В этот день памяти об отце Александре Мене мне хочется процитировать главу из книги Зои Афанасьевны Маслениковой. В этой главе Вы наглядно можете познакомиться с практикой работы священника, с тем, какие бывали удивительные случаи в работе и служении отца Александра.

ДАЛЕЕ

Книга Зои Афанасьевны Маслениковой "Александр Мень. Жизнь" (М.: Захаров, 2001. - 211 с., с илл.). Глава называется "Антихрист":

"На углу Герцена и Огарёва в маленькой двухкомнатной квартирке с большой лоджией жила немолодая супружеская чета: Людмила Фёдоровна Окназова и Валерий Всеволодович Каптерёв. Жена была худенькая, живая, кокетливая дама, сохранившая в 70 лет грацию бывшей балерины. Она писала прекрасные стихи и исповедовала теософию. Муж её был художником. Тесная квартирка походила на антикварную лавку. Чего там только не было!  старые иконы, и танцующие шивы, и китайские драконы, и сушёные морские звёзды, и разноцветные минералы, и среднеазиатские халаты, и бубны, одним словом - музей, да и только. Все стены сплошь были увешаны картинами В.В. Но ещё больше картин лежало на стеллажах.

В.В. был странным художником. Он писал и абстрактные, и реалистические, и мистические "замазючки", как он их игриво называл гостям, которых, кстати, всегда был полон дом, и иногда сам не мог понять смысла своих работ.

Мало-помалу Л.Ф. начала отходить от теософии, наконец приняла христианство и, воцерковившись, стала прихожанкой отца Александра. А В.В. дул в другую дуду. Он увлёкся писанием чертей. Черти были очень разнообразные: весёлые, грустные, мечтательные, но все очень реалистичные, будто художник их лично знал и с ними каждый день за ручку здоровался. А кроме чертей были другие картины, такие, от которых мороз по коже пробирал - так веяло от них нечистым духом преисподней. Особенно синие "Алхимики" наполняли душу леденящм ужасом. А В.В. наслаждался эффектом, показывая их гостям, и рисовался связями с астральным миром.

Он вообще был большой кокет и жуир - в 75 лет вовсю ухаживал за молодыми дамами, рассказывал встречным и поперечным про своих "мусульманских жён" и охотно играл в испорченного мальчика.

И доигрался. Однажды он написал кощунственную картину, которую назвал "Антихрист". На картоне, покрытом серо-синими зловещими мазками, вырисовывалось серо-синее лицо с чертами Христа. Только в глазах из-под пенсне горела нечеловеческая злоба, а рот кривила язвительная усмешка.

С той поры Л.Ф. не находила себе места в доме. А уничтожить "замазючку" нельзя было и помыслить - это значило бы разрушить всякий мир в доме. Уж и святой водой кропила она проклятую картину, и "Да воскреснет Бог и расточатся врази Его" читала, и ладаном окуривала, а дискомфорт всё возрастал, и житья от "Антихриста" ей не стало.

И тут В.В. заболел. Становилось ему всё хуже и хуже, и вдруг он догадался, в чём дело. Призвал к себе молодого друга дома Витю К. и попросил его отправить по почте "Антихриста" в дар "Музею чертей" в Каунасе. Витя выпросил позволение задержать "шедевр" у себя на недельку, чтобы показать знакомым. Но не тут-то было. Едва Витя принёс домой пресловутую картонку, как почувствовал себя плохо. Разболелась голова, поднялась температура, расстроился желудок. Витя был здоровым малым, никогда не болел, к тому же считал себя агностиком и ни в Бога, ни в чёрта не верил. Однако промаялся животом всю ночь и горел в жару, а голова прямо-таки раскалывалась.

Утром он хотел достать росший на шкафу тысячелистник, чтобы добыть соку для сынишки, страдавшего насморком, как вдруг горшок с растением вырвался у него из рук, стукнул его по больной голове и, обсыпав предварительно горемыку землей, разбился на тысячу осколков.

Этого Витя не выдержал. Невзирая на все болезни, схватил картонку и понёс на почту. Отправив посылку, Витя пошёл домой. Что за оказия? Ничего не болит, температура упала, Витя здоров.

В.В. тоже поднялся с постели. Но этого урока ему было мало, и он принялся за новые "замазючки" в том же духе.

На этот раз болезнь его скрутила так, что он стал ждать конца. В голове его прояснилось, он понял связь между его сатанинскими картинками и болезнями и решил освятить дом.

Поскольку Л.Ф. была прихожанкой отца Александра, то, естественно, попросила его отслужить молебен. В.В. выразил согласие и причаститься. Отец Александр обещал приехать утром, а ночью раздался телефонный звонок. Врач, принадлежащий к числу друзей дома, требовал немедленной госпитализации: "Он умирает, а мы не использовали последней возможности спасти его. Нужно попробовать капельное переливание крови. В восемь утра я пришлю машину "скорой помощи"! По счастью, у Л.Ф. нашлось присутствие духа отстоять мужа: "Только через консилиум! Созывайте ваших профессоров, пусть решают. А так я его в больницу не отдам, я его мёртвым получу, пусть умирает дома".

Утром приехал отец Александр. Он часто видел умирающих и понял, что смерть вот-вот наступит. Он остался наедине со старым художником. Прошло больше часу. Больной исповедовался, причастился, а отец Александр всё оставался с ним за запертой дверью.

Наконец дверь отворилась, и глазам обомлевшей Л.Ф. представилось нечто невместимое. У стеллажей с картинами стояли священник в чёрной рясе и её муж в трусах и майке. В.В. вытаскивал картонку за картонкой, отец Александр быстро просматривал их и время от времени откладывал какую-нибудь в сторону. Это шла прополка огорода: священник отбирал "нечистую силу", чтобы её убрали из дому. Когда вечером состоялся консилиум, приглашённые светила недоумевали: почему стоит вопрос о госпитализации? Больной по своему состоянию в этом не нуждается, он почти здоров.

В.В. выздоровел, но даже такой наглядный урок его не образумил. Он вёл прежний образ жизни и вспомнил о священнике и Боге, лишь снова заболев, перед операцией. Он опять причастился, операция, на которую долго не решались врачи из-за плохого сердца больного, прошла блестяще. Он помолодел, окреп - и снова принялся за своё. Как тут не вспомнить евангельский рассказ о десяти прокажённых, из которых девять и не подумали поблагодарить исцелившего их Иисуса" (стр. 169-172).

Обложка книги Зои Афанасьевны: