В марте-апреле 2003 мне пришлось прожить несколько недель в Германии, в Дюссельдорфе. Это был тот самый момент, когда вторая война с Ираком должна была сначала вот-вот начаться, затем и вовсе началась.
Я благодарен судьбе за то, что мне пришлось быть свидетелем того, о чем в России имеют весьма превратное представление. Вообще, вся эта рефлексия по поводу Европы, я думаю, должна все же когда-то закончиться. Отвлекаясь, замечу, что рефлексия - не какая-то актуальная данность для нас вообще, и (что тем более) для т.н. русской элиты.
Царь Алексей Михайлович (Тишайший), папа Петра, был западником и по предрасположенности, и по быту. О Петре умолчу, и так все ясно. Сестра его, Софья, как и любовник ее, Голицын, была не в меньшей степени европоориентирована, чем брат. Читаешь Пушкина: "Единственный европеец в России - Правительство". Позже ему вторил Ленин в "Памяти Герцена": "Страшно далеки они от народа", - но имелось в виду, что близки к Европе. Откроешь "Воспоминания" Бенуа, так тот прямым тестом пишет, что в высшем обществе четко бытовало мнение, что Россия - нечто "не того", но вот Европа... А у Блока так просто (несмотря на раскосость):
"...Мы любим все - и жар холодных числ,
И дар божественных видений,
Нам внятно все - и острый галльский смысл,
И сумрачный германский гений...
Мы помним все - парижских улиц ад,
И венецьянские прохлады,
Лимонных рощь далекий аромат,
И Кельна дымные громады..." и т.д.
У Достоевского в "Подростке" отец главного героя говорит о том, что булыжник с европейской мостовой для нас, русских, дороже, чем для европейцев. Я уж умолчал про времена Александра Благословенного, эпоху "догнать и перегнать" (известно, с кем соревновались) и повсеместные почти современные кухонные разговоры о том, как "там", и как - "здесь". Короче, это должно когда-то кончиться, надеюсь.
Так вот о том периоде, когда я был в Дюссельдорфе перед войной и во время ее начала.
Я собственными глазами видел многотысячные акции и демонстрации обычных людей против войны. Это были действительно просто обыватели, что пришли выразить протест. Я стоял в этих толпах, и мне не надо доказывать, что это реальная сила, влияющая на решения своих правительств.
Я помню передачу на BBC, посвященную возможному еще вторжению в Ирак, где было 3-4 человека из группы тех, кто был за вторжение и один наш русский дипломат, которому не давалли договорить до конца, когда он высказывал аргументы в пользу того, что у Саддама нет оружия массового поражения. Омерзительное было зрелище.
Я помню реакцию простых европейцев на уже случившееся вторжение и их разговоры. В частности, я помню, их удивление, почему Россия так небезучастна. Они тем более были удивлены (образованные люди в районе 40 лет), что Россия небезучастна хотя бы потому, что непонятно, что будет далее с ценами на нефть. Они, оказывается, не догадывались, что Россия - крупнейший oil producer.
Я помню, как тогда же им говорил, что они через пять лет не узнают Россию, и ее роль в мире будет опять колоссальной. Они вежливо кивали, но было видно, что в душе посмеивались.
Но самое сильное впечатление произвели на меня слова одной девушки, натурализовавшейся немки, она была выходцем с Украины. Глядя на массовые манифестации, она сказала мне: "А вот интересно, согласись ООН с этим вторжением, так бы они протестовали. И протестовали бы вообще?"
В Европе намешано много нравственного и безнравственного (может быть, последнее сейчас даже превалирует), логичного и абсолютно дебильного. В Европе не меньше "чуши и пропаганды", чем у нас. У них однозначно меньше социального пофигизма.
Как минимум, хотя бы последнее у них надо перенять.
На Европу надо смотреть и учиться, даже на отрицательных примерах.
