Наверное, и мне надо сказать, что я думаю о блогах на Майл.ру.

А ничего я не думаю. Я с самого начала удивлялся, что это проект существует и он бесплатный. И когда что-то работало, то я просто радовался.

Я немного разбираюсь в интернет-бизнесе, и мне было ясно, что блоги приносят убытки компании. Посетитель должен прыгать со страницу на страницу, а не застревать на одной и читать, читать, читать... Да еще мы пишем все кое-как, на любые темы, без цензуры... И зачем компании такая головная боль?

На других сайтах с блогами есть платные сервисы. Хочешь, чтобы у тебя все было красиво и быстро, хочешь ставить свою рекламу - плати. Вот это понятно, вот так все работает. Майл.ру старался делать все бесплатно для нас, и в результате мы имеем то, что имеем.

Года два или три назад я слушал выступление руководителя отдела маркетинга майл.ру. Было четко сказано, что приоритет будет на почте и на коротких сообщениях и играх в «Мире». Так что нас давно предупредили, не надо шуметь, что все внезапно. Я бы сказал, что ребята из компании наоборот слишком долго тянули...

Сейчас этот проект умирает все быстрее и быстрее. Возможна ли его реанимация? Не думаю. Большинство привыкли, что тут все бесплатно, красиво и удобно. А это слишком дорого и невыгодно. Как любит повторять Олег Поплаухин: «Деньги решают все!»

Вот они и решили.

Пришел я сюда четыре года назад. Почти все мои первые читатели исчезли. Это нормально. Британские и мексиканские ученые установили, что средняя продолжительность любви составляет четыре года. Я ожидаю, что в 2013 году меня покинут читатели, пришедшие в 2009 году.

Грустно, конечно. Только привыкнешь к человеку, а он уходит. Кто в личную жизнь, кто в дела, кто просто так. Наверное, моя любовь к людям длится более четырех лет.

Я представляю свой блог, как корабль, плывущий неизвестно куда по бушующему морю. Впереди или скалы, где корабль разобьется, или мель, где он застрянет, проржавеет и развалится.

Самое ценное я сгрузил на proza.ru и на свой сайт abricus.com. Там дубликаты дорогих мне вещей.

Сейчас многие срочно переносят блоги в ЖЖ. У меня там есть блог, куда я захожу пока раз в три месяца. Это запасной корабль, когда основной на майле потонет. Но тут я буду плыть до последнего. Мне на майле.ру нравится, тут друзья, тут привычно, тут многое очень удобно.

Я не буду переносить все записи в блог ЖЖ. Зачем? Дубликаты записей я храню на диске в своем компьютере - это если нахлынет острое желание узнать, а что я делал пятого июня 2010 года. А кому это еще интересно кроме меня?

А так, я уже другой, чем был в 2009 году. И пишу по-другому, и думаю о другом, и взгляд на мир и на людей стал иным. Некоторые события прошлых лет были болезненными для меня. Тогда зачем вообще нужны такие старые записи?

Все стало другим. Что-то хочется забыть. А что-то само помнится без всякого блога.

Мне нравится настоящее. Оно бодрит, оно заставляет жить на полную катушку, оно безжалостно гонит меня с дивана.

А прошлое тянет посидеть у окна в дождливую погоду, или выпить бокал коньяка у горящего камина...

Это все мы еще успеем.

А пока - время вперед! Галопом во все стороны одновременно! Не оглядываясь на прошлое!

Владимир Дараган..его проза

Минесота,декабрь 2012 г.Куст черной смородины


Зима, зима, я еду по зиме,
Куда-нибудь по видимой отчизне,
Гони меня, ненастье, по земле,
Хотя бы вспять, гони меня по жизни.
И. Бродский


Зима на календаре и в голове.
Почему в голове?
А потому что вот они - долгие зимние вечера. На них было столько надежд весной, летом и осенью. И из головы не выходит: надо что-то делать!
Пробовал лежать - не проходит. Тогда сел и подумал.
А что, собственно!
Вот возьму и наведу в столе порядок.
Открыл ящик и понял, что надо просто все выкинуть.
Ничего не жалко, ничего не надо.
И это так просто - взять ящик и отнести его к мусорному баку.

И что там?
Старые рукописи неоконченных книг. Они никогда не будут окончены.
Пустые блокноты, куда я не напишу ни одной буквы.
Потрепанные карты мест, где я побывал и никогда больше туда не вернусь.
Записные книжки с телефонами людей, которых больше нет. Кто-то еще жив, но его все равно нет.
Общие тетради с идеями и расчетами. Что было важно, то уже в голове или в компьютере.
Ручки и карандаши. Реально нужна одна ручка - подписывать поздравительные открытки.

Старые компьютерные диски. Я не знаю, что там. И не хочу знать, что находится на диске АВ-1998-12. Я в это время не жил. Тогда жил кто-то другой, похожий на меня, моложе, энергичнее и верящий, что все эти диски пригодятся тому, кто придет на смену. От того молодого практические ничего не осталось. Сменились клетки в организме, пришли другие мысли и воспоминания, появились новые цели и желания.
Что мне до того молодого мужчины, который записывал на диски какие-то столбики цифр и длинные скучные тексты! Сейчас у меня другие цифры и другие тексты.

Ты уж прости меня, приятель. Я знаю, что ты старался для меня. Ты думал, что мне будет все это важно.

Но ты и предположить не мог, как все изменится в моей жизни. Вернее, в нашей с тобой жизни. Я знаю, как ты переживал, что в каких-то таблицах оставались пустые клеточки. И как ты придумал заполнить эти клеточки. И на дисках, наверное, такие красивые и такие ненужные таблицы с числами и буквами.

А зачем ты положил сюда старые часы? Они должны были напоминать мне о прошедших годах? Уволь, дорогой! Мне это каждый день хочет напомнить зеркало.

Скрепки, ластики, фломастеры, линейка, точилка для карандашей, клей...

Кому это сейчас надо?
И этот ящик можно отнести к мусорному баку.

Все это быстро.
Но зимний вечер такой длинный.

Надо бы навести порядок у себя в голове.
Забыть лишнее, вспомнить важное, подумать о настоящем, помечтать о будущем.
Это важнее, чем ящики в столе.
Ящики закрыл и сразу порядок!

Впрочем, бардак в голове снаружи не виден.
Помыл голову, причесался, и все нормально!

Вот и проходит зимний вечер.
Захотел, подумал, решил, отложил, причесался, выпил чаю, съел бублик и стал смотреть в темное окно.
А вечер все тянется и тянется...

проза Владимира Дарагана

Я определенно завидую людям, знающим, что им надо.
Они знают какая им нужна машина, что приготовить на обед, какая мебель их устраивает.
И они любят поучать меня и других, как надо жить.
А если не поучают, то смотрят с жалостью.
Или с превосходством.
Их знания, недоступны другим.
У них внутри все разложено по полочкам, всему есть объяснение, все им понятно.
А что непонятно, то им не нужно.

Я определенно завидую людям, знающим, что им не надо.
Они четко знают, какие знания им пригодятся, а какие нет.
И большинство знаний им не нужны.
Вот я отличаю «рубенса» от «клиренса», а что это мне дает?
Мне зарплату увеличили? Или бизнес лучше пошел? Или грибов в лесу стало больше?
То-то! Суета это все! И многие печали!

Я определенно завидую людям, знающим, в чем смысл жизни.
Я кое-что для себя сформулировал, но никогда не скажу это людям, которые четко знают, что смысл жизни в получении кайфа.
Они просто рассуждают.
Вот ты собрался купить «лексус», сел в него, нажал на педаль и прислушиваешься к своему организму. Если ему в кайф, то надо брать. А если организм переживает, что такие деньги будут выброшены на ветер, то вылезай из машины и забудь дорогу на это дилерство.
Вот ты посмотрел на соседку внимательным взглядом и снова слушай организм. Понравилось ему - значит все нормально. А если мучения, как у Анны Карениной или как у дамы с собачкой, то это не твое. Сиди дома и ешь борщ.
И все проблемы сравнения несравнимого решаются элементарно.
Спросишь у него, что больше: килограмм мандаринов или роман «Война и мир»?
Половина ученых от этого вопроса сразу в психушку!
А он так небрежно: «Это не вопрос! Конечно мандарины больше! Какой кайф от романа такой толщины!

Я определенно завидую людям, понимающих непонимаемое, лечащих неизлечимое, решающих неразрешимое.
Вот я задумался о размере вселенной, а мне говорят, что это не влияет на цены в винном магазине.
И попробуй возразить! Просто сказать нечего!
Вот кто-то заболел, так ему сразу народные средства. С гарантией! Или нечто мистическое. Например, стакан портвейна, заряженный энергией космоса вообще и черных дыр в частности.
Вот ты заговорил о происхождении жизни на земле, а тебе объясняют, что настоящей жизни у тебя не было, нет и не будет.
Ты моргаешь и пытаешься понять, что такое настоящая жизнь и когда она появилась на земле.
Тебе объясняют еще раз: это такая, какой у тебя не было, нет и не будет.
Все так просто!
А мы-то усложняем и головы ломаем.
Которые не восстанавливаются!

из инета

Дождь начался утром.
Небо, затянутое облаками, серенький рассвет и капли, бьющие в окно.
Спать дальше было невозможно.
Я включил планшетник и открыл один глаз..
Новости на планете были такие, что даже заголовки читать не хотелось.
Посмотрел погоду в городах, где живут друзья - тоже ничего хорошего.
По бизнес почте пришли вопросы. Один дурнее другого.
Закрыл глаз.
Пришлось искать хорошее внутри себя.
А там...

Оказалось, что хорошего много, но все оно окружено всякой ерундой.
Ага! Я сразу сделал философский вывод, что если хочешь получить хорошее, то будь готов пройти сквозь череду неприятностей. А потом выйти из этой череды.
Я вспомнил, какой красивый гол забил, когда мы играли с детдомовцами.
Но за секунду до гола я получил удар ботинком по косточке левой ноги.
А после удара в падении я подвернул правую ногу.
Вот такой американский бутерброд.
Две пакости, а посредине гол.

- А про женщин будешь писать? - спросил внутренний голос.
- Запросто! - сказал я. - Сначала мучения, что она не с тобой, потом краткий миг счастья, а потом мучения, что она от тебя ушла.
- Опять американский бутерброд? - строго спросил внутренний голос. - Без последнего никак нельзя?
- Никак. Ведь кто-то должен уйти, так пусть...
- Ладно, - сказал внутренний голос. - С утра тебя понесло не туда. Давай лучше про науку.
- Про науку еще проще! - сказал я. - Сначала у тебя ничего не получается, потом ты делаешь открытие и счастлив, ну а потом выясняется, что все это открыли еще пять лет назад.
- А можно оставить просто серединку? - спросил внутренний голос. - И с женщинами, и с наукой...
- Запросто! - сказал я. - Именно поэтому я люблю писать короткие рассказы, состоящие из серединок.

А дождь продолжался. Синоптики обещали, что к вечеру он станет замерзать.

Мне очень нравится,как пишет Владимир Дараган...его проза

Кто-то обожает быть в толпе.
Ты идешь, меняются встречные лица, ты ловишь мимолетные взгляды, посылаешь ответные импульсы интереса, ты доволен собой, настроен, что ты герой, и толпа тебя любит.

А кто-то заболевает, после толчеи и суматохи.
Чужие взгляды тебя раздражают, кажется, что идет постоянная оценка - кто ты, откуда, сколько стоишь, можешь ли давать тепло...
Ты пытаешься ставить стенку между собой и толпой, но она легко разрушается прикосновениями чужих тел, слишком наглыми или насупленными взглядами...

А можно идти по улице и не видеть толпы.
Тебе она неинтересна.
У тебя свой внутренний мир, где живут хорошие, любимые тобой люди.
Им всегда можно позвонить и услышать теплые слова. Или сказать им что-то хорошее.
И ты не видишь неприязненных взглядов, усталых лиц, напряжения и раздражения .
Тебе не нужно ставить никаких стенок между собой и другими прохожими.
Ты просто купаешься в своей маленькой радости, что ты не один в этом огромном городе, которому до тебя нет никакого дела.
И волны этой радости хранят тебя.

И случаются особые дни, когда ты просто идешь по городу и улыбаешься.
Улица за улицей, площади, проспекты, подземные переходы, скверы...
А ты ничего не видишь... ты просто идешь километр за километром.
Вот и конец города уже близок.
И ты не понимаешь, куда ты зашел.
Но тебе все равно.
Ты садишься на лавочку и улыбаешься уходящему солнцу.

Как мало у нас таких дней!
И как хорошо быть глупым, сидеть на лавочке и улыбаться.
Завтра ты наденешь маску делового человека.
Или кого-то, кто видит проблемы и не видит способа их решения.
Или того, кто знает все наперед.
Знает, что все проходит.
Но это будет завтра.
А пока светит солнце, надо улыбаться и думать о счастье.
Которое, конечно, тоже пройдет, но сейчас оно еще есть.
Пока не село солнце.

проза В.Дарагана

Как, спросили меня! Почему за полчаса счастья, сердце покрывается коркой?
Какой ужас, воскликнули другие. Надо быть настроенным на параллельные миры и чужую боль воспринимать, как свою!
А как же хирурги с их профессиональной коркой на сердце? Иначе они не выдержат чужих страданий!
А как же ты сам, спросили меня. Пишешь о сострадании, а сам не на все комментарии отвечаешь? А ведь люди пишут о сокровенном и хотят знать, что ты думаешь?

Я уже писал, что за каждым идущим человеком остается шлейф разочарований и горечи.
Если ты стоишь в тенечке, то шлейфа нет.
Но ты идешь.
И не важно, кто ты: красавец артист или бухгалтер пенсионного возраста.
И тот и другой не в состоянии всем помочь и всех сделать счастливыми.
И материально и просто добрым словом.
И поэтому на них обижаются.
Они бы и рады что-то сделать, но в кармане у них список тех, кому они и правда должны.
Это список составлялся не ими.
Это сама жизнь написала и заверила на самом высоком уровне.

А в сутках 24 часа - и у артиста, и у бухгалтера.
Можно отписываться, отговариваться, ссылаться на занятость...
Тебе скажут, что для любимых всегда находится время.
Потому, что с любимыми время не теряется, а приобретается.
Против таких аргументов тебе возразить нечего, ты просто поднимаешь воротник, закутываешь шею шарфом и уходишь в снежную ночь.

По дороге ты встречаешь артиста с бухгалтером, вы идете бар, много и молча пьете.
Вы не жалуетесь - это не мужское занятие.
Вы думаете о любимых и о том, что можно для них сделать.
И как быть счастливым и оставить сердце открытым, без корки.
Ведь корка появляется тогда, когда ты был счастлив один.
Когда ты нашел золотую монету и тайком положил ее в карман.
Когда тебе подарили любовь, ты этим воспользовался и, посвистывая, пошел дальше.
Когда ты увидел яркий закат, вспыхнувший над бирюзовым морем, посмотрел на него, засунул руки в карманы и отправился ужинать.

И ты вдруг стал ощущать эту корку.
Тебя не волнует тот, кто потерял монету.
Ты не хочешь бежать за родным человеком, чтобы он успел полюбоваться быстротечной красотой падающего в море солнца.
Тебя не волнует, что думала, думает и будет думать та, кто подарил тебе свою любовь.
Ты будешь повторять слова Кестера из романа «Три товарища» Ремарка: «Только не принимать близко к сердцу. Ведь то, что примешь, хочешь удержать. А удержать нельзя ничего.»
А когда на сердце корка, то ничего близко к нему не принимается.

А что если счастье делить с другим?
Стать глупым, счастливым, замкнуться на любимом человеке, перестать видеть окружающий мир.
Придумать свой язык, непонятный окружающим.
Вспоминать кусочки вашей жизни и мечтать о новых, еще неизведанных.
Это тоже корка, скорлупа, только большая, в которой можно жить вдвоем.
И быть счастливыми?
Да, некоторое время.

А как же надо?
Где книга рецептов счастья?
Что надо взять, размешать, обжарить и долго тушить на медленном огне?
И в скорлупе плохо и без скорлупы плохо.

Хотя в скорлупе можно жить долго. Особенно, если вдвоем.
Соломоново решение - посидеть в скорлупе, поплевать на окружающий мир, а потом вылезти и посмотреть, что произошло, пока вы там сидели и радовались жизни.

Я не знаю.
Знаю, что вдвоем можно быть долго счастливыми.
Если есть скорлупа, куда можно спрятаться от непогоды и превратностей жизни.
От усталости и от пустой суеты.
От бессмысленной работы и от бесконечных проблем.
Там можно отдохнуть, и пусть «весь мир подождет».
Но потом надо вылазить.
И не всегда за деньгами, хотя это важно.
Нельзя без параллельных миров, где живут близкие люди.
Со своими проблемами, болью и хандрой.
И ты набираешь номер телефона, куда тебе не хотелось звонить вчера.
Но сегодня, ты не можешь не звонить.
И слушаешь длинные гудки.
Потом усталый голос.
И ты начинаешь говорить, пряча свое счастье.

А есть другие рецепты?

проза Владимира Дарагана

Москва, ноябрь, 2012

Мы не умеем жить вот здесь и сейчас.
Поэтому мы не может быть полностью счастливыми.
Тени прошлого и миражи будущего всегда с нами.
Это так не просто хоть на краткий миг стать глупым и спрятаться в настоящем от прошлого и будущего.

В двадцать лет мы жили будущим.
Оно мешало нам быть счастливым.
Мы делали робкие шаги и взвешивали, а как они отзовутся в этом будущем.

Потом начало мешать и будущее, и прошлое.
Почему, даже когда пальцы гладят волосы любимой, тебя тянет рассказать о чем-то темном, что мешает тебе быть счастливым?
Почему, даже когда глаза в глаза, ты начинаешь думать о том, что это может скоро кончится?
Почему, даже сидя на берегу теплого моря, ты думаешь о самолете, который скоро унесет тебя с этого берега?

И еще параллельные миры...
Ты сидишь за столом в теплой комнате и думаешь о близких тебе людях.
Ты живешь и их жизнью тоже.
И этому не мешают огромные океаны и высокие горы.
Ты растворен в чужих жизнях и чужие жизни растворены в тебе.
Кто-то тебя радует, о ком-то ты беспокоишься, за кого-то огорчаешься.
И ты надеешься, что кто-то радуется и беспокоится за тебя.

Вот раздается звонок и боль сжимает твое сердце. А ведь у тебя ничего не происходит. Там, где ты, все тихо и спокойно. За окном солнце и белые облака на голубом небе. Но где-то в чужой жизни, которая стала частью твоей, что-то не так. И ты уже там, далеко, где серое низкое небо, где чужая боль, ставшая твоей.

И как тут быть счастливым?
Как научиться уходить от параллельных миров, где живут близкие тебе люди?
Как научиться не смотреть в будущее и хоть на краткий миг забыть прошлое?

А надо ли это?
Наверное, надо, хоть иногда!
Хоть на полчаса.
Иначе мы так и не узнаем, как быть счастливыми.

А может не надо?
Эти полчаса радуют сердце, но оно начинает покрываться коркой.
Еще полчаса и корка стала толще.
Мир сузился, нет никаких параллельных миров, никто там не живет.
Ты один, и все проблемы только твои.
И радости тоже твои.
Тебе тепло в своей мирке.
И никто уже не может к тебе достучаться.
И наступает момент, когда уже никто к тебе не стучит.
Тишина...
Ты этого хотел?

проза В.Дарагана

1.


2.


Центр города не был предназначен для прогулок. Деловые люди приезжали на машинах, ставили их в огромные многоэтажные гаражи и шли по крытым переходам в свои высокие здания к лифтам, которые поднимались наверх только проглотив информация со специальных карточек.

В переходах на полу лежали ковры, всегда чистые даже в холодную слякотную погоду. По ним постоянно елозили машины пылесосы, управляемые пожилыми неразговорчивыми мужчинами. Мужчины помоложе протирали огромные окна щетками на длинных ручках. Пахло растворителями - этот чужеродный запах преследовал всех, кто торопился на работу, кто не спеша шел завтракать в одно из многочисленных кафе, кто направлялся в магазины, поминутно сверяясь с картами висевшими на всех перекрестках лабиринта коридоров, соединяющих здания.

Все внутри было стерильно, все сверкало, создавало впечатление, что тут мир больших денег, красивых женщин, богатых мужчин, и какой-то необыкновенной жизни, изолированной от улицы.

На улице все было проще. Там, между небоскребами, гулял холодный ветер, таяли неубранные сугробы, в лужах плавали чудом сохранившиеся осенние листья. Если сюда попадали деловые люди, то они поднимали воротники и спешили скрыться или в салонах своих машин, или подняться на лифте и с облегчением вдохнуть химический запах чистых ковров и окон бесчисленных переходов.

Но на улицах были и другие люди. Двое чернокожих стояли на перекрестке и вежливо здоровались с каждым, кто задерживался на светофоре. Деловые люди натужно улыбались и нетерпеливо переминались с ноги на ногу в ожидании зеленого сигнала.

На углу большого дома, где в окнах можно было увидеть столы, компьютеры, стеллажи с ящиками для документов и фотографии смеющихся детей в рамочках, стояли две девочки и накрашивали губы перламутровой помадой. Северных ветер носил снежинки, которые таяли на их черных, кружевных колготках.

На открытой парковке стояла недорогая машина с открытым водительским окном. В машине сидела красивая девушка, рассматривала свой телефон и курила. Ветер разносил сладкий запах марихуаны по всей улице. Вот кто-то остановился, принюхался, оглянулся, вынул сотовый телефон и стал звонить. Девушка напряглась, пытаясь понять, какие цифры набирал остановившийся деловой мужчина. Раз, два, три... набор прекратился, мужчина поднес трубку к уху. Девушка выбросила в окно окурок, завела двигатель и с визгом шин уехала по пустынному переулку. Через две минуты к месту, где стояла ее машина, с воем сирены примчался полицейский «форд. Он объехал парковку, остановился, сидящий там полицейский начал что-то говорить по радио. Потом «форд» уехал, и парковка опустела. Падающий снег начал заполнять черный прямоугольник асфальта, где стояла машина девушки с сигаретой.

К перекрестку приблизился слепой с длинной белой тростью. Он остановился и стал поворачивать голову, прислушиваясь к шуму машин, чтобы понять, где он находится. К нему подошел один их чернокожих, ранее стоявший на соседнем перекрестке, и заговорил со слепым. Слепой улыбнулся и показал рукой куда-то наверх. Чернокожий взял его под локоть, перевел на другую сторону дороги, пожал ему руку, что-то сказал и долго улыбался на прощание. Слепой не увидел улыбки, он ее почувствовал, заулыбался сам и уверенно пошел по тротуару, постукивая перед собой тростью.

А по улице ехали дорогие машины, там сидели нарядные люди, разговаривали по телефонам, в теплых салонах играла музыка. Работали дворники, расчищая вид проезжей части впереди машины. Боковые стекла запотели, и в надвигающихся сумерках уже трудно было различить торопящего слепого, улыбающегося чернокожего и девочек, которые красили губы перламутровой помадой.

зарисовка Владимира Дарагана

Все наши главные дороги идут в никуда.
А может у них есть в конце что-то волшебное?
Может и есть, но мы об этом можем только догадываться.
Но зато мы точно знаем, что волшебное есть в середине пути.
Надо только его увидеть и не побояться сделать пару шагов в сторону.


Как, волшебное, спросите вы!
А как же физика с законами Ньютона, бозонами и бородатыми угрюмыми физиками?
Какие волшебства в законах Ома и Бойля-Мариотта?
А это как определить волшебное!
Если как маловероятное, то это почти каждый день.
А если то, что делает нас счастливыми, то это или никогда, или еще реже.

Но ведь случается!
Ага!
Но для этого надо сойти с дороги, раздвинуть кусты и внимательно посмотреть вокруг.
И потом, нарушив закон возрастания энтропии, и, не обращая внимания на закон Кулона, потопать туда, где за синими горами светит радуга.
Ты еще не знаешь, что она там светит, ее не видно за лесенкой высоких гор.
Но вот уже зажглась в темнеющем небе путеводная звездочка, и рыжая белка, задрав хвост, понеслась по твоей тропинке.
Верные признаки правильного пути?
Надо попробовать...
Кажется, Жюль Ренар сказал: «Человек, которому повезло, - это человек, который делал то, что другие только собирались сделать!»

Что это, пожелание к Новому Году?
Пусть будет так.

Проза Владимира Дарагана

Синайский полуостров.Он так похож на Марс.

Адаптация в кибернетике — процесс накопления и использования информации в системе для достижения цели в условиях изменения окружающей среды.
Википедия

Не бойся умных женщин, когда приходит любовь, мозги у них отключаются.
Общеизвестный афоризм

Можно ли стать другим человеком?
Говорят, что невозможно.
Посмотри на его недавнее прошлое, и тебе все станет ясно.
Он может притворятся некоторое время, но потом все проявится во всей красе.
Старый фильм Ролана Быкова «Семь нянек» немного про это. Хотя, как и подобает советским фильмам, - в конце появляется надежда.
«Калина красная», Василия Шукшина - это про «наоборот». Все может измениться.

А почему?
Давайте сначала про кибернетику. Там понятнее.
Представьте робота, который долгое время работал на Луне. В его электронных мозгах куча информации о способах выживания на нашем спутнике. Но вот его забросили на Марс и поставили задачу: пройти от Северного полюса до Южного.

И началась адаптация. Робот быстро усвоил, что идти против ветра невыгодно - лучше переждать бурю. Что надо днем открывать солнечные батареи и избегать тени, а во время бури надо прятать батареи от мелких камней, летающих в воздухе. Что горы лучше обходить, а не карабкаться на них. Что при встрече с марсианами, надо прикидываться камнем...
Вскоре наш робот превратится в заядлого марсианского путешественника. Он станет совсем другим, чем был на Луне.

А человек?
Вот это зависит от человека.
Представьте, что мужчина женится на женщине и страстно ее любит. И он не хочет, чтобы любимая огорчалась. Что он будет делать? Он изучит привычки и вкусы любимой, будет предугадывать ее желания и делать ее жизнь спокойной и счастливой.

Вопрос: изменится ли при этом мужчина?
Ответ: да, он станет другим. У него появятся другие привычки, он начнет по-другому мыслить, его друзья будут говорить, что потеряли его...
Да, потеряли! Потеряли старого приятеля и нашли другого: человека, любящего свою жену.

Всегда ли так?
Нет, не всегда. Есть упертые, не хотящие меняться. Их жизнь проходит в борьбе за свое я, за свое пространство, за свою свободу.

Я почему-то представил себе упертого робота, который свои лунные привычки будет упорно использовать на Марсе. Долго ли он там протянет?

И вроде по законам естественного отбора упертых мужчин должно становиться все меньше. Это я так, про Дарвина вспомнил.

А сколько умных деловых женщин влюблялись, решительно выключали рабочий компьютер и говорили, что все! Пусть дальше по служебной лестнице идут другие. Они свои каблучки уже стерли. И шли по коридору со счастливой улыбкой сдавать ключи от своего офиса.

Причем влюбится можно и в своего мужа на десятом году совместной жизни.
Или еще что-нибудь сотворить.
Непредсказуемое!

И теперь главный вопрос:
А можно ли предсказывать поведение людей, на основании их прошлого?
Ответ: сложно, но можно - надо обязательно смотреть, в какие новые условия их забросила судьба.
Кибернетика, понимаешь!

Вот только с женщинами сложнее.
Вот расскажешь ей, что надо надо пройти по Марсу, и забудешь сделать комплимент. Тогда она пожмет плечами и скажет: « Вам туда надо - вы и идите!»
И будет права!

Это я так.. простые мысли о кибернетике после проводов високосного года...

мысли Владимира Дарагана

… Это было чудо, что мы были вдвоем вдали от Москвы, от любопытных глаз и от пересудов за нашими спинами. Мы жили на небольшой веранде в доме бойкой старушки, которую звали баба Маша, по вечерам пили коньяк и жарили картошку с грибами из окрестных лесов. Утро мы проводили в лесу, усталые приходили домой, вываливали нашу добычу на траву и звали бабу Машу. Она долго смотрела на грибы, говорила, что жарить можно все, забирала себе лисички, которые называла «зайчатками», и уходила, напевая песню про то, как «кто-то с горочки спустился». Я таскал воду из колодца, мы мыли и чистили грибы к ужину, потом перекусывали бутербродами с чаем и ложились спать.

После сна мы снова бродили по лесам и сухим болотам, собирали клюкву, иногда ездили в Переславль за продуктами, пили там кофе и купались в теплом Плещеевом озере. Вернувшись на нашу веранду, мы готовили ужин, ходили к соседке за свежей сметаной и парным молоком, пили с бабой Машей коньяк, а потом гуляли по деревне и смотрели, как темнеет небо и зажигаются звезды.

- Ну и как тебе в деревне? - спрашивал я Алену.

Я знал, что Алена не представляла себе жизнь без ванны, душа, безупречных простыней и удобного матраса.

- С тобой мне все равно где жить. Несколько дней я могу пожить даже на Северном полюсе.

Мы останавливались посреди улицы и начинали целоваться.

- В деревне не принято так себя вести! - говорил я, с трудом отрываясь от теплых влажных губ.
- Мне плевать! - отвечала Алена. - Пусть завидуют!
- Но нам не восемнадцать! Чему тут завидовать?
- Мы тут уже три дня, и я все эти дни чувствую себя восемнадцатилетней.
- Такой же глупой?
- Ага!

Алена смеялась и прятала лицо у меня на груди.

- Спряталась! Так не страшно?
- Мне сейчас море по колено!

И мы снова начинали целоваться.

Алена и правда похорошела за эти дни. Исчезли темные пятна под глазами, разгладились складки около рта, глаза постоянно светились какой-то радостью, на щеках часто пылал румянец.

- Тебе сейчас и правда восемнадцать! - я проводил пальцами по ее щекам.
- Это от счастья, - улыбалась она . - К сожалению, это пройдет через два дня.
- Не знаю, что будет через два дня, но сейчас ты красавица!
- Еще бы вот это укоротить! - смеялась она и проводила пальцем по своему носу.
- И не думай! - возмущался я, - Длинный нос - признак сексуальности!
- А что, сексуальность исчезнет после пластической операции?

Мы смеялись, говорили, что сильно поглупели за эти дни, и что это прекрасно, и что надо почаще сюда приезжать, потому что глупые люди самые счастливые, а нам так не хватает счастья.

проза Владимира Дарагана

Я дочитал воспоминания Анатолия Гладилина и уснул. Я бы уснул раньше, но книга не хотела отпускать. Проснулся я от странного бубнения.

- Вот и все! - услышал я противный дребезжащий голос. - Про темный вечер ты писал, про ветки, царапающие окна, ты писал, про желтые пятна на потолке ты писал, про серое утро ты тоже писал...
- Ну и что? - спросил я темноту. - А ты кто?
- Я внутренний ночной голос, твои музы ушли, а меня оставили, сообщить тебе пренеприятнейшее известие...
- ???
- Ты уже обо все написал! Все, что лежало на поверхности, ты уже описал. Дальше, или начинай новую жизнь, или читай книжки и думай.
- Какие книжки? Я недавно несколько прочитал.
- Но у тебя не родилось ни одной мысли после этих книжек. Значит, ты читал не то.
- Ладно, с этим я согласен, а что такое новая жизнь?
- Вспомни Гладилина!

Я вспомнил.
Анатолий Гладилин еще не успел окончить Литературный институт, как его пригласили на работу завотделом культуры в газету Московский Комсомолец. Ему тогда было 23 года. Он там проработал полтора года и уволился, чтобы стать писателем, а не чиновником. Уволился, чтобы уехать в Магадан и поработать на золотом прииске. Не ради денег, ради понимания, что такое жизнь!

Я попытался представить себя на Чукотке, где работал Гладилин, но не смог.

- То-то! - сказал внутренний голос. - Слабо тебе! А помнишь, ты хотел устроиться рабочим на рыболовецкое судно на Аляске. Четыре месяца настоящей мужской жизни!
- Я рыбу не люблю! - сказал я.
- Ты даже к брату на БАМ ни разу не съездил! - продолжал скрипеть голос. - А уж там столько жизни было!
Я почувствовал, как у меня краснеют в темноте уши. Да, то что рассказывал брат, сильно отличалось от текстов песен, которые тогда крутили по радио. Полковник милиции на БАМе - это как... Я не смог придумать аналогии. Создателя трогать не хотелось, а ничего другого в голову не приходило.

- И в стройотряды ты не ездил! - продолжал противный голос. - А там зарождались первое понимание, что такое работа и деньги. И как они не связаны между собой. А лазить по ледникам и плавать по речкам - это не жизнь. Это так, баловство, потеря времени и никому не нужная романтика!

- Да, - согласился я. - Не знаю я правду жизни! Только романтику знаю!

- Ты хоть в перестройку что-то поделал! - сказал голос. - Но только начал вставать на ноги, как вдруг тебе воткнулось шило в одно место, и ты унесся за тридевять земель, чтобы думать о атомах и ядрах. А жизнь бушевала за стенами, где ты спал на диванах около своих дурацких приборов, боясь пропустить появление очередной кривули на экране.

- А зато сколько статей и все в лучших журналах... А это...

- А это глупости! - сказал голос. - Ты вспомни Вербелоу!

Вербелоу - это мой конкурент из штата Юта. Я начал с ним соревноваться еще аспирантом. Он писал огромные статьи и обзоры, основываясь на моих первых работах. Я пытался его обогнать, но он почти всегда был на полкорпуса впереди. У нас статьи выходили через год после подачи, у них через три месяца. У него были супер приборы, а у нас старенький японский спектрометр, у которого постоянно ломался компьютер, и мне пришлось приобрести вторую специальность - мастера по ремонту японской электроники.

Уже в Америке я вдруг получил от него письмо, где он пригласил меня принять участие в конференции где-то в Калифорнии, но вместо сидения в темных залах, где бубнят про атомы и молекулы, совершить с ним восхождение на одну из вершин хребта Сьеры Невада.
- А как же наука! - воскликнул я.
- А ну ее! - ответил Вербелоу. - Знаешь, что сейчас главное в моей жизни? Это - мое преподавание физкультуры в школе, где учатся мои сыновья. Я получаю зарплату в университете, а в школе работаю бесплатно. А что мы с тобой сделали, то осталось, и сейчас уже другие этим занимаются лучше нас.

- Да, - сказал я внутреннему голосу. - Но чтобы вместо конференции сидеть на вершине и спокойно медитировать, надо не один год просидеть у приборов, схватить свою дозу, нанюхаться растворителей и прокорпеть в библиотеках, исписывая тетради всяким закорючками. А потом можно и в горы, и играть в баскетбол с ребятами...

- Ты думаешь, что писание закорючек прибавило тебе понимание жизни? - спросил голос. - Ведь ты не пошел с Вербелоу в горы, а остался слушать дурацкие доклады - значит ты еще не достиг нужной глубины понимания бытия!

Я повернулся на другой бок и включил свет. Голос затих, было слышно, как шипел в в решетках отопительной системы теплый воздух. Вопрос о понимании жизни остался открытым.

Владимир Дараган

Почему-то многие думают, что маяки указывают путь.
Дескать, они светят, и ты идешь к нему в надежде, что тебя там покормят и обогреют.
Но я знаю только один маяк, к которому надо было идти.
Это маяк около дома Хемингуэя во Флориде.
Он помогал писателю находить свой дом после философских бесед с друзьями.

На самом деле, маяки указывают места, куда лучше не соваться.
Ну что кораблю делать на скале, где стоит маяк?
Или на островке при входе в бухту?

И если моряк видит маяк, то он берет карту и думает, куда ему повернуть.

И у нас есть предупреждающие маяки.
У каждого свой набор.
У кого-то он стоит на «жадностях».
Эти маяки иногда трудно различить, но однажды они начинают светить нестерпимым светом.
И лучше избегать тех, кто ходит с такими маяками.
Столкнувшись с ними, ты разбиваешь себе душу.
И после этого непросто привести ее в порядок.
Ты долго думаешь, а правильно ли ты живешь?
Вот ты ходишь в далекий магазин, где продукты дешевле.
Это жадность?
Нет, это экономия.
Жадность - это когда всего мало.
У него мало, а окружающие стремятся это «мало» еще уменьшить!
И не дай Бог тебе попасть в круг этих «окружающих».
Тебя будут учить и ломать.

И еще маяки надо ставить на особо ревнивых.
Ревнуют все, но те, кто с маяками, ревнуют очень изощренно.
Они умеют найти темные тучи в солнечный день.
Они умеют эти тучи всегда носить с собой.
На тот случай, когда их нет на небе.
И называть это любовью.
От которой хочется убежать.

Но самые яркие маяки должны стоять на тех, кто видит мир в черных красках.
На тех, кто начинает день с перечисления проблем.
У кого число проблем увеличивается к обеду.
А к ужину их накапливается столько, что нужен целый вечер, чтобы только их перечислить.
Любое новое дело - новые проблемы.
Любое законченное дело - дополнительные проблемы.
Ничего не делаешь - проблемы растут.
Что-то сделал - лучше бы не начинал!
Но вот, что интересно!
Чем ты дальше от этого человека, тем меньше проблем в окружающем мире.
Так что маяк тут очень нужен!


Владимир Дараган

...О романтике физического труда красиво рассуждают только люди, никогда не поднимавшие больше 20 кг.

Застарелые холостяки отличаются не только эгоизмом и нежеланием что-либо менять в своей жизни. Они еще с каждым годов все хуже понимают женщин.

Первый и главный признак ограниченности - это неприятие тех, кто мыслит или чувствует хоть немного иначе.

Неизлечимая ограниченность - это когда громогласно заявляют о своей ограниченности, считая ее достоинством.

Можно ли общаться с нытиками и искателями проблем? Конечно, можно, если у вас большая теплоемкость - у вас много тепла, вы заряжены энергией. Только учтите, что нытиков и искателей проблем переделать нельзя.

Общение с человеком без чувства юмора напоминает попытку любить человека, который не знает, что такое любовь.

Неумение поддерживать разговор часто стимулирует начало выяснения отношений.

Огромная глупость - это выяснение отношений между людьми, между которыми не было никаких отношений.

Если вы сердитесь на женщину, разбившую вашу машину, то этой женщине надо срочно начинать искать другого мужчину.

Если женщина начинает вам рассказывать о своих прошлых мужчинах, то при первой возможности сотрите из компьютера и телефона всю ее контактную информацию.

Сколько времени можно притворяться хорошим? Говорят, что долго. Это часто входит в привычку.

О чем говорить в реале при первой встрече с виртуальными друзьями? Ведь вы уже все друг про друга знаете!

Связывают не годы знакомства, а совместные дела, приключения и преодоления.

Хочешь быть интересным для любимого человека? Думай, когда смотришь вокруг.

На хорошем сексе основаны самые ненадежные браки.

Не можете угадывать желания любимой? Не чувствуете ее боли? Это не ваша женщина.

Сначала чувство, что все можешь. Потом чувство, что ничего не получится. Потом понимание, что по-другому и не бывает!

Не люблю, когда кто-то начинает ругать своих начальников или партнеров. Хотя понимаю, что так приятно свалить свои проблемы на других!

Может ли мужчина быть чем-то недовольным? Может, но лучше не вслух.

Любому, даже самому сильному человеку, иногда хочется уткнуться в чье-то плечо и закрыть глаза.

Цитирование Сонтаг с конца семидесятых, когда сборник ее исследовательских текстов о фотографии был впервые издан, носит эпидемический характер. Формулировки ее так эффектны и утвердительны, что легко украшают и осмысляют самый вялый текст.

Например: «Желание подтвердить реальность и расширить опыт с помощью фотографии — это эстетическое потребительство, которым заражены все». Или: «Таким образом — они (фотографии) — облака фантазии и гранулы информации». И так: «Современное искусство в большей степени занято тем, что приучает к ужасающему». Или самое затертое: «Сегодня все существует для того, чтобы попасть в фотографию».

Но радость и сила Сонтаг — образцовой интеллектуалки, прирожденного мыслителя — не в выводах и характеристиках, а в процессе осмысления. Каждое эссе сборника посвящено общему явлению или теоретической проблеме: отношению фотографии и реальности, изменению представлений о красоте снимка, социальной ответственности или безответственности фотографа, его неспособности влиять на реальность. Но описываются они на конкретном материале — выставке Дианы Арбус, фотографиях эстета Стиглица, хронике криминального репортера Виджи, американской серии Роберта Франка. Поэтому цитаты из Сонтаг — не универсальные формулировки, а высказывания строго по поводу.

Вырванные из контекста ее замечания сохраняют яркость, но утрачивают глубину, точность, а иногда и смысл. Фраза «Снимая карликов, ты получаешь не красоту и величие. Ты получаешь карликов» не универсальна, фотограф легко может превратить карлика в великана, красавицу в чудовище.

В предисловии к сборнику Сонтаг признается, что несколько эссе «можно было бы суммировать и расширить более теоретическим образом». И действительно «О фотографии» — не ученый труд, а запись наблюдения и размышлений увлеченного, даже пылкого, исследователя. И не сборник абсолютных истин, хотя и культовый.

«В последнее время фотография стала популярным развлечением, как секс или танцы, — а это значит, что, как всякой массовой формой искусства, большинство людей занимается ею не в художественных целях. Она главным образом — социальный ритуал, защита от тревоги и инструмент самоутверждения». К написанному тридцать пять лет назад можно добавить только, что невроз фотографирования со временем усугубился и принял навязчивый характер.

Множеству людей сегодня легче воспринимать действительность через монитор своего айфона, чем невооруженным глазом. Замусоренность мира изображениями, отмеченная Сонтаг, превращается в экологическую катастрофу. Если не реального, хотя и там от картинок спасу нет, то виртуального мира, занимающего все большую часть жизни современного человека.

Для осмысления новых процессов нужны последователи Сонтаг, обладающие любопытством ученых, трезвым мышлением и нежеланием манипулировать фактами ради определенных идеологических и политических выводов.

Сьюзен Сонтаг. О фотографии. «Ад Маргинем пресс», 2013. В рамках совместной издательской программы с Центром современной культуры «Гараж»

Малыш и физика
Какое чудо взять на руки теплый комочек и увидеть широко открытые темные глаза, ждущие новостей из окружающего мира!
Малыш затихает, когда ты начинаешь рассказывать о законах диалектики и теоретической физики. Его глаза открываются еще шире и тебе становится стыдно, что в формулировке первого начала термодинамики ты допустил неточность.

Все ли ты испытал?
Ты трогаешь маленькие пальчики с настоящими ноготками и думаешь, что теперь уже не так много осталось испытать нового в этой жизни... Дедом ты стал, по горам лазил, по речкам плавал... Осталось прыгнуть с парашютом, научиться управлять самолетом и проводить внука на пенсию.

Девушки на улице
Гордое звание деда уже не позволяет просто так, безалаберно разглядывать девушек на улице. Ты смотришь на них и думаешь, насколько они подойдут твоему внуку. Девушки не умеют читать твои мысли и на всякий случай поправляют прически.

В метро
Вход в метро, очередь у касс, под ногами серое месиво из снега, воды, грязи и соли. Память переносит тебя на много лет назад, и кажется, что время застыло. И тогда было под ногами такое месиво, и тогда твои ботинки, высыхая, покрывались серым налетом. Потом ты видишь, что люди в очереди смотрят в смартфоны и понимаешь, что прошли годы и наступило то самое светлое будущее, о котором ты так мечтал.

Ожидания
Под землей места для свиданий. Особенно в центре зала, куда приходят поезда. Почти непрерывный грохот, гул от разговоров, шарканье ног... Посреди движущейся толпы стоят девушки и смотрят в телефоны. Рядом стоят парни и тоже смотрят в телефоны. Вот стоит он: красивый, высокий, с тонкими чертами лица. Рядом она: огромные глаза, нежная кожа, чудесная улыбка. Они так подходят друг другу! Ну оторвитесь же вы от телефонов! Нет... На экранах появляются буковки, которые заставляют их разойтись в разные стороны...

Обувь
Обувь, скидки, обувь из Германии, обвал цен, обувь из Италии, вы не поверите, обувь для вас и ваших женщин, обувь из Европы, смешные цены...
Обхохочешься!
Обувь - лицо человека. По обуви встречают и определяют марку машины или отсутствие таковой. По обуви узнают твое прошлое и видят твое будущее.
Вспоминаешь, что обувь надо чистить. А еще мыть, когда приходишь домой.
Всегда есть, чем заняться.
Думаешь - откуда грязь, когда кругом асфальт.
Потом вспоминаешь, что давным-давно ты любил курить у открытого окна, сидя на подоконнике. Внизу шумел Ленинский проспект, на город опускался сиреневый вечер. И каждый раз, садясь на подоконник, ты стирал тряпкой черную копоть с его поверхности.

Реклама
У метро стоит пожилой мужчина и сует в руки зазевавшимся прохожим рекламные проспекты.
Холодно, темнеет.
Все спешат, стараясь не смотреть в сторону мужчины со стопкой проспектов в руках.
Что чувствует человек, когда никто не хочет на него смотреть?...



жизнь проза из блога Владимир 101

Шеф, все пропало!
Пропали старые подмосковные станции, платформы с деревянными скамейками. Автор намерен пустить слезу от воспоминаний, как он ждал последнюю электричку, курил, облокотившись на еще теплое дерево перил, и смотрел на зеленый огонек светофора.

Сейчас на станциях есть зона с обилеченными пассажирами и зона для остальных жителей планеты. Между ними стоит металлическая стена высотой метра три. Вход в обличенную зону через турникеты под внимательных взором хмурого мужчины, на спине которого написано «охрана».

- А зачем все это? - наивно спросил я внутренний голос
- Наверное, чтобы сэкономить на контролерах! - подумал внутренний голос.
- А вот и не угадал! - злорадно вмешался второй внутренний голос.

По вагонам электричек ходили женщины в красных одежках и спрашивали у всех билеты.

- Тогда в чем суть? - спросил я оба внутренних голоса, наблюдая, как солидный мужчина привычно сигает через забор зоны.
- Ты видел, сколько лишнего народа появилось? - начал объяснять мне внутренний голос. - Охрана, механики по ремонту турникетов и заборов... Это новые рабочие места!
- А сколько железа ушло на эти заборы, как суперски смотрится такая инновация, это же двадцать первый век! Ты слышал, как красиво гудят обогреватели в помещении с турникетами?

Обогреватели гудели громко, но тепла не давали. Двери в помещение упорно не хотели закрываться и двадцатиградусный мороз проникал внутрь, не создавая уюта.

- А потом... - стыдливо продолжил первый внутренний голос, - это же какие возможности открывались во время стройки этих заборов, какие подряды на земляные работы, на снос старых платформ...

Я замолчал и с уважением стал думать про авторов этого проекта, перенесшего подмосковье в двадцать первый век.


Башня и вокзал
Вокзал старинный. Тут снимали фильмы, где показывали редкие встречи и частые военные проводы.
На привокзальной площади стоит водонапорная башня. Никакой воды она больше не напирает, а стоит просто для красоты и истории. Тут иногда назначали свидания влюбленные, но потом бросили, т. к. соседний автовокзал не создавал романтического настроения.

Башню лет пятнадцать назад покрасили и решили, что с нее хватит. Башня облупилась, потускнела и стала совсем похожей на древнюю. Я ее помнил просто кирпичной и стройной, но мало ли какие картинки могут появиться в усталом мозгу.

Вокзала не видно. Его закрывает нечто, именуемой торговым центром, состоящее их жердочек и рекламных щитов. Раньше тут стоял статуя Ленина, показывающая рукой на Москву.

Торговля идет оживленно. Это главное занятие для местных пенсионеров: встать пораньше и обойти все магазины, чтобы узнать где, что, почем. Часть торговли выплеснулась на главную улицу. Там стоят всепогодные женщины-продавцы и продают нечто цветное и дешевое. И еще много мелочей, без которых немыслима наша жизнь. Например, набор расчесок разной длины.

Темп жизни тут не московский, очень неторопливый. Покупатели долго смотрят на расчески и пытаются понять: почему с их приобретением жизнь станет лучше и веселее.

Я иду по главной улице и чувствую, что темп моей жизни тоже замедляется. Я не спеша думаю о расческах, а нахлынувшие воспоминания заглушает странное чувство, что все прошлое ушло в никуда. Хотя я узнаю дома, и даже свою старую почту, но тут уже нет стариков, сидящих на скамейках, нет
березок и самостийных огородов с будками для садовой утвари. В глубине построили высокие красно-желтые дома. Они крикливы, они новые хозяева старого подмосковного городка - бывшего центра сбыта краденого на знаменитом рынке и тихих дачных улочек.


из блога Vladimir 101

!

Чужой, незнакомый город.
С купеческими замашками.

У одного из министерств стоят черные машины. Около них суетится пожилой мужчина с полосатым конусом в руках. Его задача не допустить остановки машин всякой мелюзги и дать быстро выехать на бульвар нужным машинам. Он грудью перегораживает движение, смотрит, как с невидящими мир глазами к машине приближается важный человек, шофер услужливо открывает дверь, и вскоре черная машина, разбрызгивая соленую кашу, вылетает на бульвар.

Я стою рядом, вытираю от капель пуховку, осознаю свое ничтожество и иду на Покровку. Там, раздается вой сирены, за машиной с сиреной несется что-то темное, чуждое, дорогое, с тонированными стеклами. Замыкает все это мрачный воинственный внедорожник.

Так возят еще более важных и нужных. Голубое небо и яркое солнце немножко померкли. Я иду по скользким тротуарам, стараясь не ступать на проезжую часть, и вспоминаю классику:

«Лица пожарных под нахлобученными касками были мужественны и суровы. Вокруг кавалькады тучей носились ребятишки. Они пронзительно вопили: "Тилили-тилили, а дракона повезли!" Взрослые прохожие опасливо жались к заборам.» А. и Б. Стругацкие.

- Завидуешь ты! - вдруг сказал внутренний голос. - Вот посадили бы тебя в такую машину, и с сиренами по всей Москве. Все тебя боятся, жмутся к заборам, пардон, стенам, а ты, понимая свою значимость, небрежно звонишь по телефону, советуешь, указываешь, направляешь, намекаешь... А где-то тебя ждет накрытый стол, веселые друзья и красивые женщины... Красивые женщины любят власть...

Кто-то мне сказал, что успех в жизни начинается с момента, когда ты смело можешь послать на … гаишника, который нечаянно остановил твою машину.

- А ты все формулы пишешь, в компьютер смотришь, глаза портишь.... - продолжал внутренний голос. - А жизнь - вон она унеслась в сторону Садового Кольца... Помнишь, тебе ясно сказали, что в компьютер смотрят исполнители, а не настоящие мужчины...

Я пожал плечами и не стал спорить. Красивая женщина мне нужна только одна, и ей все равно на какой ступени власти я балансирую. Веселых друзей у меня в избытке, машину я сам люблю водить, а управлять государством и делать непроницаемое лицо... Меня этому не учили. Вот уравнениям Максвелла учили. А как, сидя в кресле, смотреть свысока на стоящих около тебя людей - этому учат где-то в других местах.

Два школьника стояли на тротуаре, смотрели на экран телефона и хихикали. Увидев меня, они спрятали телефон и стали смотреть на водосточную трубу, покрытую сосульками.

Мимо прошла очень красивая девушка в черных колготках и в обтягивающей пуховке.
- Ээээхххх... - протянула одна из старушек с палочкой и обратилась к своей подруге. - Вот ведь как время-то летит!
Подруга в сердцах сплюнула и стала рассматривать рекламный щит с большими иностранными буквами.

- И чего ты тут бродишь? - спросил меня внутренний голос. - У тебя в кармане телефон, и если ты нажмешь несколько кнопок, то услышишь голоса тех, кто тебя любит и ждет.

Я так и сделал. Вновь засверкало морозное небо, исчезли трещины на фасадах зданий, побелел грязный снег в переулках, солнце вспыхнуло в окнах, тротуар внезапно опустел, обозначая дорогу к тем, кому я был нужен.
И город стал другим.

проза Владимира Дарагана

Меня попросили написать о том, как менялись Москва и москвичи за годы развития капитализма в России. Ты, дескать, человек, которому ничего не нужно, абсолютно беспристрастен и наблюдателен. Делать тебе не хрена, а посему сядь и наваляй.

Я сел и задумался. Про политику я не пишу. Поэтому навалять про телевизионных героев первого канала у меня не получится. Не будет хватать слов и выражений, которые мы изучали в школе.

А что остается?

Бандиты? Мои знакомые бандиты не того калибра. Ну дали они одному умельцу убитый «мерседес» и попросили сделать конфетку. За две недели машина стала похожа на те, что стояли у дилеров. И вдруг, «мерседес» исчез. Темной ночью, прямо у будки сторожа гаражного кооператива. Тихо так исчез. Будка стоит, сторож спит, а машины нет!.

- Сороки утащили! - сказали местные пенсионеры. - Уж очень он блестел!
- Ты, это... - сказали умельцу бандиты мелкого калибра. - Мы, это... тебя на счетчик ставим. Хотим мы теперь стоимость новенького «мерса». Конкретно такого красивого, что исчез...

Логика странная, не Аристотеля, но она позволила ребятам вместо одного убитого «мерса» получить два новых.

Бесплатно!

Все остальные примеры у меня похожие... мелкомасштабные... И какие тут выводы и обобщения сделаешь? Разгул преступности? Да, нет... Я по ночам хожу везде. Как ходил раньше при развитом социализме, так и сейчас хожу. Только выпиваю больше для храбрости.

У меня был давно рассказик написан: «Рэкет на посиделках». Это как местные гопники брали каждый день по рублю с одного ботаника, за то, что он домой проходил мимо лавочки, где они тусовались.

Это еще при социализме было. Скажу только, что бандиты периода капитализма просто увеличили масштаб.

Новые русские. Сейчас уже таких нет. Есть олигархи и бизнесмены. Последние, это те, кто немного опоздал. Здесь тоже могу сказать мало. Стоит другу превратится в успешного бизнесмена, как начинаются чудеса. Придешь к нему в гости, он мне первым делом покажет кухню и ванную комнату. Еще с советских времен к этим помещениям у нас особый пиетет. Потом посидим, выпьем, я послушаю в какие кабинеты он входит, и кто там просто сволочь, а по кому веревка плачет. Это уж как водится на Руси. Начальство надо ругать. А если начальство рядом сидит, то надо ругать иноземцев. Американцев, например.

Ну вот так посидишь, хозяйку похвалишь, всех остальных обругаешь, и больше говорить не о чем.

И ты понимаешь, что друг чудесным образом превратился в какое-то кабинетно-телефонное устройство по добыче денег.

И все. Тут бы надо сделать вывод, что все эти бизнесмены и олигархи вместе с чиновниками развалили страну, загнобили науку, образование и развитие технологий. Вот были у нас мысли и разработки, и где они? Нет, мысли, конечно, остались, но кому они нужны? С этими мыслями быстрее нефть качать не будешь.

- А вот и не так! - говорят мне и наливают еще по одной.
Это раньше так было, когда хозяев нигде не было. А сейчас, что только мы не делаем! И мне показывают то, что не делают. Но могут. Если бы... Чтобы понять про «если бы» надо еще налить...

Вот с научными работниками я встречался постоянно. И смотрел, как их жизнь менялась в лучшую сторону. Не у всех, конечно, а у тех, кто владел пустой квартирой для сдачи гостям столицы. А в родном институте, сводки, как с линии фронта. Очень много без вести пропавших. Ходил человек два раза месяц за зарплатой и вдруг перестал. Ты думаешь, что он... а вот и не так! Он просто вместо плазменных двигателей стал решетки для оград делать. И к стальным листам приваривать. Чтобы ни одна бродячая собака не увидела, что за решеткой творится. А лист выдерживает пулю снайперской винтовки. Такое вот техническое задание было.

Очень страшно и холодно в зданиях, где были лаборатории. В коридорах света нет, кажется, что вокруг призраки, хватающие тебя за рукава.

Зато в помещениях, где развиваются новые методы лечения организмов, красота и теплота. Красивые девушки с длинными ногами запишут тебя на прием к специалистам. Тебя избавят от невидимых паразитов, поправят биоэнергетическое поле и исправят кислотно-щелочной баланс во всех органах. И лечат тебя, пока ты можешь платить. А потом ты сразу становишься здоровым. Выйдешь на улицу после обновления организма, и так тебе хорошо! Без денег часто бывает хорошо. Нет забот как тратить, как экономить, как хранить...

Хуже всех тем, кто пил. Или лучше.
Их уже нет. По разным причинам. Кого тут ругать - я не знаю. Но они не виноваты, что спирт такой продавали. И лекарства были из мела и витамина С. Т.е. вреда от них не было и это было хорошо. Точнее, лучше, чем спирт «Рояль».

Но это совсем давно было. Когда капитализм только поворачивался задом к социализму с человеческим лицом. Потом он набрал обороты и рванул вперед, обгоняя тех, кто в нем жил. Сразу стало всего много. И разного. И очень иностранного.

Я приходил в гости, ходил по комнатам и пытался найти что-то российское. Наверное, я не к тем людям ходил. Там до хрипоты обсуждали, какие телефоны лучше. И какие машины могут везде и кого угодно, а какие только, чтобы девок по паркету возить. Я сидел, думал и смотрел на паркет. И он был иностранным. IKEA задавала генеральную линию. Если у тебя было лучше, то ты крутой. Если хуже, то что-то не так в твоей жизни. Но при этом все ругали тех, кто все это делал. Особенно мне нравилось, когда печатали антиамериканские пасквили на американских компьютерах или кричали в айфоны, что «всех пиндосов в газенваген».

Я не спорил. Во-первых, могли сгоряча и побить. Во-вторых, «большое видится на расстоянии». И вообще, я больше любил говорить о женщинах.

И еще мне нравилось, что все стали разбираться в мировой экономике. Особенно в монетарной системе и в скором крахе всех и вся. Мне популярно объясняли, кто есть кто и кто где будет, когда "это" начнется. Внутренняя цензура не позволяет мне повторять все, что я слышал, да многое я не понял. Особенно про хищные международные корпорации, которые глотают страны и континенты. Одна из моих работ - это старший аналитик в одной из таких корпораций и я, имея доступ ко всем корпоративным базам данных, никак не мог понять, о чем вообще идет речь.

Но повторюсь, что «большое видится на расстоянии», и мне явно не дано понять глубину мыслей, рожденных на кухне среди закусок и прочего.

Но остались друзья, которые не изменились. С которыми просто вспоминаешь старые денечки, слегка выпиваешь, много закусываешь и уже спокойно говоришь о женщинах. О болячках говорить не принято. И о деньгах тоже. А что о них говорить? Первые растут, вторые не появляются. Тут уж говори - не говори... Поэтому лучше о женщинах. Можно даже о присутствующих. Но тогда цветы и комплименты.
И так хорошо, когда видишь родные лица. И соглашаешься, что энергоинформационое поле проникает везде, как цыганские дети на вокзале. И что есть резонанс между любимыми, и чтение мыслей через океаны. И что случайные совпадения не случайны, а запрограммированы Всемирным разумом и ничего не бывает просто так, а все бывает зачем-то. И от глубины таких мыслей кружится голова, и хочется выпить еще пива с водкой и слопать тарелку борща.

И все хорошо... И все на месте... И вот еще чуть-чуть и проблем не будет.......

И никто в этом не виноват.

И от этого на душе светлеет, и в голове с бешеной скоростью, без малейшей задержки, проносятся великие мысли...

от Владимира Дарагана