Материал из энциклопедии "Святая Русь"

На Руси общественные питейные заведения, согласно утверждению известного русского литератора Ивана Прыжова (1827 - 1885), назывались корчмами. Он же, к слову сказать, утверждает, что это наши с вами предки-славяне споили на корню своих европейских соседей, в частности, венгров и эстов. Всё может быть. Иначе чем объяснить тот факт, что ещё великий князь московский Василий III Иванович устроил в "подведомственной" ему Москве слободу для иноземных наёмников и назвал её Налевки или Наливки - как бы в укор этим самым иностранцам и с намёком на то, что те, мол, пьют куда больше нашего.
Батюшка же его Иван с тем же порядковым номером, что и у сына, с поголовным пьянством своих подданных боролся в меру собственных сил и питейные дома в Белокаменной начисто запретил. Своеобразно боролся с поголовным народным пьянством и сам Грозный Царь, коим московские порядки перенесены были в Новгород Великий. Обложил царь сначала непосильными пошлинами местных торговцев хмельным зельем, а затем и вовсе их бизнес к рукам прибрал, да ещё и развил. Оно и понятно - в руках у государя был административный и прочие ресурсы… Да и бюджет государственный, надо так понимать, Иван Васильевич по праву самодержца "пилил в одно лицо". Запил тут несознательный народец, стали новгородские аборигены спиваться на ровном месте. И поползла вдруг кривая преступности в Новгороде резко вверх, да так, что возопил тамошний владыко Феодосий (1491 - 1563), не поленился, накатал своему московскому суверену письмо, в котором яркими красками живописал происходящее в Новгороде безобразие. Делать нечего, царь свою алкогольную лавочку прикрыл. И продолжалась та царская кампания всего-то ничего, каких-то три с небольшим года, с ноября 1543 г. по январь 1547 г. К слову сказать, собственно дистилляция в её современном понимании окончательно утвердилась на Руси в XVI веке, именно в царствование Ивана Грозного. А перегоняли наши предки любое растительное сырьё, хотя чаще всего в качестве основы выступала всё-таки рожь - главный русский злак.
Несколько слов о том, из чего тогда пили наши соотечественники и их иностранные современники. Начало истории русской стеклянной посуды восходит ко времени царствования Царя Алексея Михайловича. В середине XVII века в Измайлово, небольшом селе, одной из двух летних резиденций Романовых близ Москвы, некий итальянец построил, вроде бы, на казенную субсидию стекольный завод «про обиход великого государя» и начал производство посуды из стекла, все больше питейного характера, пользовавшейся в ту пору небывалым спросом. Поскольку и простой народ, и при царском дворе пили тогда совсем не мало: «И послы про бояр, а бояре про послов не пили, потому что послы, обрадовався государевы милости, упились пьяни и пошли из полаты (так!) вскоре безпамятно», - писал один иностранец о царском обеде в 1656 г. Правда, из какой именно посуды пили тогда послы и бояре, история умалчивает.Вместе с тем известно, что Царь-Реформатор, и сам, как говорят, выпить не дурак, угощал своих гостей хмельным зельем уже из глубоких стеклянных кубков и чарок.Вспомить, хотя бы, знаменитый полуторалитровый, кажется, Кубок большого орла, ставший предметом, по крайней мере, одного из анекдотов об известном шуте Балакиреве, камер-лакее Петра.
Понятное дело, простой московский люд совсем не отставал от кремлевских «небожителей» времен Алексея Михайловича и бражничал ничуть не меньше их. Вот, например, как описал тот же иностранец празднование Пасхи в Москве XVII века: «Куда не посмотришь, везде видишь столько пьяных мужчин и женщин, что всей строгостью своего поста они, наверное, не могли заслужить от Бога столько милости, сколько навлекают гнева своим необузданным разгулом и нарушением законов трезвости».
Пили русские всегда, и при первых Романовых, и потом уже при Петре Великом, Екатерине Второй, и так далее. Сверху донизу, по всей вертикали, равно сильные мира сего и простые смертные. На всём протяжении непростой истории России. Но до нынешних, так сказать канонических стандартов, отечественная водка, по правде сказать, тогда не дотягивала. Однако всё равно валила с ног любого, что пулемёт. Рассказывают, к примеру, о том, как опоил однажды (по-видимому в ноябре 1724 г.) сим хмельным напитком Царь Пётр Первый своего единственного зятя, голштинского герцога Карла Фридриха. Понятно, забавы ради. Уж сколько вынужденно влил тогда в себя чарок русской водки сановный немчура с задворок Европы доподлинно не известно, зато известно, что после столь радушного, хлебосольного приёма у будущего тестя герцог этот не мог прийти в себя несколько дней. Вот уж действительно, что русскому хорошо, то немцу - смерть.
Как уже говорилось выше, сам Царь был также "зело неравнодушен" к спиртному и к разряду трезвенников вовсе не относился - "Ивашка Хмельницкий" под ручку с Бахусом сопровождали его всю жизнь. Одно из самых весомых доказательств тому - учреждение юным Петром Всешутейшего, Всепьянейшего и Сумасброднейшего Собора, в котором пили и безобразничали всяко все и вся, просуществовавшего до самой смерти его "отца-основателя"… А уж на знаменитых петровских ассамблеях бывало и так, что гвардейцы заносили ушаты с водкой и тогда должны были пить все, не исключая и дам!

Кстати, а вот тот самый анекдот про шута Балакирева и петровский кубок большого орла:

"В одну из ассамблей, Балакирев наговорил много лишнего, хотя и справедливого. Государь, желая остановить его и вместе с тем наградить, приказал, как-бы в наказание, по установленному порядку ассамблей, подать кубок большого орла.
"- Помилуй, Государь!" вскричал Балакирев, упав на колена.
- Пей, говорят тебе! - сказал Петр как бы с гневом.
Балакирев выпил и, стоя на коленах, сказал умоляющим голосом:
Великий Государь! чувствую вину свою, чувствую милостивое твое наказание, но знаю, что заслуживаю двойного, нежели то, которое перенес. Совесть меня мучает! Повели подать другого орла, да побольше; а то хоть и таких парочку!"
- Берегись, чтобы орел не прилетел с посошком! - сказал с улыбкою Государь.
"Ай-ай-ай!" закричал шут и опрометью бросился прочь."

Пили все, но, в общем и целом, знали меру, поскольку не в пример временам Ивана Грозного были уже гораздо цивилизованнее. А не пить было нельзя, хотя бы уже потому, что огромная страна наша, находясь в северном полушарии, сколь-нибудь мягким климатом, увы, не располагает. Даже наоборот. Кстати, пьём мы горькую ничуть не больше каких-нибудь шведов или там финнов, не отстают от нас по потреблению алкоголя на душу населения в год немцы и французы.
Однако продолжим. К началу XIX столетия водка стала неотъемлемым элементом русской помещичьей усадебной культуры, вдобавок к казённым водкам в это время в старинных дворянских усадьбах появляются домашние ароматизированные водки. В троекратно перегоняемый спирт добавляли в эту пору различные натуральные ароматизаторы из ягод, корешков, семян древесных пород, фруктов и так далее, а затем перегоняли по четвёртому разу. Особым шиком считалось в то время пригласить к себе соседей и выставить на стол весь ассортимент алкогольной продукции собственного розлива и рецептуры, да так, чтобы одновременно присутствовали названия водок с "аз" до "ижицы". Или, как теперь принято говорить, от "а" до "я". Совершенно очевидно при этом и то, что у каждого русского помещика была тогда своя, личная, оригинальная водка "с изюминкой". К середине столетия рожь, как основное сырьё для производства русской водки, постепенно вытесняется картофелем, доля которого в дистилляции в её современном понимании к концу XIX века составляла уже около семидесяти процентов. Нижний предел (а не стандарт) крепости водки в сорок градусов был установлен в 1866 г. по предложению тогдашнего министра финансов Михаила Христофоровича Рейтерн (1820 - 1890). Стало быть, великий русский учёный-химик Дмитрий Иванович Менделеев, вопреки широко распространённому мнению, имеет такое же отношение к "изобретению" водки крепостью в сорок градусов, какое Папа Римский - ну, скажем, к изобретению братьев Монгольфьер. То есть никакого. Количество же разливаемой в тару водки мерили в это время вёдрами, а сама водка тогда именовалась "хлебным вином". В ряде случаев, впрочем, применялось и наименование "столовое вино". Под таким названием, например, водка производства водочного короля России Петра Арсеньевича Смирнова (1831 - 1898) с 1886 г. поставлялась к Императорскому двору.


Источник: http://www.holy-russia.ru/istoriya-russkoy-vodki.html





Стакан. Москва. XVI в.

Шуты, люди в большинстве своём далеко неглупые, остроумные, но ленивые, жили при дворе русских государей как будто исстари. Некоторые из них принадлежали даже к знатным семьям. Ещё во времена Ивана IV был известен шут княжеского рода Осип Гвоздев (между прочим, бывший воевода), которого Грозный Царь, недовольный шуткой своего «доброго слуги», облил однажды щами, а затем, когда провинившийся шут попытался «сделать ноги», и вовсе убил, поддев его ножом – «поиграв с ним неосторожно». Другой шут, Кошелев, обретался при знаменитом Тушинском воре. Затем мы встречаем их уже при дворе Михаила Фёдоровича, при Петре Первом и в особенности при Императрице Анне Иоанновне. А вскоре они исчезают из русской истории, за исключением некоего Н – на, жившего при Екатерине Второй. Наиболее известны, во времена Петра Первого, Балакирев и Д'Акоста, из коих первый был любимцем Императора. При Императрице Анне Иоанновне одних почётных шутов было шестеро, причём иностранные отмечались особенным орденом Бенедетто, в виде значка в петлице. Из них наиболее популярными были так называемый Кульковский и итальянец Педрилло. Последний, то ли скрипач, то ли комический певец в придворной итальянской опере, сменил эту должность на более выгодную шутовскую и, по словам Манштейна, вывез из России более 20 000 рублей. Это утверждение, вопреки расхожему мнению, на самом деле не соответствуют действительности, так как он никуда из России не уезжал, и умер здесь же. Впрочем, обо всём по порядку.
Место рождения Пьетро-Мира (Антонио или Антония) Педрилло точно неизвестно. Одни источники, которым мы склонны доверять больше, называют его родным городом Флоренцию, другие – Неаполь. Существует и невнятное известие о том, что он будто бы был сыном скульптора, однако дата его рождения также неизвестна. Мнения историков расходятся и в вопросе о времени его появления при русском дворе. Известный журналист и бытописатель прошлого М.И. Пыляев (1842 – 1899), например, относил начало карьеры комика-певца Педрилло (Педрильо) к временам Анны Иоанновны: «Со вступлением на престол Анны Иоанновны всякие удовольствия, зрелища, торжества и праздники входят в большую моду;… Из числа замечательных артистов в службу к императрице вступает знаменитая певица Казанова, мать известного авантюриста, и комик-певец Педрильо, впоследствии любимый шут императрицы». А нам, по соображениям вполне понятным, куда ближе мнение русского историка, публициста и библиофила М.Д. Хмырова (1830 – 1872) (скрывавшегося под псевдонимами Михаил Смеевский, Никита Тихорылов, Гурий Тупорылов и другими) который приводит слова другого видного историографа петровского времени И. И. Голикова (1735 – 1801): «А как между тем (1700 г.), к удовольствию Его Величества, явились к нему прибывшие из прежде посланных в чужие края ученики, то монарх сам в успехах их свидетельствовал, и оказавшихся достойными определил по способности каждого к должности; а нашедши между ними таких, кои или от небрежения, или по тупости своей почти ничему не обучились, в досаде своей отдал во власть шуту своему Педриеллу (читай Педрилло)…». Появление Педрилло при русском дворе, молодого тогда человека, М.Д. Хмыров, вслед за И.И. Голиковым, относил, таким образом, к первым годам самодержавного правления Петра. Оставаясь в придворных шутах и после смерти Петра, в 1735 г., когда в Петербург была выписана итальянская комедия, Педрилло присоединился к таковой и был принят на должность буфа, чему в немалой степени способствовало его умение играть на скрипке и на арфе. Однако уже через год, поссорившись с капельмейстером той же комедии, неугомонный итальянец вновь подался в в дураки (придворные шуты), немало забавлял Анну Иоанновну (чего стоил, например, его потешный брак с козой 1740 г., описанный в своё время знаменитым Лажечниковым), был вроде бы даже её постоянным карточным партнёром, хотя и подвергался постоянно издевательствам со стороны своего старшего «коллеги по цеху», престарелого Балакирева, немилосердно именовавшего его картофельщиком.
С лёгкой руки того же романиста И. И. Лажечникова, автора «Ледяного дома», была пущена в оборот и история о том, как некий инцидент, в котором были одновременно замешаны придворный шут Педрилло и кабинет-министр А.П. Волынский (прежде оклеветанный Бироном в измене престолу и Отечеству и преданный суду), сыграл роковую роль в судьбе последнего.
Долго ли пребывал при дворе после смерти Анны Иоанновны в 1740 г. сам Антоний Педрилло, к сожалению, не известно. Личность же этого незаурядного шута осталась в русской истории во многом благодаря вышеупомянутому роману «Ледяной дом» и целому циклу ярких анекдотов, прекрасно раскрывающих обычаи и нравы современной ему России. Сохранилось и издевательское письмо придворного шута Петра Мира к слабоумному герцогу Тосканы Иоанну Гастону Медичи от 13 января 1736 г. (написанное с подачи самой Императрицы, добивавшейся для себя знаменитого тосканского алмаза «Флорентиец»), опубликованное в «Русском архиве» в 1865 г. и имеющее скорее курьёзный характер, которое может представлять интерес в большей степени для историков внешней политики России времён царствования Анны Иоанновны.


Источник: http://www.holy-russia.ru/pedrillo.html

В наше время обсценная, "неприличная" лексика, или так называемый мат, является едва ли не обязательной составляющей любого языка и наречия мира и культуры, в т. ч. и русского "великого и могучего" и нашей культуры. Если, конечно, такую лексику вообще можно причислять к явлениям культуры.
Русский мат, являясь производным от всего того, что находится "ниже пояса", тем не менее, заметно выделяется из общего ряда, прежде всего, своей экспрессивностью, которую, кстати, можно сравнить, разве что с экспрессивностью некоторых среднеазиатских и арабских языков. Однако вопреки широко распространённому мнению, к монголо-татарскому нашествию наш мат имеет весьма опосредованное отношение и к наследию этого нашествия можно причислить не более двух - трёх "матерных" слов. В остальном - это наше, сугубо русское народное явление, насчитывающее уже не одно столетие и давно уже ставшее в некотором роде национальным достоянием, прочно укоренившееся не только в нашей повседневной речи, но и в народном фольклоре, в частушках и сказках.
К числу наиболее известных исследователей срамословия в русском народном фольклоре относится Александр Николаевич Афанасьев (1826 - 1871), выпускник Московского университета, историк, выдающийся собиратель народных сказок, исследователь духовной культуры славянских народов. Именно ему принадлежит честь открытия этого явления в русском фольклоре, это он собрал целый цикл русских народных сказок, получивший впоследствии название "Русских заветных сказок". К слову сказать, одну из этих сказок, "Лиса и заяц", правда, в несколько "облегчённом виде" воспроизвёл в своём кинофильме "Александр Невский" 1938 г. советский кинорежиссёр С.М. Эйзенштейн. (В 1941 г., уже после начала Великой Отечественной войны, вернувшись на широкий экран, фильм этот имел ещё более оглушительный успех, чем тремя годами ранее, вдохновляя советских людей образами великих предков).
Не гнушался обсценной лексики и великий Пушкин, а уж имя его предшественника, поэта Ивана Семёновича Баркова (1732 - 1768) стало в этом смысле и вовсе "притчей во языцех".
Разумеется, во многом благодаря своей экспрессивности и очевидной выразительности, русский мат не мог не послужить основой для целого ряда топо- и гидронимов, отмечаемых, главным образом, в центральных губерниях допетровской Руси в XVII и в начале XVIII вв.
Надо думать, что тем самым, разного рода производными от слов, составляющих табуированную лексику, описывались какие-то не самые приятные отличительные особенности той или иной местности, реки или водоёма (например, "на речке на Пиздюрке вверх по Мудовке" и проч.), а зачастую и того или иного населённого пункта (деревня Ебехово, село Пизделяево и т д.), в такой местности находящегося, и что таким образом присваивались они, конечно, не шутки ради. Попутно заметим также, что в это же (и даже ещё более ранее) и последующее время исследователями фиксируются и личные имена, имеющие самое непосредственное отношение к обсценной лексике и дающие определённое представление о русской антропонимике позднего средневековья и нового времени.
Так, выдающийся русский филолог Николай Михайлович Тупиков (1869 - 1900), автор "Словаря древнерусских личных собственных имён" упоминает в числе таких имён имена Пердло (Данилко Пердло, крестьянин, 1495 г.), Пердун (Стешко Пердун, крестьянин, 1495 г.; Сенька Пердун, ростовский сиделец, 1657 г.) и т. д.

Источник: http://holy-russia.ru/mat.html

Жил в Москве на Пречистенке в доме у некогда известного поэта князя Г.А. Хованского (1767-1796) знаменитейший на всю Белокаменную шут или, как говаривали тогда, дурак и по совместительству дворник Иван Савельич, знакомец Пушкина, человек ума весьма незаурядного и острого, прозванный, вероятно, за свои скабрезные шутки Сальниковым. Настоящей фамилии Сальникова никто не знал. Некоторые держали его и вовсе за юродивого и зачастую прощали ему высказывания, за которые иному не сносить бы головы и которые, как это ни странно, очень актуальны и теперь: "- Я вам скажу, как только в Петербурге дурак заведется, его тотчас шлют в Москву сенатором!". Кстати, великий Пушкин упоминает Савельича в одном из писем к своему другу библиофилу С.А. Соболевскому в 1828 г. в связи с разбором (вероятно редакцией) одной из глав "Евгения Онегина". А это значит или может означать, что Сальников был не только образованным человеком, но и доверенным лицом либо Соболевского, либо самого Пушкина. За острый язык да смешные и забавные его шутки "что не всякому остроумному человеку удалось бы придумать" чета Хованских очень любила и всячески баловала своего шута - для него ими устроена была особая одноколка и в его личное распоряжение выдана была лошадь. В этом-то экипаже и выезжал Сальников неспешно эдаким барином на гулянья, которые устраивали тогда на Москве на масленицу и святую неделю. А летом в своей одноколке Иван Савельич непременно заглядывал на народное гулянье под Новинским бульваром, который облюбовала уже к тому времени "приличная публика" - князья Гагарины, Оболенские и другие. Говорят, что видели его москвичи и в Сокольниках и на Красной площади: лошадь вся украшенная бантами, в шорах, а сам щёголь Савельич в кафтане французском, в чулках и башмаках, напудренный, с пучком и с кошельком и в венчике из роз. Сидит, бывало, в своём экипаже, да как затянет вдруг: "Выйду ль я на реченьку", а то и "По улице мостовой шла девица за водой". Между тем, такие незатейливые на взгляд нашего современника выходки Савельича очень забавляли тогдашнее московское общество. А после Хованских Савельич как-то незаметно перебрался в дом Е.С. Ивашкиной (урожденной Власовой, по первому мужу Шереметевой), супруги обер-полицмейстера (первая четверть позапрошлого столетия). Как рассказывает М.И. Пыляев, однажды, обязавшись чихнуть на каждой из ста двадцати ступеней, он добросовестно "вычихал себе дом" у одного московского вельможи, славившегося в ту пору своими чудачествами, да не абы какой, а двухэтажный каменный. В 1836 г. Савельич был ещё жив; рождённый крепостным, он под конец своей жизни стал вдруг успешным комиссионером, торговал колониальным товаром и нажил целое состояние, которое, обзаведшись семьёй, по слухам оставил сыну.

Источник: http://www.holy-russia.ru/ivan-savelievich.html

Материал из энциклопедии "Святая Русь"

Когда и при каких обстоятельствах картофель был впервые ввезен в Россию, точно не установлено, зато доподлинно известно, что в 1740 г. он уже выращивался в окрестностях Петербурга, причём употребляли его тогда главным образом вельможи из Курляндии и Лифляндии. Из "Исторической справки о введении в России культуры картофеля", например, явствует, что "…Ещё в царствование императрицы Анны Ивановны за столом принца Бирона картофель уже появлялся как вкусное, но вовсе не редкое лакомое блюдо".
Императорское Вольно-Экономическое общество, старейшая общественная организация в Российской Империи, связывало появление картофеля в России с именем Петра Первого (что впоследствии прочно вошло в историческую традицию), ещё в конце XVII века приславшего боярину Б.П. Шереметеву из Голландии мешок клубней для дальнейшей рассылки по губерниям страны для выращивания.
В 60-х гг. XVIII столетия русское правительство в приказном порядке заставляло крестьян заниматься посадкой картофеля, что было отчасти обусловлено стремлением оказать помощь "без большого иждивения" голодавшему от периодических неурожаев крестьянскому населению. И можно только догадываться о том, как сложилась бы история самой России, случись картофелю попасть на Русь ещё во времена Ивана Грозного (считается, что в Европу картофель был завезён уже в 1553 или 1565 г.), и если бы аналогичные меры в отношении пропитания крестьянского населения были бы предприняты уже тогда или немногим позже…
В феврале 1765 г., на третьем году царствования будущей Екатерины Великой, Правительствующим Сенатом был издан указ о посевах картофеля, а губернаторам было разослано наставление, в котором, среди прочего, указывалось: "По той великой пользе сих яблок и что они при разводе весьма мало труда требуют, а оный непомерно вознаграждают, и не только людям в приятной и здоровой пище, но и к корму всякой домашней скотине служат, должно их почесть за лучший в домостройстве овощ, и к разводу его приложить всемерное старание…"
Одним из наиболее известных популяризаторов картофеля в России екатерининского времени явился А.Т. Болотов (1738 - 1833), он был первым, кто приступил к посадке картофеля не на клумбах, а в огороде, положив тем самым начало его массовому распространению.
Однако "директива", спущенная сверху, бестолковая чиновничья пропаганда новой сельскохозяйственной культуры и, тем паче, насильственное введение "общественных запашек" картофеля при волостных управлениях поначалу (как и любое нововведение) вызывали отчаянное сопротивление консервативного по своей природе русского мужика. Ситуация усугублялась ещё и тем, что вначале пытались употреблять вместо клубней горькие и ядовитые ягоды (на те же грабли, к слову сказать, наступил в своё время и французский крестьянин), что, понятно, было причиной последующих тяжёлых отравлений с летальным исходом. И оттого-то картофель и был окрещён в народе "чёртовым яблоком", а его употребление в пищу считалось большим грехом. "Картошка проклята, чай двою проклят, табак да кофе трою", - говаривали, бывало, в ту пору богобоязненные крестьяне. Кстати, если верить знаменитому "Толковому словарю" В.И. Даля, в Калужской губернии существовал и особый обряд погребения умерших в результате употребления ядовитых ягод картофеля - покойника выносили "не в ворота, а разобрав прясло изгороды".
Кроме того, в мероприятиях, направленных на реализацию мер правительства (например, распоряжение 24 февраля 1841 г. "О мерах к распространению разведения картофеля") по окультуриванию картофеля крестьяне усматривали новую форму повинности и в некоторых губерниях (Новгородской, Тверской, Пермской и других) подняли известные "картофельные бунты", носившие, прежде всего, антикрепостнических характер. Современные исследователи отмечают массовые выступления удельных (в 1834 г.) и государственных крестьян (в 1840 - 1844 гг.) на Севере, в Приуралье и Поволжье и участие в этих выступлениях свыше 500 000 человек. На подавление картофельных бунтов были брошены войска. Однако следует отметить и тот факт, что растолковывать намерения правительства (как в 1837 - 1838 гг., не имевших принудительного характера) неграмотным крестьянам приходилось и их мало-мальски образованным односельчанам, иной раз принимавших активное участие в успокоении народа. Так в историю этого явления вошёл крестьянин села Сухой Лог (Камышловский уезд) Петр Григорьевич Гурин, занимавший должность писаря и принимавший ревностное участие в успокоении местных жителей во время картофельного бунта в Пермской губернии в 1842 г., в котором участвовали крестьяне Камышловского, Шадринского и Ирбитского уездов. Собственноручный рассказ его, суть которого сводится к тому, что все эти крестьянские волнения являлись следствием невнятных разъяснений новых правительственных распоряжений мелкими чиновниками на местах, был помещён в 1874 г. в одном из выпусков "Русской старины". "Награды, обещанные за посевы картофеля, были непонятны крестьянам и они старались найти в действиях начальства какой-то особенный, тайный смысл." - гласило предисловие к этому рассказу, - "Будучи обеспечены в хлебе, они видели в картофеле такой же не нужный для них овощ, как и всякий другой."
Немалую негативную роль сыграли тогда и явно неправдоподобные слухи о незаконных приговорах крестьянских обществ и продаже крестьян окружным начальником и волостным правлением, в обход царя, в удел министру государственных имуществ Киселёву, за что они-де (т. е. этот самый окружной начальник и волостные писаря) получили соответствующую мзду.
Массовые посевы картофеля начались в России лишь с середины XIX века, после ряда голодных лет, соответствующих поощрительных мер к его разведению, а также благодаря опытным посевам русских учёных-ботаников, агрономов и просто любителей. Согласно официальной статистике, к началу XX столетия картофель имел наибольшее значение на западе Российской Империи, по направлению на восток он - в связи с широким распространением здесь зерновых культур - играл всё меньшую роль. Больше всего его высевалось в это время в Эстляндской губернии (в настоящее время территория Эстонии) - 15 %, в Западном крае - от 5 до 10 %, в губерниях Московской и Ярославской - от 6 до 7 % общей площади посевов. На юге и особенно на юго-востоке значение его было очень небольшим, в губерниях этого района он занимал не более 1 %, а местами и того меньше - в Пермской и Казанской губерниях 0,3 %, в Оренбургской, Уфимской, Вятской, Самарской от 0,5 до 0,8%. Общая площадь посевов картофеля оценивается в это время в 1,5 млн. гектаров.
Интересно, что популяризатором картофеля в 1908 г. выступил агроном М.М. Пришвин (в будущем известный писатель), автор монографии "Картофель в полевой и огородной культуре…". Большая роль во внедрении культуры картофеля в России принадлежит и вышеупомянутому Вольно-Экономическому обществу, основанному в 1765 г. графом Г.Г. Орловым под покровительством Екатерины Второй.
Постепенно картофель распространился по всей территории страны - от её северных районов до Кавказа и Средней Азии, и в итоге удостоился в русском народе почётного звания "второго хлеба". А об изменении отношения к нему народа с резко отрицательного на сугубо положительное ярко свидетельствуют бытующие и поныне пословицы и поговорки: картошка поспела - берись за дело, картошка созреет - скот согреет и т. д.

Источник: http://holy-russia.ru/russkaya-istoriya-kartofelya.html

Материал из энциклопедии "Святая Русь"

С незапамятных времён славяне расселялись отдельными племенами по обширным равнинам Восточной Европы, занимая местность вдоль рек, около озер, по полям и лесам.

Древние славяне занимали громадное пространство, по окраинам которого жили неславянские народы: на юге — скифы и сарматы, на севере — финские и литовские племена. Их окружали и тюркоязычные племена: печенеги, половцы, торки, берендеи и другие. Известен и порядок расселения древних славян: уличи и тиверцы — по побережью Черного моря, от нижнего Дуная до Днепра. На север от них, по Бугу,— дулебы, бужане и волыняне. Далее на восток и северо-восток, у реки Припять,— древляне. На западном берегу Днепра расселились поляне. На восток от них, на противоположном берегу Днепра и на берегах Десны — северяне. У верховьев Днепра, Западной Двины и Волги — кривичи. Между Припятью и Западной Двиной — дреговичи, которые скоро слились с полочанами, жившими по рекам Пологе и Западной Двине до самого Балтийского моря. На реке Сож расселились племена радимичей, а севернее их, по берегам Оки,— вятичи. Наконец, дальше всех на север проживали ильменские словене, которые занимали большую территорию: на западе до Финского залива, на востоке до Мурома и Суздаля, на севере от Онежского озера до Уральских гор. Центром их поселений были озеро Ильмень и река Волхов, на берегу которой впоследствии был основан Новгород. Расселение древних славян шло по великому водному пути «из варяг в греки» – от Балтийского моря, Ладожского озера, реки Волхов, озера Ильмень, по рекам Ловать и Днепр, до Чёрного моря (Понт Эвксинский, Русское море). Согласно широко распространенному мнению с приходом в Новгород в 862 г. варяжской дружины во главе с Рюриком, Синеусом и Трувором, представлявшими одно из варяжских племён с именем «русь», вся новгородская земля стала именоваться Русью и отсюда «есть пошла Русская земля», Русское государство.

Ко времени появления князя Рюрика с братьями и дружиной в новгородских землях у полян уже были свои князья Кий и его братья Хорив и Щек с сестрой Лыбедью, по легенде основавшие Киев на Днепре и Киевец на Дунае. А в Новгороде правил Гостомысл, сын Буривоя. Именно при Буривое, внуке Вандала, на новгородские земли впервые ступили варяги, обложившие туземцев непомерной данью, за что в скором времени и были изгнаны из пределов этих земель. Как гласит летописное предание, Вандал был потомком Словена, древнейшего правителя славян, а тот – братом Скифа и оба потомками библейского Иафета (сына Ноя). Древние славяне были закоренелыми язычниками, и за несколько столетий у них сложился пантеон богов, наиболее известным из них стал бог-громовержец Перун, многие черты характера которого с принятием Русью христианства были спроецированы на образ Ильи Пророка. Из остальных богов более или менее известны «скотий бог» Велес (антагонист Перуна) и бог плодородия Дажьбог, считавшийся предком русских людей (предком славян также считался Троян). В равной степени известны и бог-кузнец Сварог, бог солнца Хорс, Стрибог, «функциональные обязанности» которого до сих пор окончательно не выяснены, Симаргл (Семаргл), с также же неустановленными «функциями», и покровительница женского начала Мокошь (Макошь).

Кстати, на следующий год после появления Рюрика и его окружения в землях ильменских словен, в 863 г., в Болгарском царстве два монашествующих брата Кирилл и Мефодий (в миру Константин по прозвищу Философ и Михаил) составили первую славянскую азбуку, и перевели с греческого на болгарский язык главные богослужебные книги. Собственно автором этой азбуки был Кирилл, а Мефодий и их ученики ему только помогали. По имени своего автора азбука эта стала в дальнейшем именоваться кириллицей, а монахи Кирилл и Мефодий - великими славянскими просветителями.

Источник: http://holy-russia.ru/drevnie-slavyane.html

"На мя шептаху вси врази мои, на мя помышляху злая мне" (Пс.40).



Убийство Павла I. Гравюра Ж.Ж.Утвайта по рисунку Ф.-Э.-А.Филиппото


Перечень лиц, принявших деятельное участие в заговоре 11 марта 1801 г.

Командиры лейб-гвардии полков:
Семеновского – генерал-адъютант Ник. Ив. Депрерадович,
Кавалергардского – Ф.В. (Ф.П.?) Уваров (весьма вероятно, является одним из главных свидетелей убийства Императора),
Преображенского – инспектор с.-петербургской инспекции генерал-лейтенант (пожалован 15.4.1799) Пётр Ал-др. Талызин (креатура Панина, командор Мальтийского ордена, масон).
Конногвардейскаго - Янкович-Демириево

Шефы полков:
Кексгольмскаго — Вердеревский;
Сенатских батальонов — Ушаков;
1-го Артиллерийскаго полка — Тучков;


1. генерал-лейтенант (генерал-поручик?) в отставке барон Леонтий Леонтьевич Бен(н)игсен (протеже П.Зубова [по другим данным Палена - до переворота, по слухам, находился в столице на нелегальном положении], один из главных заговорщиков, возможно, инициатор физического устранения Павла Первого, сразу после расправы над Императором назначен комендантом Михайловского замка, автор подробных записей о происшедшем; масон - в фундаментальном труде Г.В. Вернадского "Русское масонство в царствование Екатерины II" упоминается некий майор Беннигсен, в 1777 г. основавший в Москве "таплиерскую ложу Candeur", там же под 1777 г. упоминается руководитель московской ложи Чистосердечие Л.Л. Беннигсен);

2. военный генерал-губернатор Петербурга генерал от кавалерии граф Пётр Ал. фон дер Пален (масон?, один из главных заговорщиков, в 1801 г. фактически начальник тайной полиции, в колонне, пришедшей с ним через главный вход под Воскресенскими воротами в Михайловский замок из квартиры Талызина на Миллионной улице* - через Невский проспект - было 13 человек, сведения В.Гёте; в самый момент убийства Павла Первого, впрочем, в спальне Императора отсутствовал);

3. генерал-майор артиллерии (в отставке?) князь Вл. Мих. Яшвиль (находился в колонне, руководимой Бенигсеном и Зубовым; есть данные о том, что именно он ударил Павла кулаком по виску и сбил его с ног после того, как Н.Зубов ударил Императора золотой табакеркой; в дневниках А.С.Пушкина за 1833-34 гг. встречается запись, в которой автор назвает Яшвиля "педерастом и отъявленным игроком");

4. вице-канцлер в отставке граф Никита Петр. Панин (племянник графа Н.И. Панина, масона, воспитателя Цесаревича Павла Петровича; по слухам, сторонник конституционной монархии, состоял в дружбе с русским послом в Лондоне известным англофилом графом Сем. Роман. Воронцовым, есть сведения о прямых контактах Панина с английским послом Уитвортом, явный агент английского влияния: осенью 1800 г. проводил тайные переговоры с наследником Александром о введении регентства наподобие английского);

5. Кавалергардскаго полка полковник князь Пав. Вас. Голенищев-Кутузов (указание на его участие в заговоре имеется, в частности, в "Петербургских очерках" П.Долгорукого, причём последний причисляет его к убийцам Императора; есть данные о том, что в 1801 г. он был командиром лейб-гвардии Кавалергардского полка; также упоминается М.А. Фонвизиным);

6. братья - генерал-адъютант, шеф 1-го кадетскаго корпуса генерал-поручик светлейший князь Платон Ал-др. Зубов, последний фаворит Императрицы Екатерины Второй (один из главных заговорщиков, в его и Бенигсена колонне, пришедшей к Михайловскому замку через Летний сад по маленькому подъемному мостику к Рождественским воротам также из квартиры Талызина на Миллионной улице [в Лейб-кампанском корпусе Зимнего дворца]** насчитывалось 26 человек - сведения В.Гёте; также как и Бенигсен, в момент убийства Павла Первого в спальне Императора присутствовал), генерал-майор граф Ник. Ал-др. Зубов (кавалер Ордена Св. Андрея Первозванного, женат на дочери А.В. Суворова Наталье Александровне, владелец командорства Богородское, обер-шталмейстер; также как и его брат Платон, в момент убийства Павла Первого в спальне Императора присутствовал - отличался огромным ростом и большой физической силой, именно ему приписываются те удары Императору, которые, как считается, послужили главной причиной гибели последнего - вначале кулаком по голове, а затем массивной золотой табакеркой в левый висок; среди орудий цареубийства, впрочем, также фигурируют шарф, рукоятка пистолета, эфес шпаги) и шеф 2-го кадетскаго корпуса генерал-майор граф Валериан Ал-др. Зубов ;

7. полковой адъютант Преображенского полка полковник А.В. Аргамаков (есть данные о его родстве с А.Н.Радищевым; по данным М.И. Пыляева, приводимым в его труде "Старый Петербург", адъютант лейб-батальона Преображенского полка, исполнял обязанности плац-адъютанта [плац-майора?] Михайловского замка и имел полномочия входить к Императору для доклада о чрезвычайных происшествиях в городе в любоё время суток; шёл во главе колонны П.А.Зубова - главный проводник заговорщиков);

8. поручик (полковник?)артиллерист И.М. Татаринов (из записей Л.Л. Бенигсена, набросился на Императора, действуя одновременно с князем Яшвилем, также упоминается Д.Давыдовым и М.А. Фонвизиным, по сведениям последнего, сослуживец Яшвиля);

9. офицер (полковник?) Н.И. Бибиков (из записей Л.Л. Бенигсена, его роль в цареубийстве неясна, зашёл в переднюю вместе с семёновцами);

10. кавалергардский адъютант (поручик?) Горданов (из записей Л.Л. Бенигсена, также упоминается М.А. Фонвизиным, вместе с Яшвилем, Скарятиным и Татариновым принимал непосредственное участие в цареубийстве);

11. генерал-майор князь Вяземский (из записей Л.Л. Бенигсена, по состоянию на день государственного переворота находился под арестом, но был выпущен накануне Паленом, видимо, для участия в отстранении Павла Первого от власти, также упоминается в записках М.А. Фонвизина - шеф 4-го батальона Преображенскаго полка);

12. Измайловского полка поручик Яков Фёд. Скарятин (из записей Л.Л. Бенигсена, так же как и предыдущий, по состоянию на день государственного переворота находился под арестом; именно он подал шарф***, которым Яшвиль и Татаринов задушили Павла Первого, предварительно проломив ему голову эфесом шпаги - данные Д.Давыдова, подтверждаемые также данными М.А. Фонвизина);

13. Измайловскаго полка полковник Мансуров (из записей А.Коцебу и М.А. Фонвизина);

14. лейб-гвардии Кирасирского полка подполковник в отставке (адъютант) Лешер де Герцфельдт (Loscher de Hertzfeldt, из дневниковых записей барона К. И. фон-дер Остен-Сакена, бывшего воспитателя великого князя Константина Павловича, по показаниям последнего от 15 апреля 1801 г.; на следующий день после переворота принят на службу и произведён в полковники);

15. Преображенского полка поручик С.Н. Марин (памфлетист?!, есть данные о его родстве с А.Н.Радищевым; как и Аргамаков, находился в подчинении Талызина, в ночь на 12 марта командовал внутренним караулом преображенцев [караулом лейб-батальона] в Михайловском замке);

16. Преображенского полка полковник Запольский (командир 4-го батальона Преображенского полка; из записок М.А. Фонвизина);

18. Преображенского полка капитан Шеншин (из записок М.А. Фонвизина);

19. Преображенского пока штабс-капитан барон Розен (из записок М.А. Фонвизина);

20. Преображенского полка поручик Леонтьев (из записок М.А. Фонвизина);

21. Преображенского полка поручик Аргамаков (из записок М.А. Фонвизина);

22. Преображенского полка поручик Аргамаков (родной брат предыдущего, также из записок М.А.Фонвизина);

23. Семеновского полка полковник граф Толстой (из записок М.А. Фонвизина);

24. Адъютант в. к. Александра Павловича князь Волконский (из записок М.А. Фонвизина);

25. Семёновского полка (?) поручик Савельев (из записок М.А. Фонвизина);

26. Семёновского полка (?) поручик Кикин (из записок М.А. Фонвизина);

27. Семёновского полка (?) поручик Писарев (из записок М.А. Фонвизина);

28. Семёновского полка (?) поручик Полторацкий (из записок М.А. Фонвизина, правда, в другом месте автор именует его прапорщиком);

29. Семёновского полка (?) поручик Ефимович (из записок М.А. Фонвизина);

30. Измайловскаго полка поручик Волховской (из записок М.А. Фонвизина);

31. Измайловскаго полка поручик Кутузов (из записок М.А. Фонвизина);

32. Кавалергардскаго полка ротмистр Титов (из записок М.А. Фонвизина);

33. Кавалергардскаго полка (?) поручик Горбатов (из записок М.А. Фонвизина);

34. флотский капитан командор Клокачев (из записок М.А. Фонвизина);

35. сенатор, статс-секретарь Дм. Прокофьевич Трощинский (заранее составил манифест о восшествии на престол Александра I; как говорят, однако, им был также заранее составлен и другой манифест, от имени Императора Павла, на случай провала попытки государственного переворота)



Примечания

* Всех заговорщиков, собравшихся в ночь на 12 марта на квартире Талызина, было 40 чел, Фонвизин же доводит общее число заговорщиков до 60.

** Есть сведения о том, что центром заговора был салон графини Ольги Александровны Жеребцовой (née Зубова, на день государственного переворота находилась в Англии [?], куда сбежала, будучи в чём-то заподозренной Павлом Первым), в доме графов Зубовых на Исаакиевской площади, причём непоследнюю роль в заговоре, как говорят, сыграл посол Англии в России сэр Чарльз Уитворт, покинувший Петербург едва ли не за год до того (уже в конце 1799 г. Уитворт, Панин и де Рибас сочли нужным обсудить вопрос, нельзя ли устранить Павла от правления и объявить Императором Александра Павловича [профессор Шиман, 1907 г.]). По данным Лопухина через Жеребцову, любовницу Уитворта, участникам переворота было роздано два миллиона (рублей) золотом, т. е. более десяти миллионов деньгами начала XX века. Об английских субсидиях переворота говорят Валишевский и Шумигорский.

*** По одной из версий, это был собственный шарф, по другой - шарф Беннигсена, по третьей - Аргамакова, по четвёртой - Татаринова. Скорее всего, это был шарф поручика Я.Ф.Скарятина, дослужившегося впоследствии до чина полковника и, несмотря на дурную славу, сделавшего успешную карьеру и принятого при дворе. В дневнике Пушкина, знакомого со Скарятиным, под 1834 г. имеется запись "Скарятин снял с себя шарф, прекративший жизнь Павла I

Источник: http://holy-russia.ru/smert-pavla-pervogo.html

Вещий Олег (879 - 912)

Происхождение Вещего Олега, несмотря даже на его очевидную историческую достоверность,тем не менее, смутно, и всё ещё вызывает разного рода сомнения и споры.
Так, по версии А.И. Лященко, киевский князь Олег и герой древних скандинавских саг норвежец Одд Орвар (то бишь Стрела) – это одно и то же лицо. В таком случае, отцом его был некто Кетиль по прозвищу Лосось,в жилах которого текла кровь Ульва Бесстрастного. Согласно упомянутым сагам, Одд Орвар неоднократно совершал дальние походы в Биармию (историческая область на крайнем северо-западе будущей России, в которую, в частности, входили земли русской Перми Великой), Гардарик (Русь) и даже в Грикъярик (Византию). А ещё у Одда была сестра Ефанда (Алфвинд), мужем которой стал новгородский князь Рюрик. Стало быть, Рюрик был зятем Одда-Олега, а его сын Игорь, которого некоторые наши современники предпочитают именовать Ингварем, был родным племянником Одда-Олега. А потому, согласно русской летописной традиции, умирая, Рюрик с легким сердцем поручил своего малолетнего сына шурину, Одду-Олегу. Основанием для такой “передачи властных полномочий” было старшинство Одда-Олега в роде. Родство же последнего и Ингвара-Игоря несомненно - в противном случае, юный Игорь вряд ли дожил бы до совершеннолетия и, женившись, продолжил княжескую и царскую династию, основанную его отцом и правившую на Руси свыше семи столетий.

В связи с тем, что на момент смерти отца Игорь не достиг ещё отрочества (а если судить по одной из иллюстраций в Радзивилловской летописи XV в., был и вовсе младенцем), Семья Рюрика есть основание думать, что брак Рюрика и Ефанды-Алфвинды (если, конечно, таковая вообще существовала) был не первым браком Рюрика. Можно думать также, что ко времени своей смерти, по средневековым меркам, Рюрик достиг маститой старости, т. е. перешагнул тридцати пяти – сорока летний рубеж, и умер вследствие некогда полученных им ран.

К слову сказать, само прозвище Олега, Вещий (т. е. “ведающий, знающий будущее” или “мудрый”), по мнению некоторых исследователей, свидетельствует о его принадлежности к некой касте жрецов (волхвов) какого-то, по-видимому, скандинавского или славянского языческого культа, широко распространенного на севере и востоке Европы времен раннего средневековья. Возможно, к моменту появления Олега в 882 г. на Днепре под стенами Киева, последователи этого культа составляли значительную часть его населения. Данным обстоятельством, как нам представляется, легко объяснить выдачу ими киевских князей-христиан Аскольда и Дира Олегу, последующее их умерщвление его дружинниками и воцарение самого Олега в Киеве. С другой стороны, страшная молва о приближающейся со стороны Любеча значительной военной экспедиции, во главе которой стояли Олег и сопровождавший его Игорь (ещё до взятия варягами Любеча под их же ударами пал Смоленск), могла запросто опередить их появление у стен Киева. В таком случае, Аскольд и Дир стали своего рода искупительной жертвой. Или, опять-таки, жертвой, точнее жертвами, того языческого культа, (верховным?) жрецом которого был Олег. А летописное предание “Повести временных лет” о том, что соплеменники Олега Аскольд и Дир, наверняка знавшие его и его ближайшее окружение лично, приняли его приглашение (от имени мнимого варяжского купца), и вышли ему навстречу за периметр городских стен в Угорское урочище, в этом случае, не выдерживает критики. А значит, есть не что иное, как просто красивая легенда, получившая широкое распространение в новое время благодаря трудам Н.М.Карамзина, С.М.Соловьева и других русских историков.
Кстати, сохранились летописные известия и о “национальном составе” Олеговой рати того времени: “беша у него варязи и словене и прочи, прозвашася Русью”, сообщает нам автор “Повести временных лет”.

А дальше в землях славян начинается, по всей видимости, очередной, т. е. далеко уже не первый, раздел сфер влияния между варягами и хазарами, данниками которых были финно-угорские и славянские племена, причем не в пользу хазар. Так, с 882 - 883 гг. Олегу и его варяжской дружине вынуждены были платить дань древляне, северяне и радимичи, прежде платившие дань хазарам. Интересно, что такое вероломство со стороны варягов не вызвало у хазар сколь-нибудь серьезных возражений. Во всяком случае, история не сохранила для нас каких-либо сведений о вооруженных столкновениях на этой почве между варягами и хазарами. Или к 882 г. от Рождества Христова варяги (скандинавы) представляли в Европе и на Руси столь серьёзную силу, что хазары просто должны были с этой силой считаться.

В 907 г., во время морского похода разноплеменной Олеговой рати на Царьград (Константинополь или Визант), в полной мере проявился полководческий гений Олега (Игорь к тому времени был уже женат и в состоянии княжить в Киеве, “матери городов русских”, самостоятельно). Узнав о приближении русских, наученные горьким опытом греки перекрыли константинопольскую гавань цепями, и русским ничего не оставалось, как вытащив ладьи на сушу, поставить их на колеса и, таким образом, подняв паруса, с попутным ветром доехать до стен византийской столицы, и вчистую разорить её окрестности. Дело кончилось тем, что изумленные русской смекалкой греки запросили мира, а щит Олега, согласно летописному преданию, был прибит на городских воротах Царьграда в знак победы русских над греками.
Умер Вещий Олег, опять же согласно летописному преданию, от укуса змеи и был погребен, по одной версии, в Киеве, в урочище Щековице, а по другой – в Ладоге. Судя по всему, с подробностями биографии Вещего Олега, его боевого пути и обстоятельствами трагической гибели, был хорошо знаком А.С.Пушкин, переложивший их в стихотворную форму, и написавший одну из своих наиболее известных поэм - "Песнь о Вещем Олеге".

Источник: http://holy-russia.ru/veshchiy-oleg.html

Материал из энциклопедии "Святая Русь"



На сегодняшний день существуют две более или менее правдоподобные версии происхождения легендарного новгородского князя Рюрика и его братьев Синеуса Рёрик Ютландский и Рюрик Новгородский и Трувора. Согласно первой версии, назовём её условно норманской, Рюрик происходил родом из Дании и был мелким датским конунгом, во владении которого, в частности, до 850 г. находился г. Дорестадт во Фрисландии, впоследствии разграбленный викингами. Однако, есть основание думать, что речь здесь идёт, скорее, об исторически куда более достоверном датском конунге Рёрике Скьёльдунге Ютландском, снискавшем себе славу на службе у французских Каролингов, нежели о новгородском князе. Интересно при этом и то, что попытки отождествить датчанина Рёрика с варягом-русью Рюриком имели место уже в начале позапрошлого века, а первым такую попытку предпринял пастор Х. Холлман в опубликованной в 1816 г. в Бремене работе «Рустрингия, первоначальное отечество первого российского великого князя Рюрика и братьев его. Исторический опыт». Предположение об идентичности Рёрика и Рюрика высказывал впоследствии и профессор Дерптского университета Ф.Крузе.
Не исключено, что и Х.Холлман и Ф.Крузе основывались на известиях датского хроникера конца XII – начала XIII в. Саксона Грамматика, утверждавшего, что около 862 г. (точнее в 857 – 862 гг.) Рёрик Ютландский участвовал в походе воинственных датчан против свеев и куршей. Победив их в морском сражении, Рёрик Скьёльдунг благополучно обосновался в славянских землях, вынудив туземцев славян платить ему дань. То есть жизнеописание Рёрика Ютландского в изложении Саксона Грамматика перекликается с биографией Рюрика Новгородского в пересказе преподобного Нестора Летописца, считающегося автором «Повести временных лет», которой руководствовался Н.М. Карамзин при написании своей «Истории Государства Российского».
Кстати, в это же самое время вышеупомянутый г. Дорестадт, крупный торгово-ремесленный центр в междуречье Рейна и Лека (ныне окрестности г. Вейк-бей-Дюрстеде в Нидерландах) подвергся наиболее разрушительным набегам викингов.

Вполне вероятно, что с многотомными Gesta Danorum (лат. «Деяния данов») Саксона Грамматика был хорошо знаком и шведский король Юхан III (1537 – 1592), Норманская теория высказывавший мысль о шведском происхождении варягов в переписке с русским Царем Иваном Грозным. Позднее эту мысль подхватил шведский дипломат П.Петрей де Ерлезунда (1570 – 1622), бывший в курсе стояния дел в современной ему Московии. В последней четверти XVII столетия почин Петрея де Ерлезунда поддержал его соотечественник королевский историограф Ю.Видекинд (1618/20-1678).
В России же теория об иноземном (норманском) происхождении новгородского князя Рюрика (норманская теория) получила распространение в уже в следующем XVIII в. стараниями немецких академиков, обретавшихся при Российской Академии наук Г.З.Байера, Г.Ф.Миллера и др.

Согласно второй, так сказать, туземной версии, новгородский князь Рюрик был внуком ильменского (новгородского) князя или старейшины ильменских словен Гостомысла, его матерью была дочь последнего Умила, а отцом – Годослав, один из западнославянских князей с о. Руген (совр. Рюген, Германия). А основанием для призвания Рюрика с братьями стало последнее желание престарелого Гостомысла сохранить династическую преемственность. Так, во всяком случае, эти события трактуются Иоакимовской летописью, ныне существующей, правда, только в пересказе В.Н.Татищева. Между тем, Н.М. Карамзин как будто бы ставит само существование Гостомысла под сомнение: «Древняя летопись не упоминает о сем благоразумном советнике»; - пишет он, - «но ежели предание истинно, то Гостомысл достоин бессмертия и славы в нашей истории». Сомнения Н.М.Карамзина, впрочем, легко объяснить тем обстоятельством, что первые известия о Гостомысле появляются только в XV в. в 1-й Софийской летописи, хотя время смерти Гостомысла пришлось на середину IX столетия. Иоакимовская же летопись утверждает, что у Гостомысла было четверо сыновей, сложивших головы в междоусобных войнах с другими (славянскими?) племенами, и три дочери: Умила – мать Рюрика, Прекраса, мать Словена Молодого – отца Ольги и самая младшая (?), имя которой неизвестно, мать Вадима Храброго, поднявшего восстание против Рюрика спустя четыре года после его воцарения в Новгороде. О Вадиме Храбром Никоновская летопись XVI в. под 866 г. сообщает буквально следующее: «… того же лета оскорбишася новгородцы глаголюще, яко быти нам рабом и много зла всячески пострадати от Рюрика и от раба его. Того же лета уби Рюрик Вадима Храброго и иных многих изби новгородцев советников его». Предположение о родстве Рюрика и Вадима Храброго было впервые высказано В.Н.Татищевым.
Правда, другой видный русский историк С.М.Соловьев, возможно, находясь под влиянием Н.М. Карамзина, считал легенду о Вадиме Храбром вымыслом, а описанные в Никоновской летописи события относящимися к временам Ярослава Мудрого.

Третья версия происхождения Рюрика и великокняжеской власти на Руси, мягко говоря, наименее правдоподобная, легендарная,
которую можно условно назвать "римской", появилась в Московском государстве в XVI в. Согласно этой версии, Рюрик состоял в родстве не больше ни меньше - с римскими кесарями.

Как бы там ни было, однако, в новой и новейшей русской историографии события, связанные с появлением Рюрика в Новгороде и основанием им княжеской и царской династии выглядят так: в 862 г. Рюрик с братьями, дружиной и многочисленной роднёй из варяжского племени русь пришёл к ильменским словенам и остался в Новгороде. Его братья Синеус и Трувор перебрались в Белоозеро и Изборск. Сопровождавшие их Аскольд и Дир отправились в Византию, но по пути остановились в Киеве и, освободив тамошних полян от власти хазар, основали свое государство, а в 866 г., после неудачного похода русских на Царьград, приняли христианство. В 864 г., после смерти обоих братьев, Рюрик стал единоличным правителем Новгорода и близлежащих земель. Эта история лежит в основе вышеупомянутой норманской теории.

Источник: http://holy-russia.ru/rurik.html

Материал из энциклопедии "Святая Русь"



Сын Рюрика Игорь, в отличие от отца, является первым исторически достоверным князем из династии, правившей на Руси в течение семи первых веков её истории и называемой в историографии по имени её основателя Рюриковичами. Великий князь Киевский Игорь Рюрикович, родившийся, согласно Никоновской летописи, в Новгороде в 865 г. (правда, по другим сведениям, это случилось в 877 г.) от Рождества Христова, был единственным сыном Рюрика, что заставляет думать, что Рюрик появился в стольном граде ильменских словен в 862 г. не молодым уже человеком, на исходе своих мужских сил, либо умер – по нынешним меркам – довольно рано, вследствие некогда полученных им ран. Впрочем, у Игоря была сестра, именем неизвестная, чье существование подтверждается летописными источниками. Тем, в частности, что дети её, нетии (племянники, дети сестры) Игоря, Улеб и Акун, упоминаются в связи с мирным договором, заключенным царьградскими (константинопольскими) послами с князем Игорем в 944 г. “на все лета, пока сияет солнце и стоит мир”.

Как нам представляется, обе вышеуказанные даты рождения князя Игоря противоречат версии о том, что его матерью была норвежская принцесса (королевна) Ефанда (Алфвинд или Едвинда), если только она не прибыла в Новгород в 862 г. вместе с Рюриком и со всей его многочисленной роднёй-русью и дружиной (Норманская теория). Некоторые источники, к слову сказать, называют эту Ефанду-Алфвинд-Едвинду полубаснословной. Основываясь на тех же датах, нельзя исключить и того обстоятельства, что на самом деле матерью Игоря могла быть уроженка Новгородщины (или вообще северо-западных земель будущей Руси), славянского роду-племени, жена или наложница Рюрикова... Да и о происхождении самого Рюрика есть несколько версий. Впрочем, в пользу версии об иноземном происхождении второй жены его, матери Игоря, может свидетельствовать родство Ефанды (Алфинд или Едвинды) с Вещим Олегом, заботам которого Рюрик поручил своего наследника, уходя в мир иной. Родство же это было известно нашим историкам ещё до революции. Родство Игоря Старого и Олега Вещего было настолько близким, а степень доверия одного к другому столь высокой, что первый доверил второму выбор невесты (псковитянки св. Ольги, в 903 г.), а второй оставил первого своим наместником в Киеве на время своего похода на Византию.

Из ратных дел князя Игоря из летописных источников нам известны: усмирение древлян в 914 г., вторичное покорение в то же время уличей, что жили по соседству с тиверцами. Дань эту Игорь отдал Свенельду, своему любимому воеводе, что вызвало недовольство у дружины. Кроме того следует упомянуть два похода князя Игоря с дружиной на Царьград (Константинополь), а до того совместный морской поход русских и греков на Италию в 935 г. Первый же византийский поход Игоря в 941 г. потерпел оглушительное фиаско – греки сожгли многочисленный флот русских, насчитывавший, согласно летописным известиям, 10 тыс. судов, знаменитым в раннем средневековье "греческим огнем". В 915 г. в русских пределах впервые появились печенеги, и вместо того, чтобы дать им должный отпор, Игорь заключает с их князем мир сроком на пять лет. Возможно, однако, что то была вынужденная мера, обусловленная, прежде всего, внутренним состоянием державы Игоря. Во втором своем походе на Византию в 944 г. Игорь был уже куда более осмотрителен, и пригласил к участию в этом походе заморских варягов и печенегов, у которых были к тому же взяты заложники. Кроме того, ссылаясь на арабского историка Массуди, Н.М.Карамзин рассказывает, что около 912 г. какие-то россияне идолопоклонники, вместе со славянами обитавшие в столице Хазарского каганата Ателе (Атиле, Итиле) и служившие тамошнему кагану, ходили на судах в Каспийское море и разорили Дагестан, Ширван, но были истреблены “магометанами”. По словам того же Н.М.Карамзина, другой арабский повествователь Абульфеда рассказывает, что в 944 г. русские взяли столицу арранскую Барду (Арран - историческая область в междуречье Куры и Аракса) и возвратились в свою землю по реке Кура и Каспийским морем. Впрочем, здесь сразу следует оговорка, что третий восточный историк Абульфарач приписывает это нападение аланам, лезгам (лезгинам) и славянам, данникам хазарского кагана в южных областях будущей Российской Империи.

В 945 г., по осени, во время очередного похода с дружиной на полюдье к древлянам в Коростень (Искоростень, ныне в Житомирской области Республики Украина) князь Игорь, уже собравший с них дань, под давлением взроптавшей дружины о малом количестве этой дани (часть которой уходила Свенельду и его отрокам), повернул коней назад, отпустив большую часть дружины домой, в т. ч. и варяга Свенельда с его людьми, составлявшими, по всей видимости, "спецназ" Игоря. Разъяренные таким повортом событий древляне, руководимые своим князем Малом, набросились на дружину Игоря и перебили всех оставшихся с ним дружинников до одного. Самого Игоря, как сообщают византийские источники, древляне привязали за ноги к двум наклоненным березам и отпустили их, разорвав тело Игоря пополам.
Игорь Старый княжил 33 года и в браке со св. Ольгой прижил троих сыновей – неизвестного по имени, упоминавшегося в источниках под 916 г., Святослава и Улеба (Глеба).
И в заключение один любопытный факт: в 1711 г. во время похода русских войск из Киева в Молдавию, ещё в бытность свою офицером, В.Н. Татищев (1686 - 1750), первый русский историограф, среди прочих исторических достопримечательностей разыскивал курган, в котором, по преданию, находилась могила Игоря Старого.

Источник: http://holy-russia.ru/igor.html

Материал из энциклопедии "Святая Русь"





Источник: http://holy-russia.ru/slovene.html

Материал из энциклопедии "Святая Русь"




Согласно широко распространенной версии, одно из восточных славянских племен, в VI – X вв. обитавшее на землях нынешнего украинского, Житомирского Полесья, Правобережной Украины, по течению рр. Тетерев, Уж, Уборть и Ствига, соседствуя с востока с полянами. На западе земли древлян доходили до р. Случь, где проходила граница их земель с областью волынян и бужан,а на севере древлянские земли соприкасались с территорией дреговичей. В археологическом отношении памятниками древлянской культуры являются остатки земледельческих поселений с жилищами-полуземлянками, отдельные могильники, курганы с трупосожжениями (с кон. X в. - трупоположения) и укрепленные “грады”, например, известный по летописям Вручий на р. Норин (совр. Овруч, адм. центр Овручского района Житомирской обл. Украины), городище близ г. Малин (адм. центр Малинского района Житомирской обл.) и др. Столицей древлян был Искоростень (Коростень, адм. центр Коростенского района Житомирской обл.) на р. Уж, где до настоящего времени сохраняются ещё древние городища.
“Древляне, названные так от лесной земли своей”, - сообщает Н.М.Карамзин, - “обитали в Волынской губернии”. Интересно, что более 4/5 земель Полесья, составляюшего в середине XIX столетия половину Волынской губернии (вторую её половину составляла собственно Волынь) были всё ещё покрыты мокрыми лесами. И, как отмечали тогда авторы военно-статистического обозрения Волынской губернии, эта губерния вообще была богата всякого рода лесом из которого делались клепки, гонты и драни. Первые сплавлялись по р. Сбручь до г Юрбурга (в Ковенской губернии), а последние расходились внутри Волынской губернии. В настоящее время это зона смешанных лесов.
В 883 г., после убийства киевских князей Аскольда и Дира и захвата Киева, Вещий Олег обложил древлян данью, а в 907 г. они участвовали в легендарном походе Олеговой рати на Византию. Однако, после трагической гибели Олега древляне перестали платить дань Киеву, и были вторично покорены Игорем Старым, объединившим восточнославянские племена между Днестром и Дунаем. Осенью 945 г. при попытке собрать на полюдье двойную дань, Игорь был убит древлянами в окрестностях Искоростеня по приказу их князя Мала, что явилось поводом для очередной войны вдовы Игоря Ольги с древлянами. Краткая война эта завершилась окончательным покорением древлян, разорением и сожжением их городов (в частности, в 945 – 946 гг. был дотла сожжен Искоростень) и уничтожением древлянской знати. Земли древлян были обращены в киевский удел в центром в г. Вручий, в котором последовательно княжили, в частности, Олег Святославич и Святослав Владимирович. Интересно, что весть о зверской расправе древлян над Игорем (в византийской транскрипции Ингорь) дошла до Константинополя, и нашла свое отражение в писаниях Константина Багрянородного и Льва Диакона. Так, Лев Диакон, описывая обмен посланиями между Императором Иоанном Цимисхием и князем Святославом, упоминает об одном таком сообщении, в котором Иоанн не преминул уколоть своего оппонента напоминанием о том, как был убит его отец. При этом Цимисхий называет последний поход Игоря на древлян походом на германцев, что в советской историографии трактовалось как непреднамеренная ошибка Диакона или одного из его писцов при записи на слух греческой транскрипции имени древлян, которую употреблял Константин Багрянородный. Во всяком случае германцами в Византии IX - XII вв. германцами называли французов.
Последний раз имя древлян упоминается в летописи под 1136 г. В этот год великий князь киевский Ярополк Владимирович подарил их земли знаменитой в русском средневековье Десятинной церкви, сооруженной в 989 – 995 гг. волею великого князя Владимира Святославича на месте убийства первомучеников отца и сына Феодора и Иоанна Варяжских (память 12 июля ст. ст.).

Полная версия: http://www.holy-russia.ru/drevlyane.html

Материал из энциклопедии "Святая Русь"


Немногие из нас теперь задумываются, что Россия - сначала Киевская Русь, а после её распада Великое княжество Московское, Московское государство, Московия, и, наконец, Российская Империя - великая и могущественная, простиравшаяся некогда от моря и до моря и занимавшая одну шестую земной суши, была создана людьми, часто имевшими "не совсем русские" корни.
Взять хотя бы Рюриковичей. Согласно знаменитой норманской теории, они пришли в земли северо-западной Руси откуда-то Скандинавии (т. е. пришёл с братьями их полулегендарный предок конунг Рюрик и сел в Новгороде в 862 г. от Рождества Христова), по одной из версий, из современной Дании. Что, к слову сказать, совсем не означает, что у славян того времени не было своей государственности.
Происхождение Рюрика и его братьев возводилось когда-то к легендарному, то бишь мифическому Прусу и от него - к римскому кесарю Августу. Одно из свидетельств тому - замечательная фреска 1882 г. работы палехских иконописцев Белоусовых на главной, восточной стене Грановитой палаты в Московском Кремле с изображением Рюрика и двух его потомков - великого князя Игоря и великого князя Святослава Игоревича. Фреску эту сопровождает и соответствующая надпись, воспроизведённая тогда же уставом - так, как если бы её написал сам Симон Ушаков.
Затем, понятно, Романовы. По официальной версии, впервые, кажется, озвученной в XV столетии, предок Романовых (и ещё девятнадцати дворянско-боярских родов, в т. ч. и знаменитых Шереметевых) новгородский боярин Андрей Иванович Кобыла (ум. до 1350/51 г., упомянут в летописях лишь однажды, под 1347 г., когда он ездил в Тверь за невестой великого князя московского Семёна Гордого) происходил из рода некоего Гланды Камбилы Дивоновича (отсюда, дескать, и звучное родовое неверно транскрибированное прозвище - Кобыла), якобы пришедшего в Новгород Великий в княжение Святого Равноапостольного Князя Александра Невского вместе с сыновьями Андреем и Фёдором "из прусския земли" (из Пруссии). Причём, согласно окончательно утвердившейся в XIX столетии официальной версии, сам Гланда Камбила Дивонович был владетельным прусско-литовским князем и происходил из рода четвёртого сына прусского короля (предположительно славянского происхождения) Недрона Ведовитовича (Вейдевутовича). Согласно семейной легенде Колычёвых XVII в., оный Гланда Камбила Дивонович вышел на Русь с множеством своих подданных, населявших принадлежавшие ему земли Судовии и Самогиции (что впоследствии дало Романовым право включить название этих земель в полный титул Императора и Самодержца Всероссийского) и перешёл в Православие под именем Ивана около 1287 г.
Сыновья Андрея Кобылы (а их у него было не много ни мало, а пятеро) положили начало: Семён по прозвищу Жеребец - фамилиям Лодыгиных, Коновницыных, Кокоревых, Образцовых; Александр по прозвищу Ёлка - Колычовых, Неплюевых, Хлызневых и Немятых-Колычовых; Василий по прозвищу Ивантей - Ивантеевых; Гавриил по прозвищу Гавша - Гавшиных и Бобрыкиных, Фёдор по прозвищу Кошка - Захарьиных, Захарьиных-Юрьевых, Яковлевых, Романовых, Шереметевых, Кобылиных, Сухово-Кобылиных, Голтяевых, Беззубцевых и др.
Причём, как минимум трижды, потомки боярина Андрея Кобылы роднились с князьями (и даже с Царём) из рода Рюриковичей - браком Фёдора Ивановича Беззубцева с княжной Александрой Васильевной Микулинской (из рода тверских князей), браком Марии Фёдоровны Голтяевой с князем боровским Ярославом Владимировичем (из рода великого князя московского Ивана Калиты) и, наконец, браком Анастасии Романовны Захарьиной-Юрьевой с Царём Иваном Грозным. Кстати, в родстве с Романовыми состоял … известный публицист и революционер А.И. Герцен (1812-1870), внебрачный сын богатого помещика И.А. Яковлева (1767-1846), являвшегося потомком боярина Якова Захарьевича (ум. 1530), известного своим участием во взятии Брянска и Путивля в 1500 г. и пленением супружеской четы Глинских восемью годами позже. А теперь попытаемся представить, что было бы, если бы (хотя История и не терпит сослагательных наклонений) из переписки дочери Герцена Натальи и нигилиста Нечаева вышло нечто большее…
Второй сын Гланды Камбилы Дивоновича Фёдор Шевляга, положил начало русским дворянским родам Трусовых, Воробиных, Мотовиловых, Деревлёвых, Грабежевых, ничем существенным в русской истории, впрочем, не отличившимся.
Несколько слов о русских дворянских фамилиях и родах, ведущих происхождение от иноплеменной знати, пришедшей на Русь в XIII - XIV вв. и во времена более поздние. В числе таковых здесь стоит упомянуть фамилии и предков Апраксиных (основатель рода - татарский князь Салахмир, выехавший на Русь в 1371 г. и крещённый под именем Иван), Бахметевых (происходят от знатного татарского мурзы Аслан-Бахмета, принявшего Православие во времена великого князя московского Василия Тёмного), Бельских (одного происхождения со Скуратовыми), Вельяминовых-Зерновых, Годуновых, Долгово-Сабуровых, Сабуровых (все четыре фамилии одного корня, родоначальник - легендарный татарский мурза Чет, выехавший из Орды на службу великому князу владимирскому и московскому Ивану Даниловичу Калите около 1330 г.), Кочубеев (по семейному преданию происходят от знатного татарина Кучук-бея, выехавшего в Малороссию во второй половине XVII века и крестившегося с именем Андрей), Лопухиных (основатель рода - косожский князь Редедя, 980-1022), Наумовых (одного корня с Суворовыми), Салтыковых (ведут свой род от "мужа честна" Михаила Прушанина, выехавшего на Русь из прусских земель в нач. XIII века), Скуратовых (ведут свой род от польского шляхтича Станислава Бельского, выехавшего в Москву на службу к Василию I), Суворовых (происходят из рода Юды по прозвищу Сувор, их предок выехал из Швеции на русскую службу в нач. XVI в.), Юсуповых (ведут свой род от ногайского князя Юсуфа, попавшего в плен к русским в 1552 г.) и многих-многих других.

Полная версия: http://holy-russia.ru/oni-sozdali-rossiyu.html

Материал из энциклопедии "Святая Русь"


Одно из восточнославянских племен VI – IX вв., избравшее местом своего обитания лесостепи по западному, правому берегу р. Днепр, в его среднем течении. Земли, занимаемые полянами, граничили на северо-востоке с землей древлян, на западе они прилегали к южным поселениям дреговичей, на юго-западе они соприкасались с тиверцами, а на юге – с уличами. Происхождение этнонима “поляне” летописец объясняет следующим образом: “занеже в поле сидяху”, как бы в пику древлянам, обитавшим в лесистой местности Полесья. “Многие славяне, единоплеменные с ляхами, обитавшими на берегах Вислы”, - повествует вслед за летописью Н.М.Карамзин, - “поселились на Днепре в Киевской губернии и назывались полянами от чистых полей своих. Имя сие исчезло в древней России, но сделалось общим именем ляхов, основателей государства Польского. От сего же племени славян были два брата, Радим и Вятко, главами радимичей и вятичей: первый избрал себе жилище на берегах Сожа, в Могилевской губернии, а второй на Оке, в Калужской, Тульской или Орловской”.
Согласно летописным данным, поляне занимались пашенным земледелием, скотоводством, охотой, рыболовством и бортничеством. Общность вида их жилищ (полуземлянок) и погребальных обрядов (курганы с трупосожжениями) с жилищами и обрядами соседних славянских племен (волынян, древлян и дреговичей) некоторые современные исследователи связывают с общим их происхождением от племени дулебов. Любопытно, что в летописи неоднократно отмечается более высокое, чем у соседних племен, развитие экономических и общественных порядков у полян, их высокий нравственный облик. Чего только стоит, например, легенда о первых полянских князьях – основателях Киева Кия Щека и Хорива с их сестрой Лыбедью (V - VI вв. нашей эры) и т. д. Такое положение вещей, впрочем, легко объяснить географией расселения полян – на знаменитом транзитном пути “из варяг в греки” и их активное участие в международных торговых отношениях того времени. Так, например, монетные клады свидетельствуют о том, что торговля с Востоком началась здесь ещё в VIII в. (на сей счёт, однако, есть и иное мнение - дескать, монеты могли попасть сюда с варягами, т. е. не ранее X в.).
С именем полян связано и летописное известие о появлении в Киеве в 862 г. или около того варягов Аскольда и Дира и основание Киевской Руси. А ещё раньше, согласно позднему преданию (времен Владимира Мономаха), здесь, на Днепре, на киевских горах, появился апостол Андрей Первозванный, благословивший эти горы, водрузивший на них крест и, как утверждает летописец, предсказавший основание на этих горах «града великого» с множеством церквей. К моменту появления в их пределах Аскольда и Дира поляне, за отсутствием к тому времени у них князей (поскольку те “изгибли”), в течение короткого времени были уже данниками хазар и платили, как отмечает С.М.Соловьев, “по белке с каждого дома”. Надо думать, что после появления в Киеве Аскольда и Дира ситуация с таким с позволения сказать “налогообложением” в корне меняется, и поляне становятся уже данниками “своих” князей и той части варяжской дружины Рюрика, что прибыла в Киев вместе с новоиспеченными князьями. А концу IX в. варягам становятся подвластны соседние славянские племена. Таким образом, область полян становится ядром древнерусской государственности, вокруг которого объединились впоследствии другие восточнославянские земли.
В последний раз имя полян упоминается в летописи во времена князя Игоря Старого и св. Ольги под 944 г., в связи с походом Игоря на Царьград (Константинополь), после чего на смену этому этнониму пришёл новый этноним – Русь (“поляне, яже ныне зовомые Русь”), распространившийся и на другие области Киевской Руси.

Источник: http://holy-russia.ru/polyane.html

Материал из энциклопедии "Святая Русь"

Люди, более или менее знакомые с хрестоматийным сюжетом картины В.М. Васнецова "Три богатыря", находясь в Третьяковской галерее, обычно проходят мимо этой картины, ускоряя шаг, и не очень-то задумываясь о том, кто на самом деле изображён на этом полотне, и кому посвящена эта картина. Редко кто остановится на минуту - другую, да и то только для того, чтобы прикинуть на глаз и оценить размеры холста, с которым знаменитый мастер работал около 20 лет (до 23 апреля 1898 г.) - почти три на четыре с половиной метра. Дескать, картина и картина, хотя бы и большая, ну былины там всякие, ну Илья Муромец, и что с того? В школе, мол, ещё эту картину "проходили" и анекдотов потом всяких о ней и её героях понаслышались вдоволь. Кстати, авторское название этой картины - "Богатыри".
Между тем, на полотне В.М. Васнецова изображены реально жившие когда-то люди, точнее, их собирательный образ, герои русского народного фольклора вот уже на протяжении нескольких сотен лет русской истории.
Наиболее известен из них, пожалуй, изображённый в центре картины сидящим на вороном коне поистине богатырских размеров Святой преподобный Илья Муромец Печерский (+1188), один из главных героев русских былин, возникших в XII - XIII вв. ("Илья Муромец и Соловей-разбойник", "Илья Муромец и Идолище Поганое", "Ссора Ильи Муромца с князем Владимиром"). Он является воплощением народного идеала героя-воина, мироточивые нетленные мощи которого почивают теперь в Ближних (Антониевых) пещерах Киево-Печерской Лавры. А память Ильи Муромца празднуется Русской Православной Церковью ежегодно 19 декабря, 28 сентября вместе с Собором преподобных отцев Киево-Печерских, в Ближних пещерах почивающих; и во 2-ю Неделю Великого поста вместе с Собором всех преподобных отцев Киево-Печерских.
О младшем современнике Святого преподобного Ильи Муромца Александре (а не Алёше) Поповиче - на картине он показан сидящим на гнедом коне ошуюю Ильи Муромца - известно, в частности, то, что около 1219 г. он призвал ростовских богатырей идти на службу к великому князю киевскому Мстиславу Романовичу Старому (он же Добрый) (+ 1223). В знаменитой Никоновской летописи о нём говорится: "В лето [1000?] прииде Володарь с половцы х Киеву... И изыде нощию во сретение им Александр Попович и уби Володаря, и брата его и иных множеств половец изби, а иных в поле прогна. И се слышав Володимер и возрадовася зело". А в Тверской летописи (Тверской сборник, XVI в.) имя Александра Поповича связывается с княжескими усобицами 1216 года; известно о нём также и то, что в числе остальных 70 (!) богатырей он погиб в знаменитой битве на реке Калке 31 мая 1223 г., первом большом столкновении Великой Руси и Великой Степи. Об этом, кстати, сообщает Суздальская летопись (рукопись XV века): "И Александр Попович ту убиен бысть с иними 70 храбрых". При этом сам Александр Попович явился, по видимому, прототипом вышеупомянутого Алёши (Поповича), героя целого цикла русских народных былин, из которых наиболее известны две или три, связывающие его с Добрыней («Добрыня на свадьбе своей жены» и др.). В этих былинах Алёша играет обычно отрицательную роль, или в них указываются его недостатки.
Третий былинный богатырь ("Добрыня и Змей", "Добрыня-сват", "Добрыня в ссоре с Владимиром" и др.), изображённый сидящим на белом коне одесную Илья Муромца Добрыня Никитич, может быть отождествляем как с дядей Святого Равноапостольного великого князя киевского Владимира, известным по Лаврентьевской летописи сыном последнего князя древлян Мала, так и с рязанским богатырём Добрыней Резаничем по прозвищу "Златый пояс", служившим великому князю владимирскому Константину Всеволодичу Мудрому (1186 - 1218) и, как гласит молва, сложившим голову в той самой битве на Калке вместе с Александром Поповичем и его слугою Топором в числе 70 русских витязей.
Не менее известны по древним летописным памятникам Добрыня Рагуиловичь, воевода князя новгородского Мстислава Владимировича (1075 - 1132), новгородский же посадник Добрыня, умерший в 1117 году, киевский боярин Добрынка (1147 г.) и другие. Но в любом случае они, кажется, не могли быть современниками Ильи Муромца и Александра Поповича.


В.М. Васнецов. "Богатыри". 1898 г.



Полная версия: http://holy-russia.ru/bogatyri.html

Материал из энциклопедии "Святая Русь"

Под этнонимом «северяне», имеющем, по всей видимости, иранские корни (в частности, по мнению советского археолога-слависта В.В.Седова), в русскую историю вошла группа восточнославянских племен, к VIII — началу IX вв. нашей эры населявшая бассейн рек Десна, Сейм и Сула, там, где впоследствии располагались Черниговская и Полтавская губернии Российской Империи. На востоке и юге территория, которую занимали в это время северяне,граничила со степью (где уже в это время обитали кочевники), границы эти не были постоянными, и временами доходили до верховьев реки Северский Донец. Соседствуя с вятичами (с севера), радимичами (с запада) и древлянами (на юго-западе), до прихода к ильменским словенам варягов северяне платили дань хазарам. Летописец называет и время покорения северян хазарами – 859 г. В это же время данниками хазар стали и поляне, с 864 г. перешедшие под власть «норманских витязей» Аскольда и Дира. После воцарения в Киеве Вещего Олега (882 г.) земли северян вошли в состав Киевской Руси. Рассказывая о победе Вещего Олега над северянами, летописец особо подчеркивает, что дань на них была наложена легкая, и что Олег, запретив северянам платить дань хазарам, прямо сказал, «Я неприятель им, а с вами у меня нет никакой вражды».
Согласно «Повести временных лет» земли северян были покрыты чёрными дремучими лесами и болотами. Их главными городами были Чернигов, Курск, Новгород-Северский. Северяне жили звериной ловлей и рыболовством. В числе их занятий ученые-слависты новейшего времени называют пашенное земледелие и скотоводство. Не были чужды северянам и различные ремесла.
Описывая брачные обычаи северян, Нестор Летописец говорит, что северяне, лесной народ, не знали браков, но похищали себе жен по предварительному сговору с ними на сельских игрищах, что заставляет говорить о схожести этих обрядов, например, с брачными обрядами радимичей и вятичей.
Погребальные обычаи северян дохристианского периода истории Киевской Руси также ничуть не отличались от обычаев других восточнославянских племен. Для северян VIII — IX вв. характерны были те же погребальные курганы, насыпавшиеся на месте кремации останков соплеменников.
Каких-либо древних преданий северян не сохранилось, и такое положение вещей авторы военного обозрения Черниговской губернии, составленного в царствование Николая Первого, связывали с междоусобными войнами, охватившими всю территорию средневековой Руси в т. н. удельный период её истории и нашествием татар, истребившими всё, что могло хоть как-то напоминать потомкам о древности этих земель. Известно только, что в 907 г. северяне в числе представителей ряда других восточнославянских племен (древляне, радимичи и др.), данников Вещего Олега, участвовали в знаменитом морском походе на Византию.
Последний раз северяне были упомянуты в летописи под 1024 г. во времена Ярослава Мудрого. В дальнейшем земли, на которых некогда они проживали, наряду с частью бывших земель вятичей (т. н. «страна вятичей», арабская страна Вантит), вошли в состав Черниговского и Новгород-Северского (Северского) княжеств. Память о северянах осталась в названии Новгород-Северского, а первым монастырем в этой земле стал Спасо-Преображенский монастырь (основан в 1033 г. соперником Ярослава Мудрого князем тмутараканским и черниговским Мстиславом Владимировичем Удалым), располагавшийся в 4 верстах от Новгород-Северского, ниже по течению Десны на высоком береговом выступе (ныне в городской черте). Вторым православным монастырем в этой земле стал находящийся ныне в городской черте Чернигова Свято-Успенский Елецкий монастырь, основанный князем черниговским Святославом Ярославичем на месте чудесного явления на еловом дереве 3 февраля 1060 г. иконы Божией Матери (отсюда и «Елецкий») и навеки связанный с именами «отца русского монашества» преподобного Антония Печерского, святых Дмитрия Ростовского и Феодосия Черниговского.

Источник: http://www.holy-russia.ru/severyane.html

Материал из энциклопедии "Святая Русь"

Современные исследователи называют восточнославянское племя кривичей многочисленным, согласно летописным известиям, обитавшим в верховьях рек Волга, Днепр, Западная Двина, а также в т. н. Озерной области и части бассейна реки Неман, на территории, которую в новое время занимали Витебская, Псковская, Тверская и Смоленская губернии Российской Империи. В ряде исследований новейшего времени к кривичам причисляются и ильменские словене, соседствовавшие с кривичами с севера. Автор «Повести временных лет» не относит кривичей ни к «словенам», пришедшим с юга, ни к славянским племенам, переселившимся в вышеупомянутую местность с запада, ни к «иным языкам», на основании чего в тех же исследованиях делается предположение о том, что кривичи могли быть первыми восточными славянами, двинувшимися в VI в. нашей эры из Прикарпатья на северо-восток.
Согласно летописным известиям, кривичи, также как и соседствовавшие с ними новгородские словене, финно-угорские народности чудь и меря были данниками варягов, в то время как современные им поляне, северяне и другие восточнославянские племена платили дань «козарам» (хазарам).
Есть сведения и об участии кривичей в международной торговле раннего европейского средневековья, чему, безусловно, и прежде всего, способствовала география их расселения на водном торговом пути «из варяг в греки» (в частности, говорится об их участии в торгово-обменных операциях со Скандинавией и Византией). Известно и об их участии в походах Вещего Олега и Игоря Старого на Царьград (Константинополь) в составе их разноплеменных ратей. Таким образом, становится понятным, что к концу IX - началу X в. кривичи утратили былую самостоятельность, а их земли уже входили в это время в состав Киевской Руси. Кстати сказать, Император Константин VII Багрянородный (905 - 959) утверждал, что это кривичи строили боевые суда, на которых русские ходили в Византию.
Главным городом кривичей, впервые упоминаемый в летописи под 862 г. в связи с приходом к ильменским словенам Рюрика с братьями и дружиной, был Полоцк (Полотеск) на месте впадения реки Полота в Западную Двину, известный по древним скандинавским сагам задолго до появления Рюрика. «[Рюрик] раздая мужем свои грады, овому Полотеск, овому Ростов, другому Белоозеро», - сообщает летописец, - «И по тем городам суть находници Варязи; а перьвии насельници в Новгороде Словене, Полотьски Кривичи...». В настоящее время есть основания предполагать, что когда-то в древности Полоцк был колонией Новгорода с теми же порядками, что и в метрополии. Был тогда же у кривичей-полочан и свой князь, которого те же скандинавские саги называют Пальтесом (что созвучно имени самого города), вассалом Новгорода. Однако, князь этот скорее легендарен, в той же степени, что и Рюрик. Последним достоверным самостоятельным князем здешних мест был вероятно не принадлежавший к роду Рюриковичей Рогволод, появившийся вдруг «из заморья» около 978 — 980 гг. У Рогволода была дочь Рогнеда и два сына. К Рогнеде посватался Владимир Святославич, в ту пору являвшийся князем новгородским, но получил отказ. Дело кончилось осадой Полоцка и гибелью Рогволода и двух его сыновей. Рогнеду Владимир взял в жены силой. В дальнейшем Полоцк был уделом сына Владимира Изяслава, а затем уже и внука Владимира Брячислава (1001 — 1044), при котором началась продолжительная борьба полоцких князей с киевскими.
Для погребальных обрядов кривичей дохристианского, языческого периода истории Киевской Руси и в течение двух первых столетий её крещения были характерны те же черты, что и у аналогичных обрядов других восточнославянских племен — (длинные) курганы с кремацией останков, в основном датируемые VI — IX вв. Из них наиболее известны Гнездовские курганы под Смоленском.
Наличие у кривичей в раннефеодальную эпоху богатых и бедных погребений свидетельствует о расслоении здешнего населения и существовании предпосылок для образования собственного государства. А вещи, найденные на раскопках их селищ (сельскохозяйственные орудия, обломки жерновов и проч.) позволяет считать основным занятием кривичей земледелие. Политическими центрами кривичей, существовавшими уже в эпоху становления Киевской Руси, наряду с Полоцком, были города Изборск (территория т. н. изборских кривичей) и Смоленск (территория т. н. смоленских кривичей).
Последний раз кривичи упоминаются в летописи под 1128 г. Их область в дальнейшем была разделена между Новгородским, Псковским и Смоленским княжествами.

Полная версия: http://www.holy-russia.ru/krivichi.html

Материал из энциклопедии "Святая Русь"


Святая Равноапостольная княгиня Ольга


О происхождении великой княгини киевской Ольги, также как и о происхождении трех её предшественников на новгородском и киевском великокняжеских престолах единого мнения до сих пор нет. Так, по мнению Е.В.Пчелова, она была дочерью Словена Молодого, а тот, в свою очередь, был внуком Гостомысла (сыном его сына Избора от брака с некой Прекрасой) и, отсюда, двоюродным братом Рюрика, первого князя новгородского, прибывшего в Новгород или Ладогу с дружиной в 862 г. от Рождества Христова по приглашению Гостомысла. Версии о славянском происхождении Ольги (языческой Прекрасны или Прекрасы) и принадлежности её к роду Гостомысла также придерживалась монахиня Таисия (Карцева). Последняя называет и предполагаемое место рождения Ольги – селение Выбуты под Псковом, при этом дата её рождения остаётся неизвестной. Правда, Н.М.Карамзин, рассказывая о государственном визите Ольги в Константинополь, утверждает, что ей тогда было не менее шестидесяти лет, а это значит, что первая русская святая родилась на временном отрезке между 895 и 897 гг.

Легенда гласит, что знакомство псковитянки Ольги и будущего великого князя киевского Игоря состоялось во время лодочной прогулки Ольги по реке Пскова. Очарованный красотой родственницы, и находясь под впечатлением от её мудрости, Игорь послал в за Ольгой в Псков своего опекуна Олега, который привез её в Киев в 903 г. и дал Прекрасе варяжское имя Хельга (Ольга).

Судя по тому, как Ольга вела государственные дела после трагической гибели мужа в 945 г., исполняя обязанности регентши при своём малолетнем сыне Святославе, она действительно обладала недюжинным умом и талантом государственного деятеля, что заставляет думать, что она и в самом деле принадлежала прежде к какой-то знатной семье и что навыки государственного управления были привиты ей задолго до того, как она стала великой княгиней киевской.

В год гибели мужа Ольга начала войну против непокорных древлян (как акт мести за убийство мужа), продлившуюся около года, начало которой, вторя летописным известиям, подробно излагает Н.М.Карамзин в своей “Истории Государства Российского”. В 946 г. древляне во главе со своим князем Малом, причастным к зверскому убийству Игоря Старого, капитулировали, сам древлянский князь оказался в заключении, а его дети Добрыня и Мала (Малуша) - в личном рабстве у Ольги. В заслугу Ольге должно поставить и организацию новых административно-территориальных единиц – погостов (волостей): “В лето 6544”, - повествует летописец, - “иде Вольга Новугороду и устави по Мъсте повости и дани и по Лузе оброки и дани и ловища ея суть по всей земли знаменья и места и повосты...”. Причем такое разделение земель Северо-Западной Руси сохранялось и в XVII – начале XVIII вв. В её правление земельные владения Рюриковичей значительно расширились. В это же время сохраняются ещё добрососедские отношения Киевской Руси и Византии: в Константинополе живут русские купцы, русские служат у греков в качестве наёмников, как на флоте, так и в войсках Константина Багрянородного и его сына Никифора Фоки. В 949 г. русские (современные авторы называют число “ограниченного контингента” русских в византийских войсках того времени - 600 чел.) принимают активное участие в боях за освобождение Крита от арабов (сарацинов), а в 964 г., как пишет Н.М.Карамзин, ссылаясь на арабского историка Новайри, сражаются с сарацинским вождём Аль-Гассаном на Сицилии. В правление Ольги, продолжавшей управлять государством и после возмужания Святослава, в 961 г. на Русь прибыло посольство германского императора Оттона I во главе с епископом Адальбертом Магдебургским (? - 981), на которого к тому же были возложены миссионерские функции. Не исключено, что посольство это прибыло тогда в Киев по приглашению самой Ольги. В 968 г. в отсутствие Святослава, проводившего все свое время в военных походах, Ольга, уже в качестве христианской княгини, руководила защитой Киева от язычников-печенегов.

Кстати, вопрос времени принятия Ольгой христианства также до конца неясен – большинство авторов, впрочем, сходятся в том, что Ольга крестилась с именем Елена во время своего визита в Царьград (Константинополь) в 955 или 957 г. Тот же Н.М.Карамзин, например, называет и её восприемника от купели, крестного отца – самого Императора Константина Багрянородного. Однако, вместе с тем, следует принимать во внимание и тот факт, что первые христиане появились в Киеве ещё во при Аскольде и Дире, а во времена Ольги в её стольном граде уже существовал храм во имя св. Илии, и в Царьград она могла ездить на паломничество или за патриаршим благословением. Очевидно одно, у этого акта – принятия Ольгой христианства была ещё и политическая подоплёка: таким образом греки заручались дополнительной военной поддержкой русских единоверцев (или, как они тогда совершенно безосновательно полагали, могли рассчитывать на таковую). Из той поездки Ольга и в самом деле привезла благословение патриарха – крест, который долго потом хранился в Киеве и исчез после разгрома города татарами в 1240 г.

Есть сведения, что и сына своего Святослава Ольга пыталась склонить к принятию новой веры, однако, все её уговоры не возымели действия, поскольку тот в своих действиях опирался на языческую дружину. Ольга отошла в вечность в субботу 11 июля 969 г. и, как гласит народная молва, перед смертью предрекла обращение всей Руси к Христу. Она первой из князей Рюрикова дома была похоронена по христианскому обряду. Память святой Равноапостольной Княгини Ольги совершается в Русской Православной церкви в день её кончины.


Полная версия: http://holy-russia.ru/knyaginya-olga.html

Материал из энциклопедии "Святая Русь"

Под летописным этнонимом «дреговичи» следует понимать одно из восточнославянских племен, обитавшее в IX — X вв. на пространстве в междуречье Припяти и Западной Двины, на территории, которую впоследствии занимали Минская и Витебская губернии Российской Империи (более точные границы местности, где обитали дреговичи, до сих пор не определены). Некоторые современные исследователи-слависты связывают происхождение этого этнонима
с древнеславянским словом «дрягва» или «дряга» - болото. Под именем другивитов дреговичи были известны византийскому императору Константину VII Багрянородному. На севере с дреговичами соседствовали полочане, на востоке их соседями были радимичи, с юга — древляне, а с запада — ятвяги.
Из летописи известно и название главного города дреговичей — Туров, что располагался на на реке Припять (ныне в Житковичском районе Гомельской области) и в дальнейшим, со второй половины XII в., являлся административным центром Туровского княжества. В «Повести временных лет» черноризца Нестора этот город впервые упоминается под 980 г. в связи с именами племенных князей Рогволода и Тура: «бе бо Рогволод перешел из заморья имеяше волость свою Полотьске, а Тур Турове, от него же Туровци прозвашася». Происхождение этого топонима до сих пор неясно. Археологические раскопки, которые велись в Турове с конца XIX столетия, позволяют датировать древнейшие напластования культурного слоя Турова (глубиной до 4 метров) X — XI вв. Ряд находок, сделанных во время этих раскопок, также позволяет говорить о существовании у дреговичей феодальной знати, что, в свою очередь, говорит о расслоении здешнего общества и наличии у них зачатков собственной государственности.
В Турове, являвшемся к тому же центром особой волости, была основана вторая в Киевской Руси и древнейшая после Киевской епархия. Епархиальная кафедра располагалась в Борисоглебском соборе, при котором со временем был основан монастырь. Предание гласит, что неподалёку располагался ещё один монастырь, женский, основанный греческой царевной Варварой (женой князя Святополка Изяславича), именовавшийся впоследствии Варваринским.
В дохристианский период истории Киевской Руси (IX — X вв.) языческие обычаи дреговичей мало чем отличались от обычаев соседних с ними восточнославянских племен: здесь также встречаются курганы с кремацией останков и небольшие городища. Иногда, впрочем, в землях дреговичей встречаются самобытные погребальные сооружения в виде деревянных срубов с двускатными крышами.
Считается, что дреговичи, наряду с кривичами и радимичами, составили костяк белорусской народности. А близкое соседство дреговичей с полочанами и тот факт, что северо-западная окраина земель дреговичей была включена в X в. в состав Полоцкого княжества, позволяет говорить о взаимном слиянии первых со вторыми. Во всяком случае, к середине XII в. дреговичи уже утратили свое этническое наименование.


Древние славяне. Вост. Европа ок. 862 г.

Источник: http://holy-russia.ru/dregovychi.html

Материал из энциклопедии "Святая Русь"

Определяя дулебов как одно из восточнославянских племенных объединений, современные ученые-слависты заявляют о невозможности точного определения места или мест их расселения из-за большой разбросанности их следов, зафиксированных на карте Центральной и Восточной Европы. Вместе с тем, Н.М.Карамзин в своей «Истории Государства Российского» прямо указывает на реку Буг, впадающем в Вислу, как на место их жительства и вкупе с именем дулебов упоминает бужан (чье наименование, понятно, происходит от гидронима «Буг»). Другой видный русский историк М.Т.Яблочков, рассматривая дулебов, бужан и волынян в одной связке, также указывал Буг местом их расселения, попутно называя их южных соседей — уличей (угличей) и тивирцев (тиверцев). К слову сказать, в настоящее время протяженность Буга (Западного Буга) составляет 772 км, а площадь его бассейна — 49,4 тыс. кв. км. На севере и северо-востоке бужане соседствовали с ятвягами и дреговичами, востоке их соседями были древляне, а на юго-востоке — поляне. Средневековые письменные источники фиксировали дулебов в Чехии, на Волыни и т. д. Данные археологических раскопок новейшего времени (остатки земледельческих поселений) говорят об их присутствии в т. ч. и на территории нынешней Львовской области Украины.
Согласно Начальной летописи, в конце VI — начале VII в. дулебы воевали с вторгшимися в их пределы аварами («обрами»), предводителем которых был Маджак, убитый в 593 г. Известно и об участии дулебов в легендарном походе Вещего Олега на Царьград в 907 г. в качестве его союзников («толковинов»). Во времена арабского историка и географа Абу-ль-Хасана Али ибн аль-Масуди (ок. 896 – 956) у дулебов (в изложении аль-Масуди племя «дулаба») уже были свои князья (один из них упоминается им как «царь»), что говорит о расслоении их общества и наличии предпосылок для создания собственного государства или уже существовавшем в то время раннефеодальном государстве дулебов.
Считается, что к X в. объединение дулебов распалось, а остатки этого объединения вошли в состав Киевской Руси под именем бужан и волынян. Однако под именем бужан, судя по всему, ранее существовало восточнославянское племя, составлявшее могущественный союз антов, распавшийся в 602 г. после аварского погрома, в результате которого обособился целый ряд племен, в т. ч. и бужане. Около 873 г., в то время когда в Киеве княжили Аскольд и Дир, о бужанах, в частности, писал Баварский аноним (также известен как Баварский географ и Восточнофранкская таблица племён), среди прочего сообщивший современникам о волынянах («велынянах») и существовании у них 70 городов.
В русской дореволюционной историографии между именами бужан и волынян ставился знак равенства в виде присоединительного союза «или». В советской историографии конца 70-х - середины 80-х гг. прошлого века «держава волынян» описывалась как союзница Византии в совместной борьбе с кочевниками, проникшими в конце VI и начале VII в. в степи Восточной Европы, на Дунай и в Среднюю Европу. Предполагалось и наличие в это время аналогичного политического образования в Среднем Приднепровье, связываемого с именами Кия, который «княжил в роде своем», Щека и Хорива и их сестры Лыбеди.
В настоящее время разницы между дулебами и волынянами вообще не делается.
В 981 г. великий князь киевский Владимир Святославич подчинил себе Перемышльскую и Червенскую земли волынян, и перенес административный центр из г. Червень во Владимир-Волынский, в котором посадил на княжение своего сына Всеволода. В X в. на землях, прежде принадлежавшим волынянам, возникло Владимиро-Волынское княжество. Как и в случае с именем северян, увековеченным в названии г. Новгород-Северского, имя волынян осталось в русской истории в названии г. Владимир-Волынский.

Источник: http://www.holy-russia.ru/duleby-buzhane-volynyane.html