Это мягкий сыр, который делается из сырого коровьего молока. По форме представляет собой "лепешки" диаметром 30 - 60 см сантиметров и толщиной 3 - 5 сантиметров. Хороший бри покрыт плесенью, по цвету напоминающей белый бархат. Иногда корочка имеет красноватые прожилки. Под ней находится нежнейшая текучая масса сливочного цвета, от которой исходит легкий аромат лесных орехов. Когда разрезаешь свежий бри, кажется, что он сейчас же растечется на глазах, но он почему-то этого не делает.

Сейчас, когда в течение короткого времени можно по мобильному телефону поговорить со всеми и обо всем на свете либо, удобно устроившись в кресле с мини-проигрывателем, прослушать любой роман, а пользуясь DVD — просмотреть многочасовое театральное представление или фильм, прекрасно понимаешь, как быстро меняется мир. До Берлинера ли тут? И все-таки история жизни этого удивительного американского изобретателя, еврейского эмигранта из Германии, довольно интересна. Но начнем с другого…

В мире звуков

После изобретения азбуки, нотного письма и книгопечатания попытки создать инструменты или приспособления для записи и воспроизведения звука предпринимались неоднократно. Еще во времена Свифта пытались поймать звук в трубу: вначале быстро закрыв ее с обеих сторон, а затем открывая — в надежде услышать прозвучавшую ранее мелодию. Теперь эти усилия вызывают лишь улыбку.
Во Фландрии, в знаменитом своим колокольным звоном городе Малине, придумали механизм и систему управления колоколами — карильон. Его вскоре стали оборудовать цилиндрами с закрепленными на них штифтами, которые приводили в движение молоточки, бившие по колоколам.
Это и был тот самый шаг, который вызвал к жизни изготовление всевозможных музыкальных табакерок и шкатулок, часов-кукушек, башенных курантов, шарманок, а позже и музыкальных автоматов. Но все они по сути своей были музыкальными инструментами, а вовсе не устройствами для записи и воспроизведения звука. Наконец, в 1807 году английский физик Томас Юнг описал способ записи колебаний камертона на поверхности покрытого сажей вращающегося барабана.
Французский библиотекарь Леон Скотт пошел дальше. В 1857 году он придумал устройство, позволяющее записывать звуковые волны. Фоноавтограф (так назвал свое устройство изобретатель) состоял из рупора, соединенного с пером, которое "записывало" звуковые волны на листах бумаги. Бумага была закопчена с помощью дыма от масляной лампы, и перо фактически процарапывало слой копоти. Это был первый шаг к цели, хотя устройство позволяло лишь записывать колебания, но не воспроизводить их.

Первое в мире звукозаписывающее устройство — фоноавтограф

И вот в 1877 году известный поэт, писатель и изобретатель Шарль Кро послал во Французскую академию письмо, озаглавленное "Процесс записи и воспроизведения явлений, воспринимаемых слухом". В нем автор подробно изложил принцип работы устройства для осуществления звукозаписи на вращающуюся плоскую пластинку. При этом даже указал на возможность воспроизведения записи с помощью иглы. Свое устройство он назвал фонографом. 30 апреля письмо прочитали на заседании академии, но никакого интереса у ученых оно не вызвало. Ну что серьезного мог предложить какой-то поэт и автор острот? Не говоря уже о том, что никто не представлял себе, как все это осуществить технически.
Тем временем в Америке продолжал трудиться человек, которого мечтателем уж никак нельзя было назвать. Это был Томас Эдисон — профессиональный изобретатель, впервые поставивший подобную деятельность на промышленную основу. Почему он вдруг обратился к этой теме?
"Однажды, когда я еще работал над улучшением телефона, — рассказывал Эдисон позднее, — я как-то запел над диафрагмой телефона, к которой была припаяна стальная игла. Благодаря дрожанию пластинки игла уколола мне палец, и это заставило меня задуматься. Если бы можно было записать эти колебания иглы, а потом снова провести иглой по такой записи, почему бы пластинке не заговорить?"
И Эдисон создал такой аппарат, назвав его фонографом. Тогда это казалось чудом: стоя перед диковинным аппаратом, человек мог произнести слово или фразу, и тот послушно воспроизводил все сказанное. Само устройство было технически простым. Звук хранился на цилиндрическом валике, обернутом бумажной лентой, покрытой воском. На его поверхность наносилась винтовая резьба переменной глубины. Диск вращался, по нему двигалась игла. Ее колебания передавались мембране, которая и превращала их в звук. Проблема была лишь в том, что машина передавала текст искаженным, скрипучим и визгливым голосом, и создавалось впечатление, что звук доносится из потустороннего мира.
Спустя всего полгода после оглашения письма, присланного Кро, Французскую академию посетил Эдисон. Он продемонстрировал там свой аппарат. Академики, услышав его звук, были в шоке, устроили скандал, обвинив изобретателя в чревовещательстве. Скандалом закончилась и демонстрация фонографа в России. Русской профессурой он был воспринят как "механический говорящий зверь", а самого Эдисона оштрафовали. Однако на родине изобретение фонографа встретили с восторгом. При этом недостатки аппарата были столь очевидны, что изобретатели всего мира дружно взялись за его усовершенствование. Наибольших успехов добились Александр Белл и Чарльз Тайнтер. По тому же принципу они создали аппарат, названный графофоном.
Однако главным действующим лицом в этой гонке стал Беттини — не изобретатель, а просто энтузиаст. Будучи знакомым со многими известными музыкантами, такими как Рихард Вагнер или Аделина Патти, он решил привлечь их для популяризации изобретения. Но это был лишь "штучный товар", поскольку с валика нельзя было сделать копию. Для этого певец должен был делать запись каждый раз сначала. Так что судьба и фонографа, и графофона была предрешена. В конечном итоге, поняв, что все попытки усовершенствовать фонограф бесперспективны, и сам Эдисон свернул все работы.
Но неужели идее "мечтателя" Кро так и суждено было умереть незамеченной? Неужели никто не вспомнил о том, что речь шла вовсе не о примененном Эдисоном валике, а о диске? Такой человек все же нашелся. И это был наш герой — Эмиль Берлинер.
Итак, подытожим. Эдисон с его огромным авторитетом в научном мире поставил на предложенном изобретении жирную точку. С тех пор пути осуществления звукозаписи стали искать в других направлениях. И действительно, вскоре будет изобретена возможность записи на магнитную ленту — и появятся магнитофоны. Но лишь благодаря настойчивости Эмиля Берлинера (а в этом и есть его главная заслуга перед человечеством) мир обогатился совершенно новым и необычным техническим достижением — граммофоном и граммофонной пластинкой.

Начало пути

Его фамилия — Берлинер (Berliner) — переводится с немецкого как берлинец, житель Берлина, хотя в Германии "берлинером" традиционно называют своеобразный пончик-пышку, обычно с начинкой из фруктовых или ягодных джемов. И в Америке долгое время существовала легенда об оговорке, якобы допущенной президентом Робертом Кеннеди во время выступления в Берлине 26 июня 1963 года. Желая выразить солидарность с жителями города после возведения коммунистическим режимом ГДР Берлинской стены, он напомнил им о том, что две тысячи лет назад с особой гордостью произносили слова "я гражданин Рима". А ныне, сказал он, "в свободном мире самые гордые слова — Ich bin ein Berliner (Я берлинец)". Однако вскоре в газетах появились сообщения о том, что Кеннеди неправильно употребил артикль, и потому его слова были восприняты горожанами как "я пончик", что вызвало смех присутствующих. Это, бесспорно, была газетная утка. Президент все сказал верно, но благодаря этой легенде весь мир узнал, что слово "берлинер" имеет два значения.
В нашем же случае речь идет о предках Эмиля Берлинера, в далекие времена перебравшихся из прусского Берлина в саксонский Ганновер. Будучи чужаками, они стали называться "берлинерами" (выходцами из Берлина), что и закрепилось позднее в фамилии. Именно здесь, в Ганновере, 20 мая 1851 года в многодетной еврейской семье торгового агента и родился наш герой.
Какие-либо сведения о его детстве практически отсутствуют. Известно лишь, что он окончил коммерческое училище и некоторое время работал в типографии, а затем в мастерской по производству галстуков. В 1870 году, перед самым началом франко-немецкой войны 1870 года, он, вероятно опасаясь призыва в прусскую армию, эмигрировал в Америку и первое время служил в галантерейном магазине — у старых знакомых семьи в Вашингтоне. Затем перебрался в Нью-Йорк и, не имея средств к существованию, работал разносчиком газет, мойщиком посуды, уборщиком в отеле и мелким служащим в химической лаборатории.

Александр Белл

Летом 1876 года Эмиль посетил выставку, посвященную 100-й годовщине американской революции. Там он впервые увидел телефон Александра Белла, и это изобретение его настолько потрясло, что юноша решил сам создать нечто подобное. Теперь все свободное время он проводил в библиотеках, штудировал учебники электротехники, знакомился со всеми техническими новинками в этой области и превратил свою жилую комнату в своеобразную лабораторию. Он видел, что слабым местом в телефоне Белла был микрофон, и, работая над его усовершенствованием, не только изобрел собственный подобный аппарат, но и запатентовал его. Узнав об этом, телефонная компании Белла сразу же пригласила его на работу и заплатила ему 50 000 долларов (по тем временам большие деньги — сегодня почти миллион) за право использования этого изобретения.
Окрыленный успехом, Эмиль продолжил работать над дальнейшим совершенствованием телефонного аппарата и в итоге получил еще несколько патентов. Он вызвал в Америку своих братьев — Иосифа и Якова и показал им фабрику Белла. По договоренности с последним, понимая перспективность нового вида связи, Берлинер открыл в Ганновере фабрику по производству телефонов — Telefonfabrik Berliner.

Казалось бы, жизненная цель достигнута: покинув Ганновер бедным еврейским мальчиком, он вернулся туда владельцем крупной и перспективной фабрики, способной заключать договора с такими госучреждениями, как имперская почта — Reichspost. Но уже через два года, оставив управление фабрикой братьям, он возвращается в Америку. Как раз в это время Белл и Тайнтер патентуют свой графофон. Берлинер знакомится с ним, мгновенно улавливает его недостатки и слабые места и решает создать свою собственную конструкцию, которую вскоре патентует. При этом ему удается доказать Патентному ведомству США, что его изделие принципиально отличается от прототипов. И он называет его граммофоном.
Это произошло в 1878 году. Однако, как сказал Томас Эдисон, "нетрудно сделать удивительные открытия, но трудно усовершенствовать их настолько, чтобы они получили практическое значение". Как мы уже знаем, ему это не удалось. А Берлинер, использовав идеи Кро, отказавшись от эдисоновских валиков и применив диск, создал уникальный аппарат. Теперь предстояло сделать следующий шаг — добиться получения большого количества копий. Предстоял длинный и сложный путь, который растянулся на десять лет.

Граммофон и пластинки

Эмиль Берлинер

Именно эти два изобретения вписали имя нашего героя в летопись блистательных достижений человечества.
После того как был запатентован граммофон, Берлинер все внимание уделяет пластинке и возможностям копирования записи. Вначале он, как и предложил Кро, начал с покрытого сажей стеклянного диска для получения фотоотпечатка, потом перешел к методу кислотного травления, а затем добился прямой записи на восковый диск. Наконец в 1888 году ему удается изготовить первую грампластинку из целлулоида. Сейчас она как реликвия хранится в Национальной библиотеке Вашингтона. Но пластинки из целлулоида быстро изнашивались, портились при хранении и считались огнеопасными. Эмиль немедленно приступает к поиску другого материала. Пробует стекло, бакелит, эбонит, но и эти попытки оказываются неудачными. И как укол в руку натолкнул Эдисона на идею создания фонографа, так и укол иголки во время пришивания пуговицы подсказал Эмилю оригинальное решение: он пробует применить для производства пластинок шеллачную композицию — материал, который тогда применялся в производстве пуговиц. И добивается успеха.
Но, чтобы соединить граммофон и пластинку в единую звучащую систему, нужна иголка. До этого в дело шли шипы роз, рыбьи и другие кости, твердый каучук и целлулоид. Предпринимались попытки производить иголки из хрусталя, слоновой кости, японского бамбука, самшита и других пород дерева. Но Берлинер останавливается на закаленной и тщательно отполированной стали — еще одном элементе швейного производства. Вот что значит укол иголки у великих изобретателей!
Теперь, когда с пластинками все было более или менее отрегулировано, Эмиль возвращается к доводке граммофона. Как мы знаем, первоначально вращение пластинки в граммофонах осуществлялось вручную. Но он находит Элдриджа Джонсона, владельца механических мастерских в Нью-Джерси, совместно с которым дорабатывает пружинный двигатель, предназначенный для привода швейных машин. Он монтирует его в свой граммофон и налаживает в мастерских Джонсона выпуск приводных двигателей. Остается решить проблему чистоты и громкости звука. И он привлекает к работе Альберта Кларка, с которым полностью дорабатывает звуковую коробку, используя самые последние достижения науки.
Теперь неудержимая энергия Берлинера получает другое направление: необходимо как можно быстрее организовать серийный выпуск. И тут у него возникают серьезные разногласия с Беллом, также претендующим на этот проект, и Эмиль перебирается в Канаду. Тем временем в Ганновере его братья приступают к созданию фабрики по выпуску пластинок.
Рассматривая пути развития техники, мы вправе задаваться вопросами: "Почему на атомный проект в Советском Союзе был поставлен Курчатов, а на ракетный Королев?

Эмиль Берлинер с экспериментальными граммофоном и грампластинкой

Разве рядом было мало не менее талантливых ученых? Почему Круппу удалось создать в Германии сталелитейную империю в то самое время, когда главные литейные предприятия находились в Англии?" Все дело в том, что именно эти люди были не только грамотными специалистами, но и прекрасными организаторами производства. И Берлинер тоже был таким. Уже к 1904 году он организовывает и возглавляет три крупнейшие граммофонные компании — Victor Talking Machine Со (США), The Gramophone and Typewriter Ltd, and Sister Companies (Англия) и Deutsche Grammophone в Ганновере со штаб-квартирой в Берлине. И сегодня на доме его брата (Villa Simon) можно увидеть мемориальную доску с текстом: "Здесь жил Иосиф Берлинер (22.08.1858 — 23.05.1938). Предприниматель. Со своим братом Эмилем, изобретателем грампластинок, основал в 1898 году в Ганновере первую в мире фабрику грампластинок".
…Но конкуренты наступают на пятки. Судятся, захватывают все больший сектор продаж. И Берлинер решает использовать старый ход — создать широкую сеть дочерних предприятий и монополизировать права на продажи. Но как? Необходимо заключить контракты на эксклюзивное использование записей с лучшими мировыми музыкантами-исполнителями. Эмиль понимает, что их можно привлечь только чрезвычайно высокими гонорарами. Для реализации этой программы он создает 13 предприятий по всему миру (кстати, русский рынок обеспечивало Рижское отделение фирмы, организованное в 1901 году). Уже в 1897 году Берлинер приглашает в Ганновер артистов из России и делает там первые записи.
Однако здесь возникают новые проблемы: актеры, как правило, заняты в театрах и не имеют возможности совершать длительные поездки. И Берлинер создает мобильное оборудование для звукозаписи, с которым уже в 1899 году его представители приезжают в Санкт-Петербург, где делают записи артистов Мариинской императорской оперы — Л. Сибирякова, И. Тартакова, Г. Морского и других. Но для большого успеха нужны звезды, а для их привлечения — огромные капиталовложения. К примеру, за каждую трехминутную запись Шаляпину было выплачено 2000 рублей золотом, а Карузо — 100 фунтов стерлингов. А ведь только в 1902 году на выездном оборудовании было произведено восемь записей Шаляпина и десять записей Карузо!
И Эмиль, найдя эти деньги, сразу же становится лидером продаж — выпускает пластинки огромными тиражами. А после того как знаменитая ария Канио из оперы Леонкавалло "Паяцы" в исполнении Карузо была выпущена в 1907 году тиражом более одного миллиона (тиражи конкурирующих фирм Fonotipia и Columbia не превышали тогда десятков тысяч), стало абсолютно понятно: Берлинера уже никому не догнать…
Теперь осталось лишь придумать яркий, запоминающийся логотип — изображение торговой марки. Помог случай. Художнику Френсису Борро от его брата досталась собака, которую за скверную привычку хватать всех за пятки звали Кусакой. Когда в доме включали фонограф, она всегда пристраивалась рядом и прислушивалась — "в надежде" узнать голос бывшего хозяина, с которым частенько слушала записи. Растроганный видом Кусаки, сидящей у трубы аппарата, Френсис нарисовал ее и отнес свое произведение в отделение компании Эдисона. Но там картиной не заинтересовались: "Собаки не слушают фонографы". И тогда, заменив фонограф граммофоном, он решил предложить картину конкурентам Эдисона. Так и появилась известная теперь на весь мир торговая марка — His Master’s Voice ("Голос его хозяина"), которую вначале помещали на граммофонах, а затем и на всех пластинках, выпускаемых предприятиями Берлинера.

Успех предприятия был настолько грандиозен, что парижская Академия музыки в 1907 году решила сохранить для потомков голоса лучших исполнителей XX столетия и произвела захоронение 24 пластинок с этими записями сроком на 100 лет. И вот в 2007 году клад был вскрыт, но, чтобы уникальные записи не были повреждены воздействием окружающей среды, их в течение года поштучно извлекали, а затем оцифровывали. А в 2009 году (к 80-й годовщине со дня смерти Берлинера) пластинки были с восторгом прослушаны членами нынешней Академии, а затем переписаны на CD.
И теперь, благодаря трудам Эмиля Берлинера, мы можем вновь услышать "живые" голоса великих артистов начала XX столетия. Трудно предположить, какой была бы сейчас звукотехника, не родись в середине XIX века неутомимый Берлинер.
Его беспокойное сердце остановилось 3 августа 1929 года. В течение жизни ему доводилось применять свой талант в различных сферах человеческой деятельности: конструировать первый легкий самолетный двигатель со звездообразным расположением цилиндров, строить и испытывать вертолеты, заниматься основанием в Америке Общества профилактики заболеваний, содействовать производству паркетных полов… Но главной заслугой его жизни было все же изобретение граммофона и пластинок.
И совершенно ясно, почему в свою знаменитую книгу "Мое столетие" нобелевский лауреат Гюнтер Грасс включил главу об Эмиле Берлинере. Потому что невозможно говорить о культурной жизни прошлого столетия без упоминания его имени. Ведь эти старые пластинки помогают нам вспомнить и прочувствовать пульс той далекой эпохи, когда наши деды поворачивали к себе начищенный до блеска раструб и усердно крутили рукоятку граммофона.
… Как там пел Леонид Утесов про дядю Эля?

Вынимал старик пластинки —
Все старинные новинки,
Заводил с большой трубою
граммофон.
И граммофон крутил-крутился.
Граммофон вертел-вертелся,
Граммофон вертел-вертелся,
граммофон!

Игла, поначалу поскрипывая и заедая, наконец находила звуковую дорожку, а голос певца, освободившись от первоначальной хрипотцы, вдруг начинал звучать в полную силу, наполняя дом такими бесконечно далекими и близкими мелодиями минувших времен.
Как давно это было и как много изменилось с тех пор! Но имя Эмиля Берлинера будут помнить еще очень долго, как и изобретенные им пластинки и граммофон, уверенно вошедшие в фонд блистательных достижений человечества и сделавшие музыку доступной всему миру.