Белые сны. Смиренные в объятиях, Под полной луной. И в белых снах. Апостолы в проклятиях. Дотронутся рукой, На небесах. Я буду юным ветром, Поющий тихий блюз. И в белых снах. В горящем стоне лета, Тебя коснусь, На небесах. И украду молчание, В печальной тишине. И в белых снах. Невинное признание, Душа к душе, На небесах. Что смерть моя? Иллюзия страдания! И в белых снах. Мы встретимся, Назначено свидание, На небесах.

Ходить по воде,
Не умеем, не верим.
Скрываем лучи
У расщелины скал.
Мы тенью встаем,
Мы слепые, мы внемлем.
Смыкая уста,
В единый оскал.

Офелия.

Я сдавленные пальцы разожму,
В притворном исступление горя.
Офелия, тебя я утоплю,
Когда забьется знойная заря.

Руками, что чинили боль и страсть,
Завью беспомощную шею.
Не верю я в умение умирать,
Так научи, Офелия - поверю.

Ты так боишься мой, презрения взгляд,
Мои насмешки и мое молчание.
Но выбираешь снова этот ад,
Слезой моля, исторгнутое пламя.

В твоих слезах до раздражения мягко.
В твоем покладистом и нравственном уме,
Мне больно в сердце, мне так гадко,
В таком красивом безнадежном сне.

Я сдавленные пальцы разожму,
Освобождая побледневший труп.
Офелия, тебя я утоплю,
И тиной зарастет мой мрачный пруд.

Муравьиным законом,
Строит вещий канон,
Ваш, бриарий оконный
Для меня, отчий дом.

Что стекленное небо,
Над просторами ставень,
Что бетонные плиты,
Я целую устами.

Мне бы, крылья от птицы.
Мне бы, душу от ветра.
Мне бы, сердце из ситца.
Мне бы, вечного света.


Остановленный ветром,
Объятый огнем,
Прахом сыплется в землю,
Пред допитым дождем.

Что стихия без силы,
Силы скрытой в тебе.
Что святым без молитвы,
Воздающей беде.

Мне бы, стрелы от грома.
Мне бы, яда змеи.
Мне бы, волчьего стона.
Мне бы, взгляда луны.

Мне бы, истину смерти.
Мне б, безумия в глаза.
Мне бы, вечности каплю,
Испить до конца.

Что может повредить свободу мышления? Чужое мнение внушаемое через СМИ. *** Вечная память!

6699 В истории до земной цивилизации были люди и нелюди. Были те кто достойны ходить по белым туннелям корабля и те кто теснились в его грязных тухлых трубах, брошенные своими создателями как, ненужные биологические куклы или просто биоуроды, хлам или мусор для выброса в открытый космос. Если я мыслю, я человек, но если я другой, значит я брак создателей и не какая, даже самая лучшая мысль меня не спасет. Я хлам этого мира и мои братья бросят меня в шлюз без всякой скорби за мою жизнь. Я омерзителен, я не знаю не любви , не ненависти и не ведаю правды, у меня есть только одно самое большое и сильное чувство, данное мне природой, я хочу выжить. Хочу сильнее всего продержаться еще день, ночь, а может и неделю, месяц, год. Хочу жить не смотря ни на что. Не смотря на голод, холод ледяных труб и смердящий запах. Моя никчемная жизнь нужна только мне, но это же все что у меня есть и я этим дорожу. Люди они прекрасны, они ходят в серых костюмах их лица вытянуты и лбы сверкают как стальные палубы, глаза раскосые большие и маленькое отверстие рта.Я нечеловек, и моя внешность омерзительна даже мне самому, кожа белая местами красная от ожогов и выпуклая от шрамов. Лицо мое круглое и покрытое длинными волосами цвета грязи и ржавчины, нос вытянут, губы мерзко пухлые и влажные. Я передвигаюсь на коленях и от этого мои ноги не разгибаются и я не знаю какой мой рост, может я и большой как настоящий человек, может я как ребенок человека или среднее между ними. Иногда я долго молчу прильнув к вентиляционной трубе и наблюдаю за красивыми людьми, они вальяжно ходят по своим коридорам, комнатам, говорят с друг другом на языке тишины. Иногда они долго трогают друг друга руками и урчат. Мне нравится наблюдать за их детьми которые бегают очень быстро, тревожат взрослых за ноги пытаясь привлечь их внимание. Маленьких людей выращивают в капсулах в комнате хо, а в комнате х1 уничтожают брак или проводят над ним опыты. Я вырос к комнате х1 , я знаю запах свежей крови, запах скверны и мочи. Запах отходов и химического раствора номер 6699 которым нелюдей превращают в мягкую питательную массу. Потом этой питательной массой кормят детей и нас. Процесс жизнедеятельности в условиях жизни на огромном корабле, может показаться вам весьма ужасным, но здесь каждый подвид должен быть созидателен и если от него нет толку, он легко превращается в биомассу под номером 6699. Долгое время от моего клона не было толку, создатели пихали меня как животное, запирали на месяца в маленькую низкую клетку для животных и молча кормили, наблюдая за мной. Я очень хотел общаться, я кричал , плакал и привлекал внимания, но в ответ получал разряд электродов пущенных через прутья моей клетки. Со временем разряды электричества перестали меня пугать, моя кожа стала менее чувствительной и я стал бился о клетку так неистово, что привлек однажды внимания создателя. Он плавной походкой подошел ко мне, выдернул замок и открыл дверь. Меня это обезоружило. Что делать дальше, если столько лет ты сидел в этом плену и даже перестал мечтать о свободе. Наверно мой спаситель был человеком терпеливым и еще около минуты молча продолжал ждать около клетки. Я выполз медленно, волоча за собой кусок жуткой массы, которые когда то были моими ногами. Прекрасный создатель ударил меня электродом, я положил голову на пол имитируя отключение сознания. Меня положили на носилки две пары рук и понесли по белому коридору прямо к боксу под номером 6699. Еще пару изуродованных человеческих тел прижались ко мне. Я вздрогнул от ужаса и первый раз осознал, что не за что не хочу умирать. Я уполз в лук вентиляционной трубы. Xxz777 Классическая вентиляционная система корабля Ментал 1 выглядела как, единая сеть пересекающихся между собой труб, общей протяженностью 115 километров, с окружностью в рост человеческого ребенка лет от 5- до 8. Соответственно передвигаться по ним приходилось без участия ног, что мне очень подходило, учитывая мою неполноценность передвигаться стоя в полный рост. Я быстро и почти бесшумно просекал эти бесконечные лабиринты. Порой мне встречались такие же нелюди как и я сам, мы избегали общения с друг другом, чтоб не привлечь шумом внимание людей которые за стенкой строили свою полноценную жизнь. Биомасса номер 6699 протекала по кораблю от отсека х1 до самой дальний комнаты в хвосте корабля под номером ххz777. Меня завораживала это комната, только она не была доступна для обзора с вентиляционных труб. Системы вентиляции связывала весь корабль, и только там превращалась в закрыты блок с мигающим красным сигналом в углу люка. Я часами следил за этой загадочной дверью. Туда иногда приходили создатели, по 3-5 человек закрывались надолго и выходили слегка возбужденные разбредаясь по свои делам. Так происходило каждую 2 пятницу месяца. Все остальные дни люк молчаливо и загадочно мигал своим красным сигналом. Я закрывал глаза, а сигнал продолжал мигать в моих глазницах еще очень долго, пока сон не превращал этот в свет, в свет большой яркой звезды. От ее света мне жгло лицо и я чувствовал приятное тепло во всем теле. Прекрасный сон который я вижу с самого детства о Мире, которого я некогда не видел. Там просторно и спокойно. Там много тепла и уюта. Я иду на своих ногах, крепко владея каждым шагом, будто делал это всегда. Я иду на встречу яркой звезде к её краснеющему горизонту. Просыпаюсь от тревожного звона в ушах. Сигнал тревоги ревет , разносясь по вентиляционным трубам, сотрясая их в легкой вибрации. Люди в серых костюмах бегают по коридорам. Я застыл наблюдая за люком номер xxz777. Дверь люка распахнулась и от туда выехала капсула с многочисленными трубками для дыхания и поглощения еды. Среди этого я еле разглядел ужасную картину. В капсуле сидел "нечеловек", с черной волосатой головой, без наличия нижней части тела. Она полностью отсутствовала. Создатели стремительно бежавшие к нему по коридору, поклонились ему, как господину и припали на одно левое колено, опустив свои прекрасные головы взглядом в пол. Их скопилось в коридоре около 10 особей. Они молча общались с друг другом. И этот урод в капсуле понимал их язык и издавая какое то жуткое мычанием отвечал им. Мой нынешней мир изменился ! Будучи нечеловеком, я четко знал свое место и всегда соблюдал законы корабля. Но что теперь? Кто теперь здесь человек, а кто нет? Мои мысли путались, а сердце билось сильней и громче. Кто этот нелюдь ? И почему эти достойные люди-создатели унизительно склонили к нему свои головы? Я стукнул по трубе кулаком, впервые за много годы нарушив закон тишины и через мгновенье почувствовал на своем теле знакомую дрожь от разряда электрода. Еще разряд, а продолжаю молотить кулаками по трубе отсека ххz777. Еще разряд порядком сильнее чем 2 предыдущих. И мои глаза провались в темноту. Я слышу только звук. Слышу свои удары. Слышу разряды трескучего электричества. А главное я продолжаю слышать мерзкое мычание нечеловеческого существа в капсуле. Проваливаюсь в сон. Снова свет, но уже не от звезды. Открываю глаза на столе. Сверху яркие лампы слепят меня. Создатели окружили мое тело и что-то делаю с ним. L1 Сегодня лучший день в моей жизни. Я не знаю боли и страха. Я вижу не туннель корабля Ментал 1, я вижу свет той самой звезды, она освещает все вокруг и дарит мне тепло. Я первый раз чувствую ветер и вдыхаю настоящий чистый воздух. Я свободен. Я человек. Мои ноги не согнуты в коленях, я стою на них прямо и твердо. Нас около 1000 человек, женщин и мужчин. Корабль Ментал 1 тенью заслоняет дикие леса, поднимаясь все выше и выше над нашими головами. Голубое небо прячет его крылья в облака, и скоро мы потеряем его из вида. Прощай корпус х1, прощайте серые люди и ваш властелин в капсуле. Мы остаемся здесь на всегда. Эта планета под кодовым номером L1 стала нашей землей. Эта звезда с теплым светом, стала нашем солнцем. Прощайте наши человеческие создатели. Сегодня лучшей день в моей жизни. Я стал властелином нового мира.

Моя душа сегодня открыта для того, чтоб ее, растерзала толпа, и не гнушаясь, порвав ее в клочья, растоптала резиновыми сапогами по той самой брусчатке, где текла кровь невинных и измученных людей. Моя душа сегодня готова упасть и разбиться насмерть из окна той высотки, которая через 11 секунд разрушится до самого основания. Моя душа сегодня бежит вместе с тем тигром которого еще вчера убил беззубый мужик с серыми как безысходность глазами. Тигр упал, но остался жить, потому что моя душа закрыла его от пуль. И как плавно уходит закат, проваливаюсь в свою темную бездну, так и моя душа летит сегодня за солнцем, но не сможет успеть догнать его свет никогда. За один шаг мою душу окутает бесконечный гнетущий мрак и она на миг прекратит свое бегство. На востоке уже пробиваются первые лучи и свет солнца уже разморозил тьму. Моя душа пустилась сегодня в бег. Моя душа разрывается от снарядов. Моя душа тонет в арктических льдах и слышит стоны матросов в подводной лодке. Моя душа в пасти огромной акулы, и волны выносят ее остатки на разрушенный город, утонувшей в воде. Моя душа на вершине горы и падает в пропасть, потом снова встает поднимаясь в гору и падает, падает не зная боли. Моя душа сегодня распята на кресте и умирает. Моя душа воскресла и снова распята. И нет ей покоя в этом Мире и не в каком другом. Она почти живая и совсем уже мертва. Она не одна, но всегда одинока. Моя душа сегодня открыта.

Земля дышала в полную силу своих легких. Душистый сказочно яркий лес. Пения райских птиц и голос прохладного легкого ветра. Утро. Ночи здесь знойные, все покрывается инеем. Кристаллы льда заплетают листву деревьев, сшивая в эту ткань каждый сантиметр леса. Первый луч светила разрушает холод оживая природу, как огонь искрой. рассыпаются льдинки и падают на землю, растворяясь в траве и превращаясь в струи пара, после чего поднимаясь в свете радуги вверх и возникают в разноцветных полосах неба. К полудню небо приобретает цвет золота, становятся низким и взрывается от собственной тяжести раскатистым громом. Еще и еще, звук становится сильней, свод пульсирует огнями и вспыхивает дождем искр. Подлетая к земле искры сверкают ярче и угасают уходя в почву. Земля наполнятся благодатной энергией и оживает. На ее поверхность ложатся животные и многочисленные существа стремясь вобрать больше ее жизни в себя. Тишина и синхронное дыхание под такт вселенной рождает духовное спокойствие и единение. Все превращается в один огромный организм с одним внутреннем миром и одной душой и одним дыханием. Это называется высшим воссоединение с богом. Те кто не вступают в связь с богом становятся неехидами, существами не божьими. У них начинает расти грубая материя образуя во круг тонких тел нечистую оболочку, уродливую и грубую как их мысли. Существа эти очень скоро погибают в своем новом теле и начинаю разлагаться. Их тонкие тела погибают в месте с ними, порождая духов и демонов. Демоны изгоняются в низшие миры. неехиды, будучи существами больными и слабыми не в состоянии оценить всей беды происходящий с ними, некоторые пытаются вернуться в прежнее состояние, но земля уже не принесет их в свои объятия, энергия бога становится для них невыносимо болезненна и убийственна. Энергия бога воссоединяет мир и проникает во все миры и параллели вселенной. Мы все частички божественного, а божественное часть всех нас.

Сон Кабуласа был безмятежным и таким же теплым как в детстве. Ему снились бескрайние красные поля, стада пасущихся Пегасов. Божественные дожди, нега, спокойствие вселенной. В руках он держал рог единорога. Тело его было погружено в мягкую субстанцию, напоминающую облако тумана, только более плотное и ядовито пахнущее травой и цветами. Облик тела был размыт и очень бледен, крылья маленькие как у ребенка. Над его головой наклонилась морда единорога, высунув язык животное облизнуло лицо Кабуласа и заорала пронзительным ревом. Кабулас, открыл глаза и у видел яркий свет неродного для него неба . Все вокруг имело сияние, каждый предмет светился , а не отражал свет. Звуки природы были очень пронзительны для его слуха, запахи очень ядовиты. Крик единорога призвал сильное существо. Кабулас, почувствовал его всей своей кожей. Он приближался. И дыхание орта немело холодом страха, пожирая потоки собственной энергии . Существо наклонилось и заглянуло ему в лицо. Оно светилось и выделяло запах цветения божественных садов .За его спиной распахнулись шесть длинных крыльев с золотым переливом. Кабулас, заметил что его собственные тела разделились и полетели вверх. Одно из тел и вовсе прилипло к ногам этого могучего бога. Он понял что растворяется в этом мире и становится ничем "Какая глупая смерть!" Подумал орт и ушел в состояние сомоти каждым телом поочередно. Последний его дух еще держал рог единорога в своих руках. Шестикрыйлый бог стряхнул его как пепел своей могучей ладонью и подняв рог протрубил из него громогласный звук. Стадо единорогов принялось бежать в сторону огромных ветвистых деревьев, растворяясь в его тенях. И скоро не одного животного в саду не было видно. Шестикрылый бог положил рог в место где лежал Кабулас, место то засияло многоцветными красками и заискрилось.

Пегас пил воду, полностью погружая морду в яму. Крылья его полутораметровые парили на открытом поле разрушая спокойствие горизонтов. Небо было слегка туманное с тремя светилами и искаженным небесным сводом. На севере туманность превращалось в фиолетовый мрак, на юге в Розовой рассвет с многочисленными полосами радуги. Одно светило имело овальную форму и находилось чуть южней, два других на севере имели форму шара и цвет излучали сиреневый в тон неба.
Мерцание звезд на небе придавало всему окружающему миру осязаемость и естественность. Пегас вытянул длинную шею вперед, распахнул крылья и взлетел. Рассвет превратил его могучие тело в темное пятно и поглотил в объятья горизонта. Трава стала краснеть и раскачиваться от дуновений утреннего ветра, цветы открывали свои лепестки на встречу красному солнцу. Стаи громогласных насекомых поднялись над травой, как туман накрыли землю, перепрыгивая от цветка к цветку.

* * *

Кто я для тебя? Дьявол!

Поверь мне, это скучное лето ,

Закончится пожаром

И разорвет все это.

 

Что бы так весомо

Станнит  просто пеплом.

Порвем свои оковы

На растерзания света.

 

И ночь слишком ярка,

И день уже убийца.

Нас ждёт с тобой ад,

Лишь перейти границу.

 

А за чертой канава

И бесконечность.

Такое есть проклятье,

Что называют вечность.

 

Цветы мои завяли,

Что я тебе дарила.

Стихи сожгли в опали

и речь моя остыла.

Вандализм
Ты душить меня своею любовью,
Сжимаешь тонкими пальцами грудь.
Питаешься мясом моим и кровью,
Боишься мой пьяный разум спугнуть.

Кидаешь ножи в мое отражение
Когда я уже собираюсь бежать.
Голодные волки - твоё наважденье
За них ты готова меня сожрать.

Смотри под ноги, этот пепел,
Когда то был твоей душой.
Ее убил жара и ветер
И дал, бессмысленный покой.

Я ухожу! Но что осталось?
Следы клыков в моей руке.
Твоя тоскливая усталость.
И пятна крови на окне.

Обнаженные карикатуры,
Куклы – разбитые носы.
Мы застывшие скульптуры,
Пожираемые...

                                             

                                   Раны диаметром в жизнь,
                                   По шеи напряженно бегает дрожь.
                                   Убийца просит взаимной любви,
                                   Но у меня нет силы на ложь.

     

      Сезон костров и кошмаров,
      Пугливые нервные ветра,
      Осталась одна лишь отрава
      Без цвета...

 

* * *
Моя маленькая, но верная смерть,
Я уже совершенно мертва.
Воскрешаю, чтоб вновь умереть
И учится сходить сума.

Ложь скользнула лезвием вверх
И не хватит и тысячи дней,
Чтоб избавить себя от всех,
И помочь убежать тебе.

Я уже совершенно мертва,
Моя маленькая, но верная смерть...
Мне хватило всего лишь два дня,
Чтоб тобою вновь заболеть.

 

Есть реки, которые текут вне-куда
Есть пули, которые стреляют не в цели
Есть люди, которые не смотрят в глаза
А я не хочу! Я так не умею………………

 

Слушай звук чрезвычайной вселенной,

Пусть отдыхают сегодня глаза,

Я прячу в ладонях оловянное сердце

С выбитой надписью « Навсегда».



О, как же, тянет осеннее небо,

Разбиться о скалы, как эти дома.

И кто-то сказал, « гиблое место!»

Но мне здесь нравилось всегда.



На этих развалинах, в этой помойке,

В этом немытом вчерашнем дожде,

В этой пустой, ржавеющей койке,

Я буду думать о высоте.



 

Небеса.



Поднимите меня небеса

На широкие дивные дали.

Пусть играет по телу гроза,

Пусть дождем меня укрывает.



Разразится, раскроет огонь,

На руках понесет в поднебесье.

Мне бы выпить весь мир целиком,

Но дороже царстве небесное!



Вяжет сонные дали в туман

Облака, как алмазные кони.

Я отдам эти сны чудакам.

Я отдам, это тело неволи.





 

На вершине его пятиконечных звезд зреют гнезда противоречий. Мы наследники этой земли, родившиеся на переломе двух эпох, говорим этому миру, "Здравствуй!"



"Здравствуй!" - говорим мы тем, кто против нас. Кто молит как завороженной на величия этих зданий, созданий иной эпохи.



"Здравствуй!" - говорим мы пролетающему над нашими головами течению времени. «Мы приветствуем тебя наше время! Время противоречий и мрака!»



"Здравствуй!" - говорим мы людям, чье сознание как под гипнозом сковано и закреплено договорами, кредитными соглашениями, пластовыми картами, и собственными цифрами вместо имени.



"Наберите, нужный код! » - говорит автомат, болтающийся у него место головы. На таблоиде мелькает черная полоска.



«Да, вот, пожалуй, код!»

Автомат говорит "Ошибка. Попытайтесь еще раз"



«Да, вот, пожалуй, код!»

Автомат слегка затрясся, " Ошибка! Ошибка! Ошибка!" бежит строка на таблоиде.



«Да, вот, пожалуй, код!»

Автомат забился в конвульсиях, из него полетели искры и сопли. Кровь потекла ручейками по таблоиду, бегущая строка сменилась на улыбочки:

«Вас рад приветствовать менеджер среднего звена, Дмитрий Селиванов» - говорит автомат.
На таблоиде отобразились таблицы: "Дмитрий Селиванов, может; вылизать вам жопу, Дмитрий Селиванов готов на все условия».

"Здравствуй!"- говорим мы Дмитрию Селиванову, просто и без цели, мы говорим ему,
« Здравствуй!", не прося не чего взамен.

Автомат, что болтается у него место головы, теряет контроль и взрывается в переходе на Пушкинской, накрывая взрывной волной прохожих.

"Здравствуй!" - говорим мы лысому человеку, что взбирается на трибуну, подобно тому, как червь карабкается на Голгофу. Взобрался кое-как, отдышался, облизывая своим огромным языком свое потное лицо. Язык его столь огромен, он как змеиное тело шевелиться, и шипит на толпу зевак. Языком он приглаживает свой дорогой костюм, облизывает до блеска ботинки, но главное не это. Языком своим он говорит, и от каждой фразы произнесенной им, в мире происходит что-то, что-то не так важное как его речь. В мире умирают от страха и боли.

" Меня зовут Петр Млемлин, говорит он. Я пришел, чтоб помочь Вам!"

"Здравствуй!" - говорим мы Петру Млемлену. Просто так без цели мы говорим, ему

«Здравствуй!». Язык его начинает пухнуть и покрываться гайками и болтами.

"Здравствуй" говорим мы Петру Млемлену.

Язык его распухает сильней и взрывается около станции Рижская, взрывная волна накрывает прохожих, трибуна рушится и превращается в пыль.




 

Оборотень.



Бессонница душит,

Эта сука красным обручем.

Луна в темную, слушай

Все вибрации, отражающего солнца.



Когти острые, на щеке ее.

Ветви, трубы с опозданием.

Электрички сходят с путей,

И к воле, героиновое твое наказание.



Страшные всадники преследуют.

За волной идет, волна.

Тучи – кони, Бег по времени,

Ночь на всегда.



Бесконечная, одинокая,

Ведет по кругу голову.

Остановится, хочется,

Как волк, умирающий с голоду.



Жертва – движение, запах,

Я оборотнем, слышу шаги твои.

Взгляд, это смерть, страх.

Ты же попробуй и убеги.



Не замедляя гонки, сила моя,

Нагоняю. Все ближе и ближе,

По ветру, фантазия.

Боль, затмение, ничего не вижу.



Бессонница душит,

Слушай ее, слушай...







 

Я плачу, я плачу, не роняя слез
Я вижу боль в глубинах сердца.
И маски, что стесняют вашу злость
Я примеряю на поверхность тельца.

Я плачу, когда вы скрепите зубами.
Я плачу, когда вы скалите рот.
Теперь я стаю в этом образе с вами,
И знаю, что я такой же урод.

Прижмите меня к своему подбородку,
Мы очень близки, мы схожи как братья.
Сожмите мою не заткнутую глотку,
Сомкнем свои пальцы в стальные объятья.

 



 

Пьяная женщина.

Небо склонилось послушать дыхание ее.

Вязкая масса на пальцах. Кровь и вино.

 Грязная комната и не убранная пастель.
Крошки от чипсов и банки от пива.
Музыка скребется железными звуками, на водной глади ее белых кудрей.
От ее тела пахнет солью.

Вязкая масса на пальцах. Боль и любовь.

Не слышит! Не дышит! Не хочет знать.
Телевизор вторит в повторе: « Мы тебя видем!»
  « Мы тебя видем!»
Солнце через крылья штор, из щелей по потолку.
Запахи и звуки.
Рот приоткрыт.  
Одежда скинута на пол.  

Вязкая масса на пальцах. Слезы и прощения.  

Пепельница, забитая окурками.
Вчерашние мысли.
Куплеты песни.
Стук в дверь. Разговоры о прошлом.

Вязкая масса на пальцах. Капли потеряной жизни.

Небо спустило пушистые облака на землю.
В холодном поту ее лицо и шея.
Расой намочило утро, и закрыл как саван туман ее тело.



   

 

* * *
Ты говоришь на языке огня,
Читаешь надписи на уличных щитах,
Твой третий глаз преследует меня,
Мы где-то виделись в затерянных мирах.

Вот тень изломана, как калаж Пикассо
И воет что-то страшное внутри,
Ты вышел из моих кошмарных снов,
Предвестник разрушения и войны.

Могильный дух – холодный привкус крови,
Как ящер, проскользнувший по стене.
Сигнал в висок- чужой, не смытой боли,
И страх наследственный продернет по губе

 

Смерть луны.

Эта луна, заключенная в сети,
Это последствие, чей-то войны,
Эта мечта умерла на рассвете
Как умираешь сегодня и ты.

Эти лучи – призраки неба,
Это сигналы далекой звезды.
Эти глаза рисуются белым,
Ночь убегает из темноты.

Края от края, за краем небесным,
Звездные войны – проклятья земли.
Я покажу тебе край поднебесья,
Где оживают земные цветы.

Я покажу, где скрывается сила,
Где начинается сказочный рай.
Я покажу воспаленная лира.
Только быстрей давай умирай.

Это не ложь, это сила обмана.
Это не свет, это луна.
В этом сиянье и я умирала,
В этом слиянье воды и огня.


 

Последствие Вторжения "белой" цивилизации! 

Еще одну рюмку и удовольствий,
К критической точке – открыт океан.
Во испытание наших страстей-
Мне нравиться больше

                                               как капает кран.

 

Ты дышишь в затылок, а может быть в сердце,
Возьми эту фразу, как мой сувенир.
Не говори, что ляжешь на рельсы,
Я все ровно в это не верю!

 

Огонь он спаситель, но он уже пьян.
Три чаши за жизнь, три чаши за смерть.
Меня из нутрии гложет тля.
Ты завтра проснешься_ Да, будет день!
 

Но без меня.

 

Кто же знал, что в этом хрупком теле
Совсем отсутствует душа,
Ну что ты плачешь, в самом деле
И без нее ты хороша...


 

  Рабство.

Снова чувствую силу,
За пределы зимы.
Любовь и насилие,
На пороге войны.

Причем здесь колеса,
Все катится к черту.
Густые леса,
Прячут красоты.

Вползает солнце в пастель.
Лучи и тепло.
Танец прозрачных тел,
Особенно твоего.

 

6 

5 

4 

3 

2

1 

* * *

О, ангел,
  Желаний моих и потерь,
Как смею
  Касаться, сиянье узрев.
Во мне
  Посилился и здравствует зверь,
Клокочет
  Дыханием, зловещей рев.
 
И рвется
  Когтями, цепляя мне грудь.
Рогами
  Давя на опухшие вены.
О, ангел,
  Лети от меня – не вернуть,
Сгорай
  На закате – законченном веке.


 

 5

 4

3 

2 

1 

 

ЭТО РЕАЛЬНОСТЬ - НА  ЧТО МЫ ЗАКРЫВАЕМ ГЛАЗА, УШИ И РОТ.......................

СМОТРИ,  

http://www.kasparov.ru/material.php?id=486A4D558A728

 * * * 

Подари мне свое настроенье,
Шелестенье дремучих лесов.
И теченье воды в воскресенье,
Полнолунье бессонных часов.

В этом радужном запахе неба,
Расстоянье, движенье руки.
И в полях золоченого хлеба
Настроенье мое береги


 

Руки.

Художник рисовал руки. Длинные тонкие пальцы. Худые предплечья. Изогнутые. Курящие. Пьющие вино. Цепляющие столовые приборы. Рвущие на себе одежду. Бледные. С длинными накрашенными ногтями. Истерзанные. Кривые. Зловещие.
Руки тянулись. Руки хотели пробраться через полотно в общее пространство зала и завладеть миром леди Миры.
Темные запутанные волосы и широко открытые глаза. Леди Мира знала эту тайну, тайну заключенную в том, что все руки живут отдельной жизнью от человека. Они разумны. И злобная сущность рук заставляет людей вершить пытки над своим телом.  Иногда их призвольное движение могло привести к смерти или превратить человека в безвольного раба.
 Леди Мира сжала пальцы и отпрыгнула от картины. Ее лицо налилось багровым цветом, испарина покрыла лоб.
 Молодой человек с белыми кудрявыми волосами встал за спиной Миры. Он слышал ее громкое дыхание и скрип напряжения туфель на ее ногах.
На пол покапала кровь. Худощавое тело женщины покачнулось.
- Что с вами? - молодой человек подхватил ее нависшею в падении и зажал в крепких объятьях. Тело Леди Миры содрогнулось, она выпрямилась и попыталась опереться на ноги.
-Что хотят от меня ваши руки? - заговорила она в грозном тоне.
- Я держу вас, вам стало плохо....
- Пусть ваши руки оставят меня в покое!
 - Да мадам!
  Он отпустил ее и увидел, как с пальцев женщины стекает кровь. Она обернулась и протянула их к его носу.
-Теперь вы видите, на что они способны.

Леди Мира сидела в темноте, прижав колени к груди. Руки были скрещены и держались за голень. Руки впились ей в шею, и женщина захрипела. Она упала с кресла на пол и стала кататься из стороны в сторону. Из ее рта полезла пена.

 Художник провел первые штрихи, скрещенные руки на теле женщины. Недопитый стакан с вином и испепеленная сигарета.

 

  * * *

Меня пинают голые люди.
Мне крутят руки, вяжут цепи,
И что-то очень скоро будет,
Там где темно, пробились щели.

Я слышу шорох, скрип и стуки,
Меня пытаются спасти.
Мне стали мягче злые муки,
И я уже учусь ползти.

Земля по ноздрям, когти в глину,
Копайте дальше в глубину!
Ко дню затянется дрезина
И земледел начнет резьбу.

Я так боюсь их добродетель,
Оскальных, огненных улыб.
Когда рыдают громко дети
И давит местный колорит.

Дыханья нет, и нет биенья,
Как сердце – ледяной магнит.
Я жду тепла воиспасения,
Но ноги вкопаны в гранит.


 

NON 

Необъяснимо,. 

Необъяснимо//// 

Необъяснимо 

АНГЕЛ

 После того как прогремел взрыв, и я обнаружил себя лежащим на полу вагона, в моей голове образовалась абсолютная тишина. Эта тишина подобно той, которую я испытал, когда то в детстве.

  Стояло жаркое лето.
  На мое восьмилетие отец принес мне велосипед, зеленый с потертым сидением. Это был верх всех ожиданий маленького мальчика, я прыгнул на отца, вцепившись ему в шею. Его щетина карябала мое лицо, перегарный запах алкоголя проник мне в ноздри, так что зарезало в глазах. «Беги! – скинул он меня и хлопнул по спине, - Беги на улицу».
 Я схватил, велик и впопыхах обувая одной рукой туфли, спешил спустить свой подарок во двор на показ соседским мальчишкам. Переднее колесо велосипеда немного виляло восьмеркой, краска в некоторых местах отвалилась и там виднелась ржавчина. Не смотря на все это, я гордо катил свой подарок на встречу маленькому московскому дворику, горящему от жары и его многочисленным обитателям. Тучная женщина в белом заляпанным фартуке, развешивала постиранные простыни и пододеяльники по веревкам. Около нее крутились чумазые ребятишки. Дальше по длине веревок, которые опоясывали весь двор, тянулись; стол, где мужики играли в домино. Дальше лавочка с бабушками. Дальше песочница с девчонками и кошками. Дальше веревки затягивалась узлами на ветвях большого дерева, на вершине которого местная шпана построила деревянный шалаш. Я встал одной ногой на педаль и надрывно зазвенел велосипедным звонком. Мной овладела немыслимая гордость с ели сдержанным восторгом.
«Вот! Смотрите, теперь «велик», есть и у меня!» - проговаривал я про себя, закатив глаза под веки.
 Все что успел я тогда услышать, это была жестокая правда. Правда, что мой велосипед, принадлежит не мне, а Кости со второго этажа. Правда что велосипед был украден моим пьяным отцом. И в качестве подарка, он притащил его мне.
Правда, в том, что меня жестоко обманули.
В глазах все потемнело, и я упал на землю. Все стихло. Было так же невыносимо тихо и темно как сейчас.

Вагон слегка дернулся, и я открыл глаза. Приподнялся. Света почти не было. Вокруг скользили тени людей. Я встал и последовал за ними.
 
 Толпа направлялась по туннелю молча, о том, что с нами произошло, не понимал наверно ни кто. Точно был взрыв, меня бросило на пол и все на этом прекратилось. Наверно есть жертвы. Наверно есть те, которые нужна помощь. Я обернулся в сторону поезда, но там была сплошная темнота и не чего более. Толпа людей шла не оглядываясь, вперед к тусклому свету. Когда я поднялся на поверхность, там не кого не оказалось, ни прохожих на улице, ни спасательных машин, ни кого за сто километров. Что это? Что произошло? Взрыв и тишина?! Это возможно война. Возможно, где-то совсем близко был ядерный удар, и все люди эвакуированы из города. Сколько же я там пролежал в вагоне метро?! Сколько прошло времени.
 
 Я вспомнил о телефоне в правом кармане брюк, нащупал его, и достал, чтоб определить время. Экран дисплея горел оранжевым светом. Тогда я просто нажал на вызов и преставал телефон к уху. В трубке послышалось шипение.
Связи нет!
Я откинул его на асфальт и побрел по городу в направления своего дома. Все улицы были пусты, все словно замерло в одном мгновение, очистило себя от людей, как чего-то паразитирующего. Не было ни привычного шума автомобилей, ни гуда человеческой речи. Не было ни одного колыхания ветра, ни одного движения. Все молчало.
   
  Мое напряжение росло, и я, скривив лицо, вспоминал сегодняшний день.
 

На утро прозвенел будильник, звук неприятный, но такой родной.
Я встал, почистил зубы.
Яичница подгорела, ее пришлось выковыривать от сковородки прямо в мусоропровод. Выкурил сигарету.
Допил кофе.
Собрался и вышел из дома.
Вахтерша улыбнулась мне и пожелала, удачного дня.
Бросил дворняги специально приготовленный ломтик колбасы. Пес проглотил его и вприпрыжку побежал за мной.
 "Ну что?"- спрашиваю его, тебе мало или ты решил, что я буду твоим хозяином!"

Пес крутил хвостом в ответ и пританцовывал от радости.

 В детстве я притащил к себе домой большую рыжую дворнягу, помыл ее, накормил и положил спать рядом с собой на кровать. Утром, когда я проснулся пса, уже не было рядом. Я искал его, бегал по всем ближайшим дворам, но его так и не нашел. Наверно он очень был оскорблен тем, что его выгнали мои родители, и просто ушел куда подальше.

 В 9 утра я спустился в метро, сел в вагон.

Перед тем как прогремел взрыв или во время его раздался крик, он искривился у меня в ушах и я не смог определить, кто это кричал, мужчина или женщина. Крик был очень громкий и ужасающий. С этого момента меня поглотила тишина, тишина поглотила город.
 

 Я поднимаюсь по ступенькам к себе на этаж. Открываю входную дверь. Дома все осталось на своих местах. На миг сложилось впечатление, что не чего со мной не происходило, и это определенно такой же день, как и все остальные. Я присел на кресло, нащупал пульт под собой и нажал на включение. На дисплее загорелся оранжевый свет и раздался скрежет помех, я выключил и снова занервничал.
В шкафу послышался шорох. Еще и еще. Я вскочил и резким движением распахнул обе створки.

**********

 Там под завешенной одеждой сидело существо. Оно было белое. Белые руки, ноги. От кожи отделялась, что-то вроде чешуи, как у рыб. Существо свернулось калачиком и, судя по всему, спало. Я видел, как его дыхание приподнимает и опускает тело. За его спиной торчали перья, такие же белые, как и он сам.

Мне стало невыносимо страшно, я прокрутил все необычные происшествия сегодняшнего дня и сделал новое для себя предположение.

 Вероятней всего, дело обстоит так; я ехал в вагоне метро, задремал, поезд резко дернулся и я упал. Ударился головой, так что повредил лобную часть и вследствие чего помутился мой разум. Ну, говоря точнее, меня постигла болезнь шизофрения и к ней прилагающие галлюцинации. Думаю, все изменится, как только я дотронусь до этого существа руками.
 
 Я приободрился и улыбнулся самому себе. Протянул левую руку к гладкой голове существа и слегка прикоснулся до него. Существо издало звук, вроде того, как мурлыкают кошки. Не чего не изменилось.

Я коснулся еще раз, тыкнув указательным пальцем прямо в его макушку.
 Оно дернулось, словно в конвульсии и повернуло голову.
 
 Ужас!

  Белое лицо его смотрело на меня огромными красными бездонными глазами, в место носа две маленькие ноздри и также маленький рот.
Тело существа заколебалось в однотипных вибрациях.
Из-за спины стали выглядывать крылья. Существо издало крик. Именно такой крик я услышал в вагоне метро, когда произошел взрыв. Я закрыл глаза от наводнившего меня ужаса.
 
 Опять все стихло.
Открыл глаза. Меня, каким то чудом перенесло к месту взрыва. Станция метрополитена была наполнена спасателями. Они приносили тела из глубины туннеля и выкладывали их по полу.

 Я попятился назад, чтоб не мешать им своим присутствием и споткнулся.

Оглянулся и увидел свое тело лежащее у меня под ногами.
Оно окровавлено и бездыханно.





И тогда я понял, ЧТО УМЕР!



 

 

<img border='0' width='1' height='1' alt='Блогун - монетизируем блоги' src='http:///it.000000.029070.i.gif'>

Фотографии Опасные_виражи : мерлин монро

ГОТИКА

Белое /черное/красное

Сумасшествие этого города заключается в том, что люди испытывают патологическое чувство скуки, отчаяния и одиночества. Хуже того примирительная сила отвода, заключающая нас в рамки сексуальной озабоченности и кокаиновой игривости. По мере того как алкоголь перемешивается с этим драгоценным порошком, меняется наша безликая реальность и отдается в руки гипертрофированного сознания, а уж там идет совсем другая жизнь, жизнь красочная и безграничная. На протянутой руке к белому и черному. На линии пересечение дорог, в белой заточенной под Вирсаче цветовой гамме.

"На...!"- бьет, она каблуком его по голове, закручивая ремень безопасности у него шее. Он смотрит блестящими от слез глазами на проезжую часть, крепко держа руль в ладонях. Его тело трясется от истомы и боли, лицо испачкано следом от ее сапожищ с длинной шпилькой. Кровь хлещет из правого глаза, глаз затекает, превращаясь в сплошную опухоль.

"Ах ты мудила... озабоченный, как же ты достал постоянно ныть… дай я полижу твои ноги... дай я буду твоим столиком... ты просто мерзкий извращенец... может лучше тебя вовсе прибить чтоб ты не мучился. Ааа!?" - спрашивает она, дергая его за волосы рукой. Следующий применительный удар по голове, вывел движение автомобиля из равновесия. Колеса машины выкручивались то вправо то влево, зигзаобразное движение образовало затор на дороге. Ночь. Слегка падает снег. Сирены и мат покрыли белую Тайоту со всех сторон. Автомобиль затормозил, и замер на середине проезжей части.

Ночной город переливался огнями предновогодних торжеств. Витрины пестрили и доводили до нервного срыва, пластиковые страшные елочки с неоновыми лампами, многочисленные поздравления, жидковатая грязь на бордюрах и озлобленные лица однотипных прохожих, чья гамма поражала обилием черного.

Послышалась сирена спасательной службы, пробирающая через пробку. А из белой Тайоты забилась вибрирующими ударами музыка.

"Бац...бац...бацц!"

Она, уложила на его спину ноги и громко подпевала. Он лежал на руле, капли крови изрисовали струйками всю его щеку. Она хохотала. Обмакнув палец в крови, провела по лобовому стеклу вертикальную линию.

"Ты говнюк, всю машину уделал, я тебе это так не оставлю!" Шлепнула ладонью по его чеке.
"Черт! - на ее белое манто брызнули капельки красного.- Черт! Черт! Черт!"
Она судорожно закапалась в сумочке. Ее сплошное белое продолжало окрашиваться. Она не смогла не чего найти, разнервничалась, доведя себя до «чистоплотного истощения» и с искаженной в гримасе лицом выкинула все содержимое сумочки наружу. Все ее прелести дождем обрушались и попадали в разные стороны. Что-то ударило ее даже по голове, она начала хрипеть от негодования. В этот же самый момент в окно постучались.

"Эй дамочка, все в порядке!?"

Она ощутила, что кровь залила ей все сидение, ну, по крайней мере, ей так показалось, показалось, что она тонет в этом жидком и красном. Открыв левую переднею дверь она вывалила, опиравшись ногами, его безмолвное тело наружу.

"Заберите его скорей и вызовете мне службу с хорошими моющими средствами, это животное заляпал всю машину своей кровью.
Только быстрей, или все тут начнет вонять. Подумать только какой гад!"

Она потянулась ногой к нему, продолжая тыкать его шпилькой в голову. Ее пытались вытащить и успокоить. На что она заявила, что всякий будет лежать с этим извращенцем вместе, кто испачкает своими грязными ручищами ее белое дорогое одеяние.

Все куда-то спешили и нервничали, автомобили объезжали это место, посылая взбалмошной даме проклятия. Милиционер применил к ней электрошок, что позволило не надолго освободить проезжую часть и наладить движение. Музыка, что гремела в автомобили, заела на одном ритме, и все попытки ее выключить не увенчались успехом. По приезду эвакуатора , она еще не замолкала. Стекла запорошил снежок. Белая Тайота, с боков была забрызгана грязью и следами борьбы. На дороге валялось что-то мохнатое. Водитель эвакуатора подошел ближе и поднял абсолютно серое замызганное грязью манто. Он несколько раз встряхнул его и кинул себе под ноги. Протер кирзовые сапоги от налипшей грязи достал из кабинки железную 30-сантиметроваю дубинку, залез в Тайоту и ударил по магнитоле. Стало божественно тихо и спокойно на абсолютно белом и на абсолютно черном.
Ночь возымела быть бесконечной для большой части города, люди вставали, просыпаясь от сна только вечером и засыпая с рассветом, не видели других окрасок жизни кроме черного, белого и красного. Несомненно, это очень скучно, что и привело нас сюда на проезжую часть около 2-часов ночи к инфантильной даме и ее рабу. Утром врачи зашивали его изуродованное лицо, а его дама занюхав очередную дорожку кокаина наслаждалась парами эвкалипта в джакузи с абсолютно белыми стенами. Так прошел еще один безликий и наискучнейший день.

ВОЛК
Рассказать как? Была ли там беда. Было ли холодно и пасмурно. Была ли ночь. Была ли луна круглая и красная. Был ли свет от фонаря желтый и тусклый. На перекрестке дорог, воткнутый в землю нож с багряным узором на лезвии. Тихий скрип, ветер мягкий, порывистый игрался с шерстью, вздувал ее, пробиваясь к колючей коже. Дыбом встала хребтина, хвост подогнут. Кроме рыка не могу проронить ни слова, не мысли не могу осознать. Только слышу шелест деревьев, шорохи. Слышу, как мыши пищат под землей, слышу пробегающего косяка в ста метрах от меня. Лес воет, каждый его уголок бесконечно и отрешенно воет. Чую запахи тухлой плоти, чую кровь его же спекшеюся. Чую кабанье дерьмо и их телесную вонь. Чую как их вожак взрывает клыками землю. Этот приятный запах свежей земли врывается в ноздри и воспаляет мои нервы. Ступаю на поступь, медленно разгоняю темп – бегу. Трава сухая бьет мне по морде источая тысяча едких своих ароматов. Движения мои плавные и простые. Все тело мое в восхитительной неге, вздымается и дышит. Плещет лунный свет мне вдогонку, через ветки и верхушки деревьев в такт моему движению. Хочется достигнуть ее обелиска и прижаться всем своим животным признанием к ее холодной, желтоватой плоскости. Тереться о ее гладкую и одинокую, заснуть, свернувшись калачиком рядом с ней и проспать до следующей темноты. Шорох впереди. Все яснее. Оленья самка. Жует интенсивно. В ее челюсти хрустит ком сухой травы и свежего мха. Она выделяет слюну и перемалывает содержимое своего ужина. Я притаился. Пригнулся всем телом и иду на многозначный звук. У меня скрипит челюсть от предвкушения ее гладкой кожи, от предвкушения ее теплого мяса, что просочится в мою гортань, освежив мою ссохшуюся полость. Слюня, протянулась от этой мысли и повисла на бороде. На последнем вздохе бросаюсь в кусты за жертвой. Олениха дернулась с места, подпрыгнула и поскакала, выделяя свой страх на весь лес, превращая его затаенную красоту в шумное безумство. Все зверье зашевелилось, забегало и зашумело. А это копытная несется сломя свою нежную шею, и мне не догнать ее уже. Да черт с ней! Замедляю бег и с непреодолимой жаждой снова обращаюсь к луне. Наверно это так: если бы волки могли бы плакать, они бы плакали, но они не могут этого делать и поэтому воют. Сначала я всхрапнул, и весь лес засветился, тысячью глаз обратив на меня свое внимание. Потом набрал в глотку дыхания и затянулся воем. Надрывно и громко я пою песню своей животной тоске, своему круглому богу, которого не кто не в силах догнать, своей удравшей жертве, что не стала моим ужином сегодня. Вой мой разносится эхом за множество верст и уже другие волки подхватывают этот мотив, затягивая свою унылую песнь. Это жажда и сила, это шкурная наша, правда, наша плоть и кровь. Наш обелиск, что всходит на небо, чтобы указать нам путь, путь к самому себе. И они все продолжают выть на ее хладнокровное молчание, на темные тучи, что ползут по небу, на серые свои хвосты, на свое свирепое звучание, на миллионы такихже, как я и они.

ВОДОЕМ





Если бы лечь на дно этого водоема, открыть глаза и смотреть исключительно вверх. Мутная зеленоватая вода, солнце с вибрирующими лучами, скользкие водоросли тянут свои рваные листья к свету.
Вкус рыбы проникает через ноздри на язык.
Выпускаю некоторое количество пузырей с воздухом изо рта. Сердце забилось так громко, что мутный ил подомной закачался из стороны в сторону, создавая эффект колыбели.
Чувствую, как легкие направляют остатки воздуха в глотку, рывками, пытаясь, освободится от задержавшегося вдоха.
Мои мышцы напряжены, сжимаю кулаки. Вода и остатки тины зажаты в ладонях. Пытаюсь отвлечься и перебираю пальцами всю эту грязь. Разжимаю кулак, загребаю снова содержимое дна. В левой ладони нащупываю холодное и твердое.
Закрываю глаза и выпускаю оставшийся воздух. Дыхательные пути полностью заливает вода. Я уже не слышу биения своего сердца. Водоем замер в ожидании.
Поднимаю руку, смотрю. Маленький черненький камешек. Бросаю его в уже открытый рот и исчезаю.
Камень застрял у меня в гортани. Глаза открыты и смотрят вверх. Я болтаюсь на дне водоема и дно его как колыбельная, покачивает мое безжизненное тело из стороны в сторону. С каждым покачиванием сила качка увеличивается вдвое. Вода переливается из одного берега к другому, из ноздри в ноздрю. Пробегает давлением сквозь мои растопыренные и скрюченные в смертельном исступлении пальцы.
Тело стало одной частью с водоемом, скользкое и прохладное. Стук. Стук сердца каждого камешка. Они живут и дышат в одном ритме. Дыхание их спокойное и умиротворенное. На дне пищит ил, звук его как сирена. Водоросли, их длинные отростки, как фигурки людей. Они трутся друг друга, рукопожатия и поцелую, их голоса все отчетливее, они говорят « Если бы лечь на дно этого водоема, открыть глаза и смотреть исключительно вверх...»

Писк

У Валеры, все началось, как-то так, случайно, хотя может быть и не случайно. Сейчас много говорят про то, что мегаполис, он давит на людей, слишком сложно все. И люди, их много, хотят и ищут отчуждения, покоя, что ли, вот и придумывают себе всякие непонятные средства разрядки.
Съемная квартира в Отрадном.7 утра. Крысы в подъезде величиной с кошку, болтаются на перилах, пищат во все горло, живут здесь, значит - соседи. Воняет гниющий мусоропровод. В метро Валера засыпает, видит сны и просыпается на Боровитской или, не доезжая станции. Переход на Арбатскую, засыпает снова, теперь уже до Щелковской. Каждое утро в одном и том же ритме.
Говорят, что через несколько лет Москва "встанет"; все дороги перекроит транспорт, и это будет длиться не 1 или 2 часа, а целые сутки. В переходах в метро человеческие пробки будут длиться не по 40 минут, а по 5 или 6 часов.
Валера задыхается и тонет в этой бесконечной массе, люди топчутся, прижимают, и давят друг друга. Она закрывает глаза и мечтает о другой жизни, о другом мире, о другом городе.
Мегаполис, он давит на людей, слишком сложно все, и в переходе пищат во все горло те самые крысы, уже в голове, уже постоянно. На забитой транспортом дороге, в каждой машине, за рулем или нет, люди слышат этот всепоглощающий писк. Не сирены, не сигналы авто, не стихи Есенина на эскалаторах, не звонки мобильных, не музыку в наушниках, не объявления станции метро в вагоне, не рекламу по телевизору, не слов, не звуков, только пронзительный истошный писк.
" Нам так нравится этот город, он так прекрасен, так прекрасен, что хочется заснуть и не просыпаться больше не когда".
Вот так в вагоне метро, в углу прижавшись к стенке, Валеру, обнаружили, сердобольные граждане на Щелковской или, не доезжая станции.
"Выходите девушка! Конечная!".
А она бы спала и не чего этого не слышала. Голова ее повисла и болталась в такт движения поезда.
" Милицию позовите, вызовите врачей!"
А началось все как-то случайно. Каждое утро в семь она выходит из дверей подъезда, спускается в метро и засыпает до станции Боровитской или, не доезжая ее.
" Нам так нравится наша милиция, она блюдет порядок и обеспечивает покой граждан. Милиция настолько хороша, что хочется, бросится под поезд на станции Партизанская, головой в низ".
Валера, спит и не чего не хочет видеть и знать, когда к ней подходит жабообразный милиционер, бьет ее по лицу и говорит тощему товарищу: "Наркоманка, подохла. Вызывая труповоз".

Переход на Арбатскую, Валера снова засыпает до Щелковской.
Ее тело лежит на мраморной плитке, между заостренными колонами.
" Ваша станция конечная, пожалуйста, освободите вагоны, пожалуйста, освободите это мир".
Мир страдает от перенаселенности и от пробок в мегаполисах. Это давит на людей.
Валера, спит и не хочет знать, что ее тело кидают в морге на холодный пол вместе с трупами. Валера спит и не хочет знать, что железная дверь закрывается и становится темно и холодно.
Я слышала сотни таких историй, это наверно происходит из-за перенаселенности. Приходит небритый мужик с перегаром и головной болью, подписывает акт о том, что принял мертвую девушку на станции Щелковская, а там как всегда. Работа такая, такая тяжелая.
Валера просыпается в полной темноте, толи от холода, толи от запаха гниющих трупов и начинает орать во все горло, а может это не ор, а крысиный писк. Валера пищит толи от страха, толи оттого, что на нее давит мегаполис, толи оттого, что не чего не слышит, кроме крысиного писка.
Женщина патологоанатом, она такая огромная с сильными накаченными руками. Мне рассказывали про таких.
А тот мужик с перегаром привез пару трупов. Так бывает в перенаселенных городах, аварии на дорогах и другие смертельные случаи. Или просто все эти люди в один прекрасный день, к примеру, сегодня днем, не смогли выдержать этого писка и решили расслабиться и заснуть.
" Наша жизнь так прекрасна, прекрасна! Так, что хочется направить руль автомобиля в другую сторону, в противоположную".
И вот из громкоговорителя сообщают:
" Пожалуйста, освободите дорогу от этой аварии, создалась ужасная пробка. Пожалуйста, постарайтесь впредь не умирать в общественных местах, это давит на людей и приводит к пробкам на дорогах.
Женщина патологоанатом сильными руками раскрывает грудную клетку человека умершего в аварии.
" 10 км/ч, с такой скоростью двигается Ленинградское шоссе в сторону центра" сообщает радиостанция. Играет веселая музыка.
Играет веселая музыка в приемнике в комнате у женщины патологоанатома. Писк, становится все сильней, режет слуг, писк перекрывает веселую музыку, что играет из приемника.
" Что за звук?"
Руки у женщины патологоанатома в крови человека умершего в аварии
" Кто там пищит?"
Открывает железную дверь.
Валера запищала громче, когда свет проник в морг и показались черты искореженных смертью трупов. Валера запищала еще громче, когда уводила эту огромную женщину с окровавленными накаченными от тяжелой работы руками, перед собою.
" Да не пищи дура!» - прошипела патологоанатом, вытирая кровь об фартук.
Мне рассказывали про таких.
Такая огромная и сильная женщина, кажется, что она могла бы быть совсем бессердечной, так нет, сидит и рыдает, прижав к своей большой груди испуганную девушку Валеру. Валера молчит и думает о том, что ей хочется спать. Ей хочется заснуть и не чего не видеть.

Генрих

Генрих- маленький мальчик с поразительными глазами, очень большими и красивыми. Сердце его светлое и всеобъемлющее. Он смотрит на этот мир открытым и преданным взглядом, так как смотрят все дети в свои восемь лет. Он только учится жить, когда его отец делает карьеру политика, переступая через трупы конкурентов и противников. В это время еще не кто не знает о расовой вражде и о причинах ненавидеть людей с его национальными корнями. Мальчик рос, и должен был стать лутше своих родителей, как и каждый ребенок, которому еще восемь лет.
Генрих видит свое исключительное предназначение, верит в это и живет этой навязанной родителями жизнью. Сначала элитный московский лицей с исключительными во всех отношениях детьми. Потом университет, очень хороший, престижный. Достижения мира, достижения его семьи, достижения его самого. Генрих верит, тому, что говорит ему отец, верит каждому его слову и растет с этой верой.
Но однажды мальчик с красивыми глазами пропускает внешний ад через свою жизнь, совершенно случайно узнает о несовершенстве всего, что его некогда окружало. Мальчик вырос и не желает жить в таком мире, в этом городе, с этими людьми.
Возможно, подросток, проблемы взросления, а может просто его обманули, тогда в восемь лет, когда он был исключительным продолжением своих родителей. Сейчас уже трудно судить об этом, когда ему двадцать семь, и он торгует наркотиками на Курском вокзале, облокотив свое благородное тело на холодную стену, стену противоречий сложившуюся за его спиной.
Бездонная река наслаждений на руках его, за его плечами, или это страх обыденной жизни. Сейчас, много говорят о том, что современное общество сводит свои интересы до минимума, закрывая глаза на разум и мораль предыдущего поколения. Человек и его наслаждение. Человек и его подсознание. Человек и его животный фактор. Человек и причины оставаться адекватными в этом мире.
Есть причины не любить, есть причины ненавидеть и даже убивать, но причины отчуждения не оправдываются и не приемлются.
Я сижу на детских качелях в старом дворике. Разворачиваю сверток купленный у вокзального барыги. Приготавливаю содержимое, вкалываю в вену и чувствую, как начинаю умирать.
Генрих поднимается по эскалатору, на нем потертый длинный плащ с поднятым воротником. Он скользит пальцами по перилле, прыгает, оперившись двумя руками. Музыка стучит в его ушах в бешеном ритме. Генрих танцует.
Зрачки закатились и упали в бездну глаз. Я не могу пошевелиться.
Генрих достает томик Ремарка и протягивает его в толпу.
Я слышу музыку, что стучит у него в ушах.
Мы танцуем в бешеном ритме.
« Стой!» - кричит пончикообразный милиционер.-
« Ваши документы!»
Генрих меняет мелодию в своих ушах.
« Вальс!»- кричит он во все горло, прижимает к своей груди низенького пончикообразного милиционера.
« Ваши документы!»
Генрих, кружит по залу, останавливается у лесенки и исчезает в толпе.
Пончикообразный милиционер всматривается в лица людей. Его еще покачивает, и кружиться голова.
« Показалось!» - шепчет он сам себе, разворачивается в другую сторону и приступает к работе.
«Такая работа!»- говорит милиционер, махая утвердительно головой.
Я вижу сотни ярких кругов и точек, я лечу, и меня уже нет на этой бренной земле. Нет, не чего к чему я прикасалась и ощущала. Все иллюзорно и пространство мое столь безгранично, что я забываю кто я и зачем я здесь. Все исчезает.
Генрих свернулся калачиком на полу в комнате милиции, Его пинают со всех сторон ноги. Кто в живот, кто в спину, кто по голове.
Пончикообразный милиционер держит томик Ремарка перед собой и ухмыляется.
« Не показалось!» - хлопает ногой по окровавленному телу молодого армянина, восклицает; « Работа, знаете ли, такая!»
Я сижу на детских качелях в старом дворике. Открываю глаза и вижу, как белые хлопья снега падают с неба на грязную землю, на голые деревья, на старые сталинские дома, заливая все своей невинной красотой.
Если бы и возможно было увидеть чудо, то я скажу что это оно и есть. На сегодняшний день я жива! Это самое главное чудо.
Есть причины не любить, есть причины ненавидеть и даже убивать, но причина жить на сегодняшний день, такова; просто выпал снег! Выпал на наши головы, укутал наши мысли и изменил движения мира.
Генрих глотает сгусток своей крови и улыбается мне, он тоже видит, как падают белые хлопья снега на наши головы.
Пончикообразный милиционер заталкивает его голову в Уазик и шепчет; « Читайте Ремарка на досуге...»
Сейчас много говорят о том, что нынешняя литература бесполезна, безлика и мертва. Читайте классиков господа, читайте классиков! Я вот, к примеру, предпочитаю Ремарка.