В колонках играет - Песня о далёкой Родине. Иосиф Кобзон
Вся советская колония столицы правобережного Конго называла его Иосифом Давыдычем или даже Осипом Давыдычем.
Если бы антисемит, которых тогда было в достатке, вздумал скабрезно пошутить насчёт национальности Давыдыча, то мог бы немедленно схлопотать по морде.
Каждый стремился получить автограф или пожать руку - и тогда ладонь тонула в пухлой лапе певца, занимавшегося в юности боксом.
Кобзон с Борисом Бруновым и оркестром прибыли в Браззавиль под Новый 1981 год. Вместе мы его и встретили.
С утра 31 декабря в небольшом парке посольства накрывались десятки столов, женщины тащили выпечку, салаты, жаренья, пловы; рядом в клубе тоже вовсю кулинарили.
Кобзон начал петь перед несколькими сотнями участниками торжества за несколько часов до Нового года и завершил концерт, когда уже светало.
В другом посольстве я слышал Бориса Штоколова и Ирину Богачёву, но то было камерное выступление перед избранными, а здесь конголезцы, толпами стоявшие у ограды, видели и слушали настоящий общинный фестиваль.
Когда Кобзон уставал, отдохнуть ему давал Брунов. Метод подготовки реприз у Бориса Сергеевича был такой: на новом месте он отбирал подходящие иностранные слова, потом их обыгрывал.
В Браззавиле он нашёл "Пото-Пото" - местный Монмартр, "сакА-сакА" - острое рыбное блюдо и "пилИ-пилИ" - местную аджику.
"Добрый вечер, здрасьте, - начинает заполнять паузу Борис Сергеевич. - Вот мы и приехали в славный город Браззавиль. Жизнь у вас тут тяжёлая (присутствующие затихают). Жара! Сначала "пили-пили", затем "пото-пото" (при этих словах Брунов запускает ладони под мышки), а потом - "сака-сака" (опускает ладони к паху).
А Иосиф Давыдович всё вдохновенно, самозабвенно, неутомимо поёт - всё такое родное, особенно здесь, в Африке, куда музыкальные радиоволны приходили искажёнными (Интернета, ребята, тогда не было).
Часа в два-три ночи, стоя на фоне виллы-резиденции посла, слегка приобняв его высокую и статную супругу и указывая на виллу, заводит: "Живёт моя отрада в высоком терему, но в терем тот высокий нет входа никому".
Со второго куплета посол поднимается, опираясь на трость (у него нога тяжко искалечена войной) и начинает подпевать. Песню подхватывают сотни голосов.
Да! Это была, пожалуй, самая весёлая встреча Нового года в моей жизни, Спасибо за неё Иосифу Давыдовичу, Борису Сергеевичу, всем артистам.
От нас Кобзон с людьми отправился в Анголу. Там его укусила какая то - не то насекомое, не то рептилия - ядовитая тварь. Певца самолётом эвакуировали на Родину, мы жутко психовали, но он тогда выкарабкался

Как то раскалённым и душным днём 1981 года Сергей Александрович Кузнецов, наш посол в марксистском Конго, вызывает и говорит: "Саш, тут у нас в Браззавилле миссионер объявился, антисоветчину вроде распространяет. Поезжай, посмотри" - "?" - "Ну, он всё-таки поп, а ты - малый интеллигентный".
Голова трещит с бодуна, но еду.
Аккуратный домик на окраине, на двери католический крест. В помещении чисто, но кондиционера нет, на полках всё по-французски. Выходит мой сверстник, чуть младше. "Здравствуйте, меня зовут Александр" - "Добрый день. Тадек" - "Тадек, у Вас что-нибудь на русском есть?" - "Сергей Булгаков, Николай Бердяев" - "Посев?" - "Ещё кто разве издаёт?"
Из вежливости перелистываю страницы и собираюсь уходить: "Хороший у вас магазин" - "Постойте, я хочу подарить Вам одну книгу, это "Сын человеческий" Эммануила Светлова" - "Светлов - что за автор?" - "Русский богослов" - "Эмигрант?" - "Не вем" - "Спасибо, до видзення".
Книгу читаю запоем, всю ночь, и ещё успеваю самое для меня интересное перечитать.
Утром докладываю истинную правду: "Муру Вам доложили, Сергей Александрович, нет там никакой антисоветчины".
Спустя несколько лет, уже в перестроечной стране, узнаю, что Эммануил Светлов - это псевдоним о. Александра, и вспоминаю Тадека

Mesdames et messieurs, citoyennes et citoyenes, camarades Russes et Non-Russes, parlez Francais, учите французский! Это – богатейший и красивейший, звучный, мужественный и нежный язык, в отличие от многих других практически исключающий двусмысленности. Он веками был инструментом дипломатии, на нём граф Лев Толстой писал страницу за страницей «Войны и мира».
Пойдём от Матери-Патрии, Бельгии Эркюля Пуаро на восток и юг. Там мы найдём свободолюбивые кантоны Швейцарии, Андорру и Монако. Далее – арабский Магриб и обожающие всё французское светские ливанцы. Ещё южнее Запад Чёрной Африки с храбрецами-сенегальцами, её Центр – огромный Заир и маленькое, но не менее великое «Свободной Францией» генерала Шарля де Голля, Конго. Там учили меня грамоте чем-то похожие на нас, русских, чернокожие интеллигенты, министр культуры и поэт-лирик Жан-Батист Тати-Лутар.
На востоке франкофонят Бурунди и Руанда, на Индийском океане целая россыпь жемчужных островов – о, Маврикий! о, Мадагаскар лемурё! Прекрасные частички родины – Майотта и Реюньон. Французский возвращает позиции в коммунистическом Индокитае. В Пекине даже хунвэйбины шалели от обаяния самозабвенно работавшего всю «культурную революцию» Французского культурного центра.
А на Тихоокеанье на каком языке вы будете предлагать свою любовь пленительным таитянкам и бесподобным кальдошкам Новой Каледонии? В Новом Свете вас встретят Сен-Пьер и Микелон, несгибаемый канадский Квебек, штат Луизиана и череда Карибских архипелагов – заморских департаментов. Ну, не захотели люди быть нефранцузами – и всё тут. Параллелью ниже, в Южной Америке, Французская Гвиана – трамплин нации в космос.
И даже негр преклонных годов говорит на чистейшем и правильнейшем языке – за исключением разве что некоторых гаитянцев, которые, воспользовавшись Великой революцией, слишком рано отпочковались от метрополии. Есть «pigeon English», но коверкать французский нельзя – моветон, засмеют.
В названии нашего Дома Кошки и Собаки "Завидово Шу-Шу" (о КИСе читайте на http://liveinternet.ru/users/lorentzjoy) главное имя – это Шу-Шу, любимец, любимый.
Товарищи господа, парле Франсэ, говорите по-французски!

Браззавиль – город компактный, малоэтажный, с утопающим в зелени центром, спокойный. В отличие от застроенной вычурными высотками, разухабистой Киншасы – Kinshasa, в прошлом Леопольдвиля, Leopoldville. Это – находящаяся по другую сторону широченной Конго столица одноименной страны, бывшей бельгийской колонии.
В 1940-1943 годах Браззавиль дал приют «Свободной Франции» генерала Шарля де Голля. По этой причине горожане после получения Конго независимости в 1960-м не дали Браззавиль переименовать. Рассказывают они о своём малозаметном на карте городе такой анекдот: «Нацисты направили эскадрилью разбомбить к чёртовой матери голлистское гнездо. Ассы Геринга вернулись не с чем и докладывают: «Херр маршал, Кинсасу видели – Браззавиль не обнаружен».
Самое красивое в Браззавиле его женщины – статные, высокие – и их песни. Кто их не слышал, тот по первоначалу подумает, что исполнительницы откуда-нибудь из Юго-Восточной Азии. У сильного пола свои песни – очень похожие на … русские. Когда тамошние мужики, мирно попивая пиво-вино в центральной забегаловке «Chez Papa Tranquille» («У умиротворенного папы»), беседуют о житье-бытье не по-французски, а на своих племенных языках – и слышишь не слова, а только интонации, – то создаётся полное впечатление, что ты в какой-нибудь московской «шайбе», только столичные жители – почему-то африканцы темнокожие.
В большинстве своём мужчины Конго – интеллигентны, всегда отутюжены с ароматом хорошего парфюма, домовиты и работящи. Видимо, поэтому так много русских женщин захотели взять их к себе в мужья.
На фотоснимках: браззавильянка (1), лидер сражающейся Франции в Браззавиле - 1941 год (2), на улице Браззавиля (3), вид на Киншасу из Браззавиля, с другого берега реки Конго (4) - помните? - "... там солнце печёт, река под названием Конго течёт ..."