Власть займется экспериментами. Возможно, облачившись в белую форму, поскольку белый цвет символизирует принадлежность к медицине.

Джойс Кэрол Оутс восемьдесят один год, она из тех редких авторов, кто, раз ступив на свою стезю, движется ею всю жизнь - начав писать для школьной газеты, продолжает по сей день. На ее счету шесть десятков романов, половина из которых отмечена литературными наградами. На протяжение четверти века об Оутс говорили, как о ближайшем претенденте на Нобеля. Рецензенты обычно балансируют на грани между благоговением и насмешливым удивлением - шутка ли, такая плодовитость! И я до сих пор ничего из написанного ею не читала. Что ж, лучше поздно, чем никогда.

На первый взгляд "Опасности путешествий во времени" антиутопия. Вариант "1984" для бедных: доступный язык, коротенькие главы и простые предложения, краски предельно сгущены, читательское мнение о происходящем формируется шершавым языком плаката. Жизнь в дивном новом мире настолько под тотальным контролем, что даже хорошая учеба становится маркером неблагонадежности. Впрочем, девочкам учебное рвение до определенного предела дозволено, мальчики сразу попадают под подозрение, нетривиальный взгляд на гендерную проблему. При этом поступить в государственный университет стипендиатом возможно только с хорошими учебными показателями, а без высшего образования остается прозябать на неинтересной, непрестижной, низкооплачиваемой работе. Такая себе Уловка 22

Впрочем, все это не относится к местной финансовой и политической элите, предельно далекой от масс (у них и университеты свои, названий и адресов которых рядовой член социума не узнает). Имущественное расслоение настолько полное, что народ со своими слугами сталкивается только на выборах - система однопартийная, кандидат один. Любое сомнение в правомерности действий власти рассматривается как преступление против демократии и карается снижением индекса благонадежности, предельная степень которого физическое уничтожение, "распыление" неугодного. В воспитательных целях процесс транслируется по ТВ с вмененным в обязанность просмотром.

Неосторожная Адриана Штроль, выбранная за успехи в учебе спикером от своего класса, арестована во время генеральной репетиции выпускной речи, подвергается мучительному допросу, во время которого ее пытаются принудить оговорить учителей, родителей, спикеров от других школ (заговор!). На глазах остальных, произвольно выбранного парня уничтожают дроном, прочие видят это в трансляции по сети, в которой все они участвуют. Девушку приговаривают к четырем годам ссылки, после чего она оказывается... в пятьдесят девятом году.

Тут бы и обрадоваться, но представьте: вы убеждены, что за каждым вашим шагом по-прежнему наблюдают и в любой момент могут уничтожить как того несчастного. Кроме того, в университете, где вы учитесь на правах стипендиатки сироты, ваш статус самый низкий из возможных. Все кругом курят, говорят на странном диалекте, который едва можно разобрать, нет элементарных житейских навыков. Присланные вдогонку, в отсыревшей перемотанной скочем картонной коробке, якобы ваши вещи - прелые ношеные и штопаные. Вы не знаете, что с вашими родителями, тревожитесь за их судьбу. Вы смертельно напуганы и дезориентированы. И вы совершенно одиноки.

Повествование еще не раз сделает такой головокружительный поворот: от дистопии к ретро; от тотального контроля к фатальному одиночеству; от попытки найти утешение в учебе и доказать себе, что чего-то стоишь, к осознанию собственной посредственности; от любовного романа к конспирологическому в духе " Матрицы". Чтобы завершиться совсем уж неожиданным хеппи-эндом. Только что-то в идиллической картине настораживает, ои ли? Таки да, Оутс мастер, а умеющий видеть найдет в книге много смыслов, кроме очевидных.

Но кто сказал, что мертвецы не видят сны - это сказки!
Кто сказал, что они не бывают грустны - это ложь!
Кто сказал, что они не мечтают о половой ласке!
Ты и сам убедишься в этом когда помрёшь!

Смотрите, какая штука: вы точно знаете, что смертью все не заканчивается. Умершие перемещаются в некое пространство, где продолжают быть. Не в физическом, разумеется, облике. Хотя, если возникнет необходимость, призрак может воспользоваться заемным телом медиума и лично поприсутствовать в мире живых. Но в основном связь с ними держат посредством эктофона (эктоплазменного телефона). Место, куда отправляются новопреставленные, называется Страной вечного лета. Навеяно ли полями асфоделей греческой мифологии или сыграло свою роль финское происхождение Ханну Райаниеми: в противовес скандинавскому ледяному аду, должно быть тихое место, где всегда тепло, в лесах полно грибов и ягод и добрая охота.

Попадают туда не все, а только имеющие билет. Кому полагается? Вроде, всем гражданам. Но при утрате, восстановить бывает практически невозможно, а заслужить новый дьявольски трудно. Цени, в общем, что имеешь. Религия в таком мире должна бы загнуться, но нет, продолжает существовать, и Папой даже становится Пьер Тейяр де Шарден. Оставлю на совести автора серьезное расхождение между концепцией шарденовского единения нового человечества в Боге и гротескной пародией на него, осуществленной Советской Россией в книге. Каждый пишет, как он дышит, Райаниеми тяготеет к нуарной эстетике, у него что летний, что "зимний" (наш с вами) миры одинаково мрачны и неприглядны.

Однако продолжим, а вот медицина в дивном новом мире загибается: зачем лечиться, если все равно встретимся в лете, а там ни болей, ни увечий, ни прочих несовершенств человеческого тела. Нет, так было не всегда, буквально только в последние десятилетия началось, когда чудеса науки открыли выход в четвертое измерение. Ну, вы помните, должно быть, повальное увлечение спиритизмом рубежа XIX-XX веков. Так вот, в реальности романа это не осталось в статусе глупых забав неглупых людей, а две империи, ученым которых удалось осуществить прорыв, получили монополию на Лето. Какие сверхдержавы? Англия и Россия.

Австро-Венгрия и прочая Европа предсказуемо не у дел, в Первой Мировой еще поучаствовали, но куда им с цеппелинами против эктотанков. Азии, Африки и Америки словно бы вовсе не существует, основные (они же единственные) игроки на политической арене Британия и Союз, которые, посредством сложносочиненных интриг, влияют на состояние дел в остальном мире, не забывая мериться... в общем, силами. Страна с традициями старейшей мировой демократии при этом предсказуемо развернута к человеку, ценит индивидуальность. Кондовая-избяная Русь возводит на земной и небесный престолы Самого человечного человека, который, правильно - живее всех живых, а попросту Вечно Живой.

Ленин управляет Страной Советов, подпитываясь праной направленного на себя поклонения, и вбирая эктоплазму призраков, собранных в единый громящий кулак. Королева Виктория, со своей стороны, продолжает, куда более скромно и без внешней помпы, править Британией. Подлец и интриган Сталин, неудачно претендовавший на власть после физической смерти Ильича, обратил взор на Испанию, где поднимает голову фашизм Франко, а операцией "Джугашвили" предсказуемо рулят британские спецслужбы: зимние и летние.

Круто? Если честно, не очень. Кинуть такой роскошный антураж в топку банального шпионского романа, где основной смысл в поимке "крота", это как пустить гуттенбергову книгу на подтирку - замах на рупь, удар на копейку. Метания и трепыхания главной героини Рейчел, чья большая трагедия состоит в пережитом на десятой неделе выкидыше, от которого она, спецагент с двадцатилетним стажем, не может до конца оправиться. Да еще этот мужской мир не дает бедняжке развернуться, тормозит сексистскими палками продвижение по службе ее колесницы. Как тут не стать двойным агентом? На самом деле феминистская нота, так бодро заявленная в начале, к финалу уходит на коду, а счастливая умиротворенная Рейчел затихает в объятиях единственного и любимого мужа призрака (не спрашивайте, как там у них все, судя по всему - очень неплохо).

Интересная яркая идея основы, намеренно ограниченная жанровыми рамками и недокрученная по всем возможным направлениям: интрига примитивная, герои фанерные, эмоциональной привязки не случается, мотивации глубоко сомнительны, а читать откровенно скучно. И еще, это сильно напомнило "Штурмфогеля" Лазарчука, написанный восемнадцатью годами раньше. Не самая большая поклонница романа, но там все круче и динамичнее. И, чтобы совсем уж закончить: список реально существовавших в нашей реальности людей, ставших персонажами романа, с краткими характеристиками, читать было много интереснее самого романа.

Но в мире есть иные области...

Самый востребованный литературный критик русскоязычного пространства продолжает разговор о чтении третьей книгой. И если кто решит, что это просто сборник рецензий, тот сильно ошибется. Кажется, есть определенная концепция, в рамках которой процесс разворачивается, в ее расшифровке отдельное немалое удовольствие, род интеллектуальной игры. Смотрите, в "Рыбе-лоцмане" она была Вергилием, проводником в пространстве, где по определению ориентируется лучше читателя. "Бестселлеры" давали неленивому и любопытному, в придачу к рассказам о книгах, действенную логистику прохождения, инструмент ориентирования в литературном мире.

"Таинственная карта" - время пробовать силы в самостоятельном продвижении по книжной стране чудес. На местности вас уже сориентировали, с интерфейсом пользователя ознакомили, дальше попробуете сами? Карта вам в помощь. Нет-нет, она не бросит, останется гидом, которому есть, что интересного добавить ко всякому неравнодушному читательскому взгляду. А может и нет никакой концепции? Может и нет, но с ней интереснее. Сборник ведь выстроен как своего рода экскурсия по пространству, вмещающему под книжной обложкой и гад морских подводный ход, и дольней лозы прозябанье.

Глядите, какие заголовки: "Начнем с Пелевина", "Перейдем к фантастике", "Курс - детектив". Книга как интерактивная карта, на которой объект, привлекший внимание, увеличивается в размерах и приближается, обретает объем и плотность, становится тем, что можно подержать в руках. Что хочется держать в руках, К чему стоит вернуться после ее рассказа, даже если уже прочла книгу, о которой говорит, и особых достоинств не заметила. И вот это главное в разговоре Галины Юзефович о книгах. Книжные эксперты часто демонстрируют снобское пренебрежение: обидеть, унизить, позубоскалить над автором. Заодно самоутвердившись за счет простеца читателя обильным употреблением специальных терминов - к сожалению, это обычная практика.

Она поступает с точностью до наоборот. Это часть творческого кредо, о которой говорилось еще в "Рыбе-лоцмане": не рассказывать о том, что не находишь заслуживающим интереса. Зато уж будьте уверены, что попадет в сферу внимания, тому достанется чуткий, доброжелательный спокойный взгляд, иногда мягко ироничный с пожатием плечами: "не понимаю общих восторгов". И читатель не придавлен железной пятой интеллектуального превосходства, случаются такие рецензии, в которых по два-три слова гуглишь, и это я еще девушка грамотная. Такое не к Юзефович, она умеет и о сложном говорить понятно.

Как человека, неравнодушного к фантастике и ее производным, меня порадовало, что в новой книге этим областям уделено достаточно внимания. Много больше, чем в прежних. А как человеку, измученному карантином, сборник стал бальзамом на читательское сердце. В конце концов и это пройдет, а пока чтение в числе немногих удовольствий, не конфликтующих с режимом самоизоляции.

Но на самом деле Евангелие учило вот чему: прежде чем кого-то убить, проверь как следует, нет ли у него влиятельной родни? Такие дела.
"Бойня №5" Воннегут

Веркин может писать разное, об этом нужно помнить. Не затем, чтобы не ждать от очередной книги слишком многого, он, в любом случае, не разочарует. Но потому, что нахождение в жанровых рамках диктует необходимость подчиняться законам жанра - наделяя многими возможностями внутри континуума, ограничивает свободу выхода за пределы. Сказать, что Эдуард Веркин хорош с подростковым хоррором - ничего не сказать. Он лучший, он мог бы делать это с широко закрытыми глазами и со связанными за спиной руками:

Я чувствую талант. И люблю талант. Ты продираешься через этот мир день за днём, и всё это давно тебя не забавляет. Единственное, что ещё может удивить. Талант.

Он и удивляет, однако бортики и барьеры ограничивают возможности даже очень большого дарования.

Сборник "Страж водопоя" включает две повести: титульную и "Цвет страха", которые соотносятся по объему как три к одному, заглавную повесть естественно рассматривать, как основное произведение. Итак, по российской глубинке колесят отец с двумя детьми-погодками. Путешествуют, вроде как, без определенной цели, хотя некоторые оговорки позволяют предположить - для того, чтобы подыскать место, где осядут. В их прошлом было что-то очень нехорошее, ставшее причиной маминой смерти, в которой девочка винит себя. В непримечательном городке Холмы, славном плотницкими традициями, самой толстой в мире сосной и пеньковым техникумом (не тот, где пеньки обрабатывают, а от "пеньковая веревка"), никто из троих не предполагал оставаться дольше времени, потребного на осмотр местных достопримечательностей.

Но обстоятельства сложились так, что папа оказался в больнице соседнего райцентра, а Марсель и Света до его выписки застряли в "Столице топоров". Жаль, что связи с внешним миром нет, какую-то вышку повалило. Но горожане приветливы, как-то даже чересчур. Кормят в местной больнице, а подростков поселяют именно там, гостиниц в Холмах предсказуемо нет - кормят на убой. Хм. И все время стучат топоры ("каменщик, каменщик, в фартуке белом, что ты там строишь, кому?") В общем, вы уже догадались, что все неспроста. Микс из "Гензеля и Гретель", кингова рассказа "Сезон дождей" (молодожены останавливаются в месте, где зубастые жабы раз в семь лет падают по ночам с неба) и "Города Зеро" ожидаемо хорош, Веркин умеет. А вот финал окажется неожиданным и правильным. Хотя несколько чересчур назидательным. Но тут уж жанровые ограничения, из городской легенды в философскую притчу сложно перелить без потерь.

Вторая повесть "Цвет страха" снова о российской глубинке, только здесь совершенная глушь - заброшенный поселок при давно недействующей узкоколейке. Но когда-то это место было семейным гнездом. Ну как, гнездом, мы же нация, насильственно лишенная корней, и о предках до третьего колена еще что-то можем выведать у родни, а до седьмого уже нет. Дом из пропитанных шпал в середине прошлого века построил прадед, инженер-обходчик той самой узкоколейки, а в начале семидесятых в лесу пропала его дочь. Предок все пытался разыскать девочку, повредился в уме, жена оставила его и со старшим сыном, который после стал дедом героев повести, переехала в город. А прадед после и сам сгинул.

Теперь вот мамы Галки и Тимы, сестры, одержимые здоровым образом жизни, решили провести в "имении" пару летних недель, оздоровиться природой, пособирать целебных трав. Кузенам подросткам меньше всего хотелось бы сопровождать, да кто же их спросит. От скуки в отсутствие интернета и телевизора, эта пара начинает собственное расследование давней драмы, которое приведет к неожиданным последствиям. Что ж:

Текущая задача на данном уровне ваших компетенций – выявление агнцев, а не ошкуривание козлищ. Это гораздо, гораздо важнее.

Лев Николаевич, думается, немало способствовал популяризации гибели под колесами поездов. Впрочем, это все Гёте виноват со своим Вертером. Скольких надоумил, и не счесть.

Пушкин в заглавии не случаен. С этой книгой, автору которой двадцать девять - ровесник моего сына, впервые так четко осознала: вот и пришло их время. Принимать решения, делать карьеру и занимать ключевые должности, определять общее направление. Актуальные тревоги с Конституцией, выборами, нефтью и долларом, подлой ковидлой, карантином и внезапным осознанием, что во времена развитого интернета нет достоверной информации. Фоновый эмоциональный диапазон от: "заговор элит с целью разорения масс" до - "мы все умрем!"

Эти треволнения заслонили очевидное: дети выросли, строят свою жизнь, не нуждаясь в нашем руководстве, и они совсем другая генерация. Не гадкие лебеди - мокрецов на них не нашлось, но ощутимо иные. А самое интересное, что и учить тех, кто для них племя младое, незнакомое - теперь им. Такие Переменные величины. Книга в коротком списке Нацбеста и, признаюсь, бралась за нее со сдержанным скепсисом. Ну, хотя бы потому, что жаль было многих по-настоящему интересных вещей, которые в лонг-листе были, а до шорта почему-то не добрались. А кто таков Булат Ханов, чем он матери-истории ценен, еще поди разберись.

Разобралась, делюсь: литературовед, критик и писатель, довольно много публиковался, отмечен литературными премиями, имеет изданными повесть и два романа, кандидат наук, работал школьным учителем. Последнее позволяет надеяться, что человек знает, о чем говорит, рассказывая о школе. И, да, книга хорошая. Молодой человек по имени Роман, недавний выпускник филфака МГУ, после окончания официально не работал, занимался репетиторством, едет школьным учителем в Казань.

Что, в Москве нечем было заняться с дипломом самого престижного в стране ВУЗа? Там некоторые обстоятельства, до поры скрытые от читателя, не буду и я покуда о них говорить. Но мы понимаем, что это не на всю оставшуюся жизнь, просто такой новый жизненный опыт, почему нет? Не забыли еще, они другое поколение с иным отношением жизни и всякий отход от магистральной линии, воспринимаемый нынешними пятидесятилетними едва ли не жизненным фиаско, рассматривают как тактическое отступление с возможностью сейчас испытать себя, а в дальнейшем использовать препятствие в качестве трамплина.

И вот он едет. Съемная квартира, обычная муниципальная школа в спальном районе, преподаватель русского и литературы. Шестые, восьмые, одиннадцатые классы. Оклад по ставке, ставка низкая, доплаты за категорию не полагается, но в Татарстане приплачивают как молодому педагогу (в большинстве других субъектов России нет). есть еще графа "за эффективность" но она рассчитывается по результатам и Роману пока не положена. Что еще? Не позволяй им садиться себе на шею, удели внимание вопросам дисциплины и не стесняйся обращаться за советом к классным руководителям. Покажи что в своей области ты более компетентен, чем любой из них когда либо может стать. Дай понять, что владеешь их языком, но никогда не опустишься до того, чтобы им оперировать.

Да, это интересно. Не романтика "Доживем до понедельника" и не маргиналии "Географ глобус пропил", но спокойный, умный, реалистичный рассказ о буднях провинциальной школы, о проблемах, с какими приходится сталкиваться. Лишь очень малая часть которых относится непосредственно к учебному процессу. Чрезмерная загруженность учителя отчетностью и документооборотом, родительские претензии: они хорошо знают свои и детей права, но совершенно ничего не хотят знать об обязанностях. Как прожить на учительскую зарплату и не протянуть ноги с голоду. В этом отношении книжка правильная и практичная. И, в общем, я уважаю, когда человек разбирается в том, о чем говорит

Это внешняя сторона: отношения с учениками, коллегами, начальством, занятный и довольно жесткий опыт практической бытовой экономии для человека, привыкшего жить в относительном достатке. Все это очень хорошо и довольно интересно, но не это главное в книге. Даже и линия любовных отношений, не лишенная оригинальности и уж точно нестандартная (как-будто любовь когда-нибудь укладывается в стандарты) - даже и она не то, чем эта история цепляет и держит. А меж тем, такой крючок в книге есть и именно он составляет ее внутреннее ядро.

Не ждите экстраординарного. Скандалов, интриг. расследований не будет, "Непостоянные величины" довольно сдержанная книга, здесь и на роли антагониста не мифическое большое зло, но мелкий бес, этакий недотыкомка. Который, однако, умеет ощутимо отравить своими миазмами жизнь героя, И вот линия Сани в книге не просто хороша,она превосходна. И потому, что выписана филигранно, и потому, что указывает выход из подобного рода жизненных тупиков, буде кому случится в них попасть.

Резюмируя: хорошая книга, стать национальным бестселлером ей вряд ли грозит (как, впрочем. и остальным из короткого списка одноименной премии). Но очень достойная.

У меня с мужем отличные отношения… Дай Бог каждому! Не более двух месяцев назад, перед отъездом на Каспий, он даже одолжил у меня сто пятьдесят рублей… И может быть, отдаст их! Возможно, все…

Это был фейсбучный пост. Кадры из какого-то черно-белого советского фильма конца шестидесятых, совсем коротенький сопроводительный текст. В комментариях кто-то сказал: А помните "Старомодную комедию", Алиса Бруновна великолепна и вообще шедевр Арбузова. Смутно вспомнилось, как не любила этого фильма в детстве: ждала комедии, вроде "Брильянтовой руки" или "Ивана Васильича", и жестоко разочаровалась - какая же это комедия, двое пожилых людей весь фильм разговаривают о чем-то, и ни капельки не смешно. Когда тебе лет десять, те, кто старше сорока, кажутся стариками, а чувство смешного охотнее всего откликается на "Шел, споткнулся, упал, очнулся, гипс", "И тебя вылечат...", "Часовню тоже я развалил?"

Много позже предоставится возможность понять, что книга, в названии которой есть слово "комедия", может быть глубоко трагичной, как самая знаменитая в истории литературы поэма. Но оценить обаяние мягкого арбузовского юмора не случится еще очень долго. Пока не наткнешься на случайную реплику в сети. Всего-то и хотела взглянуть на молодую Фрейндлих, а начала смотреть, не смогла оторваться. Параллельно пьесу читала: вот здесь они выбросили часть диалога, тут добавили, а этот фрагмент слово в слово. И, таки да, это оказалось комедией не только в дантовом: Как мал и смешон человек перед лицом вечности! - смысле, но в самом обыденном. Чтобы понять-оценить реплики героев, нужно было приблизиться к ним возрастом и жизненным опытом.

Брак сам по себе – довольно своеобразное явление. Вступить в него настолько же просто, насколько трудно в нем оставаться.

Советская Прибалтика, неспешно разворачивается роман двух уже очень зрелых и глубоко одиноких людей. Главврач санатория вызывает на беседу пациентку, на которую поступают жалобы: ведет-де себя вызывающе, манкирует нормами и правилами социалистического общежития. Назидательная беседа переходит в изящную пикировку, женщина все время перехватывает инициативу, мужчина не может и, неожиданно для себя - не хочет удерживать позиций. Однако ноблесс оближ и, хотя первая встреча завершается взаимным интересом, внешне оба декларируют неприязнь друг к другу.

Он (взорвался) А знаете ли вы, что я непрестанно сосу леденцы, дабы избавиться от пагубной привычки курения.
Она (с достоинством). Может быть, вам стоит снова приняться за курение, чтобы освободиться наконец от пагубной привычки сосать леденцы?

Они могли бы больше не встретиться, но оба оказались на органном оркестре, и он заметил, что она плачет, а потом вышел вслед за ней, не дожидаясь окончания, потому что шел дождь, а у нее, он видел, не было зонтика. У него, разумеется, был. Так все и продолжится. На нюансах, на полутонах, на обоюдном желании защитить, оберечь, позаботиться. Пикировки, флирт, радость узнавания "своего" человека, боязнь совершить ошибку, покинув капсулу одиночества, осторожное сближение...

Он. Но… Ваш муж.
Она (не сразу). А он в отъезде.
Он. Но, надо полагать, и возвращается?
Она. Иной раз. Он у меня большой артист. Вечно нарасхват.

Фильм хорош необычайно: он такой апофеоз удачных дуэтов и соавторства: Фрейндлих и Владимиров удерживают зрительский интерес полтора часа экранного времени одними только диалогами. Дивная музыка Таривердиева в исполнении дуэта Бесединой-Тараненко просто гармония сфер. И сценарий Алексей Арбузов писал в соавторстве с Владимиром Железниковым (помните "Чучело" с Никулиным и маленькой Орбакайте?) Отличная пьеса и такая неожиданно актуальная.

Полнеба обхватила тень,
Лишь там, на западе, бродит сиянье, —
Помедли, помедли, вечерний день,
Продлись, продлись, очарованье.