Мы часто «на автомате» собираем в отпуске ракушки, завороженные их природной красотой, неповторимостью и изгибом линий. Однако, привезенные домой, крошечные и большие раковины часто пылятся без дела, «украшая» интерьер, или забываются на дне чемодана или в недрах шкафа. Как можно приспособить эти чудесные раковины, кроме как нанизать их в виде бус? Есть фантастически красивые идеи, как сделать из раковин интерьерные украшения своими руками. Вдохновляйтесь!

Напомнить об отдыхе, создать настроение, привнести эксклюзивную нотку в интерьер смогут интерьерные украшения из ракушек, которые вы соберете своими руками в нечто интересное. Вот лучшие идеи для любителей «морской» тематики и интерьерных штучек.

Роскошная мозаика из ракушек

Декоративные панно из ракушек

Декор часов с помощью ракушек

Декор зеркал - ракушечный дизайн смотрится очень свежо и мило

Из ракушек можно сделать даже мебель!

На "закуску" - прелестные интерьерные штучки из раковин

Ключевые слова: идеи для вдохновения рукодельницам, интерьерные штучки своими руками, что можно сделать из ракушек, поделки из ракушек, арт-объекты из ракушек, мозаика из ракушек своими руками, как украсить интерьер ракушками и раковинами, советы рукодельницам, красивые фото аксессуаров своими руками, часы своими руками, декор настольных часов, как сделать часы индивидуальными, как декорировать зеркала, товары для души и дома, своими руками красота, hand-made из ракушек, морской интерьер, морская тема в интерьере

Источник фото здесь

Флоренция прекрасная столица региона Тосканы в Италии. Флоренция это родина Ренессанса, которая является домом для таких известных исторических личностей, как Микеланджело, Макиавелли и Медичи. Это город с богатой историей, прекрасной архитектурой эпохи Возрождения, известен как величайшая художественная столица мира. В многочисленных музеях Флоренции можно увидеть произведения Донателло, Микеланджело, Боттичелли и Брунеллески. Исторический центр Флоренции был объявлен объектом Всемирного Наследия ЮНЕСКО в 1982 году. 

Юлий Цезарь основал колонию Флоренция на реке Арно, в 59 г. до нашей эры. В третьем веке нашей эры, население Флоренции превысило 10,000 граждан. Начиная с 1460 года, Флоренция пережила значительный рост. Суд Лоренцо Великолепного способствовал расцвету искусства, музыки и поэзии. В 1860 году Флоренция была включена в состав Королевства Италии.

Флоренция живёт богатой культурной жизнью. Междугородные фестивали, проводимые каждый год, представляют предметы искусства и культурное наследие выбранной страны. Фестиваль собирает иностранные действующие труппы для театральных постановок и спектаклей. Кроме того, во Флоренции находится много религиозных, исторических и культурных достопримечательностей.

Базилика Санта-Мария дель Фьоре является Кафедральным собором города. Он был разработан Арнольфо ди Камбио в 1296 году. Средневековый мост Понте Веккьо – это, несомненно, один из самых старинных мостов из камня в Европе. Его структура была разработана Таддео Гадди в 1345 году. Мост состоит из трех арок и в нём расположено множество магазинов и торговых стендов. Уффици Дворец используется для демонстрации обширных коллекций произведений искусства семьи Медичи. В настоящее время знаменитая галерея демонстрирует творения Рафаэля, Джотто, Леонардо да Винчи, Гуго ван дер Гус, Микеланджело, и многих других. Палаццо Веккьо это формальное место флорентийского правительства. Построенный Арнольфо ди Камбрио в 1314 году, замок служил резиденцией Космо I. 

Флоренция славится множеством великолепных музеев и художественных галерей. Археологический музей отображает богатую коллекцию артефактов и антиквариата. В нём можно взглянуть на египетские, этрусские, и греко-римские экспонаты. Музей дель Барджелло расположен внутри старых общественных зданий Флоренции. В музее представлены скульптуры и произведения искусства из тосканского Ренессанса. Академия изящных искусств была первой Европейской академией искусства. В настоящее время галерея демонстрирует обширную коллекцию картин 15-16 века.

Источник

Осень - золотая пора. А как выглядит Осень в горах? В этом репортаже предлагаю сделать со мной небольшой экскурс по горной Осени Карпат Украины.

 



Дорога в горы. Солигорск. Буковина. Шешоры

Причиной гигантских гор Солигорска являються производственные отходы, точнее шлак, вот мы их видим  на горизонте. Кроме того в Солигорске есть потрясающее место - соляная спелеолечебница, которую оборудовали на месте шахт на глубине 420 метров.

 







Шешор - село окружено горами, покрытыми в основе хвойным лесом.

  Сел Космач обнаружили водопад. 





  Водоворот из листьев!




Теперь я точно знаю, что в горах сразу нужно забираться повыше - именно там вся красота. 

Вышло солнце и освещало типичные для Карпат пейзажи. Уютно.





Вдоль дороги во многих посёлках есть оборудованные парковки для велосипедистов! 









Проезжая Ворохту невозможно не заметить старый австрийский мост-виадук, один из самых длинных в Европе. 







 Пейзажи за окном вполне по душе. 



Доехали до КПП лесничества.





Лесоруб Славик, который сказал, что дальше дороги нет. С таким топором, мы ему поверили.



Тот самый разрушенный мост, после которого мы развернулись и поехали обратно на нормальное шоссе.




 

Дорога, которая начиналась за разрушенным мостом, явно таила в себе множество красот.

Драгобрат






  Специальный мостик для прыжков в небо.






















  Гора Жандарм (1763 м). 









Чем дальше, тем гуще облака! 








Лесная подстилка под ногами очень нарядная и мягкая. 







Небольшое озеро. Точнее, даже 2 небольших озерца. По весне они наверняка сливаются в единое целое и по берегам растут эдельвейсы.



  Вот такая погода в горах.










  Именно такие ландшафты - визитная карточка Карпат. 


















  Замок в Каменец-Подольском 

http://what.in.ua/page/otdyh-v-prikarpate

Аресты по делу Еврейского Антифашистского комитета начались в декабре 1948 года. Были арестованы бывший руководитель Совинформбюро С. А. Лозовский, поэты и писатели П. Д. Маркиш, Л. М. Квитко, Д. Н. Гофштейн, И. С. Фефер, Д. Р. Бергельсон, народный артист РСФСР В. Л. Зускин, главврач Боткинской больницы Б. А. Шимелиович, научный сотрудник Института истории АН СССР И. С. Юзефович, старший редактор государственного издательства литературы на иностранных языках И. С. Ватенберг, переводчик ЕАК Ч. С. Ватенберг-Островская, зам. Редактора дипломатического словаря Э. И. Теумин, журналист-переводчик Л. Я. Тальми, директор Института физиологии академик Л. С. Штерн и замминистра Госконтроля РСФСР С. Л. Брегман.

Их обвиняют в шпионаже в пользу США, в намерении отторгнуть Крым и продать (!) его Америке, наконец, в препятствии ассимиляции посредством развития культуры на языке идиш.

Предполагалось, что по опыту московских процессов 30-х годов следствие продлится не более 3-7 месяцев. Жиды - интеллигенты, как миленькие, дадут нужные показания, заучат их наизусть и повторят на открытом процессе.

Однако с перерывами следствие продолжалось более 3 лет и не достигло желанной цели, несмотря на то, что арестованных евреев били смертным боем.

На закрытом суде, состоявшемся в мае-июне 1952 г., Б. А. Шимелиович говорил:

"Я никогда не произносил того, что записано в первом протоколе моего допроса от марта 1949 года и подписанного мною. Эти показания в моем отсутствии составил следователь Рюмин еще с кем-то... Я спорил 3 года 4 месяца и, поскольку будет возможность, я буду спорить дальше и со следователями и, если нужно, и с прокурором... Я должен заявить, что я получал в течение месяца (январь - февраль 1949 года) примерно, с некоторыми колебаниями в ту или другую сторону, в сутки 80-100 ударов, а всего по-моему я получил около 2 тыс. ударов. Я многократно подвергался телесному наказанию, но навряд ли найдется следователь, который скажет о том, что при всех этих обстоятельствах я менял свои показания. Нет, то, что я знал, я произносил и никогда ни стоя, ни сидя, ни лежа я не произносил того, что записано в протоколах. Почему же я их подписал? Этот протокол от марта 1949 года я подписал, находясь в очень тяжелом душевном состоянии и неясном сознании. Только через 6 недель после этого я узнал, что мною подписан такой протокол. Это было, когда следователь Рюмин на допросе зачитал мне выдержки из этого протокола. (Признание о националистической деятельности ЕАК -- С. Д.). ... Пять раз меня вызывал к себе министр (Абакумов -- С. Д.). Рюмин присутствовал при этом. Он (Абакумов), будучи недоволен моими ответами, а я давал те же ответы, которые я произнес и при первых допросах следователями, сказал: "Бить смертным боем". Слово "бить" я услышал от него в первую же встречу, и при этом присутствовал Рюмин. ("Неправедный суд. Последний сталинский расстрел. Стенограмма судебного процесса над членами Еврейского Антифашистского комитета". Ответственный редактор проф. В. П. Наумов, М., "Наука", 1994; выделено мной - С. Д.).

Помимо избиений их бросали в карцер. Перец Маркиш побывал в карцере дважды и только после этого подписал нужные показания.

Описание карцера дал... Абакумов, арестованный в июне 1951 года (см. дальше). После ареста и "избиений смертным боем" Рюмин отправил его в карцер. В письме из Лефортовской тюрьмы от 18 апреля 1952 года на имя "Товарищей Берия и Маленкова" он жаловался: "На всех допросах стоит сплошной мат, издевательства, оскорбления и прочие зверские выходки. Бросали меня со стула на пол... Ночью 16 марта меня схватили и привели в так называемый карцер, а на деле, как потом оказалось, это была холодильная камера с трубопроводной установкой, без окон, совершенно пустая, размером 2 метра. В этом страшилище, без воздуха, без питания (давали кусок хлеба и две кружки воды в день), я провел восемь суток. Установка включалась, холод всё время усиливался. Я много раз... впадал в беспамятство. Такого зверства я никогда не видел и о наличии в Лефортове таких холодильников не знал, был обманут... Этот каменный мешок может дать смерть, увечье и страшный недуг. 23 марта это чуть не кончилось смертью - меня чудом отходили..."(Цитирую по книге Александра Борщаговского "Обвиняется кровь"; выделено мной - С. Д.).

К слову, о мате. Эстер Маркиш, вдова Переца Маркиша, пишет в книге "Столь долгое возвращение" (Тель-Авив, 1989):

"Не успела Лина Штерн пересечь порог кабинета министра Абакумова, как тот заорал:

- Нам всё известно! Признайтесь во всём! Вы - сионистка, вы хотели отторгнуть Крым от России и создать там еврейское государство!

- Я впервые это слышу, -- сказала Лина Штерн с сильным еврейским акцентом.
- Ах ты старая б...! -- выкрикнул Абакумов.

- Так разговаривает министр с академиком... - горько покачав головой, сказала Лина Штерн".

Начатое в январе 1949 года следствие по "делу ЕАК" было завершено к марту 1950 года. Большинство подсудимых под теми или иными пытками подписали признания в националистической и даже шпионской деятельности, рассчитывая рассказать на суде, как были получены эти лживые признания.

23 марта 1950 года Абакумов подает Сталину список на 85 человек, подлежащих расстрелу. В нем были 16 арестованных членов ЕАК. В сопроводительном письме он пишет (Ф. Лясс "Последний процесс Сталина"):

"Заседания Военной коллегии по опыту прошлого считаем необходимым провести без участия сторон в Лефортовской тюрьме с рассмотрением дел на каждого обвиняемого в отдельности без права обжалования, помилования и с приведением приговора суда в исполнение немедленно. Рассмотрение дел в Военной коллегии намечаем начать 27 марта с. г. Прошу Вашего разрешения".

Это категорически не устраивало Сталина. Ему нужен был открытый громкий процесс как предисловие к "окончательному решению еврейского вопроса" и как суровое напоминание всему народу о завершении периода послаблений, вызванных войной.

В это самое время на Лубянке раскручивается "Ленинградское дело". [Оно возникло в первые послевоенные годы в результате соперничества за влияние при Сталине московской (Маленков, Берия) и ленинградской (Жданов, Вознесенский) групп. Сначала Жданов, воспользовавшись конфликтом между Василием Сталиным, командовавшим ВВС Московского военного округа, и главным маршалом авиации А. А. Новиковым, отстранил Маленкова, курировавшего от Политбюро авиационную промышленность. Затем Маленков и Берия использовали выступление сына Жданова, начальника отдела науки при ЦК ВКП(б), против Лысенко. Жданов попал в опалу и умер в 1948 году. Вознесенскому Сталин, видимо, не мог простить публикацию в 1947 году хорошей книги "Военная экономика СССР в период Отечественной войны", хотя и дал за нее Сталинскую премию. Из ленинградцев выбили признание, что они будто бы хотели создать Российский ЦК, сделать Ленинград столицей России, расколоть партию. (Об этом говорил позднее Маленков на активе в Ленинграде). Жертвами этой интриги стали Н. А. Вознесенский, А. А. Кузнецов, М. И. Родионов, П. С. Попков, Я. Ф. Капустин, П. Г. Лазутин и, разумеется, их близкие и "не очень" родственники и весь актив города и области.]

У следователей, среди них был и "забойщик" Владимир Комаров, не возникло особых трудностей, подсудимые выучили свои роли. Судебный процесс состоялся в Ленинграде 29-30 сентября 1950 г., и 1 октября Вознесенский, Кузнецов, Попков, Капустин и Лазутин были расстреляны.]

После вынужденного перерыва следователи возвращаются к "делу ЕАК". Однако, в отличие от ленинградцев, евреи по-прежнему упорствуют и не хотят учить предписанные им роли, а у следователей нет в руках никаких других "документов", кроме резиновых дубинок и плеток. Шансов на успешный открытый процесс никаких.

Сталин в бешенстве: отработанная в течение 2 десятилетий схема буксует. Во всем виноват, конечно, Абакумов. До сознания Сталина еще не доходит, что мягкотелые жиды - интеллигенты оказались духовно сильнее абакумовских "мастеров заплечных дел". 12 июля 1951 года всевластного министра Госбезопасности В. С. Абакумова арестовывают на основании организованного Маленковым доноса Михаила Рюмина, заместителя Абакумова (Ф. Лясс). Он обвиняет Абакумова в сокрытии преступных действий врачей, убивших А. С. Щербакова, начальника Главного политического управления Советской Армии, о чем якобы стало известно из допроса врача профессора Я. Г. Этингера, принимавшего участие в лечении Щербакова. Чтобы скрыть их преступление Абакумов установил для Этингера "более суровый режим" и он вскоре умер. (В действительности это Рюмин забил его до смерти 2 марта 1951 года, добиваясь признания его вины в смерти Щербакова). 9 августа министром МГБ становится С. Игнатьев, два месяца спустя Рюмина из подполковника производят в генералы, назначают начальником следственной части МГБ в ранге замминистра.

Дела всех обвиняемых членов ЕАК сводятся в одно "следственное дело No. 2354". Однако следователям так и не удалось "подготовить арестованных к открытому процессу и, скрепя сердце, тиран согласился на закрытый суд, поскольку 5 из 15 подсудимых отказались от своих показаний, вырванных у них под пытками: Б. А. Шимелиович, В. Л. Зускин, С. Л. Брегман, Л. С. Штерн, П. Д. Маркиш.

Арестованный вскоре вслед за Абакумовым главный следователь по делу ЕАК полковник Владимир Комаров пишет 18 февраля 1952 года письмо Сталину:

"...В коллективе следственной части хорошо знают, как я ненавидел врагов. Я был беспощаден с ними, как говорится, вынимал из них душу, требуя выдать вражеские дела и связи. Арестованные буквально дрожали передо мною, они боялись меня, как огня... Особенно я ненавидел и был беспощаден с еврейскими националистами, в которых видел наиболее опасных и злобных врагов. Еще в бытность свою на работе в МГБ СССР я докладывал Абакумову о своем политическом недоверии Шварцману, Иткину и Броверману (костоломам-евреям - С. Д.). Узнав о злодеяниях, совершенных еврейскими националистами, я наполнялся еще большей злобой к ним и убедительно прошу Вас: дайте мне возможность со всей присущей мне ненавистью к врагам отомстить им за их злодеяния, за тот вред, который они причинили государству... Прошу Вас, товарищ Сталин, не откажите мне в своем доверии" (А. Н. Яковлев, "Сумерки"; выделено мной - С. Д.).

[Это он в 1941 г. в чине младшего лейтенанта КГБ смертным боем бил арестованного генерала армии Д. Г. Павлова, командующего Западным фронтом, после падения Минска на 7-й день войны. Комарова, как и Рюмина, расстреляют в 1954 году. "Когда обезьяна взяла в руки палку, она еще не знала, что палка имеет два конца" (Феликс Кривин)].

До передачи дела в суд оно рассматривалось на заседании Политбюро (3 апреля). Было принято решение расстрелять всех, кроме Лины Соломоновны Штерн (полагают, что Сталин, очень интересовавшийся вопросами долголетия, принял во внимание, что академик Штерн – крупный специалист в области геронтологии). Политбюро определило, что дело ЕАК должно рассматриваться Военной коллегией Верховного суда СССР при закрытых заседаниях без прокурора и защитников.

Суд происходил на Лубянке с 8 мая по 18 июля 1952 года, председатель суда -- генерал-лейтенант юстиции А. А. Чепцов, члены -- генерал-майоры И. М. Зарянов и Я. П. Дмитриев.

"Судьи получили одновременно и груду томов, с которыми только еще предстояло знакомиться, и непреложный для суда приговор. Суд превращался в формальность, -- написал 5 лет спустя Чепцов о деле ЕАК члену Президиума ЦК КПСС министру обороны Г. К. Жукову. -- Незачем было входить в подробности... доискиваться истины -- она могла оказаться опасной для судей" (выделено мной -- С. Д.).

Напомню: членов Президиума ЕАК обвиняют в шпионаже в пользу США, в намерении отторгнуть Крым и продать его Америке (не иначе, как Аляску?), наконец, в препятствии ассимиляции посредством развития культуры на языке идиш.

На суде быстро выяснилась полная несостоятельность  всех обвинений.

--Свои показания, данные на следствии, вы подтверждаете? – спросил Чепцов Лину Штерн.

-- Нет, ни одного.
-- Почему?

-- Потому что там нет ни одного моего слова. Я три раза переводилась из Внутренней тюрьмы в Лефортово за то, что я не хотела подписывать романа, написанного следователем... Все мои показания, которые предъявляются мне на суде, я отметаю, я от них отказываюсь... У меня была единственная возможность - дожить до суда, а я только этого и хотела. Я не боюсь смерти, но не хотела бы уйти из жизни с этим позорным пятном - обман доверия, измена... Я чувствовала, что дело плохо и я могу сойти с ума: а сумасшедшие ни за что не отвечают.

Желая придать процессу хоть какое-то подобие законности, А. А. Чепцов попытался направить дело на доследование. Он встретился с Маленковым. Тот категорически потребовал: "Выполняйте решение Политбюро!".

И Чепцов выполнил. "Забыв", что всего 6 лет назад спектаклю "Фрейлекс" ("Свадебный карнавал") была присуждена Сталинская премия, он обвиняет деятелей еврейской культуры в национализме, в воспевании старины: "Вы обвиняетесь в том, что препятствовали ассимиляции путем пропаганды чуждого еврейским массам языка идиш и идишистской культуры".

"Да, - соглашается истерзанный пытками Давид Бергельсон, - суть моего национализма состояла в том, что я был чрезвычайно привязан к еврейскому языку, работал в нем 28 лет... Я знаю, что мне предстоит недолгая жизнь, но я люблю его (мой язык), как сын, любящий мать".

[Нет и не может быть национальной гордости у евреев, национальная гордость разрешена только русским. О ней писал Ленин в статье "О национальной гордости великороссов".]

Лев Квитко сказал в последнем слове: "Продолжая писать по-еврейски, мы невольно стали тормозом для процесса ассимиляции... Будучи руководителем еврейской секции Союза писателей, я не ставил вопрос о закрытии секции. Это моя вина" (напомню: об этом позаботился А. А. Фадеев).

Истерзанный пытками Борис Шимелиович говорил: "До суда я не считал, что противодействие ассимиляции - это национализм... быть против ассимиляции в наших советских условиях это значит бороться с советским правительством, иначе я это (теперь. - С. Д.) не понимаю".

Дальше всех идет Л. Я. Тальми: "Чтобы еврейский народ развивал свою культуру, нет необходимости, чтобы всё было на еврейском языке".

Авторы этих страшных заявлений прекрасно понимали, что "национализм - это ненависть к другим народам, а любовь к своему - это патриотизм" (Борис Стругацкий). Они знали, что их ждет расстрел, и, сказанное в последнем слове, отнюдь не было мольбой о помиловании.

Сказанное ими говорит не о них, а о страшной жизни в "самой свободной на земле стране" (Аркадий Гайдар). Нельзя не отметить достойное поведение на суде С. А. Лозовского: он обвинял, а не оправдывался.

Читатель, вдумайся: не только на суде, но и за его пределами всех советских евреев обвинили в двух взаимно исключающих друг друга преступлениях: в национализме и космополитизме!

[В это самое время находившийся в Нью-Йорке Борис Полевой лгал Говарду Фасту, что встретил на улице Льва Квитко перед самым отлетом из Москвы. Позднее в письме от 25 марта 1957 года Говард Фаст писал ему:
"...почему ты сказал нам здесь, в Нью-Йорке, что еврейский писатель Квитко жив и здоров. Живет с тобой в одном доме, по соседству, когда он был казнен и его давно нет в живых? Почему? Зачем тебе нужно было лгать? Почему ты не мог уклониться от ответа и сказать нам, что ты не знаешь или не хочешь говорить об этом? Зачем ты лгал так страшно и намеренно?" (Цитирую по книге Александра Борщаговского "Обвиняется кровь").]

17 июля все подсудимые, кроме Лины Соломоновны Штерн и тяжелобольного Соломона Леонтьевича Брегмана (он умер в тюрьме в начале 1953 года) приговариваются к расстрелу. Их расстреляли 12 августа 1952 года.

Честь и слава этим героям, не давшим тирану сломить их духовно. Повторим имена 13 расстрелянных:

Соломон Абрамович Лозовский, р. 1878
Иосиф Сигизмундович Юзефович, р. 1890
Борис Абрамович Шимелиович, р. 1882
Вениамин Львович Зускин, р. 1884
Давид Рафаилович Бергельсон, р. 1884
Перец Давидович Маркиш, р. 1895
Лейба Мойсеевич Квитко, п. 1890
Исаак Соломонович Фефер, р. 1900
Давид Наумович Гофштейн, р. 1889
Леон Яковлевич Тальми, р. 1893
Илья Семенович Ватенберг, р. 1887
Чайка Семеновна Ватенберг-Островская, р. 1901

Эмилия Исааковна Теумин, р. 1905.

Еврейской культуре на языке идиш был нанесен смертельный удар. Вся литература была изъята из библиотек и магазинов и сожжена, наборные машины уничтожены, шрифты рассыпаны. Цвет еврейской творческой интеллигенции - 430 писателей, артистов, художников, музыкантов отправлены в лагеря. Вернулись единицы. Отныне по радио - ни одного еврейского слова, песни, просто имени. Само слово "еврей" становилось чем-то вроде ругательства. Узнав, что ты еврей, тебя начинали жалеть.

Он был хирургом, даже "нейро"...
Всех, кому уже жить не светило,
Превращал он в нормальных людей.
Но огромное это светило,
К сожалению, было еврей.
                        Владимир Высоцкий

И что самое ужасное, это то, что многие евреи смотрели на себя глазами антисемитов. Это хорошо показал Андрей Михалков-Кончаловский, сняв в Америке фильм "Ближний круг" о судьбе сталинского киномеханика Вани Саньшина. Одной из побочных линий проходит в фильме судьба его соседки по квартире Кати Губельман. "Волею Сталина лишившаяся отца, матери, дома (она) мнит себя всем ему обязанной, им спасенной, им выведенной в люди. (Сталин великодушно простил ей ее безвинных родителей, превращенных им в лагерную пыль.) Она фанатическая сталинистка. Живет в страшном вымороченном мире, не понимая, насколько этот мир страшен, - рассказывает автор фильма в книге "Возвышающий обман"(М., "Совершенно секретно", 1999) и продолжает: - И, что хуже всего, живет с ощущением своей внутренней ущербности. Самое страшное насилие, которое можно произвести над человеком, - заставить его поверить в свою органическую неполноценность" (выделено мной -- С. Д.).

Именно это проделала с нами советская власть, превратив нас в "потерянное поколение", в людей без рода и племени, в "евреев молчания" (Эли Визель). Стоит ли удивляться, что даже через 50 лет после этих событий старый художник-карикатурист Борис Ефимов (Фридлянд) говорит: "Когда меня спрашивают, как я отношусь к Сталину, я отвечаю: двойственно. Это злодей, убивший самого дорогого самого близкого мне человека - моего брата (Михаила Кольцова), и это человек, который подарил мне жизнь, свободу и возможность работать..." ("Еврейский мир", No. 648, 3 ноября 2008). Потенциальная жертва испытывает чувство благодарности к не съевшему его людоеду!

Первая публикация о процессе ЕАК появилась 16 марта 1956 года в американской газете "Форвертс"(на идише). Уже много лет в Израиле ежегодно 12 августа устраиваются вечера памяти погибших, рассказывается об их жизни и работе, читаются их произведения. В 1992 году посол России в Израиле Александр Бовин опубликовал статью "Я плачу вместе с вами". Он писал: "Я представляю Россию. Но я представляю ее в Израиле. Поэтому в этот трагический день я плачу вместе с вами, люди Израиля, и прошу вас: простите" (А. Е. Бовин. "Записки ненастоящего посла". Чуть дальше читаем: "Через несколько дней "Правда" обругала меня. Цветы зла продолжали прорастать...").

 

 

Мария Яковлевна Пуаре

В конце ХIХ начале ХХ веков на сценах театров Петербурга и Москвы выступала популярная актриса Мария Яковлевна Пуаре, широко известная под артистическим псевдонимом Марусина. Необычная фамилия свидетельствовала о французском происхождении актрисы. В самом деле, ее предок был наполеоновским солдатом, отставшим от бежавшего войска и нашедшим приют в России. Сын бывшего солдата Яков, уже окончательно обрусевший, владел фехтовальным и гимнастическим залом, и обучал россиян этим дисциплинам. В его спортивный зал ходил заниматься  Лев Толстой. Здесь бывал драматург Сухово-Кобылин, писатель Гиляровский и другие знаменитые люди того времени. Об известности семьи Пуаре свидетельствует тот факт, что о ней упоминали Гиляровский в книге “Москва и москвичи”, Горький в “Жизнь Клима Самгина”, Нина Берберова в своих мемуарах.

У дочери Якова Марии очень рано проявилось тяготение к театру, музыке и литературе. Но путь к любимому делу был нелегок. В семье было семеро детей, а родители рано ушли из жизни. Чтобы облегчить свою судьбу, старшие сестры выдали замуж Марию, едва ей исполнилось 16 лет. Мужем Марии стал инженер Свешников, который был на 30 лет старше. Он категорически запретил ей заниматься искусством. Узнав, что она ослушалась его, инженер запер юную жену в психиатрическую лечебницу.

Подруга Марии Анна была сестрой известного в то время режиссера и театрального деятеля Михаила Лентовского. Он был другом отца Марии. Вместе они вызволили девушку из лечебницы. Она ушла от мужа, и стала играть в театре Лентовского. Уже в первом водевиле, который назывался “Курочка – золотые яйца”, ей пришлось много петь и танцевать. Молодая актриса имела огромный успех. Десять лет она выступала на сцене театра Лентовского. Мария была не только разносторонней актрисой, она прекрасно играла на фортепиано, сочиняла музыку и стихи. Услышав ее сочинения, Чайковский и Рубинштейн предлагали девушке поступать в консерваторию. Но она оставалась верна театру.

Потом ее пригласили в Александринский театр в Петербурге, затем она переехала в Москву, где несколько лет играла в Малом театре. Успехом пользовались ее концертные выступления, в которых она пела русские и цыганские песни и романсы. Нередко в свои программы певица включала произведения собственного сочинения. И с удовольствием отмечала, что они пользуются успехом у слушателей. Ее мечтой было открыть свой небольшой театр комедии и сатиры, в котором можно было ставить произведения любимых авторов, приглашать для выступлений лучших певцов и актеров. Но этой мечте не суждено было сбыться.

В самом начале двадцатого века в театре “Аквариум” была поставлена пьеса Алексея Плещеева “В своей роли”, посвященная жизни актеров. Мария Пуаре сыграла в спектакле главную роль, а также написала музыку к нему. Исполненный ею романс “Лебединая песнь”, написанный на собственные слова, приобрел невиданную популярность, стал настоящим шлягером, как сказали бы в наши дни. На каждом спектакле публика требовала повторения романса, а потом заваливала актрису игрушечными лебедями и цветами.

Романс появился не случайно. Он отразил бурную личную жизнь актрисы, ее любовь к одному из самых заметных и прогрессивных людей того времени князю Павлу Долгорукову, создателю партии кадетов (конституционных демократов). Он был тонким знатоком искусства, высокообразованным и богатым.

    Я грущу. Если можешь понять

   Мою душу доверчиво нежную,

   Приходи ты со мной попенять

   На судьбу мою странно мятежную.

   Мне не спится во тьме по ночам,

   Думы мрачные сон отгоняют,

   И горючие слезы невольно к очам,

   Как в прибое волна, приплывают.

   Как-то странно и дико мне жить без тебя,

   Сердце лаской любви не согрето.

   Иль мне правду сказали, что будто моя

   Лебединая песенка спета?

Их счастье длилось десять лет. Любовь рождала вдохновение, творческий подъем. В эти годы Мария написала целый ряд стихотворений, опубликованных в газетах и журналах. Среди них стихи, посвященные великим актрисам Ермоловой и Комиссаржевской. Она совершила путешествие по Европе, написала книгу о Сицилии. В Париже она встретилась со своим старшим братом Эммануилом, который стал известным французским карикатуристом, рисовавшим под псевдонимом Каран дАш.

Когда началась русско-японская война, Мария Пуаре договорилась с издателем газеты “Новое время” А.Сувориным о поездке на Дальний Восток собственным корреспондентом. Она не только писала для своей газеты стихи, очерки и репортажи, но нередко выступала перед солдатами с концертами, поднимая их боевой дух.

Окончена бесславная русско-японская война. Переполненная впечатлениями, Мария возвращается домой. Она подолгу стоит у окна вагона, любуясь бесконечными российскими пейзажами. И в голове возникают строчки новых стихов вместе со страстной лирической мелодией:

   Я ехала домой, душа была полна

   Неясным для самой

   каким-то новым счастьем.

   Казалось мне, что все с таким участьем,

   С такою ласкою глядели на меня.

   Я ехала домой… Двурогая луна

   Смотрела в окна скучного вагона.

   Далекий благовест заутреннего звона

   Пел в воздухе, как нежная струна.

   Я ехала домой… Сквозь розовый вуаль

   Красавица заря лениво просыпалась,

   И ласточка, стремясь куда-то вдаль,

   В прозрачном воздухе купалась.

   Я ехала домой, я думала о вас,

   Тревожно мысль моя и путалась и рвалась.

   Дремота сладкая моих коснулась глаз,

   О, если б никогда я вновь не просыпалась.

Так сложился новый романс, имевший огромный успех у публики. И в жизни все случилось так, как в романсе предсказано. Она рассталась с Долгоруковым, несмотря на то, что у них родилась дочь Татьяна.

Прошло некоторое время, и новая любовь овладела ею. Ее избранником стал двоюродный брат Долгорукова, член государственной Думы граф Алексей Орлов-Давыдов. Он был на восемь лет моложе своей возлюбленной. Ради нее он пошел на развод с прежней женой. Но и с новой семьей жизнь не сложилась. Об этой истории стоит коротко рассказать, так как она в свое время взбудоражила всю Москву. Граф Орлов-Давыдов мечтал о сыне. Марии было уже 50 лет, но она сказала мужу, что ждет ребенка. Воспользовавшись отъездом супруга, она взяла новорожденного ребенка из приюта и выдала за своего. Но нашелся человек, который, узнав обо всем, донес графу. Состоялся скандальный судебный процесс, за которым следили с таким же интересом, как за сводками с полей сражений Первой мировой войны. Актриса, ставшая графиней, процесс выиграла, но сцену после этого оставила, и удалилась в свое имение под Москвой.

Она была исключительно добрым и благодарным человеком. Оставив театр, Мария Пуаре занялась благотворительной деятельностью, помогала престарелым актерам. К тому времени расстроились дела у ее большого друга, театрального деятеля Михаила Лентовского. Она сумела помочь ему, спасла от полного разорения, способствовала его лечению.

Революция вторглась в ее жизнь и все поломала. Было конфисковано имение, разорена московская квартира, она осталась без жилья и средств к существованию. Ей не полагалось государственной пенсии, так как она являлась бывшей графиней. Она выживала за счет продажи безделушек, тех самых фарфоровых, восковых, целлулоидных лебедей, которые ей когда-то дарили поклонники. Только благодаря усиленному ходатайству перед советским правительством Всеволода Мейерхольда и Леонида Собинова, подробно описавших ее заслуги в театральном искусстве, Марии Пуаре выделили небольшую пенсию.

Трагично сложилась после революции судьба ее возлюбленных. Оба они успели выехать за границу. В эмиграции граф Орлов-Давыдов одно время служил шофером у Керенского. Он умер за границей, даже не пытаясь вернуться на родину. Зато такую попытку сделал князь Долгоруков. Он нелегально пересек границу, но был пойман и расстрелян.

Сама Мария Пуаре скончалась в 1933 году в возрасте 69 лет. О ней сейчас мало кто знает, разве только большие любители романсов. Но хотя имя ее практически забыто, этого, к счастью, не скажешь о ее прекрасных романсах. Пожалуй, не встретишь исполнителя романсов, в репертуаре которого не было бы произведений Марии Пуаре.

Источник: http://worldcitynight.ru/

Охота за медом является частью древней культуры многих народов. Если верить наскальной живописи, то собирали дикий мед еще 13 000 лет до н.э. В Непале охота за медом существует уже тысячи лет и является жизненно важной частью культуры.

Жизнь некоторых жителей Непала напрямую зависит от меда, он является главным источником средств к существованию.

Непал является домом для Лабориозы — самой крупной медоносной пчелы.

Название Apis laboriosa переводится с латы­ни как «пчела трудолюбивая». По размерам они вдвое крупнее европейских.

Эти пчелы строят свои гнезда на скалах.

Охотники за медом используют веревочные лестницы и корзины. Они, словно пауки по тонким нитям, карабкаются вверх и вниз по скалам. Малейший просчет может стоить им жизни.

Сбор меда происходит обычно 2 раза в год. Охотники собираются группами и направляются в Гималаи…

На сбор меда с одной колонии пчел уходит 2-3 часа в зависимости от ее размера и месторасположения.

У подножия скал разводят костры, чтобы курить пчел из своих сот:

Охотник за медом спускается со скалы к пчелиному гнезду по веревочной лестнице  и вырезает куски меда из сот. Перед этим он подсовывает под гнездо факел из зажженных веток, отпугивая пчел огнем и дымом. Этот факел охотнику спускают напарники на веревке.

Орудуя длинными бамбуковыми палками, охотник срезает соты и наполняет ими корзину, которую затем спускают вниз:

Гул тысяч не на шутку разозлившихся пчел наполняют воздух и вселяет ужас.

Пчелиное гнездо состоит из двух частей: сот с медом, прикрепленных к скале и торчащего в форме полумесяца гребня, в котором хранятся личинки. Если гребень пуст, охотник сбрасывает его на землю. Это ценный источник воска. Гребень бывает настолько большим, что его приходится складывать вдвое, чтобы отнести в лагерь:

Пчелиные гнезда пчел находятся на отвесных стенах и свешиваются в виде «язы­ков». В среднем, каждое гнездо имеет примерно 1.2 метра в ширину и около полу­тора метров в длину.

Гнезда диких пчел густо облеплены жалящими насекомыми. Это нужно для того, чтобы поддерживать оптимальную тем­пературу в ячейках сот с личинками. Когда гнездо перегревается, количество слоев пчел начинает уменьшаться, и наоборот, как только гнездо начина­ет охлаждаться, на нем быстро образуются дополнительные слои. Толщина «пчелиного» покрова может достигать 10 сантиметров.

Дикие пчелы иногда собирают вятки с ядовитых рас­тений, и мед может быть ядовитым. Поэтому охотники никогда не пробуют его на язык, а позже наливают в ладонь. Если начинает щипать кожу, то значит мед ядовит. Опытные охотники всегда носят с собой противоядие.

Непальские пчелы — единственные медоносные пчелы, способные зимовать вне сот. Осенью, когда в горах становится слишком холодно, эти опасные труженики спускаются на меньшие высоты и собираются в огромные рои на вет­вях деревьев или на защищенных от дождя и ветра выступах скал.

В Непале про­фессия сборщика дикого меда передается по мужской линии из поколения в поколение. Но сейчас же­лающих «поохотиться» на скалах становится все меньше. Главная причи­на — резкое уменьшение числа пчелиных гнезд. Если в прошлом опытный сборщик мог добывать за год до 1 200 гнезд, то теперь их удается найти чуть более сотни.

Некоторые агентства предлагают туристам стать наблюдателями этой невероятной «охоты». Пешеходные маршруты, охотники за диким медом, висящие на скалах и великолепные пейзажи Непала оставляют неизгладимое впечатление.

С каждым годом диких пчел становится все меньше и меньше. Нужно прекратить безудержную вырубку лесов, чтобы спасти естественную среду обитания эти опасных, диких, но очень трудолюбивых насекомых.

 

Родился 23 февраля 1944 года в городе Джезказгане Карагандинской области (Казахстан).
Отец — Янковский Иван Павлович, до Октябрьской революции служил в армии, был штабс-капитаном лейб-гвардии Семеновского полка, кавалером Георгиевского креста. В советское время был репрессирован и погиб в лагере.

Детство Олега Янковского прошло в Казахстане, в городке Джезказгане, куда была сослана семья: рудник, специфический контингент — семьи ссыльных интеллигентов и уголовников. 
Мать — Марина Ивановна выучилась на бухгалтера и одна кормила семью: троих сыновей и свою мать. Жили впроголодь, ходили в обносках, впятером ютились в 14-метровой комнатушке, но при этом держали богатую библиотеку, говорили на иностранных языках, много читали, а по вечерам принимали гостей — такую же ссыльную интеллигенцию.
Со временем Янковские перебрались в Саратов. Старший из братьев — Ростислав — начал играть ещё в Джезказгане. Он закончил саратовское театральное училище, потом уехал в Минск, в Русский театр. 14-летнего Олега он забрал к себе, чтобы снять с родных хотя бы часть материальных забот (в семье остался один кормилец — средний брат Николай). Там Янковский-младший дебютировал на сцене — заменил заболевшую исполнительницу эпизодической роли мальчика в спектакле "Барабанщица".



Вернувшись в Саратов, Олег Янковский поступил в Саратовское театральное училище имени И.А. Слонова. Правда, здесь произошла совершенно фантастическая и судьбоносная история. Когда Олег пришёл в училище, экзамены уже давно закончились. Он осмелился зайти к директору — узнать об условиях приёма на будущее. Директор, не дав даже объяснить цель визита, спросил: "Как ваша фамилия?" "Янковский", — ответил Олег. Тот заглянул в какие-то списки у себя на столе и сказал: "Хорошо. Вы приняты. В сентябре приходите учиться." Олег вернулся домой ошарашенный: почему его приняли без экзаменов, наверное, в училище недобор. Осенью он просто пришёл на занятия. И только через несколько месяцев выяснилось, в чём дело. Оказывается, его брат Николай втайне грезил театром. Он работал на заводе сталеваром, но мечтал о сцене. Вот и пошёл поступать в театральный, никому ни слова не сказав об этом. Он сдал все экзамены, прошёл все туры... А когда узнал о том, что Олега в училище приняли за него, он просто промолчал. Мол, пусть учится младший, а ему нужно кормить семью — маму и бабушку. А в училище ещё долго считали, что они просто перепутали имя абитуриента Янковского.

После окончания учёбы в 1965 Олег году был зачислен в труппу Саратовского драматического театра.
После дипломного Тузенбаха (1965) — хрупкого романтика с обрезанными крыльями – был театральный дебют: Ненилло в «Рождестве в доме синьора Купьелло» Эдуарде де Филиппе. Затем — недалёкий, но с нетривиальным природным чутьем Мешем в «Стакане воды» Скриба; неискушённый недотепа Мелузов в «Талантах и поклонниках» и ещё много проходных ролей, на которых обычно держится репертуар. Но судьба подарила и роль князя Мышкина. Художник спектакля Татьяна Сельвинская вспоминала, что «на репетициях в сценах с Настасьей Филипповной у Янковского проступали темные пятна под глазами. Им вдруг овладевала изнурительная отчаянная тревога...» Правда, сам артист говорит, что к этой роли он только «прикоснулся»...



С кино Олегу тоже помог случай. Однажды театр гастролировал во Львове. Олег зашёл в гостиничный ресторан пообедать. А недалеко за столиком сидели Владимир Басов, Валентина Титова и другие члены съёмочной группы будущего фильма "Щит и меч". Они обсуждали, где искать артиста на роль Генриха Шварцкопфа. Титова, кивнув на Олега, сказала мужу: "Посмотри, вон сидит типичный арийский юноша". Басов согласился, что этот человек подошёл бы ему идеально, но... "Он, конечно, какой-нибудь физик или филолог. А поди ж ты найди артиста с таким умным лицом". Слава Богу, кто-то из ассистентов не поленился подойти к Янковскому... 
Благодаря роли Генриха Шварцкопфа в фильме «Щит и меч» и следующей картине — «Служили два товарища» Олег Янковский стал популярным артистом.

В 1973 году был принят в труппу Московского театра имени Ленинского комсомола.
На сцене «Ленкома» наиболее значительными его работами стали роли в спектаклях «Автоград—XXI», «В списках не значился» по Борису Васильеву, «Ясновидящий» по Л. Фейхтвангеру, «Синие кони на красной траве» и «Диктатура совести» Михаила Шатрова, «Оптимистическая трагедия» Всеволода Вишневского, «Карманный театр» Жана Кокто, «Гамлет» Уильяма Шекспира, «Школа для эмигрантов» Д. Липскерова, «Чайка» А.П. Чехова, «Варвар и еретик» (по роману Ф.М. Достоевского «Игрок»), «Шут Балакирев» Г.И. Горина, «Tout paye, или Все оплачено» И. Жамиака.

В историческом для артиста 1983 году его пригласил Андрей Тарковский в «Ностальгию». «Похудеть не сможешь?» «Куда? от неожиданности выпалил я, — вспоминал о первой встрече Янковский. — Хотя я понимал, что ему нужен человек, измученный духовной жизнью в прямом смысле слова. Что это состояние и будет сюжетом фильма. Мы сидели теплым вечером в маленьком кафе на безлюдной римской площади. Говорили о ностальгии. Как это играть? Что за этим стоит? Только ли берёзки? Но они есть и в Италии. А ностальгия? Наверное, тоже. Вдруг, как в плохом фильме, подошли два мальчика — один с кепкой, другой с аккордеоном — и заиграл "Амурские волны". "Это уж слишком, — сказал Андрей. — Никому об этом не говори. Не поверят"».
Сердечная боль нарастает, ноги не держат, душит участившийся пульс. Он зажигает в третий раз, собирает последние силы будто перед смертью, чтобы уберечь неверное пламя, и доходит. Его мы не видим. Всплеск. Звуки вердиевского реквиема.

В 1987 году была ещё одна бенефисная роль в фильме Михаила Швейцера «Крейцерова соната». Это был измождённый, изверившийся, несмирившийся человек с расхристанной душой. Горячечный монолог своего героя (то он вспыхивал, то сникал, то судорожно закуривал, то, ободренный наркотиком, заходился в путаных, сбивчивых признаниях) артист проживал с почти забытой на нашем экране силой страсти, с немыслимым, казалось, для его актёрской природы трагизмом.
В начале 1990-х Янковский вернулся из Франции (где полгода играл в европейском театральном проекте) «в другую страну». Поток коммерческой продукции «кооперативного» кино хлынул на экраны, но участвовать в этом артист себе позволить не мог. Но согласился в 1993 году стать президентом открытого Российского кинофестиваля в Сочи (МКФ «Кинотавр»).
В 1996 году Марк Захаров поставил «Чайку», где Янковский беспощадно и вместе с тем неброско играет Тригорина. В 1999 году ему довелось замечательно сыграть небольшую роль местечкового еврея в мелодраме Салли Поттер «Человек, который плакал» вместе с такими звёздами, как Джонни Депп и Джон Туртурро (фильм показывался в официальной программе Венецианского фестиваля). А в середине 1990-х — Ляпкин-Тяпкин в «Ревизоре» и Персиков в «Роковых яйцах».
Заслуженный артист РСФСР (1977).
Народный артист РСФСР (1984).
Народный артист СССР (21.12.1991).



Общественная деятельность:
Академик Национальной академии кинематографических искусств и наук России.
Президент Открытого российского кинофестиваля в Сочи ("Кинотавр") (1991-2005).
Президент благотворительного фонда имени Евгения Леонова (1996-2009).

В 2000 году Олег Иванович Янковский решается (вместе с оператором Михаилом Аграновичем) на режиссёрский дебют и ставит «рождественскую сказку» «Приходи на меня посмотреть», в которой играет современного героя, «нового русского», который по ошибке забрёл к старым русским (великовозрастной дочке — старой деве, ухаживающей за умирающей матерью) и остался с ними. 

Режиссёр Роман Балаян об Олеге Ивановиче Янковском: «он работает в любом возрасте, в любое время, в любой стране... В нём нет никакой однозначности. А его взгляд, я убеждён, способен выразить немыслимую амплитуду: от мерзавца до святого».

В семейной жизни Олег Янковский — однолюб. Когда-то мать учила сыновей: "Если решил жениться, то уж на всю жизнь. По-другому и начинать не надо". Все трое братьев Янковских женились до 21 года — и именно на всю жизнь. Олег женился на втором курсе училища на Людмиле Зориной (она училась на курс старше). После училища Людмилу сразу пригласили в Саратовский драмтеатр и она мгновенно выдвинулась в звёзды. Смотреть на неё ходил весь Саратов, а про Олега тогда говорили: "Это муж самой Зориной". Но Людмиле ради мужа пришлось пожертвовать своей карьерой — бросив всё, она последовала за ним в Москву, с головой ушла в семью.



Сын — актёр и режиссёр Филипп Янковский (1968 г.р.). Невестка — актриса Оксана Фандера. Двое внуков — Иван и Лиза. 

В конце 2008 года стало известно, что Олег Янковский тяжело болен — у него был обнаружен рак поджелудочной железы на поздней стадии.

Последний спектакль Олега Янковского — «Женитьба» — сразу оказался на пике зрительской любви. Отставной моряк Жевакин – смешной, нелепый, бровки домиком — выходил на сцену под аплодисменты. В этом спектакле Янковский последний раз вышел на театральную сцену — это было 17 февраля 2009 года. В тот день Олег Иванович навсегда попрощался со зрителями.

Ушёл из жизни 20 мая 2009 года в 06:52 утра в одной из московских клиник после болезни. Похороны актёра состоялись 22 мая на Новодевичьем кладбище столицы (участок № 10, ряд № 10, место № 4).