Написали, наконец, слова - самые избранные - о Михаиле Степановиче Капице, советском дипломате и российском учёном.
Читайте на стр. 7 и 3

Что можно узнать о Михаиле Степановиче Капице, заглянув в современные справочники? Родился в 1921 году, умер в 1995-м.
Российский историк, дипломат, член-корреспондент РАН с 1991 года, член-корреспондент АН СССР с 1987-го. Основные труды по новейшей истории Китая и международным отношениям на Дальнем Востоке и Юго-Восточной Азии. Государственная премия СССР 1982 года.
Ещё можно узнать, что Капица окончил 1-й МГПИИЯ, Военный ИИЯ, был доктором исторических наук, профессором, замминистра иностранных дел СССР, председателем комиссии СССР по делам ЮНЕСКО, в последние годы жизни – директором Института востоковедения РАН.
Написал десять монографий и более сотни научных трудов по советско-китайским отношениям, ситуации на Дальнем Востоке и в Тихоокеанском регионе, являлся главным редактором журнала «Азия и Африка сегодня», членом редколлегий ряда научных журналов.
В более развёрнутых биографиях говорится, что Михаил Степанович возглавлял Советский комитет солидарности с народами Азии и Африки, был одним из учредителей Советского фонда культуры, а в 1989-1991 годах – народным депутатом СССР. «Награжден многими орденами и медалями СССР, наградами других стран».
Это много и … почти ничего. Наверное, все мы, начинающие китаеведы-мгимошники, мечтали походить на МихСтепа – тогда заведующего I Дальневосточным отделом МИДа. Но сделать это было нелегко – высокий, статный, с седой львиной гривой, любимец Кремля и женщин. Для нас он был небожителем – притом, что богов не существовало.
На вопрос, не в родстве ли он с Капицами-физиками, МихСтеп отвечал: «Я из украинских крестьян» и – супротив всем правил русского языка – просил свою фамилию не склонять

Фото РИА Новости

Знакомство состоялось на сдаче экзамена по истории международных отношений на Дальнем Востоке. Капица опоздал на час, а, войдя в аудиторию, одарил нас лучезарной улыбкой и спросил: «Кому троечку?». Тут же поднялся весёлый монголист-опофигист Олежек Выборнов, ему выписали «удовл.» и он, посвистывая, удалился.
«Больше никого нет? – удивился МихСтеп – Тогда кто у нас хорошисты?» Таких, однако, тоже не нашлось. «Все, значит, на «отлично» знаете. Ну что ж, давайте зачётки», – экзаменатор подписал парочку-троечку и вдруг остановился: «Ба, фамилия-то у Вас какая – Китаев! Ответьте мне на такой вопрос: как готовился советско-китайский договор 1950 года?»
Мой полный тёзка Александр Львович Китаев был гением академгруппы: отвечал так, будто во всех переговорах лично участвовал, а сообщение своё завершил словами: «Сталину и Мао Цзэдуну, по имеющимся сведениям, беседы переводил молодой сотрудник МИД СССР Михаил Капица».
После того, как все мы «отличились», МихСтеп рассказал самоновейший анекдот про «Цзян Цин, которая страшней Третьей мировой войны, её хуйвейбинов», снова лучезарно улыбнулся и исчез

На лице у МихСтепа, как правило, было два выражения – либо вежливое, благожелательное внимание, либо улыбка, иногда до ушей. Порой смешлив он был как женщина.
Шло как-то совершенно нудное партсобрание на тему типа задачи I ДВО «в свете решений» пленума или съезда. В общем, такое собрание, на котором выступающие – это у меня документально зафиксировано – говорили: «Может, я и повторюсь, но зато не займу много времени».
Заведующий нарисовался где-то часа через полтора, видимо, с приёма и под-шоффе. Провозгласил: «Цзяпицай лайлэ (Капица пришёл)» и понёс какую-то околёсину, потом вдруг резко завершил речь (времена были брежневские) словами Никиты Сергеевича Хрущёва: «Задачи поставлены – за работу, товарищи, но перед этим давайте поржём!» Нажал на мешочек с японской игрушкой-хохотунчиком и действительной ржал громче всех.
Видели мы МихСтепа иным только дважды – он почернел от горя, когда умерла его мама. И ещё когда генералы казнили премьер-министра Пакистана и личного друга Капицы – Зульфикара Али Бхутто, чью красавицу-дочь Беназир фанатики сгубили в канун этого, 2008-го, года.
Экс-шеф ПГУ Леонид Шебаршин, начинавший госслужбу помощником и переводчиком советского посла в Пакистане, записал в мемуарах: «В 1960 году послом СССР в Пакистане стал М. С. Капица – человек необъятной эрудиции, широкой души и неортодоксальных взглядов. Михаил Степанович курил сигары, любил выпить хорошего коньяку, прекрасно говорил по-китайски, по-английски и остроумно шутил». 39-летний МихСтеп был тогда одним из самых молодых совпослов – если не самым молодым.
Леонид Шебаршин вспоминает, как в январе 1961 года министр природных ресурсов Пакистана Зульфикар Али Бхутто пригласил Капицу посетить родовое имение семьи Бхутто в Ларкане. Молодые мужчины (Зульфикару было 33) подружились, они и внешне были чем-то похожи и, по слухам, МихСтеп даже научил политика париться в русской бане.
Но продолжалось это недолго: влюбчивого МихСтепа поймали на очередном «походе налево», отозвали в Москву и вызвали «на ковёр» к жестокосердому министру Громыко. «Ничего я не могу с собой поделать, – оправдывался экс-посол. – Ну хоть отрежьте». «Хорошо бы, да у нас такое не практикуется», - пробурчал Андрей Андреевич и ограничился достаточно лёгким взысканием.
Что до русской бани, то Капица широко применял её в качестве инструмента внешней политики. Я сам был свидетелем визита к нему нового посла Таиланда с супругой. После недолгой беседы зав I ДВО вышел из кабинета, обнимая правой рукой посла, а левой – его жену. Зрелище было комичное: тайцы не доставали МихСтепу до подмышки.
«Вот здесь сфотографируемся», – предложил Капица, показывая на выходящее на балкон МИДа огромное окно, по бокам которого стояли чуть менее огромные – в человеческий рост – древние вазы, подаренные в 1950 годы китайцами. Пока фотограф делал снимки, МихСтеп приговаривал: «Дружбу надо в парной крепить. Вместе париться будем. И баба твоя тоже».
Перевод был, видимо, почти дословным, потому что посол взглянул недоумённо – но не на Капицу, а на жену. А та вдруг расплылась в улыбке и радостно закивала: «Yes, yes!» - и все, включая тайцев, грохнули от смеха.
Продолжение на стр. 3 в материале от 29 января