Николай Дмитриев-Оренбургский (1837-1898)
Артиллерийский бой под Плевной. Батарея осадных орудий на Великокняжеской горе, 1880

Розыгрыш с линкором Дредноут. Бунга-бунга!

Британское могущество на море сияло во всей красе. Длинным строем стояли на якоре линкоры и крейсеры Атлантического флота и военно-морского флота Метрополии в бухте Уеймаут в Дорсете. В их шеренге выделялся могучий корпус флагманского корабля «Дредноут» – самого мощного линкора Королевской флотилии. В тот февральский день 1910 года флагман был расцвечен флагами в честь визита абиссинских принцев, прибывших в Дорсет в сопровождении высокопоставленного чиновника министерства иностранных дел и переводчика.

Все шло строго по протоколу. Гостей пригласили на борт «Дредноута», где их встретили одетые в парадную форму офицеры, чье гостеприимство перевесило тот факт, что они не успели разыскать ни флаг, ни национальный гимн Абиссинии. Вместо этого был поднят флаг Занзибара и сыгран занзибарский национальный гимн. Гости оказались столь учтивы, что не оскорбились из-за этого упущения. Во время осмотра линкора они были так потрясены всем увиденным, что то и дело в восторге всплескивали руками и восклицали «Бунга-бунга!», восхищаясь чудесами современной мореходной техники. Визитеры торжественно вручили адмиралу Мэю Королевский Абиссинский Орден и отбыли с судна, чтобы успеть на шестичасовой поезд в Лондон. На вокзале провожаюшие заметили, что главный принц отвернулся, когда, прощаясь, махал рукой из окна своего вагона. Это случилось потому, что он чихнул, и его замечательные бакенбарды отклеились. Это недоразумение чуть было не разоблачило самую потрясающую мистификацию, организованную Горацием Коулом – великим мастером по части розыгрышей и проделок. «Принцами» в богатых восточных одеждах, осматривавшими корабль, были: Энтони Бакстон, спортсмен и естествовед; Дункан Грант, художник; Гай Ридли, сын известного судьи; Вирджиния Стивен (в замужестве – Вульф), писательница, и ее брат Адриан, изображавший герра Кауффмана – немца-переводчика у «иностранцев». Под именем Герберта Чамли – представителя министерства иностранных дел – выступал сам Коул.