодняшнему дню прочитал 160 страниц из 1200 (это если в пересчёте на бумажные) и решил "завязать". 

Текст действительно непростой - благодаря обилию не только незнакомых слов, но и названий незнакомых артефактов. Плюс разных хитрых аббревиатур. Но главная причина всё же не в этом. Повествование показалось занудным. Временами у меня вроде и пробуждался интерес, но потом пропадал. Добил меня длинный диалог подростков-теннисистов, который они ведут лежа на ковре раздевалки, - о том, как это изматывает, занятия теннисом. 

Теннисом, насколько понял, серьёзно занимался сам автор. Так что он пустил по этой стезе и некоторых своих персонажей, в частности, одного из главных, Хола Инкандензу, у которого серьёзные проблемы с устной речью, хотя в плане письменной он почти гений. 

Настоящий гений его отец - Джеймс Орин Инканденза, основатель Академии, в которой талантливые подростки становятся классными теннисистами, физик-ядерщик, подаривший Америке холодную управляемую термоядерную реакцию (вообще-то действие происходит как бы в будущем - в нулевые годы этого века - при том, что роман вышел в свет в 1996 году) и столь же гениальный режиссёр. Им был снят ряд фильмов, игровых и не-, среди них несколько версий ленты, которая дала название всему роману, - "Бесконечная шутка" (вообще выражение заимствована из шекспировского "Гамлета").

Насколько понял, фильм этот обладает какой-то супермесмерической силой - зрители его впадают в ступор. 

Ах, да! Согласно Уоллесу, не только летоисчисление в изображаемом им будущем поменялось (года теперь называются довольно хитро, например: Год довольства; Год нижнего белья зависимого взрослого и etc), но и границы США. Часть территории отошла Канаде, в которой подняли голову франкоязычные экстремисты (среди них действует группа ассасинов-колясочников). 

В общем, поскольку чтение вызывало больше досады, чем удовольствия, решил бросить.

Полное название романа "St. Ives: Being The Adventures of a French Prisoner in England" - "Сент-Ив: приключения французского военнопленного в Англии".

К сожалению, смерть (по всей видимости) помешала писателю завершить книгу. В том тексте, что доступен публике, его перу принадлежат 30 глав из 36. Финальные шесть были написаны корнуолльским писателем Артуром Томасом Квиллером-Каучем. Когда более двадцати лет назад я читал перевод Р. Облонской, то мне показалось, что эти главы отличаются от собственно стивенсоновских - по стилю, по настроению. В этот раз, читая оригинал, не уловил таких нюансов. Квиллер-Кауч довольно неплохо сымитировал шотландский колорит и прочие особенности прозы Стивенсона - на мой взгляд. Показалось, впрочем, что каждая из этих глав в полтора-два раза длиннее любой из глав, написанных самим Стивенсоном. Впрочем, вовсе и не показалось. Это легко проверить, посмотрев в оглавление романа. 

От первого чтения, чтения перевода, в памяти осталось лишь ощущение искромётного юмора. Ну и сюжета - в общих чертах. Сейчас, при чтении оригинала, почему-то трудно далось начало. Настроение поменялось с побега главного героя из Замка. Оказалось, что это действительно очень остроумный роман. Он также и приключенческий, но эта составляющая здесь несколько иного рода, чем, скажем, у Дюма. Главный герой, французский аристократ виконт Энн де Керуаль де Сент-Ив (попавший в английский плен как рядовой наполеоновский армии Шандивер), смелый и решительный воин, но вовсе не такой титан-сверхчеловек, какими французский романист описывает, допустим, своих мушкетёров. Не всегда ему улыбается удача, иногда он даже попадает впросак. И вообще - он боится высоты! (в частности). 

Показалось, что романом этим Стивенсон в чем-то предвосхитил Набокова и прочих модернистов. Я от души потешался над похождениями Сент-Ива в компании двух шотландских гуртовщиков. Очень колоритные персонажи. Так описать шотландцев мог только шотландец. "Набоковский", как мне кажется, прикол в том, что они искренне видели во французском виконте англичанина - в соответствии с его "легендой". 

" -- Мистер Сент-Ив, -- сказал мне на прощание Сим, -- я не больно-то верю в англичан, но по совести скажу: сдается мне, есть в вас добрый корень." 

И потом, в романе масса других черт, как бы не характерных для приключенческого романа, а более типичных для так называемой реалистической прозы, - зримые, осязаемые описания погоды (в основном, непогоды) и т.п., всяких мелких и крупных неувязок и переделок, с которыми сталкивается Сент-Ив в процессе своих похождений. 

Некоторое разочарование, которое вызвали у меня в своё время заключительные ("неоригинальные") главы, возможно, имеет своей причиной как раз бОльшую закругленность развития сюжета, хэппи-эндовость. Но как же иначе? В конце концов Сент-Ив должен был найти своё счастье. Так было задумано самим автором романа.
 

Вдруг вспомнил, что весьма был заворожен "Нью-Йоркской трилогией" Пола Остера. С тех прошло уже два года, оказывается. Решил ещё что-нибудь почитать. Выбрал "Левиафан" - отчасти из-за названия. Кстати, роману предпослан эпиграф из Эмерсона - "Всякое существующее государство коррумпировано". Роман посвящен Дону Делилло - писателю достаточно известному (хотя единственная прочитанная у него книга "Белый шум" лично на меня произвела сложное впечатление)

Очень воодушевили отзывы из периодических изданий. Да и начало романа показалось этим отзывам соответствующим. В американской глубинке, где-то в штате Висконсин, от взрыва самодельной бомбы погибает человек - распадается буквально на атомы. Но по какой-то случайности уцелел бумажник. А в нём записка с номером телефона повествователя - писателя Питера Аарона. И далее рассказчик делает вывод, что погибший был его лучшим другом - писателем Бенджемином Саксом, автором романа "Новый колосс". А также не завершившего роман "Левиафан", в честь которого Аарон называет собственные записки об ушедшем друге. 

Да, поначалу повествование выдержано именно так, как об этом говорится в одном из отзывов. Язык скупой, без излишеств, но то, что им описано, очень цепляет. В таком духе показаны раздумья повествователя (всё-таки не на все сто процентов он уверен, что подорвал себя именно Сакс), визит двух агентов ФБР к нему и происшедшая между ними игра интеллектов и нервов. Да, всё здорово! 

Но далее начинается рассказ о том, как начинающий писатель Аарон познакомился с другим молодым писателем Саксом, как завязалась их дружба, какую жизнь они вели и т.п. Неплохо, но уже не так цепляет. Кстати, не у одного американского автора читал историю жизни писателя, так сказать, рассказанную его другом. 

Впрочем, потом возникают тоже очень интересные моменты, почти как в начале. Безусловно заслуживает похвалы то обстоятельство, что при весьма ограниченном наборе действующих лиц Остер сумел создать между ними совершенно необычные связи - и не только в смысле личных отношений, а вообще - их судьбы довольно причудливым образом оказываются переплетены. 

Как мне кажется, Остер нарисовал довольно убедительный образ американского активиста левой ориентации. Но вот что касается темы "Левиафана" и вообще того, что всякое государство коррумпировано, - тут всё куда слабее, гораздо более невнятно. В целом роман показался не столь сильным как "Нью-Йоркская трилогия".

Довольно мало читаю публицистических книг, "Нерасказанная история США" Питера Кузника и Оливера Стоуна стала своего рода исключением. Читал с большим интересом.

Очень объёмистый том, хотя солидную часть его составляют примечания, в которых указаны источники информации - статьи и книги других авторов, мемуары и т. д. 

Авторы прослеживают историю США начиная с периода, предшествовавшего Первой Мировой войне - и до наших дней. Уделяют некоторое внимание и событиям ещё XIX века - тому, как американский капитал подавлял американское рабочее движение в частности. 

Начав читать, поймал себя на том, что многие факты мне были известны - из той же Истории КПСС, например. Однако книга Стоуна и Кузника ни в коем случае не повторяет советские учебники. Взгляд авторов - и независимый, и более широкий, я бы так сказал. Позиция их, как мне кажется, социалистическая. С этой точки зрения они дают оценку как американским политическим деятелям, так и советским. 

Эта книга помогла мне взглянуть на историю по-новому. Положительными героями её я бы назвал Рузвельта, Генри Уоллеса, в какой-то мере Джона Кеннеди. В какой-то мере - Вудро Вильсона. Из "Нерасказанной истории" как раз видно, как часто благие намерения, прогрессивные заявления оборачиваются ничем. Всего лишь повтором и усугублением ошибок и преступлений предшественников. 

Других президентов ХХ века авторы не жалуют. 

Среди советских лидеров они выделяют Никиту Хрущева - его вклад наибольший в разрешении кризиса 60-х. А также Михаила Горбачева, предложившего действительно новый подход к политике (увы, это начинание никем не было подхвачено...)

Позитивные стороны отмечены в том числе и у Сталина. По мнению авторов, якобы агрессивная политика СССР - выдумка западных идеологов. СССР в первую очередь стремился создать вокруг себя зону безопасности. Не СССР стал инициатором холодной войны. Не Советский Союз первым начал перекраивать карту мира после войны. Прокоммунистические перевороты в странах Европу стали лишь ответом на действия бывших союзников в других странах. В дальнейшем СССР чаще сдерживал агрессивные устремления своих сателлитов, попытки террористической активности и т.п. - чем наоборот науськивал их. 

Весьма негативной предстаёт роль Черчилля в начале холодной войны. Даже в то время, когда ещё шла война, английский премьер в первую очередь пытался сохранить Британскую империю, колонии Великобритании (что не входило в планы Рузвельта). В 1946 году, уже будучи не у дел, он произнёс свою пресловутую Фултоновскую речь, после которой многие в США задали себе вопрос: кто у нас президент, Гарри Трумен или Уинстон Черчилль?

Основная проблема взаимоотношений Запада с Россией, такой вывод я сделал после прочтения книги: они так и не признали нашу страну равноправным партнёром. Исключение было сделано во время Второй Мировой, когда СССР нёс на себе основные тяготы борьбы с нацизмом. И то, признано это было Рузвельтом, Уоллесом и другими политическими деятелями с близкими взглядами. С приходом Трумена, с появлением у США первой атомной бомбы, они перешли к дипломатии с позиции силы. Дальнейшее было неудивительным.

Прочитал роман, ставший основой знаменитого фильма (в названии которого количество дней, правда, уполовинилось), не без интереса. Но всё-таки с бОльшим интересом прочитал авторское предисловие - историю о том, как появился на свет этот весьма компактный роман (нынешние российские издатели, будь автор тоже россиянином, потребовали бы "накачать" как минимум ещё такого же объёма; американские же издатели напротив книгу сократили - по отношению к первоначальному авторскому варианту; известный кинопродюсер Дино Де Лаурентис заинтересовался сочинением ещё в рукописи).

Грейди было 24 года (!), когда он написал "Шесть дней Кондора". Он не был ни мажором, ни представителем известной фамилии - выходец из глубинки, глухомани (штат Монтана; что-то там совсем мало до канадской границы, в случае необходимости действительно реально добежать...). И тем не менее рискнул написать роман о ЦРУ - в то время как даже американские авторы почти не брались за такую тему, предпочитали заменять название - на Национальное Разведовательное Управление и т.п. 

Якобы романом заинтересовались даже в КГБ и создали свой аналитический центр - по типу описанного Грейди (2000 сотрудников сидели и читали - всё, что возможно читать, - с целью выудить что-нибудь важное и интересное). 

Сам же роман оставил сложное впечатление. Есть интересные моменты. Очень много наивного (ну да, 24 же года). Удручило то обстоятельство, что многие американские авторы, ничего не зная о России, что-то там о ней мнили, что-то им виделось... Хотя сами не могли даже подобрать нормальное имя-фамилию для русского персонажа. 

Вывод. Не знаток жанра. Но то немногое, что читал у Ладлэма, Форсайта, Хиггинса (тоже в оригинале), выглядит куда сильнее. Вот этих авторов скорее и буду читать - если захочется взять в руки шпионско-политический детектив-триллер.

В течение последних дней прочитал три книжки. Всё фантастика, но не новая. И даже не совсем в одно и то же время написана. «Гриаду» Колпакова и «Внуков Марса», впрочем, отделяет не столь большой интервал. А вот «TheMysteriousStranger» Твена («Таинственный незнакомец») был написан ещё в XIXвеке (впрочем, написан – не совсем верное выражение; Твен не завершил этот небольшой роман).

«Внуков Марса» я хотел прочитать ещё лет пять назад, когда у меня появилась электронная книжка «Explay». Не помню, уже тогда я вычитал где-то, что этот текст, превратившийся после некоторых переделок в «Планету бурь», первоначально был написан редактором издательства Аркадием Стругацким (весьма нелюбимым автором, Александром Казанцевым, - в качестве молодого, да раннего конкурента). Очень может быть. Повесть отличает живость повествования, выпуклость персонажей и деталей описаний. И даже читать было нескучно, хотя никакого потрясения вызвать уже, конечно, не может.

«Гриада» Колпакова тоже читалась с интересом. Конечно, многое выглядит наивным и даже дилетантским, вместе с тем Колпакова нельзя и обвинить в том, что тупо подражал (допустим, Ефремову), плелся в хвосте у других фантастов и т.п. Если он кому и подражал – то, разве что «Аэлите» Толстого, так между этими двумя произведениями разница почти в 40 лет. Да и тренд в начале 60-х был уже другой. Про экспорт революций на другие планеты говорить как-то было уже не принято. Вот на Колпакова всех полканов и спустили. Хотя фраза «… мы тогда читали даже «Гриаду» Колпакова» - на самом деле не самая умная фраза. Потому что и «Гриада» при всех её недостатках – не самое худшее сочинение.

«Таинственный незнакомец» Твена – это такая философская сказка. Действие происходит в Австрии в конце XVIвека. В деревне с красноречивым названием Eseldorf(Ослиная деревня – по-немецки) появляется красавчик-юноша, наделённый необыкновенными способностями, и становится другом трёх местных подростков, среди которых и рассказчик этой истории Теодор Фишер. Незнакомец умеет читать мысли и исполнять желания. Правда, если дело доходит до того, чтобы выручить кого-либо из критической оказии, тут его помощь оказывается весьма медвежей услугой: этого человека необыкновенный благодетель… либо лишает жизни, либо – разума. Примерно так. И зовут его подходяще – Сатана. Только он всего лишь племянник другого, более известного Сатаны, тоже ангела в прошлом.

Сатана жестоко презирает род людской, особенно за наличие у того так называемого нравственного чувства. Преподносит своим новым друзьям ряд наглядных уроков – по разоблачению различных иллюзий.

Понравился язык этого сочинения – изящный, ясный. Но концовка показалась какой-то смазанной. Впрочем, её писал уже не Твен. Текст брал в библиотеке Проекта Гутенберг. В начале книги сказано, что какая именно часть романа создана самим автором, а какая дополнена уже его продолжателями, - точно не известно.

Василий Звягинцев между прочим предположил, что герой твеновского романа навел Булгакова на мысли о создании своего собственного таинственного незнакомца.