Одни девочки
В селе Овсорок Жиздринского уезда (Калужская
губерния) посиделки собирались осенью в бане. Приходили
на них только девушки. Работали при лучине, засиживались
далеко за полночь, иногда и ночевали там же. Плели
лапти, вили оборы, шили. Все виды работ сопровождались
песнями. Парней здесь девушки приглашали присоединиться
к ним только на праздники.
В селе Мышенки и окрестных деревнях (Епифановский
уезд Тульской губернии) парни на посиделках не бывали
никогда. Все встречи молодежи обоих полов приняты были в
этих местах только на улице или на совместных работах: в
поле, на сенокосе (исключение составляло, по-видимому,
лишь общение на свадьбах). На осенне-зимние посиделки
приходили только девушки; собирались в избы, пряли и
вышивали; пели песни.
Только девушки ходили будними вечерами на
«посиденки» прясть пряжу и в селе Петрокове
Владимирского уезда. В ряде мест Западной Сибири на
посиделки, или беседки, как вечерние, так и дневные,
устраивавшиеся со второй до последней недели Великого
поста, лица мужского пола совсем не допускались. На
такие «обыкновенные посиденки» сходились крестьянки
только данной деревни или одного лишь конца селения, в
будничной одежде, с прялками или шитьем.
К девичьим сборищам с работой, проходившим без
участия мужской молодежи, были близки по характеру
посиделки девочек-подростков, которые в некоторых местах
устраивались отдельно, самостоятельно. Они не были
поочередными: девочки собирались в какой-нибудь избе
постоянно. Главным в этом сборище была работа — старшие
устанавливали обязательный «урок». Но находили свое
место и игры, нередко совсем детские.
«После Иванова дня, как Святки пройдут, посиденки
прядут,— вспоминала их участница.— Мы вот подростки
собирались у одной бедной старухи... Приносили ей
хлеба,— хто пирог, хто — шаньгу... Лучину свою, а то и
свечку соберемся купить. Старуха-то на полатях лежит, то
у лучины сидит. А мы прядем; чтобы спрясть скорее,
пущались на хитрости: котора свое прядет, да ленива на
работу, да, может, еще богатенька,— те возьмут сожгут
кудельку, ну а мы-то, которы в людях жили, не смели так
делать». Часть девочек выполняла работу чужую — на
хозяев, у которых они жили (речь идет о большом селе).
Подростки прибегали к нехитрому игровому приему,
чтобы скрасить однообразие работы, устраивали
своеобразное соревнование на скорость. «Чтобы спрясть
скорее... тянешь нитку и говоришь: я к Степановым
(соседи) пошла. За другой ниткой — к другим соседям» и
т. д. Девочки сообщали вслух, из чьей избы к кому они
пошли —«всю улицу так насквозь пройдешь, сначала по
одной стороне, потом по другой. Домов, верно, более ста
было тогда в Шабарте... Ты вот таким родом, нитка за
ниткой, идешь быдто по деревне; подружка тебя догоняет,
ну уж тут поторапливаешься, а время-то не видаючи и
проходит».
Старание в работе подогревалось ожиданием
совместных игр: надо было не отстать от подруг, чтобы
одновременно перейти к развлечениям. Справившись с
пряжей, пили чай. «Старуху заставили печку топить,
картошки варить. А потом играть примемся всяко: и в
«клетки», и в «уголки», а то в «лягушки» на улице. В
куклы тоже играли, прежде девчонки как-то долго куклами
играли. Идешь на посиденку, несешь прялку и незешь
пово-зочку с куклами. У меня, как сейчас помню, чуман
был. Веревочку подладишь и везешь... Так ить что ночи-то
почти што не спали, только на воскресенье и уснешь».
В обществе ровесниц трудоемкая, утомительная работа
проходила веселее, становилась доступнее, а развлечения
ее придавали посиделкам и заманчивость.
В некоторых селах Поморья отмечены отдельные беседы
девочек-подростков (13—15 лет), начинавшиеся с Покрова.
Проходили они здесь обычно в бане. На посиделках
подростков допускались игры и песни, но мальчики на них
никогда не приходили.
Посиделки с работой представляли собой широко
распространенное и органичное явление общественной жизни
русской деревни всех районов. Из многочисленных
описаний, как опубликованных, так и отложившихся в
архивах, касающихся форм общения сельской молодежи, нам
встретились лишь два, в которых отмечено отсутствие
посиделок.
Широкое распространение посиделок, их регулярность,
организация их самими крестьянами, без всякого контроля
местных властей — все это вызывало беспокойство
начальства и привлекало время от времени внимание
государственных органов разного уровня. Иным ретивым
чиновникам такой сельский молодежный клуб, не
подлежавший никакому внешнему контролю, включавший
беседы и передачу информации по самым разным вопросам,
представлялся нежелательным и даже опасным. А. В. Балов,
знаток быта Ярославской губернии, писал по этому поводу:
«Лет семь тому назад местной губернской администрации
показались деревенские беседы и безнравственными и
беспорядочными. Такой взгляд был высказан в ряде
циркуляров к уездным администраторам. Последние
«постарались», и в результате явился ряд общинных
приговоров об ограничении крестьянских бесед. Все такие
приговоры остались только на бумаге и в настоящее время
забыты совсем и окончательно». Рукопись А. В. Балова
датирована 1900 годом, значит, речь идет о циркулярах
начала 90-х годов. Балов в это время был коллежским
секретарем в Пошехонье и, хорошо знал, какие были
приняты меры. Факты эти приводятся краеведом в связи с
вопросом о давлении властей на некоторые решения общин.
В данном случае приговоры общин, принятые под нажимом
начальства, не смогли противостоять традиции: посиделки
остались.
На посиделках с работой оттачивались трудовые
навыки, шел постоянный процесс передачи опыта.
Одновременно обменивались песнями, сказками, былинами и
быличками, пословицами; новые поколения подростков
приобщались к устному творчеству. Разговоры на
непраздничных «беседах» давали информацию, выходившую за
пределы внутриобщинных интересов, формировали
коллективное мнение молодежи по местным делам (ГМЭ, 510,
л. 5—6; 1735, л. 4; 11, л. 4; 1057, л. 1—13; 1451, л.
44; 1754, л. 1; Миненко, 21; Виноградов, 8; АГО —9, 66,
л. 17; Бернштам, 51).
По материалам книги М.М.Громыко «Мир русской
деревни».
Посиделки с работой
Житель Вельского уезда Смоленской губернии полагал,
что «самое лучшее совместное препровождение времени
парней и девушек бывает в длинные осенние и зимние
вечера, собрания их носят название «посиделок». К этому
времени выделывается лен, и женщины целые ночи проводят
за прялкой. В одной из хат, более просторной и притом в
семье более веселой, собираются девушки, куда приходят и
парни, кто лапоть плести, кто какую-либо зимнюю снасть к
саням ездить в леса, а кто поболтать и вволю посмеяться.
В «посиделки» родители охотно отпускают дочерей, знают,
что ничего худого они там не увидят и не услышат».
Продолжались эти сборища часов до 12, а иногда и дольше.
Работа сопровождалась песнями и шутками. Девушки
возвращались домой «с полными рукоятками тонких белых
ниток». Парни на посиделках высматривали невест: «и
работяща, и красива, и за словом в карман не полезет».
Сходную картину дает описание из Гжатского уезда
Смоленской губернии: девушки с прялками собирались в
чью-то избу; туда же являлись парни, приносили гостинцы
(подсолнухи, орехи, конфеты); пели песни, шутили.
Информатор пишет об обшей атмосфере посиделок — на них
«вообще царит веселье». Но ни в этих смоленских, ни в
других описаниях почти не встречается упоминание танцев.
В. И. Чичеров связывал строгий характер
предновогодних посиделок с рождественским постом,
ссылаясь, в частности, на сведения по Пельшемской
волости Кадниковского уезда, где не только пляски, но и
песни не разрешались в этот период. Если бы в избе не
было никого из стариков, и то бы они побоялись устроить
пляски: «неравно кто-либо ненароком проговорится, а
узнают — плохо будет, от стариков достанется на орехи».
Кроме того, на сборищах с работой была и основная цель —
напрясть как можно больше (то же и с другими видами
работ). Поэтому посиделки такого рода, проходившие и за
пределами сроков поста, отличались определенной
сдержанностью; для игр и плясок не оставалось времени.
В Ильинской волости Ростовского уезда, например,
где на «посиденках», проходивших по очереди у каждой
девушки, вязали варежки, участницы приходили с заданным
старшими «уроком», то есть с нормой — сколько связать за
вечер. Парни тоже вязали варежки, но, по-видимому, лишь
ради компании, так как для них «уроки» не
устанавливались. На будних «посиделках» в этом районе
пели песни, а изредка удавалось и потанцевать.
Известный фольклорист П. И. Якушкин подробно описал
посиделки смешанного состава в деревне Ракоме (недалеко
от Новгорода). Он сам принимал в них участие в 1858
году. Девушки приходили на посиделки первыми,
рассаживались по лавкам и начинали прясть. Парни
подходили по одному, по два и группами; войдя, молились
перед иконами, затем приветствовали: «Здравствуйте,
красные девушки!» В ответ раздавалось приветливое:
«Здравствуйте, молодцы хорошие!» Многие парни приносили
свечи. До этого горел лишь светец с лучиною в переднем
углу. Парень зажигал свечку и ставил той девушке,
которая нравилась. Она говорила с поклоном: «Спасибо,
добрый молодец», не прерывая работы. А если в это время
пели, делала лишь поклон, не прерывая и песню. Парень
мог сесть около девушки; если же место было занято
другим, то, поставив свечу, отходил в сторону или
садился около другой. У многих прях горело по две свечи.
Разговаривали вполголоса, временами пели. Под песню
шла и игра-пантомима, изображавшая действия, о которых
рассказывала песня. Парень, ходивший около девиц с
платочком, бросал его одной из них на колени («Он
кидает, он бросает шелковый-то он платочек девке на
колени...»). Девушка выходила на середину, заканчивалась
песня поцелуем. Теперь платок бросала девушка одному из
сидящих и т. д. Бросить платок сразу же парню или
девушке, который (или которая) только что выбирал,
считалось зазорным. Хороводные игры чередовались с
песнями без игр.
Посиделки смешанного состава с работой бывали
поочередные — у каждого парня и каждой девушки или
только у каждой девушки; в нанятом помещении, в
отдельных домах, добровольно бравших на себя эту обузу
(ГМЭ, 1538, л. 3; 1561. л. 2; 1806, л. 7 об.— 8;
Чичеров, 167; Ди-лакторский, 133; Якушкин, 9—26).
По материалам книги М.М.Громыко «Мир русской
деревни».
