Промчался миг, а может, век,

а может, дни, а может, годы —

так медленно рождался снег

из этой ветреной погоды.

Всё моросило, и текло,

и капало, и то и дело

тряслось оконное стекло,

свистело что-то и гудело.

Когда метель пошла кружить,

никто из нас не мог решиться

хотя бы и предположить,

чем это действо завершится.

Простор дымился и дымил,

и мы растерянно глядели,

как он творился, этот мир,

из солнца, ветра и метели.

Но поутру однажды вдруг

все кончилось, и тихо стало,

и всё в округе и вокруг

заискрилось и заблистало.

И получился день такой,

как будто этот день творенья

и был той самою строкой

известного стихотворенья.

И солнце било через край,

и белоснежны были кущи,

и это был небесный рай,

где дни, увы, быстротекущи.

И я в конце концов решил,

что ждал развязки не напрасно,

что тот, кто это совершил,

с задачей справился прекрасно.

Но ведать я не мог того

(а угадать я не старался),

что тайный замысел его

гораздо дальше простирался.

И, тихо выйдя за предел

сего пленительного рая,

он на меня уже глядел,

довольно руки потирая.

Он отходил всё дальше в тень.

Он покидал свои владенья.

И оставался только день

до моего грехопаденья.

Юрий Левитанский