Фредерик Шопен: был проклят возлюбленной и позабыт родиной.
«Мы подверглись ярости разнузданного московского сброда. Ах, почему я не могу уничтожить хотя бы одного москаля!» Кто мог сказать эти слова? Семён Петлюра? Степан Бандера? Нет. Автор этих слов — один из величайших композиторов XIX столетия — Фридерик Шопен. Фрыдерык Франчишек, а именно так назвали младенца, родился в местечке Желязова Воля, что около Варшавы, в семье подданных Российской империи — французского эмигранта Николя Шопена и Юстины Кржижановской. Произошло это событие в 1810 г., а вот точную дату определить затруднительно. Метрика не сходится с семейными архивами — то ли 22 февраля, то ли 1 марта. Как бы там ни было, мальчику повезло — его мать была большой любительницей музыки и незаурядной пианисткой. По её настоянию муж Николя приобрёл довольно дорогую по тем временам вещь — фортепиано.
Гений нечистых кровей
Сын француза Никола (Миколая) Шопена, участника Польского восстания 1794, преподавателя франц. яз. , и польки Юстины Кшижановской, Фрыдерык ещё в восьмилетнем возрасте осознавал, что своей карьерой он обязан прежде всего матери. На первом же публичном выступлении в Варшаве, где Шопен играл полонез собственного сочинения, он был удостоен восторженных оваций публики. После концерта он подбежал к матери со словами благодарности. «Мама, ты слышала, как они хлопали? Это потому, что ты пришила к коричневой курточке белый кружевной воротничок — очень красиво!» — сцена, как будто списанная с нынешней рекламы отбеливающих средств.
Официальная же реакция на этот музыкальный прорыв отнюдь не страдала детской наивностью: «Шопен — настоящий гений музыки, сочиняющий танцы и вариации, которые вызывают восторг у знатоков и ценителей. Если бы этот вундеркинд родился во Франции или Германии, он привлёк бы к себе настоящее, большое внимание».
Похоже, что родители Шопена, да и он сам, были с этим вполне согласны — последующая музыкальная карьера композитора складывалась вдали от Польши, в тогдашней «столице мира» — Париже. Там же его застают события, заставившие произнести речи, которые сейчас можно квалифицировать как разжигание межнациональной розни. Польское восстание 1830-1831 гг. начиналось довольно бодро и радостно. Гордым шляхтичам вполне успешно удалось вырезать русские гарнизоны, личный состав которых проходил по армейским ведомостям как «инвалидная команда». Но потом москали вновь овладели Варшавой и лишили Польшу всех привилегий, в частности Конституции. Горе и боль Шопена не поддаются описанию. Особенно его тяготит то, что вновь увидеть родину вряд ли удастся.
Что бы его ждало в Польше? Соотечественники могли восхищаться его дарованием, но в высший свет ему, плебею, сыну француза-гувернёра, хода не было. Когда он хотел жениться на аристократке Марысе Водьзиньской, её родители дали понять, что ничего не выйдет. «Жалею, что ваша фамилия не Шопиньский», — так писала мать Марыси композитору, чьё имя уже гремело на всю Европу.
Прощай, оружие!
Париж — иное дело. Здешний бомонд принимает Шопена с восторгом. Он водит дружбу с такими гигантами, как Гейне, Берлиоз, Беллини. Им восхищается живописец Эжен Делакруа. Тёплые отношения связывают его с Мендельсоном. А вот ещё с одним современником, Ференцем Листом, отношения не заладились.
В 1836 г. в салоне Мари д’Агу Шопен знакомится со знаменитой писательницей Жорж Санд. Вот как он описывает эту встречу: «Лицо госпожи Дюдеван, известной под именем Жорж Санд, несимпатично. Она мне совсем не понравилась. В ней есть даже что-то отталкивающее». Однако самой Санд Шопен был необходим до крайности. В чём же дело? Зачем она так хотела заполучить себе этого поляка? Причина проста. Мари д’Агу числила у себя в любовниках знаменитого виртуоза и композитора Ференца Листа.
Жорж Санд и Фредерик Шопен. Работа Э. Делакруа. 1838 год.
Жорж Санд велела разрезать это полотно надвое...
Её подруга, Жорж Санд, которой, видимо, не хватало не только литературной славы, но хотелось ещё и славы женской, отчаянно завидовала Мари. Ей срочно нужно было обзавестись не менее знаменитым любовником. И тут появляется Шопен... Две дамы сбрасывают маски светской дружбы и начинают затяжную дуэль, оружием в которой служат два гения. Но Жорж Санд не повезло. Её «оружие» по поражающим факторам было выше всех похвал, однако в плане физического здоровья Шопен сильно уступал Листу. Чахотка — плохой помощник в публичных выступлениях. Но Жорж Санд до здоровья Шопена не было никакого дела. Когда Лист даёт свой триумфальный концерт в зале Парижской консерватории, Санд предпринимает решительную контратаку и устраивает камерное выступление Шопена в зале Плейеля. Тот, несмотря на открывшееся кровохарканье и нечеловеческую усталость, вынужден согласиться. Концерт проходит великолепно. Генрих Гейне называет Шопена «Рафаэлем фортепьяно», Жорж Санд торжествует...
Постоянные выступления окончательно подорвали здоровье композитора. «Оружие» вышло из строя. Что обычно делают, когда инструмент приходит в негодность? Правильно — его выбрасывают. Точно такая же судьба была уготована Шопену. В 1847 г. Жорж Санд, осознав, что дуэль проиграна, бросает своего возлюбленного.
Благодарная родина?
Шопен, 1849 год. Единственная сохранившаяся фотография. Фото: Commons.wikimedia.org / Louis-Auguste Bisson
Через два года Шопен умирает. Но писательница продолжает мстить ему, как не оправдавшему надежд, даже после смерти. По её настоянию парный портрет, где Эжен Делакруа изобразил Шопена импровизирующим на фортепьяно и Жорж Санд в роли слушателя, был разрезан надвое.
Посмертная судьба Шопена полна возвышенной романтики и горькой иронии. Тело композитора покоится на парижском кладбище Пер-Лашез, а сердце, согласно его воле, было отправлено в Варшаву, где по сегодняшний день находится в церкви Святого Креста. Но к самому Шопену у поляков отношение было странным. Спустя меньше чем полвека после его смерти соотечественники умудрились забыть о нём окончательно. Русский композитор Милий Балакирев, большой почитатель таланта Шопена, приехав в Варшаву, был поражён. «Домик, в котором родился гениальный Фредерик, я застал в ужасном состоянии заброшенности, а нынешний владелец деревушки вообще не знал, кто такой Шопен... Результатом моей деятельности явилось учреждение памятника в Желязовой Воле, которое состоялось 14 октября 1894 г.». Ирония судьбы — проклинаемые Шопеном «москали, эти восточные варвары» заботились о сохранении его наследия едва ли не больше, чем гордые шляхтичи...
Шопен - антисемит
Дамиан Томпсон приурочил ко дню рождения Шопена (2010г.) небольшое исследование, озаглавленное "Шопен-антисемит: фанатиком не был, но евреев не любил". По мнению Томпсона, стремление польских властей отмахнуться от этого вопроса, вполне понятно: на торжественные мероприятия затрачено слишком много средств, а омрачать большой музыкальный праздник никому не хочется.
Тем не менее, об антисемитизме Шопена ходит множество слухов, которые, как правило, являются полуправдой.
Согласно одному из свидетельств, в 1824 году юный Фредерик играл для еврейских торговцев, приехавших в Оброу за зерном, с таким воодушевлением, что его самого можно было принять за еврея.
Однако, вряд ли взрослый Шопен обрадовался бы, попадись этот рассказ ему на глаза. В 1839 году, уже живя в Париже, Шопен жаловался в письмах на своих издателей, которые ведут себя "как евреи". "Почему приходится иметь дело с негодяями! – писал он. – Я бы предпочел им евреев".
Разумеется, из этих высказываний нельзя сделать вывод об антисемитизме Шопена. Более удручающими выглядят свидетельства, собранные Турмой Джурграу, исследовавшей на предмет антисемитизма письма французской писательницы Жорж Санд (Амандины Авроры Люсиль Дюпен), возлюбленной Шопена. Антисемитские выпады Жорж Санд, по мнению Джурграу, ссылающейся, в свою очередь, на мнение ученого Джорджа Лабина, совпали по времени с ее влюбленностью в Шопена, который мог привезти подобные "настроения" из Польши.
Cayetana_de_Alba все записи автора
Zahar_Pravdin обратиться по имени
Вторник, 20 Октября 2015 г. 18:00 (ссылка)
