Обманите меня... но совсем, навсегда..
.Чтоб не думать, зачем, 
                           чтоб не помнить, когда...
Чтоб поверить обману свободно, без дум,
Чтоб за кем-то идти в темноте, наобум
И не знать, кто пришел, кто глаза завязал,
Кто ведет лабиринтом неведомых зал,
Чье дыханье порою горит на щеке,
Кто сжимает мне руку так крепко в руке...
А, очнувшись, 
                   увидеть лишь ночь да туман...

Обманите и сами поверьте в обман.

Я вся — тона жемчужной акварели,
Я бледный стебель ландыша лесного,
Я легкость стройная обвисшей мягкой ели,
Я изморозь зари, мерцанье дна морского.

Там, где фиалки и бледное золото
Скованы в зори ударами молота,
В старых церквах, где полет тишины
Полон сухим ароматом сосны, -

Я жидкий блеск икон в дрожащих струйках дыма,
Я шелест старины, скользящей мимо,
Я струйки белые угаснувшей метели,
Я бледные тона жемчужной акварели.

                                                     Максимилиан Волошин

28 октября 2010 году вышел альбом Александра Новикова на стихи поэтов Серебряного века, в записи которого принял участие Максим Покровский. «Пластинка „Ананасы в шампанском“ — это галерея причудливых и неповторимых драгоценностей поэзии „Серебряного века“. Я сделал каждому из них музыкальную оправу. Пять лет тонкой ювелирной работы»[

01. Ананасы в шампанском («Увертюра»), (И.Северянин, 1915 г.)
02. На Островах (И.Северянин, 1911 г.)
03. Девушка и манекен (С.Кирсанов, 1923-1927 г.)
04. Тарарам («Стилизованный осёл»), (Саша Чёрный, 1909 г.)
05. Над розовым морем... (Г.Иванов, 1936 г.)
06. Почтовый чиновник (Н.Гумилев, 1916 г.)
07. Я и вы (Н.Гумилев, 1918 г.)
08. Перед зеркалом (В.Ходасевич, 1924 г.)
09. Это было у моря (И.Северянин, 1910 г.)
10. Жалобы обывателя (Саша Чёрный, 1905-1906 г.)
11. Мясо (Саша Чёрный, 1909 г.)

Ее душа, как свет необычайный,
как белый блеск за дивными дверьми,
меня влечет. Войди, художник тайный,
и кисть возьми.

Изобрази цветную вереницу
волшебных птиц, огнисто распиши
всю белую, безмолвную светлицу
ее души.

Возьми на кисть росинки с розы чайной
и красный сок раскрывшейся зари.
Войди, любовь, войди, художник тайный,
мечтай, твори.

Флоты - и то стекаются в гавани.
Поезд - и то к вокзалу гонит.
Ну, а меня к тебе и подавней
- я же люблю! -
тянет и клонит.
Скупой спускается пушкинский рыцарь
подвалом своим любоваться и рыться.
Так я
к тебе возвращаюсь, любимая.
Мое это сердце,
любуюсь моим я.
Домой возвращаетесь радостно.
Грязь вы
с себя соскребаете, бреясь и моясь.
Так я
к тебе возвращаюсь, -
разве,
к тебе идя,
не иду домой я?!
Земных принимает земное лоно.
К конечной мы возвращаемся цели.
Так я
к тебе
тянусь неуклонно,
еле расстались,
развиделись еле.....

[1922] Владимир Маяковский

Говорили мне, что Фея,
Если даже и богата,
Если ей дарит лилея
Много снов и аромата, -
Все ж, чтоб в замке приютиться,
Нужен ей один листок,
Им же может нарядиться
С головы до ног.

Да, иначе быть не может,
Потому что все в ней нежно,
Ей сама Луна поможет,
Ткань паук сплетет прилежно
Так как в мире я не знаю
Ничего нежнее фей,
Ныне Фею выбираю
Музою моей.

У Феи - глазки изумрудные,
Все на траву она глядит.
У ней наряды дивно-чудные,
Опал, топаз и хризолит.

Есть жемчуга из света лунного,
Каких не видел взор ничей.
Есть поясок покроя струнного
Из ярких солнечных лучей.

Печально начатый, печальный день,
Как пронесу тебя сквозь блеклые поляны?
Твоим ланитам как верну румяна?
Сотру ли скорбную с них тень?

Ограблен ты безверием моим
С утра. И вот бредешь, увялый,
Согбенный старец и усталый,
Еще не бывши молодым.

Слежу за гибелью твоей смущенно,
А мелкий дождик сеет полусонно.

Вот они, грустные, полные страсти
Или любви без границ
Письма... Она их писала без счастья...
Капали слезы с ресниц...
Так и дрожат на страницах забытых,
В этих поблекших листах
Слезы немые, - без счастья пролиты, -
Горе я видел в очах...
Вот они, грустные, полные страсти, -
Дней пережитых печать.
Чт_о_ мне былое? Отблески счастья,
Отзвук погибшей неведомой власти?
Разве я стану молчать?

Блок Александр

Vladimir Gusev
Стихи Владимир Набоков 

 Музыка DI BLASIO 

Как мечтать хорошо Вам
В гамаке камышовом
Над мистическим оком - над бестинным прудом!
Как мечты - сюрпризерки
Над качалкой грезёрки
Истомленно лунятся: то - Верлен, то -
Прюдом!

Ira Tsantekidou

Круглогривый, тяжелый, суконцем подбитый,
шахматный конь в коробке уснул, —
а давно ли, давно ли в пивной знаменитой
стоял живой человеческий гул?
Гул живописцев, ребят бородатых,
и крики поэтов, и стон скрипачей…
Лампа сияла, а пол под ней
был весь в очень ровных квадратах.

Он сидел с друзьями в любимом углу,
по привычке слегка пригнувшись к столу,
и друзья вспоминали турниры былые,
говорили о тонком его мастерстве…
Бархатный стук в голове:
это ходят фигуры резные.

Старый маэстро пивцо попивал,
слушал друзей, сигару жевал,
кивал головой седовато-кудластой,
и ворот осыпан был перхотью частой,
скорлупками шахматных мыслей.
И друзья вспоминали, как, матом грозя,
Кизерицкому в Вене он отдал ферзя.

Кругом над столами нависли
табачные тучи, а плиточный пол
был в темных и светлых квадратах.
Друзья вспоминали, какой изобрел
он дерзостный гамбит когда-то.

Старый маэстро сидел согнувшись,
пепел ронял на пикейный жилет, —
и нападал, пузырями раздувшись,
неудержимый шахматный бред.
Пили друзья за здоровье маэстро,
вспоминали, как с этой сигарой в зубах
управлял он вслепую огромным оркестром
незримых фигур на незримых досках.

Вдруг черный король, подкрепив проходную
пешку свою, подошел вплотную.
Тогда он встал, отстранил друзей
и смеющихся, и оробелых.
Лампа сияла, а пол под ней
был в квадратах черных и белых.
На лице его старом, растерянном, добром
деревянный отблеск лежал.

Он сгорбился, шею надул, прижал
напряженные локти к ребрам
и прыгать пошел по квадратам большим,
через один, то влево, то вправо, —
и это была не пустая забава,
и недолго смеялись над ним.

И потом, в молчании чистой палаты,
куда черный король его увел,
на шестьдесят четыре квадрата
необъяснимо делился пол.
И эдак, и так — до последнего часа —
в бредовых комбинациях, ночью и днем,
прыгал маэстро, старик седовласый,
белым конем.

Вот письма, все — твои (уже на сгибах тают
следы карандаша порывистого). Днем,
сложившись, спят они, в сухих цветах, в моем
душистом ящике, а ночью — вылетают,
полупрозрачные и слабые, скользят
и вьются надо мной, как бабочки: иную
поймаю пальцами, и на лазурь ночную
гляжу через нее, и звезды в ней сквозят

Влдимир Набоков

Есть счастье у нас, поверьте,
И всем дано его знать.
В том счастье, что мы о смерти
Умеем вдруг забывать.
Не разумом, ложно-смелым.
(Пусть знает,— твердит свое),
Но чувственно, кровью, телом
Не помним мы про нее.

О, счастье так хрупко, тонко:
Вот слово, будто меж строк;
Глаза больного ребенка;
Увядший в воде цветок,—
И кто-то шепчет: «Довольно!»
И вновь отравлена кровь,
И ропщет в сердце безвольном
Обманутая любовь.

Нет, лучше б из нас на свете
И не было никого.
Только бы звери, да дети,
Не знающие ничего.

З Гиппиус

Игорь Крутой и детский хор Radio Classic Angels

Еще не раз Вы вспомните меня
И весь мой мир, волнующий и странный,
Нелпый мир из песен и огня,
Но меж других единый необманный.

Cергей Феденко

Романс поет Валерий Агафонов

Стихи читает Борис Ветров

Чей-то обманчивый голос поет,
Кто пробудился от сна и зовет?

Где-то в далеких знакомых краях
Гаснут и тают лучи в облаках.
 

Ночь наступает, но кто-то спешит,
К ночи в объятья зовет и манит...

Кто же ты, ночью поешь и не спишь?
Чей же ты, голос, обман мне сулишь?

А.Блок

И убегая вдаль, как волны золотые,
Давали мне приют в задумчивой тени,
Под кущей верб, поля мои родные,
Склонив колосья наливные,
Шептали мне они:
"Усни, усни!"
1884
Д.С. Мережковский.

Е.Покушева

Шумакова Елена Валерьевна

Вечером у князя мы в разгаре бала,
О madame, станцуем, как когда-то, снова
Бурный вальс. С улыбкой мы пройдем вдоль зала,
Будто между нами ничего былого…

А затем придут веселые кадрили.
Музыка, как буря, забушует страстно:
В шелк венецианский дамы стан обвили,
А мужчины - в бархат черный и прекрасный.