Компостные кучи или компостные дорожки? Анализируя свою частную переписку, вопросы, задаваем...
Моя любимая Сара Брайтман))) - (0)ADAGIO by Sarah Brightman - ANYTIME, ANYWHERE В 1998 году вариация на тему Адажио впервые п...
ЗАГАДОЧНЫЙ СОКРАТ. Первая часть - (0)ЗАГАДОЧНЫЙ СОКРАТ (часть 1 - начало) Новиков Л.Б., г. Апатиты, 2013 г. Из всех непосвященных ...
ЗАГАДОЧНЫЙ СОКРАТ. Вторая часть - (2)ЗАГАДОЧНЫЙ СОКРАТ (часть 2 - окончание) Новиков Л.Б., г. Апатиты, 2013 г. Заботясь о благопол...
16 бесплатных образовательных проектов в сети - (0)16 бесплатных образовательных проектов в сети Мир не стоит на месте и уже можно получить профильн...
(и еще 10238 записям на сайте сопоставлена такая метка)
Другие метки пользователя ↓
Власть афоризмы библия благо бог буддизм вегетарианство вера веротерпимость ветхий завет власть над собой война геноцид государство давид найдис деньги духовность евангелия ешуа желания заповедь любви здоровье знание золотое правило нравственности иисус истина история иудаизм колонизация лев толстой любовь милосердие милосердие и любовь к животным мудрость мысли насилие новый завет противоречия в библии самосовершенствование смерть сми смысл жизни соблазны стяжательство убийство философия хазарзар христианство цитаты экология
М.И. Ковалинский. ЖИЗНЬ ГРИГОРИЯ СКОВОРОДЫ, НАПИСАННАЯ В 1794 ГОДУ В ПРЕЖНЕМ ВКУСЕ. Часть 3 |
Дневник |
Поживя несколько у отца Венедикта, отправился он опять в Гусинку к Сошальским, где и занялся упражнениями сочинений.
В 1772 году, в феврале месяце, друг его поехал в чужие края, и, быв во Франции в разных городах, прибыл в 1773 году в Швейцарию, в город Лозанну.
Между многими умными и учеными людьми, каковых в Лозанне нашел он, находился там некто Даниил Мейнгард, человек отменного разума природного, имевший дар слова, ученость редкую, обширные познания, благонравие философское. Он столько похож был чертами лица, обращением, образом мыслей, даром слова на Сковороду, что можно бы почесть его ближайшим родственником его. Друг Сковороды познакомился с ним, и они друг друга столько полюбили, что Мейнгард, имея у себя подле Лозанны прекрасный загородный дом, сад и величайшую библиотеку, просил его располагать оным всем в свое удовольствие, и сей пользовался всегда, как и многими сведениями от него.
Возвратясь из чужих краев и увидясь со Сковородою в 1775 году, рассказал ему друг его ту удивительную встречу, по которой он нашел в Лозанне похожего человека на него чертами лица, свойствами, образом мыслей и дружбою к нему. Сковорода возлюбил его заочно и с того времени начал подписывать на письмах и сочинениях своих имя свое так: Григорий вар (евр. сын) Савва Сковорода, Даниил Мейнгард.
И добрая и худая слава распространилась о нем во всей Украине, Малороссии и далее. Многие хулили его, некоторые хвалили, все хотели видеть его, может быть, за одну странность и необыкновенный образ жизни его, немногие же знали его таковым, каков он в самой точности был внутренне.
По разным обстоятельствам живал он у многих: иногда местоположение по вкусу его, иногда же люди по Минерве его привлекали его проживать некоторое время; непременного же жилища не имел он нигде, почитая себя пришельцем на земле во всем разуме слова сего.
Полюбя Тевяшова, воронежского помещика, жилу него в деревне и написал у него сочинение «Икона Алкивиадская», которое и приписал ему в память признательности своей к дому сему. Потом имел пребывание в Бурлуках у Захаржевского, ради приятных положений природы жительствовал у Щербинина в Бабаях, в Ивановке у Ковалевского, у друга своего в Хотетове, в монастырях Старо-Харьковском, Харьковском училищном, Ахтырском, Сумском, Святогорском, Сеннянском и проч. по несколько времени. Иногда жил у кого-либо из сих и у других, совершенно не любя их пороков, но для того только, дабы чрез продолжение времени, обращаясь с ними, беседуя, рассуждая, нечувствительно привлечь их в познание себя, в любовь к истине, в отвращение от зла и примером жизни заставить любить добродетель. Впрочем, во всех местах, где жил он, избирал всегда уединенный угол, жил просто, один, без услуги.
Харьков любил он и часто посещал его. Новый тамошний начальник, услышав о нем, желал видеть его. Сковорода пришел к нему по приглашению его. Губернатор, увидя его в первый раз и несмотря на него пристально, спросил его:
— Господин Сковорода! О чем учит Библия?
— О человеческом сердце, — ответствовал он. — Поваренные ваши книги учат, как удовольствовать желудок; псовые — как зверей давить; модные — как наряжаться; Библия учит, как облагородствовать человеческое сердце.
Некто из ученых спросил его тут же, что есть философия.
— Главная цель жизни человеческой, — отвечал Сковорода. — Глава дел человеческих есть дух его, мысли, сердце. Всяк имеет цель в жизни, но не всяк главную цель, то есть не всяк занимается главою жизни. Иной занимается чревом жизни, то есть все дела свои направляет, чтобы дать жизнь чреву; иной — очам, иной — волосам, иной — ногам и другим членам тела; иной же — одеждам и прочим бездушным вещам; философия, или любомудрие, устремляет весь круг дел своих на тот конец, чтоб дать жизнь духу нашему, благородство сердцу, светлость мыслям, как главе всего. Когда дух в человеке весел, мысли спокойны, сердце мирно, то все светло, счастливо, блаженно. Сие есть философия.
Из Харькова опять отправился он в Гусинку, любимое свое пустынножительство.
Любомудрие, поселясь в сердце Сковороды, доставляло ему благосостояние, возможное земнородному. Свободен от уз всякого принуждения, суетности, искательств, попечений, находил он все своя желания исполненными1 в ничтожестве оных. Занимаясь сокращением нужд естественных, а не распространением, вкушал он удовольствий, не сравненных ни с какими счастливцами. Когда солнце, возжегши бесчисленные свечи на смарагдо-тканной плащанице, предлагало щедрою рукою чувствам его трапезу, тогда он, принимая чашу забав, не растворенных никакими печалями житейскими, никакими воздыханиями страстными, никакими рассеянностями суетными, и вкушая радования высоким умом, в полном упокоении благодушества говаривал: «Благодарение всеблаженному богу, что нужное сделал нетрудным, а трудное ненужным!»
1 Между всеми упражнениями есть наихудшее — желать; оно есть противность премудрости (Юнг. Ночь, IV).
Когда усталость в размышлениях заставляла его переменить упражнения свои, тогда он приходил к престарелому пчельнику, недалеко жительствовавшему в пчельнике, брал с собою в сотоварищество любимого пса своего, и трое, составя общество, разделяли между собою вечерю.
Ночь была ему местом упокоения от напряжений мысленных, нечувствительно изнуряющих силы телесные, а легкий и тихий сон для воображения его был зрелищем зрелищ, гармониею природы представляемых. Полуночное время имел он обычай всегда посвящать на молитву, которая в тишине глубокого молчания чувств и природы сопровождалась богомыслием1. Тогда он, собрав все чувства и помышления в один круг внутри себя и обозрев оком суда мрачное жилище своего земного человека, так воззывал оные к началу божиему: «Восстаньте, ленивые и всегда книзу поникшие ума моего помыслы! Поднимитеся и возвыситеся на гору вечности!» Тут мгновенно брань открывалась, и сердце его делалось полем рати: самолюбие, вооружась с миродержителем века, светским разумом, собственными бренности человеческой слабостями и всеми тварями, нападало сильнейше на волю его, дабы пленить ее, воссесть на престоле свободы ее и быть подобным вышнему. Богомыслие, вопреки, приглашало волю его к вечному, единому, истинному благу его, вездесущему, всеисполняющему, и заставляло его облачиться во все оружие бо-жие, дабы возмог стать противу козней лжемудрия. Какое борение! Сколько подвигов! Восшумели и смутились: надлежало бодрствовать, стоять, мужаться. Небо и ад борется в сердце мудрого, и может ли он быть празден, без дела, без подвига, без пользы человечеству? Так за полуночные часы проводил он в бранном ополчении против сил мрачного мира.
Воссиявшее утро облекало его во свет победы, и в торжестве духа выходил он в поле разделять2 славословие свое со всею природою.
1 Достойнейшее молитвоприношение богу ость искание истины чистым сердцем: в сем состоит богомыслие.
2 Веселие мудрому мужу должностию есть: безбожно бо богобоязливому печалиться (Юнг. Ночь, IV).
Сей был образ жизни его! «Не oрю же, но сею, не покупаю, не воинствую, — так писал он к другу своему из пустыни, — отвергаю же всякую житейскую печаль. Что же делаю? Се, что, всегда благословя господа, поем воскресение его. Учусь, друг мой, благодарности: се мое дело! Учусь быть довольным о всем том, что от промысла божия в жизни мне дано. Неблагодарная воля есть ключ адских мучений; благодарное же сердце есть рай сладостей. Ах, друг мой! Поучайся в благодарности, сидя в доме, идя путем, засыпая и просыпаясь; приемли и обращай все во благо: доволен сущими; о всем приключающемся тебе не воздавай безумия богу; всегда радуясь, о всем благодаря, молись».
Можно было жизнь Сковороды назвать жизнью. Не таково было тогда состояние друга его.
Обращение в великом свете, удаля его мало-помалу от его самого, заведя в лестные внешности, усыпя в нем доверие ко внутреннему голосу духа, простуди жар истинного любомудрия, возжгло в нем разум светский и возбудило свойства, собственные сему кругу бытия.
Свет облагоприятствовал его своими дарами, наложа на него усыпление, дал ему жену, друзей, приятелей, благодетелей, преданных знакомых, свойственников, житейские связи и выгоды. Но дары сии напоены были соком корня их и свойствами начала их. Он увидел в счастии превращение, в друзьях — измену, в надеждах — обман, в утехах — пустоту, в союзах — самовидность, в ближних — остуду, в своих — лицеприятие.
Таковы были последствия светского круга, в который шпал он, оставя сам себя.
Удручен, изможден, истощен волнениями света, обратился он в себя самого, собрал рассеянные по свету мысли в малый круг желаний и, заключа оные в природное свое добродушие, прибыл из столицы в деревню, надеясь там найти берег и пристань житейскому своему обуреванию.
Свет и там исказил все. В глубоком уединении остался он один, без семейства, без друзей, без знакомых, в болезни, в печалях, в беспокойствах, без всякого участия, совета, помощи, соболезнования. Тогда он, возведя очи свои на зрелище света, на круг обстоятельств своих, на заблуждения свои, которых он сделался жертвою, и видя, что не на камне основан был храм житейского счастия его, в сердечном чувстве сожаления, ободрясь добродушием своим, воспел оную преисполненную истины песнь:
«О Иерихон проклятый, как ты меня обманул!» и проч.
Промысл божий воззрел на него в развалинах бытия его, воздвигнул дух мудрого, сердце друга, и Сковорода ссмидесятитрехлетний, по девятнадцатилетнем несвидании, одержим болезнями старости, несмотря на дальность пути, на чрезвычайную ненастную погоду и на всегдашнее отвращение к краю сему, приехал в деревню к другу своему, село Хотетово, в двадцати пяти верстах от Орла, один разделить с ним ничтожество его.
Бодрость духа, веселость нрава, мудрая беседа, свободное сердце от всякого рабства света, суетности, пристрастия, торжество благодушия, утвержденное на семидесятилетних столбах жизни и увенчиваемое при исходах века спокойствием вечности, возбудили в друге его усыпленные силы разума, восперили чувства его, возвысили желания, устроили волю к воле вседержителя.
Сковорода привез к нему сочинения свои, из которых многие приписал ему; читывал оные сам с ним ежеденно и между чтением занимал его рассуждениями, правилами, понятиями, каковых ожидать должно от человека, искавшего истины во всю жизнь не умствованием, но делом и возлюбившего добродетель ради собственной красоты ее.
Речь доходила тут до разных толков или сект. Всякая секта, говорил он, пахнет собственностью, а где собственномудрие, тут нет главной цели или главной мудрости. Я не знаю мартынистов, продолжал он, ни разума, ни учения их; ежели они особничествуют в правилах и обрядах, чтобы казаться мудрыми1, то я не хочу знать их; если же они мудрствуют в простоте сердца, чтоб быть полезными гражданами обществу, то я почитаю их; но ради сего не для чего бы им особничествовать. Любовь к ближнему не имеет никакой секты: на ней весь закон и пороки висят. Закон природы, как самонужнейший для блага человеческого, есть всеобщий и напечатлен на сердце каждого, дан всякому существу, даже последней песчинке. Благодарение всеблаженному богу, что труднее сделал ненужным, а нужное нетрудным!
Искание философского камня или превращение всех вещей в золото и соделание состава из оного, дабы продлить человеческую жизнь до нескольких тысяч лет, есть остаток египетского плотолюбия, которое, не могши продлить жизни телесной, при всех мудрованиях своих нашло способ продолжать существование трупов человеческих, известных у нас под именем мумий. Сия секта, говорил он, меряя жизнь аршином лет, а не дел, несообразна чем правилам мудрого, о котором пишется: «Пожив мало, исполнил лета долгие». Сверх того, она ласкательствует соблазнительно суетности человеческой, похотоугодиям, гордости, зависти, любостяжанию; дает в мыслях перевес тленности, в сердце повод к саддукейству.
Друг его доводил беседу до истории святого Писания2. «Многие, — сказал Сковорода, — не разумея меня или не хотя разуметь, клевещут, якобы я отвергаю историю Ветхого и Нового завета, потому что признаю и исповедаю в оной духовный разум, чувствую богописаный закон и усматриваю сущее сквозь буквальный смысл. Я пополняю сим историю, а не разоряю, ибо, как тело без духа мертво, так и святое Писание без веры; вера же есть невидимых извещение. Когда я хвалю доблесть воина, неустрашимость, мужество, храбрость его, то сим не уничтожаю нарядов его, ни оружия его. Наряд, убранство, оружие воина есть история, а разум и слава сей историк есть дух воина, дело его. Когда я, смотря на прекрасный храм, превозношу похвалами симметрию, пропорцию, великолепие, то, относя сие к искусству создателя, к красоте целого, отвергаю ли, исключаю ли кирпич, известь, железо, песок, воду, каменщиков, ваятелей и проч., как будто бы ничего того не бывало? Я удивляюсь разуму храма, но тем не отметаю наружности оного.
1 Читай о сем сочинение его «Потоп змиин», главу третью, в конце.
2 Читай о сем сочинение его под именем «Жена Лотова», примечание 4-е.
Читая святое Писание в намерении научиться в нем богопочитанию, богобоязливости, любви ближнего, повиновению начальству, покорности ко властям предлежащим, усовершению сердца во всех отношениях его, когда я найду, например, историю, что Аарон-первосвященник золотого тельца иудейского, сделанного ими в небытность его и поклоняемого от них, бросил в огонь и растопил, то я не останавливаюсь тут на химической работе, помня всегда, что Библия не есть наука химии, но книга священная, поучающая святости нравов человека, способного внимать учению ее. Я научаюсь из сей истории, что сердце человеческое не может быть без упражнения и что когда удаляется от оного мысль священная, понятие истины, дух разума, то оное мгновенно повергается в занятия подлые, неприличные высокому роду его, и чтит, величает, боготворит презренное, ничтожное, суетное. Сей разум истории назидает меня много больше и споспешествует внутреннему моему усовершению, нежели как если бы я, узнав, как золото переделывать мгновенно изо всего и все претворять в оное, занялся хотением или упражнением богатиться или химичествовать. Я верю и знаю, что все то, что существует в великом мире, существует и в малом и, что возможно в малом мире, то возможно и в великом по соответствии оных и по единству всеисполнение исполняющего духа. Но для сего не добиваюсь я знать, как и когда Моисей разделил море жезлом в великом сем мире, в истории, а поучаюсь, как бы мне в малом моем мире, в сердце, разделить смесь склонностей, природы непорочной и растленной, и провести полю мою непотопленно по пути житейского бытия, дабы доставить себе в свое время свободу мыслей, то есть веселие духа, или так называемое счастие в жизни.
Не туда ли взывают нас оные слова, часто провозглашаемые в храмах наших: «Премудрость прости»? Что бо есть простое, если не дух? Что сложное, что смесь, состав, соткание, если не плоть, история, обряд, наружность? Сими словами высокими побуждаемся к возвышению мыв-лей наших выше видимого обряда служения, выше буквального смысла, выше исторического богопочитания. Распространи разумение слов сих по всему кругу Вселенной, по всему лицу бытия твоего и увидишь невидимого, силу божию, дух господень, воскресение. Что бо есть воскресение, если не простота, очищенная от тленного состава, от множественности, от разделимостей.
Но сии исторические христиане, обрядные мудрецы, буквальные богословы, человеки, духа не имея, хулят то, чего не разумеют».
Иногда разговор его с другом касался смерти. Страх смерти, говорил он, нападает на человека всего сильнее в старости его. Потребно благовремение заготовить себя вооружением против врага сего, не умствованиями — они суть не действительны, — по мирным расположением воли своей к воле творца. Такой душевный мир приуготовляется издали, тихо в тайне сердца растет и усиливается чувством сделанного добра по способностям и отношениям бытия нашего к кругу, занимаемому нами. Сие чувство есть венец жизни и дверь бессмертия. Впрочем, преходит, образ мира сего и, как сон встающего, уничтожается.
Имел ли ты когда, продолжал он, приятные или страшные сновидения? Чувствования сих мечтательных удовольствий или страха не продолжались ли только до пробуждения твоего? Со сном все кончилось. Пробуждение уничтожило все радости и страхи сонной грезы. Так всякий человек по смерти. Жизнь временная есть1 сон мыслящей силы нашей. В продолжение сна сего радости и печали, надежды и страхи касаются в мечтании чувства нашего. Придет час, сон кончится, мыслящая сила пробудится, и все временные радости, удовольствия, печали и страхи временности сей исчезнут. В иной круг бытия поступит дух наш, и все временное, как сон встающего, уничтожится. Жена когда родит, младенец вступает в новый порядок вещей, новое поприще бытия, новую связь существ вместо той, в какой находился он в бытность свою во чреве матери. И какое тут различие?2 Чрево матери — и великий мир сей! По вступлении младенца из того в сей все предшедшее, теснота, мрак, нечистоты отрешаются от бытия его и уничтожаются.
Знаю, что многих умы ищут равновесия в награждениях и наказаниях, полагая на свои весы меру и число дела человеческие и суд божий. Друг мой! Величайшее наказание за зло есть делать зло, как и величайшее воздаяние за добро есть делать добро. Любовь добродетели подобна свету огня. Зажги огонь — тотчас свет осияет глаза твои; возлюби, восчувствуй охоту к добродетели — тотчас сердце твое осветится веселием. Исполни, произведи в дело добродетели любовь, то корень сердца твоего напоишь туком блаженства. И каких благословенных плодов можешь ожидать от сего! Любовь к порокам подобна потушенному огню: погаси огонь, тотчас тьма покрыла очи твои; не знаешь, куда идешь, нет тебе различия вещей; мир не существует для тебя лучшею и величайшею частью: се наказание уже постигло тебя с самым действом. Да не соблазняют тебя казистые удовольствия развратных! Загляни внутрь их3: тут огонь мучений не угасает и червь угрызений не усыпает. Если бог везде, то может ли беззаконник быть без него? Нет! Ах, нет! Бог есть в нем, судия его, мститель, терние его, огонь и жупел, дух бурен, часть чаши их. Дух и вечность есть то же. Посему разумей жизнь вечную и муку вечную.
1 Для сего святой Павел разбуживает, говоря: «Восстань, спящий, и воскресни от мертвых», и пробудившиеся видели славу его.
2 Если бы младенец мог мыслить во утробе матери своей, то можно ли бы уверить его, что он, отделившись от корня своего, на вольном воздухе приятнейшим светом солнца наслаждаться будет? Не мог ли бы он тогда думать напротив и из настоящих обстоятельств его доказать невозможность такого состояния? Столько же кажется невозможной жизнь по смерти заключенным в жизнь времени сего.
3 Угрызения совести суть духи черные мучения и уязвляющие змеи, молнии, проницающие ясные истины, суть ад. Сия истина вверена на сохранение последнему часу человека (Юнг. Ночь, IV).
Говорили иногда о превратностях света. Они суть то, чем быть должны, сказал он тут: тут весна, лето, осень, зима суть свойства, не отделяемые от круга света, подобно как утро и вечер от круга дневного. Все во времени содержимое должно быть коловратно, конечно, переменно: не разумен, не счастлив, кто ищет, кто требует постоянства и вечности в нем! Когда же нет постоянства в нем, то и любовь к нему должна иметь конец; отсюда печали, воздыхания, слезы отчаяния. Не говори мне о высоких чувствительных душах! Слезы их суть излияние природы, а не пристрастий1 и есть некое утешение плакать в свой час.
Вечность, ах вечность едина, есть беспечалие, постоянство, надежда. Положим сердца наши в силу ее и уделим себе от сокровищ ее в бренной сей временности телесного бытия2. Вечность и время един состав суть, но не едино: одно — свет, другое — тьма; одно — добро, другое — зло; одно — глава, другое — хвост.
Услыша в окрестности места о прибытии Сковороды к другу своему, многие желали видеть его, и для того некоторые приехали туда в село Хотетово.
Из начальства правления орловского молодой человек, подойдя к нему, приветственно сказал:
— Г. С.! Прошу полюбить меня.
— Могу ли полюбить вас, — отвечал Сковорода, — я еще не знаю. Другой из числа таковых же, желая свести с ним знакомство, говорил ему:
— Я давно знаю вас по сочинениям вашим; прошу доставить мне и
личное знакомство ваше. Сковорода спросил его:
— Как зовут вас?
— Я называюсь так, именем и прозванием NN, — отвечал сей. Сковорода, остановись и подумав, сказал ему:
— Имя ваше не скоро ложится на моем сердце.
Простота жизни, высокость познаний, величайший к долголетний подвиг Сковороды в любомудрии опытном раздирали ризу лицемерия высокомудрствующих и обнажали пустоту их. Они, прикрывая зависть свою и наготу сердца листвием сожаления, говорили другим: «Жаль, что Сковорода ходит около истины и не находит ее!» В то время, когда сей увенчиваем уже был знаменами истины, они, обвешаны знамениями соблазнов, гордо и бесстыдно являлись в личине истины.
1 Est quaedam flere voluptas.
2 Две сии половины составляют одно: голод и сытость — пищу; зима и лето — плоды; тьма и свет — день; смерть и жизнь — всякую тварь («Потоп змиин», гл. 5).
Старость, осеннее время, беспрерывная мокрая погода умножили расстройку в здоровье его, усилили кашель и расслабление. Он, проживя у друга своего около трех недель, просил отпустить его в любимую им Украину, где он жил до того и желал умереть, что и сбылось. Друг упрашивал остаться у него, зиму провести и век свой скончать со временем у него в доме. По он сказал, что дух его велит ему ехать, и друг отправил его немедленно.
Напутствуя его всем потребным, дав ему полную волю по нраву его выбрать, как хочет он, куда, с кем, в чем ехать ему, представил ему для дороги в случае надобности нужный запас, говоря:
— Возьмите сие; может быть, в пути болезнь усилится и заставит где остановиться, то нужно будет заплатить...
— Ах, друг мой! — сказал он. — Неужели я не приобрел еще доверия к богу, что промысл его верно печется о нас и дает все потребное во благо-временность?
Друг его замолчал с приношением своим.
1794 года, августа 26 числа, отправился он в путь из Хотетова села в Украину. При расставании, обнимая друга, сказал: «Может быть, больше я уже не увижу тебя. Прости! Помни всегда во всех приключениях твоих в жизни то, что мы часто говорили: свет и тьма, глава и хвост, добро и зло, вечность и время. Дух мой признал тебя способнейшим принять истину и любить ее».
Приехав в Курск, пристал он к тамошнему архимандриту Амвросию, мужу благочестивому. Проживя несколько тут из-за беспрерывных дождей и улуча вёдро, отправился он далее, но не туда, куда намеривал. В конце пути своего почувствовал он побуждение ехать в то же место, откуда поехал к другу» хотя совершенно не расположен был. Слобода Ивановка помещика Ковалевского было то местопребывание, где несколько времени жил он прежде и куда прибыл скончать течение свое.
Болезни старостью, погодою, усталостью от пути приблизили его к концу его. Проживя тут больше месяца, всегда почти на ногах еще, часто говаривал с благодушием:
«Дух бодр, но тело немощно». Помещик, видя изнеможение его крайнее, предложил ему некоторые обряды для приуготовления к смерти. Он, как Павел-апостол1, почитая обряды обрезания ненужными для истинно верующих, ответствовал, подобно как Павел же иудеям обрядствующим. Но, представя себе совесть слабых, немощь верующих и любовь христианскую, исполнил все но уставу обрядному и скончался октября 29 числа, поутру, на рассвете, 1794 года. Перед кончиною завещал предать его погребению на возвышенном месте близ рощи и гумна и следующую сделанную им себе надпись написать:
1 К римлянам, гл. 3, ст. 28.
Мир ловил меня, но не поймал1.
Имеются многие сочинения его, из которых лучшие доставил он, писанные псе рукою своею, другу своему и о всех приложил список своеручный при письме к другу следующего содержания:
Число творений моих:
1. Наркисс, узнай себя.
2. Симфония: рек — сохраню пути моя.
3. Симфония: аще не увеси.
4. Неграмотный Марко.
5. Алфавит мира: о природе.
6. Разговор «Кольцо».
7. Древний мир.
8. Жена Лотова.
9. Брань архангела Михаила с Сатаною.
10. Икона Алкивиадская.
11. Беседа I. Сион.
12. Беседа II. Сион.
13. Беседа III. Двое.
14. Диалог: Душа и Нетленный Дух.
15. Благодарный Еродий.
15а. Убогий Жаворонок.
16. О христианском добронравии, или катехизис.
17. Асхань, о познании себя.
1 Высокомудрствующие не оставили преследовать его злословием даже и во гроб, проповедуя в сонмищах и везде, что Сковорода оставил надпись сию по себе из гордости и кичения. Много потребно иметь дерзости, чтобы осмелиться уверять о сем! Чтобы более сказать к нему и ввести его в презрение и возвышение себя, то они стараются важно утверждать и изыскивают способы уверять, что Сковорода был способен к порокам. Дабы пред очами людей заменить добродетельную жизнь мнимовысокими своими знаниями таинств и правил, то они разгласили, якобы Сковорода при кончине своей увидел заблуждения свои, состоявшие в непоследовании толку их, признал оные, просил прощения через одного из братства и раскаивался. Но как известная святость жизни Сковороды и честные правила его, имеющие целью любовь истины и добродетели, а концом красоту и совершенство духа, были, так сказать, спицею в око лицемерам сим, то и неудивительно, что они пускают всякого рода ядовитые стрелы в память его; однако сим самым в чувствах простых и правдолюбивых сердец душа его приобретает вящую красоту страждущей невинности и, сквозь мрак смерти и клевету злобных душ сияя внутренним спокойствием, представляется в умах богорожденных достигающим совершенства мудрого мужем.
Переводы:
1. О старости (Цицерона),
2. О божием правосудии.
3. О смерти.
4. О хранении от долгов. (Плутарховы сочинения)
5. О спокойствии душевном.
6. О вожделении богатств.
7. О уединении... (Сидрония).
Кроме сочинений и переводов сих, многие на российском, латинском, эллинском языке, находятся письма его весьма поучительные, писанные к другу и прочим; многие стихословия и другие сочинения, которых собрание частью хранится у друга его.
Как он писал для своей стороны, то и употреблял иногда малороссийские наречия и правописание, употребляемое в произношении малороссийском: он любил всегда природный язык свой и редко принуждал себя изъясняться на иностранном; эллинский предпочитал всем иностранным.
Друг его написал сие на память добродетелей его, в благодарность сердцу его, в честь отечества, в славу бога.
1795 г., февраля 9, в селе Хотетове.
Надгробная надпись:
Григорию Саввичу Сковороде, в боге скончавшемуся 1794 года, октября 29-го дня.
Ревнитель истины, духовный богочтец, И словом, и умом, и жизнию мудрец; Любитель простоты и от сует свободы, Без лести друг прямой, доволен всем всегда, Достиг на верх наук, познавши дух природы, Достойный для сердец пример, Сковорода.
М.К.
----------------------------------------
www.MARSEXX.ru
----------------------------------------
Г.С. Сковорода. Жизнеописание, сочинения. — М., Евролинц, 2002. — 200 стр.
В настоящем издании впервые с конца XIX века публикуются биографии великого украинского философа Г.С. Сковороды, написанные М. Ковалинским, Я. Верховцем, Н, Стеллецким, В. Эрном, Д. Багалием.
В издании также публикуются труды Г.С. Сковороды — «Басни Харьковские» и «Алфавит, или Букварь мира».
«Хроника жизни Г.С. Сковороды» написана С.Шумовым и А.Андреевым.
© Евролинц, 2002
© С. Шумов, А. Андреев, тексты, 2002
Печатается по изданиям:
М. И. Ковалинский. Жизнь Григория Сковороды, написанная в 1794 году в древнем вкусе. Х, 1894.
Я. Д. Верховец. Г.С. Сковорода — украинский философ-проповедник. СПб., 1899
Н. Стеллецкий. Странствующий украинский философ Г.С. Сковорода. К., 1894
В. Эрн. Г.С. Сковорода. Жизнь и учение. М, 1912
Д. М. Багалий.Украинский странствующий философ Григорий Саввич Сковорода. X, 1923
Г. С.Сковорода.Сочинения. X, 1894
Культура питания и значение вегетарианства в ведической культуре |
Дневник |
Немаловажным компонентом в вединской литературе представлена система питания.
О ведическом искусстве питания, овладев которым, можно насытить не только тело, но также ум и душу, следует говорить отдельно. "Куда-там! - скажете вы, - какое отношение кулинарные рецепты могут иметь к таким категориям как ум и душа?". Действительно, трудно представить себе, как бутерброд, перехваченный на бегу, может иметь какое-то отношение к таким высоким понятиям. Но в основе кулинарной традиции, о которой пойдет речь, лежат представления о том, что пища, употребляемая человеком, оказывает влияние не только на его физическое состояние, но и на умственные способности, нравственные и духовные качества. ("Человек есть то, что он ест"). Эта кулинарная традиция является неотъемлемой частью ведической культуры - древнейшей культуры человека и неприходящие ценности этой культуры, как в зеркале, отразились в ведической кулинарии (так же, как ценности нашей культуры, хотим мы этого, или не хотим, запечатлены в таких "достижениях" современного кулинарного искусства, как "Завтрак туриста", цыпленок табака или макдональдовский гамбургер). Известно, что "путь к сердцу мужчины лежит через его желудок". Рецепты же ведической кулинарии, и, главное, философия питания, лежащая в их основе, помогут найти путь к сердцу любого человека и, прежде всего, к своему собственному. Главное достоинство пришедшей в Россию ведической кулинарии в том, что на примерах разных блюд она знакомит нас с практически неизвестными у нас кулинарными приемами, испокон веков применяющимися в ведической кухне, рассеивает укоренившееся в обществе представление о вегетарианстве, как об искусственно обедненной, удручающе однообразной диете. Люди ведической культуры практически не употребляли в пищу мяса. Употребление мяса распространилось в Индии лишь с приходом иноземных завоевателей: Моголов, пришедших из Персии в шестнадцатом веке, португальцев, правивших Гоа в течение четырех веков, и, наконец, британских колонизаторов. Однако, несмотря на то, что в течение многих веков Индия находилась под властью людей, питающихся мясом, огромное число индийцев по-прежнему являются строгими вегетарианцами.
Индия испокон веков была страной вегетарианцев, поскольку, согласно ведическим представлениям, жизнь любого существа свящанна и ничем не оправданное убийство невинных созданий является грубым нарушением законов Бога.
По ведическим представлениям, истинным вегетарианцем является тот, кто не есть ни мяса, ни рыбы, ни яиц. Если человек отказывает ся от мяса, но употребляет в пищу яйца или рыбу, его нельзя считать вегетарианцем в полном смысле этого слова, поскольку он питается плотью, хотя она может быть скрыта, как в яйцах, под известковой скорлупой.
Слово "вегетарианец", введенное в обиход в 1842 году основателями "Британского вегетарианского общества", происходит от латинского veqetus, что означает "крепкий, здоровый, свежий, бодрый", как в словосочетании homo veqetus, которое указывает на духовно и физически развитую личность. Изначально слово "вегетарианский" означало гармоничный с философской и нравственной точки зрения образ жизни, а не просто фруктово-овощную диету.
Большинство вегетарианцев - это люди, которые поняли, что сначала нужно избавиться от склонности к насилию в собственном сердце, и только потом помышлять о создании миролюбивого общества. Поэтому нет ничего удивительного в том, что многие тысячи людей, представителей всех слоев общества, в своих поисках истины становились вегетарианцами. Вегетарианство - это очень важный шаг на пути к совершенному обществу, и те, кто задумается над его преимуществами, окажутся в одном ряду с такими мыслителями, как Пифагор, Сократ, Платон, Климент Александрийский, Плутарх, царь Ашока, Леонардо да Винчи, Монтень, Акбар, Джон Мильтон, сэр Исаак Ньютон, Эммануэль Сведенборг, Вольтер, Жан-Жак Руссо, Джордж Бернард Шоу, Рабиндранат Тагор, Махатма Ганди, Альберт Эйнштейн.
Каковы же преимущства вегетарианства? В современном обществе, независимо от месторасположения эти преимущества можно рассмотреть с точки зрения здоровья, экономики, экологии, этики, религии и кармы.
Можно ли, став вегетарианцем, укрепить или поправить свое здоровье, предотвратить определенные заболевания? Сторонники его уже много лет говорят: "Да, можно", хотя до недавнего времени официальная наука скептически относилась к их утверждениям. Однако за последние годы ученые-медики обнаружили, что существует непосредственная связь между употреблением в пищу мяса, животного жира и такими опасными болезнями, как рак и сердечно-сосудистые заболевания, и это заставило их изменить свои взгляды на вегетарианство.
Еще в 6О-х годах ученые высказывали предположения, что развитие атеросклероза и болезней сердца так или иначе связано с употреблением мясной пищи. В "Журнале Америнской ассоциации врачей" за 1961 год сказано: "Переход на вегетарианскую диету в 90-97% случаев предотвращает развитие сердечно-сосудистых заболеваний". Проводимые с тех пор исслеования неопровержимо доказали, что после алкоголизма и курения употребление в пищу мяса является главной причиной смертности в Западной Европе, США, Австралии и других развитых странах мира.
Каковы причины того, что люди, употребляющие в пищу мясо, склонны к этим заболеваниям? Одна из причин, по мнению биологов и диетолгов, заключается в том, что пищеварительный тракт человека не приспособлен к перевариванию мяса. Плотоядные животные имеют сравнительно короткий кишечник (в 3 раза длиннее тела), что позволяет своевременно выводить из организма быстро разлагающиееся и выделяющее токсины мясо. Человек, как и травоядные, имеет длинный кишечник, поэтому, когда он ест мясо, в его организме образуются токсины, которые затрудняют работу почек и способствуют развитию подагры, артритов, ревматизма и даже рака.
Кроме того, мясо обрабатывают специальными химикатами. Сразу же после того, как животное забивают, его туша начинает разлагаться, и через несколько дней она приобретает отвратительный серо-зеленый цвет. На мясокомбинатах такое изменение цвета предотвращают, обрабатывая мясо нитратами, нитритами и другими веществами, которые способствуют сохранению ярко-красного цвета мяса. Исследования показали, что многие из этих химических веществ обладают концерогенными свойствами. Проблема еще больше усугубляется тем, что в пищу скоту, который предназначен на убой, тоже добавляют огромное количество химических веществ. Гэри и Стивен Налл в своей книге "Яды в вашем организме" приводят такие факты. "Убойных животных откармливают, добавляя им в корм транквилизаторы, гормоны, антибиотики и 27ОО других препаратов". После таких фактов естественным будет вопрос: "Разве для человека не естественно питаться мясом? Разве наш организм не нуждается в белке животного происхождения?". Ответ на оба вопроса: нет. Хотя некоторые историки и антропологи утверждают, что человек испокон веков известен, как существо всеядное, наше анатоническое строение - зубы, челюсти и система пищеварения - более приспособлено к употреблению вегетарианской пищи. Знаменитый шведский ученый Карл Линней утверждал: "Сравнительный анализ внешнего и внутреннего строения тела человека и животных доказывает, что естественной пищей для людей являются фрукты и сочные овощи. Благодаря исследованиям, проведенным в ряде стран, достоверно, что ежедневная норма белка составляет не более 30-45 г. Чтобы ее получить, совсем не обязательно есть мясо. Полноценная вегетарианская диета, состоящая из злаков, бобовых, орехов, овощей и фруктов вполне обеспечивает человека необходимым количеством белка. Избыточное потребление белка снижает работоспособность. Доктор Ирвинг Фишер из Йельского университета экспериментально доказал, что вегетарианцы имеют вдвое большую выносливость.
С точки зрения экономики, мясо - это пища, которую потребляет меньшинство за счет большинства.
В своей книге "Диета для маленькой планеты" Франк Мур Лаппе предлагает нам представить, что мы сидим перед тарелкой с большим бифштексом. А теперь представьте, что в этой же комнате сидит 40-50 человек, и перед каждым из них - пустая тарелка. Зерна, потраченного на один ваш бифштекс, вполне хватило бы, чтобы наполнить тарелки всех пятидесяти человек кашей.
Итак, выборочное обследование нью-йорских магазинов, проведенное в январе 1986 года, показало, что килограмм говяжьего филе стоит около восьми долларов, тогда килограмм вегетарианских продуктов, из которых можно приготовить питательный и очень вкусный завтрак или обед на целую семью, стоит в среднем меньше четырех долларов. Так, например, 2ОО грамм творога, в котором содержится 6О процентов дневной нормы белка стоит всего 6О центов.
По мнению многих, самым важным аргументом в пользу вегетарианства являются этические соображения. Те, кто становится вегетарианцем из этических соображений, основываются на убеждении, что другие создания также имеют чувства и испытывают эмоции, сходные с эмоциями человека. Многие люди не колеблясь отказались бы от мясной пищи, если бы им довелось побывать на бойне или пришлось бы самим убивать животных, мясо которых они едят. Поэтому было бы очень полезно сделать посещение скотобоен обязательным для всех, кто питается мясом.
Знаменитый математик древности Пифагор говорил: "Братья мои, не оскверняйте свое тело греховной пищей. У нас есть пшеница, у нас есть яблоки, под тяжестью которых сгибаются ветви яблонь, и виноград, наливающийся на лозах. Есть душистые травы и овощи, которые можно готовить на огне, не отказано нам в молоке и меде, пахнущем чабрецом. Земля щедро дарует нам свои сокровища, предоставляя чистую пищу, и приглашает нас на пиршество, которое не омрачено кровопролитием, только звери утоляют свой голод плотью, и то не все из них, ведь лошади, коровы и овцы кормятся травой".
Лев Толстой писал, что, убивая животных ради пропитания, "человек подавляет в себе духовные чувства-сострадания и жалость к другим живым существам, подобным ему, - сострадание и жалость к другим живым существам, подобным ему, - и перетирая через себя, ожесточаем свое сердце". Он также предупреждал: "Как можно надеяться, что на земле воцарится мир и процветание, если наши тела являются живыми магилами, в которых погребены убитые животные?".
Утрачивая уважение к жизни животных, люди перестают ценить и человескую жизнь. 26ОО лет назад Пифагор говорил: "Те, кто убивает животных для того, чтобы есть их плоть, могут не задумываясь уничтожать и себе подобных". Мы стремимся уклонится от вражеских орудий, бомб и ракет, но спокойно закрываем глаза на смертную боль и ужас, которые испытывают ежегодно убиваемые для нашего пропитания полтора миллиарда коров, овец и свиней и двадцать два с половиной миллиарда птиц.
Махатма Ганди считал, что этические принципы являются более веским основанием для того, чтобы стать вегетарианцем, чем забота о собственном здоровье. "Я убежден, - писал он, - что если мы стремимся к духовному совершенствованию, то должны прекратить убивать наших меньших братьев ради удовлетворения своих физических потребностей". Ему же принадлежит изречение: "О величии страны и ее нравственном состоянии можно судить по тому, как в ней относятся к животным.
Писания всех основных религий запрещают человеку без необходимости убивать другие живые существа. В Ветхом Завете говорится: "Не убий" (Исход, 2.13). Хотя в Ветхом Завете есть ряд предписаний, регламентирующих употребление в пищу мяса, все же не оставляет сомнений, что в идеале человек должен питаться только вегетарианской пищей. В Книге Бытия (1.29) Сам Господь говорит: "Вот, Я дал вам всякую траву, и всякое дерево: вот сие будет в пищу". Всюду, где в Великом Завете говорится об употреблении мяса, речь идет о многочисленных запретах и ограничениях.
Большинство христиан убеждено, что Иисус Христос ел мясо, о чем упоминается в нескольких местах Нового Завета. Для многих из них это является серьезным доводом против вегетарианства. Однако изучение оригинальных греческих рукописей показывает, что множество слов (trophe, brome и др.) переводимых обычно как "мясо", на самом деле обозначает пищу или еду в самом широком смысле слова.
Человек, питающийся плотью животных, может сказать, что он никого не убивает. Но на самом деле, покупая аккуратно упакованное мясо в магазине, он платит свои деньги за то, чтобы кто-то другой вместо него совершил это убийство. В результате оба: и тот, кто убивает, и тот, кто платит, - навлекают на себя все последствия. Что же это как не лицемерие - участвовать в демонстрации в защиту лица, а после нее уталять свой голод в закусочной бутербродом с кобласой или поджаривать дома бифштекс? Это двуличие осудил Бернард Шоу:
Мы молим Бога озарить нам путь:
"Даруй нам свет, о всеблагой Господь!"
Кошмар войны нам не дает уснуть,
Но на зубах у нас животных мертвых плоть.
Индия - родина не только вегетарианской кухни, но и науки о здоровом образе жизни - Аюрведы. "Аюрведа" считается самым древним из всех известных трактатов по биологии, этике, медицине и питанию. "Древнее" не значит "примитивное": некоторые предписания "Аюрведы" пополнят нам положения современной диетологии или просто общепринятые правила, основанные на здравом смысле.
Правильное питание важно по двум причинам. Помимо того, что оно является одним из необходимых условий физического здоровья (переедание, принятие пищи в возбужденном состоянии и употребление нечистой пищи вызывают, как известно, несварение желудка - "мать всех болезней").
А вот несколько полезных советов, касающихся правильного питания, которые взяты из "Аюрведы" и других писаний:
1. Одухотворите процесс приема пищи: "Благавад-гита" (17.8-10)
делит пищу на три вида: пищу в гуне благости, страсти и в невежестве. "Пища в гуне благости [молочные продукты, злаки, фрукты и овощи] увеличивает продолжительность жизни и очищает человека, она дает силу, здоровье. Эта пища сладкая, сочная, маслянистая и вкусная".
Слишком горькая, соленая, острая, сухая и горячая пища относится к гуне страсти и является причиной страданий. А "нечистая, гнилая и дурно пахнущая пища", такая, как мясо, рыба. птица и тому подобное, относится к гуне невежества.
2. Ешьте всегда в одно и то же время. Старайтесь, чтобы основной прием пищи приходился на полуденные часы, когда солнце стоит в зените, потому что именно в это время переваривание пищи происходит наиболее активно. После легкого завтрака до следующего приема пищи должно пройти по меньшей мере три часа, а после плотного обеда - пять.
3. Принимайте пищу в спокойной и приятной обстановке. Хорошее расположение духа помогает пищеварению. Пища - это божественный дар, поэтому ее следует готовить, подавать и вкушать с радостью и благовением.
4. Учитывайте сочетаемость продуктов. Совмещать в один прием пищу можно только те продукты, которые подходят друг к другу, легко перевариваются вместе и хорошо усваиваются. Рис и другие злаки хорошо сочетаются с овощами. Молочные продукты, такие, как творог, йогурт, сочетаются со злаками и овощами, но свежее молоко и овощи несовместимы, так же как и молоко с бобовыми.
5. Ешьте умеренно. Наша энергия и сила зависят не от того, сколько мы едим, а от того, насколько хорошо усваивается съеденная нами пища. для нормального переваривания пищи нужно, чтобы в желудке оставалось свободное пространство. Из-за переедания же ум приходит в возбужденное состояние или становится вялым, а тело наливается тяжестью и усталостью.
6. Бережливо расходуйте пищу. В священных писаниях говорится, что в дни нужды нам не хватает ровно столько пищи, сколько мы выбросили в дни изобилия. Готовя или принимая пищу, будьте экономны и старайтесь не переводить продукты.
7. Поститесь время от времени. Согласно "Аюр-веде" пост укрепляет силу воли и здоровья. К тому же периодическое голодание дает отдых пищеварительной системе, благодаря ему чувства становятся более восприимчивыми, а ум проясняется.
Большинство приведенных правил вполне годятся и сегодня. Прошли столетия... сменились поколения. Но чтобы ни делал каждый из нас, мы всегда должны помнить, что нас окружают другие люди, наши близкие, друзья. И мы должны всегда вести себя так, чтобы им было легко и приятно жить рядом с нами. Постоянно помнить об окружающих - именно в это и заключается подлинная вежливость и подлинное воспитание.
Метки: здоровье аюрведа любовь саморазвитие знание истина смерть самосовершенствование вегетарианство веды страдания Доброта альтруизм здоровый образ жизни милосердие соблазны золотое правило нравственности милосердие и любовь к животным этическое вегетарианство мясоедение и голод |
Вегетарианство. Омраам Микаэль Айванхов |
Дневник |
Вегетарианство. Омраам Микаэль Айванхов.
/из книги "Йога Питания"/
Питание - это очень широкое понятие, так как оно не ограничивается только продуктами и напитками, которые мы употребляем во время еды. Мы питаемся также звуками, ароматами, красками...
В Писании сказано: "Вы есть храмы Бога Живого." Так не надо осквернять эти храмы нечистыми элементами. Если бы люди знали, в каких небесных ателье они были созданы, они были бы гораздо более внимательны к пище, которая входит в состав этого храма, куда должен прийти жить Бог. К сожалению, употребляя в пищу мясо, большинство из них скорее напоминают кладбища, наполненные трупами, нежели храмы.
Каждое создание, животное или человек, склонно предпочесть одну пищу другой, и этот выбор всегда очень значим. Если вы хотите узнать каковы результаты употребления мясной пищи, сходите в зоопарк, посмотрите на плотоядных животных, и вы сразу все поймете. Впрочем, чтобы в этом убедиться, даже необязательно идти в зоопарк, В жизни можно наблюдать человеческие образчики всех видов животных и даже таких, которых не встретишь в зоопарках: как мамонты, динозавры и другие доисторические чудовища! Но будем милосердны и ограничимся зоопарками: там вы можете убедиться в том, что крупные хищники - это грозные животные, распространяющие вокруг себя крайне сильные запахи, в то время как травоядные имеют, в основном, гораздо более мирные повадки. Пища, которую они употребляют, не делает их ни свирепыми, ни агрессивными, тогда как хищников мясо делает раздражительными. Так же и люди, которые едят мясо, более склонны к грубой разрушительной деятельности.
Разница между животной и вегетарианской пищей состоит в количестве содержащихся в ней солнечных лучей. Фрукты и овощи настолько пропитаны солнечным светом, что можно сказать, что это сам сконденсированный свет. Таким образом, при употреблении фруктов и овощей поглощается непосредственно солнечный свет, который оставляет в нас очень мало отходов. Мясо же, скорее, бедно солнечным светом и поэтому быстро разлагается, а то, что быстро разлагается, вредно для здоровья.
Вредоносность мяса имеет также и другую причину. Когда животных ведут на бойню, они догадываются об опасности, они чувствуют, что их ждет, и они боятся, волнуются. Этот страх вызывает нарушение в функционировании желез, которые при этом выделяют яд. Ничто не может удалить этот яд; он проникает в организм человека, употребляющего мясо, что, естественно, не благоприятно ни для здоровья, ни для продолжительности жизни. Вы скажете: "Да, но мясо - это вкусно." Возможно, но вы всегда думаете лишь о своем удовольствии, о своем удовлетворении. Для вас имеет значение только сиюминутное удовольствие, даже если вы должны за него заплатить смертью многих животных и вашим собственным разрушением.
Кроме того, надо знать, что вся пища, которую мы поглощаем, становится внутри нас антенной, улавливающей вполне определенные волны. Таким образом, употребляя в пищу мясо, мы ежедневно находимся в контакте со страхом, жестокостью, чувственностью животных. Тот, кто ест мясо, поддерживает в своем теле невидимую связь с миром животных, и он ужаснулся бы, если бы мог увидеть цвет своей ауры.
Наконец, отнимать жизнь у животных - это большая ответственность; это нарушение заповеди: "Не убий." К тому же, (в Книге Бытия), когда до грехопадения Бог дал человеку его пищу, Он просто сказал: "Вот, я дал вам всякую траву, сеющую семя, и всякое дерево, у которого плод древесный, несущий семя: вам сие будет в пищу."
Убивая животных, чтобы себя накормить, мы отнимаем у них не только жизнь, но и те эволюционные возможности, которые дала им природа в этой жизни. Поэтому человека незримо окружают души всех животных, мясо которых он съел; эти души приходят к нему, чтобы предъявить счет, говоря: " Ты лишил нас возможности развиваться и учиться, значит отныне заниматься нашим воспитанием предстоит тебе." Хоть душа животных и не похожа на человеческую, животные имеют душу, и тот, кто съел мясо животного, вынужден нести его душу в себе. Это присутствие проявляется через состояния, присущие животному миру; поэтому, когда человек хочет развивать свое высшее "Я", он сталкивается с трудностями: животные клетки не подчиняются его желанию, они имеют собственную волю, направленную против его воли. Именно это объясняет тот факт, что многие проявления человека в действительности принадлежат не к миру людей, а к миру животных.
Предание говорит, что до грехопадения у Адама было сияющее лицо, и все животные его любили, уважали и подчинялись ему. После грехопадения Адам лишился этого сияния, и животные стали его врагами. Если звери больше не доверяют человеку, если птицы улетают при его приближении, и всякое создание считает его своим врагом, тому есть причина: значит он упал с тех духовных высот, на которых находился. Надо, чтобы он опять обрел свое изначальное великолепие, вновь подчиняясь законам любви и мудрости. Тогда он примирится со всеми царствами создания, и наступит Царство Божье на земле.
Считается, что война между людьми вызывается экономическими и политическими проблемами, но в действительности она является результатом массовых убийств животных. Закон справедливости неумолим: он обязывает людей заплатить, пролив столько же крови, сколько они заставили пролить животных. Сколько миллионов литров крови вопиют к Небу о мести! Вот те истины, о которых не знают, и которые, возможно, не принимают, но принимают их или нет, а я обязан вам их раскрыть.
Мы убиваем животных, но природа - это организм, и, убивая их, мы как бы затрагиваем железы этого организма: в этот момент функции меняются, равновесие нарушается и не надо удивляться, если через какое-то время между людьми разразится война. Да, люди уничтожили миллионы животных для собственного пропитания, не зная, что в невидимом мире они были связаны с людьми и эти люди должны, стало быть, умереть с ними. Убивая животных, следовательно, мы уничтожаем людей. Все говорят, что надо, чтобы, наконец, на земле воцарился мир, чтобы никогда больше не было войн... Но войны не кончатся до тех пор, пока мы не прекратим убивать животных, потому что, убивая их, мы разрушаем сами себя.
Метки: саморазвитие желания духовность знание истина насилие смерть деньги самосовершенствование веганство страдания поиск истины права животных благо милосердие общество потребления соблазны золотое правило нравственности власть над собой заповедь любви |
Может ли зоопарк быть гуманным? |
Дневник |
Может ли зоопарк быть гуманным?
Даже в самом хорошем и ухоженном зоопарке происходят далеко не гуманные вещи. Я, конечно же, не буду обсуждать передвижные зверинцы или мини-зоопарки — в них даже невооруженным глазом можно заметить страдания животных. Самое неожиданное, что даже в лучших зоопарках мира животные не чувствуют себя хорошо.
Воссоздать полностью природные условия обитания в рамках обычного зоопарка никогда не получится, но это не самое главное. Самое главное, что здоровые животные в зоопарках часто подвергаются насилию и владельцы утверждают, что этого нельзя избежать. Для того чтобы мы с вами могли лицезреть розового фламинго или черного лебедя, работниками зоопарка проводится специальная операция по удалению части крыла. Вот почему они не улетают. Такие операции проводятся не только в советских зоопарках, но и, как оказалось, в Европейских, Африканских, Американских и т.д. После такой операции птица практически не может летать.
На этом издевательства не заканчиваются. Мы все время тешимся, увидев приплод в зоопарках. «Как хорошо, эти животные размножаются – значит, им там хорошо» — с улыбкой вздыхаем мы. Однако, кроме желательного и долгожданного потомства существует еще и нежелательное. Оказывается, большинство животных в зоопарке довольно плодовиты, но их потомство содержать негде и не за что. Возникает проблема — что делать с лишними животными? Хорошо если размножаемое животное местное — тогда оно выпускается в естественную среду. А если, например, это жираф в Варшавском зоопарке? Никто не будет транспортировать «лишних» жирафов обратно в Африку. Что же делают с таким потомством? Как утверждают владельцы зоопарков, выход один — их нужно усыпить. По данным газеты Нью Йорк Таймс в Копенгагене усыпляют каждый год 20-30 здоровых малышей. Среди отошедших в иной мир — газели, жирафы, гиппопотамы. В Американских зоопарках проблему решают по-другому: они препятствуют появлению потомства, подсыпая в корм гормоны и проводя стерилизацию. Может быть, последний путь кажется гуманнее, но европейские зоологи считают, что животные в зоопарках и так лишены реализации большинства инстинктов, поэтому они дают им насладиться хотя бы радостью материнства. На мой взгляд, ни тот, ни другой способ не является приемлемым. Возможно, если зоопарки и должны существовать, то только в форме национальных парков, в которых можно было бы увидеть представителей исключительно местной фауны. В таком случае, путешествуя по разным странам, можно было бы увидеть представителей разных экзотических видов.
Зоопарки, конечно же, являются хорошим развлечением для детей и взрослых, но то, что мы видим — это только обложка, или, так сказать, красивая оболочка. Мы не задумываемся над тем, что козочки, которые так мило скачут в своем вольере, ночью направляются в гости к тиграм и львам. А милые морские свинки становятся жертвой для хищных птиц. Мы видим только верхушку айсберга, который представляет собой очень жестокий мир дикой природы, управляемой человеком.
Автор: Nana-j
Метки: саморазвитие желания духовность знание истина насилие смерть деньги самосовершенствование веганство страдания поиск истины права животных благо милосердие общество потребления соблазны золотое правило нравственности власть над собой заповедь любви |
В Голландии запретили цирки с животными |
Дневник |
В Голландии запретили цирки с животными
суббота, 17 ноября 2012 г.
Наконец-то 29 октября новое правительство Голландии огласило запрет использования диких зверей в цирках. Wilde Dieren de Tent Uit, голландская организация по охране животных, уже много лет боролась за такую отмену, а теперь вместе с фондом AAP, они с радостью приняли такое решение и занимаются устройством животных в приюты, в которых животные будут обеспечены соответствующими условиями. Нам конечно еще остается только мечтать о таком парламенте. Однако в Голландии все тоже не было сразу.
Ранее в стране не было никаких правил и стандартов регулирующих использование животных в цирках. Первый такой документ появился в 2008 году, однако в парламенте его не поддержали. Ну а теперь, Голландия стала третьей страной в Европе, после Греции и Австрии, в которой циркам запрещено использовать диких зверей. Греция однако, это страна в которой такой запрет охватывает всех животных без исключения.
Напомню так же что 8 июня запретили использовать диких животных в цирках Парагвая. На что наши СМИ отреагировали такой фразой: "Жители Парагвая лишились одной из самых зрелищных составляющих цирковых представлений" РИА Новости. Я долго смеялась. Это мне напомнило фразу ведущих телеканала Россия на события 2010 года, когда касатка убила дрессировщицу: "...Этот кит уже убивал людей. Почему ему за это ничего не было и что ждет его теперь?" .
Кроме вышеупомянутых стран не используют диких животных в цирке Коста Рика, Венгрия, Финляндия, Индия, Израиль, Сингапур и Китай. Во многих странах есть локальные запреты, т.е. в некоторых городах или штатах.
Автор: Nana-j
http://veget-ukr.blogspot.com/
Метки: саморазвитие желания духовность знание истина насилие смерть деньги самосовершенствование веганство страдания поиск истины права животных благо милосердие общество потребления соблазны золотое правило нравственности власть над собой заповедь любви |
ЭСБЕ/Буддизм |
Дневник |
ЭСБЕ/Буддизм
Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона ЭСБЕ. Россия, Санкт-Петербург, 1890—1907
Буддизм — название религии, которая прежде господствовала в большей части Индии, а теперь исповедуется жителями Цейлона, Бирмы и Сиама (южные буддисты) и Непала, Тибета, Китая и Японии (северные буддисты). Общее число буддистов определяется различно; оно составляет, вероятно, около 400 миллионов, близко подходя к числу христиан. Б. развился из философского и нравственного учения Сидгарты Гаутамы (Siddharta Gautama), старшего сына Судгоданы (Suddhodana), бывшего правителем в Капилавасту и вождем арийского племени сакиев, жившего в VI или V ст. до Р. X. на берегах Коганы (Kohana), между Бенаресом и подошвой Гималаев.
Исторические сведения об основателе той или другой религии обыкновенно до такой степени затемняются разными легендарными и апокрифическими рассказами, что добраться в них до истины бывает очень трудно. Этой судьбы не избег и Будда: достоверность имеющихся об нем сведений многими оспаривалась, и не дальше, как в 1854 г., оксфордский профессор Вильсон прочел лекцию, в которой доказывал, что все рассказы о жизни Будды, равно как и самая личность Будды представляются вымышленными.
Главнейшие источники, откуда можно почерпнуть известия о жизни Будды, следующие: 1) «The Manual of Buddhism» изданный в 1860 г. по разным сингалезским источникам Р. Спенси Гарди 2) «Mallalingara Wouttoo», писанный на языке пали; время составления и автор неизвестны; английский перевод этого сочинения, озаглавленный: «Legend of the Burmese Buddah», сделан в 1858 г. епископом Биджендетом (Bigandet); 3) Подлинный текст комментариев Jataka на языке пали, написанный на Цейлоне в V ст. по Р. X., изданный в 1875 г. Фаусбеллем в Копенгагене. 4) Перевод на англ. яз. под заглавием: «The Romantic Legenda of Sakya Buddha», сделанный Билем с китайского перевода санскритского произведения, называющегося «Abhinishkramana Sutra». 5) Санскритское произведение «Lalita Vistara», несомненно, очень старинное, неизвестного автора и неизвестного времени, текст которого появился в Калькутте в «Bibliotheca Indica» и был переведен с тибетского языка на французский Фуко (Париж, 1848). В первых трех сочинениях изложены верования южных буддистов, священные книги которых писаны языком пали, а в двух последних содержится учение северных буддистов, написанное по-санскритски. Первые отличаются большой полнотой и ясностью, вторые очень растянуты и полны фантастических легенд; фактическая сторона как в тех, так и в других, одна и та же. Если эти книги и не могут служить полными источниками биографии Будды, то во всяком случае они содержат в себе мнения о Б. тогдашних буддистов и доказывают существование буддистов в далекие времена. Южный сборник сказаний о Б. и о его учении, именуемый Трипитакой, был окончательно установлен за 250 лет до Р. X. на совете в Паталипутре, на Ганге, собранном царем Асокой Великим; а северный сборник был утвержден в начале нашей эры, на совете в Яландаре, в Кашемире, собранном Канишкою, могущественным индоскифским государем. Из первого мы можем почерпнуть биографические сведения о Будде. Статью нашу мы разделим на три части.
Часть I. Жизнь Гаутамы Будды. В конце VI ст. до Р. X. арийские племена, вышедшие из Пенджаба, давно уже жили на берегах Ганга. Национальная гордость не позволяла им сходиться с побежденными туземцами, точно так же, как родовая гордость не позволяла предводителям или знати сходиться с чернью. Духовенство, искусно эксплуатируя народное суеверие, не замедлило занять первенствующее положение. Все это вместе взятое положило начало делению на касты. Наивная жизнерадостность, столь рельефно проглядывающая в книгах Веды, и поклонение природе сменилось поклонением новым, уже не столь чистым божествам. Страна распалась на маленькие княжества, управляемые эгоистичными деспотами, интересы которых зачастую не сходились с интересами их подданных. Учение о переселении душ заставляло людей думать, что они терпят несчастия за грехи своих предков, души которых в них переселились, и что избавиться от чужих грехов можно только щедрыми подарками духовенству. Чтобы обеспечить лучшую жизнь своим потомкам, угнетенный народ обращался к совету и помощи астрологов и кудесников. Философия того времени не допускала мысли о будущей жизни, и учила, что человек может освободиться от неразлучных с жизнью бедствий только путем уничтожения существования своего, как личности. Служившие источником одушевления войны с врагами арийского народа и арийских божеств сменились рядом междоусобных войн между соседними племенами. В литературе век поэтов уступил место веку комментаторов, думавших, что старые поэмы были творением богов. Но вот наступил рассвет реформации; странствующие мыслители устраивали публичные прения; появились аскеты, мечтавшие стать выше богов, и отшельники усердно трудились над разрешением различных вопросов жизни. Эти провозвестники новых начал быстро приобрели симпатии народа, и хотя жреческая каста по-прежнему строго ограждалась от постороннего вторжения, человеку одной из низших каст, возмутившемуся против господствующего учения, удалось сделаться религиозным учителем и реформатором.
Вокруг Бенареса население было чрезвычайно густо, а самый город считался рассадником благочестия и учености. В нескольких днях пути к северу от Бенареса, в Капилавасту, над племенем сакиев царствовал Судгодана (по мнению одних — в половине VI века, по мнению других — в начале V века до P. X.). Сакии, жившие на рисовых полях, в виду величественных Гималаев, брали воду из реки Рохини, нынешней Коханы, которой пользовалось тоже соседнее племя колианов. Соседи жили в мире и согласии, и две дочери правителя колианов вышли замуж за Судгодану. Обе эти жены были бездетны, и велика была радость всего народа, когда старшая жена, Магамайя, имея 45 лет от роду, объявила мужу, что готовится сделаться матерью. Она отправилась к своим родителям и по дороге родила сына, будущего Будду. Рассказы о непорочном зачатии ребенка, о том, как святой старик явился к его отцу и предсказал ему рождение сына, о поклонении мудрецов и т. д., мы приведем ниже, в изложении позднейшего буддизма. В последующее время ребенок был более известен под фамильным именем Гаутамы, но собственно его имя было Сидхарта. Девятнадцатилетним юношей он женился на своей двоюродной сестре Язодгаре (Jasodhara) и предался всей роскоши и неге восточной жизни. По южно-буддийскому преданию, его родственники открыто обратились с жалобой к его отцу, говоря, что сын его живет только в свое удовольствие, ровно ничему не учится, и они боятся, что он не сумеет управлять государством. Гаутама, узнав об этом, просил назначить день испытания и поразил всех своими познаниями. Это единственное предание об его юности. Будучи двадцати девяти лет, Гаутама поехал однажды к себе на дачу и дорогою был поражен видом человека, совершенно расслабленного от старости; в другой раз ему встретился человек, страдавший отвратительной болезнью, а в третий раз он наткнулся на разлагавшийся труп. Всякий раз возница его, по имени Чанна, говорил ему, что такова судьба всех людей. Вскоре после этого он встретил аскета, и тот же возница объяснил ему характер и стремления аскетов. Все эти встречи заставили ум Гаутамы сильно работать: он стал смотреть на все земные радости и надежды, как на суетные вещи, мечтал о тихой монастырской жизни и искал случая отдаться всецело воздержанию и размышлению. После встречи с аскетом к нему явился гонец с известием о рождении сына. — «Это новые крепкие оковы, — спокойно сказал Гаутама, — которые мне придется разбивать». Население Капилавасту было в восторге от рождения наследника, единственного внука царя. Вернувшийся Гаутама был встречен музыкантами, окружившими его колесницу, и народом, кричавшим от восторга. Среди всеобщих криков его внимание было привлечено голосом его двоюродной сестры, воспевавшей его таким образом: «Спасен отец, спасена мать, спасена жена такого сына и мужа». Слово «спасен» он понял так, что может спастись от цепей жизни. В благодарность за то, что в такую минуту торжества ему напомнили о цели его жизни, Гаутама снял с себя драгоценное жемчужное ожерелье и послал его девушке. В этот же вечер он не обратил никакого внимания на танцовщиц и во время танцев даже заснул. Проснувшись, он вскочил «готовый к работе», по словам сингалезской хроники — «как человек, узнавший, что дом его горит». Спросив, кто стоит на страже, и узнав, что стоит его возница, он велел ему оседлать себе лошадь. В то время как Чанна пошел исполнять его приказание, Гаутама открыл потихоньку дверь в ту комнату, где спала его жена Язодгара, окруженная цветами, положив руку на голову своего младенца. Ему хотелось взять ребенка на руки, чтобы проститься с ним, но, боясь разбудить жену, он решил уйти не простившись и вернуться, когда ум его просветится и он сделается Буддой, то есть «просвещенным». Гаутама ушел в полнолуние в июле месяце, в сопровождении одного Чанны, и отправился по белу свету бедным, бесприютным учеником и странником. Эти-то события и послужили темой для санскритского сочинения, переведенного Билем. Далее рассказывается, что Мара, великий искуситель, появился в небесах и остановил Гаутаму, обещая ему через семь дней владычество над всеми четырьмя материками, если только он не пойдет далее и откажется от своего намерения. Слова эти не подействовали на Гаутаму, но искуситель утешился надеждой, что возьмет верх, когда грешная мысль западет в душу Гаутамы. — «И с этой минуты, — говорится в Бирманской летописи, — он как тень следовал за Гаутамой, стараясь постоянно ставить ему препятствия к осуществлению его мысли о том, чтобы стать Буддой». В тексте рукописи на яз. пали слово Будда употребляется в виде титула, а не как собственное имя. Гаутама проповедовал, что он — один из Будд, являвшихся в разное время на землю. После смерти каждого Будды его религия процветала в продолжение некоторого времени, и затем забывалась до прихода нового Будды, который снова начинал проповедовать ту же истину. Отчет о двадцати четырех Буддах, предшествовавших Гаутаме, находится в Ятаке.
После встречи с искусителем Гаутама ехал в продолжение целого дня до берегов реки Анома, где остановился, мечом срезал себе длинные кудри, снял богатые одежды и послал их обратно в Капилавасту. Следующие семь дней Гаутама оставался один в роще из манговых деревьев и затем пошел в город Магадху, место пребывания Бимбизары, одного из могущественных государей того времени в долине Ганга. Он был милостиво принят государем, другом его отца; но несмотря на просьбы сделаться вероучителем, он не решился взяться за дело проповедника. Он примкнул сначала к брамину, по имени Алора, а потом к другому, по имени Удрака, от которого выучился всему, чему учила в то время индийская философия. Не удовлетворившись этим учением, он удалился в дремучие леса Урувелы, и прожил там шесть лет с пятью верными учениками, в суровом посте и самоистязаниях, до тех пор, пока слава об нем, как об аскете, разнеслась по всему свету, «как звон колокола, повешенного на своде небесном», говорит Бирманская летопись. Наконец он довел себя до такого истощения, что с ним сделался однажды глубокий обморок. Окружающие думали, что он умер, но он оправился и с этих пор прекратил свои истязания и начал вести правильную жизнь. После этого в душе Гаутамы произошла новая борьба, о которой говорится как в южно-буддийских, так и в северно-буддийских сказаниях в такой поэтической и фантастической форме, какую могло создать только пламенное воображение индийцев. Разочарованный и недовольный Гаутама отказался от всего, что вообще дорого людям, и искал успокоения в науке и самоотречении. Видя, что усвоением чужой мудрости и простой жизнью он не достигнет того, чего ему хотелось, он предался размышлению и покаянию, посредством которых, по мнению тогдашних философов, люди могут стать выше богов. В этом направлении он дошел до того, что его стали считать святым, но в то же самое время он утратил и силы, и даже веру. В таком положении привязанность и расположение людей могли бы поддержать его, но друзья и ученики изменили ему и перешли к другим учителям. Вскоре после этого, если только не в тот же день, когда ученики покинули его, он направился к берегам Наиранджара и сел под тенью громадного дерева, известного с этого времени под названием дерева Бо, или священного дерева (Ficus religiosa). Тут он просидел весь день, борясь с собой и раздумывая, что ему делать. Все прежние искушения с новою силою вернулись к нему. Много лет он философски смотрел на все земные блага, понимая, что нет счастья без горечи; но теперь, при его поколебавшейся вере, сладость домашнего очага и любви, прелести богатства и власти показались ему совсем в другом, крайне привлекательном виде. Он сомневался и терзался своими сомнениями, но к закату солнца вера одержала верх и вышла из этой борьбы как бы очищенной. В голове у него все стало ясно, и он сделался Буддой, то есть просвещенным. С этой ночи он не считал самоумерщвление необходимым для веры и открыто говорил об этом. Всю ночь провел он в размышлении под деревом, и правоверные буддисты веруют, что он постился в этом месте семь раз по семи суток, и каждый раз архангел Брама являлся к нему для беседы и наставлений. Всей своей последующей жизнью Гаутама доказал, что, проповедуя миру свою религию, он руководится чувством любви и сострадания к ближним. Гаутама прежде всего захотел возвестить свое новое учение своим старшим учителям Аларе и Удраке; но не застав их в живых, решил отправиться к прежним пяти ученикам своим, жившим в то время в лесу около Бенареса. Увидав его, бывшие ученики решили не признавать над собою превосходство человека, не сумевшего сдержать свой обет, и называть его только по имени, а не учителем. Он понял причину их обращения к нему со словами: «Почтенный Гаутама», и просил их не называть его так, говоря, что они люди смертные, а что он нашел путь к бессмертию и может указать им его. Они возражали ему, указывали на его прежнее падение. Тогда он в следующих словах объяснил им свое новое учение: все телесное есть материальное и, следовательно, временное, так как оно само в себе носит зачатки разложения. Пока человек связан с материальным миром телесным существованием, до тех пор он подвержен печали, разрушению и смерти. Пока человек будет дозволять дурным желаниям царить у него в душе, он будет чувствовать неудовлетворенность, бесполезное утомление и заботы. Бесполезно стремиться очистить себя порабощением своей плоти: нравственная порча в душе человека связывает его со всем материальным миром. Только безусловное искоренение всего дурного разорвет цепи его существования и перенесет его «на другую сторону, откуда душа его уже не переселится в другое тело». Не следует, однако, приравнивать эти идеи к христианскому учению о загробной жизни. Б. не знает ничего о духовном бытии. Основные положения буддизма выражаются в очень старинной формуле, составленной, вероятно, его основателем и называющейся «четырьмя великими истинами». Вот они: 1) несчастия всегда сопутствуют жизни; 2) источник всего бытия лежит в страстях или похоти; 3) избавиться от бытия можно, только уничтожив похоть; 4) достигнуть этого можно, поднимаясь по следующим четырем ступеням в Нирвану. Первая ступень состоит в пробуждении сердца. Когда чешуя спадает с глаз верующего, когда он познает великую тайну скорби, неразлучной с жизнью и со всеми земными интересами, когда он обращается к Будде — он становится на первую ступень по пути к спасению. Вторая ступень состоит в освобождении от нечистых помыслов и мстительности. Чтобы достигнуть третьей ступени, верующий должен отделаться от всех злых желаний, от незнания, сомнения, ереси, недоброжелательства и раздражительности. Умерщвлять свою плоть различными лишениями представляется, по учению Будды, вполне излишним; главное внимание должно быть обращено на очищение души от дурных помыслов, ибо чистому сердцу открыт весь мир и все добрые дела. Венцом всего здания жизни, по мнению Будды, должно быть всеобщее милосердие. Истинное просвещение, истинная свобода заключается только в любви. Верующий, проникнутый любовью, достиг последней ступени; он порвал цепи незнания, страсти и греха, и тем самым избавил свою душу от переселения, приблизился к Нирване и стал вне законов материального бытия; тайны будущей и прошлой жизни открыты ему, и он навеки освобождается от рождения с его последствиями — разрушением и смертью. Никакой буддист не надеется достигнуть этой ступени на земле; но кто раз вступил на эту стезю, тот уже не может покинуть ее, рано или поздно добьется своего, и, войдя в Нирвану, успокоится навеки.
Но вернемся теперь к истории Гаутамы. Гаутама пробыл около Бенареса до тех пор, пока число его последователей не достигло шестидесяти человек. Главным его учеником был очень богатый молодой человек Яза, который пришел к нему в первый раз ночью из страха перед своими родными, а потом обрил себе голову, надел желтую одежду и привлек к учению Будды многих из своих родных. Его мать и жена были первыми женщинами, последовавшими за Буддой. Отшельническая жизнь, говорит Будда, способствует к достижению высшего блаженства, но и светская, семейная жизнь, не лишает человека возможности достигнуть той же цели. Когда миновало дождливое время года, Гаутама собрал тех из своих учеников, которые посвятили себя высшей жизни, и обратился к ним с такой речью: — «Я освободился от пяти смертных грехов, опутывающих людей и ангелов гигантскими сетями, и вы тоже, благодаря моему учению, достигли этого. Нам предстоит теперь великая задача: помочь людям и ангелам добиться спасения. Разделимтесь, и пойдемте в разные стороны поодиночке. Идите и проповедуйте… Я, со своей стороны, пойду в деревню Сена, около пустыни Урувелы». В последующие годы своей деятельности Гаутама ежегодно рассылал таким образом своих учеников, оставляя при себе только некоторых из наиболее близких. В пустынях Урувелы в это время жили три брата-философа — отшельники и огнепоклонники, собравшие около себя довольно много учеников. Гаутама остановился у них, и вскоре все они сделались его последователями. Здесь же Гаутама сказал первую проповедь, предметом для которой послужил лесной пожар, вспыхнувший на склоне соседней горы. В этой проповеди он предостерегал своих слушателей от пожара дурных страстей и сравнивал последние с огнем, который в одно и то же время причиняет и боль, и удовольствие, и быстро ведет к разрушению. В сопровождении своих учеников Будда отправился в Раджагриху, где обратился с речью к царю, говоря ему, что все земные несчастия происходят от страстей. Царь пригласил его с учениками отобедать у него и потом подарил ему бамбуковую рощу, известную впоследствии тем, что Гаутама провел там несколько дождливых времен года и произнес там большую часть своих лучших проповедей. Там он приобрел очень много последователей. Между тем, старый царь Судгодана, тревожно следивший за жизнью своего сына, узнал, что последний перестал быть аскетом и сделался простым странствующим проповедником и учителем. Тогда он послал просить сына вернуться домой, чтобы перед смертью повидаться с ним. Будда тотчас же отправился в Капилавасту и по своему обыкновению остановился в загородной роще. Отец его и дядя, и другие родственники пришли к нему, но Гаутама встретил их холодно и не выказал им должного почтения. Обыкновенно таких учителей приглашали на следующий день к обеду, но Гаутаму никто не пригласил, поэтому на следующий день он пошел в город с чашкой, собирать подаяние. Отец, услыхав, что сын его ходил по улицам и просил милостыню, пришел в ужас и, выйдя к нему, вскричал: «Знаменитый Будда! Зачем ты подвергаешь всех нас такому позору? К чему ты просишь милостыню? Неужели ты думаешь, что я не в состоянии накормить всю твою нищенствующую братию»! «Благородный отец мой, — отвечал Будда, — таков уж обычай нашего рода». «Как так? — вскричал отец, — разве ты не потомок царского рода? Никто из нашего рода не унижал себя таким образом». — «Благородный отец мой, — сказал Гаутама, — и ты, и семья твоя можете требовать себе царских прав, но я происхожу от древних пророков, которые всегда поступали так, и обычаи их хороши, как для этого мира, так и для того, который ждет нас. Если кто-нибудь находит клад, то он обязан прежде всего поделиться им со своим отцом, отдав ему лучшую часть. Позволь мне поделиться с тобой найденным мною сокровищем». Смущенный царь, приняв от сына чашу, повез его к себе в дом. Дворцовые женщины вышли приветствовать его; но между ними не было Язодгары, которую он не видел с тех пор, как оставил ее спящей с младенцем семь лет тому назад. — «Я подожду и посмотрю, — говорила она: — может быть я еще значу для него что-нибудь, и тогда он сам придет ко мне или спросит обо мне». Гаутама заметил ее отсутствие и, вероятно, помня, что отшельник не может прикасаться к женщине, сказал: — «Царевна еще не освободилась от желаний, как освободился я, и, не видя меня столько времени, она, может, еще сердится на меня? Если гнев ее не успокоится, то сердце ее может разбиться. Она может поздороваться со мной». Он пошел к ней, и она, увидав не мужа, которого ждала, а монаха, в желтой рясе, с бритой головой и бритым лицом, упала на пол и, обняв его ноги, заплакала. Затем однако Язодгара мало-помалу успокоилась, и вскоре сделалась ревностной последовательницей учения своего мужа. Будде против воли пришлось устроить орден монахинь, в который прежде всех вступила его бывшая жена. На следующий день была назначена свадьба сводного брата Гаутамы, Нанды, но вместо свадьбы Нанда последовал за Буддой в рощу. Через несколько дней Язодгара одела своего сына Рахулу и приказала ему пойти и просить отца передать ему наследство. — «Я не знаю своего отца, — сказал мальчик, — кто он такой». Мать взяла его на руки и показала ему на отца, обедавшего в это время во дворце. «Вот этот монах, с таким светлым лицом, — сказала мать, — и есть твой отец. У него четыре источника богатств, пойди к нему и попроси ввести тебя во владение твоим наследством». Рахула пошел к отцу и без страха почтительно сказал: — «Отец мой! как я рад, что я с тобой». Гаутама молча благословил его, и встал, чтобы уйти; тогда Рахула пошел за ним, прося его оставить ему наследство. Никто из окружающих не остановил его, и они ушли в рощу, где ребенок был принят в число учеников. Узнав об этом, царь рассердился, и чтобы спасти других родителей от риска потерять таким образом своих детей, он просил Будду не брать к себе детей без разрешения родителей. Гаутама исполнил просьбу и вскоре вернулся в бамбуковую рощу. С этого времени рассказы о жизни Гаутамы не имеют хронологической последовательности, и потому мы приводим из них только некоторые.
Однажды Будда подошел к богатому земледельцу, пахавшему свое поле, и просил подаяния. Земледелец богатый брамин сказал Будде: «Если бы ты пахал и сеял как я, то тебе не пришлось бы просить милостыни». — «Я тоже, брамин, — отвечал Будда, — сею, пашу и пожинаю». — «Только никто не видит, как ты пашешь», — заметил брамин. «Вера есть мое семя, — отвечал нищий; — борьба с самим собой есть благодатный дождь; мудрость есть мой плуг, которым управляет скромность. Настойчивость везет мой плуг, и я направляю его своею мыслью; закон есть то поле, которое я обрабатываю, а жатва, собираемая мною, есть бессмертный нектар Нирваны. Кто собирает эту жатву, тот уничтожает все плевелы печали».
Один купец из Сунапаранты примкнул к учению Будды, хотел проповедовать его своим родственникам и спросил на это разрешение у Гаутамы. «Народ в Сунапаранте, — отвечал ему учитель, — очень дерзок. Если люди обругают тебя, что ты будешь делать»? — «Я не стану отвечать им», — сказал купец. — «А если они ударят тебя, что ты будешь делать»? — «Я не стану бить их» — отвечал он. — «А если они захотят убить тебя»? — «Смерть сама по себе не есть зло; многие из нас желают смерти, чтобы избавиться от мирской суеты, но я шагу не сделаю, чтобы отдалить или приблизить ее». Эти ответы показались Будде удовлетворительными, и он отпустил этого купца на проповедь.
В другой раз Гаутама, исцелил молодую женщину, по имени Казаготами, лишившуюся от горя рассудка. Казаготами рано вышла замуж и родила ребенка, будучи сама еще девочкой. Ребенок вскоре умер. Несчастная мать, прижимая мертвого ребенка к груди, бегала из дома в дом и просила дать ей для него какого-нибудь лекарства. Один из приверженцев Будды сказал ей, что сам лекарства дать ей не может, но знает такого человека, который может помочь ей. Ее привели к Гаутаме. «Учитель, — сказала она, кланяясь, — не знаешь ли ты такого средства, которое помогло бы моему ребенку»? — «Знаю, — отвечал он. — Достань мне горсть горчичного семени из такого дома, в котором никогда не умирал бы ни сын, ни родитель, и никто из родных или из рабов». Женщина ушла, и везде, куда она ни входила, она получала на вопрос: «Не умирал ли кто-нибудь в семье», один и тот же ответ, что живых мало, а умерших много. Наконец, она стала успокаиваться, и пошла обратно к Гаутаме, оставив ребенка своего в лесу. — «Принесла ли ты горчичного семени»? — спросил ее учитель — «Не принесла, — отвечала она, — потому что живых мало, а мертвых много». Он стал излагать ей свое учение о непрочности всего земного, так что сомнения ее разъяснились, и она, помирившись со своим несчастьем, стала его ученицей.
Будда проповедовал в продолжение сорока пяти лет, не отходя далеко от Бенареса и проводя дождливое время года в домах, принадлежавших обществу буддистов. С Гаутамой ходили его родственники. Один из его двоюродных братьев стал завидовать успехам Гаутамы и побуждал царя Аджатасатру возбудить преследование против Гаутамы и его приверженцев. Рассказы о том, как Гаутама избавлялся от грозивших ему опасностей, носят совершенно легендарный характер. Достоверно только одно, что новое вероучение должно было выдержать сильные преследования со стороны озлобленных браминов. Сведения о последних днях Гаутамы довольно подробны. Восьмидесятилетний учитель остановился отдохнуть в роще Пава. Некий Чунда, подаривший эту рощу нищенствующей братии, приготовил им обед. После обеда старец отправился в Кузи-Нагару, но, пройдя немного, должен был остановиться и сказал: «Меня томит жажда». Его напоили и он пошел дальше, но около реки Кукушта принужден был снова остановиться. Будда с учениками продолжал понемногу подвигаться вперед, и наконец они добрались до реки Хираниаваты; там Будда в последний раз отдохнул и долго говорил с Анандой о своем погребении и о тех правилах, которые последователи его не должны забывать после его смерти. Ананда, слушая его, не мог сдержать себя, и, отойдя в сторону, заплакал; но Гаутама тотчас же послал за ним и стал утешать его, говоря, что его смерти нужно радоватся, и повторял: — «Полно, Ананда! Не плачь, не тревожься. Ведь рано или поздно мы должны расстаться со всем, что нам дорого. Разве на этом свете есть что-нибудь вечное? Дорогие мои, — прибавил он, обращаясь к другим ученикам, — Ананда знает все, что следует сделать после моей смерти. Слушайтесь его». После полуночи Субгадра, философ-брамин, пришел спросить о чем-то Будду; но Ананда, боясь, что разговор может взволновать больного учителя, не допустил его. Гаутама, услыхав голоса, приказал пустить к себе Субгадру. Отвечая на вопросы последнего, Гаутама высказал, между прочим, следующее. «Мою религию, знают только мои двенадцать учеников, которые пробудят мир от равнодушия. С двадцатидевятилетнего возраста до сегодняшнего дня я стремился к чистой и совершенной мудрости и, идя верной стезей, я дошел теперь до неё». Будда постановил за правило, чтобы последователи его не принимали в свое общество людей других верований, не подвергнув их предварительно четырехмесячному искусу. Последними словами его была просьба любить друг друга. (Как же это похоже на слова Иисуса - leopoliss) К утру он скончался.
Часть II. Древний буддизм. Рассказы о погребении Гаутамы и о раздаче его мощей полны самых легендарных подробностей. По-видимому, тело его было сожжено с большими церемониями. Но не успел он закрыть глаз, как среди его последователей уже возник раскол. Субгадра открыто радовался, что наконец не стало человека, который постоянно говорил: — не делай того, не делай другого. Это так поразило учеников, что старшие из них, как, например, Касиапа и любимый ученик Будды Ананда, решили для устранения возникших разногласий собрать совет. Первый совет собрался под председательством Касиапы. На нем присутствовало пятьсот человек верующих, и о нем сохранилось только предание, что он длился семь месяцев. Второй совет был собран через сто лет, а третий за 250 лет до Р. X., при буддийском царе Асоке, в его столице Пашалипутре, нынешней Патне. Есть основание думать, что священные книги, сохранившиеся до настоящего времени в Цейлоне, совпадают во всем существенном с составленными на этом третьем совете. Правоверные буддисты считают, что учение установленное на первом соборе, совершенно тождественно с учением, принятым на третьем соборе; но известные нам теперь буддийские каноны едва ли могли быть написаны тотчас же после смерти Будды. Время смерти Будды в точности не определено; но вообще принято думать, что он умер в пятом веке до Р. X. Время третьего собора нам известно в точности, так как он состоялся при царе Асоке за 250 лет до Р. X. или около того; следовательно, первый собор собрался по крайней мере лет за 150 ранее, и в эти 150 лет суеверия могли значительно развиться.
Абхидхарма, или философская часть буддизма. Б. не пытается разрешить проблему первоначального происхождения космоса. Когда однажды спросили Будду: — бесконечно или нет существование мира, то Будда ничего не ответил, может быть, потому, что считал этот вопрос праздным. Существование материального мира и населяющих его сознательных существ буддизм принимает как факт и полагает, что всему есть причина и следствие и что все постоянно, хотя, может быть, и незаметно меняется. Хотя в принципе буддизм признавал многое, подтвержденное впоследствии наукой, но в подробностях держался суеверий того времени. Буддизм говорит, что в пространстве рассеяно бесконечное количество шарообразных миров, соединенных по три. Все эти миры совершенно похожи на наш мир, в середине которого возвышается громаднейшая гора, Мага Меру. Она окружена семью концентрическими кругами утесов страшной высоты; самый наружный круг разделен на четыре части, или четыре материка; часть одного из них составляет Ямбудвипа, обитаемая нами. На высотах Мага Меру, над ними и над кругами утесов находятся двадцать четыре неба, а под ними и под Землей находятся восемь больших адов. Эти небеса и ады составляют часть материального мира, подчиняющегося, как и все остальное, закону причины и следствия. Между Мага Меру и наружным кругом утесов ходят звезды, Солнце и месяц. Существа, населяющие вселенную, проходят свой круг жизни и уступают свое место другому поколению. Сам мир периодически разрушается и вновь возрождается. Число людей и живых существ всегда остается одним и тем же. Надо думать, что верования эти заимствованы буддистами из более ранних религий. Мысль о тщете всего мирского и об общем для всего живого законе постепенного увядания и смерти должна была привести к вере в Нирвану. Если жизнь есть бедствие, от которого не избавляет человека даже смерть, то, конечно, надо было прежде всего открыть корень этого бедствия и, уничтожив его, положить конец тому длинному ряду несчастий, которые нам предназначено переносить бесконечное количество раз. Корень, или семя, жизни буддисты находят в «карме», сумме достоинств и недостатков, а так как у всякого человека недостатков всегда больше, чем достоинств, то практически понятие о «карме» приближается к понятию о грехе; причиной греха считается неведение. Уничтожив неведение и проистекающий от него грех, человек может добиться вечного покоя в Нирване, идя к этому четырьмя стезями, о которых уже было сказано выше. Каждый человек при рождении получает все пороки и добродетели своих предшественников и продолжает начатую ими борьбу на пути к просвещению. Буддисты не признавали ничего вечного, кроме закона причины и последствий; поэтому и космос, и карма могли быть уничтожены. Нирвана — это конец страданиям, другой берег океана жизни, гавань спасения, истина, вечность. Некоторые из европейских ученых думали, что под Нирваною разумеется блаженное состояние души после смерти; но буддизм не признает существования души, как чего-то отдельного, не зависимого от тела. Многим покажется странным, что такая религия, как буддизм, не имеющая понятия об Едином Боге и не признающая существования души, могла занять первенствующее по числу своих последователей место среди остальных религий. Можно утверждать, что, если бы учение Будды было только философским учением или если бы он жил позже, он имел бы очень немного последователей. Громадную роль в распространении буддизма играла обширная филантропическая деятельность Гаутамы, приходившаяся как нельзя более кстати в те времена угнетения слабых сильными. Есть даже основание предполагать, что Гаутама и в мыслях не имел создать новую религию: он думал, что его учение, как новое вино, будет разлито в старые меха и что все люди, не исключая даже браминов, примут это учение как наиболее полное выражение старой религии. Гаутама прежде всего требовал от своих учеников полнейшего воздержания. Для достижения духовной свободы он считал необходимым отрешение от всех мирских интересов. Постепенно установляя различные правила, он кончил тем, что учредил нечто вроде монашеского ордена — Сангасов. Нужно оговориться, впрочем, что члены этого ордена никогда не пользовались правами и преимуществами жреческого сословия. Последующие цари и предводители племен дарили ордену богатые поместья, и он мало-помалу обратился в скопище тунеядцев и лентяев, тем более, что для поступления в него требовалось только свидетельство, что данное лицо не страдает какой-нибудь заразной болезнью, что оно не принадлежит к числу рабов или солдат и что родители согласны отпустить его. Впоследствии обряд присоединения к ордену сопровождался различными церемониями; устав ордена подвергся значительным изменениям. В Тибете мы встречаем ужо полную церковную иерархию. Правила ордена находятся в книге «Патимокка», написанной во времена Асоки; и книгу эту монахи обязательно должны были читать два раза в месяц. Монахи обязаны быть очень воздержными в пище и вовсе не употреблять спиртных напитков. Нищенствующий монах должен был молча протягивать свою глиняную чашку для сбора подаяния и есть то, что ему дадут. Старшие монахи не могли есть мясной пищи. Гаутама считал отшельническую жизнь наиболее верно ведущей к спасению; сохранилось много пещер с различными надписями на древнем языке пали, в которых, очевидно, жили отшельники. Одеваться монахи должны были в желтую рясу, покрывавшую все тело, за исключением правой руки и плеча. Рясу эту монах никогда не мог снимать: снять ее значило выйти из ордена.
Нечего и говорить, что прелюбодеяние, воровство и убийство принадлежали к числу проступков, за которые виновный тотчас же исключался из ордена. Первоначальный обет нищенства, даваемый при поступлении в орден, впоследствии утратил свой смысл, так как монастыри, получавшие массу приношений, делались очень богатыми. Обета послушания у буддистов никогда не существовало. Каждый член общества должен был повиноваться своей совести и закону. Старший в монастыре мог, однако, наказывать меньшую братию, изгоняя из монастыря. Каждый монах, нарушивший правила Будды, должен был приносить публичное и добровольное покаяние в своих грехах; вопросов ему при этом не предлагалось. На обязанности послушников, только что вступивших в общину, лежала уборка двора и все работы по хозяйству. Между работами каждый послушник должен был предаваться размышлению или молитве. Гаутама первоначально предполагал, что все вступят рано или поздно в его общину, и мир горя и греха таким образом сам собою разрушится. Для мирян Будда оставил десять заповедей, а именно: не убивай, не воруй, не лги, не прелюбодействуй, не клевещи, не клянись, не болтай лишнего, не скаредничай, не сердись, не уклоняйся от истинной веры. Победа над самим собою и полнейшее милосердие являются основными принципами буддизма, и потому он не мог остаться достоянием одних монастырей. Он являлся религией, одинаково доступной для всех. Гаутама не признавал кастовых религий и преимуществ: по его понятиям, привилегия каждого человека заключается в его личных достоинствах и добродетелях. Правда, он не дерзал восставать открыто против народных бичей того времени — против рабства, деспотизма и обогащения за чужой счет.
Часть III. Позднейший буддизм. Нет ничего удивительного, что такое гуманное учение пустило глубокие корни среди индийцев, находившихся под гнетом касты жрецов. К сожалению, ход распространения буддизма мало известен. Через 150 лет после смерти Гаутамы буддизм был объявлен государственной религией. Китайский пилигрим Фа-Хиан был в Индии в 400 году после Р. X. и нашел буддизм в цветущем состоянии. В VIII и IX столетиях началось страшное преследование буддизма, так что в Индии не осталось ни одного буддиста. На Цейлоне буддизм введен, в сравнительно чистом виде, сыном и дочерью Асоки и сохранился до новейших времен. В V столетии буддизм занесен в Бирму, откуда распространился по соседним областям, но уже в искаженном виде, о чем можно судить хотя бы по сказаниям, которые описывают обстоятельства, сопровождавшая рождение Гаутамы: родившись, он тотчас же прошел три шага и громовым голосом подал весть о своем величии. Один святой старец, упав перед ним ниц, предсказал ему, что он сделается Буддой и поведет свой народ ко спасению. Пятимесячным ребенком, он, лежа под деревом, так глубоко задумался, что впал в забытье, и пять мудрецов, проходивших мимо, так были поражены этим, что поклонились ему и спели ему гимн, которым предвещали, что младенец этот будет проповедником такого учения, которое, как волна, зальет всякое пламя и горе жизни и, как огонь, очистит весь мир. Легенды о дальнейшей жизни Будды наглядно доказывают нам, что к буддизму примешивались различные суеверия. Среди северных буддистов легенды искажены гораздо более, чем среди южных. Северный буддизм назван Великой колесницей в отличие от южного буддизма, который не без насмешки называется Малой колесницей. Великая колесница развилась в новую религию, основанную на поклонении Майтреи (Maitreja), Дианни-Будде (Dyanni-buddhas), Манджусри (Manjusri) и Авалокитесваре (Avalokiteswara), олицетворяющим собою милосердие, молитву, чистоту и мудрость. Развитие буддийского учения в Тибете завершилось образованием там целого сословия духовенства, устройство которого очень напоминает католическую иерархию. Насколько буддизм утратил в Тибете свою первоначальную чистоту, превратившись в ламаизм, можно видеть уже из того, что двое лам вели борьбу из-за права быть официальным воплощением апостолов Будды. Вообще говоря, Ламаизм, со своими колокольчиками, цилиндрическими барабанчиками, четками и бритыми монахами, со своими процессиями и чистилищем, очень походит на римский католицизм, со всеми недостатками и темными сторонами последнего. Подробнее см. под словом Ламаизм.
Главным источником для изучения Б. является многочисленные священные книги буддистов, которые в значительной степени еще неизвестны европейцам. Число их особенно велико в Тибете (см. Тибетская литература). Как на древнейший сборник буддийской морали, можно указать на «Dhammapadam» (изд. Фаусбелля, Копенгаген, 1855), переведено на немецкий яз. А. Вебером в его «Indische Skizzen» (Берлин, 1862).
Литература: La Loubere, «Descript. de Siam» (Амстердам, 1714, 2 т.); Р. Georgi, «Alphabetum tibetanum» (Рим, 1762); Grosier, «Descript. de la Chine» (Париж, 1787, 2 т.); S. Pallas, «Voyages» (фр. изд., 1788; 7 т., in 4°); Thunberg, «Voyage au Japon» (пер. Landresse, Париж, 1799, 5 т.); Upham, «The history and doctrine of bouddhism» (Лондон, 1829, in 4°); Turnour, «Epitome of history of Ceylon» (1836); его же, «The Mahawanso translated» (Коломбо, 1836); Abel Remusat, «Foe Koue Ki» (пер., Париж, 1836, in 4°); Huc и Gabet, «Voyage au Thibet et en Tartarie» (Париж, 1846, 2 т.); M. Foncaux, «Le Lalita vistara» (Пар., 1847); Schiefner, «Eine tibet. Lebensbeschreibung Satjamunis» (СПб., 1849); Burnouf, «Le lotus de la bonne loi» (Париж, 1552); Stan. Julien, «Voyages des pelerins bouddhistes» (Париж, 1853 и сл., 3 т.); Pallegoix, «Descrip. du Roy. Thai ou Siam» (Париж, 1854, 4 т.); Koppen, «Die Religion des Buddha» (Берл., 1857); Bouillevaux, «Voy. dans l’Indo-Chine» (Париж, 1858); M. Koeppen, «Religion des Buddha» (Берлин, 1859); Wassilljew, «Der Buddhismus etc.» (СПб., 1860); Spence Hardy, «Eastern monachism» (Лондон, 1860); E. Schlagintweit, «Buddhism in Tibet» (Лейпц., 1862; на фр. «Le Bouddhisme au Tibet», в «Annales du musee Guimet», III, перев. с английского Milloue); M. Obry, «Du Nirvana bouddhistique» (Париж, 1863); «Doctrines des bouddhistes sur le Nirvana» (Париж, 1864); Vasillef, «Le Bouddhisme, ses dogmes, son histoire et sa litterature» (пер. с русского La Comme, Париж, 1865); Barthelemy Saint-Hilaire, «Le Bouddha et sa religion» (Пар., 1862; 3-е изд., 1866); Burnouf, «Introduction а l’histoire du Bouddisme indien» (2 изд., Париж, 1866); Mouhot, «Voyages» (Пар., 1868); Ad. Bastian, «Die Volker des Oestlichen Asien» (Иена, 1868 и след.); Taranatha, «Geschichte des B. in Indien», на тибетском яз. издано Шифнером в СПб., 1868, под заглавием: «История Буддизма в Индии, соч. Таранаты, по тибетским рукописям», на немецк. СПб., 1869); Beal, «Travel of Fahian and Sung-yun» (Лонд., 1869); Kistner, «Buddha and his doctrines» (Лонд., 1869); S. Beal, «Outline of Buddhism from Chinese sources» (Лонд., 1870); Alabaster, «The modern Bouddhist» (Лонд., 1870); «A Catena of Buddhist scriptures» (Лондон, 1871); Shutte, «Zur Geschichte des chinesischen B.» (Берлин, 1874); Senart, «Essai sur la legende de Bouddha, son caractere et ses origines» (Париж, 1875); Al. Cunningham, «Inscription of Asoka» (Лонд., 1877); H. Oldenberg, «The Dipavamsa edited and translated» (Лонд., 1878); Spence Hardy, «A manual of Buddhism» (2 изд., Лондон, 1880); Edkins, «Chinese Buddhism» (Лонд., 1880); Wurm, «Der В.» (Гютерло, 1880); H. Oldenberg, «Buddha» (Берл., 1881); «Anecdota Oxoniensia Aryan series» (т. I, части 1, 2 и 5, Оксфорд, 1881—1885); Seydel, «Das Evangelium f. Jesu in seinen Verhaltnissen zur Buddhasage u. Buddhalehre» (Лондон, 1882); Bastian, «Der B. in Seiner Psychologie» (Берл., 1882); Kern, «Der B. und seine Geschichte» (2 т., Лейпциг, 1882—1884); Charleroix, «Histoire du Japon»; «Avadana-Cataka. Cent legendes bouddhistiques» (пер. с санскритского Leo Feer’a в «Annales du Musee Guimet», т. XVIII); Max Freiherr von Wimpffen, «Kritische Worte uber den Buddhismus» (Вена, 1891); K. Neumann, «Die innere Verwaldschaft budhistischer und christlicher Lehren» (Лейпциг, 1891). — На русском языке: «Буддизм в науке» («Отеч. Зап.», 1843, 31); В. Васильев, «О некоторых книгах, относящихся к истории буддизма в библиотеке Казанского унив.» («Учен. Зап. Имп. Акад. Наук», том III, СПб., 1855); его же, «Буддизм, его догматы, история и литература» (СПб., 1857—69: часть I — Общее обозрение, часть II не вышла в свет, часть III — История буддизма в Индии, соч. Даранаты, перев. с тибетского); архиеп. Нил, «Буддизм, рассматриваемый в отношении к последователям его, обитающим в Сибири» (СПб., 1858); В. Лядов, «Буддизм» («Рассвет», 1860, 6); И. Минаев, «Пратимокша-Сутра, буддийский служебник» (Прилож. к XVI тому «Зап. Имп. Акад. Н.», № 1, 1869); его же, «Несколько слов о буддийских жатаках» («Журн. Мин. Нар. Просв.», 1872, № 6); Васильев, «Религии Востока» («Журн. Мин. Нар. Пр.», 1873, № 4); В. С. Соловьев, «Искушение Будды» (из Лали тавистаты, «Вестн. Европы», 1874, № 12, стихотворение); А. Гусев, «Нравственный идеал буддизма в отношении к христианству» («Правосл. Собеседн.», 1875, I); П. А. Каленов, «Будда» (поэма, Москва, 1885); В. Лессевич, «Буддийский нравственный тип» («Сев. Вестник», 1886, № 5); его же в «Этюдах и Очерках» (СПб., 1886); его же, «Новейшие движения в буддизме, поддерживаемые и распространяемые европейцами» («Русская Мысль», 1887, № 8); «Буддийский катехизис» (ibid.); «Цейлон и буддисты» (ibid.); И. Минаев, «Буддизм. Материалы и исследования» (СПб., 1887); А. Позднеев, «Очерки быта буддийских монастырей и буддийского духовенства в Монголии в связи с отношениями сего последнего к народу» (СПб., 1877); «Буддийский катехизис» (пер. с нем. Т. Будкевича, Харьков, 1888); Н. Леопардов, «Краткое изложение учения Будды, составляющего индийскую религию» (Киев, 1889); В. В. Лесевич, «Религиозная свобода по эдиктам царя Асоки Великого» (в I т. «Вопросы философии и психологии»); И. Минаев; «Спасение по учению позднейших буддистов» (СПб., 1890); Г. Ольденберг, «Будда, его жизнь, учение и община» (пер. П. Николаева, 2-е изд., Москва, 1891).
Источник — «http://ru.wikisource.org/w/index.php?title=ЭСБЕ/Буддизм&oldid=808220»
Метки: саморазвитие желания смерть деньги буддизм самосовершенствование смысл жизни пацифизм будда страдания поиск истины благо дхаммапада соблазны ненасилие палийский канон стяжательство изречения будды власть над собой типитака |
Четыре Благородные Истины |
Дневник |
Четыре Благородные Истины
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Четыре благородные истины (чатвари арьясатьяни), четыре истины Святого — одно из базовых учений буддизма, которого придерживаются все его школы. Четыре благородные истины сформулировал сам Будда Шакьямуни и кратко их можно изложить так[1]: существует страдание; существует причина страдания — желание; существует прекращение страдания — нирвана; существует путь, ведущий к прекращению страдания, — восьмеричный путь.
Они приводятся в самой первой проповеди Будды «Сутре запуска Колеса Дхармы».
Содержание
•1 Первая благородная истина о страдании
•2 Вторая благородная истина о причине
•3 Третья благородная истина о прекращении
•4 Четвёртая благородная истина о пути
•5 Отрицание четырёх благородных истин
•6 Критика
•7 Примечания
•8 Литература
•9 Ссылки
Первая благородная истина о страдании
Истина о дуккха или беспокойной неудовлетворенности (дукха или дуккха, санскр. ????, пали dukkha? — «страдание», «беспокойная неудовлетворенность», «дискомфорт», «расстройство»).
Вот, о братья, благородная истина о страдании. В муках рождается человек, он страдает увядая, страдает в болезнях, умирает в страданиях и печали. Стенания, боль, уныние, отчаяние — тяжки. Союз с немилым страдание, страдание — разлука с милым, и всякая неудовлетворенная жажда сугубо мучительна. И все пять совокупностей, возникших из привязанностей — мучительны. Такова, о братья, благородная истина о страдании.[2]
Три главных великих страдания:
1.страдание от перемены;
2.страдание, усугубляющее другие страдания;
3.страдание, собирающее страдания;
Четыре великих потока страдания:
1.страдание рождения;
2.страдание старости;
3.страдание болезни;
4.страдание смерти;
Стоит отметить, что часто термин дуккха переводят как страдание, хотя это не совсем верно. Люди страдают не постоянно, а периодически. Здесь же речь идёт о страдании, которое преследует людей всю жизнь.
Вторая благородная истина о причине
Истина о возникновении дуккха (дуккха самудая (санскр. ??????), пали dukkhasamudayo (samudayo — «возникновение», «происхождение», «появление»)).
Благородная истина о причинах беспокойной неудовлетворённости: ненасытное стремление. Постоянное стремление удовлетворить все возникающие потребности приводят к разочарованию, потому что многие желания невозможно осуществить в полной мере. Это приводит к возникновению кармы (совокупность действий человека, включая его мысли и поступки). Карма вовлекает человека в процесс стремления к хорошему и плохому. Этот процесс приводит к возникновению новой кармы. Так возникает «круговорот сансары».
И вот, о братья, благородная истина о начале страдания. Истинно! — тот зачаток страдания лежит в жажде, обрекающей на возрождение, в этой ненасытной жажде, что влечет человека то к тому, то к другому, связана с людскими усладами, в вожделении страстей, в вожделении будущей жизни, в вожделении продления настоящей. Такова, о братья, благородная истина о начале страданий.[2]
Таким образом, причина неудовлетворённости состоит в жажде (танха), которая приводит к непрерывному пребыванию в сансаре. Удовлетворение желаний очень скоротечно и через короткое время приводит к появлению новых желаний. Таким образом получается замкнутый цикл по удовлетворению желаний. Чем больше желаний не могут быть удовлетворены, тем больше растут страдания.
Источник плохой кармы часто лежит в привязанности и ненависти. Их последствия приводят к неудовлетворённости. Корень же привязанности и ненависти — в неведении, незнании истинной природы всех существ и неодушевлённых предметов. Это не просто следствие недостаточного знания, но ложное мировоззрение, измышление полной противоположности истины, ошибочное понимание реальности.
Третья благородная истина о прекращении
Истина о прекращении дуккха (дуккха ниродха (санскр. ?????, nirodha IAST), пали dukkhanirodho (nirodho — «прекращение», «затухание», «подавление»)). Благородная истина о прекращении беспокойной неудовлетворённости: «Это полное успокоение [волнений] и прекращение, отказ, отъединение, это освобождение с отдалением от той самой жажды (освобождение-отдаление)».
И вот, о братья, благородная истина о пресечении страданий. Истинно! — то пресечение страданий есть уничтожение жажды, победа до конца над страстями, исцеление, освобождение, бесстрастность. Такова, о монахи, благородная истина о пресечении страданий.[2]
Состояние, в котором нет дуккха, достижимо. Устранение загрязнений ума (ненужных привязанностей, ненависти, зависти и нетерпимости) — это и есть истина о состоянии за пределами «страдания». Но мало просто так прочитать об этом. О том, как реализовывать это в повседневной жизни, говорит четвёртая истина.
Некоторые монахи, странствовавшие с Буддой, понимали третью истину неверно, как полный отказ от всех желаний вообще, самоистязание и полное ограничение всех потребностей, поэтому Будда в своей речи предостерегает от такого толкования (см. цитату ниже). Ведь даже сам Будда имел желания есть, пить, одеваться, постигать истину, и т.д. То есть тут важно отделить правильные желания от неправильных, и следовать "срединному пути", не вдаваясь в крайности.
Четвёртая благородная истина о пути
Истина о пути, ведущем к прекращению дуккха (дуккха ниродха гамини патипада марга (санскр. ?????, marga IAST, буквально «путь»); пали dukkhanirodhagamini pa?ipada (gamini — «ведущий к», pa?ipada — «путь», «практика»)).
Благородная истина о Cрединном (или Восьмеричном) пути:
И вот, о братья, благородная истина о пути, ведущем к утолению всякой скорби. Истинно! — то благородный Восьмеричный Путь — истинное воззрение, истинное намерение, истинная речь, истинные поступки, истинный образ жизни, истинное усердие, истинное размышление, истинное сосредоточение. Такова, о монахи, благородная истина о пути, ведущем к утолению всякой скорби.[2]
Следовать «срединному пути» — значит держать золотую середину между физическим и духовным миром, между аскетизмом и наслаждениями[3]; значит не впадать в крайности.
И вот Всеблагой обратился к окружающим его пяти монахам и сказал:
Две есть крайности, о братья, которым не должен следовать тот, кто отрекся от мира. С одной стороны, — влечение к вещам, вся прелесть которых зависит от страстей и всего более, от чувственности: это низкий путь похоти, недостойный, недолжный для того, кто отдалился от мирских обольщений. С другой стороны, путь самоистязаний, недостойный, мучительный, бесплодный.
Есть средний путь: о братья, далекий от тех двух крайностей, возвещенный Совершенным — путь, отверзающий очи, просветляющий разум и ведет тот путь к душевному миру, к возвышенной Мудрости, к совершенству пробуждения, к Нирване!
Каков же тот средний путь, о монахи, — путь далекий от обоих крайностей, возвещенный Совершенным, что ведет к Совершенству, к возвышенной Мудрости, к душевному миру, к совершенному пробуждению, к Нирване?
Истинно! То восьмеричный Благородный путь: истинное воззрение, истинное намерение, истинная речь, истинные поступки, истинный образ жизни, истинное усердие, истинное размышление, истинное сосредоточение [2]
Отрицание четырёх благородных истин
Сутра сердца, которой придерживаются ряд махаянских школ, отрицает четыре благородные истины («нет ни страдания, ни причины страдания, ни прекращения страдания, ни пути»), что, как указывает Е. А. Торчинов, звучало кощунственно и шокирующе для последователей хинаяны, живших в период появления и развития махаяны[4].
Критика
Некоторые современные учёные-буддологи (К. Р. Норман, Шмидтхаузен и другие) утверждают, что «учение о четырёх благородных истинах является добавкой, хотя и сравнительно ранней, к древнейшей версии „биографии“ Будды». Буддолог Б. И. Кузнецов после изучения большого количества наиболее древних текстов выразил мнение о том, что четыре благородные истины и некоторые другие известные концепции сформировались окончательно только в сарвастивадской буддийской школе[5].
Примечания
1.^ Роберт Ч. Лестер (пер. Коваль А. Н.) Буддизм // Религиозные традиции мира т. 2 — М.: КРОН-ПРЕСС, 1996 — стр. 272 — ISBN 5-232-00313-5.
2.^ 1 2 3 4 5 ДХАРМАЧАКРА ПРАВАРТАНА СУТРА. Архивировано из первоисточника 28 ноября 2012.
3.^ Дюмулен, 2003, с. 23
4.^ Торчинов, 2000, с. 68
5.^ Лысенко, 2003, с. 45—46
Литература
•Лысенко В. Г. Ранний буддизм: религия и философия. Учебное пособие. — М.: ИНФРАН, 2003. — 246 с. — ISBN 5-201-02123-9
•Торчинов Е.А. Лекция 4. Доктринальные тексты Махаяны (литература сутр) // Введение в буддологию. Курс лекций. — СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2000. — 304 с. — ISBN 5-93597-019-8
Ссылки
•Сутта запуска колеса Дхаммы (пали) (рус.). Указатель сутт. Колесо Дхаммы. (Проверено 29 июня 2011)
Метки: саморазвитие желания смерть деньги буддизм самосовершенствование смысл жизни пацифизм будда страдания поиск истины благо дхаммапада соблазны ненасилие палийский канон изречения будды власть над собой четыре благородные истины типитака |
Дхаммапада и буддийская литература. Часть 1 |
Дневник |
Метки: любовь духовность знание истина мудрость смерть буддизм самосовершенствование мысли смысл жизни будда страдание обиды благо мыслители учение будды дхаммапада палийский канон стяжательство изречения будды |
Дхаммапада |
Дневник |
Дхаммапада
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Дхамапада — одно из важнейших произведений буддийской литературы, составленное, как говорит традиция, из стихотворных изречений Будды Шакьямуни, произносившихся им по поводу того или иного случая. В Дхамападе, созданной около III века до н. э.[1], изложены основные этические принципы раннего буддизма[2]. Входит в раздел Кхуддака-никая палийского канона.
Содержание
•1 Состав и источники
•2 Оглавление
•3 Переводы
•4 Примечания
[править] Состав и источники
Палийский текст Дхамапады состоит из 26 глав, включающих 423 изречения Будды Шакьямуни, каждое из которых освещает достаточно глубокие вопросы, и в то же время все они изложены максимально просто, чтобы быть доступными даже необразованному читателю или слушателю.
Канонический палийский текст является самой короткой версией Дхаммапады. Есть также её санскритская версия «Удана-варга» («Главы о Радости», тиб. Ched du brjod pa’i tshom), которая состоит приблизительно из 1 тыс. строф, отредактированных в школе сарвастивада.[3]
[править] Оглавление
I. Глава парных строф (1—20)
II. Глава о серьёзности (21—32)
III. Глава о мысли (33—43)
IV. Глава о цветах (44—59)
V. Глава о глупцах (60—75)
VI. Глава о мудрых (76—89)
VII. Глава об Архатах (90—99)
VIII. Глава о тысяче (100—115)
IX. Глава о зле (116—128)
X. Глава о наказании (129—145)
XI. Глава о старости (146—156)
XII. Глава о своём я (157—166)
XIII. Глава о мире (167—178)
XIV. Глава о просветлённом (179—196)
XV. Глава о счастье (197—208)
XVI. Глава о приятном (209—220)
XVII. Глава о гневе (221—234)
XVIII. Глава о скверне (235—255)
XIX. Глава о соблюдающем дхамму (256—272)
XX. Глава о пути (273—289)
XXI. Глава о разном (290—305)
XXII. Глава о преисподней (306—319)
XXIII. Глава о слоне (320—333)
XXIV. Глава о желании (334—359)
XXV. Глава о бхикшу (360—382)
XXVI. Глава о брахманах (383—423)
[править] Переводы
•Дхаммапада / пер. с пали, введ. и комм. В. Н. Топорова; отв. ред. Ю. Н. Рерих. М.: Изд-во восточной литературы, 1960. [1]
Метки: буддизм изречения будды истина духовность благо самосовершенствование смысл жизни страдание учение будды знание мысли любовь мудрость Дхаммапада |
Буддийские притчи |
Дневник |
Буддийские притчи
Лампадка старушки
Однажды вечером Будда должен был читать проповедь на горе. Его ожидала огромная толпа. Темнело, и каждый зажег свою лампадку, чтобы встретить Учителя. Одна старая женщина принесла лампадку поменьше и похуже, чем у всех остальных. Несмотря на насмешки, она поставила ее рядом с другими. Лампадка была едва наполнена маслом. Женщина была так бедна, что ей пришлось продать все свое имущество, даже собственные волосы, чтобы купить эту маленькую лампадку… Внезапно поднялась буря и погасила все огни, кроме лампадки старушки, ведь ее, самую маленькую, защищали от ветра другие лампады, и только ее пламя осталось светить в темноте. Тогда Будда взял эту лампадку и зажег от нее, одну за другой, все остальные, а затем сказал: «До тех пор, пока останется хоть одна искра, надежда не потеряна».
Есть ли Бог?
Как-то рано утром, когда Будда вместе с Анандой, своим любимым учеником, вышел на утреннюю прогулку, один человек спросил его:
— Есть ли Бог?
Будда посмотрел этому человеку в глаза и сказал:
— Нет, Бога нет, никогда не было и никогда не будет. Выкинь эту чепуху из головы!
В середине того же дня к Будде пришел другой человек и спросил:
— Есть ли Бог?
Будда сказал:
— Бог есть, всегда был и всегда будет. Ищи и найдешь.
Ананда пришел в сильное замешательство, так как помнил ответ, который Будда дал утром, но не имел возможности спросить, потому что вокруг было много народа.
Вечером, когда Будда, сидя под деревом, смотрел на заходящее солнце и прекрасные облака, к нему пришел еще один человек и спросил:
— Есть ли Бог?
Будда молча, одним жестом пригласил человека сесть рядом, а сам закрыл глаза. Они долго сидели вместе и молчали, уже стало темно, солнце село… Тогда человек поднялся, коснулся ног Будды, сказал:
— Благодарю тебя за ответ, — и ушел прочь.
Когда Будда и Ананда остались одни, Ананда сказал:
— Я не смогу уснуть сегодня ночью, если ты не ответишь мне. В один и тот же день на один и тот же вопрос ты дал три разных ответа! Почему?!
Тогда Будда сказал:
— Я отвечал не тебе. Почему же ты пришел в замешательство? Первый человек верил в Бога и пришел не за ответом, а за подтверждением своей веры. Но все верования ошибочны. Знание — это нечто совершенно иное. Второй человек не верил в Бога. Он хотел, чтобы я подтвердил его неверие. Третий был подлинным искателем. Он хотел испытать. Он хотел, чтобы я открыл ему нечто, потому я не стал отвечать ему, а просто предложил сесть рядом со мной. И нечто произошло.
Три типа слушателей
Однажды к Будде пришел человек и попросил ответить на его вопрос. Будда сказал:
— Я отвечу, но не сейчас.
Человек удивился. Он был очень ученым, и его хорошо знали во всей стране, и, конечно, его обидело, что Будда не мог уделить ему немного времени.
— Почему ты не можешь ответить мне сейчас? Ты занят?
— Нет, дело не в этом. У меня достаточно времени, но прямо сейчас ты не сможешь воспринять ответ.
Есть три типа слушателей, — начал объяснять Будда. — Первые как горшок, перевернутый вверх дном. В него ничего не войдет. Вторые подобны горшку с дырявым дном. Кажется, что он наполняется, но это лишь на мгновение. Рано или поздно вода из него вытечет, и он снова будет пустым. И наконец, третьи подобны горшку, который стоит как нужно, и дно у него не дырявое, но он полон мусора. Как только вода наполняет его, она тут же становится грязной.
Прежде чем задавать вопрос, нужно выкинуть из головы весь мусор. То, что не осознано, — не познано.
Горчичные зерна
Однажды к Будде пришла женщина, у которой только что умер маленький ребенок. Он был ее единственной радостью, смыслом всей жизни.
— Помоги мне, Владыка! — просила она, вся в слезах.
Будда мягко улыбнулся и сказал ей:
— Пойди в город и попроси немного горчичных зерен в доме, где никто не умирал. Принеси эти зерна мне, и я тебе помогу.
Женщина побежала в город, в ее сердце затеплилась надежда. Она ходила из дома в дом, но в каждом слышала одни и те же слова:
— Нам не жалко горчичных зерен, мы дадим тебе их сколько угодно, но смерть посещала наш дом.
В каждой семье хоть раз кто-то умирал. Женщина ходила весь день и наконец поняла великую истину: смерть — это часть жизни, ее другая сторона… Когда она вечером вернулась к Будде с пустыми руками, тот спросил:
— Где же горчичные зерна?
Женщина улыбнулась и ответила:
— Просвети меня, Учитель, я бы хотела познать То, что никогда не умирает.
Рецепт врача
Один человек заболел и пришел к врачу. Тот осмотрел его и выписал рецепт. Больной вернулся домой, там на самом видном месте поместил портрет доктора, трижды поклонился портрету, возложил цветы, возжег благовония, вынул рецепт и очень торжественно начал читать вслух:
— Две пилюли утром! Две пилюли вечером!
Целый день он читал рецепт — потому что твердо верил в доктора. Но не выздоровел. Тогда больной решил, что ему надо узнать об этом рецепте побольше, и снова пришел к врачу.
— Как мне поможет лекарство, которое вы мне прописали? — спросил он.
Доктор принялся объяснять:
— Вот, слушайте: это — ваша болезнь, а это — ее причина. Если вы будете принимать лекарство, которое я вам прописал, оно устранит причину, корень болезни. Когда же причина будет удалена, болезнь пройдет сама собой.
«Ах, как чудесно! Как умен мой врач! — подумал больной. — Его рецепты так полезны!» И он отправился домой, а там начал ссориться со своими соседями и знакомыми, настаивая:
— Мой врач лучше всех! Все другие врачи ничего не знают!
Можете забрать их себе
Как-то раз несколько человек принялись злобно оскорблять Будду. Он слушал молча, очень спокойно. И потому им стало не по себе. Один из этих людей обратился к Будде:
— Неужели тебя не задевают наши слова?!
— Ваше дело решать, оскорблять меня или нет, — ответил Будда. — А мое — принимать ваши оскорбления или нет. Я отказываюсь принимать их. Можете забрать их себе.
Просто идите своим путем
Один из учеников спросил Будду:
— Если меня кто-нибудь ударит, что я должен делать?
Будда ответил:
— Если на тебя с дерева упадет сухая ветка и ударит тебя, что ты должен делать?
Ученик сказал:
— Ничего! Это же простая случайность, простое совпадение, что я оказался под деревом, когда с него упала ветка. Будда сказал:
— Так делай то же самое. Кто-то был безумен, был в гневе и ударил тебя. Это все равно что на тебя с дерева упала ветка. Пусть это не тревожит тебя, просто иди своим путем, будто ничего не случилось.
Правильное слово
— Благословенный произносит ли слово, если оно ложно, губительно и неприятно?
— Нет.
— Если оно истинно, губительно и неприятно?
— Тоже нет.
— Если оно истинно, полезно и неприятно?
— Да, когда он находит это нужным.
— Если ложно, губительно и приятно?
— Нет.
— Если истинно, полезно и приятно?
— Да, когда он находит время подходящим.
— Почему действует он так?
— Он сострадает всем существам.
Плот
Однажды Будда сказал своим ученикам:
— Представьте себе человека, отправившегося в дальний путь и остановленного широким потоком воды. Ближайшая сторона этого потока была полна опасностей и угрожала гибелью, дальняя была прочна и свободна от опасностей. Не было ни челна, чтобы переехать поток, ни моста, перекинутого на противоположный берег. Человек решил: «Истинно, стремителен и широк поток и нет никаких средств, чтобы перебраться на другой берег. Но если я соберу достаточно тростника, ветвей и листьев и построю из них плот, то, поддерживаемый таким плотом и работая усердно руками и ногами, я переберусь в безопасности на противоположный берег».
Путник построил плот, спустил его на воду и, работая ногами и руками, безопасно добрался до противоположного берега. Достигнув противоположного берега, он подумал: «Истинно, большую службу сослужил мне плот, ибо с его помощью я безопасно перебрался на этот берег. Взвалю-ка я плот себе на плечи и продолжу путь!»
Сделав так, правильно ли поступит человек со своим плотом? Как думаете вы, ученики мои? В чем же будет правильное отношение к этому плоту?
Истинно, человек должен сказать себе: «Плот принес мне большую пользу, ибо, поддерживаемый им, работая ногами и руками, я безопасно достиг дальнего берега. Но я оставлю его на берегу и продолжу свой путь!» Истинно, в этом случае человек поступил бы правильно по отношению к своему плоту.
Точно так же, о ученики, предлагаю и я вам мое учение — именно как средство к освобождению и достижению, но не как постоянную собственность. Усвойте эту аналогию учения с плотом, учение должно быть оставлено вами, когда вы переберетесь на берег Нирваны.
Соблазн
Два монаха шли из одного монастыря в другой. На пути им предстояло перейти вброд бурную речку. Когда они подошли к броду, к ним обратилась девушка с просьбой помочь ей переправиться. Один из монахов молча поднял девушку на руки и перенес на ту сторону реки, второй отнесся к такому поступку неодобрительно. Перебравшись через реку, они зашагали своей дорогой.
Часа через два второй монах, обратившись к своему спутнику, сказал:
— Все-таки ты поступил неправильно. Писания запрещают нам прикасаться к женщинам, а тем более брать их на руки. Ты не должен был так поступать.
Второй монах ответил:
— Я перенес девушку на другой берег за одну минуту и забыл о ней. Ты же все еще несешь ее с собой.
Смерть Будды
Будда умирал. Сорок лет он шел, и тысячи следовали за ним. Теперь он умирал. Он сказал:
— Это мой последний день. Если у вас есть что спросить, спрашивайте. Настал час, когда каждый должен идти своим путем.
Беспросветная тьма окутала учеников Будды. Ананда — его любимый ученик — заплакал, как дитя, у него из глаз катились слезы. Он ударял себя в грудь, почти помешавшись.
— Что с тобой, Ананда? — спросил Будда.
— Что нам теперь делать?! — воскликнул Ананда. — Ты был здесь, мы шли в твоем свете. Мы уже забыли, что есть тьма. В следовании за тобой все было светом. Теперь ты уходишь. Что нам делать? — и он снова принялся плакать и стенать.
— Послушай, — ответил Будда. — Сорок лет ты шел в моем свете и своего не смог достигнуть. Думаешь ли ты, что, если бы я прожил еще сорок лет, ты бы достиг своего света? Чем дольше ты идешь в чужом свете, чем больше подражаешь, тем больше ты теряешь. Лучше мне уйти.
http://www.newacropol.ru/Alexandria/philosophy/Philosofs/Buddhism/tales/
Метки: любовь притчи духовность знание истина мудрость смерть буддизм самосовершенствование мысли смысл жизни страдание обиды благо мыслители учение будды стяжательство изречения будды власть над собой |