Филофоб все записи автора

Отец и сын

Но мы перенесемся в еще более глубокое прошлое - декабрь 1909 года. Чтобы рассказать о самых трагических днях в жизни поэта.  Место действия - Варшава.

 Поэт приехал к больному отцу, Александру Львовичу, служившему профессором права в Императорском Варшавском университете. Как известно, родители поэта разошлись накануне рождения А.А, мать сбежала из-за постоянных побоев и деспотизма мужа в Петербург, а отец остался в Варшаве.  Позже эти события стали канвой поэмы "Возмездие".

«Тема отца» — главная тема «Возмездия». Судьба мятежного Байрона, превратившегося в жалкого Гарпагона, — судьба русского романтика. Она привлекла поэта не только своей психологической глубиной: в отце он с ужасом увидел самого себя; отец ставил перед ним вопрос о собственном существовании. В 1910–1911 году Блок искренне думал, что «над могилой отца заканчивается развитие и жизненный путь сына»; что он — второе звено рода — будет «без следа поглощен мировой средой». Ему казалось, что творчество его иссякло и жизнь кончена. В «теме отца» он угадал свою личную тему: музыка, зазвучавшая в жизни одного, с новой силой прогремела в судьбе другого: романтик-отец своим падением предсказывал гибель романтику-сыну. Тема «Возмездия» есть трагедия романтизма. Блок был последним русским романтиком

Как же поэт провел эти страшные дни в Варшаве? Проследим это и по поэме "Возмездие"

День первый:
вторник 1(14) декабря 1909 года.

Блок приехал поздним вечером на Петербургский вокзал (теперь Виленский) в Праге. Первые впечатления:

Вокзал заплеванный; дома, 
Коварно преданные вьюгам; 
Мост через Вислу, как тюрьма.
«Возмездие», глава третья.

Поэт решил остановиться в «Венской гостинице» (Маршалковская улица, д. 102). Это был первоклассный отель, но в «Бристоле» или «Европейской» за сутки брали много больше.
К тому же «Венская гостиница» имела то преимущество, что она находилась в центре города, недалеко от Кошиковой и Аллеи Роз, — улиц, которые в тот момент больше всего интересовали приезжего из Петербурга.
Можно, повторив путь поэта от «заплеванного вокзала» до центра Варшавы, в которой действовали чрезвычайные меры по укреплению безопасности, попробовать воссоздать его настроение и наблюдения.
Блок мог обратить внимание на освещенные часы на башне Замка — резиденция генерал-губернатора Скалона, на костры, горевшие между въездными воротами и памятником королю Сигизмунду, на усиленные посты казаков и жандармов, на строящийся православный собор св. Александра Невского на Саской площади.
В черновых набросках «Возмездия» есть фрагмент, который в окончательной версии был переделан:

Не тем ли пасмурна Варшава, 
Что в сей столице поляков — 
Царит нахальная орава 
Военных русских пошляков? 
Что строит русские соборы 
Какой-нибудь державный вор 
Там, где пленял бы граждан взоры 
Лишь католический собор? 
Что все, что губернатор скажет,
Есть серый, непроглядный мрак,
И кукиш из кармана кажет
Ему озлобленный поляк?

В дневнике под датой 1(14) декабря после слова «Приезд» мы читаем «Смерть». Дело в том, что поэт уже не застал отца в живых. Профессор Блок умер в этот день в пять часов дня, в частной больнице для небогатых больных, основанной популярным в Варшаве врачом и общественным деятелем Конрадом Добрским.
В выходящем в Петербурге польском журнале «Край» систематически публиковались объявления:
«Существующий с 1890 года Дом Здоровья доктора Конрада Добрского, Аллея Роз, 10, принимает на постоянное содержание всякого рода пациентов, за исключением душевнобольных».

Почти топографическая точность, с какой было представлено в «Возмездии» первое путешествие Блока по Варшаве, позволяет считать, что некоторые строки третьей главы являются записью действительно происходивших событий. 
Подходящему к больнице поэту кажется, что отец еще жив. 

Вот, наконец, «Аллея роз»!.. — 
Неповторимая минута: 
Больница в сон погружена, — 
Но в раме светлого окна 
Стоит, оборотясь к кому-то, 
Отец... и сын, едва дыша, 
Глядит, глазам не доверяя... 
Как будто в смутном сне душа 
Его застыла молодая, 
И злую мысль не отогнать: 
«Он жив еще! В чужой Варшаве 
С ним разговаривать о праве, 
Юристов с ним критиковать!..»
«Возмездие», глава третья.

Поэт узнает о смерти отца. Он видит его в открытом гробу, к которому вернется еще ночью.

Очередное звено в записях о первом дне в Варшаве: «Снимание кольца». Видимо, после семейного совета у Беляевых Блок вернулся в больницу, к трупу отца, на пальце которого было ценное кольцо.
Об этом также говорится в поэме.

Но все утомлены. Покойник 
Сегодня может спать один. 
Ушли родные. Только сын
Склонен над трупом...
Как разбойник, 
Он хочет осторожно снять 
Кольцо с руки оцепенелой... 
(Неопытному трудно смело 
У мертвых пальцы раздвигать.)
«Возмездие», глава третья.

Последние слова о действиях Блока в этот день: «Бродили ночью со Спекторским по Варшаве». Евгений Викторович Спекторский мог быть хорошим гидом по городу, в котором он жил много лет, поддерживая контакты с поляками.
По третьей главе «Возмездия» можно приблизительно воспроизвести трассу ночного путешествия: Уяздовские аллеи, Новый Свят, Краковское Предместье. Возможно, Хмельная, улицы, ведущие с Краковского Предместья к Висле: Обозная, Беднарская. Может быть, и Саская площадь.

Еще светлы кафе и бары, 
Торгует телом «Новый Свет», 
Кишат бесстыдные тротуары...
«Возмездие», глава третья.

Утомительный, тяжелый день, но Блок находит силы для того, чтобы написать письма матери в Ревель и жене в Петербург.

«Варшава, 1.XII.09.
Мама, я приехал сегодня вечером и уже не застал отца в живых. Он умер в 5 час. дня. Он мне очень нравится: лицо спокойное, тонкое и бледное. Умирал он тихо, только физически было трудно — от отдышки. Всякие мои впечатления я расскажу тебе после. Сейчас ночь, завтра утром — вынос, а похороны только в пятницу. Останусь я здесь, может быть, и дольше — разбирать квартиру и дела. Ты мне напиши: «Венская гостиница» (Маршалковская, 102), комн.58 (хорошо и чисто). Ехать было как-то ужасно тяжело и одиноко, а теперь гораздо легче.
Ну, Господь с тобой.
Буду спать.
Целую»

И письмо жене:
«1 декабря 1909, Варшава.
Люба, я застал отца уже покойным. Он умер в 5 час дня. Ты, вероятно, получила телеграммы. Он мне очень нравится, лицо спокойное, худое и бледное, и приподнятые плечи.
  Ехать было страшно одиноко, все время тосковал и тоскую без тебя. Останусь здесь на несколько дней, на сколько — не знаю. Во-первых, похороны только в пятницу. Во-вторых, — буду разбирать его квартиру и дела. Ты напиши мне. Я остановился в Венской гостинице (Маршалковская, 102, против Венского вокзала). Комната №58 (чисто, стоит 2 рубля, гостиница известная). Сейчас мы  исходили пол-Варшавы.
Впечатления буду рассказывать тебе потом. Устал, в конце концов. Теперь, во всяком случае, гораздо легче, чем было в поезде.
Главное, будь благополучна. Напиши. Господь с тобой».

День второй:
cреда, 2(15) декабря 1909 года.
«Курьер поранный» №16(347) сообщал в рубрике «В последнюю минуту»: «Кончина. Вчера вечером умер профессор Варшавского университета Александр Блок. Умерший преподавал государственное право».
Зато официальный орган царской администрации «Варшавский дневник» (№333) поместил две информации, связанные со смертью профессора. На первой странице — сообщение следующего содержания:
«Вчера в 5 часов дня умер ординарный профессор Императорского Варшавского университета, действительный статский советник Александр Львович Блок, о чем с глубокой скорбью сообщают жена, дочь и сын покойного. Вынос тела из больницы (Аллея Роз, 10) состоится сегодня в 9 часов 30 минут утра в церковь лейб-гвардии Литовского полка, сегодня же вечером состоится панихида в 7 часов. В четверг — панихиды в 12 часов дня и в 7 часов вечера. Отпевание и последние обряды — в той же церкви в пятницу в 10 часов утра, после чего последуют похороны на Вольском православном кладбище».
На второй странице — заметка в разделе хроники:
«Императорский Варшавский университет снова понес тяжелую потерю. После недавней утраты нескольких выдающихся профессоров (...) вчера в пять часов дня умер один из старейших членов Варшавского университета, заслуженный ординарный профессор Александр Львович Блок. Любимый ученик знаменитого Градовского, выдающийся ученый и мыслитель, он был прекрасным преподавателем права. Он оставил после себя то, что для ученого дороже всего — собственную «школу» в лице таких своих учеников, как профессор Варшавского университета Е.В. Спекторский, Ф.В.Тарановский и другие. Из-под пера покойного профессора Блока вышли известные фундаментальные научные труды: «Государственная власть в европейском обществе», «Политическая литература в России и о России» и другие. Профессор Блок был человеком глубоко верующим, он был идейным патриотом, всегда стоящим на страже закона и правды. Как человек, он пользовался всеобщим уважением своих коллег и всех поколений своих слушателей».
  
Церковь лейб-гвардии Литовского полка, носящая имя св. Михаила Архистратига., в которой должны были проходить панихиды, находилась в Уяздовских аллеях, недалеко от южной части Уяздовского парка. Здание сохранилось до 1918 года, после чего было разобрано.
Сегодня через это место проходит Лазенковская трасса.
Не исключено, что Блок, который обычно собирал вырезки из газет, просмотрел в этот день варшавские газеты, выходящие на русском языке.
«Варшавский дневник» (№344), возвращаясь к вчерашним траурным церемониям, сообщал: (...) Последний долг отдал покойному попечитель Варшавского учебного округа В.И.Беляев, временно исполняющий обязанности ректора университета, В.В.Кудревецкий, проректор Ялтинский и другие профессора... Во время последней панихиды траурные песнопения исполнял студенческий хор. На гроб были возложены венки».
Все звучит официально, солидно, патетически, а в газете «Варшавское утро» в этот день раздается другая нота. Здесь высказывают свое мнение прогрессивные круги русской общественности в Варшаве.
«А.Л.Блок. Умер профессор государственного права Варшавского университета А.Л.Блок, отец известного русского поэта А.Блока. Покойный профессор всегда был последовательным националистом. Даже в тяжелые дни 1905 года он остался верен своим взглядам, в то время как многие его сторонники склонялись влево или вправо в зависимости от обстоятельств. Словом, это был противник открытый и идейный».
Информация, которая была составлена очень осторожно, видимо, из опасения перед цензурой, свидетельствовала о том, что покойный играл какую-то роль в политической жизни русских кругов в Варшаве. У него были свои сторонники, были и противники, относящиеся к нему с уважением.
«Он остался верен своим взглядам» — кажется, последовательный националист сочувствовал так называемым «октябристам», монархистам, поддерживающим октябрьский манифест царя Николая II.

Так, с жизнью счет сведя печальный,
Презревши молодости пыл,
Сей Фауст, когда-то радикальный,
«Правел», слабел... и все забыл;
Ведь жизнь уже не жгла — чадила,
И однозвучны стали в ней
Слова: «свобода» и «еврей...»
«Возмездие», глава третья.
«Квартира».
Быть может, это дальнейшее исследование чуланчиков, тайничков, ящиков. Быть может – неожиданное открытие богатств умершего «современного Гарпагона» («Возмездие», глава третья). Здесь банкноты, ценные бумаги, долговые расписки, по которым не мешало бы получить деньги.
Вечером поэт пошел в церковь в Уяздовских аллеях на панихиду

День четвертый:
пятница, 4(17) декабря 1909 года.

В записной книжке: «Похороны. Обедал у Беляевых».
Над гробом профессора Блока выступили профессора Ф.Ф. Зигель и А.Ф. Одарченко, которые подчеркнули — как сообщил на следующий день «Варшавский дневник» — глубокую религиозность покойного и оригинальность его характера.
В похоронной процессии — вдова Мария Тимофеевна Беляева-Блок, дети покойного: дочь Ангелина и сын — «известный поэт-символист», брат профессора, адвокат Петр Львович Блок из Петербурга, родственники, живущие в Варшаве, — в основном офицеры, в парадной форме и при орденах, группа ученых из Варшавского университета, среди них — будущий биограф профессора Блока Е.В.Спекторский, студенты.
Процессии предстоит долгий путь через площади и улицы Варшавы.

По незнакомым площадям
Из города в пустое поле
Все шли за гробом по пятам...
Кладбище называлось «Воля».
«Возмездие», глава третья.

С планом Варшавы в руке можно повторить путь похоронной процессии — реалии соответствуют видениям поэта. Первая «незнакомая» площадь — это площадь Александра, раньше и теперь называющаяся площадью Трех крестов. Процессия прошла мимо Института глухонемых и слепых, костела св. Александра, мимо Ксенженцей улицы, вступила на Новый Свят, миновала перекресток с Ерозолимскими аллеями и продолжала идти Новым Святом. Эту часть улицы Блок уже знал после прогулки со Спекторским, он там бывал и один во время хождений по Варшаве.

Улица Хмельная — скоро в записной книжке поэта появится запись «Аквариум»: название одного из ночных ресторанов на Хмельной. Процессия проходит мимо многочисленных на Новом Святе кондитерских, кафе, магазинов, над которыми видны вывески с польскими и русскими надписями.
Блок проходит возле сквера, над которым возвышается памятник Копернику, склонившемуся «над пустою сферой» («Возмездие», глава третья). Быть может, посмотрев влево, он видит дворец Замойских, ставший теперь местопребыванием различных учреждений и канцелярий. Там помещается и военный суд Варшавского округа.
И уж наверное поэт взглянул на костел Св.Креста — ведь с ним связаны события 1863 года.

 

Вероятно, процессия на минуту остановилась перед воротами университета.

С обеих сторон у входа — некрологи, черные стяги, опущенные до половины мачт. В глубине двора — здание университетской библиотеки. Профессор Блок в течение многих лет был членом библиотечного совета. Кортеж проходит мимо дворца Потоцких, дворца Уруских и, по всей вероятности, сворачивает на Крулевскую улицу, затем оставляет за собой Саскую площадь, растягивается около строительных лесов собора Св.Александра Невского и вступает по улице Вежбовой на театральную площадь. Отсюда путь идет Сенаторской на банковскую площадь (сегодня это площадь Дзержинского) и через Электоральную, Хлодную до длинной Вольской улицы, дымящейся фабричными трубами. И вот место вечного упокоения отца.
Вольское православное кладбище возникло на месте редута, защищая который, в 1831 году погиб генерал Юзеф Лонгин Совинский. Царские власти для первого в столице Польши православного кладбища выбрали место, освященное кровью защитников Варшавы.
Католический костел, пострадавший во время боев за Волю, был перестроен в церковь, названную церковью Владимирской божьей матери (сейчас костел Св.Вавжинца).
Рядом с церковью находились места первой категории, предназначенные для погребения высоких официальных лиц. Там, невдалеке от могилы заслуженного президента города Варшавы генерала Сократа Старынкевича, похоронен действительный статский советник профессор Блок.
Могилу покрыли венки. Хор студентов исполнил траурные песнопения.
События и картины этого дня отразились в «Возмездии» вместе с намеками на тяжелые семейные переживания 1909 года, которые имели место несколько лет назад, и с дальнейшими последствиями для поэта смерти отца. Толчком послужило название района — Воля.

Да! Песнь о воле слышим мы,
Когда могильщик бьет лопатой
По глыбам глины желтоватой;
Когда откроют дверь тюрьмы;
Когда мы изменяем женам,
А жены — нам; когда, узнав
О поруганье чьих-то прав,
Грозим министрам и законам
Из запертых на ключ квартир;
Когда проценты с капитала
Освободят от идеала...
«Возмездие», глава третья.

День девятый:
среда 9(22) декабря 1909 года.

  Поэт пьян. Он пренебрегает сыновьими обязанностями, не едет на Волю, на обедню за упокой души отца. Целый день, а может, и всю ночь он бродит по Варшаве.

В этот день Блок бродил один по Варшаве, которая, как он писал матери, ему «не очень нравится».
Зная некоторые детали варшавского пейзажа в «Возмездии», давайте попробуем приблизительно воссоздать маршрут, которым шел Блок.
Дважды поэт вспоминает о памятнике Копернику. Быть может, стоя перед памятником, вглядываясь в него, он заметил, что

...Коперник сам лелеет месть,
Склоняясь над пустою сферой...
«Возмездие», глава третья.

Позже, после странствий по Краковскому Предместью и по улице, ведущей к Висле, он возвращается к памятнику Копернику.

Опять над сферою Коперник,
Под снегом в думу погружен...

Существует и третья запись Блока о памятнике великому польскому астроному. В черновиках «Возмездия» есть такие слова:

Напрасно славил свой народ
Коперник оскорбленный...

Что может означать этот «Коперник оскорбленный»? Как поэт дошел до этого видения памятника на Краковском Предместье?
Можно предполагать, что во время встреч и бесед в Варшаве кто-то — быть может, Спекторский — рассказал Блоку о том, что сделали царские власти, которые в девяностые годы прошлого века проводили ремонт памятника. По приказу генерал-губернатора Гурко в выкопанную из-под основания памятника коробку, в которой были старинные польские монеты и медали с изображениями королей, вложили новые русские монеты и снова поместили коробку под бетонный фундамент.
Одинокий поэт пришел на Саскую площадь:

На миг скользнул ослепший взор
По православному собору,
(Какой-то очень важный вор,
Его построив, не достроил...)
«Возмездие», глава третья.

Отсюда недалеко и до Саского сада, о котором Блок вспоминает в письме к матери, как будто вызывая ее воспоминания о Варшаве.

Вдруг — бесконечная ограда
Саксонского, должно быть, сада.
К ней тихо прислонился он.

Разобранное после Второй мировой войны, железное ограждение Саского сада напомнило стоящие торчком бесчисленные копья и пики.
В черновике блоковской рукописи заметка: «Я стою ночью у решетки Саксонского сада и слышу завывание ветра, звон шпор и храп коня. Скоро все сливается и вырастает в определенную музыку. Над Варшавой порхают боевые звуки — лихая мазурка».

«Месть! Месть!» — в холодном чугуне
Звенит, как эхо, над Варшавой:
То Пан Мороз на злом коне
Бряцает шпорою кровавой...
«Возмездие», глава третья.

Пан Мороз в шляхетском кунтуше — олицетворение непокорной, гордой, борющейся Польши — сопровождает поэта в его ночном путешествии. Все это происходит во время метели, любимой стихии Блока. Воспоминания об отце сплетаются со снежной метелью, бушующей над Варшавой.
В черновой записи есть фрагмент, от которого поэт отказался в окончательном варианте редакции «Возмездия»: «Недаром в эти дни над Польшей рыдала вьюга без конца... Да, сын любил, жалел отца, но в стонах вьюги было больше...(...) В те дни над Польшей тосковало и гибло, верно, что-нибудь...».

С Краковского Предместья Блок снова возвращается на Кошиковую, в квартиру отца. Дважды в этот день он бывает у Беляевых. И вдруг последняя запись этого дня: «У польки». Лаконичная, загадочная. Мы не знаем, кем была эта варшавянка. Можем только догадываться. Но о том, что запись «У польки» связывает размышления Блока о «Возмездии», свидетельствуют следующие заметки в черновике поэмы:
«Глава III. Приезд в Варшаву. Смерть отца. Тоска, мороз, ночь. Вторая мазурка. «Ее» появление. Зачат сын». А в черновике эпилога: «Третья мазурка. Где-то в бедной комнате, в каком-то городе растет мальчик».
В планах продолжения третьей главы поэмы Блок записал: «Герой (сын умершего в Варшаве отца) слышит голос стоящей перед ним простой девушки, имя которой Мария, она родом с Карпат. Девушка ведет его далеко за предместья Варшавы, там уже не видно жилых домов. Там герой умирает в объятиях Марии... Все неясные порывы, невоплощенные мысли, воля к подвигу, никогда не совершенному, растворяются на груди этой женщины.
Тот же самый мотив: образ матери-польки и ее сына, зачатого в Варшаве, — возвращается в предисловии Блока к «Возмездию», написанном в 1919 году.
«В эпилоге должен быть изображен младенец, которого держит и баюкает на коленях простая мать, затерянная где-то в широких польских клеверных полях, никому не ведомая и сама ничего не ведающая. Но она баюкает и кормит грудью сына, и сын растет, он начинает уже играть, он начинает повторять по складам вслед за матерью: «И я пойду навстречу солдатам... И я брошусь на их штыки... И за тебя, моя свобода, взойду на черный эшафот».
Ребенок, зачатый «в страстную, черную ночь... в лоне дочери чужого народа» (из предисловия к «Возмездию»)...
Кажется, что с таинственной заметкой «У польки», какую-то связь имеют записки о беседах с Блоком, опубликованные Надеждой Павлович, поэтессой и переводчицей:
«Блок рассказывал мне... о своей поездке в Варшаву, о сестре Ангелине, о реальной встрече с той девушкой, которой посвящены проникновенные предсмертные его строки в незаконченных набросках «Возмездия». Мне он имени ее не назвал. Он говорил о конце рода, о справедливости возмездия, о том, что у него никогда не будет ребенка.
Я спросила: «А был?»
– Был в Польше. Она была простой девушкой, осталась беременной, но я ее потерял. И уже никогда не смогу найти. Может быть, там растет мой сын, но он меня не знает, и я его никогда не узнаю...»
Это интимное признание поэта — если только автора не обманывает память — может быть передачей тайной мечты поэта, который не имел собственного ребенка.

День одиннадцатый:
пятница, 11 (24) декабря 1909 года.

Варшава празднует сочельник. Поэт смертельно скучает. К счастью, он получил давно ожидаемое письмо от матери, на которое тут же пишет ответ:
«Мама, я уже начал сегодня беспокоиться, как получил твое письмо. Сейчас — рождеств. сочельник, это заметно. Мне придется пробыть здесь еще неделю от сегодняшнего дня (minimum). Поэтому напиши мне еще. Я перешел сейчас в лучшую комнату (№47).
В Ревель приеду на Рождестве. Письма твои лучше привезу тебе, я думаю, тебе будет интересно. — Кроме отправки и укладки вещей мне предстоит несколько дел и визитов. Католич. Рождество все остановило на три дня. Господь с тобой».
Рядом с датой «11(24) 1909» Блок дописал по-польски: «grudzien».

День пятнадцатый:
вторник, 15(28) декабря 1909 года.

В записной книжке Блок определяет свое состояние после вчерашнего визита в «Аквариум» одним словом: Delirum.

В этот день Блок последний раз был на Вольском православном кладбище. После панихиды, недалеко от старой церкви, на обратном пути в город, он мог обратить внимание на другую, новую церковь, которая выглядела как миниатюра собора, воздвигаемого на Саской площади.
День восемнадцатый:
последний день в Варшаве, пятница, 18(31) декабря 1909 года.

Отметка в записной книжке «уехали», видимо, говорит о том, что Блок уехал вместе с вдовой профессора, Ангелиной и адвокатом П.Л. Блоком.
Отъезд — около девяти часов утра, по железнодорожному расписанию на декабрь 1909 года, которое постоянно печатала «Варшавская полицейская газета», на скором поезде.
Блок прощается с Варшавой.
Скоро он к ней вернется в заметках к «Возмездию»: «Отец», «1 декабря 1909» — такие названия носили черновые, ранние варианты поэмы с первоначальным подзаголовком: «Варшавская поэма».

Православное кладбище в Варшаве (польск. Cmentarz Prawosławny w Warszawie, Cmentarz Prawosławny na Woli)

Источник: Адам Галис. АЛЕКСАНДР БЛОК