Иринка зашла сказать дочке «спокойной ночи», но та уже спала.
Иринка наклонилась поцеловать – зазвонил дочкин мобильник,  и там высветилось: сестра.
Иринка нажала отбой, пусть выспится. Но утром спросила, что за сестра такая, может, девчонки прикалываются, мол, все мы братья и сестры. Но дочь повела себя странно:
- Ой, меня папа убьёт.
Так Иринка, любимая супруга, мать двоих детей: 16-летнего сыночка и лапочки-дочки узнала, что у её мужа есть вторая семья. И что дети знакомы.

Сердце выскочило в форточку, как во время турбулентности в фильмах про самолет и аварию. А в комнате случилась разгерметизация. Вошел Серега, муж, отец, и она шарахнулась от него как от прокаженного.
Иринка садится в машину и по газам. Ну… скажете вы, убилась ни за что. Нет! Иринка гнала, конечно, всё нарушая. И вот какая дорожная – она же картина мира – была перед ее глазами. «Тупик»,  а на том привычном маршруте, что вёл в семью – красный кирпич.
- Всё! Это конец. Обманывал меня 20 лет!
Иринка  чувствовала себя поездом, несущимся на огромной скорости, у которого вдруг… кончились рельсы. Стало не на что опираться.
Серега бросился догонять. И вот какая картина мира, выраженная дорожной навигацией, была перед его глазами. Ну, может, «Осторожно, туман-неопределенность», что для мужика хуже некуда.  Или «Уклон дороги-жизни в 45 градусов». «Разрулю, я ж мужик», - Серега-ас думал, что у него, как у мужика, преимущество в движении. Рассуждал преследователь примерно так:
- Ну зачем? Зачем она (жена1, Ирина – прим. Авт.) всё испортила? Всё ж утряслось-устоялось. Все ж были довольны, всем хватало его и его денег. Да каждый второй мужик имеет семью на стороне. Любовницы – это по первости. По неопытности. Не та степень крутизны что ли. Пока она тебе не скажет:
- Я беременна. Хочу ребёнка.
Ну ты ж не изверг, пусть родит, успокоится. А задумываться всегда некогда – дела. Был один беличий круг. Стал другой – большего диаметра. Я путёвый и правильный.  А где первый – там второй, перерывчик небольшой.  Анжелка (жена №2) объявила о второй беременности. Ну шутила Анжелка что-то про «энергосберегающие технологии», мол, душу он оставляет там, где жена1. Ну да что теперь заморачиваться? Он же ночевать приходил к Иринке.
Это не спорт, где дисквалифицируют за заступ, и не церковь, дорогая.  Это – жизнь!  Все так живут.
Детей познакомил случайно. Гулял с одними - вышел на других. Самая младшая крикнула «папа».  Не говорил Ирке, потому что… Потому что любил ее, дуру, жалел.
Серегу тормознули гаишники.
Иринка ночевала в гостинице. Сын прислал смску: «Мама, мы тебя ждем!». Ответ был такой: «Я не вернусь, пока там отец.»
Утром получила сообщение:
«Отец не вернется. Приезжай».
Ей казалось, что она знает его до дна. Ну да, ходок, но он всегда говорил примирительное: «Да я даже имен их не помню…»
Иринка вспоминала: пуд соли съели, начинали с щепотки денег, в дом купили разделочную доску-первая покупка в семью, она до сих пор ее хранит. А потом… рука об руку дошли до сети ресторанов. Про них говорили: дом-полная чаша. И прислугу Иринка не хотела: все сама-сама. И дети накормлены, и мужу подмога.

Иринка жила теперь без сердца и чувств, они, если вы помните, улетели в форточку. Живой труп. Мумия. 
- Ты взял и слил нашу жизнь в унитаз! – сказала она на его попытку помириться.
- Давай как раньше, будто ты этого не знаешь, - по-деловому предложил Серега.
- Ты мне хочешь устроить анестезию?
Выходит, 20 лет – это было не счастье, а наркоз. Во главе операционного стола – хирург высшей квалификационной категории Сергей, он же мастер вивисекции. Перебинтует – и заживём хорошо. Как в сказке. Не стоните, больная. Надо потерпеть, хлороформа мало, на всех не хватает.
Про ту, другую, жену 2, Иринке было даже страшно думать. Подруга Валька предположила, что та, вторая, скорее всего, молодая стерва, через ширинку у Сереги квартиру с машиной вытащила.
Но двое детей по залёту не получаются.  Значит, он ее, вторую, любил? Любит?!
Тогда всё, что было у Иринки – неправда? Это был наркоз, а она называла его счастьем и семьей. Как? Как он мог существовать параллельно? Как мог не сказать ей, а повесить такой груз на плечи детей? И как это она, дура, божья корова, не заметила? И главное, как научиться теперь жить с этой правдой? 
- И чего ты в итоге добилась? – округлила горе в краткую формулу другая подружка. – Ну ушёл он – тебе легче стало? Осчастливила другую дуру…

Вот такую историю пунктиром мне рассказала одна приятельница. И попросила написать в блог. Я задавала ей кучу уточняющих вопросов, но она могла ответить только на ту часть, что касалась Ирины.
- Ты хочешь, чтобы я Сереге позвонила и спросила «Хули ты, козел, обидел мою подругу? И расскажи-ка, дружочек, о мотивах своих поступков? Я этого козла могу только серпом по яйцам…
У меня к вам, уважаемые френды, вопросы. Считаете ли вы эту историю жизненной? Встречал ли вы мужчин, живущих на две семьи? Зачем это им надо? Чем руководствуется мужчина, когда говорит детям о другой семье. Как Иринку вытащить из депрессии? Ирина, ее подруга и я ждем ваших советов.  
 

Ты должен звонить мне всегда, слышишь? Сегодня я стояла в пробке и бодалась с джипом - ты позвонил, я вызверилась, что не вовремя. Потом у меня был дед-лайн, и мне нужно было срочно сдаваться – ты опять позвонил, и опять тебе достался «контрольный в голову». Потом я все сдала, но у меня мигали десять окон в аське – и ты опять, и я …Знай, это была не я! Трубку брала злая, задерганная стерва-мизантроп, моя тезка. Яло. Просто у нее мой голос. Ты не должен обращать на это никакого внимания. Ты должен звонить и звать в койку, слышишь? И говорить:
- Я люблю тебя всякую! И как мне приятно, когда ты материшься. И скажи еще раз «б...». И я тебя так хочу, что перехватывает дыхание. И я шел сейчас мимо магазина женского белья, а там манекен в бюстгальтере, и он очень похож на тебя, хоть и без головы, только с грудями.
Эта злая стерва-автоответчик записывает все звонки, знай. Ведет им счет. Завидует. В моей душе – коммунальной квартире, эта стерва живет в самой большой комнате, ворует мой суп и мою нежность к тебе. Когда-нибудь я ее убью. Осталось совсем чуть-чуть. Ты только продолжай звонить, стучать в меня, слышишь? Потому что если перестанешь, то она точно меня победит…
 

У меня так. Разгребу балкон, сделаю на мусорку несколько ходок, вспотею как следует – и наступает динамика в жизни. По фэн-шуй, пока не освободишься от старого – не примагнитишь новое. Я шла, как на инквизиторский костер – люди расступались, запомните, если решитесь повторить - выражение лица в этом обряде – главное. Чем страшнее – тем лучше.
И вот динамика. Постучались в меня те, про кого я уже давно забыла. Олежку я потеряла из виду уже лет десять как, моего бывшего однокурсника. Вчера в ноуте всплыло окно: Олег добавил вас в свой список  контактов.
Обычно в таких окнах пишут: «Тебе нужен парень для секса?». А тут я ощутила укол в сердце. Вернее в печень, потому что с Олежкой было выпито много спирта «Роял» и ликера ядовито оранжевого цвета. Это сейчас я не пью, влияет гастродуоденит и машина, а тогда мой желудок мог переработать ракетное топливо и кирзовый сапог на закуску.
«Господи, Олежка, это ты?» - написала я, икнув.
« Это я господи!»– ответил он.
Олежка был моей самой лучшей подругой в студенчестве. Вообще то была Алька. Но она меня посчитала коварной стервой и … бросила. Сделаю отступление почему. Дело в том, что когда Алька уехала к маме, ее друг Сеня пригласил в гости другую женщину. Вернувшись, Алька все обнюхала и обнаружила аккуратную прожженную сигаретой дырку в занавеске, а Сеня не курит. Дырка пахла сенькиной изменой и моей, лучшей подруги, неосведомленностью. А я, свинья этакая, сей факт от Альки скрыла, хоть и была в курсе про «налево». Я просто Альку пожалела, а она мне отомстила: не позвала на свадьбу.
Но тут не об  Альке речь, а об Олежке – подруге мужского пола. Вот с ним мы по-настоящему дружили. Он рассказывал мне о неудачных опытах с женщинами, влюбленностях к мальчикам,  о том, что оргазм длится каких-то 6 секунд. Я хмыкала и вдохновлено врала:
- У меня дольше!
Потому что была целомудренная как роза. Потом мы выросли и я своего Прекрасного Мужчину повезла показать именно Олежке, в другой город, на госприемку. А потом пошли дети, проблемы, кризисы и мы потерялись…Я обросла кучей подруг, но сильно тосковала по задушевным беседам с подружкой мужского пола.
И вот он опять есть.
- Я в жопе, - застрочил Олежка. - С кризисом лишился работы. Перебрался в Москву.
У Олежки сейчас ипотека по самый пенсионный возраст, квартира на 7 этаже с видом на закат, 150 подработок и …опера.
Вот ради оперы он и переехал.
Я Олежку сразу же приревновала к этой самой опере и с порога заявила, что всегда опере предпочту шашлыки.
Олежка сказал, что я нифига не изменилась. И как поживает мой трактор? И не облетел ли куст сирени под окном?
- У меня ротавирус, сын-костяная нога, мама с корвалолом стаканами, засуха и смородина, которую надо перебрать, чтобы наварить варенье – перечислила я свои реалии.
Олежка совпал в моей жизни с ротавирусом. Мой организм после рвоты и диареи обновился так, что меня можно приколоть в гербарий. Как экземпляр, незнакомый с Ириной Архиповой и Бриттеном. Олежка, я рада, что ты появился! Будем переписываться до гроба.
 P.S. И еще была весточка… но уже совсем с того света. Умерла одноклассница Таня А.
Позвонил Славка и сказал, что спилась, выбросилась с 6 этажа в белой горячке. И мы посчитали, что алкоголь сожрал уже нескольких. Вообще женское пьянство – это ужасно. Оно страшней мужского. Потому что мужика, пусть даже самого плюгавого, ждет дома жена, мать. А алкоголичек не ждет никто. Ну да не я первая это заметила.
Вопрос у меня такой: Может ли быть мужчина лучшей подругой? Что лучше: горькая правда или сладкая ложь? (это про Альку) И не тяготят ли вас старые знакомые, легко ли вы сходитесь, когда долго не виделись?

У каждого свои тараканы. Одна моя приятельница на 7 минуте разговора неизменно спрашивает: «Я не толстая?». Просто потому, что муж-козел ей это говорит. А она нуждается в постоянной похвале со стороны. Поэтому мы, ее подруги, самая могущественная из сект, ее постоянно убеждаем:
- Да ты спичка!
Нам не жалко. Тем более не такая уж она и пышка.
Вторая страдает от маленькой груди. И ей мы твердим: «Не в сиськах счастье». От больших сисек, знаешь, какие проблемы? И та, которая из нас носит размер F, показывает растяжки и прайс пластических хирургов и вообще говорит, что красивых лифчиков на большую грудь не купить: все похожи на плетеные кашпо и младенческие чепчики.
Третья жуть как боится болезней. И если она звонит посоветоваться насчет кровохарканья и сепсиса, мы ее отговариваем:
- Это простуда. Не надо на МРТ. И антибиотики не надо…Ты здоровая кобыла. О доме надо думать!
Просто она перестраховщица и ипохондрик.  А мы очень чуткие подруги и заботимся о психологическом комфорте. Потому что в жизни очень много проблем. И только ленивый не грузит и не устраивает стресс. А уж как грузят мужчины, какой это внешний раздражитель, не мне вам рассказывать.   А главное – они не умеют утешать как женщины. Нет у них такой хромосомы.
То есть мы, женщины, – валериана, бальзам битнера, исповедник на дом, бесплатная психотерапия. Иногда мы говорим приятную ложь, как горьковский Лука. Но чаще правду. И только. И ничего кроме. У нас очень острое зрение. Гораздо лучше, чем у окружающих слепошарых мужчин. 
Четвертая и пятая подруги боятся алкоголиков. Их угораздило выйти замуж за выпивох. Они развелись и боятся вновь ошибиться в выборе. И тут у нас тоже есть рецепт.
- Да зачем он тебе вообще сдался, мужчина? Давно не покупала тест на беременность? Не переживала, что залетела. Не  лаялась, кому вести ребенка в садик? Не рулилась: почему у Таньки секс два раза в неделю, а у нас только по субботам?
Мы очень любим рассуждать, кто из нас счастливее, а кто несчастен.
-  Ты бы сходила на свидание к мужчине, а не на посиделки к подругам, - выговорила мне вечером по телефону моя мудрая тетка (она из другого – более страшего поколения – прим.авт). - Пока у тебя будут подружки – ты не выйдешь замуж. Тебе не нужен их негативный опыт, их советы. Их прожженные ненавистью к мужчинам души. У вас на всех 0, 15 сотых романов на душу Секты. А вот у Ирочки, она сама по себе, – уже два за полгода! (про Ирку правда).
А что вы об этом думаете, девочки? Подруги – это мировое зло? Или спасательный жилет на случай несчастья?
 

http://lan-lit.livejournal.com/3031.html?mode=reply
Ланка написала, как разводилась ее подруга. А у вас был опыт развода? И как все было у вас?

ДевчЕнки! А помните, как в 8 классе вели анкеты в общих тетрадях? И фломастерами раскрашивали. «Кого ты любишь?» - был каверзный вопрос в середине тетрадки? И ты писала «маму и папу». Ну ты ж не дура, открыть Катьке, что тебе нравится Витька из 10 «б»? Или … «С кем из мальчиков ты хотела бы дружить?»
Короче, я тут составила маааалюсенькую анкетку, чтобы понять, что нам, девчонкам, нравится. Отвечаем в комментах. Если вопрос не нравится (слишком деликатный) – можно его пропустить.

1. Женя Лукашин из «Иронии судьбы» - мой герой.
2. «9 с половиной недель» или «Красавчик» или «Титаник»? Лучшая любовная история, по вашему мнению. Ваша мечта.
3. Песня, которую слушаешь и возвращаешься к жизни, которая лечит от депрессии.
4. Расставьте мужские добродетели в порядке важности (начинаем с самого главного заканчиваем второстепенным).
5. Если бы у меня было много денег, я бы потратила их на…
6. Эта фраза из фильма (книги) меня перепахала…
7. Какая часть тела у мужчин мне нравится больше всего?
8. Мой любимый тост. За что я обычно выпиваю?

- Ты мой сахарный диабет! – шутил он. – Лихоманка.
Иссушила-измучила. Как болезнь. И он ставил кружку с водой рядом, чтоб глотнуть – в горле пересыхало от страсти.
Она проводила пальцами по ребрам – и через него проходило 220 вольт. Она рисовала на спине LOVE, и ему казалось, что каждая мурашка на его теле, каждый волосок вытягивались в ее сторону. Ждали ласки. А он, старый дурак, думал, у него черепаховый панцирь и до сердца не добраться.
Он запитал свою жизнь на ее «плюсе». Он понимал, что это не банальный поход «налево». А что-то другое, что он не мог контролировать.
Она была девочка-ток и девочка-позитифф. Носила лифчик, чтобы чашечки подчеркнули то, чего у нее нет, и по утрам дышала еле слышно, будто умерла. И была такая горячая со сна, будто температурила. Она одна была для него гарем. Такая тонкая стрекозка. Бабочка. Поймай ее – а в руках пыль. А он – шмель, тяжелый от жизненного опыта и разочарований. Семья-все в дом-двое детей-понимаешь это был студенческий брак-на свадьбе все передрались- долго жили с тещей – да, изменял и т.д.
Он чувствовал себя рядом с ней большим, как океан. Был Северный Ледовитый, стал Тихий. Она его замирила. Могла б веревки вить – если б знала как.
И все у него перло. Контракты. Новая работа. Блестящие перспективы. Хотела жена квартиру – вот тебе. Надо и Стрекозке купить – всем сестрам по серьгам.
- О чем ты думаешь? – спрашивала она, когда они лежали в постели, сложившись как ложки.
- Я ни о чем не могу думать рядом с тобой.
Она принимала все, что от него. Разлохмаченные розы, купленные у синяка на ближайшем рынке. И походы в магазины в командировках, когда надо было купить его дочери ролики. Она видела, как он украдкой в поезде, когда заглянули коробейники, купил хрусталь для жены. Она подумала «хозяйственный». Но во рту было горько, как после полыни.
Шмелю казалось, что Стрекозка вытащит его из трясины будней, из кризиса среднего возраста, что она и ее электричество – пропуск в молодость.
Она не грузила обязательствами. Не ныла дай-купи-принеси-подай-забери из садика-заплати.
- Знаешь, о чем я мечтаю? – говорила стрекозка. - О ночах! Чтоб вся ночь – наша. Чтоб утром проснутся с тобой!
Она любила сидеть в темноте. Она специально не включала свет. Он сидел на стуле, она у него на коленях, лицом к лицу, склонив голову на плечо, бодая в ухо и сердце. И так могла сто веков. Если б не жена и семья. Ему надо было всегда возвращаться домой. А еще они переписывались – он писал в темноте на ее ладошке, она лезла под рубаху и калякала на пояснице.
Он звонил днем среди работы и они срывались на свидание. В квартирах «на час» было мало времени «на поговорить». Все по-солдатски. Потом он уезжал на встречи с партнерами. А она не могла работать, делала вид, что. А потом приходила домой и ревела. Один раз так сладко, что не заметила, как заснула. Это ЦНС не выдержала такого градуса переживаний и дала сон как пилюлю.
А потом он решил: хватит врать. Мучить эту девочку. Напился в хлам и рассказал жене. Он не сказал: я ухожу. Просто поставил перед фактом:
- Люблю другую женщину.
Лучше бы ушел. Жена промолчала, но окаменела глазами и умерла ртом. Сразу обозначились морщины. Она стала выпивать каждый вечер. Ничего не говорила, просто ставила бутылку вина и пила.
- Уж лучше бы сказала, ей богу, чтобы можно было хлопнуть дверью и уйти, вот, мол, довела…- трусливо думал он.
Дома было невыносимо. Старшая дочь-пубертат, скандаля с матерью, ударила побольнее:
- Тебя даже отец бросил!
Дома остро пахло женским отчаянием, Каберне, разбитым сердцем и горем. Не хватало только шторок на зеркалах.
И он сбежал.
Когда он звонил жене, она уже кричала в трубку:
- А, ты еще не сдох!?
Она была неконкурентка молодости без лифчика. Ее отодвинули, и ей было очень больно.

…Он приходил в новый дом. И… не чувствовал себя сильным. Стрекозка отмывала его от того, что к нему прикипело. От чувства вины, от забот, от 15 лет вместе это срок. Она терла ласково, а надо было Доместосом. И кислотой.
Она думала, можно вылечить любовью. Главное, знать, где гладить, и где больно.
- Любовь – смягчающее обстоятельство, но в 16 лет, а не в сорок. – он себя жевал и выплевывал.
И тут повалился бизнес…

И в задаче спрашивается: к какому берегу приплыл Шмель.
Вариант 1: Вернулся к жене. Почему?
Вариант 2: Остался со Стрекозой. Почему?
Вариант 3: Свалил от обеих. Почему?
Вариант 4: Другое. Почему?

Милые ПЧ, как было бы жизненно? Как могли бы разворачиваться события взаправду? Напишем пост вместе?

Она говорила: нельзя порвать. Искусственно. Нарочито. Надо, чтобы само умерло. То есть Женька была не хирург, а анестезиолог. Или даже участковый терапевт. Который лечит консервативно, давая рекомендации: бог терпел и нам велел, три пуда соли съесть, хорошего помаленьку и много не бывает.
Женька отпиливала от себя Костю не одним взмахом топора, и даже не ножовкой хирурга, а пилочкой для ногтей. Медленно и больно. 20 лет. Но Костя сидел в ней. И болел. Пилка натыкалась на сучок, пилка ломалась. А этот сучок – как узелок памяти.
Женька натыкалась и вспоминала. Вот они – студенты – поехали в Верхотурье. Они плыли на лодке по реке. Конечно, в бога не верили. Костя тогда сказал: я тебя люблю. И тут с дерева посыпалась листва, как рис во время свадьбы, или божья благодать с небес. Потом была студенческая свадьба с бражкой. Один друг заснул в ванной и опух. Уехали на заработки на север. Женька забеременела. Она была со своим пузом как шарик - в нем просвечивал пупс-сын и синие жилки. Ужасно трогательно.
- Ты разойдешься по швам! – шутил Костя.
Надежный. Большой. Теплый человек Костя. Муж. Отец ее ребенка. Он гладил ее пузо, а еще за ухом, как собаку. Ну иллюстрация к клятве: ничто не разлучит нас.
Потом родился Славка. Костя-добытчик приходил с работы и заставал жену с сыном на полу.
- Половая мадонна с младенцем, - шутя выговаривал он.
Женька, ползая на корячках с грудничком, искала острые углы и опасности. Диван. Стол. Батарея. У – горячо, опасно! И …грозила пальчиком. Система Никитиных, голые пятки – закаливание.
Но кто-то звонил и молчал в трубку.
- Алло. Вас не слышно, - кричала Женька. В 9 месяцев Славка повторил за мамой отчетливо: «алло …шно».
Костя приходил с работы пьяным (поводов – море: рождение сына, ему полгода, год, новый проект, новый филиал и тд.). Смотрел в любящие-все принимающие глаза жены и ему хотелось сделать еще больнее и посмотреть, что будет.
- Я сплю с Надькой, твоей лучшей подругой.
Женька не зря проходила закаливание. Медленно провернуть нож в сердце. Гестапо, 2 год обучения.
Потом Костю укусил энцефалитный клещ, у него была температура 41 и Женьку не пускали в реанимацию и ничего не говорили. Она выламывала двери и бросалась на врачей. Она поняла, как сильно он в ней пророс. Тогда бог подумал-подумал и решил оставить все как есть. Костя выжил, потому что Женька… « бы без него сдохла».
А потом было больно по нарастающей, как в схватках. Но не смертельно больно, потому что ты уже знаешь чего ждать. Ты уже подготовлена предыдущей болью. Женька выкупала его из вытрезвителей. Притаскивала из друзей, у которых он сидел безвылазно, сутками и они звонили и просили забрать.
- Не кантовать! – пьяно бормотал Костян, когда Женька тащила его домой. Отмывала. Любила. Прощала. Мирилась во время секса. Потому что Костя знал, как надо ее любить.
А потом она жила в таком режиме: во время запоев сбегала к маме и подругам. Командировки-детокс учащались и растягивались по времени. Мама говорила:
- Разводись!
И от жалости маминой было еще больнее.
И подруги осуждали:
- Однажды ты придешь домой и застанешь в квартире бомжей. Одна синяя-пресиняя тетка выпьет с полки твои французские духи «Миракл», а лишайный мужик вытрется твоим полотенцем. А потом… знаешь… я рассказываю историю своей тетки, он напьется так, что замерзнет в снегу. Но не насмерть, потому что ты пойдешь его искать, и подберешь. Ему ампутируют только два пальца на руке. Но ты всю жизнь будешь казниться, и винить себя. А потом будешь караулить день его пенсии, чтобы забрать деньги, и чтобы у него не было на опохмел…А еще… когда он будет тебя бить – ты не сможешь вызвать милицию, потому что они не поедут на внутрисемейные разборки…
И были другие друзья. Костины:
- Если ты его бросишь, Женька, он сопьется и станет бомжем. Только ты способна его вытащить.
…И тут силы кончились. Прошло всего-ничего 17 лет. Любовь выветрилась. И в том месте, где она квартировала – получились дырка и сквозняк.
- Сейчас мы уже не так близки, как раньше. - говорила мне Женька три года назад.- Расстояние между нами ширится.
Это была как мантра. Она …по-прежнему берегла Костю от той боли, которую пережила сама. Наверное, все-таки любила, где-то там, на дне души.
Прошлым летом она развелась.
Скандалы стали совсем безобразными.
- Я тебя люблю! – говорил нетрезвый Костя.
А потом…
- Ты сука! Сына не получишь!
- Ты поставила меня на такой постамент, я отказываюсь верить, что ты уйдешь, - твердил Костя. - Я не отпускаю тебя.
Потом он цитировал библию, про безусловность любви. Курлыкал, что нельзя расстаться без возврата! У Кости даже в голове не укладывалось, что Женька перестала его любить. Что она не думает о нем вообще. Он уверен: думает, только плохо: мерзавец, сука и все такое.
А она не думает вообще.
Вот так закончилась самая большая любовь, которую я наблюдала в этой жизни.
Но самое ужасное, что Костя выжег в Женьке дырку до кости. Ничто не приживается. Не прорастает. Ей кажется, что она не сможет больше никого полюбить.
- Ну что ты… Костя узнает… убьет.
А может, она еще надеется, что все вернется? Как тогда в Верхотурье и потом… до первой измены и боли…

Мечты сбываются. Особенно если над ними работать лет этак пять. Полинка, сколько себя помню, работала под руководством престарелого деспота – Никитишны, начальницы отдела. Никитишну все за глаза звали «бабка», она работала уже столько лет, сколько не живут. У Польки за плечами был неудачный брак. Ранний, и мужинек сопливый, пил, Польку побивал. При первой же метаморфозе на работе Полька переметнулась в другой отдел, подальше от Никитишны, поближе к мужчинам. Мужчин было мало, а свободных – один. Юрка. Холостяк по умолчанию. Ну конечно не колокольчик, и с прошлым. Юрка любил уже нашу же, с работы дамочку. Она потом мужа из Австрии по Интернету нашла и Юрку кинула. Он переживал. Она, кстати, была его вдвое старше, а мальчики в этом возрасте – сама знаешь.
Ну и Полинку тут же Юрке и сосватали. Не «тили-тили-тесто» намекали, а грубо:
- Пора уже Полинку трахнуть! Ты не мужик что ли, Юрка?
Поля полюбила Юрку за страдания, она была в курсе той любви.
- Одна стерва кинула, а он теперь дует на воду, - диагностировала будущее бывший полькин шеф Никитишна.
Поля вздыхала. Сохла. Вечерком раскидывала на Юрку карты. И выходило, что сердце успокоится в казенном доме червовым королем. Все показывало на Юрку.
Но Юрка в Полинину сторону не смотрел. Главное, блины, ею состряпанные, ел. А замуж не звал. Замечания типа «почему нож не помыла?» и «положи хлеб в мешок, а то засохнет» - делал. А вот томным взглядом, нет, не смотрел, только в версию Виндовс 4.
Полинка, обжигаясь у плиты блинами, и матерясь, отступила. Она потеряла надежду.
Прошло еще три года. На глазах всей работы разыгрался бурный роман дизайнера и сисадмина. Страсть скрутила лысоватого Димона и блондинистую Алю-бабаягодкаопять прямо на рабочем месте. Аля прожигала под собой компьютерное кресло, Димон дышал в своем закутке-аквариуме так, что запотевали стекла. По вторникам, когда была важная смена-сдача, Дима и Аля брали ключ от директорской комнаты и обстряпывали все по-быстрому, прямо на диване в приемной. И народ переключился на эту сплетню. Тем более что и у него, и у нее семья.
- Нельзя ж так в открытую! – перешептывались.
Однажды в пятницу, когда народ изображал рабочий зуд накануне выходных (половина раскидывала пасьянс, другая сидела в «Одноклассниках»), Юрка и Полина появились в коридоре вдвоем с огромным тортом.
- Поженились, - разнеслось по коридору.
- Кто? Кто женился? – народ дружно высыпал в коридор разогнать сонный морок.
- Бухтояров и Незнамова. Полчаса как из ЗАГСа. Свидетельство показали.
- Да ну?! – коллеги вели себя как нокаутированные. – Они ж с работы по одному выходили. И в разное время.
Шли нервно курить. И каждый думал: когда успели? В выходные что ль спарились?
Мы всегда все знаем. Что бухгалтер беременна знаем? Знаем! Что у зама по развитию хахахаль завелся – тоже в курсе. И что Кузнецова влетела на деньги, потому что стала поручителем по кредиту – да ты что? Я тебе этого не говорила. А тут, блин, обосрались. И, оправдывая свою оплошность, зубоскалили, что любовью тут и не пахнет:
- Просто и у нее, и у него это был последний шанс, - так говорили.
- Подпольщики хреновы, - тискали новобрачных и заглядывали в глаза. Желая высмотреть все до самого дна. На дне было полинкино смущение, Юркин румянец. И еще что-то такое смутное.
- Да никак Полинка беременная? – пошла конем вахтер Галина Ивановна, которая верила в «залет», расчет, профсоюз и трудовую инспекцию.
- Просто Юрка устал жить с родителями, а у Полинки квартира, пусть и в ипотеке, зато своя, - Алька-дизайнер сообразила «шах».
Да, Полинка оказалась изрядно беременной. Уже на следующей неделе слегла на сохранение. А через 4 месяца родила мальчика.
А народ еще долго в курилке травил: интересно, кто кого соблазнил. И есть ли там любовью? И как это мы пропустили…

Верка заглядывала в глаза мальчишек постарше: кто положит в ладошку колечко-выбеги на крылечко. Кто выберет ее в «Ручеек» и с кем она пойдет по жизни «цепи кованы-раскуйте нас», но он не разомкнет рук? Ау? Тишина была ей ответом. Вот уже в своем альбоме Веруня написала «Детство, прощай! Юность, здравствуй!», а романов-любовей не было. И Веруня томилась.
Потом было студенчество. И мальчики, у которых потели ладошки. Вот Вовка, например, когда Веруня решила остаться ночевать у него, так тщательно вытирал ладошки одеколоном, что к ночи стало нечем дышать в общажной комнатенке размером с телефонную будку. Хоть одеколон и был Пако Рабан. Вовка волновался. Потому что любил.
- У тебя груди ( и было видно, что Вовка краснел даже в темноте) они как… киви.
- Такие же мохнатые? – спрашивала Веруня и прыскала.
- Такие же маленькие. Не смейся, дура, ты все испортила.
Бедный Вовчик!
И потом она все испортила. Тогда за окном залаяли собаки. И он сказал:
- Тебя охраняют даже собаки.
И потом вся эта свора понеслась в собачьей свадьбе под визг и лай. И …опять не получилось. Ну мы же не как собачки.
А потом случилось. Веруня тогда застирала кровавую простыню в общажной раковине и сушила на батарее. Она стояла колом. И было никак: стыдно, больно. И непонятно, как и о чем разговаривать завтра. Но весь этот стыд перекрывало новое ощущение: теперь я другая. Теперь я – женщина.
Верка вышла в пять утра в город. Погулять. Еще не шел транспорт. Потом проснулись птицы, первые троллейбусы и Верка заметила «след». Рядом с ней ехал милицейский УАЗик. Оттуда смотрели ей в спину и вбок. Они сканировали: обидел ее кто, нужна ли ей помощь. Проехав сто метров, машина газанула и уехала.
- Ну, значит, со мной все нормально – решила Верка.
Потом она ехала в трамвае и смотрела во все глаза на пассажиров.
- Ну как, как они не догадываются, что я … другая?
Потом ей казалось, что все – знают. Вон как смотрят по-другому. Осуждают? Восторгаются?
А потом … не разобравшись с любовями-морковями, Вера уехала в другой город. Убежала. Потому что в художественной литературе ну ничего не было про «это» и то, как вести себя дальше. А посоветоваться было не с кем, потому что лето и все подруги уехали.
В другом городе было много работы. Верка пахала на двух. Одна была официальная, где застегивались на все пуговицы и не забалуешь. А вторая – вечерняя, и можно курить и пить пиво. Ну и заходить по-соседски за спичками-открывашкой в офис через стенку. Там работало много мужчин. Однажды загудели вместе. К 12 ночи остались два мальчика на две девочки. Ну как сказать мальчики? 36-летние дядьки. А Веруне нашей, я не сказала, было чуть больше 20. Она, конечно, строила из себя взрослую. И коллега-девочка была с ней не первой свежести цветок, под сорок.
- У тебя что ли дети дома по лавкам? – убеждала она продолжить.
И мужчины смотрели с укором: ну не обламывай кайф, лето, хорошо сидим.
На квартире разбились по комнатам, по парам. По лучшей общажной традиции. Верка строила из себя недотрогу. А потом… когда он ушел на кухню, сел в угол и заснул – ей стало его жалко и она сама притащила его в постель. И они протрезвели. И Веруня говорила:
- Только не в губы, - ну прям красотка Джулия Робертс.
И потом сказала про петтинг. Тогда слово это только вошло в моду, а газетку «Спид-Инфо» читали все.
То, что было потом – было сексом без секса. Сердце у Верки стучало в горле. Ей казалось, что у нее температура 39. Она взлетала и падала. От простых прикосновений. Она не думала, что так можно. С током. С потерей сознания. А он все про нее знал. Про ее тело, ее страхи, ее маленькие, как киви…, он знал ее всю.
Утром она убежала – по другому не могла. Потом на работе пряталась до последнего, чтобы только не встретиться с ним. А когда они встретились в длинном коридоре, он пролил на себя горячий чай от неожиданности.
- Я приглашаю тебя на свидание! – сказал он. И Верка опять засмеялась, потому что это было слово из какой-то другой оперы. А у него дрожали руки…
Знаете, у него, конечно же была жена, и двое детей. И романы на стороне. Но закончилось все так. Она долго звала его по имени и отчеству и каждый раз во время свиданий умирала в его руках. Были квартиры «на час, с простынями», общие командировки. Потом ему это надоело и он купил ей квартиру.
Потом она забеременела. Потом ей звонила его жена и обещала прийти и убить. Но пришла не она, а он. Когда она уже не ждала. Он пришел с полотенцем и спортивными штанами. Она ждала его четыре года. У них родился сын. И все у них сейчас как по Шреку: долго и счастливо. И когда они собирают у себя друзей, и все напиваются, то они перебивают друг друга и рассказывают, как из секса по пьяни может родиться любовь. И потому, как они спорят, зачем ты меня притащила с кухни, и как краснеют, понятно, что они любят друг друга. Тьфу, тьфу, тьфу.

Он был студент художественного училища, чей-то друг, его кто-то привел, и он так в общаге и приблудился. Было ему лет 16 и был как все художники лохмат, немыт, прыщав и гениален. Рисовал углем на всякой бумажке, причем, линии схватывал остро и точно, и даже будто видел что-то одному ему видимое. Девочки просили портрет, он рисовал, звали его Антон, но все быстро перешли на Тошу. Он влюбился в третьекурсницу журфака. Это значит, она была его старше намного!!! Года на три или четыре. космическая разница, это понятно. Она как девушка начитанная понимала про художников что с ними надо ласково, они не совсем как люди, с ними надо бережней и внимательней. И вообще, вдруг он окажется и вправду гениальным (кто бы в этом что понимал?) и она напишет, как была с ними знакома еще в пьяной юности. Тоша напивался не как 16 летний подросток, а гораздо взрослее. То есть по-настоящему напивался и колотил в дверь или рыдал. То есть у него была трагедия всегда с собой. В общем, он в нее влюбился, то ли за то, что она его одна слушала, то ли просто надо же в кого-нибудь влюбиться, когда тебе 16, а всем вокруг по 20. Когда он ей об этом рассказал со всей художественной наивной откровенностью, она сказала - да ну тебя. Ну в смысле - дурак что ли. Ну…так и началось. Он признавался - она отмахивалась. Он признавался - она отмахивалась. Было романтично, он сидел на полу, у ног, с бумагой, рисовал, она понимала, что он ею любуется и конечно не показывала виду. Он говорил разные прекрасные слова, а потом стал писать стихи, а потом песни. И пел. Девки в комнате конечно ржали. Потому что пел Тошка дурным резиновым голосом, изображая то ли Цоя, то ли еще кого рокерного. В общем, спустя какое-то время он всех утомил. И этой девушке - как там ее мы назвали? - тоже малость поднадоел этот юный паж, ее интересовали мальчики постарше и с судьбой. А малыш этот нескладный и еще непонятно, насколько талантливый, стал навязчив и беспомощен и похож на какого-то бродячего щенка - его и жалко вроде, ну обогрели, ну накормили, но не обниматься же все время? В общем, она ему что-то такое сказала, мол, ну не люблю, ну хватит, ну не будет ничего, ты уж прости. Ну понятно, что песен стало больше и слова в них жальче.
Ну а потом, каникулы, практика, потом колхоз, он писал письма лирические и со стихами, она читала улыбаясь и радуясь, что он далеко и не может прямо сейчас прийти в колхоз и запеть своим пронзительным голосом. А в конвертах это была такая безопасная и наверняка любовь. А потом они вернулись из колхоза в общагу и тот друг, который его когда-то и привел, сказал, что Тоша погиб. В колхозе в своем, был пьяный и попал под грузовик, было темно и сыро, как-то так... Нелепейшая смерть, в 16 лет, в колхозе... А она винила себя. А кого еще…

Я все время думаю о мужчинах. Какая-то зараза. И жизнь мне, издеваясь, специально подсовывает разную информацию. Сначала начальник отправляет на задание: написать про семинар в духе секс-просвета. Тема семинара «Как стать счастливой и обрести семью». Потом подруга забывает у меня стопку книг. «Мужчины с Марса, женщины – с Венеры» и «Почему мужчины хотят секса, а женщины любви». Я начинаю читать – и …ухожу в нирвану на целые выходные. Потом у меня в голове получается окрошка из цитат. Мне кажется, что моя скороварка взорвется от умных мыслей и запачкает обои.

Короче, с семинара я вынесла одну главную и две побочные мысли. Главная: облучать всех любовью. Побочные: облучать не от случая к случаю, а в системе. И… петь. Пение для женщины – профилактика старения, массаж лица, гарантия счастливого замужества.
Мы вчетвером (я и еще четыре участницы семинара) сели петь звук «Ом». Тренер сказала нам, что раз нас четверо – нам вернется умноженное на 4. Главное: хором. И именно «Ом».
Мы пели Ааа-оооо-мммм. И звук, стукнувшись о стены, возвращался к нам. Я чувствовала его кожей. Так тренер демонстрировала нам, что все имеет вибрацию. Не только слова и звуки, но и наши мысли, чувства звучат. Только это тонкая вибрация.
- С одной стороны это хорошо,- говорила коуч. – Можно думать о хорошем, и к тебе вернется это, умноженное в несколько крат. С другой стороны, как бы ты ни маскировался, думая о плохом, мир тебя слышит. Вот летучие мыши – слепые, а ориентируются в пещере, знают, где косяк, где сталактит – и не летят туда, не набивают шишек.
- А некоторые пернатые девушки, что с земли, натренировали в себе обратное: им кажется, что любой мужчина в их жизни – это сталактит-косяк-айсберг, с которым лобовое столкновение неизбежно, жертвы не предотвратимы, - я сижу и рассуждаю параллельно с тренером. - Ну было дело – все расшибались. Рубцы на память остались, сердце со сквозняком и фантомные боли. Хотя было это у многих давно…А сейчас большинству под 40. Мужчины уважают. Но боятся.
И вот нам надо теперь перенастроить женщину в себе, чтоб правильно звучать, чтоб на эту музыку прибежал мужчина.
Я прислушалась к себе во время медитации и отчетливо услышала: я звучу как пила-болгарка. Соседка по семинару справа (я включила третье ухо) – звучит как наждак. Об нее хорошо ножи затачивать! Соседка слева – та победитовое сверло! Одна только тренер – нежнейшее пьяно-припьяно.
Тренер рассказывает нам про свою подругу, которая тоже плохо звучит, как пенопласт по стеклу:
- Вот моего мужа, и других женатых мужчин она (подруга) обожает. Кокетничает с ними, шутит. Потому что они неопасные, их прибоем уже прибило к тихим пристаням-женам. А стоит показаться на горизонте свободному – как подруга начинает жужжать будто на лесоповале. Будто ее хотят срубить под самый ноготок, девственности лишить. Хамит, грубит, ехидничает, стервозничает, умничает. Раздражает. Ну кто такую музыку стерпит?
- Действительно, кто стерпит? – думаю я. – Умные женщины раздражают всех.
- Как стать магнитом для счастья? – врывается в мои мысли вопрос тренера. – Сейчас мы потренируемся позитивному мышлению.
- Вы ждете маршрутку, - рисует ситуацию тренер. – А она, сволочь, не едет. Думай: значит, это не мой транспорт, может, она разобьется, а меня бог уводит от такой судьбы.
Я про себя подумала:
- Я жду мужчину моей мечты: принца на белом коне. А он, сволочь, не едет. Думаю: значит, это не мой транспорт, может, я разобьюсь с ним. Мы ж поедем рысью. Бог уводит меня от коня. Буду ждать Лексус!

Тренер продолжает:
- Вот маршрутка приехала. Ты садишься, а там недовольная всем хамка едет, грубит. А водитель поставил на всю катушку невыносимый шансон. Нарисуйте над головой скандалистки – корону. Это и есть ваш «виртуальный подарок» ей. И вы увидите, как она замолчит. Насыпьте на пол маршрутки розовые лепестки, и пыльцу цветов - шофер переключит на Ретро.
Я приложила ситуацию к себе и стала сыпать пыльцой направо и налево: на работе, и в быту, по кухонному периметру прошлась. Я тщательно строила мир вокруг себя. Ни одно место не забыла: туалет, заправка, даже в школе на родительском собрании сыпанула… Теперь у меня сложная и ответственная миссия «работник, свет несу миру». Так, прибралась в маршрутке. Еду. Руки на колени сложила. Чисто в моем мире!

Потом мы рисовали картины счастья. Это такое домашнее задание. Вот я с прынцем на Лексусе, он говорит: поехали к тебе в гости, приезжаем, а там у меня такой шалман! Трусы на люстре, кровать не заправлена. Пепельница полна окурков! И я как назло ненакрашеная… А тренер просит нас написать такой пункт, как «физическая и энергетическая готовность номер 1». К встрече со своей судьбой нужно быть готовой всегда: нижнее белье в цвет, нос припудрен, не блестит, ну и не приведи бог дырка на колготках заклеена лаком для ногтей…
- Мужчине не нужна несчастная женщина, - щебечет тренер. - Вы сидите сопливая, нестриженая, в соплях. И думаете, что он только Вас и ждет? Самое большее, что он сделает – бросит денег. Но вот вы сидите счастливая, светитесь. Он подумает: «Ни фига себе, такая непонятная, интересная! Подойду!»
Очень трудное это дело, скажу я вам, излучать добро и счастье в системе!
Обычно получается как в анекдоте про ежика, который занимается аутотренингом:
- Я не пукну, я не пукну. Пук! Это не я. Это не я! Это не я!

Мы еще тренировали одно упражнение: дышать в противофазу с мужчиной. Объясняю:
Когда он вдыхает, вы должны – выдыхать. Тогда он будет вдыхать не воздух, а вашу страсть и энергию! Я представила себе принца на Лексусе, как я прислушиваюсь, ловлю его дыхание, ну не женщина, а доктор. И отмела этот пункт. Потому что мне кажется, это будет подозрительно: считать фазы и противофазы.
После семинара что-то случилось. Мне показалось, что мое хроническое мужество куда-то испарилось. Я подхватила новый вирус воздушно-капельным путем. И теперь у меня новое – острое состояние – женственности. Я теперь просто облако в штанах!
Беда только в том, что такая инфекция, как женственность, очень быстро проходит, как ветрянка. Если рядом не будет мужчины, а будет одиночество, то все эти упражнения – бесполезняк…

Ну а про книги завтра… А то совсем запутаюсь…