Недавно выяснил, что за последние два года я практически не использовал свой отпуск. Точнее использовал восемь дней из сорока восьми. Думаю, что в этом причина моей усталости и пофигизма. Если б не стыд, забил бы на работу вовсе...
В пятницу премило проходил техосмотр в Ногинском ГАИ. Должен был сделать это ещё в июле, но по причине прописки в жопе мира (не в том смысле что место - жопа, в том, что из московской суеты добраться туда - задача трудно быстро реализуемая). Специально для этой цели взял one day off, но всё равно приехал в Ногинск в одиннадцатом часу, т.к. долго проваландался полусонный дома.
Гаишник как-то сразу меня невзлюбил и грозился оштрафовать уже за то, что я въехал на площадку, где проходят осмотр, сквозь ворота, над которыми висел «кирпич». Оказывается, я въехал в ворота, предназначенные для выезда - ну не обратил я внимания на знак. Действительно, виноват. Впрочем, мне как-то в голову не пришло, что там вообще может быть хоть какой-то знак, т.к. въезд туда - чуть ли не с просёлка: колдобины, грунтовка.
Перед тем, как въехать, я благополучно вспомнил, что на мне ещё с 2005-го должна висеть пара штрафов, поэтому для начала решил наконец-то узнать, сколько и куда заплатить. Оказывается, что, не узнай я это, мне бы про штрафы напомнил капитан, дающий направление на техосмотр. Короче, на мне висели четыре штрафа на 600 руб totally.
Итак, я въехал во двор не в те ворота, был чуть не оштрафован (думаю, это был понт гаишника, но он надеялся, что я выеду с площадки и заеду в нужные ворота. В итоге я разозлил его ещё больше тем, что, не поняв гаишных понтов - да и не собираясь этого делать - просто подрулил по двору к нужному месту). Гаишник вздохнул и попросил открыть меня в машине всё, что можно открыть: капот, багажник, сумку, где у меня аптечка с огнетушителем (подарок от автосалона - я заглянул в него (подарок) первый и пока последний раз год назад, когда меня заинтересовало содержимое редко открываемого багажника).
Поскольку двигатель надо было заглушить, а в пятницу стояла, как всем известно, жара, я и все окна открыл тоже. И в таком вот состоянии ждал офицера министерства внутренних дел минут пятнадцать. Я был не одинок, акромя меня офицера дожидался ещё один несчастный. Вот так, без кондиционера, я ждал, пока офицер подойдёт ко мне, кончив трепаться о чём-то, видимо очень важном, со своим коллегой.
Когда случилось термодинамически неизбежное событие (ибо энтропия - сиречь беспорядок - как известно ещё от Аррениуса, стремится к максимуму, а чёткое разделение палачей (два мирно беседующих в будке гаишника) и потенциальных жертв (я и мой коллега по несчастью), стоящих в сторонке - всё-таки порядок), и офицер, покинув товарища, смешался с массами автолюбителей (мы двое), устремляя тем самым энтропию к максимуму, оказалось, что это событие не сулит мне ничего приятного.
Страж законности на дороге, небрежно ткнув своим длинным фонариком куда-то в дебри подкапотного пространства (обычно я их с ужасом лицезрею, когда вынужден заливать в одну из дырок стеклоомывающую жикость, всё время терзаясь сомнениями, а туда ли я лью, и не для масла ли эта дырка) сказал, что номер покрыт грязью, он его не видит, вообще, машина немытыя (неправда! машина была чистой, но вот про двигатель мне как-то никогда в голову не приходило - надо будет узнать на моей мойке, почему у меня двигатель немытый) и поэтому я должен сам оттирать где-то там далеко расположенный номер агрегата.
Мне было хорошо заметно, что меня не любят.
Я сказал себе, что, такая уж наша доля, держиморда на нас злиться может, а мы на него - нет. Скрепил сердце, попытался что-то там потереть. Обжёгся. Забыл нахрен, куда тыкал фонариком мент. Попросил ткуть ещё. Он ткнул. Я что-то там опять потер. Испачкался весь в подкапотном дерьме. Опять попросил ткнуть фонариком. Он опять ткнул (вообще, он каждый раз делал это с неохотой). Стояла жара. Я вдруг вспомнил, что у меня в бардачке валяется зачем-то когда-то по дешёвке купленный фонарик, и он поможет мне лучше разглядеть номер в темных дебрях. Я достал аппарат и стал светить им примерно в ту область, куда мне несколько раз указывал страж закона. Я там не видел ничего, даже намёка на наличие места, где мог бы быть проставлен номер.
С бессильным вздохом и тупым интересом я стал рассматривать двигатель вообще и, помогая себе фонариком, его тёмные закоулки в частности.
И тут случилось то, что кардинально изменило ситуацию.
Блуждая фонариком по "неведомым тропинкам" в районе места предполагаемого нахождения номера двигателя, я обнаружил номер. Номер находился далеко не там, куда мне тыкал мент.
К этому моменту я уже был слегка недоволен всем вокруг. Честно говоря, я пребывал в обычном при общении с ментами состоянии тихого бешенства, когда ты сдерживаешь себя с помощью исключительно логических посылов. После того, как я увидел номер совсем НЕ ТАМ, где искал его, перепачкавшись, как свинья, логика сама собой отошла на второй план.
Так, как я орал на этого мента, я орал в последний раз в Росгосстрахе (см. мою более раннюю запись под соответствующим названием "Наорал", 7-е инюня с.г.). В сухом остатке я сказал офицеру следующее:
1. номер находится не там, куда он тыкал,
2. я весь перепачкался,
3. меня ещё никто так не унижал,
4. со мной разговаривали так, будто я не техосмотр приехал проходить, а преступление совершил,
5. я буду жаловаться.
В ответ на п. 5 офицер огрызнулся, что я могу пойти и пожаловаться, на что получил твёрдые уверения, что именно так я и поступлю.
А вот сейчас без прибауток: как только я закончил орать, мент подскочил к моему авто, стал смотреть на обнаруженный мной номер. Оказалось, что это совсем не тот номер. Я ему заявил, что мне наплевать, что там за номер и где находится нужный, что это его работа знать, где находятся номера. На это мент сразу согласился, что да, это его работа. Дальше он стал сам, как будто всю жизнь этим только и занимался, тереть двигатель, стараясь обнаружить искомое. Искомое было обнаружено. Номер был проверен по базе данных.
Неожиданно оказалось, что, надо же!, двигатель на моей машине действительно мой.
Дальше у меня проверили только тормоза (ни выхлопа, наличия запаски, аварийного знака и т.д. - ничего больше). Другой гаишник, отвечавший за тормоза, и бывший свидетелем всей предыдущей свистопляски, молча отдал мне диагностическую карту. Прощаясь с гаишником, я всё же извинился, за то, что если "что-то не так", т.к. расставаться всё же надо хорошо - правило хорошего менеджмента.
Затем я пошел за той хренью, на которой обычно пишут год, до которого моя машина считается исправной (забыл, как зовут эту закатанную в пластик картонку).
Как водится, картонку мне сразу не отдали, т.к. у меня были четыре неоплаченных штрафа. Я было хотел заикнуться, что штрафы и техосмотр - две разные вещи, но потом вспомнил, что всё равно собирался оплатить всё, что накопилось. Поэтому поехал в сберкассу.
Возвратившись с квитанциями об оплате штрафов, я обнаружил, что в ГАИ начался обед. Сев на единственный стул в холле, я стал читать предусмотрительно для такого случая захваченную книгу. Попутно решал кое-какие рабочие проблемы: звонил в офис, и своим иностранным коллегами. Я сам понимал, что происходит что-то не то, когда я в гулком холле ГАИ согласовывал дела по отгрузкам под строгим взглядом дежурных ментов. Может, они бы и послали меня подальше из тени своего ведомства в солнечное пекло окрестностей, но я чувствовал, что их явно пугают мои билингвальные телефонные переговоры.
Пока я трепался и читал, у окошка, куда следует отдавать квитанции об оплате штрафов, в ожидании скорого открытия собралась очередь. Я понял, что упустил важный момент, т.к. стоять в очереди не хотелось. Потом я вспомнил, что квитанции можно отправлять по почте, поэтому я решил, что покажу квитанции об оплате менту, а он отдаст мне требуемую картонку.
Обед закончился, людей стали пропускать во внутреннее помещение, я прошёл к нужному кабинету и упёрся, как это водится, в закрытую дверь. На самом деле дверь была открыта, но это не меняло сути. Нужного мента там не было, сидел только ненужный, сообщивший, что офицер имярек (да упокой, Господи, его душу... когда придёт на то время) "скоро будет". Россия, конечно, не Германия, но я всегда полагал, что неопределённым обстоятельствам времени как-то не место в официальных отношениях. Скажи он, что имярек будет минут через 15-20, и я бы ещё крепко подумал, а не отстоять ли мне очередь в окошко для сдачи квитанций. Но временные лимиты не были установлены, поэтому я остался стоять в душном коридоре дожидаться могущего в любой момент "скоро быть" хозяина кабинета.
Неизбежное случилось, хозяин кабинета появился. Я ему сказал, что вот он я. На что он задал вопрос, а заплатил ли я штрафы и, если заплатил, поставил ли я печать на чём-то, удостоверяющем данное событие.
Как и в первый раз, я был несколько утомлён общей атмосферой, царящей в ГАИ по отношению к проходящим техосмотр, поэтому я опять нервничал.
Я, конечно же, опять начал орать, предварительно задав вопрос, на который не получил удовлетворившего меня ответа. Вопрос звучал так: "Какая связь между фактом уплаты или неуплаты выписанных штрафов и выдачей картонки, свидетельствующей, что моё авто исправно? И в состоянии ли офицер удовлетвориться лицезрением только что полученных мной квитанций об оплате всех штрафов, кои квитанции я вышлю позже per common post, т.к. стоять в очереди двадцать минут, как минимум, я не намерен?
Т.к. ответ я не получил, я, повторяю, стал обыденно несдержанно орать, на что офицер, тёртый калач, заявил, что сейчас он вызовет приставов, обвинит меня в неуплате штрафов, и я буду арестован на сутки.
Он думал, что я испугаюсь. И я бы испугался, скажи он это мне, пока я был более-менее спокоен. В приступе бешенства меня испугать, как и любого мужика, тяжело. Кроме этого, у моего организма есть хорошее свойство - мои мозги отключаются не полностью, поэтому рисовать логические цепи не очень большой протяжённости я обычно в состоянии, даже если я взбесился.
Коллега стража порядка, всё ещё продолжавший сидеть в кабинете, желая поддержать товарища в боевой схватке с врагом, мной то есть, сказал полушутя:
- У нас молодой человек, демократия, поэтому мы в камеры сажаем на совершенно законных основаниях.
(Вот этого я Путину не прощу никогда. При Ельцине держиморда побоялся бы так разговаривать с гражданином. Сейчас, в условиях власти чиновника, власти слуг то есть, они себе такие слова и дела позволяют.)
Мне всё-таки относительно легко с такими держимордами - я их презираю.
В ответ на слова двух оппонентов я сказал, что они могут вызывать кого угодно (я забыл упомянуть, что оппонент #1 уже поднял трубку телефонного аппарата и занёс палец, чтоб исполнить угрозу о вызове приставов для моего ареста), но пусть сначала учтут то, что мой брат генерал юстиции (здесь я приврал, но совсем чуть-чуть). И второе, что они собираются показать приставам? Квитанции об оплаченных мной штрафах? Если так - то вперёд, пусть валяют.
Всё это было чуть более многословно, но рожа у оппонента #1 слегка вытянулась, потому что хорош бы он был, попытайся арестовать чистого перед законом человека, тем более такого, который явно после этого дойдёт до суда (не помню точно, но, кажется, я и про суд ему сказал). А ведь, случись что-то вроде попытки ареста, остановить меня можно было бы, только убив.
Впрочем, ругаясь с этой мразью в погонах, я вдруг почувствовал дикую усталость. В голове у меня мелькнуло, что, ебись оно всё электротоком, пошли они подальше со своими картонками. В голове ещё не оформился план дальнейших действий, а я уже махнул (в прямом смысле) на них рукой, повернулся и пошёл вон. Вслед мне уже донеслось почти оправдывающееся: "У меня программа не пропустит, если штрафы не уплачены".
(Думаю, что это было правдой, ничего удивительного в том, что беззаконие закреплено в органах, долженствующих стоять на страже закона, даже на программном уровне. Это ещё один реверанс в сторону нашего обожаемого Президента.)
Пока я шёл к выходу, я уже начал раскаиваться в том, что упомянул брата. С другой стороны, с
этими мОжно бороться их же оружием, т.е. вероломством, связями, круговой порукой, враньём, наконец.
И уже подойдя к выходу, я обнаружил, что у окошка, где принимают квитанции, никого нет.
Второй раз за день, я совершенно справедливо поднял бучу …но без реального повода. Я нахожу в этом некую иронию Господа, который мягко опускает на землю, помогая вовремя избавиться от гордыни. А ведь я почти что уже гордился: заставил первого гаишника самому возиться с мотором, а второго что-то унизительно кричать себе вдогонку про программу.
В общем, я почувствовал что-то вроде стыда. Поэтому решил отдать квитанции здесь и сейчас. Всю сложность моих чувств можно описать вот как: несмотря на ликование со стыдом, я всё ещё был сильно возбуждён и взбешён, поэтому мне стоило большого труда вежливо и внешне спокойно разговаривать с женщиной в окошке.
Когда женщина протянула мне справку об оплате штрафа, я подумал, что дело надо довести до конца и всё-таки получить картонку о техосмотре, коли я всё-таки приехал ради этого за тридевять земель. Помимо этого я заранее предвкушал продолжения разговора с держимордой...
Но Бог улыбнулся опять.
За те несколько минут, что меня не было, обитатели кабинета куда-то смылись. Но я решил их дождаться, ибо жаждал продолжения схватки. Повторяю, во мне тогда кипел бульон из совершенно противоречивых эмоций.
Спустя некоторое время ожидания, из другого кабинета вышла женщина и попросила меня пройти в него. Оказывается, она была такая же посетительница, как и я, и её опросил позвать меня сидящий в кабинете гаишник. Кабинет был всё время не закрыт, поэтому его хозяин видел, что я прошёл дальше по коридору и, наверное, слышал мои шаги. Также думаю, что он слышал всё из предыдущей ругани.
Оказывается, что, уходя, мои оппоненты передали все мои бумаги хозяину кабинета. (Бьюсь об заклад, что они смылись, специально, предполагая, что я могу вернуться, поэтому предпочли не связываться. Что-то мне подсказывает, что я вряд ли ошибаюсь.) Офицер попросил у меня квитанцию об оплате техосмотра и пошлины (у меня они были заранее припасены) и права. После этого он в полном молчании, не глядя на меня, выписал мне картонку, закатал её в целлофан и отдал мне.
Всё. В смешанных чувствах я вышел из здания ГАИ.
Неутешительные мысли по поводу рассказанной истории я изложу уже в следующем посте, т.к. уже поздно.
