О, как же он орал! Безупречно. Доказывал, что провёл одинокую ночь в супружеской опочивальне родителей, перешедшей ему по наследству, дожидаясь молодой жены. Подумать только, какой нахал! А он мне нравится таким больше, чем в постели. Надо с мужем ещё хоть разик перепихнуться, на пробу.

Поздним утром натрахавшиеся, не выспавшиеся, просто никакие гости выползли к столу. Снова было нарочито напыщенно, торжественно и безумно скучно, а я, не стесняясь, смотрела только на Него.

Я. Люблю. Его.

Меня никто не учил любить, само это чувство посетило меня впервые так поздно, несмотря на нескольких любовников из Хога. Лишь в семнадцать! Но зато в полной мере. Я никогда никого так не полюблю, знаю.

Я Хоуп и надеюсь, а надежда умирает последней. Я выцарапаю у этого оборотня, зверя, сердце, плоть и кровь моего возлюбленного, и тогда… 

Я не знаю, что…  тогда. Мечтать о плотской связи с ним? Но он же гей. А если всё-таки би, он же явно намекал? И если бы это произошло, что стало со мной? Не разорвалось ли моё сердце из-за избытка любви к Нему, перелившейся через край? Он "разобьёт мне сердце"? Три ха! Плевать. Умереть с любимым, умереть ради любимого…  опять сопляж "Ведьмополитена". С любимым жить надо, а не умирать, вот что. А всё остальное – нелепая чушь или маггловские выдумки, проникшие в наш чистый и жестокий мир магического бомонда.

Я видела вчера, как Он творит магию… 

Без палочки, которая всё же у Него в рукаве тёмно-голубой шёлковой мантии. Он стихийный маг, но попросил об этом не распространяться… 

…  Я всё ещё перебирала в уме и смаковала детали прошедшей ночи, как вдруг Нарцисса громко спросила по-французски:

– Милочка, кого же Вы так сверлите взором?

А потом по-английски, видимо, для всех::

– Мой сын снова не удовлетворил Вас, дорогая? Люци, это должен сделать ты… 

Вот так, смотри, сынок.

Она что-то проделывала под скатертью, и муж сказал, обращаясь к присутствующим, уже навострившим ушки и разлепившим глазки:

– Прошу вас, леди и джентльмены, не заострять внимание на поведении моей матери, это лишь спровоцирует её припадок.

Хоуп, дорогая, уведите маменьку в спальню. Она сама покажет дорогу.

Мне пришлось выполнять первый настоящий приказ мужа, а в том, что это именно приказ, и я должна покинуть гостей хоть на время, нет сомнений. Я успела заметить под скатертью задранную юбку, раздвинутые ноги, руки между ними, до похотливых стонов дело ещё не дошло, слава Мерлину.

Я одёрнула ей юбку и, брезгуя руками, жёстко схватила под локоть и тоже отдала приказ в отместку семейке Малфоев:

– Матушка, проводите нас в Вашу спальню.

Я видела устремленные на себя взоры гостей, изучающие, сравнивающие. Ещё бы, дери нас Мордред, две Нарси, одна молодая и прелестная в своей юности, вторая – постарше, однако так и не потерявшая красоты, но…  безумная. Такой же красивой я буду лет через двадцать, это утешает. Но не сумасшедшей, это уж точно.

И тут я почувствовала на себе Его взор, единственный из всех, понимающий, сочувствующий.

– Северус, mon chereé, почему ты смотришь на молодую жену моего сына так, словно этой ночью обесчестил её? – опять ляпнула дурища Нарси.

– Подтверждаете ли Вы, лорд Малфой, оскорбление, нанесённое мне и Вашей супруге?

– Да, леди и джентльмены, утром я нашёл их на террасе, одетых, но спящих в объятиях! А я-то обыскался новобрачной, свято веря, что она честная девушка!

– Вы сами, только что, обесчестили свою супругу и меня перед многими свидетелями.

Драко Люциус Малфой, я вызываю Вас на магическую дуэль, и бросаю перчатку.

Тут же из воздуха материализовалась бежевая кожаная перчатка с гербом, очевидно, дома Снейп, и упала к ногам давно вскочившего из-за стола Малфоя.

– Я…  принимаю Ваш вызов, Северус Тобиас Снейп. Да будет великий Мерлин нашим судиёй!

– Аминь.

Они отсалютовали и разошлись.

– Expelliarmus! – это Драко.

Глупо.

– Impedimenta!

– Protego!

Ага, просто уклониться, ты, Малфой, не можешь. Слабак. И это на такое лёгкое заклинание… 

– Seco!

– Protego!

– Sectumsempra! Stupefy!

Мой Малфой от немереной силы, вложенной в от души посланные проклятья, отлетел на несколько ярдов, весь в крови от многочисленных глубоких порезов, отчего-то целенаправленных на его гламурную физию.

– Господа, как Вы видели, Мерлин присудил победу мне, а потому все поклёпы, возведённые леди Нарциссой Малфой и милордом Малфой на меня и леди Хоуп Малфой, да будут сняты навсегда!

Поднялся маг, который венчал нас, седенький старичок, и спокойно произнёс:

– Подтверждаю слова благородного графа Северуса Тобиаса Снейпа.

Ме-ерли-и-н! Он дрался из-за меня на дуэли по всем канонам, и победил! Я счастлива, стараюсь поймать Его взгляд, но Он занят вылечиванием порезов Малфоя. Как благородно.

Здесь странно. Широкая кровать под балдахином, над изголовьем на стене простой крест с изображённым на нём распятым измождённым человеком.

Я заметила плётку с когтями грифона на кресле. Неужели она мазохистка? Ничего больше я рассмотреть не успела, только толстенный фолиант с названием "Библия".

Глупо называть Книгу Книгой.

Меня попросили уйти, что я и сделала проворно, приложив ухо к двери.

– Господь мой, сладчайший Иисусе, – раздалось из комнаты, – прости мя, грешную, ибо согрешила я вновь. Дай мне силы, Христе, Боже мой, наказать себя.

Меня чуть не вывернуло, сейчас она снимет одежду, и будет наяривать себя этой ужасной плёткой… 

Боги, в какой же безумный дом я попала, а ведь так хорошо всё начиналось!

Он пришёл, на моё разумное предложение вновь посидеть на террасе отреагировал кислой и непонятной ухмылкой, едко сострил о каких-то холодах, демонстративно закутался в богатую, тёмно-синюю с шитьём серебряными нитями, очень плотную мантию, и осторожно уселся, словно нахохлившийся ворон, на краешек деревянного помоста.

Но согласился же в итоге, как бы внешне ни коробило, дери Его Мордред!..

Мы выпили действительно много, вскользь помянули Тору всуе. Эти 10 заповедей и законы левитов о прокажённых, немилом взятии замуж, до кучи, обесчещенных девах и нечестивых геях давным-давно устарели для уважающих себя магов чистых кровей. Пусть по ним живут безмозглые, простейшие существа, магглы, не умеющие творить величайшее чудо из чудес. Магию. 

Конечно, я о своём негативном отношении к Библии не проболталась, вдруг Он её фанат? Дальше я ещё не прочла, и не собираюсь забивать голову отменной, не, ну, если честно, ядрёной маггловской ересью, а полоумная Нарси редко расстаётся с Книгой по имени Книга, что мне на руку.

Да уж, сидеть на милой мне терраске было невыносимо… сначала!  Просто нереально зябко и промозгло, как в засилье осени, но я быстренько согрелась спиртным, и старательно не обращала внимание на эти пустяки. Никак не пойму, отчего воздух столь холодный, сырой, совершенно не похожий на летний полночный жар времён свадебки. Но Его согласие побыть со мной куда важнее всех этих житейских мелочей.

Естественно, дабы не обидеть меня, Он ни словом не обмолвился о своём ненаглядном зверьке. А мне вот захотелось вызнать об этом профессоре-оборотне побольше, но сначала мы классно поквасили.

Когда Он передавал мне бутылки, наши руки соприкасались. У Него красивые, узкие, сухопарые кисти, как у благородной волшебницы, с длинными, но по-мужски сильными пальцами в разноцветных, забавных пятнах.

Он сейчас увлечён арабским мистицизмом, и алхимией, вообще, по жизни. Он рассказывал много заумного и символического о мистическом понятии Розы у средневековых, естественно, невозможно "образованных и цивилизованных" арабов. Я поняла только, что именно от них в Европу пришло сравнение красавицы с этим цветком, завезённым из Персии. Он даже меня назвал розой, но я, полушутливо, полусерьёзно сказала, что зовусь Хоуп, а это поистине прекрасное имя и понятие, особенно, у христиан, как объяснила Нарси в момент просветления. Он довольно отметил, что общение с Нарси пошло мне на пользу, как ни странно, и снова криво усмехнулся одним уголком рта, явно не желая говорить о чём-то куда более важном. А я сделала вид, что не замечаю Его закидонов, и живехонько брякнула, что вместо надоевшего уже Люци, теперь Он – новая пассия Нарси.

Он так же свободно, на первый взгляд, но как-то особенно почтительно сообщил, что Цисса, так зовёт её только Он один, в моём возрасте, беременная Драко, одаривала Его в присутствии отвергнутого тогда мужа недвусмысленными знаками внимания. И вскоре возникло… ну, какое-то печальное, судя по Его скупым репликам, недоразумение между Ним и кумом…

Само собой вырвалось у Него вскользь и о освящённой ритуалами, кровавой жестокости супруга Циссы, моего несостоявшегося свёкра, потребовавшего поединка на древнем холодном оружии, а не магической дуэли, что очень странно.

Ему снова стало чрезмерно грустно, это так заметно! Интересно, из-за безумной пустомели и вертихвостки, юной Нарси, или… меня, вполне реальной и адекватной, жаждущей напитаться каждым Его редким словом, брошенным в перерывах между шампанским и сигаретами?

В моём улучшенном и дополненном издании учебника Истории Магии ни слова об истинных намерениях и мотивах поведения этих злополучных супругов-предателей  во время Битвы за Хогвартс, как будто их и не было на лице Земли.

Один сгинул в Азкабане, другая свихнулась от припадков неудержимой  похоти…

И кому же лучше в итоге? По-моему, мертвецу, чьё обездушенное после Поцелуя жуткой твари, казни без пролития крови, магически лишённое каких-либо чувств тело кинули в яму с хлорной известью, и это уже конец всем подлунным мукам души и тела.  

Мне везёт, что есть явный провал в памяти. Почему везёт? Не знаю, попом чувствую, что забыто нечто ну, очень нехорошее, даже низкое для такой благородной леди, как я. Зато мои глаза моментально открылись в Его бесценной близости. Только теперь я замечаю почти голые деревья в саду, да и порывы холодного, сырого ветра изредка пронизывают до костей. Наверняка, Он ехидно острил именно о не замеченной мной осени в самом разгаре. А прикольная ситуация, если чуточку вдуматься. Время года кардинально изменилось, жизнь идёт своим чередом, а я ни Мордреда драного не помню.

Он замер, держа бутылку близко ко рту, но не отпивая. Я смотрела на Него, явно скрывающего многие постельные баталии, и притворяющегося скромником, как заворожённая. Да, видно, на мне чья-то любовная порча. Ну, нельзя любить так сильно, как я, и оставаться подолгу вдали, зная, что Он покоится в объятиях другого. А и ладно, хоть не женщины, к мужчинам я ревновать не умею, тем более, к примитивным, бездушным оборотням.

~***~

… Было дело, перерыла я всю библиотеку мужа в затяжном приступе безделья и, кроме прочего, нашла тоненькую, очень старую книжку без начала и конца об этих волшебных созданиях, но толком ничего не узнала, кроме их зависимости от полнолуний. Было там занудно и витиевато о том, что высокопоставленные волшебники всего мира не могут понять, кто же оборотни в самом деле? Существа или… низкоорганизованные, условно разумные животные. И вообще, есть ли душа у этих заразных, кусачих тварей? Упоминалось вскользь и о древнем страхе всего человечества перед вечно ищущими невинную жертву громадными волками, об исконном отвращении мудрых магов, и даже тупых магглов…

Откопала я и это самое, пресловутое "улучшенное и дополненное", особенное издание учебника по Новейшей истории магии. Прочитала о Пожирателях Смерти, Волдеморте, Дамблдоре, Поттере, Ордене Феникса, куда входил, оказывается, и Он, находясь среди Пожирателей, в числе которых был отец мужа. Он был шпионом Светлых сил на протяжении шестнадцати лет. А мне только недавно исполнилось восемнадцать. Это же целая жизнь в смертельно опасной игре. Он не в курсе, что я знаю всё это о Нём. Я так поняла, Он по многим причинам стремится вычеркнуть из своей жизни эти годы войн и шпионажа, убийств каких-то персон, под конец, негласно объявленной охоты на Него же самого, закончившейся много лет назад в Визжащей Хижине. Он попросту без вести пропал в нашем мире магии, внезапно завещав слезливые воспоминания о какой-то зеленоглазой паршивой грязнокровке из Гриффиндора её Шрамоголовому сыночку. Ради чего была устроена вся эта сопливая размазня… школьная, да и эта моя "улучшенная" История Магии умалчивает, вот же фокус!.. Самое смешное, что докапывать Его на предмет интересующего изредка вопроса мне совсем не нужно, ибо ещё вчера было сегодня, и так по жизни. Он вообще терпеть не может напоминаний о Школе при г-не Директоре Дамблдоре. Что было, то было, а Он живой и невредимый, рядышком со мной, почти бок о бок.

~***~

… Ох, как же Он неописуемо прекрасно сидит, высоко подняв голову, тихо маясь от озноба, но силой заставляя себя сделать большой глоток согретого стихийной магией шампанского! А я любуюсь Его длинной, тонкой, лебяжьей шеей, необычайно открытым ходом кадыка, пропускающего вино.

У Него всегда прямая спина, даже, когда Он напился в хлам и обнимает женщину, то есть, разумеется, меня. О, проскальзывает какая-то смутная, грязная мысль о Нём в дамской старинной мантии, согбенном и торжествующем одновременно. Как же это называется?.. Вроде бы, трансвитисм или нечто в этом духе. Неважно! Тупость это, не было ничего, мне приснилось! 

– Около десятка человек, точно не помню, профессионально травил многих, не угодных моим "Хозяевам".

И снова преспокойно дымит, будто всё сказанное в порядке вещей. Я дара речи лишилась, но изо всех сил креплюсь и не показываю своего возмущения, вскоре утихающего и сменяющегося какой-то щемящей тоской по Его истерзанной и частично невинно убиенной душе.

Нам обоим неимоверно печально.

Но… вскоре Он шестым чувством, не отрываясь от пития и курева, замечает перемену моего настроения и продолжает таинственным шёпотом:

– А ещё, но это большой секрет, милая Хоуп, надеюсь, Вы оправдаете своё прекрасное, редкое, многозначительное имя, и не разболтаете его своим подружкам, я виновен в смерти любимого человека, с ним похоронена и сгнила часть моей души. А другой тоже погиб в диких мучениях у меня на глазах, но дух его… 

Мне до вполне реальной боли, сжатых до скрежета зубовного челюстей, сведённых скул, нехорошей тяги внизу живота становится страшно узнать о каком-то "другом", словно это некое табу для нас обоих. Посему я запросто перебиваю Его на полу-слове, кажется, на последнем выдохе вконец замученной сути:

– Вы так любили его, Северус?

– Да, только не его, а…  её, но не будем ворошить прошлое, тем более что ни его, ни её уже нет в живых. Ибо древними сказано, что о мёртвых либо хорошо, либо ничего.

Он так хищно и жутко улыбается, скорее, скалится как дикарь-индеец, только бледнолицый,  и деланно весело поясняет, что попросту перевёл для меня римский афоризм, ставший частью жизни всех совестливых граждан нашего мира, что родного, что… их, маггловского.

Я проглатываю заслуженный упрёк в незнании латыни…

– Так Вы любили женщину? Она тоже была из Пожирателей?

– Да, сильно любил. И, нет, она представляла Светлую сторону, была активисткой "Ордена Феникса", Аврором…

– А потом произошло нечто ужасное, и Вы переключились на мужчин?

– Нет, не так. Скорее, эта девушка была исключением в моей жизни, не богатой любовными похождениями.

О ком-то Он точно умалчивает…

Так и не открыл Он мне свою страшную тайну, уверена. А почему? Побоялся, что я таки растреплю или?..

Нет, нет, Он же точно не трус! А я-то?..