Весну 1887 года Серов провел в Италии. Это было незабываемое для него время — по собственному признанию художника, «самое счастливое в жизни». Такой тоски по работе он больше никогда не испытывал. Вернувшись в Россию, он тут же уехал в Абрамцево, где и создал свой шедевр, написав 12-летнюю дочь Саввы Мамонтова — Веру. Очаровательную Верушу писали многие завсегдатаи Абрамцева — Репин, Васнецов, Врубель, — но мы ее, по большей части, знаем в образе, запечатленном Серовым. И неслучайно. Совсем молодой тогда Серов (ему шел лишь двадцать третий год) в своем портрете, написанном словно на одном дыхании, пропел гимн молодости, чистоте, непосредственности, радости жизни. Художник работал как «в угаре», чувствуя, что у него все получается и что «итальянский» восторг длится в его душе. Первоначально работа называлась просто — «Портрет Веры Мамонтовой». Свое же «классическое» имя она получила на VIII периодической выставке (Москва, декабрь 1888 года), где была впервые показана. И. Грабарь, увидев картину, восхищенно воскликнул: «Девочка с персиками!» Это название, в конце концов, принял и сам автор.
Много лет спустя после создания этого шедевра Серов прокомментировал свой замысел: «Все, чего я добивался, — говорил он, — это — свежести, той особенной свежести, которую всегда чувствуешь в натуре и не видишь в картинах. Писал я больше месяца и измучил ее, бедную, до смерти, уж очень хотелось сохранить свежесть живописи при полной законченности — вот как у старых мастеров. Думал о Репине, о Чистякове, о стариках — поездка в Италию очень тогда сказалась, — но больше всего думал об этой свежести. Раньше о ней не приходилось так упорно думать».
Образ вышел необыкновенно живым, «звонким», впечатляющим. После «Девочки с персиками» о Серове заговорили, проча ему блестящую художественную будущность. И он вполне оправдал эти ожидания, но оправдал уже на совершенно иных путях, в совершенно иной стилистике, с обращением к совершенно иным темам. А об этой картине (да еще о «Девушке, освещенной солнцем») всегда вспоминал ностальгически, кажется, сильно сожалея о том, что «пророчества», заложенные в ней, не сбылись.
Существует тонкий «пересказ» этой работы, сделанный известным искусствоведом М. Алпатовым. Воспроизводим его: «Она лишь на минуту уселась за столом, искоса поглядывая на нас своими карими глазами, в которых притаился огонек. У нее чуть раздуваются ноздри, точно она не может отдышаться от быстрого бега. Ее губы серьезно сжаты, но в них столько беззаботного и счастливого лукавства! Такой ее знают все, такой она стала всеобщей любимицей. Родных ее сестер можно найти в русской литературе у Пушкина, у Тургенева, у Чехова, особенно у Толстого».
Рaссмотрим нeкоторые дeтaли произвeдeния:
Изобрaжeние 2:
«Это был тип настоящей русской девушки по характеру, красоте лица, обаянию», — вспоминал Веру Мамонтову В. Васнецов. Её очаровательное лицо — с обрамляющими его непослушными волосами, с лукавыми, чуть искоса глядящими на зрителя глазами, с ярким румянцем, пробивающимся даже сквозь летний загар, — является композиционным и «содержательным» центром картины. Ощущение «свежести», не дававшее покоя писавшему девочку художнику, связано, прежде всего, с этим лицом.
Изобрaжeние 3:
Яркий свет «валит» в комнату через окно, за которым открывается знаменитый абрамцевский парк, помнящий старика Аксакова. Происходит «странное сближенье». Аксаков, написавший «Детские годы Багрова-внука», был большим знатоком детской души, и этот отзвук ещё больше проясняет радостное настроение картины.
Изобрaжeние 4:
На блузе солнечный свет играет совершенно особым образом, порождая поразительное сверканье сиреневых и голубых тонов и делая блузку похожей на какой-то драгоценный камень, на перламутровую раковину.
Изобрaжeние 5:
Общий голубоватый тон картины холоден, но Серов уравновешивает, смягчает его — листьями и бархатными фруктами, лежащими на столе, звучным пятном красного банта, смуглым лицом героини этой работы. Делает художник это настолько мастерски, что порой не верится в его возраст — на момент написания картины художнику было 22 года.
Изобрaжeние 6:
В простенке висит майоликовое блюдо, играющее солнечными бликами. Оно как бы уточняет для нас «географическую» привязку картины — известно, что Савва Мамонтов, задумав возродить искусство майолики, которым славились мастера Возрождения, завел у себя специальную мастерскую. В ней работали многие известные художники.
Изобрaжeние 7:
Свет буквально насыщает пространство картины, проникая всюду. Он играет разноцветными пятнами на всех предметах — в том числе и на скатерти; художник виртуозно и, на первый взгляд, без особого усилия пишет эти переливы.
1.
2.
3.
4.
5.
6.
