Однажды мне довелось читать философа Гоббса. Люди, которые близко меня знают, может быть, решат, что я на себя наговариваю, но из песни слова не выкинешь – старика Гоббса я читала. Сочинения английского философа благополучно улетучились из памяти, но кое-какие тезисы все же подзадержались. Мне, например, запомнилось, как он описывал людей – этих кипящих завистью и взаимным недовольством неприятных созданий, которых нужно рассадить по клеткам и как следует кормить, чтобы они не надрали друг другу холки. Возможно, он был прав. Мы действительно создаем друг другу неудобства – пусть эти неудобства и ничтожны по сравнению с пользой, которую мы друг другу приносим. И, кажется, последнее время мы слишком увлеклись идеей «не навреди». Прямо очень даже чересчур увлеклись.
Если ты делаешь хоть что-то, ты обязательно хоть кому-то да помешаешь и , значит, будешь кругом не прав.

Ты виноват тем, что куришь, так как соседям не нравится дым. А придуманный тобой герой не может курить в снятом тобой фильме, потому что это пропаганда вредной привычки. Пусть Шерлок Холмс лучше поет в караоке.

Ты виноват, что продаешь конфеты, потому что их покупают соседские дети, которые от сахара дуреют, жиреют и беззубеют

Ты виноват, что гуляешь с собакой, потому что она может кого-то укусить. Или просто нагадить – и ради того, чтобы другие люди не рисковали случайно наступить в это безобразие ногой, ты обязан по три раза день убирать собачье дерьмо руками (кажется невероятным, что еще сто лет назад по всем этим улицам бегали лошади, при том, что проблемы с навозом особенно никого не волновали). И, вообще, собаки лают – это раздражает окружающих. Неудивительно, что собак становится все меньше – они слишком мешают. В выигрыше пока – коты. Они тихие и гадят в тазик.

Ты не можешь пойти с детьми в кафе, потому что они могут плакать или шуметь.

Ты не можешь выпить стакан пива перед тем, как сесть за руль.

Ты не можешь выращивать в своем саду больше двух одуванчиков на квадратный метр, потому что одуванчики летят на соседские участки и там всем мешают.

Ты не можешь выпустить в парке надувной шарик, потому что он может сдуться, и тогда его найдут ребенок или дикое животное, которые им подавятся.

Ты не имеешь права ездить без шлема на мотоцикле и не пристегнутым в машине. Твоя безопасность - это не твое собачье дело, дружище, потому что твои раскиданные по мостовой мозги многих раздражают .

Ты не можешь сказать, что ты думаешь о Христе или Магомете, потому что возопиют миллионы.

Ты не можешь показывать свои платья на слишком худых моделях, потому что девочки подростки из-за этого заболеют нервной булимией.

Мы отнимаем трубку у Гэндальфа , выхватываем стакан эля из замерзших ручонок Дэвида Копперфилда и запрещаем Пеппи Длинный Чулок быть дочерью неполиткорректного негритянского короля. Не говоря уж о гномах, шовинистически эксплуатирующих Белоснежку.

Ромео и Джульетта легко отделались – повторись их история в наши дни, Ромео бы внесли в список сексуальных преступников и отправили за решетку. А его юную жену закармливали бы прозаком и таскали на собрания малолетних жертв насилия.

Ты не можешь говорить про гомосексуалистов плохо. Ты не можешь говорить про гомосексуалистов хорошо. Первое – экстремизм, второе – пропаганда.

Тетю Полли, конечно, лишили бы прав не только на Тома, но и на Сида, потому что эта безответственная опекунша позволяла детям нарушать комендантский час и болтаться по кладбищу с антисанитарной дохлой кошкой на веревочке.

Две трети всех книг вышедших до 2000 года сегодня рискуют быть подвергнуты цензуре, так как в них содержатся высказывания, оскорбляющие те или иные категории населения по социальному, национальному, половому или религиозному признаку.

Чтобы все понять о нашей цивилизации - достаточно посмотреть на список запретов, касающихся рекламы. Даже черный квадрат Малевича наверняка нарушит не менее десяти заповедей ФАС.

Гоббс бы над нами просто рыдал.

Пугают то Лондоном, то Каиром. Вот, говорят, маргиналы жаждут потрясений.
И тут совсем становится понятно, что власть у нас – кретинка, которая совершенно не понимает: что, собственно говоря, происходит.
Я ей могу объяснить. Всегда любила на уроках подсказывать.

То, что вы видите на улицах последнюю неделю – это не маргиналы. Это их полная противоположность: там стоит оскорбленная в лучших чувствах буржуазия. (Что очень хорошо видно на некоторых роликах с Чистых прудов – когда омоновцы берут толпу в коробочку и с дубинками прут на митингующих, а митингующие, уворачиваясь от дубинок, заодно еще изо всех сил стараются обходить припаркованные автомобили – чтобы, не дай бог, чужую собственность не поцарапать).

Что хочет буржуазия? Свободного права бить фонари и грабить магазины?
Нет, буржуазия хочет порядка. Соблюдения законов. Стабильности. Именно поэтому она морозит седалище на уличных протестах.
Конечно, среди митингующих много людей иного толка – от анархистов до коммунистов, но основной костяк – это именно скучная, ни разу не мятежная и весьма приземленная толпа обывателей разной степени зажиточности.
Почему они там? Потому что они зашли в интернет и увидели, как подсчитывают голоса на разных участках. Это – единственная причина. Все претензии – к IT-революции. Во сколько раз за последние четыре года выросло число жителей рунета? Какое качество сьемки обеспечивают сегодняшние мыльницы и ай-пады? То-то….

 Нет, буржуазию и до этого многое не устраивало. Высокий уровень коррупции, свинство по телевизору, падение уровня образования, анархия на дорогах и т .д и т.п – но все это было еще … ну, скажем, терпимо. Закон о партиях, после которого не смогла зарегистрироваться ни одна партия, которая бы представляла интересы буржуазии – это, конечно, тоже был приличный плевок в физиономию. У люмпенов, у коммунистов, у социалистов – свое представительство в Думе есть, а нам - кукиш с маслом. Не всерьез же рассматривать шутовское «Правое дело» с богдановскими кудрями на стяге? Почему так происходило – понятно. Мы все должны были быть могучим электоратом Единой России. Та работала по схеме «Может, мы и не красавчики, но посмотрите на рожи наших конкурентов!» ( Рожи, которые могли бы оказаться буржуа по вкусу, старательно замазывались патентованной смесью дегтя и дерьма на официальных телеканалах)
Все это было печально, но все это, повторюсь, еще можно было терпеть. А вот что буржуазия вытерпеть не смогла – это сказочниц из ТИКов, которые, рекомендуя нам «не нервничать и идти к себе», переписывали протоколы и складывали наши голоса в мешки для покойников, нимало не смущаясь наведенными на них объективами.
 Эта картинка вымывала из-под ног буржуа почву. Она превращала власть – в фикцию, а закон - в туалетную бумажку. Она - пугала. Буржуазии необходимы правила игры , порядок и строгое соблюдение договоров. Мошенничество таких масштабов деловые люди вынести не могут. В ночь подсчета голосов они ясно поняли, что все их домики, магазинчики, земельные участочки и планы на будущее - висят на сомнительнейшей сопле.

Можно еще было спасти ситуацию? Можно. Если бы я, например, проснувшись утром, обнаружила с ужасом, что я - Путин, а на календаре – пятое декабря, я бы немедленно возглавила процесс. Мо-мен-таль-но. Объявила бы перевыборы в начале февраля. Пообещала опосля них изменить закон о партиях. Прилюдно взяла бы Чурова за бороду и, грозно пообещав распять, тихонечко отправила бы его доживать свой век под аргентинскими пальмами – пусть любуется там попугаями и ноликами на счету в швейцарском банке. Эрнст и Добродеев получили бы приказ отвинтить вентиль свободной информации процентов этак на 40 . Сурков был бы прилюдно отшлепан, ( и туда же, к попугаям. Я ведь пацан, я своих не сдаю).

Рискованно? Не очень. Да, меня все равно могли бы прокатить на мартовских выборах – и о победе в первом туре пришлось бы забыть, но во втором, когда мы бы оказались нос к носу с Зюгановым, я была бы уже вся в белом, этакий спаситель законности - и все было бы хорошо. А я тем временем спешно выискивала бы среди оппозиционеров людей договороспособных, которым можно было бы тихонько сдать бразды правления под гарантии неприкосновенности и неподсудности….

Вместо этого власть предпочла вести себя как дура.
В телевизоре сидит наложившая на уста печать молчания Катя Андреева, похожая на надгробный памятник свободе информации.
В суде мадам Боровкова исполняет вдохновенные танцы, после просмотра которых становится понятно, что предложение обращаться в суд у нас абсолютно равнозначно предложению пойти в задницу.
 Парадоксов друг Сурков тащит из Тулы и Иваново детей-даунов, которые должны научить московскую интеллигенцию правильному образу мыслей.
А премьер ругает тетю Клинтон.

И как после этого приличным людям не пойти на Болотную, спрашивается?

История костюма в гравюрах, Италия, 16 век
http://digital.nypl.org/mmpco/browseSTresults.cfm?trg=1&sourceid=301