С одной стороны -- совершенно потерянные, беспомощные, не очень соображающие люди с болот -- кстати, не пьющие. Которые ни на какие льготы не претендовали, между прочим, и слова такого не знают, а выживали, как могли, на своих болотах. С другой -- к ним приходит государство, вооруженное стандартами "правильного выращивания детей" из другой, городской жизни, в которой есть горячая вода, и магазины, и работа. И начинают поучать и детей забирать. И эти депутаты, которые не сделали и не собираются сделать, чтобы "скорая" приезжала, и работа была, и эти тусовщики московские, они с таким хамским высокомерием спрашивают: "Да вы хоть писать умеете? А дети ваши почему так плохо умеют?". Понимаете, никто из них не собирается уступить этим детям свои квартиры или свои рабочие места, когда те вырастут. Ожидается, что дети останутся жить там, на болотах. Будут собирать им свежую клюкву для ягодного сорбе и не отсвечивать "иждивенческим образом мысли". Но СЕЙЧАС, пока они дети, они должны ходить в школу, красиво писать, быть умытыми и кушать суп на первое. Чтобы МЫ себя хорошо чувствовали. Не важно, что к жизни на болотах их вот этот папа с умственными ограничениями лучше подготовит, чем любой приют. И что випы сдохли бы на болотах через три дня со всеми своими дипломами и маноло бланками вместе, а детям там жить и выживать. "При чем тут, что они живут в деревне?" -- сказала певица Варвара. Я тоже живу в деревне! У меня там дом. Я там люблю бывать, там воздух чистый и красота."
Посвящаю моему отцу, этому воистину великому человеку, научившему меня сражаться, и думать, и моему сыну, который, надеюсь, пойдет дальше нас обоих. Шлахтер Вадим Вадимович, мастер