1

Тучи - как озера,
Месяц - рыжий гусь.
Пляшет перед взором
Буйственная Русь.

Дрогнул лес зеленый,
Закипел родник.
Здравствуй, обновленный
Отчарь мой, мужик!

Голубые воды -
Твой покой и свет,
Гибельной свободы
В этом мире нет.

Пой, зови и требуй
Скрытые брега;
Не сорвется с неба
Звездная дуга!

Не обронит вечер
Красного ведра;
Могутные плечи -
Что гранит-гора.

2

Под облачным древом
Верхом на луне
Февральской метелью
Ревешь ты во мне.

Небесные дщери
Куделят кремник;
Учил тебя вере
Седой огневик.

Он дал тебе пику,
Грозовый ятаг
И силой Аники
Отметил твой шаг.

Заря - как волчиха
С осклабленным ртом;
Но гонишь ты лихо
Двуперстным крестом.

Протянешь ли руку
Иль склонишь ты лик,
Кладешь ей краюху
На желтый язык.

И чуется зверю
Под радугой слов:
Алмазные двери
И звездный покров.

3

О чудотворец!
Широкоскулый и красноротый,
Приявший в корузлые руки
Младенца нежного, -
Укачай мою душу
На пальцах ног своих!

Я сын твой,
Выросший, как ветла
При дороге,
Научился смотреть в тебя,
Как в озеро.
Ты несказанен и мудр.

По сединам твоим
Узнаю, что был снег
На полях
И поемах.
По глазам голубым
Славлю
Красное
Лето.

4

Ах, сегодня весна, -
Ты взыграл, как поток!
Гладит волны челнок,
И поет тишина.

Слышен волховский звон
И Буслаев разгул,
Задружились под гул
Волга, Каспий и Дон.

Синегубый Урал
Выставляет клыки,
Но кадят Соловки
В его синий оскал.

Всех зовешь ты на пир,
Тепля клич, как свечу,
Прижимаешь к плечу
Нецелованный мир.

Свят и мирен твой дар,
Синь и песня в речах,
И горит на плечах
Необъемлемый шар!..

5

Закинь его в небо,
Поставь на столпы!
Там лунного хлеба
Златятся снопы.

Там голод и жажда
В корнях не поют,
Но зреет однаждный
Свет ангельских юрт.

Там с вызвоном блюда
Прохлада куста,
И рыжий Иуда
Целует Христа.

Но звон поцелуя
Деньгой не гремит,
И цепь Акатуя -
Тропа перед скит.

Там дряхлое время,
Бродя по лугам,
Все русское племя
Сзывает к столам.

И, славя отвагу
И гордый твой дух,
Сыченою брагой
Обносит их круг.

19-20 июня 1917
Константиново

Гласом моим
Пожру тя, господи.
Ц.О.

1

О родина, счастливый
И неисходный час!
Нет лучше, нет красивей
Твоих коровьих глаз.

Тебе, твоим туманам
И овцам на полях,
Несу, как сноп овсяный,
Я солнце на руках.

Святись преполовеньем
И рождеством святись,
Чтоб жаждущие бдения
Извечьем напились.

Плечьми трясем мы небо,
Руками зыбим мрак
И в тощий колос хлеба
Вдыхаем звездный злак.

О Русь, о степь и ветры,
И ты, мой отчий дом!
На золотой повети
Гнездится вешний гром.

Овсом мы кормим бурю,
Молитвой поим дол,
И пашню голубую
Нам пашет разум-вол.

И не единый камень,
Через пращу и лук,
Не подобьет над нами
Подъятье божьих рук.

2

"О дево
Мария! -
Поют небеса. -
На нивы златые
Пролей волоса.

Омой наши лица
Рукою земли.
С за-гор вереницей
Плывут корабли.

В них души усопших
И память веков.
О, горе, кто ропщет,
Не снявши оков!

Кричащему в мраке
И бьющему лбом
Под тайные знаки
Мы врат не сомкнем.

Но сгибни, кто вышел
И узрел лишь миг!
Мы облачной крышей
Придавим слепых".

3

О боже, боже,
Ты ль
Качаешь землю в снах?
Созвездий светит пыль
На наших волосах.

Шумит небесный кедр
Через туман и ров,
И на долину бед
Спадают шишки слов.

Поют они о днях
Иных земель и вод,
Где на тугих ветвях
Кусал их лунный рот.

И шепчут про кусты
Непроходимых рощ,
Где пляшет, сняв порты,
Златоколенный дождь.

4

Осанна в вышних!
Холмы поют про рай.
И в том раю я вижу
Тебя, мой отчий край.

Под Маврикийским дубом
Сидит мой рыжий дед,
И светит его шуба
Горохом частых звезд.

И та кошачья шапка,
Что в праздник он носил,
Глядит, как месяц, зябко
На снег родных могил.

С холмов кричу я деду:
"О отче, отзовись..."
Но тихо дремлют кедры,
Обвесив сучья вниз.

Не долетает голос
В его далекий брег...
Но чу! Звенит, как колос,
С земли растущий снег:

"Восстань, прозри и вижди!
Неосказуем рок.
Кто все живит и зиждет -
Тот знает час и срок.

Вострубят божьи клики
Огнем и бурей труб,
И облак желтоклыкий
Прокусит млечный пуп.

И вывалится чрево
Испепелить бразды...
Но тот, кто мыслил девой,
Взойдет в корабль звезды". Август 1917

Высокая волна тебя несёт.
Как будто и не спишь - а снится...
И всё - хрустальное, и хрупкое... И всё
Слегка струится.

О как высок над головой зенит!
Как в дни блаженные, дни райские, дни оны.
И воздух так прозрачен, что звенит
Стеклянным звоном.

И в эти светы, отсветы, свеченья,
И в эти звоны звуковых течений
Ты проплываешь, обворожена,
Сама уже - и свет - и звук - и тишина.

Запах Gucci на смятой простыни…
а погода давно не летняя…
я б свихнулся от этой осени,
если б знал, что она последняя…

Я б свихнулся от этой нежности,
если б мне она не наскучила…
мне уже не хватает свежести
быть галантным и тонким чучелом…

Мне уже не хватает гордости
всем заскокам устроить проводы…
водка, сука, такая горькая,
если пьёшь и не знаешь повода…

пьёшь… а рядом — с губами сочными
и не скромница и не грешница…
и не знаешь — что больше хочется —
то ли каяться, то ли вешаться…

По осени мне хочется курить
Безумно, безутешно, безысходно...
Лететь по небу или, даже, плыть,
Бежать, идти... А, впрочем, как угодно.

Ловить дыханьем лёгкий сладкий дым,
С воспоминаниями вновь играя в прятки;
Укутаться шарфом своим цветным
И спрятать руки в тоненьких перчатках.

Как хорошо, что в небе нет дорог.
По осени хочу в нём заблудиться.
И, бросив свой обманчивый мирок,
Я всё-таки однажды стану птицей.

Снова не спится ночью,
Я на улице глажу нервы.
Жизни своей клочья
Разбросал я по этим скверам.

Осень прошла ливнем,
И всё было дождём смыто,
Только где-то в листве тополиной,
Юность моя зарыта.

Я взлохмачу ковёр листьев,
Подниму их на волю ветра,
Что бы с прошлой моей жизнью,
Всё летело на край света.

Осень, сняв сарафан рыжий,
Серым телом встречает зиму,
Да и я, навострив лыжи,
В направлении зимы двину.

Единый раз вскипает пеной
И рассыпается волна.
Не может сердце жить изменой,
Измены нет: любовь - одна.

Мы негодуем иль играем,
Иль лжем - но в сердце тишина.
Мы никогда не изменяем:
Душа одна - любовь одна.

Однообразно и пустынно,
Однообразием сильна,
Проходит жизнь... И в жизни длинной
Любовь одна, всегда одна.

Лишь в неизменном - бесконечность,
Лишь в постоянном - глубина.
И дальше путь, и ближе вечность,
И всё ясней: любовь одна.

Любви мы платим нашей кровью,
Но верная душа - верна,
И любим мы одной любовью...
Любовь одна, как смерть одна.

Заведи мне ладони за плечи, обойми,
только губы дыхнут об мои,
только море за спинами плещет.

Наши спины, как лунные раковины,
что замкнулись за нами сейчас.
Мы заслушаемся, прислонясь.
Мы - как формула жизни двоякая.

На ветру мировых клоунад
заслоняем своими плечами
возникающее меж нами -
как ладонями пламя хранят.
Если правда, душа в каждой клеточке,
свои форточки отвори.
В моих порах стрижами заплещутся
души пойманные твои!

Все становится тайное явным.
Неужели под свистопад,
разомкнувши объятья, завянем -
как раковины не гудят?

А пока нажимай, заваруха,
на скорлупы упругие спин!
Это нас погружает друг в друга.

Спим.