Я приложил Некрономикон к уху.
И запредельный космический Хаос
Заговорил со мной голосом Ктулху

До сих пор не имела опыта знакомства с сочинениями Михаила Елизарова, всякий раз, как собиралась прочесть что-нибудь, находился человек. который говорил: "Не делайте этого, если вы себе не враг". Брала книгу другого писателя, на время забывая о намерении спознаться с елизаровским творчеством. Однако в этом году, когда "Земля" фаворит Нацбеста - пришла пора. Нет, она не влюбилась, но и не так страшен автор, как его мамлюют.

Нормальная крепкая проза, не производит впечатления маргинальной, несмотря на то, что в качестве объекта изображения выбран пограничный, во всех возможных смыслах, похоронный бизнес. Русская литература, в отличие от западной, к кладбищенской теме не часто обращается. Я теперь не о криминальном романе и не о жутиках, все-таки имею в виду серьезные книги. Кажется только у Золотухи в "Свечке" есть недолгий, среди мытарств героя, период кладбищенской жизни.

Отчасти вопрос ментальности, всегда коррелирующий с имущественно-денежной сферой: в западной традиции боль от ухода близкого человека частично компенсируется видами на наследство, в России на первый план выдвигается: "хоронить на что?" Светлого восточного приятия смерти, даруемого буддизмом, мы тоже лишены. Как дети, чье понимание посмертия законсервировано на стадии: "тишина. И мертвые с косами стоят"

В этом отношении "Земля" правильная и своевременная книга. Надо уже потихоньку взрослеть. И хорошо выстроена: отчасти семейная сага, но без немыслимых экскурсов во глубину сибирских руд; частью роман взросления, тоже без ненужных рефлексий: немалая доля производственного романа - и это хорошо. Никогда не пойму отношения к литературе, описывающей труд, как к ублюдку соцреализма. Работа - немалая часть жизни, посредством которой человек самоутверждается и реализуется, выстраивает отношения в социуме, завоевывает и подтверждает статус, да зарабатывает, в конце концов.

Вот отношением к тому, что жизнь заставила делать, герой меня и купил. Владимир Кротов, не поступивший в институт, ожидаемо забрит в солдаты, да не куда-нибудь, а в стройбат. Про "заменяют экскаватор" помнят даже те, кому служить не приходилось и не грозило. Нет, легко не было, но близость к земле с необходимостью перекидывать вручную мегатонны ее, не в абсурдистском ключе "от забора до обеда", а с конкретной целью, все это как-то изначально правильно настраивает на дальнейшее восприятие персонажа и его истории. Не просто не бездельник, но человек, уважающий процесс труда, гармонизирующий пространство-время посредством того инструмента, какой достался.

В христианской традиции - нести свой крест, в исламе хукукуллах, в буддизме следовать дхарме, в даосизме - дао. Заступ и лопата не хуже скальпеля хирурга или учительской указке. Просто тебе досталось это: бери, осваивай, стань лучшим. Смешно? Нисколько. И она вся такая, правильная, эта книга. Когда основание крепкое, здание можно украшать башенками немыслимых лавстори с татуированной сверху донизу Femme Fatal (Громадный!); обвешивать контрфорсами реалий похоронного бизнеса; даже горгульи и флюгеры эзотерики с психоделикой не утяжелят - выдержит.

Автор не пренебрегает ничем. В романе будет все, что вы хотели узнать о похоронном бизнесе, но стеснялись спросить; роковая любовь к роковой женщине; немыслимое количество шуток-прибауток на темы любви и смерти, (большей частью с использованием обсценной лексики), для читателей попроще, и обширный квазифилософский дискурс о смерти - для тех, что поумнее.

Печально, что со второй трети это вырождается в совокупления, перемежающиеся лекциями на темы посмертия: от технологического цикла изготовления памятника и бальзамирования до трансцендентного и трансцендентального. А к финалу вовсе прибывает балалаечной Эпифанией. Но тут уж, кто на что учился:

Покойники – это… – Гапон поглядел на стену, словно там была написана подсказка. – Как бы, бля, поделикатнее-то выразиться? Мёртвое золото!..

Ты мне сказал: "За морями – рай,
Огни других городов
Город родной задушил меня –
Я покинуть его готов"....
...Здесь твоя жизнь навсегда осталась –
Другой тебе не дано.
Кавафис "Город"

"Вышла из мрака младая с перстами пурпурными Эос" оставим любителям Гомера и прочей античности, знающим, что богиня утренней зари, которую греки звали Эос, у римлян была Авророй. Бывший советский человек откликнется на название романа строчкой: "Что тебе снится, крейсер Аврора?" Далекие по смыслу от той Авроры, что в романе, варианты интерпретации на глубинном уровне удивительно об одном. О заре новой жизни и связанных с ней новых надеждах. Даруемых просто восходом солнца, как у живших в гармонии с природой греков. Революцией, что началась орудийным залпом знаменитого крейсера. Галактическим путешествием к новому миру.

Кима Стенли Робинсона, второго по числу номинаций на самые престижные премии в области фантастики и третьего по количеству полученных наград, не то, чтобы вовсе не знала. Присматривалась, думала, что надо бы уж как-нибудь составить представление. Но отчасти потому. что социально-экологическая фантастика и романы-эпопеи не в числе моих приоритетов, главным же образом по причине любви автора к трилогиям, все не решалась. На три романа подряд нужно серьезно настроиться: ну, как не пойдет? Тогда либо бросай после первого и думай: "эх, слабо тебе", либо мучай себя чтением через не могу.

"Аврора" оказалась тем, что доктор прописал. Объем меньше пятисот страниц, про космическое путешествие (если о чем и мечтать в условиях самоизоляции, то пусть по высшему разряду), которое на поверку оказывается жесточайшим из возможных вариантов той же изоляции - попробуйте просидеть в замкнутом пространстве три сотни лет, чтобы детям вашим, внукам и правнукам до двадцатого колена светило в точности то же. Представили? То-то же! И "Аврора" оказалась лучшей твердой фантастикой, какую мне вообще доводилось читать.

Здесь нужно пояснить: подавляющее большинство книг, позиционирующихся как крепкая (или твердая) фантастика, глушат читателя наукообразием, как рыбу динамитом. Плевать, что львиная доля реалий не выдерживает никакой критики с точки зрения специалистов. Авторы делают ставку на то, что в массе поклонник не обременен базисными знаниями в области ядерной физики и молекулярной химии, скармливая ему тонны наукообразной мути, приправленной психоделикой и/или потоком сознания. "Аврора" сделана по в-точности-наоборот принципу. Здесь научная составляющая четкая и точная, изложена предельно доступным языком, без примитивизации, но и без натужного наукообразия. Ясно, позволяет понимать концепцию и обосновывает мотивации, не отвлекая от основной истории.

Итак, о чем книга. В XXVI веке в орбиты Сатурна отправляется космический корабль к Тау Кита, расположенной от Земли на расстоянии двенадцать световых лет. Полет со скоростью примерно десятая от скорости света длится к моменту начала повествования сто пятьдесят девять лет, за это время на корабле сменилось семь поколений, нынешний его экипаж насчитывает две тысячи сто двенадцать человек, живущих в двадцати четырех биомах - локальных отсеках корабля, воспроизводящих климатические зоны Земли. Они и называются так же: Гренландия, Новая Шотландия, Сенегал etc Собственно, цель путешествия даже не планета, а луна Е (планетная система обозначена латинскими литерами) - Аврора.

На корабле строго регулируется рождаемость, до получения права на ребенка колонисты стерильны. Еще обязательная практика - регулярная смена местоположения каждые два-три года. В остальном они не стеснены, биомы просторны и позволяют воспроизводить земные производственные циклы для одноименных районов: Аргентина специализируется на скотоводстве. Вьетнам - рис. Да, существуют проблемы, все предусмотреть невозможно, в биоценозе корабля в последнее время излишек соли, но дефицит фосфора. И так постоянно что-то выходит из строя. Благо есть Дэви.

Она главный инженер корабля, технический гений с потрясающе быстрым нетривиальным мышлением. Люди идут к ней со всеми проблемами и такое чувство, что она несет на себе все заботы этого локального мирка. Дочь ее, Фрея не такая, по призванию скорее социолог, но материнский уровень готовности принять ответственность за происходящее на корабле девушка унаследовала. А после смерти матери частично перенимает ее роль неформального лидера. А полет, меж тем, завершается, Аврора оказывается дикой и прекрасной, с пригодной для дыхания атмосферой, обилием воды и даже смесью лесса с илом, из которых относительно легко будет сформировать почву.

Тут все и начнется. Потому что это примерно четверть книги. Нет, я не буду пересказывать, скажу только, что все окажется совсем не таким, как представлялось. И что в свете нынешних карантинных будней, написанная пять лет назад книга обретает немыслимую актуальность. И что все время это будет очень интересно, несмотря на отсутствие ужасающих омерзительных подробностей, которыми литераторы любят привлекать внимание публики. Здесь ни выраженного конфликта, ни даже любовной истории нет. А не оторваться. Уникальная книга, потрясающий автор.

Все мы ходим по тонкому льду. И если не внушать себе на каждом шагу что-то другое, а просто видеть вещи как есть - не выдержит никакой мозг, никакой рассудок...

Увидела рассказ в "Короне Декамерона". Вы, наверно, слышали об этом проекте АСТ: известные писатели читают фрагменты своих произведений, ролики есть на ютубе, вдохновляющая идея - сюжет "Декамерона". На всякий случай, у Боккаччо не "про это", хотя многие истории довольно фривольны, на самом деле, назидательных и душеспасительных в том собрании новелл не меньше, хотя помнятся лучше всего про монаха и штаны, мда. А сюжет был основан на карантинном сидении группы синьор и синьоров, ежевечерне развлекавших общество новеллами на заданную тему. По тому же принципу: карантин, вынужденное затворничество, истории (аптека-улица-фонарь) - работает Корона Декамерона.

И, говоря, увидела "Синдром Черныша", имею в виду, что увидела. Знала Быкова поэта, писателя, драматурга, литературоведа, лектора, телеведущего (агитатора, горлана, главаря). Не знала артиста. Оказывается, может. Он читал, а я видела не грузного немолодого дядьку, но хрупкую девочку, лишенную защитного слоя, который всем нам смягчает столкновение с шипами и терниями мира. Поди разбери, как ему это удалось. А как вообще ему удается делать и успевать столько? Рассказ был так хорош, концовка грянула таким немыслимым панч-лайном, что подумала: Блин, а почему так давно не читала Быкова?

И взяла одноименный сборник. Он объемный, больше пяти сотен страниц. Поделен авторской волей на две части: рассказы в первой, пьесы во второй. Не могу сказать, что прямо пропала, ДЛ может быть очень разным, и рассказы все разные. Совсем моих там немного, но есть. "Экзорцист", о молодом поэте, настолько под влиянием Бродского, что своего голоса в его стихах не слышно, которому редактор предлагает провести обряд изгнания. Чудесно и уморительно смешно.

Страшное "Можарово": неопределенно близкое будущее или параллельная реальность, творческий поезд культработников едет по России, только вот, выходить на перрон и вступать в любые контакты с местным населением строжайше запрещено. Социальная сатира, грянувшись серым волком оземь, перекидывается в запредельную жуть. Грустный "Отпуск": снова поезд, попутчики в пустом купе, он все о ней знает, совершенно непонятно, откуда. То есть, к финалу понятно. Ёрническая "Ангарская история", как он хорош со стилизацией, как это смешно, грустно, горько и точно в одно время.

Пьес три. "Времяпрепровождение в двух частях", начинается как пародия на "Чайку": "Да, я Сорока, я Сорока!", переползает в хаос, бурлеск и безобразие со сломом четвертой стены. Местами трогательно, но главным образом воспринимается безнадежно устарелым. "Хьюстон или ни кто никого не любит" в трех вариантах заставил вспомнить, почему во время оно сделала двадцатилетний перерыв в чтении быковской драматургии.

Но написанная в соавторстве с Максимом Чертановым "Ставка" , где героями выступают выжившие после екатеринбургского расстрела царевна Анастасия и цесаревич, очень хороша. Вот такой получился "синдром Черныша": за всеми рассказчиками видеть одного многоликого Быкова.

Мы прощаемся с публикой, спасибо большое за внимание, приходите к нам еще, когда эпидемия кончится.

Тогда он сообразил, что она вряд ли вполне здорова.

Такого рода озарения посещают многих героев книги относительно других ее персонажей. К несчастью для большинства из них, слишком поздно. Шведский дуэт супругов-детективщиков Александра и Александры Андорил, известный миру под гетеронимом Ларс Кеплер открыл "Гипнотизером" серию книг о детективе Йоне Линна. Дебют оказался удачным, по книге был снят одноименный фильм, представленный Швецией на Оскар, хотя в шорт и основную номинацию он не попал. А что за гетероним и чем отличается от псевдонима? Есть нюанс, под псевдонимом выходят выделенные по какому-то признаку произведения автора (соавторов), а гетероним - это когда книга публикуется под именем реального человека, который не является ее автором. Составное имя Ларс Кеплер первой частью отсылает к Стигу Ларссону, второй к Иоганну Кеплеру.

Теперь к роману. Комиссару стокгольмской Уголовной полиции Йоне Линну предстоит расследовать чудовищное преступление, убийство целой семьи. Совершенное с особой жестокостью, это не похоже на паническое устранение свидетелей, как при ограблении. Отец погиб первым и не дома, остальных убийца настиг под родным кровом. Как водится в шведских детективах, реки крови и масса омерзительных подробностей с расчлененкой. Чудом выживший, пятнадцатилетний мальчик буквально истыкан ножом, у него около сотни резаных ран. Старшей дочери, которая уже некоторое время живет отдельно, не было с родными в момент нападения, по понятным причинам, полиция опасается, что убийца захочет завершить уничтожение семьи.

Потому: 1. девушку нужно срочно найти, чтобы защитить; 2. допросить брата - он мог знать убийцу. Местонахождение сестры тоже можно выяснить у парня. Для этого приглашается известный врач, специалист по посттравматическому шоку Эрик Барк, в прошлом известный практикующий гипнотизер. Десять лет назад, после неприятных событий, имевших резонанс в прессе, он дал себе слово более не практиковать гипноз. Но тут случай исключительный, есть возможность спасти человека, к тому же полиция просит, а лечащий врач не возражает. И есть еще тема таланта, который нельзя зарывать в землю. Рассказанное пациентом под гипнозом окажется ужасным и неожиданным, одного этого хватило бы для крепкого детектива.

Но конкуренция в мире шведской детективной литературы огромная, чтобы выделиться и запомниться, новому автору нужно показать все, на что способен, а поскольку в нашем случае авторов даже двое, то и накидают оглушительных, сокрушительных, мозгодробительных подробностей вдвое больше. Недрожащей рукой впрягая в упряжку повествования вола детективной линии, трепетную лань семейного непонимания, слона в посудной лавке женского самоутверждения, толстокожего бегемота подростковой неблагодарности, крокодила мести, горгулью психических отклонений, единорога первой любви...

И что, справляются все эти звери, тянут повозку? Ну, как вам сказать, не то, чтобы очень хорошо, но ковыляют потихонечку, исправно умножая количество крови, кишок доброты на кубический сантиметр текста. А вообще, интересно? Не то, чтобы очень, когда девять из десяти героев книги с психическими отклонениями, мне перестает быть интересно. Но для любителей детектива самое оно.

Наигравшись вдоволь, она разглядела меня получше и, удостоверившись в незначительности, выбросила вон, измятого, измученного, а себе нашла новую игрушку – подороже, похитрее.

Прежде, в "И не только Сэлинджер", Аствацатуров подробно разбирал мучительное непонимание героев Генри Джеймса: она живет в атмосфере лавстори, в то время, как его жанр авантюрный, охота за сокровищем. Тем же приемом, предельно расширив круг вовлеченных, сам он пользуется в "Пеликанах...". Каждый разыгрывает свой сюжет в жанре, равноудаленном от внутренней реальности других персонажей. Что не только не становится трагедией, но даже и серьезного дискомфорта не причиняет. В сути всем на всех плевать и всякий варится в собственном котле, изредка примеривая выбранную архетипическую маску, как женщина, что пытается влезть в свадебное платье спустя десять, двадцать, тридцать лет .

"Не кормите и не трогайте пеликанов" книга возведенного в абсолют, самоценного одиночества. Изредка прерываемого сопряжениями разной степени близости с другими человеческими особями, не приносящими большого удовлетворения ни одной из сторон. Жизнь. где спорадические контакты воспринимаются как неизбежное зло, а от постоянных нужно бежать, как от зла абсолютного. Но это не: "Кровь моя холодна, холод ее лютей реки, промерзшей до дна, я не люблю людей" Бродского, в каком-то смысле "Пеликаны..." антибродский.

В одиночестве аствацатуровских персонажей огромная потребность в приязни и признании при неумении дать что-то взамен, уж не говоря о бескорыстном служении, неважно чему: делу, женщине, идеалу. Лирический герой, в котором опознается автор, с его страстью к насквозь фальшивым femme fatal и со страстью к нему инженю: от первых Андрей терпеливо сносит моральные тычки и подзатыльники, вторым не прочь сам при случае отвесить, Так вот, если герой и должен вызывать симпатию, это ему не удается.

Композиционно книга выстроена серией флэшбэков, призванных намекнуть читателю на причастность горним сферам постмодерна, но похоже это скорее на неряшливый пересказ житейских и окололитературных анекдотов. Бывает смешно, к чести автора не там, где зло. Бывает узнаваемо - это в части реалий девяностых. Но весь пассаж "как тяжело на свете жить бедняжечке", о мытарствах безработного профессора, вызывает неодолимое желание побыть Станиславским: "Не верю!"

Резюмируя: как литературоведческий капустник, предлагающий читателю опознать максимальное число коннотаций, это превосходно. Как роман, удручающе плохо.

История не хороша или плоха, она просто есть. Они не верят в Бога, нет такой необходимости там, где Бог есть. Historia nie jest dobra ani zla – historia po prostu jest. Оni nie wierza w Boga. Nie ma takiej potrzeby. Bóg jest.

Пытаюсь определить для себя, в чем уникальность Дукая, и думаю, что даже не в умении сочетать высочайший уровень интеллектоемкости с поэтикой изысканно декадентского плетения словес. Это круто, но не это главное. Важнее, что он схватывает и удерживает внимание читателя, не задействуя эмоциональной сферы. Книга обычно цепляет, когда с героями устанавливается личностная связь. Не обязательно самоидентификация, но контакт необходим. С дукаевыми персонажами не так.

Все они в большей или меньшей степени вещи в себе: Замойский из "Идеального несовершенства", Трудный из "Покуда ночь", Бенедикт из "Льда", Кшаврас из "Выжрына", Хант и Вассоне из "Черного океана", Бербелек из "Иных песен". Может чуть больше симпатии и сочувствия испытываешь к героям "Собора" и "Школы", но и они далеки от тебя, как декабристы от народа. Однако что-то есть в его прозе, не позволяющее отодвинуть на периферию, и после первой книги уже не можешь отказаться, читаешь все, до чего умеешь дотянуться.

Хотя со сборником "В земле неверных" W kraju niewiernych сначала думала, что ошиблась, когда взялась читать на польском. Большинство здешних вещей переведены на русский, вошли в сборник "Собор" и читаны еще о прошлом годе. Но нет, с титульной повестью и еще одной - "Земля Христа" Ziemia Chrystusa была незнакома, о них расскажу. Повесть "В земле неверных", озаглавившая сборник описывает фиаско экспедиции на планету с романтичным названием "Болото". Впрочем, может у нее есть какое-то другое имя, но земляне между собой зовут так и это довольно точно отображает то, с чем пришлось столкнуться.

Идеальный, по всем прогнозам, мир: разумной жизни нет, но вода и микроэлементы в достатке, обилие эндемиков флоры и фауны, пригодных для одомашнивания и не конфликтующих с человеческим метаболизмом - просто "заходи и живи". На поверку оборачивается кошмаром. Техника отказывает или начинает работать таким образом, что лучше бы отказала, люди пропадают без вести, гибнут, болеют давно забытой землянами цингой, а связь высадившейся на планету группы с материнским кораблем утрачена в первые дни. С очередной партией землян на планету высаживается полукровка Белый Дьявол - канадский индеец с белым отцом из земного XVIII века. Не спрашивайте, как его удалось залучить-заполучить-синтезировать, моего польского не хватило, чтобы понять. Факт - он здесь, с навыками охотника и следопыта, могуч, вонюч и волосюч.

Первое, что делает Следопыт - скальпирует своего патрона. Нет, тот не погибнет, они вместе (а куда деваться), прихватив губернатора Оелику, да, такая вот потешная получилась должность главы администрации Дна Болота, ну или по поговорке "положение хуже губернаторского". Так вот, они отправятся по следам разведчика, который первым высадился на планету и предоставил лучезарный отчет о перспективах колонизации. Чтобы, правильно, замочить гада. месть как последняя радость. А в процессе кое-что выяснится и, в общем, немногие вернулись с поля.

Ziemia Chrystusa круче. Тут экспансия не в космос, но в параллельные миры. Ну, вы знаете теорию параллельных вселенных, сильно отличных от нашего с вами мира или почти не отличающихся. Здесь Дукай не углубляется в дебри с допущениями о разнице физических законов и базовых свойств материи, ограничиваясь разветвлениями в ключевых исторических моментах альтернативной истории: "что было бы, если". Подчиняясь мрачному авторскому юмору, милитаризированная Земля Сталина осуществляет колонизацию прочих пространств посредством процесса, названного катапультированием.

Почему Сталин? Этично ли называть целый мир по имени величайшего преступника против гуманизма? Ну, здесь Советский Союз сумел верно сориентироваться, выступил против гитлеровской Германии в сороковом, Второй Мировой не случилось, а господство нашей с вами родины простерлось до Атлантического океана. И именно этот вариант реальности получил доступ к технологиям межпространственных перемещений. Вот как раз сейчас подавляется партизанская война в безколумбовом мире, где мезоамериканские цивилизации имели возможность эволюционировать, не зная Кортеса.

Все скверно, но по-другому и не бывает. Или бывает? Тут как раз обнаружен новый мир, экология замечательно стабильная, техника неразвитая, вторжение должно бы пройти в режиме блицкрига, но катапультированные мрут как мухи. в проблемную зону с разведывательной миссией командируется кризисный менеджер, прихватив, кроме спецгруппы, еще и шамана. Ну как шамана - сильного эзотерика, человека, сведущего в тонких материях. И это оказывается миром, в котором две тысячи лет назад Иисуса не распяли - то самое Царство Божье.

И как там живется? Да хорошо, в любви и согласии, войн, болезней, страха, преступлений и драм нет. Могут левитировать, владеют телекинезом, телепатией и глоссолалией. Религии в нашем понимании тоже - зачем верить в Бога, если все и так знают, что он есть. Техника на уровне начала XX века, но местным всего хватает, везде следы довольства и труда. Работа в радость, трудятся, чтобы дарить излишки. Не продавать, не обменивать, а дарить, чувствуете разницу? Человек нашего с вами образа мыслей (а в прочих мирах он более-менее одинаков) испытывает острейший когнитивный диссонанс.

Ничего так и не поняв в этом странном мире, кроме того, что принцип "и аз воздам" действует здесь неукоснительно, потому с идеей вторжения даже не стоит пытаться, группа собирается катапультироваться назад, когда утром последнего дня сержант Хо убивает хозяйку приютившего их поместья. Финал классный и совсем в стиле Дукая. За то и люблю.

Некогда был единый мир, где все соединялось в золотых пропорциях. Niegdy's 'swiat byl calo'scia i kazdy jego element laczyl sie z wszystkimi innymi w zlotych proporcjach.