История эта случилась давно, страшно сказать – в середине прошлого века! Человек, рассказавший ее, ныне сам уже старик, был тогда очень молод. А герой повествования – его дед, живший в одной из глухих деревушек где-то за Уралом…

Дед Митя был мужик суровый, но справедливый. С женой своей, Верой, они жили дружно, что называется, душа в душу.

- А все почему? А потомууу… - говаривал дед Митя, пропустив стаканчик самогона, - что полюбил я Верку-то мою, как тока увидел, сразу и на всю жизнь! Вот такая у нас…настоящая любовь!

Баба Вера шутливо ворчала на деда и улыбалась. Несмотря на возраст, улыбка у нее была очень красивая, солнечная такая, и будто светлее становилось в комнате, да и на душе…

Деда Митю можно было понять, из-за одной только улыбки многие теряли голову, но Вера выбрала его.

- Ну как? Не знаю, как, - говорила она подраставшей дочке, - сердце подсказало, вот, мол, она, настоящая любовь…

Дети давно выросли, и уже взрослели внуки. Судьба и война раскидала их по разным городам, так что жили старики по большей части вдвоем, и радовались, если хоть раз в год удавалось повидать своих внуков.

На самом деле, каждое лето навещала только дочь с детьми – Петей и Алешей. Муж ее с войны не вернулся, одной поднимать двух парней было тяжко, вот и привозила их к деду с бабкой в деревню.

- Оставляй, оставляй, - говорил дед Митя, - не переживай, мы тут огородом, рыбалкой да лесом все равно прокормимся… Не пропадем…

Из животины у стариков были кошка да дворовый пес Бобик, довольно почтенного возраста, так что игры и беготня его уже не привлекали.

Поэтому мальчики очень обрадовались, когда в очередной свой приезд обнаружили во дворе рослую молодую дворнягу.

- Какую вы собаку завели! А как ее зовут? А откуда взялась? – внуки засыпали деда с бабкой вопросами.

- Да шут ее знает, откудова она, по весне из леса увязалась за мной, - проворчал дед Митя, - уж как я ее ни гнал, села у калитки и все! Ну а бабка как увидела, разохалась, кормить давай да гладить… Вот и прикормила…

Баба Вера слушала ворчание деда и светилась своей теплой улыбкой:

- Пусть живет, раз пришла, Бобик-то старик уже, как мы с тобой, а Найда молодая, будет вон с ребятами везде ходить, она и ласковая, и двор стережет…

- Да ей и стеречь не надо, коняка такая, одного вида все испугаются, в деревне ни у кого таких больших собак нет, точно тебе говорю – это помесь с овчаркой! Ее ж не прокормить!

Со двора доносился веселый лай Найды и смех внуков. За разговором старики и не заметили, что мальчики давно убежали на улицу. Баба Вера, глядя в окно на их веселую возню, продолжала улыбаться:

- Ничего, прокормим… Пущай живет, вон, мальчишки как рады.

На самом деле, если судить по нынешним меркам, Найда была обычной крупной дворнягой, до овчарки не дотягивала, но ее стоячие уши и черный с подпалинами окрас действительно указывали на примесь кого-то породистого.

Но в те времена, да еще и в деревне, дворняги были дворнягами – от среднего до мелкого размера, и в основном с висячими ушами. Поэтому Найду на их фоне не грех было и овчаркой назвать.

Но однажды, гуляя с мальчиками на окраине деревни, собака вдруг припустила в сторону леса и через несколько мгновений уже скрылась в зарослях. Сколько они ни звали, обратно она не выбежала. Вернулись домой ребята без нее.

Не пришла она и вечером, и на следующий день…

Бабушка Вера переживала вместе с внуками, но дед Митя, похоже, не особо горевал:

- Загуляла наша Найда, точно вам говорю! Так что, Вера, жди к осени приплода, - многозначительно заключил он.

Дед Митя оказался прав. Через несколько дней гулена вернулась, исхудавшая, грязная и счастливая. Жизнь потекла по прежнему распорядку, на прогулках собака не отходила больше от людей.

Через месяц ребята уехали в город, а к концу сентября Найда ощенилась. Баба Вера все хлопотала возле нее, поудобнее устраивая в новой, просторной, сколоченной дедом будке.

Но молодая мама в помощи не нуждалась. Она прекрасно справлялась со своими шестью карапузами, на которых в деревне уже были желающие.

Через месяц по двору бегала банда черных и серых щенков, и бедный Бобик еле успевал уворачиваться от их острых зубов-иголочек, а кошка спускалась с поленницы только когда они спали.

Дед Митя все чаще хмурился, задумчиво глядя на Найдиных детей. Наметанный глаз старого охотника угадывал в щенках волчьи повадки.

- И как ее угораздило? – бормотал он себе под нос.

Конечно, его беспокойство не укрылось от жены. Поделившись с Верой своими опасениями, дед удивился ее лучистой улыбке.

- Ну и что тут такого? – спросила она, - Зато здоровые, крепкие малыши.

- Крепкие, еще бы! Они больше Найды вымахают! – воскликнул дед, - Но дело-то не в этом… Это уже не собаки, понимаешь? Щас мы их соседям-то раздадим, а они подрастут и всех кур да кошек передавят!

Вера с сомнением смотрела на мужа:

- Ну не знаю… По мне так – обычные щенки, играют, кусаются, хвостами, кстати, виляют. Но ты Митя, думай, что делать-то. Я по этим делам не специалист.

Вера поднялась и пошла во двор – кормить веселую ораву, оставив деда в глубокой задумчивости.

- Можно подумать, я специалист… по волчьим детям, - тихо проворчал он.

Перед сельчанами дед решил не юлить, рассказал мужикам, как есть, и почти все отказались брать щенков, только один настаивал, что хочет «такую зверюгу» себе во двор.

- Остальных-то куда денешь? В лес отпустишь? – спрашивали соседи.

Дед Митя чесал затылок. Ну, какой лес? Хоть они и не совсем собаки, но ведь и не волки…

- Эх, извести уж рука не подымется, большие, да и Верка не даст, - вздыхал он, - в город повезу, на птичий рынок. Палыч, подбросишь?

На том и порешили. Через неделю сосед собрался в город по делам, и завез деда Митю с его беспокойным товаром на рынок.

Крупными щенками активно интересовались, спрашивая породу и предлагая хорошую цену. Дед Митя знал только две породы собак – овчарку и лайку, и говорил покупателям, опуская глаза, что это их помесь.

Он уже продал двоих, когда к нему подошел худощавый мужичок и, внимательно глянув на щенков, тихо спросил:

- Волкособы?

Дед хотел было возразить, но осекся… Зачем, если человек в этом понимает?

- Могу всех забрать, - сказал мужичок, - оптом. Есть у меня на твой товар покупатели…

Дед Митя торговаться не стал – оптом, так оптом. А мужик вместе с деньгами сунул ему бумажку с адресом:

- В следующий раз вези прямо ко мне, заберу всех.

- Ну уж, нет, - усмехнулся дед, - следующего раза не будет!

Мужик пожал плечами:

- Как знаешь, но ты адресок-то не выбрасывай, мало ли что… Волки – они такие, любовь у них настоящая, на всю жизнь!

В последующие годы дед Митя не раз вспоминал эти слова…

Найда щенилась почти каждый год. И никакие цепи и заборы не могли удержать ее от побега в лес, она рыла подкопы, выскальзывала из тугого ошейника, перемахивала через высокие ограды…

А если деду все же удавалось крепко ее запереть, она выла так, что у бабы Веры надрывалось сердце, а со стороны леса отчетливо слышался ответ – более низкий и протяжный.

- Митя, отпусти ты ее, - говорила жена, - ну сил нет! Она ведь не просто так рвется, по кобелям побегать, а к нему! Любовь же у них, настоящая…

Дед вздыхал, ворчал и… отпускал Найду.

Мужик в городе исправно забирал каждый помет, давая неплохие деньги.

- И куда ж ты их деваешь? – спросил как-то дед Митя, - Я вон соседу отдал одного, так он его как ни воспитывал, а все без толку! Тот озлобился, бросаться на него стал. И сбежал потом…

- Волкособы – это как отдельная порода, они поумнее многих людей будут, - ответил мужик, - там еще неизвестно, кто кого воспитывал. Не переживай, дед, щенков я отдаю только тем, кто знает толк, не то что твой сосед!

Связь Найды с ее диким другом крепла с каждым годом. Уже неоднократно деревенские видели в лесу крупного волка-одиночку, иногда он показывался на опушке совсем рядом с жильем, поджидая свою подругу.

Найда бегала к нему уже не только в брачный период, а почти каждый день. Они могли часами вместе рыскать по лесу, чувствуя себя настоящей парой.

И все же собака неизменно возвращалась домой, каждый раз радуясь встрече с хозяевами. Она облизывала руки бабы Веры, словно извиняясь за свое отсутствие…

Календарь отсчитывал месяцы и годы, которые, как известно, никого не щадят. Давно уже не стало Бобика и сгинула куда-то старая кошка.

Найде шел седьмой год, когда скончалась ее любимая хозяйка баба Вера.

Дед Митя сильно горевал, и Найда не отходила от него ни на шаг. Они часами сидели вместе на крыльце, а со стороны леса доносился тоскливый волчий вой.

Дед понимал, что природа возьмет свое, и вскоре Найда снова убежит к своему другу и нагуляет щенков.

- Ну уж нет, - ворчал дед Митя, перетаскивая собачью будку в сарай, - некому теперь с твоими волчьими детьми нянчиться…

Следующую ночь Найда провела на цепи внутри запертого сарая. Она выла полночи, но не было теперь ее заступницы, а дед Митя лишь ворочался с боку на бок, накрывая ухо подушкой.

Под утро собака затихла, а старику не спалось, и он вышел на крыльцо покурить. В предрассветных сумерках он сразу увидел распахнутые настежь двери сарая. Оттуда слышалось звяканье цепи и тихая возня.

Ружье было рядом, в сенях. Держа его наготове, дед Митя заглянул в сарай. В полутьме светло-серая шкура волка сразу бросилась в глаза. Зверь был поглощен ухаживаниями и заигрываниями, он обнимал свою подругу лапой и тихонько покусывал за шею.

Потому, видно, и не услышал деда, зато сразу почуял, оглянулся и уставился своими желтыми глазами прямо в дуло ружья. А из-за спины волка на деда смотрела Найда…

И почему-то в этот момент в памяти деда встало лицо Веры, ее теплая улыбка и ее слова:

«Митя, отпусти ты ее… Любовь же у них, настоящая…»

Еле различая волка от застилавших глаза слез, дед Митя медленно опустил ружье и отступил назад, к крыльцу.

- Эк, тебя, брат, угораздило, - проворчал он, - с любовью-то.

Потом постучал ногой по пустому ведру и, проводив глазами метнувшуюся вдоль забора серую тень, пошел в сарай отпускать Найду. Уж лучше пусть она в лес бежит, а то, видано ли дело, волк в деревне!

Найда появлялась все реже, а дед Митя сдавал, проявляя все меньше интереса к жизни.

Навещавшая его дочь и повзрослевшие Петя с Алешей хотели забрать деда в город, но тот лишь качал головой:

- Нет, тут Вера моя похоронена, куда ж я поеду… Да и Найда скоро ощенится, придет, а тут никого…

Но Найда не пришла. На этот раз она ощенилась в лесу, создав со своим волком полноценную семью. Логово их располагалось в глухой чаще, километрах в восьми от деревни.

Петр остался ухаживать за дедом, помогать по хозяйству, но был у него и свой интерес. Почти каждый день молодой человек, взяв ружье, уходил в лес на несколько часов. Он искал Найду.

И где-то через месяц, уже не особо надеясь, он вдруг увидел ее. Она вышла к Пете из густых зарослей, мимо которых он не раз проходил, а следом за ней выскочили на поляну пятеро малышей.

Петя гладил и ласкал собаку, внимательно разглядывая ее щенков. Ему понравился крупный спокойный малыш с волчьим окрасом.

- Ну что, подруга, счастлива ты тут? Домой, вижу, не собираешься, - сказал Петя и посмотрел собаке в глаза, - А сыночка своего доверишь мне? Разрешишь забрать? Будет нам о тебе память…

Петя посадил щенка в рюкзак, еще раз погладил собаку и быстрым шагом направился прочь от логова. Ему не хотелось испытывать судьбу, встречаясь с отцом семейства.

Найда, казалось, все поняла, и долгим взглядом провожала уходящего человека. Рядом с ней копошились четверо щенков, а из чащи за поляной наблюдали внимательные желтые глаза волка…

P.S.

- Вот так у меня и появился волкособ Дик, - закончил свой рассказ Петр Иванович, - и знаете, умнее существа я в жизни не встречал!

Но это, как говорится, уже совсем другая история.

Анна Рыбкина