Ну что, ещё раз въебать, или отдашь зерно сам?

 

 

Хотя может быть он этого и не говорил.

Огромный Ленин в советском музее, Минск, 1970 год.

 

Владимир Ленин в гостях у Максима Горького. Партию в шахматы Ленину составляет философ Александр Богданов, Капри, Италия, 1908 год. 

Старые большевики называли Богданова великим визиром большевистской державы.

Философ Бердяев, который познакомился с Богдановым в ссылке в Вологде, вспоминает про него в своём "Самопознании": Курьезны были мои отношения с А. Богдановым <…> А. Богданов был очень хороший человек, очень искренний и беззаветно преданный идее, но по типу своему совершенно мне чуждый. В то время меня уже считали «идеалистом», проникнутым метафизическими исканиями. Для А. Богданова это было совершенно ненормальным явлением. По первоначальной своей специальности он был психиатр. Он вначале часто ходил ко мне. Я заметил, что он мне систематически задает непонятные вопросы, как я себя чувствую по утрам, каков сон, какова моя реакция на то или иное и тому подобное. Выяснилось, что склонность к идеализму и метафизике он считает признаком начинающегося психического расстройства, и он хотел определить, как далеко это у меня зашло.

Богданов (это псевдоним. Настоящая фамилия философа Малиновский) познакомил Ленина с Горьким в 1903 году и несколько лет в отсутствии Ильича в России фактически руководил партией. Потом Ленин писал Горькому  Осенью 1904 г. мы окончательно сошлись с Богдановым как большевики и заключили тот, молчаливо устраняющий философию, как нейтральную область, блок, который просуществовал всё время революции (1905 -1906 г.).  

Разругались друзья, как и положено друзьям, на философской почве. 

Летом 1906 года Богданов издает очередную уныло-натурфилософскую книгу Эмпириомонизм. Книга 3. Ленин её прочитал, а прочитав, по его собственному признанию, "озлился и взбесился необычайно. Бил тарелки и кричал на Надю", а потому послал ему "объяснение в любви - письмецо по философии в размере трех тетрадок" (письмо к Горькому, 1908).

Ленинское письмо содержало немало оскорбительных для Богданова слов, таких, напремер, как говно нации, хе-хе-хе, ты хуй, бим-бом, а также выражение и залупа вместо головы. Александр возвратил письмо Владимиру с запиской, прикрепленной к серому пакету с ленинским эпистолярием. В послании было сказано, что для сохранения с ним личных отношений следует считать письмо "ненаписанным, неотправленным, непрочитанным".

Все выглядело прилично, интеллигентно, по семейному. Философы бранятся - только тешатся.

На самом деле, по правде, базар конфликт между Лениным и Богдановым возник не из-за философии, а из-за контроля над жирной большевистской партийной кассой, которую тогда полностью держал в руках Богданов. Книга послужила лишь поводом, для открытой игры престолов из-за неподконтрольных Ленину денежных рек текущих мимо.

По этому случаю в 1908 году Владимир Ильич написал и издал книгу "Материализм и эмпириокритицизм", в которой заслуженно подверг тупую философию Богданова резкой критике без мата. А в июне 1909 года на совещании расширенной редакции газеты «Пролетарий» Богданов был исключён из Большевистского центра. В январе 1910 на Парижском пленуме выведен из ЦК.

Вощем борьба за власть, подковёрные интриги, яд чернил, партийные говнометы и всё такое. На фотографии, которую я выставляю сегодня Владимир и Александр уже разосрались на философской почве, но партийную кассу ещё не поделили. Они здесь заклятые друзья, но пока наполовину. Однако у Ильича уже всё готово - рот открыт просто зверски, по вампирски, как варежка. Или Богданова укусит или партийную кассу проглотит. Такая вот интрига на картинке. И только Максим Горький, выглядит как сельский дурачок на ярмарке.

Дальнейшая судьба Богданова была не менее интересной и насыщенной.

Я всегда подозревал, что существует связь между городскими попрошайками,
выпрашивающими мелочь по вокзалам и улицам,
и ожиданием ответа от бесконечной, молчаливой вселенной.
Демиург распорядился нами точно так как хотел
- Он вселил в нас ужас перед завтрашним днем.

Маркс один из первых (учитывая его происхождение) прозрел удушающую политологию грядущего.
Он нащупал связь между денежными неприятностями и метафизикой.
И он первый понял, что все наши унижения происходят от того,
что мы никак не можем решиться на голодную смерть.
Метафизический ужас перед будущим, справедливость Отца небесного и таинства биржы
- краеугльные камни, споткнувшись о которые, можно ебанутсо навсегда.
Рассуждая о гнусноватых преимуществах отклонений и дурацкой привычке людей
продолжать свой род, бредя в общем стаде,
он предсказал три самых грандозных непристойности нашего времени:
психоанализ, демократические выборы и телевещание.

Однако, идиотское чудо бытия состоит как раз в том, что мы продолжаем жить,
имея в карманах весь набор этой хуйни,
в полной гармонии и абсолютном соответствии продуманной иерархии деградации,
словно карикатуры на самих себя, недостойные даже презрения или поджопника.
Хорошо одетые,удачливые, самонадеянные мартышки.



Когда мне было 18 лет я верил в философию.
Все, что к ней не относилось, было или грехом или дребеденью небытия.
Я испытал все пороки и проверил все извращения:
Мечтательный догматизм и нагромождение причуд,
врожденную брезгливость и доказательства науки,
исступление летаргии и спасительное слабоумие,
бесконечную череду утр, которыми я, пробуждаясь от сна, прощал в себе серийного убийцу
(а встречали ли вы горожанина, который не был в душе таковым?)
А еще оставались неподвижные вещи и отсроченные желания,
глупость, свойственная звездам и горечь,
что ни одно событие не стоит того,
чтобы его приукрашивать.
За подобную трусость теперь приходится расплачиваться самой высокой ценой.
Потому что ночь философа подразумевает только
одно пространство параллельное его грусти.

Племянница Алисы Григорьевны Коен, известнейшей актрисы императорских театров, Нина Станиславовна Сухотская, в 1924 году зимою, в январе месяце заглянула вечером к родственникам на Тверской, к Тышлерам.
Родные ушли по делам.
Звонок в дверь.
Заходит Илья Григорьевич Эребунрг.
Пили чай и разговаривали всю ночь.
Наутро Москва хоронила Ленина.
Эренбург подошел к окну посмотрел на бесконечную ленту черной человеческой пасты и заметил вскользь:
- Ниночка, Дьявола хоронят.
- А почемы вы так судите, Илья? - спросила Сухотская.
- Ну как же, Нина - ответил Эренбург, - когда меня посвящали, Он стоял на высшей ступени.....
Собственно говоря, эту историю Нина Станиславовна рассказала князю Ю. где-то в середине 60-х, будучи уже достаточно пожилой женщиной.