Несвятой праведник |
В своих «Трех свиданиях», которые сам философ назвал «маленькой автобиографией», Владимир Соловьев рассказал о трех духовных событиях, мистических видениях, имеющих характер встречи с Божественным Существом в женском облике. Это переживание составило безусловное ядро его духовного опыта. Однако впоследствии все его видения носили демонический характер. «Часто бывали у него видения черта», — пишет Сергей Михайлович Соловьев (племянник философа).
Владимир Соловьев принадлежал к тем философам, которые не отделяют философию от жизни. Он проповедовал христианские идеалы, и сам вел жизнь, весьма близкую к монашеской.
Близорукий и иссохший, с густыми локонами, ниспадавшими на плечи, он представлял собой какие-то живые мощи. Характерно, что его часто принимали за духовное лицо. А маленькие дети, хватая его за полы шубы, восклицали: «Боженька, боженька!».
Изнуренный вид Соловьева говорил о его крайне беспорядочном образе жизни. Он не был женат и не имел постоянного жилья. У него не было никакого режима для сна, работы, питания. Будучи постоянно в разъездах, Соловьев жил то в какой-либо гостинице в Петербурге, то в имении своих друзей, то где-либо в пансионе на берегах озер Иматры или Саймы в Финляндии.
К материальной стороне жизни и деньгам Соловьев относился крайне пренебрежительно. Заработанные деньги он раздавал, не задумываясь, всем, кто у него просил. Если не было денег, то Соловьев раздавал свои вещи. Друг философа Евгений Трубецкой рассказывал: «Помню, как однажды глубокой осенью в Москве я застал его страдающим от холода. Только что перед тем, не имея денег, он отдал какому-то просителю все суконное и вообще теплое, что у него было, он рассчитывал, что к зиме успеет заработать себе на шубу».
Великодушие Соловьева не обходило животных и птиц. И они, казалось, чувствовали его любовь ко всему живущему. В Петербурге Соловьев часто останавливался в одной из гостиниц. Едва он успевал туда приехать, как к окну его комнаты уже слеталась стая голубей.
Единственное, что отличало его от аскета, было то, что Соловьев любил дружеские беседы за рюмкой вина. Но и к этому напитку он относился по-философски. «Вино, — часто говорил он, — прекрасный реактив. В нем обнаруживается весь человек: кто скот, тот в вине станет совершенной скотиной, а кто человек, тот станет выше человека».
Прекрасные слова, к которым стоит прислушаться!
Илл.: В. С. Соловьёв. Портрет работы Н. А. Ярошенко 1892 года
Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 2202 2002 9654 1939
Мои книги
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
|
Метки: философия религия |
Дядя самых честных правил |
Писатель нежный, тонкий, острый, мой дядюшка…
А.С.Пушкин
Василий Львович Пушкин, дядя гениального поэта, и сам был личностью неординарной. Ф.Ф. Вигель так описывает его внешность: «Сам он весьма некрасив: рыхлое толстеющее туловище на жидких ногах, косое брюхо, кривой нос, лицо треугольником, рот и подбородок a la Charles Quint (выдающийся, как у Карла V. - С.Ц.), а более всего редеющие волосы не с большим в тридцать лет его старообразили. К тому же беззубие увлаживало разговор его, и друзья внимали ему хотя с удовольствием, но в некотором от него отдалении». Но остроумие, незлобливость и веселый нрав сделали его всеобщим добрым знакомым и даже своего рода достопримечательностью дворянской Москвы. Скандальную известность ему доставил бракоразводный процесс. Василий Львович женился на одной из первых московских красавиц, Капитолине Михайловне Вышеславцевой, но брак их оказался несчастливым. Обвиненный в «прелюбодейной связи с вольноотпущенной девкою», Василий Львович с горя уехал за границу.
Возвратился он спустя два года одетым по последней парижской моде. «Парижем от него так и веяло, – вспоминает кн. П.А. Вяземский. – Одет он был с парижской иголочки с головы до ног, причёска, умащенная древним, античным маслом… В простодушном самохвальстве давал он дамам обнюхивать голову свою…». За время его отсутствия Синод признал его виновным в нарушении святости брака, определив «подвергнуть семилетней церковной епитимии» с полугодичным пребыванием в монастыре. Наказанный за свои грехи «обетом безбрачия», Василий Львович до самой смерти сожительствовал с той самой вольноотпущенной девкою, Аграфеной Ворожейкиной.
А в остальном грешник зажил в Москве беспечной жизнью, вращаясь в литературных кругах и подвергаясь бесконечным, но, как правило, беззлобным насмешкам своих сверстников и в особенности литераторов молодого поколения. Василий Львович и сам не раз затачивал перо, из под которого выходили остроумные, изящные безделки. Истинную славу ему принесла короткая, в 154 строки, поэма «Опасный сосед», написанная в 1811 году. В легкомысленном сюжете автор ухитрился не только нарисовать забавные бытовые сценки, но и осмеять литературных врагов Карамзина (своего кумира).
Главный герой поэмы — помещик Буянов сделался нарицательным лицом и впоследствии переселился на страницы «Евгения Онегина». Но приятели все равно подшучивали над автором: «Эх, брат, Василий Львович, много написал ты на своем веку, а все-таки лучшее твое произведение — нецензурный «Опасный сосед», да и тот приписывают не тебе, а твоему племяннику!».
В 1816 году Василий Пушкин стал членом литературного общества «Арзамас», в котором получил прозвище «Вот» (переделанное впоследствии на «Вот я вас» и «Вотрушка»).
В продолжение своей творческой жизни Василий Львович писал послания, сказки, элегии, романсы, песни, эпиграммы, мадригалы, подражания, но сам считал, что лучше всего ему удавались басни. Он много переводил — Флориана, Лафонтена, Байрона, Петрарку, Парни, Горация, Катулла, многих других античных и европейских авторов. К тому же он перевел русские народные песни на французский язык — в 1803 году они были напечатаны в «Mercure de France», а в 1828 году на французский же перевел стихотворение А.С.Пушкина «Черная шаль».
К своему знаменитому племяннику Василий Львович относился с величайшим восхищением, которое выражал в своих посланиях к нему (где называл племянника "братом" по литературному цеху). Тот отшучивался:
Нет, нет, вы мне совсем не брат,
Вы дядя мой и на Парнасе…
В 1830 году пустячная простуда, переросшая в тяжелое заболевание, свела Василия Львовича в могилу. Его последними собеседниками были А.С.Пушкин и кн. П.А. Вяземский. А.С.Пушкин в письме П.А. Плетневу от 9 сентября 1830 года так описал смерть дяди: «Бедный дядя Василий! Знаешь ли его последние слова? Приезжаю к нему, нахожу его в забытьи; очнувшись, он узнал меня, погоревал, потом, помолчав: «Как скучны статьи Катенина!» – И более ни слова. Каково? Вот что значит умереть честным воином, на щите, с боевым кличем на устах»…
Для потомков Василий Львович так и остался «дядей самых честных правил», который однажды «не в шутку занемог».
P.S.
Невежда может ли отечество любить?
Не тот к стране родной усердие питает,
Кто хвалит все свое, чужое презирает;
Кто слезы льет о том, что мы не в бородах,
И, бедный мыслями, печется о словах!
Василий Пушкин
Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 2202 2002 9654 1939
Мои книги
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
|
Метки: литература |
С «Махой» дали маху |
Если вам случится посетить мадридский музей Прадо, то вы, конечно, не пройдете мимо двух знаменитых полотен Гойи: «Маха одетая» и «Маха обнаженная». У этих шедевров есть своя тайна.
Традиционно считается, что обе картины являются портретами Каэтаны де Толедо, герцогини Альба. Какие отношения связывали ее с художником, до конца не выяснено. Легенда гласит, что со стороны Гойи имела место бурная страсть, а со стороны Каэтаны — временное увлечение гением. На этой романтической версии построен великолепный роман Лиона Фейхтвангера «Гойя». Герцогиня Альба была ярчайшей звездой на небосклоне высшего общества Мадрида конца XVIII – начала XIX века. Получившая тонкое и благородное воспитание, она тем не менее презирала светские условности и чувствовала себя непринужденно как в салонах королевского дворца, так и в заведениях попроще. Каэтана охотно посещала народные празднества и гуляния. Особенно ей нравилось перенимать стиль одежды и поведения мадридских мах, как испанцы называли веселых подружек уличных торговцев и бандитов. И вот однажды Гойя якобы уговорил герцогиню позировать в костюме махи, а потом и без оного.
В то время в Испании царили еще очень строгие нравы. Изображение голого тела считалось грехом, почти что ересью. А Гойя не только написал прелестную молодую женщину обнаженной, но и впервые в истории живописи изобразил волосы на женском теле — верх непристойности, по тогдашним понятиям. Кстати, и ее жест — закинутая за голову рука — в Испании до сих пор считается чрезвычайно откровенным. Не удивительно, что Гойе пришлось давать официальные объяснения инквизиции. К счастью, художник дешево отделался от святейших ищеек. Правда, «Обнаженная Маха» была скрыта от публики до 1910 года.
То, что черты лица махи на полотне Гойи мало походят на сохранившиеся портреты Каэтаны, было замечено уже давно. “Нет совершенно никакого сходства между овальным лицом, изогнутыми аркой бровями, пышными волосами и тонким носом Каэтаны и чуть квадратным лицом и прямыми бровями Махи”, — писала одна исследовательница.
Герцогиня Альба кисти Гойи.
В его же исполнении.
Но считалось, что Гойя мог намеренно исказить портретное сходство, чтобы не компрометировать свою знатную модель. 1945 год принес подлинную сенсацию: потомки герцогини эксгумировали ее тело и произвели антропометрические замеры. Оказалось, что по большинству параметров стати Каэтаны нисколько не походят на телосложение модели Гойи. Однако расставание с легендой происходит трудно, и миллионы людей, ежегодно посещающие музей Прадо, до сих пор видят в соблазнительной махе блистательную герцогиню Альба.
P.S.
Возможно, стоит прислушаться к мнению историка искусства Педро де Мадразо (1816-1898), издавшего первый каталог музея Прадо. В музейном собрании он обнаружил миниатюрный портрет (56 х 47 мм.) любовницы князя Годоя донны Хосефы (уменьш. Пепиты) Тудо, выполненный голландским миниатюристом Гильермо Дукером, который одно время жил в Мадриде.
Исследовав портрет, де Мадразо пришел к убеждению: “Миниатюра представляет собой графическое доказательство связи между этой дамой и моделью, с которой Гойя написал “Маху”.
Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 2202 2002 9654 1939
Мои книги
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
|
|
Планов громадьё |
«Между Петербургом и Москвой от века шла вражда. Петербуржцы высмеивали "Собачью площадку" и "Мертвый переулок", москвичи попрекали Петербург чопорностью, несвойственной "русской душе". Враждовали обыватели, враждовали и деятели искусств обеих столиц.
В 1919 году, в эпоху увлечения электрификацией и другими великими планами, один поэт предложил советскому правительству проект объединения столиц в одну. Проект был прост. Запретить в Петербурге и Москве строить дома иначе, как по линии Николаевской железной дороги. Через десять лет, по расчету изобретателя, оба города должны соединиться в один — Петросква, с центральной улицей — Куз-невский мос-пект. Проект не удалось провести в жизнь из-за пустяка: ни в Петербурге, ни в Москве никто ничего не строил — все ломали. А жаль! Может быть, это объединение положило бы конец двухвековым раздорам».
Георгий Иванов «Петербуржские зимы»
|
Метки: Петербург Москва |
Самая долговечная утопия |
СССР история отмерила всего 69 лет. Коммунистическое государство иезуитов в Парагвае продержалось почти вдвое дольше — от начала XVII до второй половины XVIII века, когда интерес к коммунистическому устройству общества охватил и Старый Свет.
В 1516 году испанский конкистадор Дон Хуан Диас де Солис открыл на севере Ла-Платы устье большой реки Параны и завоевал лежащие окрест плодородные территории, названные Парагваем. Впрочем, местные индейцы вскоре съели завоевателя. Но начало европейской колонизации было положено. В течение XVI века Парагвай понемногу заселялся испанцами. В 1536 году был построен Ассунсион — столица новой провинции.
Население Парагвая составляли индейцы гуарани, в большинстве своем каннибалы. Они не только поедали павших в битве врагов, но даже в гастрономических целях откармливали своих женщин. В возможности цивилизовать эти племена в ту эпоху вообще сильно сомневались. Один епископ утверждал пред испанским двором, что индейцы «глупые создания, неспособные понять христианское учение и следовать его предписаниям».
Но вот отцы-иезуиты в начале XVII века энергично взялись за дело обращения южно-американских туземцев в католичество. Для того чтобы войти в доверие к индейцам, они выступили их защитниками от паулистов — охотников за рабами из штата Сан Паулу, тогдашнего центра работорговли. Борьба между иезуитами и испанскими колонистами велась в течение XVII века с большим ожесточением.
Иезуиты сумели выхлопотать от короля право вооружить краснокожих христиан ружьями и создали из них свою собственную армию.
Армия иезуитов провела несколько победоносных войн. В 1653 году она освободила Ассунсион, в 1667 и 1671 годах — Буэнос-Айрес, блокированный англичанами. Когда наместник Парагвая Дон Хосе Антекверра вступил с ними в войну, он был разбит 12-тысячным войском туземцев, руководимым иезуитами и европейскими офицерами.
В конце концов иезуиты смогли отстоять свою власть над равнинами среднего течения рек Параны и Уругвая. В этой стране, занимавшей около 200 тыс. кв. километров, и возникло первое и единственное в мире иезуитское государство, с населением 150-200 тысяч человек, которые жили в крупных селениях, называемых редукциями. До сих пор эти области современных Бразилии, Аргентины и Парагвая называются Мисьонес — район миссии.
В 40-х годах XVII столетия иезуиты Симон Машета и Катальдино разработали и внедрили в парагвайских миссиях Ордена Иисуса проект теократического государства, основанного на коммунистических началах. Номинально оно находилось под властью испанской короны, но с 1645 года управлялось независимо от светской власти, на что имелась специальная привилегия, полученная от короля Филиппа III.
Государство иезуитов, конечно, являлось утопией. Но его отцы-основатели не были почитателями Платона, Томаса Мора или Кампанеллы. Образцами для них служила жизнь раннехристианских общин и монашеских орденов с их идеями уравнительного коммунизма.
Главным условием существования государства иезуитов, как и полагается всякой утопии, была полная внешняя изоляция. Этому способствовало и его географическая обособленность. Нужно было плыть около четырех недель от устья Параны, чтобы достигнуть первого жилья. Иезуиты добились от испанского правительства закона, по которому ни один европеец не мог без их разрешения проникать на территорию редукций, а срок его пребывания там ограничивался тремя днями. Индейцы могли покидать редукцию лишь в сопровождении патеров. Несмотря на указ Филиппа V (1743), требовавший в обязательном порядке обучать туземцев испанскому языку, иезуиты отказывались делать это, объясняя свое упорство желанием спасти свою паству от развращения соседями-испанцами. Испанцы изображались патерами как орудия дьявола. В каждом из белых колонистов, по уверению отцов, сидел злой дух, стремившийся только к золотому тельцу, — аллегория, часто понимавшаяся наивными туземцами в буквальном смысле слова. К слову, сами иезуиты, возглавлявшие редукции, большей частью были немцы, итальянцы и шотландцы.
В 1691 году тиролец о. Антонио Сепп посетил это государство и дал его описание, которое в 1757 году было опубликовано по-французски, а несколько позднее (1768) по-немецки, как приложение к трехтомной книге Пьера Шарлевуа по истории Парагвая.
Во главе иезуитского государства стоял Кордовский провинциал и четыре его советника. Число членов ордена, занятых в Парагвае, было не велико, не более 100-120 на все тридцать округов, или «доктрин», на которые подразделялось государство.
Обычная редукция вмещала от двух до семи тысяч индейцев. Встречались и малочисленные поселения с 500 жителей; в самой крупной миссии св. Ксавера насчитывалось 30 тысяч человек. Все редукции были хорошо укреплены. Деревень в иезуитском государстве не существовало. Отец Антонио Сепп, посетивший одну из крупнейших редукций — Япею, нашел там великолепные здания из камня и дерева, фабрики, магазины, арсенал, тюрьму, прядильню, аптеку, больницу, гостиницу, кирпичные заводы, мельницы, красильни, литейные мастерские. В окрестностях было много садов и поля, засаженные рисом, табаком, пшеницей, бобами и горохом. Озера и реки кишели рыбой, леса — оленями, козами, кабанами, дикими лошадьми и рогатым скотом. Перепелки и рябчики водились в таком изобилии, что их убивали палками.
Во главе каждой редукции стояло два патера-иезуита. Старший из них, «исповедник», посвящал себя культу, младший считался его помощником и руководил хозяйственными делами. Оба старались вести таинственную жизнь земных полубогов, держась вдалеке от своей паствы. Священники обычно показывались индейцам только во время богослужения. В другое время они сносились с ними через посредство должностных лиц из местного населения — коррехидоров (кациков) и алькадов. На все общественные должности раз в год назначались выборы, в которых участвовало все население редукции.
Вся жизнь туземцев в редукциях была строго регламентирована. Присутствие при богослужении было для всех обязательно. Деньги, денежный оборот и всякая торговля воспрещались. При расчетах переносили условные средства со счета на счет без наличной уплаты. Все имущество в стране было объявлено собственностью Бога — ничто не могло ни отчуждаться, ни приобретаться, ни обмениваться, ни завещаться. Каждый работал на себя в поле не более трех дней — остальное время представляло собой сплошной субботник, посвященный государству. Личный надел земли тоже принадлежал не работнику, а миссии.
Кроме сельского труда в государстве иезуитов было налажено развитое ремесленное производство. Вообще затерянное в диких дебрях государство иезуитов было единственным промышленным государством Южной Америки. В нем процветали различные виды ремесленных промыслов — ювелирное, часовое, швейное, ткачество, резьба по дереву и камню, гончарное дело, судостроительство. Под руководством иезуитов гуарани строили корабли крупнее тех, что строились на лондонских верфях. Население пользовалось услугами кузнецов, столяров, портных, ткачей бесплатно.
Излишки труда индейцев отбирались «в общий котел», во владение государственной власти, которая одна вела иноземную экспортную торговлю. Главнейшими пунктами экспорта были портовые города Буэнос-Айрес и Санта-Фе. Эта торговля давала ежегодно отцам-иезуитам до 2 миллионов франков, — почтенная рента по тогдашнему времени.
Материальное же благополучие подданных иезуитов было весьма скромным. Жилища туземцев строились из тростника, облепленного глиной, без окон и дымовой трубы. Одежда была бедна и скудна. Даже те из них, кто работали в сапожных мастерских, не имели права носить обувь.
Семейные отношения также находились под контролем отцов-иезуитов. Для заключения браков было установлено два срока в год. Холостая жизнь для всех туземцев в обязательном порядке прекращалась между 14 и 16 годами. Тогда-то индейцы единственный раз в жизни держали в руках настоящие деньги. Обычай требовал вручения женихом невесте звонкой монеты. Перед венчанием туземцу выдавались монеты; он их вручал своей суженой, а после венца деньги вновь возвращались церковнослужителю-иезуиту. Долгое время взаимного согласия молодых не требовалось — венчали всех созревших скопом, разбив их на случайные пары. Ночью раздавался звон колокола, который должен был напоминать супругам об их супружеских обязанностях.
После определенного вечернего часа никто не мог ходить по улице, — за выполнением этого правило строго следили ночные патрули из «лиц, заслуживающих доверия».
Писанных законов в государстве иезуитов не было. В подавляющем большинстве случаев наказания ограничивались епитимьей (молитва и пост), замечаниями или публичным порицанием. При более серьезных преступлениях прибегали к наказанию палкой (не более 25 ударов) или тюремному заключению, срок которого не превышал 10 лет, хотя первоначально убийцам назначали и пожизненное. Смертной казни не существовало.
Образование сводилось к усвоению религии, к умению читать и писать на своем родном языке, на котором имелись катехизис и рассказы из жизни святых (письменность для гуарани создали иезуиты). Более способные приобщались к начаткам латинского языка. Европейских языков, литературы и истории, обычаев и законов туземцы не знали.
Положительные и отрицательные стороны такого массового воздействия и воспитания были налицо: нравы несомненно становились мягче, поведение скромнее, но лицемерие и ханжество естественно свивали себе здесь прочное гнездо. В редукциях не было ни бедности, ни богатства, ни нищеты, ни роскоши, ни связанных с ними бедствий и несправедливости. Зато на их место явились однообразие и казарменная монотонность жизни.
Один из мадридских ревизоров, присланных в Парагвай, уверял короля, что «поселения достойных отцов являются христианской республикой, где царствует самая возвышенная невинность и, быть может, за целый год не совершается ни одного смертного греха».
Исторические часы «христианнейшей республики» пробили полночь в 60-х-70-х годах XVIII века, когда Орден Иисуса подвергся папскому запрещению, а иезуиты были изгнаны из Испании и Португалии. Индейцы подняли мятеж, пытаясь защитить своих отцов, но после его подавления стали разбегаться. К концу века Просвещения редукции опустели.
В 1835 году на землях бывшего государства иезуитов проживало 5 тысяч гуарани. Теперь там можно увидеть лишь развалины огромных храмов с великолепно выполненными барельефами.
Парагвайский опыт сыграл крупную роль в истории государственных учреждений Западной Европы, которая в ту эпоху уже тревожно искала новых социально-политических путей.
Так, всегда саркастический Вольтер был на редкость снисходителен к парагвайским иезуитам. В одном из своих сочинений («Essai sur les moeurs») он писал, имея ввиду борьбу патеров против рабства и социальной несправедливости: «Распространение христианства в Парагвае силами одних только иезуитов является в некоторых отношениях триумфом человечности».
Монтескье в «Духе Законов» (книга 4, глава 6) говорит: «На долю общества Иисуса выпала честь впервые провозгласить в этой стране идею религии в соединении с идеей гуманности... оно привлекло рассеянные в лесах племена, дало им обеспеченные средства для существования и облекло их в одежду. Всегда прекрасно будет управлять людьми для того, чтобы сделать их счастливыми».
В том же духе высказывались аббат Рейналь, Бюффон, Лессинг, Виланд и другие писатели-романтики, исходившие из теории естественной добродетели и необходимости приближения к природе. К этому хвалебному хору не присоединился только один Дени Дидро. Знаменитый энциклопедист считал систему иезуитов «ошибочной и деморализующей». Теоретики социализма и коммунизма XIX-ХХ веков, в общем, разделяют его мнение.
Литература:
Н.В. Сомин. Государство иезуитов в Парагвае.
И. Р. Шафаревич. Социализм как явление мировой истории
Святловский В.В. Коммунистическое государство иезуитов в Парагвае в XVII и XVIII ст. — Пг.: Путь к знанию, 1924.
Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 2202 2002 9654 1939
Мои книги
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
|
Метки: это интересно |
Э, сударь!.. |
В дореволюционные времена произношение «э» считалось признаком образованности, хорошего воспитания, культурного лоска. «Електричество» вместо «электричество», «екзамен», «екипаж» произносили простолюдины. Это забавно отразилось в творчестве одного из поэтов того времени, петербуржца Игоря Северянина: в погоне за «светским тоном» своих стихов он простодушно нанизывал слова, содержащие «э» («Элегантная коляска в электрическом биеньи эластично шелестела…») или даже заменял букву «е» буквой «э» «просто для шика»: «Шоффэр, на Острова!»
Лев Успенский. Слово о словах. — Л.: Лениздат, 1962.
|
Метки: слова |
Русский континент на Южном полюсе |
О существовании в южных широтах большого материка догадывались еще средневековые географы (рисовавшие Антарктиду без ледяного покрова).
Карта мира Герарда Меркатора. 1569 год
Карта Антарктиды Оронтеуса Финиуса. 1531 год
Во второй половине XVIII века английский мореплаватель Джеймс Кук несколько раз пытался достичь его.
Однако после безуспешных попыток преодолеть сплошные льды Кук оповестил весь мир, что он «неоспоримо опроверг возможность существования материка в южном океане».
Экспедиции Кука
Оспорить столь авторитетное мнение решились нескоро. И сделали это русские моряки. В начале 1819 года император Александр I одобрил план экспедиции к Антарктиде. Для путешествия были подготовлены два шлюпа «Восток» и «Мирный» (под командованием М.П. Лазарева). Возглавил экспедицию капитан 2-го ранга Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен.
Это был выходец из балтийских немцев, жителей острова Сааремаа. Море манило его к себе с раннего детства. «Я родился среди моря, — говорил он. — Как рыба не может жить без воды, так и я не могу жить без моря». В 1789 году, 20-ти лет от роду, он поступил в Морской кадетский корпус в Кронштадте. После его окончания в 1797-м шесть лет плавал по Балтике на судах Ревельской эскадры.
В 1803-1806 годах молодым мичманом он принял участие в первом кругосветном путешествии русского флота под командованием Крузенштерна. Это плавание стало отличной школой для молодого офицера, который продолжил службу на кораблях Балтийской и Черноморской эскадр.
При подготовке новой кругосветной экспедиции Крузенштерн рекомендовал в качестве ее руководителя капитана 2-го ранга Беллинсгаузена: «Наш флот, конечно, богат предприимчивыми и искусными офицерами, однако из всех оных, коих я знаю, не может никто, кроме Головнина, сравняться с Беллинсгаузеном».
Команды «Востока» и «Мирного» были укомплектованы русскими моряками. «Мне советовали принять несколько и иностранных матросов, — вспоминал Беллинсгаузен, — но я, зная преимущественные свойства российских, коих даже и английским предпочитаю, совету сему последовать не согласился. На обоих кораблях, кроме ученых Горнера, Тилезиуса и Либанда, в путешествии нашем ни одного иностранца не было».
Шлюп «Мирный» и его командир лейтенант М.П. Лазарев
Шлюп «Восток» и его командир капитан 2-го ранга Ф.Ф. Беллинсгаузен. Источник http://www.pretich2005.narod.ru
Морское министерство поставило перед экспедицией научную задачу: «открыть Антарктический полюс с целью приобретения полнейших познаний о нашем земном шаре». В июле 1819 года «Восток» и «Мирный» вышли из Кронштадта и 3 января 1820 года подошли к Южному Туле — самому южному из открытых Куком островов. Обилие айсбергов наводило на мысль, что ледовый материк совсем близко. Русские моряки трижды за это антарктическое лето пересекали Южный полярный круг, но, подобно Куку, так и не смогли прорваться за гигантские льдины.
В ноябре 1820 года, с началом антарктической весны, Беллинсгаузен вновь повел свои корабли сквозь айсберги. В середине декабря они выдержали жестокую бурю. «Порывы ветра набегали ужасные, — вспоминал Беллинсгаузен, — волны подымались в горы». Наконец, 15 января 1821 года, в ясный солнечный день, с кораблей увидели вдалеке большую землю. Беллинсгаузен назвал ее «Берегом Александра I». Благодаря беспримерному мужеству русских моряков на картах мира появились первые реальные контуры ледового материка.
По возвращении из плавания Беллинсгаузен в 1826 году возглавил флотилию в Средиземном море, участвовал в осаде и штурме Варны. В 1831-1838 годах руководил флотской дивизией на Балтике, с 1839 года и до кончины был военным губернатором Кронштадта, а на время летних плаваний ежегодно назначался командующим Балтфлотом. В 1843 году получил звание адмирала. Беллинсгаузен многое сделал для укрепления и благоустройства Кронштадта; основал морскую библиотеку. В 1845 году Ф.Ф. Беллинсгаузен был избран действительным членом Русского Географического общества. В 1848 году он был назначен почетным членом Морского ученого комитета.
Ф.Ф. Беллинсгаузен умер 25 января 1852 года.
В 1869 году ему воздвигли памятник в Кронштадте.
P.S.
Путешествие Ф.Ф. Беллинсгаузена в Антарктиду описано в его книге «Двукратные изыскания в Южном Ледовитом океане и плавание вокруг света в продолжение 1819-1821 гг., совершенные на шлюпах "Восток" и 'Мирный'», которая впервые была издана в 1831 году, через 10 лет после окончания экспедиции.
Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 2202 2002 9654 1939
Мои книги
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
|
Метки: путешествия |
Гитлер-недоучка |
Маленький Адольф был бойким, живым и, несомненно, способным учеником. Однако на его задатки уже с раннего возраста отрицательно влияла его очевидная неспособность к упорядоченному труду. Впрочем, табели его успеваемости из разных народных школ, в которых он учился, свидетельствуют о том, что он был неплохим учеником.
Здание дома Гитлера в Леондинге долгие годы было жилым, а с 2002 года в нем располагается офис местного похоронного бюро кладбища Леондинга. Интересно, что сейчас у здания по адресу Michaelsbegstrasse 16 два входа, один из которых основной. Так вот этот вход был сделан позже, уже когда Гитлеры здесь не жили. Сохранился рисунок молодого Адольфа Гитлера, где виден только один вход и одна дверь, которая и сегодня выходит на улицу Michaelsbegstrasse и кладбище.
Всё изменилось, когда родители отдали его после народной школы в реальное училище в Линце — там он потерпел полный провал. Его дважды оставляют на второй год, а ещё раз переводят в следующий класс только после переэкзаменовки. Его прилежание регулярно оценивается «двойкой» («невыдержанное»), удовлетворительные или хорошие отметки он получал только по поведению, рисованию и гимнастике, а по всем остальным предметам он числился двоечником и троечником. Табель за сентябрь 1905 года демонстрирует «неуды» по немецкому, математике и стенографии; даже по географии и истории, его «любимым предметам», как он сам потом говорил, где он «шёл впереди всего класса», отметки тоже были весьма низкими. В конце концов Гитлеру пришлось уйти из училища.
Реальное училище в Линце. Здание сегодня покрашено в персиковый цвет и зажато между домами узкой улицы Линца. Здесь уже нет училища. Здание по адресу Steingasse 6 занимает гостиница и через стекло сфотографировано фойе.
Этот явный провал объясняли различными причинами. Будучи сыном чиновника, Адольф в сельском Леондинге был заводилой в играх своих сверстников и это, конечно же, льстило его самолюбию. Но в Линце в глазах детей учителей, коммерсантов и чиновников он был «деревенщиной», чужаком. Во всяком случае, в реальном училище у него не было «ни друзей, ни приятелей», и в пансионате, где он жил вместе с пятью своими ровесниками, он тоже оставался чужим, замкнутым и сторонившимся остальных: «Ни один из пяти остальных обитателей пансионата, — вспоминал один из его бывших однокашников, — с ним так и не подружился. В то время как все мы, воспитанники учебного заведения, говорили друг другу „ты“, он обращался к нам на „вы“, и мы тоже говорили ему „вы“ и даже не видели в этом ничего странного».
Впоследствии Гитлер представлял своё фиаско в реальном училище как реакцию протеста на попытку отца навязать ему карьеру чиновника, которую сам отец проделал и завершил столь успешно. Но и описание этого якобы продолжительного противоборства, которое Гитлер представит потом как ожесточённую борьбу двух мужчин с несгибаемой волей, является, как это выяснено, его выдумкой.
Отец застал только начальный период учёбы сына в реальном училище. В начале 1903 года на постоялом дворе «Визингер» в Леондинге он едва отхлебнул из бокала первый глоток вина, как повалился в сторону и, отнесённый в соседнее помещение, скончался ещё до того, как успели прийти врач и священник. Выходившая в Линце либеральная газета «Тагеспост» поместила о нём многословный некролог, где говорилось о прогрессивных взглядах покойного, его грубоватом юморе, а также о его ярко выраженной гражданственности; газета называла его «другом пения» и авторитетом в области пчеловодства, равно как и воздавала должное его скромности и бережливости. Когда же сын из нежелания учиться и перепадов настроения бросил училище, Алоис Гитлер уже два с половиной года лежал в могиле.
Место смерти Алоиса Гитлера
Постоянно болевшая мать, правда, какое-то время сопротивлялась упорному желанию сына бросить учёбу, но скоро у неё уже не осталось сил на борьбу с его эгоистическим и не терпевшим возражений характером. Когда в сентябре 1904 года его перевели в следующий класс только при условии, что он уйдёт из училища, мать предприняла последнюю попытку и отправила его в реальное училище в Штейре. Но и там его первый табель пестрел столькими «неудами», что Гитлер, как он сам рассказывал, напился и использовал этот документ в качестве туалетной бумаги, так что потом ему пришлось писать заявление о выдаче дубликата. Когда же и табель 1905 года оказался не лучше предыдущего, мать окончательно сложила оружие и разрешила сыну бросить училище.
Это была одна из тех катастрофических побед, которые Гитлер одержит ещё не раз и не два. «Стихийная ненависть», с которой он бросил школу, так и осталась в его жизни темой, пробуждавшей у него колоссальное ожесточение, — и все его непрестанные попытки унять беспокойство, порождённое этим фиаско, ссылками на призвание художника, так и не вытеснили до конца его жизни свойственного неудачнику чувства зависти и вражды.
И вот, улизнув от требований нормального учебного процесса, он решил «целиком посвятить себя искусству». Он хочет стать художником. Этот выбор определяется, с одной стороны, производившим впечатление талантом к срисовыванию, который у него был, а с другой — весьма смелыми представлениями, которые сын провинциального чиновника вкладывал в понятие о свободной, ничем не скованной жизни художника. Очень рано у него проявилась, склонность к эксцентричному стилю жизни; один из жильцов пансионата, который держала его мать, рассказывал впоследствии, что порой Гитлер начинал вдруг рисовать во время обеда, нанося, как одержимый, на бумагу наброски зданий, арок и колонн. Конечно, в этом сказывалась вполне законная потребность вырваться с помощью искусства из тисков и рамок узкого буржуазного мирка, к которому он принадлежал от рождения, уйти в идеальные сферы, и тот, собственно говоря, маниакальный пыл, с которым он, забывая и презирая всё остальное, отдаётся теперь своим упражнениям в живописи, музыке и мечтам, бросает некий обманчивый свет на эту его страсть. Ведь с каким-нибудь определённым трудом, «профессией ради хлеба насущного», как он презрительно говорил, Гитлер связывать себя никак не желает.
По материалам: Иоахим Фест. Адольф Гитлер
Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 2202 2002 9654 1939
Мои книги
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
|
Метки: Гитлер |
Жизнь пародирует литературу |
19 (06) августа 1910 года. Петербург. Газета «Утро России»:
Вчера вечером на Васильевском острове обнаружено убийство 55-летней старухи–ростовщицы. Убийство совершено поленом. Цель — грабеж. (Соб. кор.).
Источник:
сайт «Газетные старости».
|
Метки: это интересно |
"Жить, как нищий, но чтоб деньги были" |
Пабло Пикассо (1881–1973)
В 1911 г. Пикассо переехал из Бато-Лавуар, квартала недорогих съёмных студий на Монмартре, в гораздо более респектабельное помещение на бульваре Клиши, в Монпарнасе, которое больше соответствовало растущей славе художника и его вполне буржуазным пристрастиям. Биограф Пикассо Джон Ричардсон писал: «После бедного дворянского детства и нищеты первых парижских лет Пикассо мечтал устроиться так, чтобы работать и не думать о материальной стороне – “как нищий, но чтоб деньги были”, пояснял он». В монпарнасской квартире тоже сохранялся налёт богемности. Пикассо занял большую и светлую студию, куда никто не смел входить без разрешения, и окружил себя инструментами своего ремесла, кучами всякого мусора и целой свитой животных: пёс, три сиамские кошки, мартышка по имени Монина.
Всю жизнь Пикассо поздно ложился и поздно вставал. На бульваре Клиши он около 14.00 запирался в студии и работал до заката, а то и позже. Тем временем его подружка Фернанда развлекала себя, как умела, болталась по квартире, дожидаясь, пока Пикассо закончит и выйдет к ужину. Однако за столом с ним было не так уж весело. «Он почти не говорил за едой, иной раз и словечка не вымолвит, – вспоминала Фернанда. – Вид у него был скучающий, а на самом деле он был поглощён своими мыслями». Хроническое дурное настроение своего возлюбленного Фернанда списывала на его диету: ипохондрик Пикассо пил только минеральную воду, а в пищу употреблял овощи, рыбу, рис и виноград.
В присутствии гостей, а они наведывались в Монпарнас довольно часто, Пикассо старался быть более общительным. Он любил поразвлечься между периодами интенсивной работы, но не желал отвлекаться надолго. По предложению Фернанды (она позаимствовала эту идею у Гертруды Стайн и Алисы Токлас) пара объявила воскресенье «приёмным днём», и «таким образом все светские и дружеские обязанности ограничивались одним днём». Тем не менее, по словам Ричардсона, «настроение художника колебалось от неприветливой угрюмости до коммуникабельности».
А вот рисовать ему никогда не надоедало. Пикассо уверял, что, простояв три или четыре часа перед мольбертом, он не чувствовал усталости. «Вот почему художники живут долго, – рассуждал он. – Работая, я оставляю своё тело за дверью, как мусульмане оставляют обувь у порога мечети».
Портрет Пикассо, выполненный Хуаном Грисом (1912)
Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 2202 2002 9654 1939
Мои книги
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
|
Метки: живопись |
Россия: внутренняя колонизация (XVIII век) |
|
Метки: Российская империя |
До встречи в Новом году! |
«САНТА КЛАУС», 1959 год.
Пабло Пикассо (1881—1973)
Хочу поблагодарить всех добрых людей, которые в этом году нашли время для чтения моих книг, статей и постов, а также тряхнули мошной, звякнули копеечкой и хрустнули рублём в знак поддержки и одобрения моего писательского труда.
Благодаря вам 2022 год стал для меня годом мечты любого писателя — когда большинство доходов составляют профессиональные литературные заработки. Интернет помогает восстановить честные отношения между писателем и читателем.
Да не оскудеет рука дающего!
Сбербанк
2202 2002 9654 1939
До встречи в Новом году!
|
Метки: Новый год |
"Я бы запретил 40-летним встречать Новый год" |
Как русские писатели и не только они (не) встречали Новый год.
«Нынче. Гудович умерла. Умерла совсем, — а я и мы все умерли на год, на день, на час. Мы живем, значит мы умираем. Хорошо жить, значит хорошо умирать. Новый год! Желаю себе и всем хорошо умереть».
Л. Н. Толстой. Дневник. 1 января 1883 г.
***
«Поздравляю Вас и многоуважаемую Екатерину Павловну с наступающим Новым годом, который уже потому будет лучше истекающего, что имеет одним днем меньше. Ужасный был последний год, поистине ужасный. Жестокий без резона, безалаберный, глупый. Кроме злобы, бесплодно мечущейся и выражающейся в самых необдуманных предприятиях, ничего не видно. К величайшему сожалению, с наступлением старости чувство не притупляется во мне, а делается более и более восприимчивым. Никогда я такой глубокой боли не испытывал — просто не знаешь где место найти. Хотелось бы спрятаться куда-нибудь, ничего не видеть, все забыть, да не знаю, куда деться. Хлопочу какой-нибудь угол подальше найти, чтобы зарыться туда. И самому быть забытому и обо всем забыть. Хорошо бы водку начать пить, да боюсь — мучительно».
М. Е. Салтыков-Щедрин — Г. З. Елисееву. 18 декабря 1884 г.
«Радоваться такой чепухе, как новый год, по моему мнению, нелепо и недостойно человеческого разума. Новый год такая же дрянь, как и старый, с тою только разницею, что старый год был плох, а новый всегда бывает хуже... По-моему, при встрече нового года нужно не радоваться, а страдать, плакать, покушаться на самоубийство. Не надо забывать, что чем новее год, тем ближе к смерти, тем обширнее плешь, извилистее морщины, старее жена, больше ребят, меньше денег».
А. П. Чехов, «Ночь на кладбище». 1886 г.
***
«Встреча Нового Года в Доме Литераторов. Не думал, что пойду. Не занял предварительно столика. Пошел экспромтом, потому что не спалось. О-о-о! Тоска — и старость — и сиротство. Я бы запретил 40-летним встречать новый год».
Корней Чуковский. Дневник. 1 января 1922 г.
***
«Ночь на 1 января 1929 года. Еще раз „с Новым годом”! Не последний ли? В конце концов, раньше годом или позже, но это совершенно неизбежно. Интереснее, пожалуй, „как мне смерть пошлет судьбина” и где? Не хотел бы здесь. Все-таки, приятнее, „созерцая, как солнце пурпурное погружается в море лазурное”... (К. Бальмонт.) Через год здесь уже наступит „настоящий социализм”: карточки на стандартный хлеб, который день ото дня становится все несъедобней, пустые кооперативы, придушенный частник, голод, холод, всякие налоги, отсутствие одежды, обуви и всех товаров вообще... Вот и социализм. Личный „социализм” может наступить несколько раньше. Распоряжением из Смольного Кугель уволен, распоряжение Чагина — меня не печатать. Колесо судьбы опять поворачивается градусов на 60... Опять надо что-то начинать, изобретать и т. д. Чуть наладится работа, не ахти какая, но все же, как — пожалуйте бриться! Новый год начинается во всем по-новому. Это уже шестой после приезда из Ташкента, где прожили тоже лет 6–7. Отрезами в 6–7 лет измеряется вообще моя жизнь. Хорошо бы начать что-нибудь совсем новое в совсем новом месте, например, в Париже, в Вене, Флоренции, да все равно где, лишь бы не здесь! Я готов даже одобрять издалека „опыт построения социализма”, только бы в нем не участвовать, как его жертва. Хотя бы годик подышать вольным воздухом настоящей жизни! Эта смесь аракчеевской казармы с вонючей тюрьмой готтентотов больше непереносима, непереносима...»
Роберт Куллэ (филолог). Дневник. 1 января 1929 г.
***
«Боролись со старым бытом — не встречали Новый год»
Лиля Брик. 31 декабря 1929 г.
***
«12 ч. Впервые не встречаем Новый год. И чудесно: одной дурацкой традицией меньше»
Борис Зон (актер, режиссер). Дневник. 31 декабря 1929 г.
«Вечером ходил в Серебряный переулок (за Арбатом) к знакомым, у которых провел немного времени. В оба конца пути встречал много пьяных, некоторые валялись среди улиц, другие сквернословили. Один малый, лет 25-ти, ради куража сбросил с себя верхнюю одежду и в одной рубахе бежал и плясал по улице. За ним следовал его товарищ, подобравший брошенную одежду и оравший на всю улицу: „Одевайся, простудишься, черт!”. Оба они были пьяны, но первый напился до белой горячки. День прошел так скучно и тоскливо, как никогда, и тянулся он нестерпимо долго».
Василий Городцов (археолог, профессор МГУ). Дневник. 1 января 1931 года
***
«Новый год! „Что новый год, то новых дум, желаний и надежд исполнен легковерный ум и мудрых, и невежд”... Надежд у меня никаких нет. Желание одно — поскорее безболезненно умереть. Думы — все те же, что и были: о погибшей родине, о человекоподобных обезьянах, почти окончательно заменивших в СССР людей...»
Николай Мендельсон (филолог). Дневник. 2 января 1932 г.
***
«31 декабря. Понедельник. Над Россией, несчастной Россией кровавое зарево [бессудных] казней. Утром страшно раскрыть газету. Этими ужасами заканчивается 1934 год. Неужели и 35-й несет то же, если не худшее?»
Лидия Бердяева (поэтесса, жена философа Н. А. Бердяева). Дневник
***
«Новый год. Выходной. Иду с помкомвзводом на охоту. Промазал в козу. Устал порядком. Передумаешь много, но все мысли направлены на то, как бы демобилизоваться, как бы избавиться от петлиц, от БАМа. Неосуществимая мечта — даже кадровая часть. Я и вся ВОХРа — участники великой стройки. Отдаем свою жизнь на построение социалистического общества, а чем все это отметится, да ничем. Могут отметить Ревтрибом. 15 дней не был в бане — и не предвидится. Здорово, нечего сказать».
Иван Чистяков (охранник в Бамлаге). Дневник. 1 января 1936 г.
Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 2202 2002 9654 1939
Мои книги
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
|
Метки: Новый год |
Не тот Мюллер |
В начале сентября 1906 года русские газеты кратко сообщили об одном странном и трагическом происшествии.
ИНТЕРЛАКЕН, 20, VIII- 2, ХI. В гостинице Юнгфрау вчера в полдень за табль-д’отом русская дама, лет 22-х смертельно ранила несколькими выстрелами из револьвера Шарля Мюллера, парижского рантье, 73-х лет. Раненый скончался через час. Дама тот час же была арестована.
На следствии она показала, что ей было поручено убить бывшего министра Дурново, и отказалась от всяких дальнейших показаний.
«Русское Слово»,
3 сентября (21 августа) 1906 года
Через некоторое время «Русское слово» еще раз напомнило об этой истории:
ЛОЗАННА, 1(14), ХI. Полиция установила личность женщины, убившей в Интерлакене г. Мюллера, предъявив ее фотографию некоторым здешним коммерсантам, которые узнали в ней бывшую здешнюю студентку. Произведенным расследованием установлено, что она Татьяна Леонтьева уроженка Петербурга. Она летом 1903 г. и зимой 1903 и 1904 г. числилась студенткой медицинского факультета лозаннского университета. Сообщают, что Леонтьева уже год тому назад была замешана в одном политическом деле.
«Русское Слово»,
15 (02) сентября 1906 года
Подробнее дело изложено в воспоминаниях Александра Васильевича Герасимова (1861-1944) — начальника Петербургского Охранного отделения (1905-1909). (А. В. Герасимов. На лезвии с террористами. // «Охранка». Воспоминания руководителей политического сыска. Тт. 1 и 2. — М., Новое литературное обозрение, 2004).
Излагаю в вольном пересказе.
Татьяна Леонтьева, 20-летняя дочь якутского вице-губернатора, воспитанная в институте для благородных девиц, богатая и красивая девушка имела доступ к царскому двору, где ей предстояло назначение во фрейлины царицы. Но сердцем и умом она принадлежала к другому, темному миру — миру русского революционного подполья. Каким-то образом юная аристократка связалась с партией эсеров. («Она участвовала в терроре… с радостным сознанием большой и светлой жертвы» — это уже из воспоминаний Бориса Савинкова). У нее созрел план совершить покушение на Николая II — проникнуть в роли продавщицы цветов на один из придворных балов, преподнести царю букет и в это время застрелить его из револьвера, спрятанного в цветах. Этот выстрел должен был служить ответом на Кровавое воскресенье 9 января 1905 года. Вероятно, ей удалось бы осуществить свой замысел, если бы, как раз под впечатлением от Кровавого воскресенья, не были прекращены всякие балы при дворе.
Вскоре ее арестовали по другому делу — о покушении на министра юстиции, тоже неудавшемся. После нескольких месяцев одиночного заключения в Петропавловской крепости она душевно заболела. Семье удалось добиться освобождения ее из тюрьмы для помещения в одну из швейцарских лечебниц.
Там Леонтьева тотчас возобновила революционные знакомства и обратилась в Боевую организацию партии социалистов-революционеров с просьбой дать ей вновь возможность принять участие в терроре. Руководитель Боевой организации Борис Савинков советовал ей сначала несколько отдохнуть и полечиться. Этот совет она восприняла крайне болезненно, считая его отклонением ее просьбы о работе в терроре. В жажде «террористического героического акта» она примкнула к другой революционной группе — социалистов-максималистов. С их нелегкой руки и разыгрался последний акт ее трагедии.
Леонтьева поселилась в Интерлакене в отеле Юнгфрау, где проживал в качестве курортного гостя 73-летний Шарль Мюллер, богатый рантье из Парижа. Она одевалась очень элегантно, свободно прогуливалась по салонам отеля и ежедневно ела за табльдотом, в одном зале с Мюллером. Наблюдая в течении нескольких дней Мюллера вблизи, 1-го сентября 1906 года она попросила накрыть для себя отдельный столик поблизости от старика. Во время обеда Леонтьева встала из-за своего стола, подошла вплотную к Мюллеру и сделала несколько выстрелов из браунинга в этого одинокого и ничего не предполагавшего старца. После первого выстрела он упал, остальные пули добрая девушка выпустила уже в хрипевшего, корчившегося на полу человека. Через несколько минут он был мертв.
Оказалось, что Татьяна Леонтьева ложно приняла Шарля Мюллера за бывшего русского министра внутренних дел Петра Николаевича Дурново. Старик Мюллер имел несчастье не только походить лицом на Дурново, но и носить то же имя, которым обычно пользовался Дурново в своих заграничных поездках.
П. Н. Дурново умер естественной смертью (1915). Пятеро из восьми его преемников были убиты, —
либо находясь в должности, либо после отставки, в ходе красного террора.
В марте 1907 года Татьяна Леонтьева предстала перед Тунским судом. Несмотря на то, что судьи и общественное мнение Швейцарии были настроены против нее, приговор суда был более чем гуманным: четыре года одиночного заключения.
Предоставим слово снова русской прессе.
«Утро России» 19 (06) августа 1910 года:
Из Берна телеграфируют: Срок наказания Татьяны Леонтьевой заканчивается 28 сентября. В силу приговора, по отбытии наказания она должна быть выслана за пределы Швейцарии, но правительство решило, в виду ее болезни, оставить ее в том же доме для умалишенных, в котором она находится теперь. Родители ее, живущие в Берне обязались платить за ее содержание.
В тюрьме у Леонтьевой возобновилось психическое расстройство, на этот раз она заболела тяжело, была опять отдана родителям и скоро умерла.
Использованы материалы сайта «Газетные старости»
Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 2202 2002 9654 1939
Мои книги
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
|
Метки: террор |
Вот он — родной русский дух! |
«Помнится, я шел домой, ни о чем не размышляя, но с странной тяжестью на сердце, как вдруг меня поразил сильный, знакомый, но в Германии редкий запах. Я остановился и увидал возле дороги небольшую грядку конопли. Ее степной запах мгновенно напомнил мне родину и возбудил в душе страстную тоску по ней. Мне захотелось дышать русским воздухом, ходить по русской земле. "Что я здесь делаю, зачем таскаюсь в чужой стороне, между чужими?" — воскликнул я, и мертвенная тяжесть, которую я ощущал на сердце, разрешилась внезапно в горькое и жгучее волнение. Я пришел домой совсем в другом настроении духа, чем накануне».
Иван Сергеевич Тургенев, повесть «Ася»
|
Метки: Россия |
Осторожнее с метафорами |
Если вы считаете, что, уехав из России, вы выбрались из жопы, то, возможно, вы — говно.
Леонид Кулаков
Я бы добавил: или глист.
|
Метки: юмор афоризмы |
Наполеон и учёные |
Во время египетского похода, перед сражением у Александрии, Наполеон построил свою армию в каре, в середине которого расположил ученых, сопровождавших армию, и вьючных животных. Приказ на этот счет звучал так: «Армию — в каре. Ослов и ученых в середину».
***
Впрочем, Наполеон питал к науке и ученым глубокое уважение. Неосведомленность, некомпетентность в научных вопросах были в его глазах непростительным пороком. Однажды Бернарден де Сен-Пьер, прославленный писатель, чей талант Наполеон высоко ценил, пожаловаться императору на то, что некоторые ученые относятся к нему без должного уважения. Наполеон на минуту задумался.
— Скажите, — спросил он после недолгой паузы, — а вы знакомы с дифференциальным исчислением?
— Нет! — чистосердечно признался писатель.
— Так что же вы жалуетесь?!
***
Тем не менее в России над ученостью Наполеона посмеивались. В одном из петербургских журналов напечатали историю о том, как Наполеону однажды представился известный ученый, академик Амейлон.
— А, это вы, господин Ансильон! — встретил его император.
— Да, государь. Амейлон...
— Ах, да! Амейлон. Вы продолжили римскую историю де Лебона?
— Так, государь. Де Лебо...
— Да-да, де Лебо... До взятия Константинополя арабами?
— Да, государь. Турками...
— Без сомнения, турками... В 1449 году?
— Так точно, государь. В 1453-м!..
— В 1453-м. Вы правы!..
Впрочем, этот разговор нисколько не помешал Амейлону с восхищением говорить своим друзьям и знакомым о Наполеоне:
— Это неимоверно! Он все знает, все помнит, ему совершенно нечему учиться!..
***
Один из главных трудов Лапласа — классическая «Небесная механика» в пяти томах. (Именно Лаплас ввёл этот парадоксальный термин: небесная механика.) Популярная версия этого труда «Изложение системы мира» (без формул и увлекательно изложенный) являлась бестселлером своего времени.
Именно по поводу этого труда и состоялся широко известный легендарный диалог Наполеона с Лапласом. В одной из многочисленных версий этот диалог выглядит так:
Наполеон: — Великий Ньютон всё время ссылается на Бога, а Вы написали такую огромную книгу о системе мира и ни разу не упомянули о Боге!
Лаплас: — Сир, я не нуждался в этой гипотезе.
Этот эпизод послужил основой неизменно тёплых дружелюбных и доверительных взаимоотношений между Наполеоном и Лапласом (Наполеон наградил Лапласа всеми наградами и титулами, и даже доверил ему ключевой пост силового Министра Внутренних Дел).
Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 2202 2002 9654 1939
Мои книги
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
|
Метки: Наполеон |
Мудрость Спинозы |
Великий философ Бенедикт (Барух) Спиноза уже в молодости был поставлен в положение изгоя. Изгнанный из еврейской общины Амстердама по обвинению в ереси и безбожии, он вынужден был вести уединенный образ жизни.
Несмотря на то, что его философия снискала ему много знатных покровителей и учеников, принимать подарки меценатов Спиноза не мог и всегда решительно отклонял предложения помощи со стороны друзей. Когда один из лучших его друзей, Симон де Врис, упрашивал его принять 2 тысячи флоринов, Спиноза вежливо, но твердо заявил, что ни в чем не нуждается и что такая большая сумма отвлекла бы его от занятий. Между тем учил он бесплатно и потому вынужден был выискивать для себя другие средства к пропитанию. Еще в Амстердаме, следуя мудрому правилу Талмуда, предписывающему ученым изучить какое-нибудь ремесло, Спиноза овладел шлифовкой стекол (к выбору именно этого занятия предрасполагал и его научный интерес к оптике). На долю его друзей выпало лишь продавать приготовленные им стекла. Это было нетрудно, так как Спиноза считался одним из лучших оптиков своего времени и достиг значительного искусства в шлифовке. За его стекла давали неплохую цену.
Это занятие могло бы обеспечить ему безбедную жизнь, но Спиноза занимался шлифовкой только для того, чтобы обеспечить себя самым необходимом: крышей над головой (поселившись в Гааге, он снимал комнату на втором этаже у супругов ван дер Спиков) и едой, которую он готовил своими руками. Иногда Спиноза в течение целого дня обходился молочным супом и кружкой пива. «И хотя, — пишет его биограф Колерус, — он часто получал приглашения к обеду, однако предпочитал свою скудную пищу вкусным обедам за счет других».
Но даже при таких аскетических потребностях Спиноза едва сводил концы с концами. Он составлял для себя годичную смету и тщательно подводил свои счета каждые три месяца, чтобы не истратить больше, чем в ней значилось. Одевался он бедно, ходил по улицам в одежде «простого мещанина», а дома — в заношенном халате.
Ведя чрезвычайно уединенный образ жизни, философ порой по два и три дня не выходил из своей комнаты, а однажды оставался там безвыходно в течение трех месяцев. За письменный стол он садился в 10 часов вечера и работал до трех часов ночи. Не случайно, его малопонятные для непосвященных произведения окрестили «детищами мрака».
Чтобы освежить свой ум, он развлекался, наблюдая борьбу мух и пауков в пыльных углах своей комнаты, или рассматривая под микроскопом мельчайших насекомых. Другим его развлечением было рисование. Между делом он набрасывал углем и пером в свой альбом портреты близких к нему государственных деятелей, а однажды изобразил и себя в костюме Мазаниэлло, знаменитого вождя неаполитанских мятежников. Автопортрет, по словам хозяина дома, ван дер Спика, отличался большим сходством.
Занятия шлифовкой стекол не лучшим образом отразилось на здоровье Спинозы: вдыхание мелкой стекольной пыли окончательно убило его больные легкие. Только тогда, когда изнурительная болезнь довела его до крайней степени истощения, он позволил себе воспользоваться поддержкой друзей. Симон де Врис, умерший в молодых годах, перед смертью хотел завещать Спинозе все свое состояние, но философ уговорил его этого не делать и заставил написать завещание в пользу законного наследника — брата. Однако Симон де Врис все-таки обязал в завещании брата выплачивать Спинозе ежегодную пенсию в 500 флоринов. Спиноза согласился принимать ее, только уменьшив сумму до трехсот монет. В последние годы его жизни к этой небольшой пенсии присоединилась другая, завещанная ему Яном де Виттом (правителем Республики Соединённых провинций Нидерландов в 1650—1672 годах) в благодарность за руководство в научных занятиях.
А между тем Спиноза не видел в аскетизме никакой добродетели. Напротив, он высоко ценил античный идеал здоровой, веселой, гармонически развитой личности.
«Дело мудреца, — писал он, — пользоваться вещами и, насколько возможно, наслаждаться ими, — но не до отвращения, ибо это уже не есть наслаждение. Мудрецу следует, — говорю я, — поддерживать и восстановлять себя умеренной и приятной пищей и питьями, а также благоуханием и красотой зеленеющих растений, красивой одеждой, музыкой, играми и упражнениями, театром и другими подобными вещами, которыми каждый может пользоваться без всякого вреда другому».
Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 2202 2002 9654 1939
Мои книги
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
|
Метки: философия |
