Нежность облаком, лёгким туманом, сладкой негой разливается из сердца по мыслям и телу. Сначала робко делает первые шаги, оглядываясь вокруг, чтобы удостовериться - можно выходить из укрытия, можно не прятаться, можно хоть не надолго вырваться на волю из запретов, стрессов, страха, опасений.
Постепенно, набираясь смелости и сил, захватывает всё новые участки, закрывая тёмное и мутное, заглушая боль. Трансформирует поиск в стремление, надежду в желание, рассуждения в полёт, мысли в фантазии, даря лёгкость и свет, пусть на короткое время, снимая защиту с сердца, обнажая душу...
Иногда она зашкаливает до желания и мнимой возможности обнять весь мир, но на самом деле, важно лишь одно – желание и возможность обнять. 
Взять за руку, заглянуть в глаза. И помолчать. 
Обнять и прижаться щекой к щеке.
Губами коснуться губ – вкрадчиво, осторожно, словно боясь спугнуть доверчивую вольную птицу. 
Ведь только поцелуем можно выпустить нежность, словно волной накрывающую всё вокруг, на волю. 
Говорят, для женщин поцелуй важнее секса. Наверное, это так. Ведь интим души и сердца наиболее уязвим, и потому закрыт практически для всех. Поцелуем открываются врата нежности и ласки, поцелуем даруется доверие, поцелуем рушатся преграды сомнений и нерешительности. Но при этом, поцелуй - всегда невинность, равно как и нежность.
Всепоглощающая нежность, укутывающая с головы до ног, пугающая разве что своею силой и необузданностью, способная разрушить почти любые преграды.
Во мне переизбыток нежности.. Она пульсирует в венах, постукивает в висках, отбрасывает обиды и зароки. На её волне я многое прощаю, многое отправляю в самые дальние уголки памяти, на многое закрываю глаза.. 
Я боюсь своей нежности и её силы: вдруг, однажды, я не смогу её контролировать, и она водопадом вырвется наружу, выдавая меня, мои слабые места, мои страхи?.. 

     Музыка заполнила зал. Сначала тихими аккордами, затем всё громче, шире разливаясь, словно взволнованное море, переходя в жестокий шторм. Надвигающейся неуправляемой стихией гудели басы. Сурово и воинственно гремели литавры, усиливая напряжённое ожидание неотвратимой беды, звоном разбитых стёкол неистовствовали тарелки.… Вот сейчас что-то произойдёт, что-то ужасное, непоправимое…
      Неожиданно, в грозную какофонию вплёлся тоненький голосок, сначала едва слышный, затем, пробившись в паузе сквозь валы басов, словно слабый росток, пробивающий толщу асфальта, он рос, поднимался над залом, разгоняя чистотой своей мрачные тучи стихии, освобождая солнце. Это пела скрипка.
      Удивлённо смолкли басы, замерли литавры, и только мелодия нежная и хрупкая, разливаясь тёплыми волнами какого-то прозрачного радужного света, достигала души слушателей, вливалась в них, наполняла тем редким, почти забытым в обыденности нектаром доброты, гармонии, неги…
     -Мама, почему ты плачешь?
     -Тише, дочка, тише.. Слушай – это поёт Нежность…