В колонках играет - Solarice - Fuer Sie (прилагается)
Настроение сейчас - заляпал

И дворики черные, и желтые штаны, и солнце медяком размахивает красными флагами, внушая затылку собственный портрет… И нерабочие фонтаны где-то за -10 вместе с издетствующими краниками в дороге, размеченной пробежками, и непослушные тени, будто аппликация серым, да и схематичность всего, что по бокам двух фокусов-точек – как-то странно посреди дня, прикрытого сиреневой кофточкой, видеть эту сумасшедшую углами картинку. Непрямой шаг с кривыми руками по оттянувшимся карманам – вот небольшое «все» как плата за то, что компания вокруг ноутбука и его верного ноутбучника поутихла, за миг до исчезновения за спиной, залившись воском.

Мое небольшое землетрясение в голове слилось со спокойствием в страстных объятиях так, что все ощущения стали походить на внутреннее кровотечение с неминуемой смертью, даже если кровь удастся откачать из полостей и запихнуть обратно по каналам. Я-то шел вперед, бросая по бокам неясные и молчаливые шалости по уже их личным ячейкам, а сзади – чугунные вечно распахнутые настежь ворота тихо кренились, падая на собаку, одноглазо спящую всегда. И добрые три метра сам был как мухопаук, на каждой из лап обладавший множеством глаз, способных осязать, незаметно проникая внутрь всего, а главное – меня. И вырвать нужное. Я был костюмом клоуна с ненакрашенной улыбкой Чеширского кота, и оттого выглядевшей горче перца, но все же смотрел сверху, постепенно уменьшаясь с размеров десятиэтажки до катящейся копейки…

            …А через три часа, с началом очередной размеренной минуты на 58-м стуке по ребрам (по количеству которых «Годен» ко всему, что ниже нуля), желтые штаны заполнили просоляренный город, все проспекты, по-хищнецки вытеснив людей. Они целовались на скамейках, сплетаясь в солнечное вымя, они же пуговицей царапали окна забитых до отказа маршруток, но… Опершийся на стену, весь замечающий я среди непредсказуемых виляний белокурых ракет и сам увидел пыльцу на коленях и чуть выше… Оказывается, я их тоже примерял. Пусть сырость и показала идеально ровные зубы.  

В колонках играет - Muse - Invincible
Настроение сейчас - flexible

Ее руки были углеродными нитками - они раздваивались в каждом суставе, чтобы в конце, устав и окончательно определившись со своим невероятным количеством, впиться объятиями в плечи, шею и - о! - уши, высосать своими розовыми контактами пиявочную гниль, отделить некондицию и оставить идеально чистым с никак не настраивающейся резкостью зрачков.

Её запах был ароматом праздника и долгой памяти обо всем сразу. Твоей долгой, что сохранялась и проявляла клыки посреди неостановимого течения, вплетаясь маем в декабрь, а потом молнией на алюминиевых крыльях - снова в май. Где поезда, проходя по небу, бросают в тень от моста огненными шарами, что растворяются на глазах, превращая кровь в лаву...

Она была сплетена атласным покрывалом по-кошачьи требующим быть всегда глаженым... Наглый блеск идеальных изгибов звал вечностью, пока ты глупо, но отчаянно хватался за тридцать подрядных часов.

Ее нет/есть

Из планов на день-водить вдохновение по его экс-местам) и упасть в радость,хахаха)

В колонках играет - Dream Theater – Forsaken
Настроение сейчас - c натуры

Рассветным окном, похожим на поезд и море сразу, как-то чересчур резко вооружилось утро, что стало бодрее двух предыдущих, потерявшихся в моем углу муравейника дней... Полпятого щебечет, отражаясь в стальных полосках стеклопакетов и посылает закодированные телеграммы-наставления в разные стороны – тому, кто не трахает не интересных ему, той, что расчетом планирует привязаться к хлебному месту, тем, кто делят ночную добычу, стирая мелкие капельки застывшей крови…

Где-то внизу крыши сидит на стуле она, сильная, но прячется за цветок горшка, недоопущенную штору и ненужность раннего утра. Она держит ладонь на чашке, греясь кофе, внутри спутавшиеся в неразрубаемый узел мысли, которые опять не дали уснуть вопреки тому, кто посапывает в паре метров за спиной, вопреки синхронному дыханию на много каркасно-панельных километров вокруг. Взгляд, упавший в раздумьях, да так и не поднявшийся, очерчивает шаги спешащего мужчины, резко повернувшего всей серой ветровочной целеустремленностью и скрывшегося за углом…

Крик, разорвавший ночное утро и дневное, а также с десяток окрестных снов – возглас умалишенной женщины без возраста, тянущей на поводке за собой, видимо, сдохший клубок, некогда бывший собакой... Как елочный шар серебристого цвета, она преломляет и отражает в себе бездну многоглазых балконов, звенящих будильников, автомобильных номеров и оставшихся гореть неоновых вывесок. А затем подхватывает оранжевый огонек с конца сигареты оконного заводчанина в белой майке и бросает об небо…

Именно туда, где минутой позже, поджигая хвост летящему лайнеру, подымается красноватый шар под унисонное пение непогашенных с ночи фонарей…

Настроение сейчас - ничего, вообще ничего

Пока я буду сидеть, молчать, делая ровно ничего, изменений не будет.

В колонках играет - Вивальди – Времена года (зима)
Настроение сейчас - опись

Быт слепым по привычке, быть ситом для миллионов тонн песка, воды, вечного мяса и грязи, быть одним большим ухом для увода носа в сторону, до немоты… Быть всё же и рассказывать, как меня задрало это чертово место, перечисляя недостатки и…обстоятельства, по которым не могу покинуть серпом по шее – и да прибудет на кубокилометр неиспользованного на частых ускорениях воздуха больше.

Имея по-кошачьи восемь девятых жизни в запасе, всё равно играю в раскаленный стальной ящик-сковородку над безыскорной жаровней и вечными дровами, с тенями из зеркала по каждую сторону-руку, только в каждом том зеркале по зеркалу, помноженному на очень широко распахнутую сегодня пару глаз... Что делать, когда из десяти заповедей, нисколько не покаявшись, нарушил девять? А чем лечить талант создавать себе заборы из ничего? Ни на что, кроме рваной головы, не годящемся умении провоцировать?.. Которое по-ангельски глядит в постепенное посинение серого одной и вроде бы безопасной фразой «Может, попробуем?».. Может, пробуем, сука, может, даже постоянно пробуем, не отрываясь, и пока тебе все мало, мои внутренности трутся на терке, не умея остаться чем-то целым! Но так как на кончике иглы, вколовшей результат-меня, где-то в ДНК вы побратались с моим будущим мозгом, я – это ты. Хоть ты и сможешь жить без меня, вирусом передавшись…

А значит, цифра 69 с регулярно падающим небом, осыпающим осколками будущего Без Будущего….

В этих частицах найдут меня преданным предателем. Все, что от меня останется… я... Я буду пытаться сложить две единицы с оглядкой на большое Один. Буду купаться в луже точно сбросившихся синхронно новых неразрешимых дел и белозубо приветствующих опозданий. Буду, наверное, корчить хитрый прищур, сам того не зная, ловя его каким-то спинным датчиком из взгляда в темя… Копошиться буду, вызывая поначалу удивление, потом желание помочь, а позже – неминуемое отвращение, как пятнадцатилетний ребенок-даун и его обслюнявленный розовый мяч.

 

…И время этого начала настоящее. Не смотреть! /пока еще могу просить о чем-то/

Вивальди, Зима

 

В колонках играет - Diary of dreams - Portrait of a Cynic
Настроение сейчас - недо-резюме-ние

"Я хотел бы быть пьяным вином, а не как всегда.. И лучше всего - красным, вместо светлого на хмеле и солоде, которое и само, кажется, от меня  уже устало.. Как вы. Как я от вас. Как одноцветные песчинки инвайта в стакане пива, очередном стакане, правда, не знаю, что мы там делаем. И - самое неинтересное - для кого.У кого такие извращенные вскусы, что готов жрать меня, портя концентратом напиток прямо из бочки... У кого?

Заговорился. На самом деле трезвые мысли гораздо спокойнее и креве, на самом деле ампула с единственным приятным запахом у меня в носу, нос на замке, ключ от которого - один - где? Я графоманю. Ненавижу себя за схожесть с пресмыкающимся."

Написано ночью в полной тьме, поэтому можно сказать, увидено мной сегодня в первый раз :)  Вот такой пьяный эксперимент. (не)удался, как всегда.

В колонках играет - Draconian - Bloodflower
Настроение сейчас - когда проснусь... (с)

Ты прогрессирующая болезнь на поверхности планеты, и никто в этом не сомневается. Доказательств причастности к созданию чего-либо стоящего, долговременного, настоящего нет - живется, прожигается, постоянно стабилизируя то, что, в общем-то, и не выходило из-под контроля. Просто так, для воды...

Ты нарезал себе салат; вот он, смоченный искуственным овощным лубрикантом без вкуса, запаха и даже желтого цвета, смотрит на тебя огуречной свежестью и просится в рот, умоляя подчелюстные железы вскружить голову... Точнее, смотрел. 5 минут назад... Маленький твой плюс, маленькая подпитка, крохотное творчество над чем-то, что по-настоящему (хоть и по-животному) нравится - уничтожено несколькими взмахами челюстей. Иии....всё. Тарелка вымыта. Руки чисты.

И никто не докажет, что ты что-то делал.

А дальше .../см. первый абзац/

Retry

В колонках играет - Estatic Fear – Charter IV, Chapter VII
Настроение сейчас - железный ящик

…Там четыре стены в липкой саже, только потолка нет. Да, и еще там люди ходят. Топают, когда громко, устремленно, а когда частыми шлепками, неуверенно за рукой-поводырем маленькими пальчиками, которых, правда, тоже не видно. А еще провод с динамиком на конце, торчащий из самого неба и звучащий постоянно, как дедушкин приемник, когда хочешь и не можешь из-за него уснуть... Солнце иногда проглядывает в фоне, а потом пятится, куда ему вздумается... Там посредине стоит железный запаянный ящик с единственной красной лампочкой и весь день пытается её зажечь – не для красоты, нужна ему очень, нежизнь без этого вечная. Но она целыми днями непоколебимо светомолчит, лишь к вечеру чуть накаляясь, уходя в ночь смайлоподобной дугой, где он засыпает от ленивой усталости и неудовлетворения… А утром снова чувствует ведро в углу, бросает в него еще один похожий на жеванный язык день и снова напрягается – Тьма!

И как узнать, что не перегорела?

---

На потолочном вентиляторе на тонкой веревке висит будильник, вращаясь и опасливо поглядывая туда, где будет в следующий миг. Он очень серьезен, но много - почти постоянно – звонит попусту, самозаводясь… А еще вечно жалуется сам себе на то, что самое лучшее и удобное время прошло час назад, но вот через два будет еще лучше и вернее, будет «самое оно»…

 

Я подходил к нему и подслушивал. Говорит, что пропустил момент, отвлекшись на прыгнувшую на стул черную кошку. И что знает, ровно через 72 минуты…….))

---

 

            Открытый блестящий кран холодной воды, к которому толстой проволокой прикручены сине-розовые легкие. Как желудок у ожиревшего и вскрытого – растянуты и занимают практически всю кухню, а изнутри слышатся звуки сообщающихся сосудов и приближающийся рваный исход «подпитки» покрывалоподобной сплошной дистиллированной водой…

Часто случающаяся смерть от переполнения идеальным. Вообще без примесей. Например, идеальным дерьмом, которое ничуть не интересно, на котором ни намека на одежду, неточность, непредсказуемость, жалость. Которое использует всего тебя, как свободную комнату. Ненадолго, – это и так заметно и понятно – но при этом есть самой чистой водой, которой отчего-то так много и так противно, когда не можешь скрыться.. Как раз, Когда тебе нужна целостность, воля, воздух и быть полезным, необходимым для инструмента жизни, которым ремонтируют красоту после удачных покушений наполовину погребенную…

Кто-то диаметрально не_тот украл тебя, да?

---

По вальяжной, медленной, широкой, не умеющей игриво подмигивать реке плывут, стоя на подошвах, два сапога, попеременно обгоняя друг друга, разворачиваясь и расходясь… Закружившись в танце, невесомый невидимка уходит за камышовые заросли, оставляя взгляд из ниоткуда наедине с полным красок и звуков миром, что полностью бесцеремонно вваливается на передний план... Крик сороки. Близкий шелест листвы…

 

Черный экран.

 

Estatic Fear - Chapter I of "Sombre Dance"

В колонках играет - Dark Ages - Ships full of Blackened Corpses
Настроение сейчас - own hate

Численность залов игровых автоматов растет пропорционально количеству афиш с призывами восстановить отношения с богом благодаря отъевшему мешкоподобное рыло проповеднику. Конечно, концы спрятаны в воду и охраняются верными гарпунистами, и пока надежно сваренный на глубине узел работает амулетом для сверхприбылей, так и будет, внедряясь внутрь новых тысяч голов вроде собственного наивного вопроса "А, собственно, почему бы и нет?"... И верно - что мешает, в принципе?.. Это ведь очень удобно, когда небо официально благосклонно к тебе)

Думаю, отпущение грехов за деньги, включая смертные католические, а также исламские и некоторые иудейские, //припоминается миленькое загнивающее Средневековье/ / в этой, как оказалось, сверхпопулярной церкви практикуется. Может, предложить им такую полезную вещь, как платная анафема для себя и своих врагов, а? А, что, разве плохо - платишь определенную сумму, но зато наверняка знаешь, что обидчику твоему сто пудов гореть в геенне огненной? :) Или ты наитрушнейший атеист или чернокнижник, и только этого тебе не хватает для полноты твоего образа - вот церковь и "идет на встречу"... Боже мой, сейчас четверть четвертого утра, и мне всё равно кажется, что несу чушь!..

...а между тем кто-то сегодня утром пойдет туда на службу - лечиться верой от лудомании, и именно к пастору, держащему с полсотни заведений под общим названием "Фортуна".

В колонках играет - Saturnus – All Alone // Kauan – Syleily Sumu
Настроение сейчас - кожа. голодание

Смотрю: Ты похож на зажженную спичку, с которой ветер сдувает огонь. Ты садишься под ржавый верстак, подпирая его спиной, так, как никогда бы не сел. Так, как не хочется и не нужно, но как удобно сидеть. Выросшая непокорная прядь отвернулась от шеи, сделала крюк и стрелой воткнулась в мозг с вопросом…

---

           Кажется, когда я был маленьким, действительно крохотным, почти неотличимым от окружающей пыли, я спросил у умудренного опытом дождевого червя в плавательных очках «Что делать?». И он долго рылся в грязи, ища книгу, а потом и в мокрых страницах, но всё, что смог ответить после, всё равно походило на экспромт… Он расправил стягивающие тело кольца, сказав «Делай «Нет»» и ушел в глубокий сон-затяжку, от которой вдруг стало подподошвенно темно.

Чуть позже меня несло всё выше на чем-то мягком и пахнущем сквозь сталь, радостно наполнявшую легкие. Говорят, тогда я встретил первую птицу, долетевшую до середины Днепра... Я крикнул: «Девушка, а что такое «Нет»?», в ответ на что она, бессильно ударив крылом, улетела в переливавшуюся глубину свинцовой воды… И всплески, и всхлипы, и рвущее слово вдогонку…

            Много после я охотился на глухарей, издавая крики-зовы и вызывая на ответ. Я научился сносно карабкаться по веткам, я смог видеть в темноте и улавливать запах свежей плоти под самыми плотными корками одежды, меха, перьев... Я растворялся в коре ствола, а потом прыжком уволакивал добычу, страстно и резко, обнимая, как любимую во вторую ночь, когда запреты и стеснения сняты и протирают пол от мокрых тел и быстрых ног... Они никогда не сопротивлялись – я тоже. Они выжидали, а я делил их на равные части: сегодня, завтра и мусор. И, не переставая облизывать кровавые губы, не вынимая клыков из сочной грудины, я спрашивал внутрь их: «Где начинается «Нет»?», но они только ждали, когда пройдет опасность. До смерти, только эти мысли отгружая мне в глотку боязливой дрожью…

            Затем я одолевал воду, с легкостью Иисуса ходя по ней, я сосал воздух, выплевывая газообразную чернь наружу, глотал окуклившуюся в надежде на будущее жизнь, выходя на берег, брел вперед, не зная препятствий. Я не перестал их превозмогать или обходить – они сами исчезли. Расталкивая неуклюже застывшие ржавые скелеты с пути, иногда поглощая частично, но чаще проходя насквозь, я уже почти хватал за хвост уходящий ответ на размеренно стучащий сухой шестеренкой вопрос, но…то ли перья были невесомыми, то ли там было тоньше, чем рвется, - мои поиски не давали ничего, кроме пищи самотеку. Скручивая гору, ускоряя течение, наращивая и без того огромные паруса для ветра, попутного, куда бы он ни дул…

            Можно сказать, что человеком я тоже когда-то был, можно представить, что я ходил, ел, что мне нравилось что-то и был любим кто-то, и даже, что важнее, меня кто-то обязательно ненавидел, доказывая, что я был Жив, а не просто был. Наверное, даже вспомнить возможно, как я сметал пыль с ручки спереди или просил передать две гривны в маршрутке, а где-то внутри красноглазо рыдал над потерянным временем, мчась в желтом тубусе напролом слегка розового воздуха сверху сине-серого асфальта под голубым небом с примесью из скрещивающихся радуг по зеленому треугольнику «Play» в этом абсолютно цветном мире, где всё было. Где просто не могло ничего не быть! И где я искал, чего на самом деле бояться…

            Вполне могло случиться, что я раздавил все возможные правдивые «Нет», что умирающие их остатки лежали на окровавленных руках акушерки, принявшей меня первой, и мои изначальные три шестьсот порвали надежду отыскать когда-нибудь этот эталон.

---

 

            Смотрю: Ты похож на распиленный лакированный швеллер, сушащийся под облезшим верстаком; солнце светит прямо в тебя, опровергая какой-то нелепый и странно пахнущий дождь, что не долетает, и обходящий стороной ветер, что уже не треплет.. Кто-то придет сюда и заберет тебя глупым, визгливым вопросом.

 

            «Кто-то умер?»

            А ты поймешь истину, посмеешься и резко её забудешь, чтоб снова было, что искать.

            «Нет».

В колонках играет - October Tide - Grey Dawn
Настроение сейчас - да, именно он и положится...

Предыдущая неделя, полная, даже перегруженная событиями, прошла ровно 15 минут назад, а всё, что я могу - это пара строчек и 25 % мата в заголовке. Дожизнь :)

Хотелось чуть-чуть помечтать о том, чтоб вы все не болели; ни физически, ни психологически, чтоб не заставляли разлагающийся насос помповать покрасневший гной в самые отдаленные и затекшие уголки затухающего микромира, чтоб не смотрели на нездоровых в зеркало - ведь разбитое отражение не лечит... И чтоб не открывали глаза наполовину, ведь серый рассвет в окне ничем не лучше потолка в темноте при опущенных веках. Вот только не нуж.../а, впрочем, хватит/

Ведь ничего не получится.

Настроение сейчас - надо поверить на слово

«Не верят они! Что мешает фамилии быть именем?»

Ленин спустился на унитаз, зашпингалетив дверь с силой, оторвавшей его «собачку», и внезапно замер. Красные от глупой, никуда не годящейся ненависти без вектора глаза и осознание собственного бессилия глядели на него сквозь квадратное окошко с пририсованной маркером черной полоской в нижнем правом углу. “Cadaver” – мигнула улыбкой надпись и согласилась с глупостью вешать зеркала в сортирах… Тем не менее заметная, необузданная вчера бессонница сделала веки рваными краями ран, внутри которых сидел вечно серьезный орел… "И далась сраной птице ревность? Тем более к будущему!"

            Тут чьи-то пальцы зашелестели листьями, падающими на сухой камыш, и через пару мигов под стенкой пролетела записка «Ты готов?». Леня хмыкнул «Да», заметив, что сам цепляется подошвами за кафель пола для…сам не понял, для чего. Тут же из дальней кабинки послышался выстрел и мужской отвратительный визг у входа. Потом – еще один, ближе, и звук крошащегося фаянса; сразу за ним – в соседней и чавкающе  растекающийся по задней стенке мозг… На миг Ленина отбросило назад – он больно срикошетил головой об угол смывного бачка и неваляшкой вернулся обратно. Из красной дырочки во лбу боязливо выглянула капля и, не найдя опасности, укатилась к кончику носа. «Что ж, - рискнуло подуматься. – Так не намного хуже. Не чувствуя...», после чего пятерня поправила осунувшуюся волосяную крышу.

            Под дверь пронеслась газетная вырезка с заглавием о массовом самоубийстве и фото с рисунком мозга, устремленным силой тяжести в жерло канализации. Красной пастой была наведена надпись на сфотографированной стене «ТЫ нас предал. Пошел вон»…

           

---

 

 …Прямо на улицу лилось солнце, капая лучами на зрачки и разъедая стальной ободок наушников, шипя и ненавидя. Водосточные трубы выпрямились, выставив выгнутые ноги вперед, чем напомнили стоящих в ряд шлюх, вмурованных в стену за особые «заслуги», а сами стены пестрели бредовыми символами об алкоголе… В неясной общей тишине (Immortal в ушах не в счет) как-то особенно не по себе было в центре города с чувством предательства в простреленной голове, но смехом вместо смерти…и пусть; хороший план у бога, хоть даже он такой эксцентрик…

     Молниеносный звон стекол, свист осколков и хруст костей об асфальт. Оторопев, Леня оглядел себя – минимум, в десяти местах, не считая лица, появились кровавые порезы, на груди и животе достигавшие трех-четырех сантиметров вглубь, увлекая в скрытую чернь из наружной; а прямо перед ним свернулось в калач почти порванное тело, чеканившее зубами, сдобренными кровавой рвотой, отрывистые, булькающие слоги «A-sy-lum, a-sy-lum»... Казалось, все вокруг потихоньку сходит с ума от жары, страстей, наркотиков или чрезмерной пассивности под вкус пережеванной жвачки о том, что было, и тем более – чего не было… Именно так и оказалось. «Нет ничего в блеске стекол, особенно их осколков, тем более под каблуком или на дециметр в шее. Просто блики, просто кастрированные отражения, а еще острые края и слишком звонкий смех, когда оно «внутри» или коснулось. Нахуй никому не нужный, правда-правда, когда скорость полета больше скорости звука!.. Где тут романтика? Вот лежит без минуты труп, разорванный и облевавший внутренностями весь тротуар, издающий вонь, какгнияющая на обочине трассы кошка. Ну, блядь, найди мне романтику только из-за красоты той или иной стекляшки!..»

            Ленина несло, его болело - стало непереносимо отвратительно от происходящего и своей шаблонной альтернативности, и он плюнул в небо.  И тут ударило солнце, тысячекратно усилившись. Заткнувшийся мученик перед ним сгнил и разложился, оголив кости, за считанные секунды, а сам он превратился в банку тушенки, обжаренную без жестяной упаковки; трубы ржавели и осыпались дерьмом самих себя под углы, а вслед за ними и дома, роняя по кирпичу, превращались в острые шипы из куч мусора от взгляда одного-единственного цинично-желтого глаза по его собственному желанию… Философия стала похожа на ощущение, что пейот уже начал отпускать…

            Он резко переступил через кучу костлявого пепла и зашел в единственную уцелевшую дверь. Его территория. До привычного и непереносимого девятого этажа – путь длиной под 150 ступеней, куда упрямо провожала чья-то незакрепленная копирайтами мысль, казалось, рожденная самой побелкой: 

 

Где-то в распутье.. Простили, да все равно

Спрятав под складки улыбки клыки…

Где-то сломал все ограды – там ветрено.

Люди – не головы. Рты и кишки.

Вырвали-высекли зубами и плетками

И, спрятав оружие, сняли очки.

Лежишь бездыханно, понимая ошметками:

Люди – не мозг, они руки-тиски.

Шепчутся, стелятся, в уши, что режутся,

Слово сказав, закрывают замки.

Моду приняв, белой краскою белятся

Люди – не ягоды, а сорняки.

Бросив в пролеты лестниц, что выстоят,

Фразы, в которых особо ловки,

Будут играть на софизмах из нИхуя

Все, кто казались когда-то близки… 

 

«Согласен. Для вечных униженных и оскорбленных…а также для всех остальных ;) »

Ключ в замке. Скрип. Ключ из замка. «Клац».

Ленин зашел на кухню, где, в отличие от коридора и улицы, солнце пряталось за горизонт, обдавая прерывистыми пучками света, будто вечное природное «F5»… Стакан воды – и два десятка ручьев из разных трещин тела фонтанировали, делая его похожим то на елку, то на иву под прикрытием оранжевого одеяла заката…

«Пора бы начинать жить вечно, лентяй! Или преданный предатель.» - Леня презрительно усмехнулся и бросил стакан в стекло.

Город и вечер разбились и слетели, обнажив поглощающую черноту.

 

(Сплин - Выхода нет, Пластмассовая жизнь; Чиж - Автобус)

В колонках играет - Kauan - Syleily Sumu ||| Agalloch - Souto Rune
Настроение сейчас - sumu

Ну что, будем играть в никого? Кажется, в медицине это называется "врачебная ошибка", а в разговоре "не суметь". Уже в совершенном виде.

Ветер стал сильнее, насморк углубился когтями в мозг, а планета вокруг потихоньку закругляется и сужается, на краях этого не то тлеющего, не то горящего листа - клыки, переполненные ядом, готовые, не найдя жертвы, вгрызться сами в себя... а потом упасть мертвой трубочкой.

Ну что, будем в никого играть? Оставим после себя пустое место там, где и так тесно от отрывающих зубов и жующих челюстей. А еще - от неразделенной скорби по себе, целым полям скорбей и себя, где ни оборачиваться, ни тем более смотреть вперед нельзя и не получится...

В утешение взглядам отравлюсь и выпотрошу сам себя на тарелку, чтобы потом чинно сесть и сожрать всё до последней мышечной нитки.

Довольны? Спасибо за внимание. *Хуевый из меня пиарщик-показушник. Наверное, потому, что в отличие от людей. работающих на рейтинг, называю Говном именно говно.*

---

"He's dead"(c) Agalloch

В колонках играет - muse - sing for аbsolution

Настроение сейчас - пою. простите.

Каждый год, 20 апреля утро в Киеве начинается с колес, нежащихся о фиолетовый асфальт. Под праздник белой готики восстает сваяный из стекол и теста храм, покачивая седой непроспавшейся тенью вслед нашим хвостам,разрезавшим пасмур. Весенним будильником разбужена,дорога стелется без особой охоты,но вперед - мстит своей недлинностью за 'ни свет,ни заря'. На ней похороны,прощальные поклоны,погребальные пожатия о воздух, ососуживание, казалось, растерявшихся внутренностей, и...,и еще... Черная полоска перевязывает бездонный мешок моего любимого цвета.

...И вот теперь у меня есть новый однора3овый приятель Джек,с которым мы вместе помолчим об общих державших руках.

/написано 0.5 литра. Когда есть, о чем, в самый раз. Спасибо/

В колонках играет - песни плеера. 210 штук.

Настроение сейчас - пред

.Можно было бы долго говорить одними описаниями, становящимися дискретными от пролетающего мимо состава..

Свободно падая вперед, смешиваясь с вздымающимся тестом от ядра-кастрюли со следами пальцев кулинара-художника, которого невозможно представить - только поверить, что без него не обошлось. И что он безумно размашит/талантлив/сумасшедш/щеголяет, цокая подошвами о ставший железным асфальт. Хочет, чтоб 3апомнили,и вроде секунду на3ад даже пожал тебе руку. Кажется.

Тепло. Молниеносная желтая четверка, за которой почти скорость света и убивающая мощь, но здесь она значит 'стоп'. На время, которое она еще проживет, смотрясь и не стекши ржавчиной, и я в этом миге окажусь. Четыре на всю трещину, всего лишь трещину по существу внутри мира, о котором не напишешь, не углубившись, а войдя, потеряешь смысл писать. Мимо которого надо пролетать с остановками...но все они должны быть чуть большими,чем эта (семимильно удаляясь под очередную из девяти частей, хаха). В свой собственный мир, но не мимо, не так, как обычно, то есть, простите, 'как надо'. И чтобы одинокая нереальная девушка в форме в пяти метрах от подлинного архаизма со времен человеческой цивилизации круглым белым флагом шептала что-то похожее и на 'мы с миром', и на 'вы с миром?',и на 'мир-мим'...и если бы я был женщиной с густо нама3анными губами,на мне не осталось бы влекущей алости,а вся она отдана запыленному черному квадрату до горизонта,узлам деревьев,курящим кругам по бокам придорожной травы и куполу,к которому приклеено небо,сквозь презерватив воздуха и вездесущего стекла. Через которое при любом освещении внешность-на-внутренности,и это всегда смешно..

Чувствую заново запахи позапозабывшей встречи, они, разделяясь, стреляют в голову, сжимают в кулаке легкие и разоружают, наполняя силой, готовой на вспышку. Сейчас, в этот момент начала третьего часа шестичасового фильма я не могу устоять, я пресмыкаюсь голым и запыленным, я нарезаю лезвием овраг и ставлю посреди него цветущую вишню, чтоб не прятаться за /под?/ крест,я лезу на стену,что отделяет от декабря,но руки из нее отрывают пальцы холодом прошедшего и бросают, поворачивая вперед 'че, мол, дурак, разрефлексировался?'.. Мне не страшно, не скучно, не надоело - мне сверхчувствительно, кажется, я чувствую скорость света, и она невысока... И синусоида звуковой волны голоса принимается со всеми искажениями, а тем более еще часть с заниженными частотами. Если это и есть тот 'пар' в понятии 'париться',то именно его я выдыхаю,как конь, прогоняя ушами разоткровенничившееся время года...

И каждый новый день - как имрессионистическая зарисовка позднего Средневековья (плевать,что такого не может быть) - великая истерия как норма, как фон и атмосфера для маленького космоса, маленькой ереси, что, умирая, свя3ывается в узел еще крепче. А потом отлетает, улыбкой отражаясь под застывшими глазами, глядящими в упор из раны размером в себя..

Да, можно было начать и кончить описанием.. Но я абсолютно не знаю того,что видят глаза...

В колонках играет - Eternal tears od Sorrow - Aeon
Настроение сейчас - ну, где там еще мудрость на словах завалялась?

Господа полезли со своими нездоровыми верами в мой монастырь. Занятно всё же это наблюдать. И думаю, было бы интересно с ними даже пообщаться, не будь они односторонними глухарями.

В колонках играет - Kauan - Syleily Sumu, Agalloch - Limbs
Настроение сейчас - полиэтиленизация

Воск стекал на плечи, еще розовевшие, но уже тоже на изготовке. Толстая корка на каждом отдельном рецепторе - затухавшие чувства накрылись капюшоном и чем-то забавляют сами себя, не подключаясь к внешнему источнику кайфа, что разрывается в запутанных отражениях вернувшегося собственного ультразвукового сгустка... Наступит и его время. Попозже. А пока что - остановка, стук поезда метро о бетонное перекрытие и тихий алкоголизм за герметичной дверью в том самом тоннеле. Смотреть сквозь окошко на фейерверки глаз и думать о встрече, когда все заснут и можно будет беспроблемно выйти - побродить по подземному саду, где под стенкой в тени яблонь от солнц дневного света дремлют уборщицы в оранжевых жилетках... Думать еще и еще, будто это на самом деле возможно :) расплавленные, расkauanенные мысли...

Немного отвлекают от них едва слышимые попытки седых волос пробраться сквозь корку мозга, чуть настораживает молчанка, которую сам бросаю об стену... Тем не менее подъем, пусть и в виде жидкости, - наибольшее достижение реактора, обычно расщепляющего все самое светлое в голове..

Сны и глупость, хахаха)

В колонках играет - Iron Maiden - Fear of the Dark
Настроение сейчас - слизи

Гостиничное don't disturb в новой интерпретации fuck you не особо радует. Все складывается как нельзя хуже, так, что недельный маяк из будущего, похоже, будет освещать дерьмо.

 

В колонках играет - illnath - Pieta
Настроение сейчас - impress

"Держать марку" для меня - это быть на две головы выше. Всегда. Так что мне удивляться упадку настроения?

Хотя какие проблемы, собственно? :)