Base4ka (Чортова_Дюжина) все записи автора

 

     Вот уже 75 лет над моей страной мирное небо. Дай-то Бог, чтобы это длилось вечно.

    Помню... В первые послевоенные годы для нас, подрастающих детей, более остро ощущалась нехватка всего и вся... Но главная "нехватка" - нет у нас с братом папы, как и у большинства наших ровесников. Папа не вернулся с войны. Пропал без вести. Мы безотцовщина. И эта "нехватка" так и будет всю жизнь ощущаться независимо от возраста. Это моя боль.    

     Но папа будто ведет меня по жизни. Судьба! Удивительно, но этому есть масса подтверждений.

Читать далее

Коллекционерка (Чортова_Дюжина) все записи автора Баннить никого не буду. На хамство просто не отвечу.

Есть песни, что вроде бы и не очень любимые, и вроде бы ни о чем, но вот задевают душу и сразу вспоминается что-то...

Серия сообщений "Мой день":
Часть 1 - ЖИСТЬ
Часть 2 - ПРО ЭТИОЛОГИЮ И ЭТИМОЛОГИЮ
...
Часть 11 - Привет
Часть 12 - Горизонтальное положение
Часть 13 - "Маленький кузнечик"
Часть 14 - "8 Марта красный день календаря или Бабеночки всех краин гоп до кучи"
Часть 15 - Осень
...
Часть 47 - Набиуллина чудо
Часть 48 - о военной присяге
Часть 49 - Я и моя жизнь.

Ptisa_Lucy (Чортова_Дюжина) все записи автора Автор Сдача,

Встала, как ненормальная, в семь – это в воскресенье-то последнего дня отпуска, – поехала встречаться в качестве тётушкиного телохранителя при отдаче денег населению мастеру за выполненную работу. Одна, грит, опасаюсь: деньги большие, путь неблизкий, мало ли, по башке дадут – кто долг вернёт? Его напарник ей звонил, передал, что назначено на сегодня.

Выхожу – в подъезде возле лестницы лежит кошка. Странно лежит, не клубком, а на боку и посреди прохода. У меня ёкнуло: убили. Или всё-таки спит? Чтобы уточнить, надо попинать (я руками чужих не трогаю), но если спит, то разбужу – кормить надо, а если не спит, тоже надо что-то делать, а мне бежать пора. Жалко, если убили: знакомая кошатина…

Даат (Чортова_Дюжина) все записи автора У любого города, как и любого человека свой характер, разносторонний, многогранный и к каждому он поворачивается тем лицом, которое готовы увидеть. Отношения с городами, как и отношения с людьми складываются по разному, будят какие-то только им присущие чувства. Мне повезло, я по характеру "перекати-поле" - везде чувствую себя вполне уютно, большинство городов принимают меня, так или иначе, но редко бывают враждебны.
Родной Петербург долгие годы был моим единственным любящим и любимым городом, открывавшим мне свои потайные уголки ненавязчиво, дарил маленькие чудеса и интересные находки, как муж, что на много лет старше свей юной супруги, для него она всегда будет возлюбленной и вместе с тем девочкой.
Читать далее...

Яна_Малыхина (Чортова_Дюжина) все записи автора

Автор - Алексей Ивакин

Я - крэпосць, я - крэпосць! Вяду бой! Я - крэпосць! Вяду бой! 
Молоденький парнишка сухими губами касается микрофона. 
-Я - крэпосць! 
Его никто не слышит. Армия, которая отступает к Минску, бойцы, которые стреляют из окон, командир, которому перевязывают голову... 
Никто не слышит. 

читать далее

Яна_Малыхина (Чортова_Дюжина) все записи автора

Автор - Ломовой_извозчик

Иосиф шел по пыльной бесконечной дороге. В его жизни это был уже третий исход. Сначала он ушел из Кракова, где прошла его юность, где  учился. Затем из Белостока, где родились дети. Теперь из Минска, где остался совсем один. То войны, то погромы выгоняли его на дороги, заставляя бросать дом в поисках спокойных мест. Жена его надорвала себе сердце во время погромов в Белостоке, и как только они переехали в спокойный Минск, тихо умерла. Сыновей забрали войны. Старший погиб в Империалистическую, средний пропал в Гражданскую, а младший не вернулся с Финской. И если у старшего выбора не было, то младшие сознательно выбрали военную карьеру. Только при советской власти им представилась такая возможность. Средний сын не успел сделать карьеру, а младший уехал в Москву, учился и стал красным командиром. Дочь Соня, поехала как-то к нему погостить, да там и осталась - вышла замуж за военного. Ничто не удерживало Иосифа в Минске, и потому сходил он на кладбище, попрощался с покойной супругой. Собрал пожитки на видавшую виды тележку, и после первых бомбёжек вышел пешком из города, по опыту зная, что на поезде уже не уехать. Старик шел в Москву, справедливо полагая, что дочь не откажет отцу, тем более что звала его к себе неоднократно. Колонны таких же, как он беженцев догоняли его, какое-то время Иосиф двигался в общем потоке, но потом отставал. Быстро идти не позволяли изуродованные подагрой ноги, и хоть и не такой большой груз был на тележке, а колонны попутчиков исчезали одна за другой в облаках пыли на востоке. Иосиф тащил с собой только самое необходимое: изрядно уже похудевшие мешочки с крупами, бутылку с постным маслом, альбом с семейными фотографиями, и тщательно хранимые вещи сыновей - очки старшего, часы среднего, планшетку и зимнюю будёновку младшего.
   Солнце стояло в зените. Семидесятишестимиллиметровки были окопаны добротно. Пулемёты поставлены так, что на том, на пологом берегу и мыши не утаиться от кинжального огня - всё пристреляно. Батарея, окопы стрелков и передки замаскированы по всем правилам. Капитан сам, лично ходил смотреть и на тот берег, и на мост с сапёрами, пока те его минировали. Придраться было не к чему. Даже зная где искать, он с трудом различал стволы орудий с привязанными к ним ветками. Растут сами по себе прибрежные кусты чуть в стороне от моста и растут, а дорога, что к мосту подходит с той стороны, вдоль реки, как раз напротив этих кустов. Взрывчатку заложили под оба быка моста, и он обязан был рухнуть весь и сразу. В штабе были уверены, что танки пойдут именно здесь - на сто километров в округе это был самый прочный мост. Вражеская авиация его не трогала, дальнобойная артиллерия тоже, а конной разведкой были замечены несколько танковых колонн, стекающихся к этому шоссе, вот и оставили в засаде две стрелковых роты и уже понюхавшую пороха батарею из арьергарда, укомплектованную новыми пушками.
   Колонны техники, отступающие части, беженцы -  все давно прошли. Капитан уже весь извёлся в ожидании, а тут ещё пластуны со своими сомнениями, как бы не пошли немцы в обход, через брод, в сорока километрах ниже по течению. Бинокль, казалось, прирос к его лицу...
   Что он заметил вперёд: фигуру беженца, толкающего перед собой тачку, или шлейф пыли на горизонте - комбатр сказать не смог бы. Откуда взялся этот одинокий силуэт на дороге? Разъезд кавалеристов предупреждал беженцев заранее, что моста впереди уже нет и перенаправлял на другие переправы, неспособные выдержать танки. Последних отставших, он сам с сапёрами подгонял часа полтора-два назад. Оптика приблизила седого старика с тачкой, одетого, несмотря на жару в длинный плащ и давно потерявшую свою форму фетровую шляпу. На подходах к мосту, с одиноким беженцем поравнялись мотоциклисты немецкой разведки, два одиночных и с коляской - замыкающий. Из коляски в старика чем-то кинули. В бинокль было видно, как эахохотали мотоциклисты, но  треск моторов заглушил иные звуки.
 - Не стрелять! Мотоциклы пропустить! Сидеть, как мыши - тихо! Кто чихнёт - расстреляю сам, не дожидаясь, пока это сделают немцы!
Разведка проехала мост почти без задержки.
   Гул моторов и клацанье траков гусениц Иосиф услышал, вступая на мост. Оглянулся. Сзади его нагоняла колонна техники. Угловатые танки, бронетранспортёры, не защитно-зелёные, а серые, с бело-чёрными крестами на бортах и башнях. Вдаль, пока ещё, старик видел хорошо. Заспешил, зачастил усталыми, больными ногами в стёртых, залатанных ботинках по бетону, в бессмысленной попытке пройти на другой берег вперёд танков, и, обессилев, замедлил шаг, пройдя лишь две трети моста.
   Из тех обрывков редких газет, что нечасто в последнее  время попадали в его руки, знал, что ничего хорошего ждать от встречи с германцами ему не придётся, оттого и спешил убраться с их пути. А ещё очень хотелось перед смертью увидеть внуков и Сонечку в Москве. Лязг за спиной становился всё громче, заполняя собой всё пространство, почти физически наваливался на спину. Гул и грохот шевелили волосы под шляпой на затылке, вот-вот они пройдут прямо сквозь старого еврея... И тут лязг прекратился, а шум моторов неподвижно застыл на некотором расстоянии за ним. Иосиф, не оборачиваясь, будто глухой, упрямо продолжал толкать тележку вперёд, пока не услышал окрик.
 - Halt!
И ещё раз, требовательнее...
 - Halt! Du verstehst?
 - Конечно, понимаю... Как тут не понять? Языки-то у нас с тобой похожие, фашист проклятый. Что твой Deutsch, что мой идиш... Из одних они – древнегерманских корней... Всё это, конечно вслух произнесено не было, но старик остановился. Остановился и развернулся лицом к немцу. Перед стариком, в трёх метрах стоял офицер-танкист в мягкой фуражке, на тулье которой примостились мотоциклетные очки. В запылённом сером френче и галифе, на шее висели наушники с болтающимся шнуром. Немец был молод и красив. Иосиф не разбирался в чинах, но судя по всему, было ясно, что это офицер, а потому, как выжидательно молчали остальные танкисты - старший среди них. А колонна всё втягивалась и втягивалась на мост, утрамбовываясь, нетерпеливо взрёвывая моторами.
   Что вдруг нашло на Иосифа? Извечная позиция непротивления, пассивность, культивируемая бесчисленными поколениями, покорность судьбе, ушли куда-то вглубь, на дно души, а на поверхность выплеснулась кипящая волна гнева, ненависти и презрения. Небывалая сила заполнила собой всё существо старика. Заставила пошире и покрепче расставить ноги в подвязанных обрывком телефонного провода ботинках. Выпрямила давным-давно согнутую спину, гордо подняла вверх подбородок. Налила огнём жгучие, чёрные глаза, устремленные в лицо врага. Будто бы вся неизрасходованная за столетия гордость и отчаяние вечно гонимого народа воплотилась в тот миг в тщедушном старике. Командир танка смутился, или нет, скорее опешил. Ведь он, распознав национальную принадлежность старика, хотел было прогнать того с дороги, хлестнув стеком, и уже было занёс руку... Но, встретившись с евреем глазами, он передумал. То, что он видел перед собой, уже было похоже на вызов, на явное сопротивление. Офицер, не отрывая взгляда от глаз Иосифа, стал расстёгивать кобуру пистолета.
   А у старика, конечно оружия не было. Не было ни танка, ни ружья, ни пистолета. Всю свою жизнь он чурался оружия. При всей своей любви к механике - орудия убийства были ему глубоко чужды. И не одобрил он в своё время выбор сыновей, считая, что воевать и сознательно лишать других людей жизни - противно самому естеству человека. Вот и не имелось у него оружия... ни танка, ни ружья, ни пистолета, но кое-что в тележке, всё-таки было!
   Когда старик опустил голову  и снял, скомкав в ладонях бесформенную шляпу с надорванными полями, офицер торжествующе повернулся к своему экипажу. Но, недоумение в их взглядах, заставило его снова обернуться к досадной помехе на мосту...
   Старый еврей вновь гордо стоял, сложив на груди руки, всем своим видом подчёркивая свою независимость, а на голове его... алела матерчатой звездой зимняя будёновка с развевающимися на ветру распущенными ушами.
   Звук пистолетного выстрела было неслышно... Его полностью заглушил грохот подорванного моста и дружный залп четырёх артиллерийских орудий...

Серия сообщений "Национальный вопрос.":

Часть 1 - Светлая Русь и ЧЕРТИ.
Часть 2 - Марш памяти легионеров СС. Рига. Зачем?
...
Часть 17 - ДИАЛОГ С СТП* ИЗ ФБ, КИЕВЛЯНКОЙ
Часть 18 - Хочу спросить...
Часть 19 - Иосиф
Часть 20 - Немного геополитики: мой взгляд на войну 2008-го
Часть 21 - Я Ленина видел!
...
Часть 33 - Zазеткалье
Часть 34 - ПЕРВОЕ МАЯ. ИСТОРИЧЕСКИЙ НАБРОС
Часть 35 - Пейджеры и смартфоны

Ptisa_Lucy (Чортова_Дюжина) все записи автора Автор ЗЦвЧП


- Французы нас осуждают.
- В чем же?
- В том, что мы не признаем запретов, авторитетов… В том, что мы не воспитаны, что…
- Подожди, подожди, какие это запреты мы не признаем.
- Ну, помнишь, когда ты парковался на стоянке?
- Ах, это.

Мы въехали на стоянку, при въезде места были, но отсюда топать и топать во французских тонких ботиночках по 20-ти градусному морозу, а самые удобные, те, что прямо перед входом, были плотненько уставлены. Кроме того, где-то треть площади было огорожено пластиковыми блоками, видимо осенью тут проводили ремонтные работы. Все, включая блоки, было густо усыпано снегом. Работы тут не велись давно.
Подъехал, вышел, подошел к блоку, пнул ногой… Не шелохнулся, примерз намертво. Пнул сильнее, еще раз. Хрустнуло, блок дрогнув, выскочил из ледяного плена…Отодвинул и припарковался в самом удобном месте.

viki8383 (Чортова_Дюжина) все записи автора

Автор  Аскера,

 

Однажды случается такое: ты просыпаешься утром и не можешь понять, где ты находишься, как сюда попал и главное - зачем? С головой у тебя все в порядке. Ты помнишь события вчерашнего вечера и годичной давности. Только не можешь вспомнить, зачем все это было нужно.

Причина была, это ясно. Ты же не идиот совсем, чтобы просто где-то оказаться и пребывать в этом месте. Но какая была причина? Память отказывается сообщать. Она подкидывает какие-то непонятные мысли, которых не могло быть у тебя в голове. Ну, ты же нормальный человек, как ты мог дойти до жизни такой?

А все вокруг чужое, странное и совершенно не твое.

Ведь ты не этого хотел, не о том мечтал и не к тому стремился. И весь пройденный путь был пройден зря. Каждый его километр, каждый потраченный год, каждый убитый нерв - все это было напрасно.

Ты стоишь и смотришь в окно на город, который тебе пришлось полюбить, и ты любишь. В твоем контакт-листе только одно имя. Этого человека ты тоже любишь, а он просто хорошо к тебе относится. Ты стараешься, борешься, мечешься, выбиваешь у судьбы жалкие крохи, когда остальные просто идут по широкой, хорошо освещенной улице и берут от жизни все. И ты уже не можешь вспомнить, почему ты не пошел с ними, ведь они звали с собой.

Ты слушаешь тишину. Или она тебя слушает. Ты молчишь, и она молчит с тобой.

Нет ответа на все эти вопросы.

Так бывает, когда вышиваешь крестом по канве и ошибаешься на пару квадратиков. Вроде такая мелочь, это даже будет совсем не заметно. Но с каждой строчкой ошибка все больше сбивает рисунок, и вот уже вышивка пошла вкривь и вкось, она безнадежно испорчена. Можно все распороть и начать заново или просто выкинуть неудачный экземпляр. Жизнь, в общем, тоже можно либо перекроить, либо выбросить. Но на это нужно время, и его будет гораздо больше нужно, чем в самом начале, и на поврежденную канву рисунок уже все равно не ляжет так красиво, как мог бы.

Только выдирать нитки из ткани гораздо проще, чем тонкие нити духовной связи удалять из собственной души.

Не у каждого хватит смелости это сделать. Уж проще бросить, а потом, когда-нибудь, будет другая канва и возможность вышить другой рисунок.

А жизнь не вышивка. Ее не засунешь в самый дальний угол шкафа, чтобы никогда не вспоминать о своем позоре. Ее приходится жить. Косую, кривую, вспоротую и переделанную тысячи раз. Жить и думать, что надо-то было всего-то в самом начале быть внимательнее и не совершать ошибок.

Ptisa_Lucy (Чортова_Дюжина) все записи автора Автор ХитрыйЗмей,

Шершавые камни надгробий, словно желая остаться навеки во тьме ночной, отказывались отражать собою чистый лунный свет, лившийся на них сквозь чёрное золото осенних клёнов, одиноко жавшихся друг к другу в этом безумно тихом месте...

Казалось бы, ничто не должно нарушать безмолвие кладбища, однако вдоль каменной дорожки слышались чьи-то негромкие, но казавшиеся оглушительными в этой беспредельной тишине шаги.

Одинокий человек неспешно шел вдоль могильных оград, крестов, сопровождаемый взорами строго глядящих с надгробных портретов глаз тех, кого уже нет... Он никогда не стремился к кладбищам, подобно всем, жил обычной дворянский жизнью, полной роскоши и мирских увеселений. Попал он сюда случайно. Но теперь ему хотелось приходить сюда снова и снова...
Причиной была Она, Та, Что была Соткана Из Лунного света. Давно умершая девушка ждала его каждую ночь, печально глядя своими пустыми полупрозрачными глазами куда-то в несуществующее прошлое, которое раз за разом возвращалось к ней чередой ведомых лишь ей одной видений...

Про это кладбище давно ходили жуткие слухи. Говорили о неприкаянной душе, обитавшей тут. Люди, как правило, боялись появляться здесь. Однако же случилось так, что в одну прекрасную ночь, придя сюда, дабы развеять тоску и найти новых ощущений, он встретил Её. Человеку она не показалась устрашающей, ибо она была прекрасна и таинственна как сама Луна... Она манила его к себе, звала всем своим видом, её уста шевелились, неслышимо умоляя остаться с нею, и невозможно было противиться этому зову... Он не знал её при жизни и не мог избавить обречённую на вечность от бесконечной печали, что суждена была ей за ведомые лишь ей одной происшествия...

Человек был счастлив разделить с нею это чувство, ибо сам бесконечно полюбил её. Сперва ему казалась абсурдной мысль о том, что он любит призрак, но с каждой ночью всё больше хотелось вернуться к Ней и держа Её за едва ощутимую призрачную ручку, смотреть в вечность...

Она никогда не заговаривала с ним и даже не смотрела на него, но человек знал: что Она чувствовала его присутствие и даже подавала руку, обжигающую ледяным прикосновением смерти...

В какой-то момент ему стало страшно от происходящего, но даже страх не смог остановить его от еженощных посещений Любимой. Постепенно ненужными стали казаться мирские развлечения, балы, обеды, светское общество... Человек всё сильнее желал разделить с Ней бесконечное чувство боли, лишь бы Ей стало чуть легче...

Этой ночью чувство было поистине безумным... Она ждала его, сидя на могиле и п обыкновению смотря пустыми глазами в вечность... Он подошел, взял её за руку, как делал это всегда, всю свою жизнь, как ему казалось в тот момент... Её Чувство охватило и унесло куда-то вдаль, в бесконечность посмертных миров, в боль утраты, что вот уже вечность, не отпуская ни на миг, мучила Её... Он уже не хотел возвращаться обратно, и он знал, что более не наступит день, который неумолимо разлучал человека и девушку призрака...

Когда же наступил рассвет, старый гробовщик, изредка бывающий здесь, дабы привести кладбище в порядок, нашел его бездыханное тело, лежащее возле древней могилы с давно стёршейся надписью...

Следующей ночью девушка всё так е одиноко сидела на прежнем месте, и снова чьим-то влюблённым глазам суждено было попасть в призрачные сети и тихо умереть, купаясь в волнах невыразимой грусти Той, Что Соткана Из Лунного Света...

Ptisa_Lucy (Чортова_Дюжина) все записи автора Автор Rau_l


Мне не нравится время. Время идет, его не остановишь. Пока я пишу это предложение прошло 5 секунд. 5 секунд здесь, 5 секунд там. Так и проходит жизнь. Время не купить, не дать ему на лапу, никак не договориться. Чтобы ты не делал, время продолжает идти. И если сломать все часы на свете, оно все равно будет идти.
Смотришь, идет бабуля по тропинке со своей внучкой, и рассказывает о том, что когда она была такой же маленькой все было иначе. А только представь, что считай вчера пожилая женщина была маленькой девочкой. Что не так давно влюбилась впервые. Не так давно вышла замуж. Не так давно у нее родились дети. Не так давно дети выросли и родились внуки. И когда-нибудь этой бабули не станет.
Как же все быстро.
Мне это кажется несправедливым. Что все так быстро. И если живешь дорожа каждой секундой, каждым вдохом...
Так, наверное, даже быстрее.

А я тут недавно выезжал из Зеленограда на бетонку, и мельком заметил, что уже бывал когда-то здесь. Точно, ветеринарная клиника. Рыжий котенок? Это было так давно, что я почти не помню было ли это со мной, либо же я где-то это услышал или прочитал, или просто придумал, спутал со временем.
А тогда город казался таким огромным. Большие дома, длинные улицы. Школы желтым, детские сады синим. Пруды посреди микрорайонов, уютные дворики. Я был очарован этим городом.

Чаще всего приходит на память один весенний день. Начало весны. Было немного прохладно. Снег еще лежит. Солнце ярко светит в глаза. А я иду к твоему дому. А навстречу подул легкий, по-летнему теплый ветер... И стало так хорошо на сердце, будто этот ветер смог дотронуться до самой души. Тогда я был счастлив. И я до сих пор помню запах твоих духов. Запах который кружит голову, словно наркотик. Запах, который напоминает мне о той счастливой весне.
А что сейчас? Помнишь это?

"Я смотрю на эти лица, кто кем стал теперь, 10 лет назад десятый класс"
Кажется, что все было еще вчера. Но вчерашние юные девочки и мальчики сегодня стали уже совсем большими. Напротив твоего дома вырос новый микрорайон. А ты закончила институт. Все меняется. Пусть как и раньше на станции слышен гудок электричек, но все уже не так. Другие заботы, другие дела. Другие мы. И столь прекрасный Зеленоград уже не кажется таким очаровательным.

Время бежит. И я больше всего боюсь это время упустить. Боюсь потратить его впустую. Потратить не на те увлечения, не на те книги, не на тех девушек, не на тех людей и не на те поступки... Ведь потом ничего нельзя будет исправить.
Опубликовать это сообщение или же удалить? Как я сейчас поступлю, так все и останется. Я не смогу вернуться назад и поступить иначе. Можно будет исправить позже, но это будет уже другое время. Которое уйдет также быстро, как эта секунда.

Ptisa_Lucy (Чортова_Дюжина) все записи автора Автор viki8383

Жизнь состоит из вспышек. Они то яркие, то еле заметные. Память - это вообще уникальная штука. Она детально запоминает момент, в котором ты пылесосишь комнату. Как загибается ковер, ты выпрямляешь его и пылесосишь дальше. Потом шнур цепляется за стульчик и тот опрокидывается. Осколки стакана, что стоял на том стуле, память воспроизводит моментально и точно. Почему? Есть же события, которые ты стараешься запомнить. Которые намного важнее, чем уборка в комнате. Которые хочется вспоминать, от них тепло в зимние вечера, они разливаются горячими волнами по телу.
Но память ведет какую-то свою, странную и отличную от меня хронологию.
Три момента, которые я помню идеально. Ощущения, запахи, вроде ничего не значащие, но память решила по другому.

Первый. Это детство. Я одна дома. Мне четыре года. Вроде я болею, горло. У меня тогда был такой большой надувной мяч. Желтый с красными полосами. Я играю им, подкидываю. Он уже чуть сдут, нужно сказать папе вечером, чтоб подкачал.
Мы совсем недавно поклеили обои. Мама сама клеила, и папа ей помогал. Теперь в комнате очень красиво, как в шкатулке обшитой бархатом. Мяч все же очень спущен. С ним не возможно играть.
Новые обои красивые, с какими-то загогулинками, а самое главное – они чистые! Раньше у нас тоже были красивые обои. Но они были изрисованы мной) Я любила рисовать. Выбирала для этого тихие спокойные места, где меня никто не потревожит. Под столом на стене уже не оставалось свободного места на обоях. Как-то грустно. Теперь, как говорит мама, я уже взрослая и мне должно быть стыдно, рисовать на стенах. И мне действительно стыдно, я не буду этого делать, но так скучно! Скучно быть взрослой! Ладно, может я, еще найду интересное взрослое занятие. А пока нужно пойти помочь соседке полить грядку с балкона.
Второе. Мне двенадцать. Я иду со школы. На улице холодно, мороз и ветер. Но я без шапки. Я же взрослая, зачем мне шапка? Завтра Новый год… сейчас приду домой и буду елку наряжать. Это всегда входит в мои обязанности, а я и не сопротивляюсь.
Дома только сестра. Она читает какую-то книгу. Я кидаю школьный рюкзак и наряжаю елку. У меня уже даже есть выработанная стратегия. Сначала я одеваю игрушки, вверху красивые большие шары. Сверху мало веток и игрушки там очень видны, вот поэтому там и вешаются только красивые. Потом, после игрушек идет дождик. Я не люблю его много, он закрывает елку. Так что на елку я его ставлю чуть-чуть, а остальное бросаю под нее – имитация снега. А завершающий штрих – это гирлянды. Это занимает у меня полтора часа. Сестра еще все читает. Мне скучно. Я сажусь возле нее и пытаюсь заглянуть к ней в книгу. Она отрывается и говорит, что книга очень интересная, и она может почитать мне ее вслух. Это был Герберт Уэльс – Машина времени.
Третий. Мне пятнадцать. Я иду по улице к подруге. Она живет на другом конце города. Но город у нас не большой. Так что можно пройтись пешком. Вообще, как можно ездить в маршрутке, если ты никуда не спешишь? Тем более в такую чудесную погоду.
Я иду, под ногами скрипит снег. Ярко светит солнышко. А щеки щипает мороз. В голове звучит стих Пушкина …
Мороз и солнце; день чудесный!
Еще ты дремлешь, друг прелестный -
Пора, красавица, проснись:
Открой, сомкнуты негой взоры
Навстречу северной Авроры,
Звездою севера явись!

Я люблю этот стих. И он чудесно подходит к этому зимнему утру. А когда я приду к подруге, она 100% еще будет спать! И «пора, красавица, проснись» как никогда будут вовремя)
Помню слезы, которые катились по щекам от яркого солнца, который отражал снег. Я смахивала их рукавицами и представляла, что прохожие думают, что я чем-то расстроена, а у меня, на самом деле, просто замечательное настроение. Я улыбаюсь.