Впервые фильм Валерия Рубинчика посмотрел ещё пребывая в другой (куда более благостной) реальности и был культурно шокирован - не только некоторыми крамольными для советского кино кадрами, но и общим мистически-таинственным строем картины (тоже, впрочем, необычным для отечественного кинематографа).

Еще позавчера закончил чтение фантастического романа Евгения Велтистова "Ноктюрн пустоты". А сегодня посмотрел пятую заключительную серию телефильма "Оружие Зевса", снятого по мотивам книги в 1991 году.

Продолжил чтение "чего-то глубокомысленного" из западных сочинений. В данном случае довольно компактная работа американского автора - "Вторые". По ней Франкенхаймер снял заключительную часть "параноидальной трилогии" (а две первые составили "Маньчжурский кандидат" и "Семь дней в мае"). Насколько близко к тексту - ещё предстоит разобраться. Пока о книге.

Конечно, фантастика и почти "ближнего прицела". Только не про особо урожайные корнеплоды или зерновые, а про вмешательство в некоторые традиционные "ткани" социума - с применением передовой медицины и проч.

А именно, главный герой романа, который на первых страницах именуется просто "он", а потом получает имя "мистер Уилсон", в один прекрасный день берет трубку телефона - и слышит голос старого друга, считающегося погибшим.

Друг, зовут его Чарли, рассказывает удивительные вещи. Оказывается, гибель его - всего лишь искусная имитация. На самом же деле он живет сейчас под другим именем, как совершенно другой человек, как бы родившись заново и, соответственно, порвав практически все связи с прежним своим окружением. И то же самое он предлагает сделать своему товарищу. Возможность "второго рождения" предоставляет некая тайная фирма (компания) - естественно, достаточно состоятельным клиентам.

Уилсон такое предложение принимает. Ибо, руку на сердце положа, хотя материально вполне благополучен (банкир как-никак!), безнадежно разочарован в нынешней своей жизни.

Автор подробно, психологически очень убедительно показывает, через что проходит герой, решивший начать жизнь заново. История выходит поучительная, местами грустно-смешная (местами - "для взрослых"). В таланте писателю отказать нельзя. Сатирические его стрелы попадают в человеческий гедонизм (вообще-то качество, присущее всем высшим животным, не только человеку), в капитализм - с его обязательным требованием рентабельности, окупаемости, с его маркетинговыми ходами типа “Приведи друга!” (и, возможно, поживёшь ещё сколько-то). Странно, что роман не был переведен прямо тогдла, в 60е, - такая толстая фига американской мечте вышла. Возможно, эротические вольности как раз и стали препоной (да и вообще никакого перевода на русский не вижу).

Всё-таки хочется по-советски посетовать на то, что автор не оставил герою никакой лазейки к благополучному финалу, никакой надежды. Впрочем, очень в духе "литературы безысходности", как говорили в те времена наши критики о трудах зарубежных мастеров культуры.

"Пересмешник, или Славенские сказки" при жизни автора (в XVIII веке) выходил, быть может, и по частям, но представлял собой единое целое, непрерывную цепь историй - вроде "Тысячи и одной ночи". А в конце прошлого века издатели это сочинение разделили - на юмористическую и фантастическую составляющие. В 1988 году "Советская Россия" выпустила одноименный сборник, куда вошла также повесть "Пригожая повариха, или Похождения развратной женщины". А в 1992 году в один из первых томов Библиотеки русской фантастики (то же издательство "Советская Россия") включили фантастические приключения из "Пересмешника".

Читать собирался собственно только первую книгу - кстати, картинки там интересные, довольно высокохудожественные - но потом так разошелся, что уже остановиться не мог.

Хотя, надо сказать, чтение это оказалось нелегким. Архаичный язык (далеко не как у Одоевского или Марлинского, на что я втайне рассчитывал), и не шибко закрученные сюжеты. Впрочем, экзерсисы мои не совсем уж пропали втуне. Кое-какой познавательный интерес во всем этом обнаружился. Получил представление, на каком уровне в XVIII веке шутили и фантазировали… Огромного прогресса, естественно, с тех пор в обеих отраслях достигли.

Ещё в конце каникул начал смотреть "Богатырей". Вчера третьего посмотрел. Ну, первого-то ещё четыре года назад видел. И тогда впечатление было, скорее, позитивное. Не могу, впрочем, сказать, что сейчас оно однозначно отрицательное. Забавно, прикольно - но не больше. Чего-то такого, чтоб очаровало-заворожило, не случилось.

Хотел почитать что-нибудь западное, глубокомысленное и сначала взялся за "Богатство кассира Спеванкевича " Анджея Струга. Узнал о существовании такого автора и такой книги из блога Виктора Алекина. Заинтересовало начало - описание давки в варшавском пригородном поезде. Начал читать - и довольно скоро разочаровался. Автор, на мой взгляд, сбился с удачно найденного повествовательного тона, а потом и вовсе перешел на довольно газетный пересказ биографии героя. И я тогда переключился на книгу, что указана в заголовке поста. 

Читал у Буля и "Планету обезьян" и "Мост через реку Квай", но мне больше понравились его рассказы. Аннотация "Фотографа" же предвещала нечто о "бесчеловечности художника". И в общем не обманула. 

Главный герой романа (кстати, коротенького, что, на мой взгляд, достоинство) Марсиаль Гор - профессиональный фотограф, фотохудожник. А в прошлом - фотокорреспондент. В молодости, ещё до Второй Мировой, активно бузил в разных радикальных бандах. Потом как-то удачно и вовремя переквалифицировался в  экстремального фотографа, начав снимать акции тех самых банд, в которых подвизался, проявил талант. 

После большой войны, которую он провел как участник Сопротивления (но все равно как фотограф), побывал на фронтах других, локальных войн. В Алжире лишился ноги. Кадры, полученные в ходе той роковой перестрелки, стали вершиной его профессиональной деятельности. Но став инвалидом, Гор отказался от экстремальной журналистики,  вынужден был довольствоваться в основном снимками полураздетые девиц для иллюстрированных журналов. Занятие не слишком-то удовлетворяющее его амбициозную натуру. И вдруг ему подвернулся шанс сделать "снимок века". 

Вот тут и начинается раскручиваться действие. Понравилось, как Буль ведёт повествование - очень сдержанно, практически без обычной галльской болтливости (хотя всё-таки чувствуется, что это французский писатель, а не англичанин, допустим). 

В целом роман, написанный в 60-е годы, воспринимается как ретро-детектив. Концовка же и вовсе оставила вопросы. Буль действительно показал "бесчеловечность искусства". Но тут возникает вопрос: что это за общество, которое допускает такое искусство? И ещё, как любили делать советские публицисты, хочется разобраться: а сам-то автор на чьей стороне - "бесчеловечных художников" или же "простых" смертных? Нравственный релятивизм какой-то!

Впрочем, можно допустить, что Буль оставил финал таким открытым намеренно. Марсиаль  Гор мнил себя демиургом, управляющим событиями. И всё-таки в какой-то момент они пошли не по его плану. И в результате компетентные лица могут потом сложить два и два и увидеть в случившемся руку несостоявшегося “творца”. На которого обрушится карма…

В сказочные последние времена огромной страны, которую одни считают империей зла (an evil empire), а другие - чуть ли не раем счастливых людей, спустившимся на Землю, жил я недели три в городе Харків Украинской ССР (Харьков; кстати, уже тогда сепаратисты придумали свою валюту - купоны, прилагавшиеся к "деревянным" рублям). Мы, пятеро спецов с ЧерМК, обитали в гостинице "Спорт", смахивавшей на общагу. 

Впервые познакомился с творчеством одного из ведущих современных фантастов. В сборнике, вышедшем в 2016 году, представлено более десятка рассказов и повестей. В каждом произведении автор демонстрирует недюжинную выдумку. По-моему, не слабее "пародоксальных" находок Шекли, "смешных" сочинений Лема. Сплошная сатира и юмор, совсем не мягкий… Но впечатления неоднозначные. Понравились "Понерополь", "Полюшко-поле". Но более всего порадовала "ранняя" повесть "Там, за Ахероном" - о проникновении грешников из ада в мир живых. Искрометно-бредовая вещь!

Почти год я ничего не читал из серии "Повести ленинградских писателей" - и вот возобновил. На этот раз сборник Михаила Чулаки, 1988 год. Туда вошли четыре произведения, впервые изданные, конечно, ранее - в сборниках или порознь. Это "Что почем?", "Классическое троеборье", "Человек, который не умеет кричать" и "Четыре портрета". 

Ну, в общем я такого не ожидал! Говорили же мне когда-то, что хорош тот язык (повествования), который не замечаешь. А здесь и само действие выстраивается совершенно естественно - не приходит в голову разбирать, искусно ли автор все так сконструировал (или наоборот не искусно), чтобы выразить свою идею. Нет, в каждой из повестей Чулаки сюжет выглядит практически "документальным". И при том нет узкого замыкания на одной и той же теме (хотя где-то в глубине тема, конечно, одна - как мы живём, правильно или не очень). И профессиональный материал каждый раз другой. Хотя главные герои, как правило, из интеллигенции - научной или творческой. 

В первой повести писатель вывел очень любопытного персонажа - расчетливого, "стратегически мыслящего" интеллектуала. Мне кажется, в советской литературе таких внятных “деловаров”, пожалуй, и не было. Чулаки же фактически изобразил "героя" следующего десятилетия - 90-х. Именно такие, в том числе, и будут потом вершить дела. (Но автор послесловия Андрей Арьев, естественно, этого не угадал - откуда! в конце 80-х; честно говоря, читать его умные рассуждения о творческом методе Михаила Чулаки было немного смешно). Однако к финалу повести, как мне подумалось, сам Чулаки сбился с выбранной в начале очень интересной линии, свёл конфликт к отношениям любовно-семейным, что в общем досадно. И ему не дано было предвидеть, как поднимутся такие вот субъекты в уже недалёком будущем, повыскакивают как черти из табакерок. Да как можно было предвидеть - ещё в 80-е, если не 70-е даже…

Вторая повесть - о штангистах, претендентах на чемпионский титул. Очень интересная. Три разных спортсмена и борьба их за победу показаны через внутренний мир каждого. 

Третья повесть имеет подзаголовок “Записная книжка Сергея Сеньшина”. Исповедь научного работника - пытающегося найти себя. 

Главный же шедевр сборника повесть "Четыре портрета" - о художнике, который тоже ищет себя. Сочинение с элементами фантастики, как мне кажется, встроенными в сюжет очень органично. Тут это не просто прием, а ось, вокруг которой все вертится. Причем необыкновенное подано здесь настолько без нажима, что и как бы язык не поворачивается назвать это фантастикой - скорее уже от читателя требуется усилие для такой констатации.  

И опять, как и при чтении повестей Ивашкевича, поймал себя на мысли, что автор, Михаил Чулаки, не очень-то доверяет женщинам. В его изображении это существа не сильно надёжные, не слишком добрые, не очень далекие. И должно быть, неспроста такой взгляд! Но зато сейчас, как прилетевший бумеранг, феминизм в литературе рулит! В списках авторов одни женские фамилии..

Прочитанная три года назад (уже больше) эпопея писателя "Хвала и слава" оставила одни из самых ярких впечатлений за последние лет -цать. Во втором томе трехтомника, выпущенного в конце 80х, собраны повести и рассказы, написанные Ивашкевичем в 20е - 40е годы прошлого века. Такой "монументальности", как в "Хвале и славе", здесь, пожалуй, не нашел, но авторский "почерк" несомненно тот же. Тонкое проникновение во внутренний мир героев, стремление понять причины их неустроенности, прекрасные описания природы и душевного состояния персонажей.

В сюжетном фокусе почти всех произведений сборника (за исключением, кажется, одного) - утрата, зачастую невосполнимая и непоправимая. Иногда автор "приберегает" ее для ударного финала, иногда она обозначена едва ли не с начала. Красной нитью проходит недоверие к женщине, к ее верности, преданности, порой - к стойкости, к готовности бороться за собственное счастье. Сейчас бы назвали мизогинией. Впрочем, персонажи мужчины тоже хороши - не всегда на должной высоте и потом расплачиваются за слабости и грехи.

В общем, Ивашкевич - это умный, внимательный, проницательный, но не суровый и не высокомерный собеседник. Тот самый писатель, которому, по Холдену Колфилду, хотелось бы позвонить по телефону.

Ещё одно произведение, посвященное Ипполиту Мышкину.

Посмотрел фильм, запланированный ещё летом прошлого года (на самом деле - в сентябре, но кажется, что летом). Картин с Жаном Габеном я что-то и не помню; возможно, это первый.

Черно-белый, но по-своему колоритный. И занимательный, а местами даже забавный. Но разделить пафос создателей не могу. Показаны какие-то чеховские персонажи. Мучаются от невозможности жить как прежде - герой Габена отчаянно ностальгирует по временам, когда служил морпехом в Китае (ещё во времена Сунь Ятсена). Герой Бельмондо - он-то молод - тоскует непонятно по чему. По каким-то совсем недавним разгулам - не то в Испании, не то в воображаемой Испании.

Ну, весь фильм как бы фига в лицо благонамеренному скучному обывателю. Но так было в начале 60-х. А к нынешнему дню такие вот протестуны без причины (rebels without a cause) вполне показали собственное деструктивное лицо...

Да, это был не легкий бой, а тяжёлая битва! Которую я начал где-то в середине ноября, а завершил только что.

Полное название книги "Hyperion (Der Eremit in Griechenland)" (иногда пишут Hyperion, oder Der Eremit in Griechenland) - "Гиперион, или Отшельник в Греции". Это роман в письмах. Но это также и поэма, написанная прозой. Читать было непросто; тем более, что текст выглядит как непрерывная жалоба на современников, на безвременье, в котором находится герой-повествователь, и т.п. Но даже я не мог не заметить красоты слова и слога, образности.

Закончил чтение с мыслью, что к этой книге ещё надо будет вернуться. Есть в ней что-то такое...

Несколько лет назад, пытаясь объять необъятное, я собирал в электронную копилку всё, до чего мог дотянуться, - детективы (от которых вообще-то не очень фанатею), военную прозу, приключения, фантастику, классику. И романы исторические, конечно. Да и не только романы, но вообще книги исторической тематики.

• Стал счастливым обладателем этой книжицы из любимейшей в детстве серии "рамочка" лет пять назад, совершенно случайно. Прежде не слышал ни имени, ни названия. Сейчас взялся читать релакса ради. Оказалось, довольно интересный, по-своему яркий автор.

Собирался читать про революционеров  - и выполняю. Кстати, чтение этой книги ещё в конце сентября - начале октября я отодвинул "на десерт" - и тоже не ошибся. Очень интересная!

Вчера открыл новую ретроспективку - фильмов Ильи Авербаха (спасибо Петру Семилетову, другу на Автортудей, привлек внимание к имени режиссера). Начал её, быть может, не совсем правильно

Сериал в восьми главах поставил Константин Худяков, сценарий же написал Иосиф Ольшанский - как и для фильма "Не забудь... станция Луговая". И точно так же посмотреть эту телеповесть мне посоветовал Андрей Петрович Дьяченко во время всё того же обсуждения злополучной "Дылды".

О существовании книги узнал опять из блога книжника Виктора Алёкина (Алма-Ата). Оказывается, кое-что из книг Ваплерия Язвицкого к тому моменту у меня уже было - ретро-фантастика, в электронном виде. Выяснилось, что он также автор исторического романа о Иване III. Ну и вот этого исторического романа о революционере Ипполите Мышкине.

Больше читырёх лет назад подготовил ретроспективку известной киносказочницы. Но был нерадив, да. По-моему, на "Старой, старой сказке" сломался. А сейчас возобновил ретроспективку.

Какой-то и не очень детский фильм! Сатира, сарказм и кафкианство. По пьесе Шварца. Конечно, вызывает ассоциации с повестью Шамиссо. И даже со "Странной историей" Стивенсона (Strange Case of Dr Jekyll and Mr Hyde).

Буквально только что узнал, что через двадцать лет была ещё одна экранизация "Тени" - поставил Михаил Козаков. И Марина Неелова, сыгравшая в 1971 году Аннунциату, в этот раз оказалась в роли "знаменитой" певицы Юлии Джули (у Кошеверовой это была Людмила Гурченко).

Не уверен, что стану смотреть эту версию. У Надежды Кошеверовой подбор актеров был идеальным - все настолько ярки, на сто процентов попадают в образы персонажей. Константин Райкин как ученый/его тень визуально уступает Олегу Далю. Кстати, о нём хочется сказать особенно доброе слово. В роли Тени (Теодора Христиана) смотрится бесподобно

Фильм рекомендовал посмотреть мой друг Андрей Петрович Дьяченко (Санкт-Петербург). Кажется, совет прозвучал в ходе обсуждения фильма "Дылда", картины реально отвратной. И работа Никиты Курихина и Леонида Менакера - это её антипод. И это реально её антипод.

Кстати, пока смотрел фильм, думал, что снято где-то в середине 70-х. Ну, черно-белая лента (хотя и широкоэкранная), ну, возраст Александра Демьяненко в эпизодической роли не оценил. Оказывается, сделано в середине 60х!. Те же самые режиссеры, что двумя годами раньше сняли "Жаворонка.

Нет, на самом деле и драматургия, и режиссура (особенно те кадры, в которых главному герою в исполнении Георгия Юматова приходят воспоминания о двух днях, пережитых во время войны), игра остальных актёров - всё очень, очень на уровне. Не артхаус, но... Может, и хорошо, что не артхаус.

Сейчас я бы даже сказал, что по мастерству гораздо выше основной массы более поздних фильмов - скорее драма, чем мелодрама, с тонким психологическим рисунком.

Небольшая детективно-фантастическая повесть, написана ещё в 1986 году.

За последние тридцать лет у меня сложилась "традиция" каждые десять лет перечитывать "День триффидов" Уиндема. Последний раз я читал роман в оригинале, только в малость подпорченной электронной версии. Однако теперь решил поступить немного иначе - перечитать "Куколки", с которыми впервые познакомился два десятилетия назад, тогда - в переводе. Сейчас решил обратиться к оригиналу.

Вкратце суть романа. 

Было время, когда я ходил с писателем по одним улицам - очень возможно - однако не встретил.

А потом, сколько-то лет спустя, читал я один его сборник - и не то чтобы недооценил... К другому тогда больше тянулся, блестящему, гремящему. Какие-то подробности в памяти всё же остались. Из жизни Фёдора Михайловича Достоевского, Николая Алексеевича Некрасова.


Сборник "Одержимые" (1986 год, Архангельск, Северо-Западное книжное издательство) вышел уже после смерти автора. Из читанного давно, если не ошибаюсь, здесь снова встретилась только повесть "Россия на гаупвахте" - о последних годах и судьбе императора Павла. В повестях и рассказах сборника, драматичных, трагических, как мне кажется, отразился собственный жизненный путь автора. Неслучаен выбор тем, сюжетов.


Повесть "Зарницы над Русью" рассказывает мрачную (дважды омраченную) историю, предшествовавшую рождению Ивана Васильевича и воцарению его в качестве Ивана IV.


Повесть "Одержимые" - по насыщенности почти роман. Отражён тот период, когда преследовали протопопа Аввакума, а патриарх Никон уже тоже оказался в опале. Но своя жизнь продолжалась и у так называемых простых людей.


Из "Евдокии-лапотницы" по-новому увидел царицу Евдокию Лопухину, первую супругу Петра Первого. Да и сам император здесь другой, не такой как у Толстого...


"Россию на гаупвахте" уже упоминал. И здесь выведен не только царь и дворцовые интриги, предшествовавшие его убийству. Неожиданным - и трагическим - образом судьба офицера из крепостных вологодских крестьян переплетена с судьбой императора.


"Мастера" рассказывают о иконописцах, расписывавших Софийский Собор в Вологде. А впрочем, и не только о них - ведь мастерами автор называет и тех, кто достиг высот в ремеслах.


"Неистовый семинарист" - повесть о поэте Василии Сиротине. Один из тех выдающихся вологжан, о которых мы знаем на самом деле мало. Автор текста известной песни (практически народной) "Улица, улица". Года два назад услышал её на проекте Голос 60+, не догадываясь, конечно, о том какой была судьба автора.


Судьба, судьба, судьба... - в который раз пишу здесь это слово! Потому что судьбы героев Владимира Железняка - да и самого писателя - лёгкими не назовёшь. Судьба! - лейтмотивом звучит в исторических новеллах сборника. Герои которых - люди за одним-двумя исключениями известные, чьи имена вписаны в историю. Среди них - фельдмаршал Кутузов, поэты Петроний, Пушкин, Некрасов, Фет, романисты Тургенев, Достоевский, Толстой...


Пять лет я ходил теми же улицами, что и автор "Одержимых". Увы, пути не пересеклись.

Релакса ради взялся за ещё одну книгу творческого дуэта под псевдонимом Виктор Бурцев, ибо прочитанное года три назад "Зеркало Иблиса" произвело благоприятное впечатление. И не ошибся с выбором.

В этом романе действие происходит где-то на рубеже веков, в некоем заштатном российском городке. Вихрь удивительных событий начинается с рядового казалось бы убийства заурядного пенсионера...

Главные герои - капитан российской милиции Сергей Слесарев, большой поклонник "Гражданской обороны", и прибывший в Россию в командировку по обмену сотрудник эстонской Полиции Безопасности Хейти Карутар, поклонник "Роллингов" (что в общем несущественно и мельком упоминается ближе к финалу). Пытаются проникнуть в тайну местного якобы безобидного НИИ и - проникают. А вокруг плетут интриги и строят козни и творят зло разные спецслужбы.

Происходит вообще что-то иррациональное и инфернальное - в основном вокруг эстонца и благодаря ему. Даже удивительно, как сюжет выруливает к чему-то достаточно внятному. Впрочем, не вполне... Да и то лишь благодаря - даже не бутылке - а десяткам разных спиртосодержащих ёмкостей.

Написано было тоже на рубеже веков. И тогда это был тренд - горы трупов и литры бухалова. И набирающая обороты беспросветная и безысходная тоска...

В аннотации книгу сравнивают с сочинениями Дэна Брауна и ещё кого-то. Я узнал о существовании романа из блога одного собирателя-книжника. Странно, что не слышал про "Одиночество-12" раньше. Первое издание - или, быть может, первая редакция - давненько уже гуляет по свету. На обложке издания нового, прошлогоднего, на лицевой стороне внизу, помещён похвальный вердикт Г. Юзефович. Как бы я к ней ни относился, не согласиться с этим приговором сейчас не могу. Действительно улётно-бомбическая штучка!

Чтение "по Фрейду". Миллион лет назад Лев Гаврилов продиктовал мне список книг, которые следует прочесть, чтобы поднять собственный авторский уровень. Из русских там были только "Мастер и Маргарита", "Жизнь Клима Самгина" да, пожалуй, "В августе сорок четвертого" (впрочем, и весь Достоевский, но именно весь, без изъятия). Что же касается "конкретики", то это была главным образом иностранщина. "Что-то случилось", "Маленький лорд", "Взгляни на дом свой, ангел". Ну и название "Мыслящий тростник" тоже прозвучало. Пусть и почти мимоходом, без упоминания имени автора. Однако эта книжка стала первой прочитанной из списка. Тоже как-то почти случайно - подвернулась в первый же визит в библиотеку - тем не менее.

Тут надо, наверно, вкратце описать и читателя - то есть меня тогдашнего. Самыми бросающимися в глаза мои чертами (как читателя) в то время были непобедимая наивность, невежественность (неначитанность) и некоторая экзальтированность. Я видел в литературе прежде всего... Даже трудно сказать, что. Средство выхода в другое измерение - так бы сейчас сказал. На меня сильно давили мнением старшие члены ЛИТО, куда я только-только начал ходить, ярые приверженцы вологодской литературы, "почвенных", "корневых" писателей. Неудивительно, что к зарубежной литературе я относился с большим предубеждением, считал её "слишком холодной", "враждебной" (тут сыграли определенную роль и мои собственные попытки читать иллюстрированную кадрами из популярных фильмов, снимками рекламных постеров и проч. книгу Кукаркина "Буржуазная массовая культура") и в целом непонятной. "Мыслящий тростник" не то чтобы сломал лёд недоверия, однако...

Ну, в общем собственно, чтобы разобраться, что он там сломал, я и решил перечитать роман.

Вкратце сюжет: Марсиаль Англад, один из старших служащих страхового агентства, преуспевающий представитель среднего класса, ведёт жизнь этакого жуира (плейбоя), не задумываясь срывает все радости жизни, пока - в один "прекрасный момент" - не осознаёт реальность приближающейся смерти. И вот тут его начинает "колбасить". И "плющить". Поспешно он пытается укрепить собственную философскую, религиозную и прочие нематериальные базы, в надежде обрести былую уверенность в жизни. Естественно, делает при этом массу неожиданных открытий.

Ну, а я, перечитывая роман, делал свои выводы и совершал свои открытия. Во-первых, понял, чем же он мог так привлечь внимание моего наставника. Тем, конечно же, что в диалогах героев, да, впрочем, и в авторской речи (несобственно-прямой речи персонажей) там излагались, вкратце, разумеется, всякие наиновейшие для того времени концепции и теории. Упоминались имена разных идеологов. В 70-е, да и в 80-е, пожалуй, лишь из подобных источников советский читатель и мог получить представление о современной западной мысли. Потом, о некоторых сторонах жизни в отечественных сочинениях принято было стыдливо молчать. Западникам же, да, в переводах, на эту тему кое-что позволялось... Это производило настолько сильное впечатление - на некоторых книгочеев - что забыться не может и по сию пору. По-прежнему считается неким великим достижением, прорывом.

Настоящим же прорывом я бы сейчас назвал то, что в книге, написанной в 1971 году, автор угадал то, что всерьёз, по-взаправдашнему начало твориться в мире только сейчас. Да-да! Например, Кюртис говорит - пусть и мимоходом - что США находятся на грани распада. Про борьбу негров (нынешнее BLM). Про технические достижения, которые в наши дни обсуждают трансгуманисты. И всё это пусть будет во-вторых.

А в-третьих, я понял-таки, почему зарубежная проза когда-то могла казаться мне "непонятной". Дело в том, что авторская манера Кюртиса далека не только от представляющегося мне очень наглядным, зримым творческого подхода Юрия Трифонова или, допустим, Юрия Бондарева, но она не близка и методе таких авторов как Роже Мартен дю Гар, Жюльен Грин, Робер Мерль, Морис Дрюон. Да, они, быть может, тоже порой впадали в галльскую риторику, но всё же повествуя главных образом показывали, изображали происходящее. У Кюртиса же многословный, по-французски слегка напыщенный пересказ событий. К тому же перемежаемый не маленькими публицистическими по сути пассажами.

При чтении я не ощутил того "экзистенциального ужаса", что должен был переживать герой, осознав неминуемость смерти, - я всего лишь видел, как автор пытается это передать.

Иными словами, если книга должна была послужить мне, начинающему и почти юному, своего рода уроком, как надо писать, то это был очень плохой урок, антиурок. На самом деле мои старшие собратья по ЛИТО, архаики-ретрограды, были больше правы. Брать пример мне надо было у таких товарищей как Юрий Казаков, Виктор Лихоносов, Леонид Леонов... Вообще-то это уже я сам говорю сейчас за них, тогдашних, моих старших товарищей. Эти имена они тоже упоминали, но чаще всё же другие. И больше подталкивали выдавать на-гора что-то публицистическое, остро-социальное, газетное. До чтения Казакова, Леонова, Лихоносова и многих других я дошёл уже как-то сам, не сразу и вопреки всем "советам посторонних".

Московское издательство "Перо" выпустило уже две книги моего земляка и однофамильца русско-американского музыканта Ивана Несмирного (Смирнова) - в 2012м году "Бан" и в 2022м "Отель "Фламинго"".

Посмотрели сериал Авдотьи Смирновой. Это что-то потрясающее! Пусть не без выдумки - но какое мощное киноповествование, что актёры вытворяют! Особенно Алексей Филимонов.

И главный герой вырастает в фигуру эпическую. Когда в наше время нынешняя богема порой так себя ведёт... Вертинский в куда более суровую, жестокую даже эпоху являл собой полною их противоположность

Эта небольшая книжица, выпущенная "Лениздатом" в 1955 году, пополнила мою библиотечку почти год назад. Я тогда прочитал сборник Геннадия Гора "Синее окно Феокрита" и очень проникся творчеством писателя. Роман "Юноша с далёкой реки" и похож, и не похож на ту прозу Геннадия Гора, что вошла в золотую копилку отечественной фантастики.