Налету весенних порывов подвластный...
 

Опять Шопен не ищет выгод,
И, окрыляясь на лету,
Один прокладывает выход
Из вероятья в правоту.

                          Пастернак Борис

Я понял те слезы, я понял те муки,
Где слово немеет, где царствуют звуки,
Где слышишь не песню, а душу певца,
Где дух покидает ненужное тело,
Где внемлешь, что радость не знает предела,
Где веришь, что счастью не будет конца.

                                                    Фет Афанасий

http://www.youtube.com/user/oootto92/featured

Мазурки Шопена
 

You are viewing barucaba's journal

Мой благодарный слушатель , ты тут...
Я чувствую...И я играю снова !
Пусть звуки те скорее путь найдут
К душе , что жаждет , требует такого -
С Шопеном вместе сопереживать ,
Услышать эхо неземных мелодий...
Ведь музыка не может не сближать!
Как чуткий друг , всегда слова находит,
Когда темно в душе - невмоготу...
Или любовью вся душа сияет.
Мой благодарный слушатель,ты тут -
Поёт рояль...Шопена дух витает...

Татьяна Герасимова

Жизнь в темпе вальса
 

Утонченность Франции и широта славянской души – только это сочетание могло подарить миру музыкальный талант Фредерика Шопена. Удивительно, но первая ассоциация с ним – это вальсы.  Хотя на самом деле, известность другого его произведения поражает: его знаю даже те, кто не знает имени самого Шопена…Читать далее

"Шопен-Жажда любви" (2002г)Биографический фильм.
 

Творчество Шопена - это огромный мир необыкновенной красоты. Слушая его забываешь о том, что слушаешь всего один инструмент - фортепиано. Перед тобой открываются безграничные просторы, распахиваются окна в неведомые дали, полные тайн и приключений. И очень хочется, чтобы этот новый, вновь открывшийся мир, не покидал тебя уже никогда.

(Анна Герман - Письмо Шопену)

Фредерик Шопен (польск. Fryderyk Chopin, род. деревня Желязова-Воля, близ Варшавы) — польский композитор и пианист-виртуоз. Автор многочисленных произведений для фортепиано. Крупнейший представитель польского музыкального искусства. По-новому истолковал многие жанры: возродил на романтической основе прелюдию, создал фортепианную балладу, опоэтизировал и драматизировал танцы - мазурку, полонез, вальс; превратил скерцо в самостоятельное произведение. Обогатил гармонию и фортепианную фактуру; сочетал классичность формы с мелодическим богатством и фантазией. Inn_Gallery

Фридерик Шопен родился недалеко от Варшавы, столицы Польши, в местечке Желязова Воля.

Юстина Шопен (1782 – 1861), мать композитора. Никола Шопен (1771 – 1844), отец композитора

Мать Шопена была полька, отец - француз. Семья Шопена жила в имении графа Скарбека, где отец служил домашним учителем.

После рождения сына Николай Шопен получил место учителя в Варшавском лицее (среднем учебном заведении), и вся семья переехала в столицу. Маленький Шопен рос в окружении музыки. Его отец играл на скрипке и флейте, мать хорошо пела и немного играла на фортепиано. Ещё не умея говорить, ребёнок начинал громко плакать, как только слышал пение матери или игру отца. Родители полагали, что Фридерик не любит музыку, и это их сильно огорчало. Но скоро убедились, что это было совсем не так. К пяти годам мальчик уже уверенно исполнял несложные пьесы, разученные под руководством старшей сестры Людвики. Вскоре его педагогом стал известный в Варшаве чешский музыкант Войцех Живный.

Чуткий и опытный воспитатель, он привил своему ученику любовь к музыке классиков и особенно к произведениям И.С. Баха. Клавирные прелюдии и фуги Баха впоследствии всегда лежали у композитора на рабочем столе. Первое выступление маленького пианиста состоялось в Варшаве, когда ему исполнилось семь лет. Концерт имел успех, и имя Шопена скоро узнала вся Варшава. В это же время было издано одно из первых его сочинений - полонез для фортепиано соль-минор. Исполнительский талант мальчика развивался настолько быстро, что к двенадцати годам Шопен не уступал лучшим польским пианистам. Живный отказался от занятий с юным виртуозом, заявив, что ничему больше не может научить его. Одновременно с занятиями музыкой мальчик получил хорошее общее образование. Уже в детстве Фридерик свободно владел французским и немецким языками, живо интересовался историей Польши, читал много художественной литературы. Тринадцати лет он поступил в лицей и через три года успешно его закончил. В годы учения проявились разносторонние способности будущего композитора.

ШОПЕН, ФРИДЕРИК ФРАНЦИШЕК(фр. Chopin, Frderic Franois; польск. Szopen, Fryderyk Franciszek) (1810–1849) -

польский композитор и пианист, долгое время живший и работавший во Франции (оттого закрепилась французская транскрипция его имени). Шопен – единственный из немногих композиторов, сочинявших на практике только для фортепиано. Он не написал ни оперы, ни симфонии, его не привлекал хоровой коллектив, в его наследии нет ни одного струнного квартета. Но его бесчисленные фортепианные пьесы в самых разных формах – мазурки, полонезы, баллады, ноктюрны, этюды, скерцо, вальсы и остальное – это всеми признанные шедевры. Шопен был настоящим новатором, зачастую отходившим от классических правил и норм. Он создал новоиспеченный гармонический язык и открыл формы, призванные вместить в себя новое, романтическое содержание.        

 Два шедевра великих композиторов  Фредерика Шопена и Александра Скрябина, с одинаковым названием – «Революционный этюд». Кроме того, оба произведения имеют порядковый номер 12.

Романтика ноктюрна. К дню памяти Фридерика Шопена
 

 В XIX столетии наиболее популярными произведениями Шопена были ноктюрны (наравне, пожалуй, с вальсами). Наше время пересмотрело и прокорректировало эту оценку. При всех бесспорных художественных достоинствах шопеновских ноктюрнов, они не могут претендовать на большее значение, чем другие области творчества композитора. И все же нетрудно понять предпочтение, отдававшееся современниками Шопена именно этому жанру. В ноктюрнах в самом деле сконцентрировалось интимное, лирическое начало шопеновского искусства, столь типичное для новой романтической эстетики. Здесь же с почти подчеркнутой ясностью проявились и особенности новейшего камерного пианизма, и черты салонного изящества, воспринимаемого как антипод вульгарной эстрадности, распространенной в виртуозной фортепианной музыке того времени. Наконец, в силу некоторых своих стилистических особенностей, ноктюрны Шопена отличались особенно непосредственной доступностью.

Шопен, 1835

| День памяти гения музыки Фредерика Франсуа Шопена (22 февраля 1810 – 17 октября 1849)
 

Фредерик Франсуа Шопен

Фотография Фредерика Шопена авторства Луи-Огюста Биссона 1849
Это единственная сохранившаяся фотография музыканта


Ференц Лист - один из самых близких друзей гениального польского композитора, немало написавший о Фредерике в своих воспоминаниях:

«Он был небольшого роста, хрупкого, тонкого сложения. Манеры его были изысканны, разнообразны; голос немного утомленный, часто глухой. Его манеры были полны такой порядочности, в них был такой налет кровного аристократизма, что eго невольно встречали и принимали как князя...»

Сегодня,22 Февраля - один из предполагаемых дней рождения Фредерика Шопена(1810—1849)

Не боясь показаться несерьезной,предлагаю вам рассказ австралийского писателя
Залмана ШМЕЙЛИНА.Когда вы дочитаете его до конца,вы все поймете...

И пусть эпиграфом к рассказу будут слова композитора-

"Этот странный и почти невероятный случай рассказал мне один знакомый. Я не то, чтобы ему поверил, но очень хотелось. А охота, как известно пуще неволи. Ну, сами посудите, вы можете представить себе, что, скажем, остановил вас где-то в темном переулке некий тип ночью с вполне определенными намерениями и, поигрывая ножичком, и поблескивая железной фиксой и подрагивая тяжелой челюстью, предложил вам по-быстрому облегчить свои карманы, а заодно и добровольно пожертвовать клифт, скажем, на нужды голодающих детей Уганды. Нынче этот адрес может быть легко переделан на детей ДНР или ЛНР, в зависимости от чувства юмора указанного висельника, это не суть важно. А вы, вместо того, чтобы дрожащими руками выдать поскорее все требуемое и побежать, наконец, принять для успокоения рюмку чая, вдруг начали ему звонким голосом, задрав голову, читать нетленные строки Пушкина «Я вас любил...» или чего похуже, например, вывалить на его голову что-нибудь из Наума Коржавина. И незадачливый грабитель, покоренный силой высокого искусства, немедленно бы проникся, прослезился и отпустил вас домой, да вдобавок вытащил из кармана мятую, пропахшую табачищем и опасностями десятку – на такси. А то не дай бог, какой-нибудь разбойник, так его, нападет...
Однако же нечто подобное и приключилось с моим знакомцем.
Он тогда дослуживал свой срок на Дальнем Востоке, в глуши, в дивизионе ПВО. Их воинская часть стала в одночасье перевалочной базой для демобилизующихся солдат. И вот его, лейтенанта радиолокационной службы, нарядили сопровождать группу дембелей, собранных из разных удаленных точек, числом в сорок кирзовых душ. Лейтенант то, собственно, был из гражданских, подхваченный волной эксклюзивного призыва на излете 60-ых. Чистый, незамутненный продукт советской перегонной системы, добытый под девизом «студент-многостаночник». Процесс, как говорится, шел с грубой ломкой характерных для всех армий мира основательности, консерватизма и скрупулезного следования традициям при подготовке офицерских кадров.
Я знал про этот внезапный массовый набор армейских командиров. Они получили свои погоны не в военных училищах, а на военных кафедрах самых разнообразных вузов, не зная казарменной муштры и законов офицерской чести. Никто из них не готовил себя к военной карьере. Напротив, для многих из них институт был вожделенной щелью, чтоб закосить от армии. Но в 68-м году грянула Пражская весна, а за ней и зима международного интернационального долга. И тысячи и тысячи молодых специалистов, вместо конструкторских бюро, сменив приобретенный на первую зарплату костюм с галстуком, на суконную армейскую шинель, оказались в окопах, в Закарпатье. В тех самых окопах, которые, будучи вырыты в первую мировую, пережили и Великую Отечественную и слегка пообтрепавшись, отметили уже свое пятидесятилетие.
Я не попал в их число, хотя мой выпуск 1966-го и был основной кастрюлей, из которой огромным половником черпались эти кадры. Потому что свой плац оттоптал задолго до того на срочной в Забайкалье.

Маленький полонез Шопена

В комнате с фортепиано никого не было...А стул от фортепиано стоял где-то в стороне. Но маленький Фредерик и не стал его подвигать. Стараясь,чтобы крышка не вырвалась из рук,он открыл клавиутуру... И все клавиши,и белые и черные,оказались вровень с его лицом. Он с нежностью провел по ним пальцами,как бы здороваясь после долгой разлуки. И он принялся нанизывать на клавиши звук за звуком,ликуя,что у него получается то,что именно вечером он слышал...

ШОПЕНУ

Ты мелькнула, ты предстала,
Снова сердце задрожало,
Под чарующие звуки
То же счастье, те же муки,
Слышу трепетные руки -
Ты еще со мной!
Час блаженный, час печальный,
Час последний, час прощальный,
Те же легкие одежды,
Ты стоишь, склоняя вежды-
И не нужно мне надежды:
Этот час - он мой!
Ты руки моей коснулась,
Разом сердце встрепенулось
Не туда, в то горе злое,
Я несусь в мое былое, -
Я на всё, на всё иное
Отпылал, потух!
Этой ночи чудотворной
Так покорен мир упорный:
Пусть же сердце, полно муки,
Торжествует час разлуки,
И когда загаснут звуки -
Разорвется вдруг!

1853

Месяц зеркальный плывет по лазурной пустыне,
Травы степные унизаны влагой вечерней,
Речи отрывистей, сердце опять суеверней,
Длинные тени вдали потонули в ложбине.

В этой ночи, как в желаниях, все беспредельно,
Крылья растут у каких-то воздушных стремлений,
Взял бы тебя и помчался бы так же бесцельно,
Свет унося, покидая неверные тени.

Можно ли, друг мой, томиться в тяжелой кручине?
Как не забыть, хоть на время, язвительных терний?
Травы степные сверкают росою вечерней,
Месяц зеркальный бежит по лазурной пустыне.

1863

Великий польский композитор, пианист-виртуоз - Фредерик Шопен считается одним из величайших музыкальных гениев. Блестящий исполнитель собственной музыки, он отдавал предпочтение фортепианной игре в небольших музыкальных салонах и за всю свою жизнь дал не более 30 публичных концертов. Но его творчество оказало огромное влияние на многие поколения музыкантов.

Как нежишь ты, серебряная ночь,
В душе расцвет немой и тайной силы!
О! окрыли и дай мне превозмочь
Весь этот тлен, бездушный и унылый.

Какая ночь! алмазная роса
Живым огнем с огнями неба в споре.
Как океан, разверзлись небеса,
И спит земля и теплится, как море.

Мой дух, о ночь! как падший серафим,
Признал родство с нетленной жизнью звездной,
И, окрылен дыханием твоим,
Готов лететь над этой тайной бездной.

1950-е

Устало всё кругом: устал и цвет небес,
И ветер, и река, и месяц, что родился,
И ночь, и в зелени потусклой спящий лес,
И желтый тот листок, что наконец свалился.

Лепечет лишь фонтан средь дальней темноты,
О жизни говоря незримой, но знакомой...
О ночь осенняя, как всемогуща ты
Отказом от борьбы и смертною истомой!

1889

Благовонная ночь, благодатная ночь,
Раздраженье недужной души!
Всё бы слушал тебя - и молчать мне невмочь
В говорящей так ясно тиши.

Широко раскидалась лазурная высь,
И огни золотые горят;
Эти звезды кругом точно все собрались,
Не мигая, смотреть в этот сад.

А уж месяц, что всплыл над зубцами аллей
И в лицо прямо смотрит, - он жгуч;
В недалекой тени непроглядных ветвей
И сверкает, и плещется ключ.

И меняется звуков отдельный удар;
Так ласкательно шепчут струи,
Словно робкие струны воркуют гитар,
Напевая призывы любви.

Словно всё и горит и звенит заодно,
Чтоб мечте невозможной помочь;
Словно, дрогнув слегка, распахнется окно
Поглядеть в серебристую ночь.

1887

Стихи поэтов XIX-XX веков