Кто скажет со вздохом: Цирцея, как Леда, прекрасна!
Фет "К Цирцее"

Та, что превращала мужчин в свиней. Интересно, вспомните вы девушку, однажды невольно сыгравшую роль Цирцеи в русской литературе ХХ века? Подсказка: после она использовала обращенного как транспортное средство. Однако я отвлеклась, Цирцея или Кирка? Правильнее, вроде, второе, но звучит на русский слух уж очень похоже на инструмент землекопа. Потому пусть будет Цирцея.

Занятно, что об этом персонаже гомеровой Одиссеи немного говорят сегодня, когда все заметные героини античного пантеона поставлены под знамёна феминизма, а истории их пересказаны таким образом, какой вернее любого другого соответствует структуре момента. Даже верная Пенелопа.Даже кроткая Ифигения. Даже преданная дочь Электра. Что уж говорить о воинственной Афине или Артемиде, эксгибиционизм который дорого обходился несчастным, имевшим неосторожность оказаться поблизости.

О Цирцее молчали, пока за её историю не взялась Мэдлин Миллер. Это уже не первое обращение писательницы к гомерову эпосу, "Песнь Ахилла" очень хвалят. Но я не читала. Прочла Цирцею, рассказаную от первого лица историю дочери Гелиоса и сестры Персея. Нет, не того, что отсчёт голову Медузы Горгоны, глядя в щит, как в зеркало, а после спасёт от морского чудовища Андромеду, хотя я была уверена, когда читала, что речь об этом герое. Здешний Персис менее матери-истории ценен, он всего лишь узурпирует трон Колхиды у своего брата Аэта, а после будет убит Медеей, племянницей по отцовской линии. Угу, той, что поможет Ясону с руном, а оставленная им, убьет детей.

Но пока принцесса, рождённая в прекрасном дворце, хотя несвободная от мук ревности и горечи одиночества, живет-поживает, не зная забот. Она из тех гадких утят, что, неуловимо отличаясь от большинства, становятся предметом травли и насмешек птичьего двора. И она одна подаст воды дядьке Прометею, уже опальному, но еще не прикованному. Да и ладно, пусть нимфы хихикают за спиной. У нее есть любимый брат Персис, он лучше всех на свете, с ним весело и интересно, она ходит за ним хвостом и готова исполнить любое поручение. Пока однажды брат не сообщит с гордостью, что отец дает ему удел за морем. Нет конечно, я не возьму тебя с собой малявка. зачем ты нужна? У меня там будет по-настоящему интересная жизнь.

Так сердце девочки впервые разобьется. Во второй раз это сделает Главк (о да, лексические конструкции советской эпохи способны изрядно отравить удовольствие встречи с греческой мифологией). По Миллер он не морское божество, как пишут в интернетах, а простой рыбак, которого девушка встречает во время одинокой прогулки. Подружившись с красивым юношей, она решает исполнить его заветное желание сделаться богом. И это первый случай, когда способности Цирцеи служить инструментом трансформации обретают материальное выражение. Потому что опыт блестяще удается. Сама то она убеждена, что дело в волшебной траве, но нам ясно - секрет в ней самой.

Вскоре, после того, как ставший морским богом Главк влюбляется в потаскушку Скиллу (редкой красоты нимфу, в ревнивом ослеплении превращенную Цирцеей в многоголовое чудище, помните Сциллу и Харибду?), это становится ясно и прочим богам. Держать в непосредственной близости от себя бомбу с часовым механизмом никому не хочется и Зевс приказывает Гелиосу отослать дочь на остров, затерянный в океане. Так начинается ее одинокая жизнь с просторным сараем в качестве жилья и полным наличием отсутствия пропитанных шпал. Ну, то есть, у девушки в запасе сколько угодно времени, она не болеет, и может сколько угодно практиковаться в домоводстве, а также навыках приручения и одомашнивания - кое-какая живность на острове имеется.

Интересная книга. С героиней столько всего случится, со столькими великими смертными она сведет знакомство, хотя покинет остров лишь однажды, чтобы помочь сестре Пасифаес рождением Минотавра - та пришлет за чародейкой-сестрой мастера Дедала (позже он построит лабиринт. куда замкнут чудовище, и смастерит крылья из воска и перьев: сам спасется, а сын его Икар погибнет). Цирцея полюбит племянницу Ариадну и после будет переживать горькую судьбу бедняжки, похищенной и преданной Дионисом. Она вообще привязчива к смертным и не делает, подобно другим олимпийцам, больших различий между ними и собой.

А там ведь еще будут Медея с Ясоном. И Одиссей. И Пенелопа с Телемахом - сводным братом которого привезет на остров Телегон. И предложение Зевса Телемаху, сыну Одиссея, стать основателем великой династии, озвученное Гермесом. Предложение из числа тех, от которых не отказываются. Но Телемах откажется ради любви к ней, а примет Телегон. В общем, столько всего накручено. Надеюсь, что книгу переведут, она того стоит.

"То была рецензия, длиной в слово, - отвечает Джонни, - Она нашла это монотонным".
И это самое точное определение для порнографии, какое мне доводилось слышать.
“She had a one-word review,” Johnny says. “She found it ‘repetitious.’”
This is as fair an assessment of pornography as I’ve ever heard.

Вы так хорошо пишете, - говорит, - Пора публиковаться. Ответ, что плохих писателей без меня хватает, принимает за кокетство. Горячо убеждает: Вы эссеист, а эссеистика тоже литературный жанр. Следующие несколько минут пытаюсь припомнить авторов, которых прославили сборники рассуждений на отвлеченные темы. Не в надежде пополнить ряды, в качестве тренировки памяти. Никого, кроме Славы Сэ, но он смешной. У нас нет. У них есть. Знакомьтесь, Слоан Кросли, редкая птица, долетевшая до середины , ну, вы понимаете.

Успех пришел к этой молодой женщине когда ей не было и тридцати с выходом сборника эссе "Мне сказали, что будет торт" (I Was Told There'd Be Cake). Со следующей книгой в том же жанре "Откуда у вас этот номер?" (How Did You Get This Number) ее статус одного из ведущих эссеистов англоязычного мира лишь укрепился. Look Alive Out There третий опыт Кросли и мое первое знакомство с ней.

Впечатление не то, чтобы феерическое. Некоторые рассказы (а я все-таки склонна ценить в авторе рассказчика) было сложно понимать из-за отсутствия понятия, о чем идет речь (A Dog Named Humphrey). То есть. я слышала краем уха о сериале "Сплетница" (Gossip Girl), но самой смотреть не доводилось. И о колоссальном значении фильма в современном культурном пространстве могу лишь догадываться. А потому история о том, как молодая симпатичная и весьма успешная писательница оказывается приглашенной на съемочную площадку для того, чтобы выступить в роли себя, оставляет меня равнодушной. Да, могу ощутить, как истаивает понятие о собственной значительности в присутствии по-настоящему прекрасных и знаменитых людей. Как неловко чувствуешь себя присутствии полубогов, будучи смертной. Как думаешь, что для съемок тебе выдадут что-нибудь умопомрачительно дизайнерское. а получаешь от костюмера утягивающее белье.

Другие, как рассказ о болезни Меньера, наполнили сочувствием и пробудили дремавшую ипохондрию. Тотчас у себя обнаружила те же симптомы (все великие люди поумирали и мне что-то нездоровится). Напугала история о шантаже посредством покупки доменного имени, за которое Кросли несколько месяцев кряду забывала внести абонентскую плату (посетителей на этом сайте было человек восемьдесят в месяц и двое из них мои родители), и Гугл продал его стороннему лицу. Которое тотчас начало шантажировать героиню-рассказчицу гипотетической возможностью наводнить сайт отборной порнопродукцией с участием домашних любимцев. И пришлось бедняжке выложить подлецу четыре тыщи восемьсот долларов отступных. Каков мерзавец!

Удивила и позабавила история об извлечении яйцеклетки (на будущее, когда соберется плодиться и размножаться), там был пассаж о том, как лекарство. стоимостью тысячу двести долларов она закинула в морозилку вместо холодильника и стребовала с фармацевтов замену. а потому что предупреждение "Не замораживать!" должно быть написано на внешней коробке, не внутри упаковки, как в данном случае.

Интересная история о дяде Кросли, в прошлом порнозвезде. Угу, бывают и такие родственники. родители героини не поддерживали отношений с родственником и она познакомилась с ним уже взрослой. нормальный оказался мужик. Это из истории о нем я взяла эпиграф. Мать Джонни, двоюродная бабушка Кросли почтила присутствием церемонию награждения непутного отпрыска наградой, что то вроде "За вклад в развитие фильмов для взрослых".

Но мой абсолютный фаворит - рассказ о семействе богачей, чьи балованные детки из ночи в ночь терроризировали жильцов соседнего многоквартирного дома музыкой на безумных децибелах. На все мольбы о тишине родители отвечали, что они на своей территории и могут делать, что считают нужным. Отвалите, в общем. Так продолжалось до тех пор, пока приятель не подсказал слоан купить и установить на наружной стене квартиры шестисотваттный галогеновый прожектор. А стена, надо сказать, глядит на сад меломанов. И вот, спустя пару ночей, вечеринки прекратились. Маленькое рукотворное солнышко сыграло свою партию блестяще. на всякую хитрую жопу...

В общем, мне понравилось. И это я еще не рассказала, как она в Калифорнии спозналась с заводчиками самой крупной конопли на свете.

Англичане зовут это мягко "ошибкой Бога", отчасти принося в жертву грамматику: shemale. Мы, с строгостью своих нравов, используем греческий эквивалент, куда более грубый, к тому же вперед означающий мужской пол, тогда как тут именно ничего нельзя решить наперед. Все мнения здесь – лишь то, к чему мнящий приноровился.
"Поцелуй Арлекина" Олег Постнов

И все же он не мой. Даже огромное доверие к рекомендациям Галины Юзефович, которая при любой возможности возносит Джеффри Евгенидису хвалу, даже отличная аттестация со стороны человека, который обычно похвалами не разбрасывается, и к его мнению я прислушиваюсь. Даже моя очарованность началом этой истории не сумела пересилить скуки и брезгливой неприязни, навалившейся со второй её половины. Просто не мой автор. Хотя хороший.

Внутренний барьер, отъединяющий от персонажей и ситуаций, которые могу воспринять лишь как условные, искусственно сконструированные и далёкие от реальности, а потому неуловимо лживые. Методы и приёмы удержания читательского интереса, на и за гранью допустимого, (ради красного словца не пожалеет и отца) . Вольность обращения с табуированными темами странно сочетается с позой оскорбленной невинности. Русская Канарейка Рубиной примерно ту же читательскую оторопь вызывала: да сколько же ещё нелепостей нагромоздит Дина Ильинична в свою историю чтобы уж вернее удержать за жабры трепыхающегося и норовящего выскользнуть читателя? Сколько хватит фантазии (и совести).

А такое было начало. Вообразите, в семье ожидается прибавление и, в отличии от подавляющего большинства такого рода случаев со времен адамовых, на сей раз зачатие плановое, потому что отец, одержимый новейшими методиками управления рождаемости, желает девочек, а мальчика ни в какую не хочет, один в семье уже есть. И он приносит жене сверхточный вагинальный термометр для определения овуляции (забавная деталь, упакованный в ювелирный футляр, и радостно возбужденная женщина прежде успевает выдохнуть: Это мне? Но за что?), а после видит вместо изящной безделушки эту штуковину, посредством которой супруг намерен осуществить контроль над её лоном и приходит в бешенство. Ну не чудо ли?

А рассказ о том, как матриарх семьи с невероятным именем Дездемона определяет пол будущего младенца помавая над животом невестки ложечкой, привешенной к шнурку на манер маятника, и ложка, никогда прежде не дававшая сбоев, вдруг, начав со вращения (девочка) , заканчивает раскачиванием из стороны в сторону (мальчик). В идеале можно было бы все так и оставить: это просто есть. Но тогда мы лишились бы предыстории, привязывающей день сегодняшний к давним событиями молодости деда и бабки, к геноциду греков в турецкой Смирне. А это совершенно потрясающая часть книги, смесь эпического размаха античной драмы с безнадёжной запретной нежностью. То, что по сей день делает интересными трагедии Эсхила и Софокла,заставляет смеяться над комедиями Аристофана. В этом смысле Евгенидис прямой наследник гомеровой традиции и я, читатель, склоняюсь перед ним в почтительном реверансе.

Понимаете о чем я? Такие вещи случаются просто потому что случаются и выводить беды- злосчастия героев из гипотетических грехов отцов, которые падут на головы детей ни в коем случае не следует. Эдип убил отца и женился на матери не в силу особой порочности, просто так вышло. Просто боги бросают кости. Однако повторюсь, рискуя быть назойливой, эта часть романа эталонно хороша. Начиная с плавания в Америку вкус и чувство меры понемногу изменяют автору,постепенно превращая историю в смесь водевиля с мыльной оперой.

За то и не люблю семейных саг и думаю, тут не одинока. В обыденной жизни обычных семей мало что происходит достойного внимания. А потому, желая не упустить клиента, надобно натолкать страстей и пороков в количестве, несовместимом с жизнью. Я сказала о брезгливости, разумеется она никак не связана с физиологией Каллиопы, но единственно со страстью Евгенидиса к волосам. Не тем, что на голове, а забивающим стоки, попадающим в пищу и мотающимся в самых неподходящих местах; или зубной пластинке, которую прежде топят в унитазе, а потом отдают владельцу, как в "Девственницах-самоубийцах". Я не знаю, что у автора за страсть к их изображению, но точно знаю, что послевкусие романа отравлено неприязнью на физиологическом уровне. Мож кому нравится такое, но я не из их числа.

Исключая волосы и назойливую привязку генетической аномалии, постигшей героя, к грехам отцов, книга достойная.