Дом страдал. Недавно его покинули Хозяева – они полюбили другой Дом. Тот был просторнее и выше, и комнат в нем было больше, и обитал он в более престижном районе.  Покинутый Дом помнил их радостные сборы. Они снимали фотографии и картины со стен, упаковывали коробки, вывозили мебель, и Дом чувствовал, что вместе со всем этим уходит его важная часть. Когда сняли шторы и гардины, окна Дома стали похожи на широко раскрытые глаза обиженного ребенка. Казалось, Дом вот-вот заплачет, но никто не обращал на него внимания. И однажды наступил момент, когда была вынесена последняя коробка, вывезен последний диван, дверь захлопнулась, и в ней дважды повернулся ключ. Дом остался совсем один.

Несколько дней он горевал. Ему не хватало голосов, шагов, суеты. Никто не включал в нем свет по вечерам, никто не крутил краны, не открывались окна, не гуляли сквозняки. Дом сник, вроде бы даже снял ниже, и окна его потускнели. Однажды на крышу дома села ворона.

- Что, разрушаешься потихоньку? – ехидно спросила она Дом.

Обычно Дом игнорировал некорректные реплики, но на этот раз не смог промолчать.

- Почтеннейшая публика! Приглашаем вас посетить наш уникальный аттракцион – Мост Любви! Пройдите по Мосту – и в конце вы получите эксклюзивный приз – Свою Любовь! – надрывался зазывала в костюме клоуна. Рыжий парик, разрисованное лицо, улыбка от уха до уха, нарисованная слеза и красный шарик на носу.

- Что за чушь он несет? – спросила я свою подругу Симку, с которой мы прогуливались по парку.

- Почему чушь? – удивилась Симка. – Про любовь говорит, пройдите, мол, по мосту – и того… получите и распишитесь. Аттракцион такой.

- Знаем мы эти аттракционы, — скептически отозвалась я. – У меня вся жизнь – сплошной любовный аттракцион. Только главного приза что-то не видно.

- Тогда что ты теряешь? – дернула меня за руку Симка. – Давай! Интересно же, что за Мост Любви!

- Тебе интересно – ты и проходи, — гордо сказала я.

- Не могу, — вздохнула Симка. – Мне Костик никуда лезть не разрешает…

Пособие для начинающих Волшебников

Есть такая программа – «Сам себе режиссер». А еще есть книжная серия – «Сам себе психолог». И с детства помню шуточный плакат: «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих»!

          В общем, подумал я и решил: если мы уж начали жить по принципу «Помоги себе сам», то почему бы мне не стать астрологом? А что? «Сам себе астролог» — это звучит!

          В общем, заказал я сам себе гороскоп, сам его и составил в означенные сроки. Вот что у меня получилось:

ГОРОСКОП НА ВСЮ ЖИЗНЬ 

- Пора мне, — сказал Иванушка, затягивая дорожную котомку.

- Ну, пора так пора, — скучным голосом согласилась Баба Яга.

- Погостил, подкормился, уму-разуму научился…

- Угу.

- Спасибо душевное за хлеб-за соль, за перину мягкую, за баньку жаркую… Ммммм, эта банька!!! Да, дров я там три поленницы впрок наколол, ежели что… надолго теперь хватит…

- Ты не тяни кота за хвост, давай уже, — сурово приказала Яга. – Вон, пирогов возьми в дорогу.

- Стало быть, спасибо за все, и будьте здоровы. Пойду я.

- Да иди ты! – радушно напутствовала Яга. – Овощ тебе в помощь!

- В смысле?

- В смысле хрен с тобою!

Ой, вы знаете, я в традиционную медицину не верю, а верю в торжество науки, которая уже давно доказала, что маги, колдуны и экстрасенсы обладают особенной силой и видят то, чего твой участковый терапевт ни под одним микроскопом не разглядит.

Вот, например, сглаз – его ни в одном медицинском справочнике нет, а бабка одна мне его мигом определила, и даже без УЗИ – так, на глазок.

- Ах, что это вы делаете? Зачем это вы ко мне веревку прицепляете?

- Исполнители мы. Из Небесной Канцелярии. Сейчас тут будет реалити-шоу — ваши желания исполнять будем.

- Ну так пожалуйста, исполняйте! Это мне очень приятно! Только веревка при чем?

С утра Адам был задумчив, рассеян и отвечал на вопросы невпопад. За обедом ел невнимательно, роняя крошки; чуть позже, мастеря табурет, порезал палец и даже не заметил этого. Дети то и дело дергали его, но сегодня он уделял им мало внимания.

            Ева, занимаясь домашними делами, не выпускала мужа из поля зрения. Сейчас он нуждался в ней как никогда – хотя сам и не подозревал об этом. Но чуткая Ева всегда замечала малейшие перепады его настроения. Особенно теперь, когда наступало полнолуние.

            — Все в порядке, милый? – осторожно спросила она, когда Адам застыл, сидя над гончарным кругом, и горшок пошел вкось.

            — Что? А, да, в порядке, — очнулся он. – И не говори мне под руку – ты меня сбиваешь с мысли! Видишь, из-за тебя вся работа насмарку.

            — Хорошо, не буду, извини, — кротко ответила Ева и отошла, продолжила хлопоты по хозяйству.

Больше всего на свете я любила ее. Я была так к ней привязана, как ни к одному существу на свете. Мы всегда были вместе и расставались только на время сна. Я была готова бежать за ней хоть на край света, в любое время, даже в дождь или мороз. Я брала ее с собой везде – в гости, за город, в дальние страны. Если мы не общались больше часа – во мне нарастало беспокойство и желание как можно скорее снова встретиться. Нам было хорошо вместе, она была моя самая верная подруга. Разумеется, это не могло остаться незамеченным, и многие относились к нашей дружбе, мягко говоря, неодобрительно.

- Ты попала в зависимость, ты понимаешь это? — говорили мне.

Я понимала.

- Брось ее, пока не поздно, — советовали мне.

Я не могла. Не хотела!

- Она высасывает твою жизнь, отбирает молодость, она плохо на тебя действует, ты же можешь погибнуть, в конце концов! – вразумляли меня.

Все так. Но она давала мне намного больше, чем забирала. Я не могла бы объяснить, что именно, но я это отчетливо чувствовала!

Как-то раз Степанову все достало. Достало прямо до печенок – аж во рту горько. Оглянулась она вокруг – кругом одни заморочки. Муж вечно перед телевизором сидит, пультом щелкает, а розетки починить не допросишься, так и висят на соплях. Мама только и делает, что критикует: то борщ пересолен, то полы плохо вымыты, то внимания ей мало уделяют. Сынишка учиться не хочет, одни двойки в дневнике, да еще и врет на каждом шагу, и от компьютера не оторвешь. На работе тоже не сахар: круг обязанностей все шире, а денежный ручеек все уже, и пойди вякни – сразу скажут «не нравится – увольняйся». 
 
Чувствует Степанова – сил у нее все меньше становится, делать ничего не хочется, апатия навалилась и тоска. Ходит она, как автомат: дом-работа, работа-дом, по дороге в магазины заскочит, в выходные стирка-уборка, а там опять на работу.

Моя вера в Бога треснула, пошатнулась и начала стремительно рушиться, когда мне пришлось похоронить сына. Ему было всего десять, он был умница и мамина радость, и у нас с ним было большое будущее. По крайней мере, я так считала. Но, видимо, Бог так не считал. Потому что в аварии, которая случилась средь бела дня, у автобусной остановки, погиб только один человек: мой сын.

У машины, как выяснилось, внезапно отказали тормоза, водитель пытался что-то сделать, как-то вырулить, но… Позже его хватил обширный инфаркт, а моего мальчика не спасли. Там, на остановке, еще были люди, но им как-то повезло, а вот нам – нет. Это был явный недогляд Бога, потому что мой ребенок был ни в чем не виноват, и где в этот момент были его ангелы-хранители, в каких облаках витали, почему не оберегли, не спасли – я не знаю.

Позвонили мне из банка. Приятная такая девушка говорит:

- Наш банк предлагает вам потребительский кредит в сто тысяч рублей, сроком на пять лет, на очень привлекательных условиях!

- Чем же я такое счастье заслужила? – спрашиваю.

- Вы, как клиент, очень ценны для нашего банка! – проникновенно говорит мне девушка.

- А процент какой?

С внешностью мне не повезло: я с детства белобрысая, пухленькая, белокожая, близорукая и какая-то бесформенная – как клецка.  Родители, на меня глядючи, только вздыхали и головами качали. «Словно тесто непропеченное», — вздыхала мама. «Квашня квашней», — соглашался папа. Я родителям верила – они зря вздыхать не станут, наверное, во мне и правда что-то не так.

И ведь мир вполне оправдывал мои опасения: за подружками ухаживали, дарили им цветы и рисовали на асфальте «Котенок, я тебя люблю», а ко мне бегали за советом или в жилетку поплакаться.  Особенно Славик, который был влюблен в первую красавицу курса Марианну, а со мной просто дружил. А мне хотелось бы наоборот…

Так бы, может, и прошла вся жизнь в тайных переживаниях и сочинении стихов по мотивам чужой любви, если бы не поехала я на лето к бабушке в деревню погостить.

Палата №6 любила сказки. А доктор Политов по прозвищу Айболит любил сказки рассказывать. Да не простые, а с медицинским уклоном, что делало их еще более ценными для пациентов. Его ночных дежурств все ожидали с трепетом и предвкушением, как гастролей знаменитого артиста.

- Ну-с, что нас беспокоит? – потирая руки, задумчиво спрашивал доктор Политов, прикрывая дверь палаты №6 после официального отбоя.

 
- Мигрени! – подсказывала бабушка Макарова.

- Да ну тебя с твоим склерозом, про них уже было! – шикали на нее остальные. – Про онкологию! В чем причины и как избежать! Ну пожа-а-алуйста!

- Стало быть, про онкологию, — повторял доктор Айболит, пристраиваясь на стул у окна. – Что ж, извольте! Я расскажу вам сказку про груз-100. Если кто не в курсе, то это на военном языке обозначает «боеприпасы», в то время как «груз-300» — это раненые, а «груз-200»… впрочем, сейчас не о том, сейчас о Клетке.

Как-то под Новый Год Ларисе при покупке продуктов у праздничному столу сдачи не нашли, а дали взамен лотерейный билетик. Лариса сначала вроде попыталась возмутиться – лишних денег у нее не было, да и нелишние тоже к концу подходили, а впереди праздники… Ах, это вечное безденежье! 
— Ну нет у меня мелких денег, нет! – сказала кассирша. – Но вы не расстраивайтесь! Видите, лотерея новогодняя, называется «Время Чудес», так что все к лучшему! 

 
— «БЕСпроигрышная», — прочитала Лариса на билетике. – А это что значит? 
— То и значит, что все равно что-то выиграете, — объяснила кассирша. – Давайте, женщина, проходите, не задерживайте очередь! 
Так у Ларисы и оказался этот лотерейный билетик. Нет, не то чтобы она лотерею не любила. Вовсе нет! Напротив, она часто мечтала о крупном выигрыше и билетики лотерейные покупала время от времени, только вот никогда ничего не выигрывала. Даже странно как-то было – ну почему кому-то везет, а ей нет??? Это было тем более несправедливо, что Лариса жила небогато, и крупный выигрыш ей совсем бы не помешал. Уж она бы нашла, куда его приспособить и на что потратить! Но даже в этом она была какая-то бесталанная…

Приснился Лапкиной странный сон. Вроде явился к ней великий поэт Александр Сергеевич Пушкин и строго так говорит:

- Вы что же это, душа моя, к языку своему родному так небрежно относитесь?

- А как я к нему отношусь? – озадачилась Лапкина. – По-моему, нормально. Язык как язык, розовый, мягкий… Зубы чищу регулярно, и рот полощу!

- Да нет же, я не про ваш личный язык, а про великий и могучий – русский, — пояснил Пушкин. – Это же просто невыносимо!

- А что? Что такое? – встревожилась Лапкина. – Что вы имеете в виду?

- А имею я в виду то, что вы совершенно не думаете, что говорите. Поговорка «язык как помело» явно про вас!

- Да что ж ты творишь? – возмущалась мама. – Ты же алкоголичкой становишься!

- Ничего и не становлюсь, — вяло огрызалась я. – Я с работы пришла, устала. Могу себе позволить бокал хорошего вина. Для расслабления.

- Да, конечно! Сегодня бокал, вчера бокал, позавчера бокал, каждый день бокал. У тебя уже потребность в этом самом бокале!

- А что ты можешь предложить как альтернативу? – устало спросила я. – Я устала. Понимаешь, ус-та-ла!

- Я все понимаю. Только… Доченька, милая, не надо, а? Ну поищи другие способы! Ну пожалуйста!

- Ладно, мам, все. Давай не будем. Нет у меня сил с тобой спорить. Но я подумаю. Вот прямо сейчас – лягу и подумаю.

Мама вышла, тихо притворив за собой дверь. Даже по ее спине было видно, как она расстроена. У меня тоже испортилось настроение. Вся эйфорийка, вызванная бокалом красного вина, куда-то испарилась. Ну вот, отдохнула, называется…

Жил-был на свете Ежик. Ежик был маленький, шустрый, деятельный — и очень, очень одинокий.
 
Дело в том, что у Ежика был условный рефлекс: как заметит какой-нибудь непорядок – сразу бросается нарушителя порядка воспитывать. Для этого у него имелись колючки. И те, кто хотел с ним познакомиться поближе, часто на них натыкались. А кому понравится, если ты с лучшими намерениями — а тебе в ответ делают больно? Даже если нечаянно — все равно неприятно! Ну, все и держались на почтительном расстоянии — в целях сохранения собственной шкурки.

Нюся очень замуж хотела. И не просто чтобы замуж, а непременно за олигарха. Все село над ней потешалось: нашла, дуреха, о чем мечтать! Олигархи в их Нижнее Кукуево отродясь не заглядывали, а самым крупным бизнесменом считалась самогонщица Марковна, каковая в качестве гламурного жениха уж никак не прокатывала. Да и Нюся была явно не «по-гламурному» скроена – высокая, крепкая, широкая и надежная, как речная баржа… Такую, может, в телохранители олигарх и взял бы, или там в кухарки. А чтоб жениться – нет, это вряд ли. И мама ей говорила неоднократно:

- Дура, ты ж необразованная, и с лица не Царевна-Лебедь, какие тебе олигархи??? Они эвон где вращаются, а ты – местная, кукуевская… Ты вон к Митьке-трактористу или к Славке-механику присмотрись, а то так и останешься вековухой! Твои подруги все вон замуж давно повыходили, а ты… Сейчас не одумаешься – будешь потом одна куковать!

Улитка была очень нежная и робкая, тельце ее было мягким и уязвимым, а душа тонкой и ранимой. И она, конечно, не смогла бы существовать в этом мире, довольно грубом и жестком, полном угроз и вызовов, если бы не домик. А домик у нее был что надо: крепкий, уютный, да еще и очень удачно прилаженный к ее спине. Так что когда улиточка передвигалась, домик ехал вместе с нею. И при любой опасности улитка мигом «надевала» его на себя, пряталась, замирала и таким образом всегда оставалась живой и невредимой.

Но почему-то всем окружающим казалось, что улитка живет неправильно и должна в корне изменить образ жизни. Вот, например, колорадский жук. Он был довольно бесцеремонным, этот жук, и всегда нахально лез, куда его не просят. С ним все и всегда боролись, а он от этого только крепчал.

- Ты, улитка, глупая и несовременная! – жужжал он. — Ну что у тебя за жизнь? Разве это вообще можно назвать жизнью? Влачишь свое жалкое существование, вот и все! Не прятаться надо, а нападать! Вот как я! Да, меня боятся, да, меня не любят, зато я уже полмира завоевал! Попутешествовал в свое удовольствие, и еще буду! Давай-ка и ты – сбрасывай свое бомбоубежище и начинай новую жизнь!

Она с детства бредила островами. Любимый мультик – «Чунго-Чанго». Любимый кинофильм – «Таинственный остров». Любимый школьный предмет – география, потому что там учат и про острова тоже. Любимый вид спорта – плавание, потому как остров, как известно, есть часть суши, окруженная водой. Любимое развлечение – отдых с родителями на песчаном островке посередине реки, где располагался городской пляж.  Более далекие острова семье были недоступны – родители ее были людьми небогатыми, но ее это сильно не расстраивало. Она любила острова просто так, ни за что и без надежды на взаимность.

Она выросла – а любовь не прошла. Любимый фильм – «Остров». Любимая передача – «Последний герой». Любимый мультик – «Мадагаскар». Любимая песня – «Острова любви». Мечта – хотя бы раз в жизни съездить на острова.

Сказка расчистка подсознания.

- Ой, мамочки мои! Темно-то как! Вот уж точно говорят: «чужая душа потемки!». Хотя какая же она чужая, если я с ней живу? Ой-ой-ой, черт ногу сломит! Это в чем я запуталась?

- Осторожно! А то вы сейчас на меня наткнетесь! Стойте на месте. Просто здесь все опутано предрассудками. Я вам сейчас руку подам.

- Ой, кто это?

 Женщина увидела лес еще издалека. Ей так и рассказывали – сначала, мол, увидишь дремучий лес, дорога прямо в него упирается, и там еще на дороге будет шлагбаум с будкой… Да, вон и шлагбаум, и будка – все наблюдается.

У шлагбаума прохаживался молоденький охранник в камуфляже, бравый такой, только в руках вместо автомата почему-то метла. «Стильная дамочка, видать, столичная штучка», — отметил охранник, заметив вновь прибывшую.

Однажды к Богу пришла женщина, которая выглядела совершенно несчастной.

- Господи, как же трудно было к тебе добираться! – упрекнула его она. – Мне пришлось истоптать семь пар башмаков, переплыть семь рек, преодолеть семь болот, перебраться через семь ущелий, прежде чем я узрела тебя. По-моему, у меня отнялись ноги.

- Ты сама выбрала такой трудный Путь, и это твое право, — ответил Господь. – Наверное, у тебя ко мне важное дело, если ты так ко мне стремилась?

- Очень важное! Я хочу спросить тебя, за что ты наказал меня многочисленными несчастьями? Что я такого сделала, чтобы ты меня вот так возненавидел?

Ему нравилось рисовать – так был сделан выбор: он поступил в художественное училище. 
Он узнал много нового – как натянуть холст и сварить грунт, добиваться цветовых переходов…

Преподаватели его хвалили, а однажды он даже услышал от своего наставника: «Ты художник от Бога!». «А разве другие – не от Бога?», — подумал он, хотя, что скрывать, было приятно.

Жила-была девочка, которая не верила в чудеса, а верила в человеческий разум. Так ее в детстве учили, ну, она и поверила.

Но чудеса существуют независимо от того, веришь ты в них или нет, и на каждого из нас  в течение жизни приходится даже не одно, а множество разных  чудес. Только те, кто в них верит, искренне радуются и говорят: «О, чудо!», а подобные нашей девочке  — «совпадение» или «повезло».

Изумрудный Дракон появился в моей жизни  так же волшебно, как многие другие вещи.

Только что я сидела одна, забравшись с ногами в кресло, потушив свет и слушая Музыку Дождя. Мама вошла, тихонько постояла у двери и вышла, так и не сказав ни слова. Но я ясно «услышала» ее эмоции: нежность, любовь и тревогу за меня. «Господи, ну как же она будет жить в этом мире! Она такая хрупкая, а он такой безжалостный…», — вот как это переводилось с языка эмоций.

Я умею ощущать такие вещи. Всегда умела. Я чувствую людей – и поэтому люблю побыть в одиночестве. Большинство людей, сами того не подозревая, переполнены эмоциями темных и грязных  цветов. Злоба, и ненависть – черные, тоска – грязно-зеленая, обиды – разные оттенки серого, гнев и ярость – черно-багровые, стыд – грязно-желтый. Ну и так далее.

Дом страдал. Недавно его покинули Хозяева – они полюбили другой Дом. Тот был просторнее и выше, и комнат в нем было больше, и обитал он в более престижном районе.  Покинутый Дом помнил их радостные сборы. Они снимали фотографии и картины со стен, упаковывали коробки, вывозили мебель, и Дом чувствовал, что вместе со всем этим уходит его важная часть. Когда сняли шторы и гардины, окна Дома стали похожи на широко раскрытые глаза обиженного ребенка. Казалось, Дом вот-вот заплачет, но никто не обращал на него внимания. И однажды наступил момент, когда была вынесена последняя коробка, вывезен последний диван, дверь захлопнулась, и в ней дважды повернулся ключ. Дом остался совсем один.

Несколько дней он горевал. Ему не хватало голосов, шагов, суеты. Никто не включал в нем свет по вечерам, никто не крутил краны, не открывались окна, не гуляли сквозняки. Дом сник, вроде бы даже стал ниже, и окна его потускнели. Однажды на крышу дома села ворона.

- Что, разрушаешься потихоньку? – ехидно спросила она Дом.

Обычно Дом игнорировал некорректные реплики, но на этот раз не смог промолчать.

- С чего это ты взяла? И вовсе я не разрушаюсь! – обиженно возразил Дом.

Стрелы всегда летят точно в цель. Ну ладно, не будем преувеличивать: не всегда. Куда посылают, туда и летят. А посыл не от них зависит, а от того, кто стрелял. Точный прицел, зоркий глаз, трезвый расчет и твердая рука – считается, что это залог того, что стрела попадет прямиком в «яблочко». Или хоть рядом с ним, что тоже неплохо бывает.

Ну, конечно, и стрелы должны быть подходящие: крепкие, ровные, острые, хорошо оперенные. А если стрела слабая, кривенькая и тупая – или в сторону улетит, или сломается, или просто на землю упадет, ничего и никого и не поразив.

Люди, которые уважают себя, свои цели, ценности и свое время, умеют говорить "Нет". Умеют отказывать, отклоняют то, что им не нужно. Тот же, кто не находит сейчас в себе сил отказаться от ненужного ему предложения, тратит потом свое время на совершенно не нужные ему дела, поездки или приобретает вещи, которые ему вовсе не нужны.

Жил-был Вежливый Отказ. Его часто посылали с поручением — сказать кому-нибудь «нет». Но он был такой мягкий и нерешительный, что сказать «нет» ему бывало невероятно трудно. Практически невозможно. Поэтому перед тем, как пойти, куда послали, он долго репетировал перед зеркалом.

В бескрайних просторах Космоса, в одной из обширных Галактик, возле яркой Звезды существовала Планета. Она была еще довольно молодая – всего несколько миллиардов лет, и на ней было все, что полагается порядочной планете: почва, вода, рельеф, разные микроорганизмы, растительность, какие-то животные… В общем, планета как планета – таких в Космосе великое множество. Правда, на Планете пока не наблюдалось разумной жизни – но какие ее годы? Ведь она была, по космическим меркам, еще совсем юной.

Впрочем, сама Планета так не считала. Она казалась себе изрядно пожившей и даже слегка припорошенной пылью веков. В самом деле, трудно было даже представить, сколько витков она исправно совершила вокруг своей Звезды, ни разу не сошла с орбиты, старалась сдерживать эмоции (ведь от них на поверхности планет бывают такие катаклизмы!), и ее было трудно упрекнуть в пренебрежении своими вселенскими обязанностями. Да, Планета была очень уважаемым и симпатичным космическим телом!

Уже долгое время я блуждала в тумане. Туман был густой, просто непроглядный, и я потеряла все ориентиры. Сначала я думала, что справлюсь сама и рано или поздно выбреду на белый свет, но вскоре отчаялась. «Эй, кто-нибудь! Я заблудилась! Спасите!» — уныло взывала я, но звуки вязли в тумане, как в вате. И вдруг в мою ногу в районе щиколотки ткнулось что-то мокрое и холодное, а я отпрыгнула и взвизгнула.

- Прости, пожалуйста, — пропыхтели снизу. – Не хотел тебя пугать…

- Кто это? – нервно спросила я, напряженно вглядываясь в туман.

- Кто-нибудь. Это же ты кричала: «Эй, кто-нибудь»? Вот, я тут.

- А как вы выглядите?

- Никак. Я ведь всего лишь мыслеформа. Соответственно, ты можешь мысленно придать мне любую форму, какая нравится.

Я – Орбитальная Станция. Кто и когда меня создал, кто запустил в космос, почему я нескончаемо лечу и лечу по невесть кем заданной орбите – я не знаю. Просто так было и так есть. Это моя сущность, и я так живу.

Я очень сложно устроена, очень! Я огромная и состою из многих частей и механизмов: в центре — энергетическая установка, от нее разбегаются во все стороны радиальные переходы, дальше начинаются рабочие помещения – жилые отсеки, лаборатории, пищеблок, медчасть, гидропонные оранжереи, склады, технические помещения. Все это снаружи ограничено «бубликом», в котором расположены ангары и стыковочные шлюзы, их очень много, они идут по всей окружности «бублика». И венчает все это сооружение прозрачная надстройка – там центр управления полетом, мощный бортовой компьютер, генератор защитного поля, радиорубка, разные навигационные приборы, карта звездного неба.

В некотором царстве, в некотором государстве, в одной деревушке, в старой избушке жил-был мужичок по прозванью Дурачок.

Имя-то у него было хорошее – Иван, а Дурачком его прозвали, потому что с детства добрым был,  всех любил, все прощал, обидели – смолчал, зла не держал, богатства не стяжал – в общем, почти что юродивый! Соседи над ним посмеивались, но беззлобно, берегли дурака.

Но однажды появился у Ивана самый настоящий враг и недоброжелатель. Звали его Петр, что значит «камень». Вроде и неплохой мужик был, а вот Ивана возненавидел всеми фибрами души. Очень уж у него злобные фибры были, при виде Ивана начинали жадно трепетать и хищно чмокать. А Петра они побуждали делать Ивану всякие пакости и гадости. Например, подойти к забору вплотную и плюнуть во двор. Да с такой ядовитостью, что под забором у Ивана мигом всходили и пышно разрастались чертополох и крапива. А Иван их еще и поливать придумал. Бродит с леечкой, улыбается… ну не дурак ли?  Да еще и каждый раз Петра благодарил, как будто Петр его не плевками, а улыбками одаривал.

Мой день начинается с того, что я долбаю по яйцам. Нет, не надо только ржать и махать руками возмущенно – это не то, что вы подумали. Яйца самые настоящие, куриные, их мне регулярно поставляет курочка, которую мне подарили на совершеннолетие. При дарении уверили, что курица редкостная, заморская, за огромные деньжищи купленная, клюет помалу, несется хоть и редко, да метко, и срок жизни у нее такой же длительный, как у человека. «Наверное, генетически модифицированная», — подумала тогда я, курицу с благодарностями приняла, назвала ее Рябой и стала ждать яиц.

Яйца вскоре стали появляться – не часто и не регулярно, но это бы можно было пережить, если бы с них была хоть какая-то польза. Дело в том, что яйца было невозможно расколотить – ни ножом, ни топором, ни пилой-ножовкой (я пробовала!). Видать, что-то там перемудрили генетики, и яйца у моей Рябы получались железобетонные. Ладно, хоть цветом красивые – светло-рыженькие такие, с перламутровым отливом, практически золотые. Но несъедобные! И цыплят она высиживать даже не пыталась: снесла яйцо, выкатила лапой наружу – и опять в свою коробку, прятаться и тужиться, следующее яйцо к презентации готовить.

Поначалу я не унывала, потому что верила, что рано или поздно найду способ разбить яйцо и отведать хотя бы яичницы с помидорами. Но время шло, а способ не находился. Я пыталась и корма менять, и световой режим, и разговаривала с Рябой и по-хорошему, и по-плохому, но ничего не менялось. Раз-два в месяц получала я все то же непонятное яйцо, которое ни в омлет, ни в пироги. Утром встану – поупражняюсь в яйцеразбивании, вечером приду – опять тренируюсь, а уж по выходным и вовсе научные опыты произвожу со всем фанатизмом исследователя-естествоиспытателя.

Однажды Ангел обратился к Богу с просьбой:
- Отче, у меня проблема.
- Что тебя волнует, Ангел мой? – приветливо улыбнулся Господь.
- Понимаешь ли, Создатель, мне стало трудно выполнять обязанности Ангела, потому что я стал как-то хуже понимать людей…. Временами мне кажется, что еще немного – и они начнут меня раздражать! А мне ведь положено проявлять ангельское терпение!
  
- А что именно тебя раздражает в людях?
- Они все время недовольны тем, что есть, но часто не знают, чего хотят. Они постоянно на что-то жалуются. Они воюют друг с другом и истребляют окружающую природу.
Они ненавидят тех, кто на них не похож. Они зависят от чужого мнения и зачастую больше верят не мудрецам, а болтунам и демагогам. Они молятся в церкви, чтобы тут же грешить снова. И это удручает меня!

Она была курицей. Хотя, конечно, еще и человеком, и даже женщиной – но все равно курицей. Ее и на работе, в родной бухгалтерии, за глаза называли – «наша Курица». Прозвище ей исключительно подходило: она была очень похожа на эту домашнюю птицу. Обесцвеченные и завитые на бигуди волосы напоминали перья, полноватое тело – куриную тушку, тонкие ноги в туфлях на низком каблуке – куриные лапы, подслеповато моргающие за толстыми стеклами очков глазки тоже очень вписывались в образ курицы. Она и ходила, слегка подпрыгивая и вытягивая голову вперед, как курица. И возраст у нее был… в общем, старая, жилистая курица, неходовой товар.

На работе над ней посмеивались, но добродушно: Курица была вполне безобидной: доброй, отзывчивой, исполнительной и невредной, хотя и немного заполошной, как все курицы. Зато скрупулезно подчищала все «ляпы» молодых и беспечных коллег, знала все нюансы и «подводные камни» законов и инструкций и охотно делилась этой информацией с желающими, всегда была готова прийти на помощь, посочувствовать, дать совет…

Ночь. И снова не было сна. Неделю назад он сказал мне: «Извини, но у нас ничего не получится. Дело не в тебе, дело во мне. Не обижайся…»

Эти слова, в разных вариациях, я слышала несчетное количество раз. А иногда они исчезали просто так, без слов. И это было больно и обидно.

Снова одолевали мысли: «Что, ну что я делаю не так? Почему мне так не везет? Ну я же не уродина, не дура, не грымза какая-нибудь. Но все не в радость, потому что в моей жизни нет Любви. В моей жизни совсем, совсем отсутствует Любовь».

Кажется, я плакала. И в какой-то момент я упала на колени и, обращаясь к потолку, страстно взмолилась: «Господи! Пожалуйста! Я так хочу Любви! Я не могу без Любви! Пусть ко мне придет Любовь! Ну пожалуйста, пожалуйста!». И Бог меня услышал.

- Я пришла, — сказала Любовь. – Посмотри на меня.

Она сидела в кресле у окна. Вид у нее был усталый, и похожа она была на замученную бытом домохозяйку. Видимо, сомнения отразились на моем лице, потому что она усмехнулась и сказала:

- Я меняю лики. Я могу быть такой…

Она мгновенно перетекла в образ восхитительной, искрящейся и недоступной Снежной Королевы.

- И такой…

На месте Королевы сидел веселый карапуз лет пяти, перемазанный в шоколаде.

- И такой…

Нежный образ юной тоненькой девушки, играющей на скрипке.

- И такой…

Так, наверное, выглядела страстная, огненная, неукротимая Кармен.

- В общем, у каждого свое представление обо мне, — подвела итог она.

В кресле снова сидела Замученная Домохозяйка.

Она была марионеткой. Она висела на гвоздике, среди других таких же кукол, и ждала тех редких минут, когда можно было выйти на сцену. О, там, на сцене, она жила по-настоящему! Она двигалась, смеялась, страдала, встречалась и расставалась, горевала и радовалась – до того мгновения, пока ее не водворяли обратно на стену.

Между выходами куклы разговаривали между собой – а что еще делать, если висишь на стенке? Разговоры были разные – о Спектакле, о ролях, о неведомых и таинственных Кукловодах, и вообще, о жизни…

К Мудрецу пришел Человек и попросил совета:

- Я живу в дымном и душном городе, много работаю и очень устаю. Похоже, что мир сошел с ума, потому что в нем стало слишком много скрытого соперничества, открытой агрессии, непонятных нападок и взаимных обвинений. Негатив льется отовсюду, и порою мне кажется, что все мы вот-вот захлебнемся в этом мутном потоке. И от этого нет ни отдыха, ни спасения. А так хочется иногда просто покоя…

- А ты создай себе Оазис, — посоветовал Мудрец. – Островок покоя и тишины в бурном океане Жизни. Ты не можешь изменить Большой Мир, но можешь изменить свое маленькое Личное Пространство, сделав его комфортным и уютным.

Вскоре человек опять предстал перед Мудрецом.

Федосья и Матрёна проживали в одной деревне и даже на одной улице. Если пойти по правой стороне, то рано или поздно увидишь мощный, крепкий каменный забор – на века ставленный, любо-дорого посмотреть. Сразу видно – справные тут живут хозяева, основательные. Это Матрёнино подворье. Что там, за этим забором, творится, с дороги не видать, а забором любуйся, сколько хочешь.

Если же идти по левой стороне, то будут штакетные палисадники, дощатые заборы, разные изгороди, а потом… Потом будет провал. Не в смысле, что яма, а в смысле, что в ряду заборов зияет дыра: сразу от дороги тропа протоптана широкая через травку с лютиками-цветочками, а ведет она к дому Федосьи, или, по-простому, Фени.  Семейство Фени состояло из двух человек: она да муж. Она на птичнике трудилась, а муж ее Авксентий шнурками торговал. Звезд с неба, может, и не хватали, но о том не тужили – и так хорошо.

Гармонию можно создавать по-разному. Он мог бы сотворить меня горной рекой или падающей звездой, на которую загадывают желание. Можно было бы сделать меня березкой или мимолетной радугой. Я могла бы стать набором красок «Невская палитра», чтобы впоследствии мановением кисти художника превратиться в пейзажи и этюды. Но Творец задумал меня скрипкой – он в тот период вообще увлекался звуками, тональностями, вибрациями и теорией струн.

Он работал надо мной долгое время, медленно и вдумчиво. Он гладил ладонью крутые изгибы моего корпуса, осторожно натягивал струны, чутко отстраивал их, добиваясь идеального звучания. Он создал и забраковал два десятка смычков, пока не получился тот, что подошел мне идеально. Наконец, он счел, что работа закончена.

Он тронул струну, и я отозвалась нежным, щемящим звуком. И тогда он вскинул смычок и заиграл. Я прижалась к его щеке и плечу, раскрывшись ему навстречу, и доверилась его рукам. И зазвучала музыка – две мелодии, звучащие в унисон: его любовь ко мне слилась с моей любовью к нему, переплелась в аккордах, создавая идеальную гармонию, до последней ноты, до последнего вздоха…

Решила как-то Маня, что пора заканчивать с одинокой жизнью – тяжело женщине в этом жестоком мире одной управляться, хочется любви, нежности и крепкого мужского плеча.

Нарисовала Маня Светлый Образ будущего спутника жизни – хорошо получилось: и глаз радует, и сердце греет! Украсила она Образ самыми разными достоинствами: добродушием, ответственностью, верностью, домовитостью, пониманием и прочими полезными качествами. Посмотрела – ну прямо чудо что за мужчина, с таким хоть в огонь, хоть в воду.

Но прежде чем запускать проект в жизнь, решила Маня посоветоваться с родными и близкими – вдруг что-то забыла, недоучла, тут-то более опытные поправят и дополнят.

Создатель работал. Перед ним медленно вращалась огромная модель земного шара, а он сосредоточенно тыкал пальцем в отдельные места.

- Так, Индонезия… Запиши! Напряжение запредельное. Ураган у них там скоро пройдет и наводнение. Понадобится помощь. Ангелов-Хранителей предупредить, Спасателей мобилизовать. Передай по инстанции.

            Ангел-Референт послушно записывал.

- Так. Теперь вот здесь. Лесные пожары. Давно горит. Похоже, сами не справятся. Организуйте затяжные дожди. Ливневые!

- Хорошо, сообщу в Отдел Природных Явлений, чтобы сегодня же тучки подогнали.

- Ох, блин! Опять эти ученые резвятся… Так, наши – что, опять проморгали?

- О чем вы, Отче? – оторвался от блокнота Референт.

- Об адронном коллайдере, естественно! Вот тут, на территории Европы… Ты что, не в курсе?

Старый волшебник шел вдоль обочины проселочной дороги, любуясь пейзажами. Сзади вдруг послышался стук, лязг и пьяные голоса, нестройно певшие старинную песню «Ямщик, не гони лошадей!».

- Н-но, залетная! С дороги! Поберегись!

Он обернулся. По ухабистой дороге, трясясь, подпрыгивая и отчаянно гремя, теряя по пути какие-то детали, неслось очень странное транспортное средство: в упряжке нервной рысью бежала молодая женщина, а в коляске развалились веселые лошади разных мастей. Видно было, что женщина смертельно устала и вот-вот рухнет. Так и случилось.

- Не могу больше! – остановилась женщина, поравнявшись с волшебником, а потом и вовсе упала на колени и заплакала.=

Прима нервничала. Она бродила по гримерке, заламывая руки, губы ее шевелились, а  брови приподнялись в трагическом изломе.

            Сунулась было с пудреницей  Гримерша, хотела подправить тон, но Прима шугнула ее:

- Уйди! Без тебя тошно!

            Прима в театре служила давно – с рождения. Спектакль ее шел с переменным успехом – и триумфы бывали, и провалы, но в целом роль свою она вела  неплохо, справлялась, ее хвалили, а иногда и букеты преподносили, и даже ценные подарки.

            И было совершенно непонятно, и она все больше недоумевала: почему Спектакль ее вдруг перестал радовать?  Вроде действие отыграно, все по тексту пьесы – а никакого удовлетворения.

- Примадонна, эскиз декораций следующего акта готов, разрешите представить? – приоткрыл дверь Декоратор.

- Ах, не до вас мне… Хотя – давайте, посмотрю.

Жила-была Бабочка-Любовь. Она была очень красивая, и когда люди ее видели, они непременно влюблялись. Почему это происходило? Все очень просто: от ее дивной красоты всем казалось, что все вокруг становится таким же прекрасным; люди вдыхали волшебную пыльцу, осыпавшуюся с ее крылышек, и у них просто перехватывало дыхание от нежности; ее вдохновенный полет вызывал восторг, а еще Бабочку-Любовь всегда сопровождал Ветер Перемен.

Ветер был возлюбленным Бабочки. Они всегда были вместе, всегда рядом. Ветер часто кружил ее в вальсе, и Бабочка-Любовь могла часами танцевать в крепких, надежных объятиях своего любимого. Он был такой сильный и могучий, а она такая маленькая и беззащитная, и каждый давал другому то, что у него было в избытке – он ей защиту и неизменное восхищение, а она ему любовь и красоту. И хоть он звался Ветер Перемен, но в отношении своей любимой он отличался завидным постоянством.

Однажды Небесная Канцелярия объявила негласный конкурс на самую искреннюю молитву. Тысячи ангелов отслеживали и отбирали молитвы человеческие, обращенные к небесам. Потом выбирали самые-самые. Потом подвели итоги и определили победителей. Их оказалось много, и все были достойны награды. Для вручения к каждому был послан ангел — в виде белоснежного голубя.

Вот один из таких голубей и опустился на скамейку рядом с грустной девочкой.

— Добрый день, вы Люба? А я — ангел, мне поручено передать, что ваша молитва про маму услышана и принята, так как вы стали победителем нашего ежегодного конкурса молитв, — скороговоркой забубнил голубь.

— Ой! Кто это говорит? — встрепенулась и завертела головой девочка Люба.

— Я. Я это говорю. Я — Ангел. По поводу молитвы. Про маму, — уже более вразумительно повторил голубь. — Явлен в образе голубя, для маскировки в земных условиях.

А какие ассоциации у вас вызывают сказочные Помощники:
- аптекарские весы
- гармошка с перламутровыми кнопочками
- потрепанная детская книга из серии «Хочу все знать», том 1 
- чучело совы. А???  
 

Нет, Пучеглазик не обманул, сны были. И Принц был, и конь, и даже моя широченная тахта, застеленная простыней в зеленый цветочек на белом фоне… но, как водится, во сне все видоизменилось и сплелось в самых причудливых сочетаниях, и я увидела вовсе не то, на что рассчитывала.