При советской власти в Одессе жил один потомственный ювелир – Хаим Осипович Ермолицкий.

Когда он решил эмигрировать, КГБ установило за ним круглосуточную слежку. Комитетчики не сомневались, что он попытается вывезти свои бриллианты. Увидев, что он купил на толкучке две пары обуви на толстой подошве, они поняли, что он хочет спрятать драгоценности в них. И они оказались правы. Дома Хаим задернул занавески на окнах, взял дрель, просверлил в подошвах отверстия и всыпал в них камни. А дырки аккуратно заклеил. Потом надел туфли и походил по комнате. Бриллианты издавали такой страшный скрип, что от ужаса старик вспотел. Но поскольку никаких других планов их вывоза у него не было, он махнул рукой и сказал: «Будь, что будет!» Бриллиантов у него, в принципе, было не очень много, поэтому хватило одной пары обуви. А вторую он подарил своему племяннику Мише.

В назначенный день Хаим отправился на морской вокзал. Пароход на Хайфу отходил оттуда. Миша поехал провожать его. В машине Хаим страшно разнервничался.
– Миша, знаешь что? – сказал он племяннику. – Мне – 80 лет. Зачем мне эти сокровища? Я хочу поцеловать Святую землю и спокойно умереть. А тебе они еще пригодятся. После этого он поменялся с Мишей обувью.

На вокзале Хаима сразу же направили к таможенникам, которые уже были предупреждены. Они вежливо попросили его разуться и разобрали его новые туфли на составные части. Они были так уверены, что отправят этого афериста не в Израиль, а в полностью противоположную сторону, что даже расстроились. Тогда они позвонили куда надо и говорят: в туфлях ничего нет, что делать? Им отвечают: потрошите чемодан, пиджак, штаны, если есть кепка, потрошите кепку. Они так и сделали – ничего! Снова звонят куда надо, те: выворачивайте его наизнанку, невозможно, чтобы не было! Таможенники, недолго думая, отвезли несчастного в больницу, где ему промыли желудок, заставили выпить литр контрастной жидкости, сделали рентген и снова ничего не нашли.

 

На этот раз уже те говорят: трудно поверить, но, видимо, мы таки ошиблись, извините за беспокойство. Тогда эти таможенники умыли руки с мылом и разошлись по домам. А на следующую смену заступила новая группа таможенников, в которую входила младший лейтенант Татьяна Николаевна Луговская.

Это была простая советская женщина 55 лет, которая в силу обстоятельств личной и трудовой жизни находилась в довольно-таки депрессивном состоянии духа. Причин для этого было – хоть отбавляй. Как раз в тот день ее кошка родила шестерых котят, и раздать их не удалось. Ни одного. Раньше брали, а сейчас говорят самим жрать нечего. Тогда она с тяжелым сердцем налила полведра воды и утопила их. А кошка все норовила заглянуть в ведро, чтобы выяснить, что хозяйка делает с ее детенышами. При этом мяукала таким диким голосом, что это мяуканье стояло в ушах у Татьяны Николаевны все время, пока она ехала на службу.

За своим обычным делом Татьяна Николаевна надеялась отвлечься от пережитого, но не тут-то было. В кабинете ее ждал Ермолицкий. На старике, как говорится, не было лица. А если точнее, то на нем вообще ничего не было, кроме синих ситцевых трусов и частично белой майки.

– Это кто? – спросила она.

– Та застрял тут один, – объяснили ей небрежно.

Татьяна Николаевна подошла к старику, посмотрела его документы и спросила:

– Хаим Осипович, у вас есть, что надеть на себя?

– У меня есть желание умереть и не видеть этого кошмара, – ответил Хаим Осипович.

– Вас кто-то провожает? – спросила таможенница.

– Племянник, – сказал старик и слабо махнул в направлении двери, через которую он вошел в это чистилище.

Тогда Татьяна Николаевна вышла в зал, где толпились провожающие, и спросила – есть ли среди них племянник Хаима Осиповича Ермолицкого.

– Есть! – тут же нашелся тот.

– Молодой человек, – сказала Татьяна Николаевна. – По независящим от меня причинам костюм и обувь, в которых Хаим Осипович собирался ехать на свою историческую родину, пришли в негодность. Но вы не волнуйтесь, сам Хаим Осипович почти в полном порядке. Ему просто надо переодеться перед отъездом.

– Я могу только снять с себя, – предложил племянник.

– А сами пойдете домой в трусах и майке?

– Послушайте, в Одессе пешеход в трусах и майке – нормальное явление, – нашелся племянник. – Может, он с пляжа возвращается, а может, вышел мусор выбросить. Но появиться в таком виде за границей таки неловко. Зарубежная пресса может это неправильно истолковать. Вы меня понимаете?

– Ну, давайте, что там на вас есть, – вздохнула Татьяна Николаевна, и через пять минут Хаим Осипович надел на себя джинсы своего племянника, его футболку «Адидас» с тремя красными полосками на плечах и совершенно новые туфли, где лежали все сбережения его жизни.

– Как вы себя чувствуете? – спросила младший лейтенант Луговская.

– Лучше, – лаконично ответил Хаим Осипович и пошел к трапу.

 

                                                                                                                  

                                                                               

                                
 

Как можно использовать чай не по назначению:

1. Чай может эффективно удалять грязь и жир со многих поверхностей, например, с зеркал. Можно использовать чай для чистки линолеума и паркета.

2. Пакетик чая может служить средством от бородавок! Заварите чай, выньте пакетик, дайте ему остыть и приложите к бородавке на 20-30 минут.

                     

3. Также использованный пакетик чая можно приложить к ране, которая трудно заживает. Помогает.

4. Компресс из чая помогает от ожогов, например, если вы сгорели на пляже.

5. При приготовлении мяса очень важно эту процедуру сделать правильно. Иначе мясо может оказаться жестким и неаппетитным. А чтобы решить такую проблему необходимо просто правильно использовать чайные пакетики. При мариновании мяса, необходимо всего-то положить чайный пакетик в маринад и сладость чая придаст изысканный пикантный вкус приготовленному блюду.

6. Многим знакомы (хотя и совсем неприятные) ситуации рыданий в…подушку. А утром, естественно, глаза опухшие, даже покрасневшие. И если пакетики со льдом не исправляют такой ситуации порой, то чайные пакетики всегда готовы прийти на помощь, причем с положительным исходом:

- использованный чайный пакетик вымочить в ледяной воде и приложить к глазам, в виде компрессов. Чай способен омолодить лицо и снять красноту и припухлость глаз за небольшой промежуток времени.

Совет:

- такой компресс прекрасно поможет и при конъюнктивите.

                                           

7. И последнее, использованную заварку можно использовать как удобрение для ваших домашних растений.

 

 

 Украдено здесь: http://www.dama.pp.ua/dom/neobychnoe-primenenie-chajnyx-paketikov-ix-polza/

и здесь:  https://vk.com/home.ideas

Серия сообщений "полезные советы ":
Часть 1 - 20 полезных советов для хозяек
Часть 2 - Бабушкины советы
...
Часть 4 - Рецепты молодости и красоты
Часть 5 - Полезное для дома
Часть 6 - Как можно использовать чай не по назначению
Часть 7 - вокруг кофе
Часть 8 - Необычное использование пищевой соды
...
Часть 41 - кулинарные лайфхаки
Часть 42 - грязная посуда
Часть 43 - Лимон

Серия сообщений "ПОЛЕЗНЫЕ СОВЕТЫ":
Часть 1 - Кое-что об огурцах...
Часть 2 - Как можно использовать чай не по назначению
Часть 3 - Маленькие хитрости на кухне

Лучшие старые рецепты общеукрепляющих средств при хронической усталости.

1. Мед, алоэ и вино.

Смешать 600 гр мёда майского, 350 гр измельченного на мясорубке алоэ (перед срезом не поливать 5 дней), 650 мл красного вина (кагор).

Принимать первые 5 дней по 1 ч. ложке, а затем по 1 ст. ложке 3 раза в день за 1 час до еды от 2 недель до 1,5 месяца. хранить в прохладном месте.

                                         

 

2. Корочки мандарина, листья мяты, и, если есть, - лепестки любой розы.

                      

Не только настой из данной смеси трав, но и сам их запах благотворно действует на организм; в 18 веке русские врачи советовали иметь в каждом доме такую смесь растений, которая стояла в открытом сосуде, что позволяло всегда ощущать запах этих целебных растений, что в свою очередь благотворно действовало на истощённых и нервных больных.

Смешать 2 части мандариновых корок, 3 части мяты и 3 части лепестков роз. Взять 5 ст. ложек смеси, залить 1 л кипятка, настоять на водяной бане 15 мин, снять с огня, укутать и ещё дать настояться 2 часа.

Принимать по 1/3 стакана 4 раза в день - до еды и перед сном.

 

 

Человек без улыбки -
Это струны без скрипки.
Это - море без чайки,
Это - дом без хозяйки.
Это - кот без хвоста,
Это - хвост без кота...
Улыбайтесь всегда!
И удачного дня!

источник: https://vk.com/y_day

Серия сообщений "улыбнись":
Часть 1 - Постскриптум
Часть 2 - О женщине с улыбкой
Часть 3 - Мама меня научила...
Часть 4 - Девичник
Часть 5 - Позитив
Часть 6 - Художественный ликбез
Часть 7 - Знатоку живописи на заметку
...
Часть 39 - Дневник сиониста
Часть 40 - Дневник сиониста
Часть 41 - Забей на все и живи по кайфу

 

К мужу подошла супруга: «Дорогой мой, ты прости,
Тут девичник у подруги… Обещала я прийти».
Муж сказал: "Да ради Бога! Раз нельзя тебе со мной…
Только ты не пей там много! В полночь жду тебя домой».
«Всё, о'кей! Приду в двенадцать! Я тебе, родной, не лгу.
Мы там будем развлекаться. В чисто девичьем кругу».

День промчался, как минутка: ром, шампанское, ликёр,
Виски, танцы, песни, шутки. И, конечно, стриптизёр.
Было весело всем очень, все забыли про часы.
Лишь в четвертом часу ночи дружно вызвали такси.
В общем, наша героиня возвратилась, как в бреду.
Зарекаясь пить отныне и с ногами не в ладу.
В темноте нащупав стену, спотыкаясь о ковёр,
Осознав, что непременно с мужем будет разговор,
Но в душе тая надежду, что сойдет ей это с рук,
Стала скидывать одежду, слушая, спит ли супруг…
Звук часов раздался, сразу всех надежд её лишив.
Ведь всего четыре раза раздалось «ку-ку» в тиши.
Тихий шепот: «Вот, блин, штука!» плавно перешедший в мат.
Тут пришла ей мысль: «А ну-ка, прокукую сама!
Муж решит, сейчас двенадцать, значит, вовремя пришла.
И не станет разбираться, где была и как дела.
...Как же тяжко утром ранним! День рабочий впереди.
Да и муж в молчанье странном так загадочно глядит...
Почесав свою макушку, он задумчиво сказал:
«Нам, наверное, кукушку поменять пора в часах».
«Что не так у нас с кукушкой?», - напряглась жена тотчас.
«Ну, а ты сама послушай, что творит она у нас!
По утру, часа в четыре, только начало светать,
Как она на всю квартиру громко принялась чихать.
А затем сея зараза принялась вдруг куковать,
Ну, сперва четыре раза, а потом еще раз пять.
Смачно высморкала сопли, наступила на кота.
В темноте раздались вопли, кот куда-то там слетал.
Вновь «ку-ку» в тиши раздалось, продолжая тот отсчёт.
Но она сочла, что мало, и кукукнула ещё.
С диким грохотом упала, извергая звучный мат,
И затем докуковала аж семнадцать раз подряд!»

источник https://vk.com/y_day

Серия сообщений "улыбнись":
Часть 1 - Постскриптум
Часть 2 - О женщине с улыбкой
Часть 3 - Мама меня научила...
Часть 4 - Девичник
Часть 5 - Позитив
Часть 6 - Художественный ликбез
...
Часть 39 - Дневник сиониста
Часть 40 - Дневник сиониста
Часть 41 - Забей на все и живи по кайфу

 

Сикстинская Мадонна и Рабинович

 

За этим звучащим, как анекдот, заголовком — подлинная жизнь, удивительнейшим образом соединившая в себе мужество, трагедию, случай, благородство, талант. У человека, который прожил ее — юбилей, но его давно уже нет на свете. Почему мы так мало о нем знаем?
1 января нынешнего года исполнилось 100 лет со дня рождения талантливого художника и писателя Леонида Волынского (настоящее имя Леонид Наумович Рабинович). За несколько последних десятилетий его имя было основательно забыто. Будто и не было такого человека. Но вот, очевидно в связи с юбилеем, оно вновь промелькнуло и всплыло в памяти многих. Особенно тех, кому за… Миллионы человеческих жизней, человеческих судеб столкнулись, переплелись в мае 1945 года в Германии в последние дни войны. Но именно ему, младшему лейтенанту Рабиновичу, суждено было найти и спасти от уничтожения сокровища Дрезденской галереи, в том числе и «Сикстинскую мадонну» Рафаэля. А уже после войны написать об этом книгу «Семь дней».

Рабинович (Волынский) Леонид Наумович

Судьба: Спасение красноармейца Рабиновича
О, это особенная история! Вот что рассказывает внучка писателя Елена Костюкевич, уехавшая из Киева в возрасте 10 лет в Москву, и уже более 28 лет живущая в Италии:
– Дед заболел, когда мне было девять лет. Каждая подробность, которую он успел рассказать мне, впечатана в мою память. Осенью 1941 года ушедший добровольцем на фронт Леонид Рабинович, художник Киевского театра оперы и балета, попал в печально знаменитое окружение под Киевом, и в немецкий плен. Раздетый и разутый, дед стоял в шеренге отобранных для расстрела коммунистов и евреев. Перед обреченными прохаживался немецкий офицер…
…Я встретился с ним взглядом, – вспоминал дед – и здесь произошло то, чего не объяснишь никакими другими словами, кроме слова «судьба». Он спросил:
– А ты чего здесь стоишь?
Я молча пожал плечами. Он спросил:
– Комиссар?
Я качнул головой: «Нет». Это была правда. Вряд ли я стал бы лгать в ответ на следующий вопрос. Но больше он ничего не спросил. Видно, моя наружность никак не сходилась с его представлениями о тех, кому следовало умереть. На какую-то долю секунды все повисло на острие иглы; он повернулся к унтер-офицеру, сказал ему что-то – быстро, отрывисто, а затем крикнул мне:
– Weg! (Пошел прочь!) Лезешь куда не следует…
Что это было? Чудо? Да, но не только. Это было первое звено в цепи почти невероятных событий, о которых, наверное, так никогда и не узнал тот немецкий офицер. Да и мог ли он предположить, что спасенный им от безвестной братской могилы во рву пленный, носящий, наверное, самую еврейскую из всех фамилий – Рабинович, сын отца и матери, ставших пеплом Бабьего Яра, бежит из лагеря для военнопленных, сквозь все мыслимые и немыслимые мытарства пробьется к своим, чудом вывернется из проверочной мясорубки в «органах» Красной армии, вернется на фронт, дойдет до сметенного с лица земли авиацией союзников города Дрездена, и войдет в него не мстителем, а чтобы спасти от неминуемой гибели величайшее достояние немецкого народа — шедевры Дрезденской галереи… Вот такая получилась грандиозная в своей пронзительной простоте и ясности метафора о том, что никакое добро не бывает бессмысленным.
Как это было: Дрезденская эпопея
Май 1945 года. Прекрасный еще совсем недавно Дрезден лежит в сплошных руинах. Десятки тысяч погибших. Авиация англичан уничтожила Цвингер – музей-дворец, в котором экспонировались картины знаменитой Дрезденской галереи. Город занят войсками 5-й гвардейской армии, в составе которой существовал специальный батальон для поиска спрятанных культурных ценностей, вывезенных из оккупированных нацистами стран или хранившихся в музеях Германии. Группу, которой было поручено узнать хоть что-нибудь о судьбе сокровищ Дрезденской галереи, возглавил 32-летний младший лейтенант Леонид Рабинович. Ведь до войны он окончил Киевский художественный институт и к тому же свободно говорил по-немецки. Группа приступила к поиску сразу же.
Риторический вопрос: мог ли человек, попавший в центр всех этих невероятных событий, не рассказать о них другим людям? Так и стал ветеран великой войны, художник Леонид Рабинович писателем Леонидом Волынским. Он написал не одну книгу, но главная эта – «Семь дней», ведь она о главном деле его жизни.
Вот – первый день:
«Из-за поворота навстречу вырывается мотоциклист. Поравнявшись с нами, он резко снижает скорость и, махнув рукой, успевает крикнуть:
– Сикстины в Дрездене нет!
И уносится дальше, оглушительно треща, окутанный облаком рыжей кирпичной пыли.
Это капитан Орехов из штаба дивизии. Еще неделю назад, сидя на обочине дороги, мы с ним промеряли по карте расстояние до Дрездена, говорили о предстоящем большом наступлении и о том, что может произойти с Дрезденской галереей, если в городе завяжутся уличные бои…»
Армейская разведка на тот момент не имела никаких данных о местонахождении картин и скульптур. И вот поисковая группа, в состав которой также входили сержант Олег Кузнецов и шофер Захаров, в разбомбленном дворце: тщательно осматривают развалины, спускаются в подвалы, пытаются вникнуть в содержание разбросанных повсюду бумаг. Ничего. Картин в Цвингере нет, да и зацепиться в их поиске не за что.
Хорошо владея немецким, лейтенант Рабинович ищет контакты с местными жителями, но успехи незначительны, немцы не доверяют офицеру Красной армии. Но все же Леониду Наумовичу удается узнать о некой секретной операции под грифом «М», проводившейся в Дрездене в конце января 1945 года. Тогда все прилегающие к музею кварталы были оцеплены полицией, а из музеев по ночам что-то вывозилось. Леонид попытался разыскать свидетелей, сотрудников музея. Их нигде нет. И только хранительница Альбертиниума (собрание скульптур) после длительных расспросов предположила, что картины могли быть перевезены в здание Академии, стоящее над Эльбой.
Следующий этап – немедленно в обгоревшее здание Академии. Бойцы осматривают подвал, и вдруг свет фонарика падает на выделяющуюся свежей штукатуркой часть стены. Оперативно прибыли солдаты с инструментами, стена проломлена. Поисковая группа входит в пролом, и о чудо! – слабый луч фонарика выхватывает из тьмы фрагмент мраморной скульптуры. Вот еще скульптура, еще и еще… Здесь же группа обнаружила шесть ящиков с толом и детонаторами. провода от них выведены наружу. Взрывчатку немедленно обезвредили.
Первый итог: спасена коллекция скульптур Альбертиниума, но картины не найдены. В углу стоит неприметный шкаф-секретер. В нем-то и оказалась картотека сокровищ Дрезденской галереи, и в ней, среди документов Рабинович находит сложенный вчетверо лист плотной бумаги. Леонид Наумович в воспоминаниях рассказывал так: «Разворачиваю. Так называемая немая карта – такие нам раздавали когда-то в школе на уроках географии. В центре Дрезден. Извилистая линия Эльбы. И десятки пометок – буквы, точки, значки».
Это знак: поиск идет в правильном направлении. Офицер совмещает «немую» находку с военной картой. Остается только понять смысл обозначений «PL» и «Т». Зато понятно где это: при совмещении карт получилось, что место, обозначенное буквами «PL», находится в 10 км от города Мариенберг, а место, обозначенное буквой «T», – в 30 км к югу от Дрездена.
На календаре – 9 мая 1945 года. Группа выезжает на место, а там – чистое поле, не за что зацепиться взгляду. Бойцов охватывает сомнение: там ли ищем?! Но вот на горизонте виднеется какая-то рощица. Что там? Дорога, круто спускаясь вниз, приводит к старой каменоломне. Вход завален камнем и блоками. Надо взрывать завал, иначе не пробьешься. …Когда пыль осела, впереди стал виден вход в туннель (вот что обозначала буква «Т»!) и стоящий в туннеле на рельсах товарный вагон… Он был доверху забит картинами Рембрандта, Джорджоне, Рубенса… Здесь же плоский ящик размером метра 3 х 4. Что в нем? Леонид боялся поверить догадке.
Ящик бережно перенесли в кузов грузовика и медленно, осторожно, оберегая драгоценный груз от малейшей тряски, привезли в батальон. Вскрыли цейсовские замки ящика. Все подтвердилось! Из ящика на своих спасителей глядела «Сикстинская мадонна»…
Потом, между селами Покау («Р») и Ленгенфельд («L») поисковая группа нашла заброшенную, полузатопленную известняковую шахту, в ней погибали от грибка и влаги около 350 картин. В том числе всемирно знаменитые – «Автопортрет с Саскией» Рембрандта, «Святая Инесса» Риберы, «Спящая Венера» Джорджоне, прославленный «Динарий кесаря» Тициана… Известковая вода уже частично повредила полотна. Их срочно вывезли в Москву и Ленинград для реставрации, но в течении многих лет практически не упоминалось о том, что 478 картин, произведения Рубенса, Лукаса Кранаха Старшего, Лукаса Кранаха Младшего, попали на реставрацию в Киев. В 1955 году ВСЕ сокровища Дрезденской галереи были возвращены в Германию.
После войны: Киев ничего не помнит…
Он вернулся с Победой в родной Киев. Отец и мать лежали в Бабьем яру… Жена и дочь чудом спаслись, сумев эвакуироваться в последний момент. Писатель Леонид Волынский написал не так уж мало, но прожил после войны всего 24 года… Эти 20-25 послевоенных лет были особенные для Киева.
Внучка писателя Елена Костюкевич – переводчица с итальянского произведений Умберто Эко. Она преподает в Миланском университете, а осенью прошлого 2012 года принимала участие в работе Львовского форума книгоиздателей. Елена Костюкевич многое знает и помнит о своем деде: «Он умел спроектировать красоту (дизайнер Божьей милостью) и создать мелкие чудеса своими руками, буквально из никаких материалов (из пробки шампанского… из ореха). У него был ни с чем не сравнимый, никогда более мне в жизни не встретившийся художественный вкус. Изящество. Благородство. Больше всего на свете, кроме жены, он любил искусство. Из его друзей — а среди них были Виктор Некрасов, Давид Самойлов, Семен Лунгин, Зоя Богуславская, архитектор Авраам Милецкий и многие другие — сегодня в живых остались единицы, перечтешь по пальцам. Киев в шестидесятые годы воспринимался моей семьей как сосредоточие давления цензурного, кагебэшного вмешательства в личную, интеллектуальную и душевную жизнь человека. Мой дед и его близкий друг Виктор Платонович Некрасов, с которым они каждый вечер общались, и я это могла наблюдать, – они говорили только о том, когда же, наконец, в Москву… Там, конечно, та же советская власть, но она не такая. Это объясняли так: когда в Москве «стригут ногти» – в Киеве «рубят пальцы». Дед упивался чужими культурами, написал очерки о Грузии и Армении, книгу о старой русской архитектуре, о Кижах и Валааме, а за границу его выпустили всего один раз, незадолго до смерти – в Болгарию, и он написал очень талантливые фрагменты «Болгарские записные книжки». Он диктовал их бабушке и маме уже прикованный к постели, а я, ребенок, нажимала на крупные кнопки скрипучего портативного магнитофона «Весна».
Писатель одним из первых честно рассказал о трагедии советских военнопленных. Эти события осени 41-го, которые были частью его судьбы, описаны Волынским в повести «Сквозь ночь». Его друг, также фронтовик Виктор Некрасов, назвал ее лучшим, что есть на эту тему в советской литературе. Помимо взаимной человеческой симпатии, возникшей вопреки, а может и благодаря различию характеров этих людей, их объединяли общие творческие интересы, сходные увлечения. Оба на основе опыта личного участия в Великой Отечественной войне создали о ней сильные произведения.
Оба обращались к любимому жанру путевых очерков, жанру, который по цензурным причинам в советское время увядал. Оба обогащали этот жанр серьезной и тонкой интерпретацией истории и культуры разных народов. «Он был моим первым читателем, а я его… Он не мог без работы. Он задыхался без нее. Или ездить, смотреть, знакомиться с людьми — или писать», — сказал о своем рано ушедшем из жизни друге Некрасов в небольшой статье-некрологе, предварившей посмертно напечатанные в «Новом мире» «Болгарские записные книжки» Волынского.
ИЗ НАШЕГО ДОСЬЕ:
В 2012 году «Сикстинская мадонна» отметила 500-летие
«Сикстинская Мадонна» появилась на свет в 1512 году в Пьяченце, где Рафаэль работал над алтарем капеллы монастыря святого Сикста, и оставалась там более двухсот лет, пока саксонский курфюрст Август III не выкупил ее за баснословные по тем временам 20 тысяч цехинов. Как ни противились разлуке с Мадонной в Италии, вмешательство тогдашнего Римского Папы завершило сделку, и картина переехала в Германию. Этому историческому моменту посвящена пастель художника XIX века Адольфа фон Менцеля, изображающая явление «Сикстинской Мадонны» двору курфюрста. Согласно легенде, Август III не только вышел встретить картину, но собственноручно отодвинул в сторону свое кресло, воскликнув: «Освободите место для великого Рафаэля!»
А Леонид Наумович Рабинович-Волынский родился 19 декабря 1912 года (по новому стилю 1 января 1913 года) в Одессе. Большую часть жизни Леонид Волынский прожил в Киеве. До войны окончил Киевский Художественный институт и затем работал в Киевском театре оперы и балета художником декоратором. После войны стал писателем. Книга «Семь дней» выдержала три издания (1958,1960,1971). По ней в1960 году в ГДР был снят фильм.
Кроме этого Леонидом Волынским было создано несколько книг, жанр которых можно определить как «популярная литература об искусстве». Это «Лицо времени» — о русских художниках-передвижниках; «Зеленое дерево жизни» — о французских импрессионистах (тема в конце 50-х еще полузапретная); «Дом на солнцепеке» — о Винсенте Ван Гоге.
***
Леонид Наумович Волынский скончался 28 августа 1969 года. В адресном справочнике «Союз писателей СССР» по данным на 1 ноября 1965 указано, что Волынский (Рабинович) Леонид Наумович жил тогда в городе Киеве, по улице Шота Руставели ( Малая Васильковская), дом 23, квартира 12. Видимо, сведения о нем содержат и биографические справочники Союза писателей Украины, вышедшие в 1960, 1966 и 1970 годах. Но, ни в сводном библиографическом пособии «Писатели Советской Украины. 1917—1987» (Киев, 1988), ни в первом томе «Украинской литературной энциклопедии» (Киев, 1988) Леонида Наумовича Волынского нет. Нет и мемориальной доски на доме, в котором он жил. Почему? У Киева, у Украины так много людей, кто достоин памяти в масштабах человечества?

Елена Кузьменко

источник 

Серия сообщений "Дрезден":
Часть 1 - Страницы истории галереи Старых мастеров
Часть 2 - Несколько торопливых слов о галерее старых мастеров в Дрездене
Часть 3 - Анна Констанция Козель
Часть 4 - кружевной фарфор из Дрездена
Часть 5 - Саксонский фарфор

 

Собака — очень необычное создание; она никогда не пристает с расспросами, какое у тебя настроение, ее не интересует, богат ты или беден, глуп или умен, грешник или святой. Ты ее друг. Ей этого достаточно. 

Джером Клапка Джером

Четыре утра:
Проснуться от тычка в подбородок, отхватить лапой по губе, пресечь легкое покусывание лица. Объяснить, что спать вовсе не скучно, а очень даже весело и нет, играть мы сейчас не будем. И бегать не будем.

 

 

Читать далее...

Серия сообщений "собака - друг человека":
Часть 1 - Стихи о любимой собаке
Часть 2 - Распорядок дня щенковладельца
Часть 3 - Собака оправдывается...
Часть 4 - Помятка для тех, кто хочет завести собаку
...
Часть 8 - Такса
Часть 9 - клятва таксы
Часть 10 - Такса - это..

 

 

НЕБОСКЛОН АТОНА И НЕФЕРТИТИ

Чтобы осуществить задуманное в детстве и распределять портянки на государственном уровне, Ленину пришлось стать коммунистическим царем. Эхнатон был царем. Власть, которую Ильич зарабатывал горбом, Эхнатон получил даром по наследству. К тому же он не ставил перед собой ленинских задач: не имело смысла обобществлять все в стране, которая и так принадлежала ему. Правда, к храмам Эхнатон относился как Ильич к церкви. На этом их сходство и кончается, хотя именно оно — основополагающее в обоих учениях — атонизме и марксизме.

Вернувшись из разведки, в которой фараон расставил пограничные стелы и освятил Небосклон Атона, Эхнатон развил кипучую деятельность по постройке новной столицы - Ахетатона Он спешил, потому что в его планах значилась постройка еще двух Ахетатонов: второго в Нубии, а третьего — либо в Палестине, либо в Сирии. Со всего Египта сзывали (“отказников” сгоняли) архитекторов, каменотесов, скульпторов, художников, ремесленников и рабочих всех мастей. Еще живой, но уже сломленный собственным бессилием и ничегонеделаньем папа Аменхотеп III, оказавшийся “фальшивым” (настоящий-то — бог Атон!), смотрел на дурачества сына с укоризной, но активно не вмешивался. Ему даже нравилось, что мятежный ребенок съедет со двора: ведь Эхнатон обещал не трогать Амона и других богов Египта, его цель лишь вернуть триаде солнечных богов (Ра, Гору и Ахту), предстающих ныне в едином облике Атона, их поколебленное Амоном величие

 

 

 

 

 

Ахетатон. Современная реконструкция проекта.

Построить город за два-три года площадью 100 кв. км для древних египтян не составляло большого труда. У них уже был опыт постройки пирамид, которые и при помощи современной техники возвести ничуть не быстрее. И точно (почти по Маяковскому), прошло не так уж много времени, а из любви к фараону верноподданные на голом. (В буквальном смысле слова, ибо работали голыми. Эхнатон с Нефертити и сами были заядлыми поклонниками нудизма. На многих изображениях они разгуливают по дворцу нагишом и даже выслушивают доклады семеров так, точно дело происходит в бане. Впрочем, в нудизме царствующей четы, по-видимому, скрывался религиозный смысл.) египетском энтузиазме возвели самый настоящий город-сад с храмами, дворцами, усадьбами, домами, официальными учреждениями, складами, конюшнями, торговыми рядами и мастерскими. Попутно были вырыты колодцы, разбиты пруды, проведены каналы и улицы, привезены деревья с землей и каждое посажено в персональную кадку. Руководили всеми работами царские зодчие, которые нам известны поименно, так как фараон за их усердие пожаловал их собственными гробницами в горах Ахетатона — Пареннефер, Май (тот самый, что раньше просил хлеба), Бек, Туту, Хатиаи, Маанахтутеф.

Камень на постройки везли с самых дальних рубежей Египта: гранит из Асуана, алебастр — из Хатнуба, песчаник — из Сильсилэ. Но так как времени было мало, да и людей не густо, то большую часть города возвели не из камня, а из кирпича-сырца, лишь снаружи облицовав главные здания камнем. На ходу же приходилось придумывать новые мотивы декора, угодного Атону. Как правило, это были пейзажи, из которых наиболее примечателен вид пробуждающейся и ликующей природы — растений и животных, приветствующих появление на востоке Атона. Но с заданием мастера справились.

На шестом году царствования Эхнатон приказал двору грузить корабли и переселяться в еще недостроенную столицу. Вряд ли многим пришлось по душе покидать обжитые пенаты. Например, тому же Пареннеферу, который успел построить себе усыпальницу в некрополе Фив, обошедшуюся недешево. (Продать ее он, конечно же, не мог, так как она была расписана для него.) Но выбора фараон не оставлял. Сотни, а скорее, тысячи ладей и барок погрузили “хозяйство” фараона, государственные архивы, вещи вельмож, челядь, гаремы и на полтора десятка лет исчезли из поля зрения оставшихся фивян. У провожавших караваны были смешанные чувства. С одной стороны, они радовались, что еретик будет далеко, а с другой — опасались, что именно издалека он и даст “волю рукам”. Наконец, за тысячелетия они привыкли смотреть на фараона как на гаранта своей жизни и сына бога, поэтому многие вдруг ощутили себя сиротами.

Вместе со своим двором взошла на собственный, обитый золотом корабль и Нефертити, уже беременная третьей дочерью Анхесенпаатон, села под балдахином, изображавшем ее в самых немыслимых ситуациях (например, на охоте), прижала к себе двух дочерей и уехала, чтобы никогда больше не вернуться.

Город с населением в 40—50 тысяч человек растянулся на 12 километров, а с незастроенными пустырями на все 30. Главная улица Ахетатона, по бокам которой стояли Большой храм, дворец фараона, особняки жрецов и казенные заведения, проходила вдоль Нила.

 

 

 

 

 

Безусловно, центральным зданием города был главный храм — “Дом Атона в Ахетатоне”, длина которого составляла около 800 метров. Сориентирован он был с запада на восток, чтобы встречать и приветствовать Атона. Естественно, это здание не имело крыши, чтобы Атон мог пребывать в своем доме постоянно. В центральной части храма археологи обнаружили триста шестьдесят (!) жертвенников и быстро нашли этой находке объяснение. Год египтян состоял как раз из такого числа дней. (Плюс пять дополнительных дней, которые не принадлежали никакому времени года, оставаясь “бесхозными”.), следовательно, и каждый алтарь соответствовал определенному дню года. Число алтарей имело сакральный смысл, связующий время и пространство. Каждый день в жизни, согласно религиозной доктрине Эхнатона, был единственный и неповторимый, поэтому и отмечать его следовало соответственно. Приветствуя вместе с женой, детьми и жрецами Атона на рассвете, Эхнатон даже заготавливал на каждый день специальный текст гимна, который никогда не повторялся. (Собственно, существовала “болванка”, к которой то прибавляли одни строки, то изымали другие.), ведь предыдущий день отличается от того, что несет с собой встающий из-за Нила Атон. Египтяне называли такое положение вещей законом Змеи, то есть законом непрерывных изменений. (У древних греков тоже существовала подобная доктрина, выражавшаяся фразой: “В одну и ту же реку нельзя войти даже один раз”, потому что, пока будешь входить, река будет течь, а не стоять на месте.). Произнося (или распевая) гимн Атону, фараон совершал обряд реанимирования бога, чтобы жизнь на земле продолжила существование. Вероятно, и Нефертити при этом потрясала систрами (погремушками) и пела: недаром же во многих надписях ее называют “сладкоголосой”, утверждают, что “при звуке ее голоса все ликуют”. Ответно Атон руками-лучами подносил к носу Эхнатона и Нефертити анх — символ жизни.

 

 

 

 

 

В Ахетатоне были еще храмы — “Проводы Атона на покой” и “Дворец Атона в Ахетатоне” и три святилища, одинаково называвшиеся “Тень Ра” и принадлежавшие женщинам царской семьи: Нефертити, ее дочери Меритатон и матери Эхнатона Тэйе. За исключением “Дворца Атона” ни одно из этих сакральных зданий до сих пор не обнаружено. И касательно культовой жизни ахетатонцев остается лишь добавить, что в каждом доме, даже самого последнего бедняка, обязательно была молельня. При этом, несмотря на растиражированное историками “нетерпение” Атона других богов, многие молельни были посвящены Амону, Исиде или Бэсу.

Как всякий город, построенный вдруг по воле одного человека, Ахетатон не имел исторически сложившегося центра. Он представлял собой отдельные замкнутые кварталы, в которых жили люди определенной профессии. Именно поэтому, например, после раскопок квартала скульпторов надеяться на то, что будут обнаружены памятники, равные по значению бюсту Нефертити, практически не приходится. Интересно, что при планировке города в нем уже была заложена социальная дифферентация: в северной части жили торговцы, мелкие чиновники и ремесленники, на юге — чиновники высших рангов и скульпторы.

 

Главным украшением города (помимо храмов) были три дворца. Два из них — Северный дворец и Мару-Атон (южный дворец) — носили увеселительный и дачный характер и находились на окраинах Небосклона Атона. Между ними в самом центре города, примыкая к “Дому Атона в Ахетатоне”, находился Большой дворец. Это было великолепное здание длиной 262 метра, разделенное главной дорогой на две части: официальную и частные апартаменты семьи фараона. Между собой они соединялись крытым кирпичным мостом, в котором было три пролета (что придавало ему вид современных триумфальных арок): через широкий центральный проезжали колесницы и повозки, боковые были отведены для пешеходов. На втором этаже крытого перехода находилось “окно явлений”. Из него по праздникам перед народом и войском представала царствующая чета, которая награждала особо отличившихся подданных золотыми украшениями. Естественно, официальная часть дворца была больше и лучше украшена, но от нее мало что осталось. Зато в личных апартаментах Эхнатона Аменхотеповича и его супруги археологам удалось определить комнату, которая почти наверняка являлась спальней Нефертити, так как рядом располагалось еще шесть спален меньших размеров — по числу дочерей царицы. “Добыча” из спальни Нефертити оказалась не так уж богата: в передней археологи обнаружили изображение царской семьи, а в самой спальне умывальню и каменную плиту-лежанку, от которой шел водосток. Неужели Нефертити купалась в постели!?

Жилища высших сановников представляли собой усадьбы, окруженные со всех сторон забором и садом, в котором обязательно присутствовали пруд и беседка. Площадь самого жилища превышала 500 кв. метров. Над входом в усадьбу высекали имя, звания хозяина и молитвы Атону. Потом иероглифы заполняли голубой пастой, которая создавала необыкновенную гармонию с желтым известняком. Надписи эти иногда переделывались, и по ним можно проследить карьеру чиновника или его опалу. Многие правительственные нувориши происходили из беднейших слоев, это те, “кому он (Эхнатон) дал развиться”. Имя одного чиновника даже переводится как “Меня создал Эхнатон”. Лингвисты обратили внимание, что классический египетский язык в Ахетатоне сильно разбавляется просторечьем, в нем появляются неологизмы. Тем не менее, добрый царь умел, когда требовалось, проявить суровость. Такая участь, например, постигла уже упоминавшегося Май. Нам неизвестно, какой проступок или предательство он совершил, но его имя стерли отовсюду, а изображения в гробнице закрыли толстым слоем штукатурки.

Самые бедные слои жили в домах площадью 80 кв. метров. Такая была в Ахетатоне бедность!

Наконец, еще одной частью города был некрополь, тремя группами гробниц располагавшийся в восточных отрогах гор. Отсюда происходят самые впечатляющие рельефы с изображениями царствующей четы и их родственников: каждый сановник считал необходимым подчеркнуть, таким образом, свою лояльность. Именно эти рельефы поведали нам о частной жизни Нефертити. Рельеф из царской гробницы изображает рыдающих Нефертити и Эхнатона: они оплакивают свою, безвременно покинувшую мир, вторую дочь Макетатон. Один из ведущих русских искусствоведов-египтологов М. Матье даже не удержалась, чтобы сказать: “Сцена смерти Макетатон по силе переданных чувств превосходит все, что было создано и до нее, и после; таких образов страдающих родителей мы не найдем нигде”. Нам трудно судить, но есть мнение и косвенные данные, что именно после этой смерти все в доме Эхнатона пошло наперекосяк.

В таком городе Нефертити пришлось встретить зрелость, возможно, старость и умереть.

 

Собственно, Эхнатон никогда не собирался вводить монотеизм среди египтян и подвластных народов. Мысль его была гораздо проще. Он пытался спроецировать на небо устройство собственной империи. Подобно тому, как на земле есть фараон и в подвластных странах сидят собственные царьки, точно так же на небе царствует Атон, а “на местах” вполне могут существовать и другие боги, признающие главенство Атона.

 

                                                                

                                                        

 

 

 

Серия сообщений "История Древнего мира":
Часть 1 - Чудо фаюмского портрета
Часть 2 - Из истории Древнего Египта
...
Часть 7 - Страницы истории Древнего Египта
Часть 8 - Страницы истории Древнего Египта
Часть 9 - Страницы истории Древнего Египта
Часть 10 - Из истории Древнего Египта
Часть 11 - ИЗ ИСТОРИИ ДРЕВНЕГО ЕГИПТА
...
Часть 18 - Шумеры
Часть 19 - Загадка гробницы Тутанхамона
Часть 20 - Анализ ДНК египетских мумий

 Революционные преобразования Эхнатона.

Юношеская затея Эхнатона (ставшая уже наследственной чертой) — поменять всех богов на солнце — по-прежнему свербила эпилептичный мозг фараона. Теперь, получив реальную власть, он перешел в наступление по всему фронту, не замечая сожженных за собой мостов. Напрасно пытался переохотить его отец, напрасно отговаривали придворные, имевшие свои “плюсы” от многобожия, напрасно даже любимый дядя — второй жрец Амона — доказывал Эхнатону идиотизм подобной затеи.

(Примерная речь дяди Аанена на ухо царствующему племяннику:

— Пораскинь мозгами, владыка Верхнего и Нижнего Египта, до чего же ты глуп! Разве народ без тебя не знает, каким богам полезней поклоняться? Логично помолиться крокодилу: он может съесть. Логично приносить дары Нилу: он возьмет да и пересохнет. Даже бога с головой барана (жрецом которого я являюсь) есть смысл уважить хотя бы за то, что вот такой он не от мира сего. Но какое рациональное зерно можно сыскать в солнцепоклонничестве? Разве когда-нибудь солнце не всходило? Или не садилось? Разве подмечали за ним какие-нибудь выкрутасы? Разве выкидывало оно неожиданные коленца на небосводе? Затмения?.. Полная чушь! Их рассчитали две тысячи лет назад на две тысячи лет вперед. Никогда и никого солнце не подводило. Народ тебя не поймет, ты останешься в дураках, а твое имя станет нарицательным.

Но юный Эхнатон не принимал логики и возражений; ответ был один:

— Солнце-Шов. (Еще одно из имен Ра и Атона.), отец мой, да ликует он в небесах от даров моих!)

В первые четыре года правления религиозный оппозиционер умудрился четыре раза поссориться с фиванским жречеством. Видимо, жрецы приходили во дворец и грозили фараону небесными карами или обещали оставить его тело без погребения, как до этого успешно пугали Тутмоса VI и Аменхотепа III. (“Партбилет на стол!” в тридцать седьмом — подзатыльник рядом с этой угрозой.) Но все было без толку: Эхнатон лишь злился и лез на рожон.

К святая святых — святилищу Амона в Фивах (современный Карнак) — фараон приказал с восточной стороны пристроить Дом Атона, чтобы на рассвете с тихой песней и овощными дарами приветствовать подъем любимого отца. В храме возвели более ста колоссов Эхнатона. Народ диву давался, глядя на них: одежда, корона, скрещенные руки с символами власти (плетью и жезлом) — вроде, те же, что и прежде, но лицо и тело! Где это видано, чтобы фараона изображали в натуральном виде, как живого и даже внешне неприятного человека?!

 

Фараон Эхнатон

 

И фараонов и богов испокон века показывали одинаково красивыми, одинаково стилизованными и одинаково идеализированными. Египтолог А. Море оставил нам такое описание внешности фараона: “Это был юноша среднего роста, хрупкого телосложения, с округлыми женоподобными формами. Скульпторы того времени оставили нам правдивые изображения этого андрогина. (Существо, выдуманное Платоном, мужчина и женщина одновременно. Когда-то Зевс разрубил его пополам, с тех пор обе половинки ищут друг друга, и только нашедшим гарантирована любовь до гроба.), чьи развитые груди, чересчур полные бедра, выпуклые ляжки производят двусмысленное и болезненное впечатление. Не менее своеобразна и голова: слишком нежный овал лица, наклонно посаженные глаза, плавные очертания длинного и тонкого носа, выступающая нижняя губа, удлиненный и скошенный назад череп, который кажется слишком тяжелым для поддерживающей его хрупкой шеи”. (После консультаций с врачами египтологи решили, что Эхнатон был болен синдромом Фролиха. “Люди, пораженные этим заболеванием, часто обнаруживают склонность к полноте. Их гениталии остаются недоразвитыми и могут быть не видны из-за жировых складок (действительно, некоторые колоссы Эхнатона бесполы). Тканевое ожирение в разных случаях распределяется по-разному, но жировые прослойки откладываются так, как это типично для женского организма: прежде всего, в областях груди, живота, лобка, бедер и ягодиц”. Из-за этого “диагноза” ультрасовременные ученые обвиняют Эхнатона в сожительстве со своим преемником Сменхкарой, другие же считают его женщиной, а один из пионеров египтологии Мариэтт видел в нем кастрированного пленника из Судана.).

На все недоуменные вопросы посетителей Дома Атона скульптор Бек лишь разводил руками: “Меня научил сам царь”, — хотя отлично знал, где собака зарыта: если бы Эхнатон не изменил канон и стиль изображений, неграмотный египтянин не уловил бы разницу между Амоном и Атоном. Новая религия требовала новых изобразительных форм, и раз солнце теперь изображают не соколом, а в натуральном обличье — кругом, то почему сын солнца должен был выглядеть неискренне?

Попутно реформатор собирал команду сподвижников. Сообразительные прибежали сами, чувствуя, что атонизм — это всерьез и, по крайней мере, до конца их жизни. Главные скрипки при дворе играли мама Тэйе, воспитатель Эйе и дядя Аанен. Везир Рамес, служивший еще отцу Эхнатона, остался при той же должности. Фиванский князь Пареннефер (вероятно, дальний родственник) назначен хранителем печати и начальником всех работ в Доме Атона. Возглавив экспедицию за камнем для этого храма, он отправился к порогам и с честью выполнил порученное. Тем не менее, среди старых знакомых, посещавших все торжественные праздники и официальные попойки во дворце, среди жрецов и писцов найти необходимое число преданных идее Атона лиц оказалось сложно, проще говоря, Эхнатон не верил в их искренность. И реформатор “пошел в народ”, предлагая должности мелким помещикам и даже талантливым ремесленникам, напрямую не связанным с амоновским жречеством и дворцом. Яркий пример этому Май — главный зодчий, носитель опахала справа от царя, сказавший о себе так: “Я — бедняк по отцу и матери, создал меня царь, (а раньше) я просил хлеб”.

Конечно, среди подобных Май было много отребья, “уверовавшего” в идеалы монотеистической революции исключительно ради материальных благ и ощущения власти. Так было при всех революциях и переворотах. Но кого уж точно нельзя упрекнуть в неискренности — это Нефертити. Неожиданно она оказалась чуть ли не самой ярой приверженкой Атона и его любимицей. Ступая за мужем, на восходе и на закате она правит службу солнцу, ничем не умаляя своего достоинства рядом с сыном Атона. Более того, иногда Нефертити служит солнцу одна или с дочерью, из чего следует, что фараон с царицей жили порознь, каждый — в своих покоях с собственными молельнями, причем дочь (а потом и дочери) находилась с Нефертити.

По-видимому, в первые шесть лет царствования, проведенные в Фивах, Эхнатон был занят разработкой новой религии, поэтому нам неизвестно, обожал ли он в это время Нефертити без устали. Тех проявлений любви, которые воспеваются уже сто лет, на памятниках в Фивах нет. Все очень строго и целомудренно. Вряд ли можно считать проявлением глубокого чувства тот факт, что Эхнатон берет с собой Нефертити, когда отправляется награждать чиновников, — это этикет. Но чтобы прилюдно ласкать друг друга, целоваться, обниматься и прижиматься — такого в Фивах еще нет, не было ничего подобного и за всю предыдущую историю Египта. Более того, за границей Нефертити принимают как игрушку фараона, не более. Тушратта, царь Митанни. (Страна на территории совр. Сирии, в те времена — на южной окраине Хеттского царства.), в письмах шлет приветы Тэйе и своей дочери Тадухепе, обитающей в царском гареме, а о Нефертити — ни одного клинописного значка. Ее можно подразумевать лишь в выражениях типа: “И всем остальным женам — горячий привет”. Тушратта либо ничего не знает о Нефертити (что маловероятно), либо не воспринимает ее всерьез.

Как-то не верится, что в первые годы царствования фараон не имел достаточно сил, чтобы прилюдно поставить жену на одну доску с собой, не верится, зная характер Эхнатона: самовлюбленный и эгоистичный. Пощечины, которыми осыпал Тушратта Нефертити, фараон мог терпеть только в одном случае — он никогда не читал писем вассальных царьков, чтобы не расстраиваться просьбами прислать золото или шпионскими сообщениями о военных приготовлениях врага. Поглощенный идеологической борьбой за право Атона называться главным богом Египта и подвластных ему территорий, Эхнатон вообще не желал ведать, что творится на границах империи. Зачем отвлекать себя попусту? Ставка была сделана на Атона, как всеобъединяющую и всепримиряющую силу. Если у людей будет один бог, им нечего станет делить, рассуждал фараон-мистик. Но бог при этом требовался такой, который был бы понятен всем: египтянам, семитам, нубийцам Амон с головой барана или Ра с головой сокола для этого определенно не годились: одни племена не видели баранов, а другие считали сокола — вредной птицей. Поэтому Эхнатон выбрал бога, понятного всем, — солнце. Выбрал и соответствующий облик, не имеющий ничего общего с антропоморфными идолами: Атон изображался в виде диска, от которого исходили руки-лучи, несущие людям всевозможные блага.

На четвертом году правления Эхнатон получил третий наиболее чувствительный втык от жрецов Амона. Чем именно его донимали жрецы — неизвестно, но фараон перепугался всерьез: ему уже мерещился яд в вине или наемный убийца за шторой. И “живое воплощение Ра” решил действовать. К тому же у него и Нефертити родилась вторая дочь Макетатон.

Видя, что вся жизнь в Фивах пронизана культом Амона, которого ему в этом городе не одолеть, Эхнатон решил построить новую столицу, чтобы он и жрецы оставили друг друга в покое. Это был самый правильный ход, потому что к тому времени большую часть Египта боги уже “поделили”, и выгонять их с насиженных мест было бы кощунством. Эхнатону требовалось место, свободное от влияния какого бы то ни было бога, и такое он нашел — или ему нашли.

Спустившись на 300 километров вниз по Нилу, Эхнатон оказался в удобной долине, амфитеатром окруженной горами и рекой. На другом берегу, в 15 километрах, находился Гермополь — священный город бога мудрости Тота. (Греки приравнивали своего Гермеса к Тоту, отсюда и название Гермополь — город Гермеса. По-египетски он назывался Шмун. К слову сказать, Фивы — по-египетски Нэ, а Гелиополь — Он.). Здесь Эхнатон решил заложить новую столицу. Площадь в 180 кв. км вокруг была объявлена собственностью Атона. Границы Ахетатона — Небосклона Атона — были обозначены огромными стелами. При церемонии основания нового Солнечногорска Эхнатон, Нефертити и Меритатон подняли руки и поклялись Атону. Эхнатон, как главный зачинщик, произнес небольшую речь, позднее увековеченную на пограничных стелах и звучавшую в вольном пересказе примерно так:

— Да сотворю я Ахетатон отцу моему Атону именно в этом месте на стороне восходной (на левом берегу Нила), которое он сам окружил горами, и ни в каком другом. И буду приносить тут Атону жертвы. И пусть не говорит мне Нефертити: “Вот есть место доброе для Ахетатона в другом месте”, — не послушаю ее. И пусть не говорит мне то же самое любой сановник во всей земле египетской до края ее. И сам никогда не скажу: “Брошу я Ахетатон здесь и построю в другом месте”. Но сотворю здесь Дом Атона (то есть, храм) и Дворец Атона, и себе дворец и жене своей дворец. А гробницы, где бы мы ни умерли, пусть нам высекут в восточных горах — для меня, для жены, для детей и для всех семеров, вельмож и военачальников. И если все это не будет сделано — это очень нехорошо.

Вид города Ахетатон. Современная фантазия.

 

Как видно, выбирая место для новой столицы, Эхнатон откровенно наплевал на мнения жены и сановников, из чего можно заключить, что отличные от его мнения были. Но странно, что Нефертити вообще имела собственное мнение, все-таки она женщина восточная и должна повиноваться. Может, это семеры — высшие должностные лица — подыскали другое место для столицы и подначивали Нефертити нашептать Эхнатону им нужное и удобное?

Историки до сих пор спорят, впадая в непозволительные крайности, оказывала Нефертити влияние на Эхнатона или всякий раз послушно кивала головкой, слепок с которой является теперь гордостью Берлинского музея? Некоторые считают, что сам культ Атона внушила ему Нефертити, что Эхнатон сидел на троне и как попка-дурак повторял за женой распоряжения. По крайней мере, так было в первые шесть лет царствования Эхнатона. Интересно отметить, что при раскопках в Карнаке были обнаружены десятки тысяч строительных камней, относящихся к первым годам правления Эхнатона. И что удивительно, изображения Нефертити на них встречаются в два раза чаще, нежели ее венчанного мужа. На одном из блоков хрупкая Нефертити побивает палицей пленных, которые стоят перед ней на коленях. Сцена для египетского искусства почти классическая, но женщина появляется так в первый и единственный раз. На других изображениях царица одна стоит перед жертвенником, то есть, сама выступает посредником между богом и людьми, хотя эта обязанность принадлежит только одному человеку на земле — ее мужу. Есть изображения, как Нефертити правит колесницей, как сжимает в руке высший символ власти — скипетр. В фиванском храме Атона ее гигантские статуи расположены между статуями Эхнатона, а ведь такая почесть предполагается только для живого воплощения бога на земле! Там же была аллея сфинксов, одни из которых имели лицо Нефертити, а другие — ее мужа. Наконец, в некоторых надписях она именуется “той, кто находит Атона”, то есть, поставлена на одну доску с мужем. Может быть, следует признать и ее фараоном? Такие случаи в истории Египта известны. Последним фараоном Древнего царства была Нитокрис, а последним фараоном Среднего — Нефру-себек, да и в Новом царстве за сто лет до Нефертити на престоле сидела Хатшепсут. Вспомним и слова Эхнатона при основании Ахетатона, которые можно интерпретировать примерно так: “Не послушаюсь жены! Пусть хоть раз будет по-моему!”

Однако многие египтологи такую возможность не допускают. “Трудно было бы ожидать, чтобы рядом с таким самовластным и целеустремленным властителем могло стоять какое-либо другое венценосное лицо и оказывать направляющее влияние на ход государственной жизни”, — писал один из крупнейших русских египтологов именно этого периода Ю. Перепёлкин. По предположению других, в сознании Эхнатона выдвинутый им бог Атон — породитель всего живого — был как бы двуполым, поэтому сам Эхнатон олицетворял в нем мужское начало, а Нефертити — женское. Отсюда и распространившиеся на нее “привилегии” фараона. Третьи считали, что это произошло позднее, в Ахетатоне, в Фивах же Эхнатон считал себя воплощением Ра на Земле, а жену — его супруги Хатхор. Ведь одна из ипостасей Хатхор называлась именно “Прекрасная пришла” — Нефертити. Наконец, ни сама Нефертити, ни муж ее не только никогда не били пленных врагов дубинами, они и пленных-то за всю жизнь ни разу не видели, а от врагов старались держаться на почтительном расстоянии или делать вид, что при власти всемогущего Атона врагов просто быть не может.

Но даже если мы допустим, что до переезда в Ахетатон Нефертити действительно имела большое влияние и руководила Эхнатоном в идеологической борьбе, то едва ладьи отчалили от пристани Фив и последний жрец Амона скрылся из вида, Эхнатон показал жене, “кто в доме хозяин”. В одной из надписей он говорит:

“Услаждается сердце мое женой царевой да детьми ее. Да дастся состариться жене царевой великой Нефер-нефре-Атон Нефертити — жива она вечно вековечно!.. И была бы она под рукой фараона — жив он, цел и невредим! Да дастся состариться дочери царевой Меритатон и дочери царевой Макетатон, ее детям... были бы они под рукой жены царевой, их матери, вечно вековечно!”

 

Вот так, одной надписью фараон расписал все функциональные обязанности супруги. Участь Нефертити — любовь мужа, место — семья. Правда, позднее она была обожествлена, и Эхнатон даже присвоил ей титул “госпожа земли до края ее”, но это было лишь вынужденным следствием его титула — “господин земли до края ее”.

 

 

 

Серия сообщений "История Древнего мира":
Часть 1 - Чудо фаюмского портрета
Часть 2 - Из истории Древнего Египта
...
Часть 6 - Страницы истории Древнего Египта
Часть 7 - Страницы истории Древнего Египта
Часть 8 - Страницы истории Древнего Египта
Часть 9 - Страницы истории Древнего Египта
Часть 10 - Из истории Древнего Египта
...
Часть 18 - Шумеры
Часть 19 - Загадка гробницы Тутанхамона
Часть 20 - Анализ ДНК египетских мумий

 Нефертити и Эхнатон. Любовь.

 

Итак, Нефертити, скорее всего  росла при дворе фараона. Так и подмывает набросать серию умильных картинок: маленький Эхнатон отдает лепечущей Нефертити свои игрушки, зная, что к утру личный мастер из дворца настрогает новых. Или вот,  рыдающая Нефертити в окружении цветов и бабочек не ведает, чем помочь любимому другу, опять бьющемуся в эпилептическом припадке или опять заболевшему животом, лихорадкой и подобной хворью. Или так: на пиру во дворце Эхнатон и Нефертити едят утку на двоих, запивают из одного бокала, облизывают друг другу пальцы и звонко хохочут, впервые глотнув хмельного. А вот Эхнатон бросает дротик в бегемота, а верная Нефертити слабенькими ручонками обнимает его за ноги, чтобы неугомонный наследник ненароком не выпал из лодки. И, наконец, будущий реформатор и его пока еще подружка “смываются” с богослужения в честь Амона, столь им ненавистного с пеленок.

“Просмотрев” эти и подобные картинки, которые вполне могли оказаться в царской гробнице, если бы художник не забыл их воспроизвести, мы делаем законный вывод, что Эхнатону Нефертити пришлась по душе, он к ней привязался, а, созрев, — влюбился по уши, и ни у кого во дворце это не вызвало отрицательной реакции, тем более, у матери Эхнатона, которая сама была Парашей Жемчуговой по происхождению. Что же так прельстило настырного создателя монотеизма в юной Нефертити? Неужто по дворцу и вокруг бегало мало хорошеньких девушек, готовых ради принца позабыть на время о чувстве собственного девичества? 

Юная Нефертити. Современная фантазия.

Ответ весьма прозаичен: подрастающий преобразователь влюбился, как поэт (а он и был поэт), надо полагать, Нефертити, действуя плохо изученными законами женской логики, крепко взяла его в оборот. Какими только комплиментами на стенах собственных гробниц не осыпают ее придворные с безусловного потакания Эхнатона.

 

Ах, эта Нефертити, “сладостная голосом во дворце”, “владычица приязни”, “большая любовью”, “сладостная любовью”! Для нашего испорченного сексуальными революциями сознания подобные откровения свидетельствовали бы о том, что Нефертити никому не отказывала во дворце и всем пришлась по вкусу, но на самом деле это лишь неприкрытая лесть, свойственная Востоку. Даже фразу “Жена царева Нефертити — сказка в постели” Эхнатон принял бы как комплимент на свой счет.

До двадцати лет болезненный реформатор ходил по дворцу на положении неполовозрелого воздыхателя. Возможно, он проверял глубокое чувство, поселившееся в нем. А может быть, боялся потерять престол. Опять в воображении всплывают циничные картинки: неполноценный наследник палкой отгоняет единокровных сестер, жаждущих выйти за него замуж и сделать полноценным; распутный старик Аменхотеп III на ухо шепчет сыну: “Ну, зачем тебе делать Нефертити главной женой? — сойдет и побочной, в гарем ее, не раздумывая, потешишь плоть и забудешь, а тут родные сестры пропадают, того и гляди, помрут в девках, выбирай, какая приглянется, хочешь — Сатамон, хочешь — Бакетамон, да и остальные — девочки-не-промах, сам делал, хочешь — женись на всех сразу, обделали бы все по-семейному, по традиции предков, официальная жена фараона — это же не пальмовое опахало, сломалось — выбросил, я вот сделал подобную глупость, теперь последние волосы на парике рву, попомнишь меня, да поздно будет”.

Но родоначальник монотеизма держался твердолобым молодцом и в двадцать один год решил сочетать себя браком. Надо полагать, худородная царица Тэйе и ее брат Аанен, бывший первым жрецом (“самым великим из видящих”) Ра и вторым — Амона, воспитатель Эхнатона Эйе и его жена — кормилица Нефертити — составили мятущейся душе блок поддержки. От Аменхотепа III они просто отмахнулись, как от чудака, ничего не смыслящего в любви и жизни. Тэйе, катаясь с фараоном в лодке, проедала ему плешь, ратуя за сына; ее брат нагло врал фараону, что брак уже благословлен на небесах; Эйе с супругой, знавшие жениха и невесту с пеленок, шептали в кулуарах дворца, что будущую царицу сам Ра послал для спокойствия империи. Такую красотку не стыдно и иноземным послам показать и собственный взгляд потешить! И Аменхотеп III махнул рукой…

Итак, сыграна свадьба, первая страсть реформатора утолена, Нефертити беременна. Никто еще не знает, кем, но мы в курсе — девочкой. Все довольны, только у старого фараона голова болит: как бы дожить до тридцатого года правления, устроить народу хеб-сед и объявить сына соправителем.

“Праздник” хеб-сед, “отмечавшийся” по истечении тридцати лет царствования и затем повторявшийся через каждые три года, был очень древним. Первоегиптяне смотрели на вождя-фараона, как мы на барометр. От здоровья вождя зависел урожай, приплод в стаде, удачная охота и военные победы. Дряхлый старик на троне означал засуху и массовый падеж людей и скота. Дождавшись “праздника”, египтяне убивали фараона и, может быть, даже съедали, ликуя и радуясь, что наконец-то сын соединился с небесным отцом. Но ко времени Аменхотепа III хеб-сед модернизировали. Теперь фараону достаточно было продемонстрировать перед народом ряд легкоатлетических упражнений, сделать ритуальную гимнастику, доказывающую его бодрый дух, и выполнить кросс. (Обычай этот подспудно жив и сейчас. Достаточно вспомнить, как известные нам политики преклонного возраста могут отплясывать, борясь за голоса избирателей накануне выборов.), после чего жрецы инсценировали убийство фараона и даже хоронили “убиенного” в специально построенной для хеб-седа ложной гробнице, которая называется кенотаф. Полагают, что большинство пирамид именно такие кенотафы.

Итак, дождавшись хеб-седа, сделав ритуальную зарядку и “похоронив” себя в кенотафе, Аменхотеп III прилюдно объявил сына фараоном-соправителем. Но, вероятно, зарядку он сделал “на троечку”, народу не понравилось, народ засомневался в физической полноценности фараона. Возможно, раздался и другой ропот: сам сидит не по праву, так еще и сына притащил! И тогда старый развратник доказал свое право, женившись на собственной дочери Сатамон, то есть на фараонской дочке.

Ну, а Нефертити стала называться “женой царевой любимой, возлюбленной его образом коей доволен владыка обеих земель”, то есть царь Верхнего и Нижнего Египта.

Некоторое время все были счастливы: земля кормила, скот размножался, подданные царьки сидели тихо, — но уже назревали в стране события, сопоставимые разве что с Великим Октябрьским переворотом в России. Обретя власть, Эхнатон усиленно стал готовить для Египта эпидемию чумы — введение монотеизма. Для него главным богом был бог Атон (солнечный диск) и Эхнатон очень хотел, чтобы все думали, как он, и поступали соответственно. Ведь такими людьми управлять куда как легче.  

                  

Изображение бога Атона - солнечного диска с руками-лучами

Итак,  Нефертити стала супругой фараона.

(Вопрос “кем стать?”, мучающий нас в детстве, для египетских девушек решался посредством четырех вариантов: танцовщицей, жрицей, плакальщицей или акушеркой. Однако обеспечить каждую египтянку восьмичасовой загруженностью по специальности мужчины не могли и поэтому предлагали им по совместительству самую древнейшую профессию, оплачивавшуюся тогда не деньгами (которых еще не было), а браслетами и кольцами. Мужчины преследовали повивальных бабок в неурочное время, напропалую кутили с танцовщицами, из благочестия обхаживали жриц и уходили к небесному отцу, провожаемые толпой рыдающих и рвущих на себе одежды гражданок. Далекие от разврата сельские женщины основное время уделили хозяйству и детям, а в сезон помогали мужу на поле, и лишь спорадически, по общественной необходимости уподобляли себя то плакальщице, то акушерке. Феминистической заразой древние египтянки не страдали. Кроме того, в отличие от наших современниц они мочились стоя (мужчины сидя); по улицам ходили босиком, а обувались только в доме; придя в отчаянье, хватались не за голову, а за уши; наконец, многие египтянки были самые натуральные алкоголички, на пирах они упивались в дым, и их приходилось разносить по домам).

Став супругой фараона, Нефертити больше не ломала голову, пойти ей в танцовщицы или стать жрицей. У нее была единственная должность — служить фараону на один шаг впереди придворных и придворных дам, быть первой женой государства, “госпожой женщин всех”, супругой сына Ра.

Как всякой царице, ей выделили собственное хозяйство, размеры которого мы не знаем, но ясно, что это не шесть соток и даже не правительственная дача с пристроенным экологически чистым совхозом. В низовьях Нила располагались виноградники Нефертити (судя по обилию пометок на сосудах — весьма солидные), где-то неподалеку паслись ее стада, собственные корабли везли добро на собственные склады, а под рукой всегда находился собственный казначей и домоправитель в толпе собственной прислуги, писцов и стражи. Таким образом, быт был налажен, спокойствие и размеренность гарантированы, хватало даже любви, хотя муж был очень занят религиозными преобразованиями и строительством новых храмов. Нефертити занималась хозяйством и рожала дочерей...

Счастливые супруги - Эхнатон и Нефертити с дочерьми.

Серия сообщений "История Древнего мира":
Часть 1 - Чудо фаюмского портрета
Часть 2 - Из истории Древнего Египта
...
Часть 5 - Страницы истории Древнего Египта
Часть 6 - Страницы истории Древнего Египта
Часть 7 - Страницы истории Древнего Египта
Часть 8 - Страницы истории Древнего Египта
Часть 9 - Страницы истории Древнего Египта
...
Часть 18 - Шумеры
Часть 19 - Загадка гробницы Тутанхамона
Часть 20 - Анализ ДНК египетских мумий

Нефертити. Часть 1

Нефертити

 Об этой женщине совершенной, почти невероятной  красоты ходят мифы и легенды, но никто не знает достоверно ее историю. Мы тоже не претендуем на истину в последней инстанции, а окунувшись в домыслы и известные факты расскажем еще одну историю о жизни и любви прекрасной  царицы Нефертити…

(по материалам из сети)

Неизвестно наверняка, где и когда родилась Нефертити. Родители ее тоже неизвестны. Зато у Неферити была сестра по имени Бенремут и кормилица Гия (или Тия) — жена знатного придворного Эйе (Забегая вперед, скажем, что Эйе, уже глубокий старик, после смерти Тутанхамона женился на его вдове — третьей дочери Нефертити — и стал фараоном. Сначала нянчил мать, а в предчувствии маразма женился на  ее дочери, которую — совсем невероятно! — выкормила его же жена Тия.).

Многие полагают (и для этого есть косвенные основания), что Нефертити родилась в первое десятилетие царствования Аменхотепа III в Фивах. Происхождение ее туманно, но с трудом различимо. От первоначальной версии, будто Эхнатон пошел по стопам отца и женился на иноземной княжне ливийского или переднеазиатского происхождения. (Считали даже, что у нее нелады с пятым пунктом.), пришлось отказаться, едва стало известно, что воспитала Нефертити египтянка. Конечно, героиня могла быть египтянкой только наполовину (скажем, мать ее — иноземка из гарема), но у будущей царицы “всех времен и народов” была сестра. Да и само имя, на которое опирались сторонники “иноземной” версии происхождения, — Прекрасная пришла — египетского происхождения. Подобные имена в Египте были не редкость. Например, мальчика могли назвать Добро пожаловать, но ведь из этого не сделаешь вывод, что он приехал издалека в гости!

Потом подошла очередь гипотезы, по которой Нефертити приходилась сводной сестрой Эхнатону, то есть, в отцы ей “выбрали” Аменхотепа III, а в матери — побочную жену из гарема. Из-за укоренившегося среди египтологов мнения, что фараоны женились (главным браком) исключительно на сестрах, эта гипотеза держалась долго, хотя не имела под собой никаких оснований, исключая умозрительных. Ни в одной надписи, ни в одном документе Нефертити не величают “дочерью царевой”, равно как и ее сестру. Титул Бенремут в надписях — “сестра жены царевой великой Нефер-нефре-йот Нефр-эт. (Это тронное имя Нефертити — Прекрасная красотой Атона Прекрасная пришла.) — жива она вечно вековечно!” Следовательно, своим появлением на свет сестры не были обязаны Аменхотепу III. Тем не менее, внешнее сходство Эхнатона и Нефертити поразительно, хотя один, по нашим меркам, урод, а другая — красавица.

Зачастую их изображения даже путали, до сих пор иногда путают. Скорее всего, супруги и были родственниками, так как предположение, что Нефертити была без роду без племени или из бедной семьи, лучше сразу отмести как несостоятельное: никто не стал бы возиться с ней при дворе, да еще назначать высокопоставленную особу в няньки. Кивок в сторону Моисея, брошенного в корзинке на волю Нила и подобранного принцессой, тут не работает: во-первых, это из области легенд; во-вторых, Нефертити пришлось бросать бы вместе с сестрой; в-третьих, Моисей стал жертвой национализма. Собственных детей египтяне очень любили, тем более в благодатной стране они ничего не стоили родителям. Существовал неписаный закон выкормить и вырастить всех детей. Любой бедняк мог позволить себе ораву ребятишек: голодный десятый сын просто шел к берегу Нила и ел вдоволь тростника и лотоса. Что уж тут заикаться о фараонах и прочих обеспеченных средствами вельможах, они плодились как кролики.

Остается предположить, что Нефертити и Бенремут были дочерьми брата или сводной сестры Аменхотепа III и приходились внучками Тутмосу IV, ибо каждый фараон оставлял по себе потомство, исчислявшееся десятками. (Половой рекордсмен Рамзес II имел 160 детей). У самого Аменхотепа III было несколько сыновей и шестнадцать дочерей, но Нефертити среди них не отмечена.

Впрочем, нельзя отрицать и такого варианта: Нефертити была дочерью некоего высокопоставленного царедворца или жреца. Например, того же Эйе, только не от Тии, а от другой жены, недаром же он впоследствии, когда Нефертити была обожествлена, получил титул “отец бога”, который характеризовал его как тестя фараона. А если учесть, что впоследствии Эйе все-таки стал фараоном (следовательно, имел на трон хоть какие-то основания), то последнее предположение кажется наиболее приемлемым. Разрешить этот вопрос без новых археологических данных нельзя, хотя может статься, что обе версии совпадут: на ответственные посты фараоны, как и сейчас, ставили близких родственников.

Вполне вероятно, что при рождении Нефертити звали совсем по-другому, а “Прекрасной пришла” она стала только на троне.

Побочным доказательством в пользу нецарского происхождения Нефертити является тот факт, что сразу после женитьбы Эхнатона Аменхотеп III сделал сына соправителем, то есть поступил, как и Тутмос IV.

 

Нам приходится оперировать этими догадками потому, что до воцарения о Нефертити ничего не слышно, как если бы она сразу родилась царицей. Ничего удивительного в этом нет. О детстве и отрочестве ее мужа тоже почти ничего не известно. Жил при дворце мальчик, рос болезненным, все свободное время проводил в саду среди цветов и бабочек. (Не из детства ли идет его пацифизм?) Где-то неподалеку гуляла и юная Нефертити (судя по положению кормилицы, героиня росла если не во дворце, то вблизи него и наверняка часто там бывала). Таким образом, Нефертити и Эхнатон познакомились в песочнице. Возможно, кормилицы детей были подружками и на совместных прогулках сблизили будущих супругов, но это — из разряда “догадок вслепую”. В Древнем Египте детей кормили грудью до трех лет, после чего кормилица становилась для ребенка чем-то средним между Ариной Родионовной и гувернанткой. Тия была отменной (может быть, профессиональной) нянькой, Нефертити ее очень любила, иначе через много лет не доверила бы ей своих дочерей и не наградила титулом “взрастившая божественную”. (Вот только кто растил детей самой Тии? Наверное, женщины гарема, который держал ее муж Эйе, сам бывший воспитателем Эхнатона.).

                                                                      

 

                                                                 

 

 

 

Серия сообщений "История Древнего мира":
Часть 1 - Чудо фаюмского портрета
Часть 2 - Из истории Древнего Египта
...
Часть 4 - Страницы истории Древнего Египта
Часть 5 - Страницы истории Древнего Египта
Часть 6 - Страницы истории Древнего Египта
Часть 7 - Страницы истории Древнего Египта
Часть 8 - Страницы истории Древнего Египта
...
Часть 18 - Шумеры
Часть 19 - Загадка гробницы Тутанхамона
Часть 20 - Анализ ДНК египетских мумий

Хотелось бы вспомнить несколько судьбоносных страниц из истории Древнего Египта.

(Большинство мариалов и фотографий взято из сети. Все это собирались мною достаточно долго и для личного пользования. Поэтому публикую материалы без претензий на авторство)

 

На дворе стоял 1580 год до Рождества Христова или около того. В общем, раннее замнее утро...

Фараон Яхмос

Родоначальник XVIII династии, бывший фиванский князек Яхмос только что изгнал гиксосов — семитские племена непонятного происхождения, правившие Египтом полтора века. Для Египта он сделал доброе дело, но в памяти гиксосов наверняка остался неблагодарным: ведь именно они показали египтянам лошадь и научили править колесницей. Не помня себя от счастья, Яхмос перенес столицу в родные Фивы — город, который египтяне на самом деле называли Нэ. (Греки называли этот город Фивами за схожесть с одноименным городом в Беотии. О египетском городе Гомер спустя 6—7 веков писал: “Фивы египтян, где в домах величайшие богатства хранятся, стовратный град”. Хотя сто врат там никогда и не было, но Гомер их и не мог видеть.)
В те времена чуть ли не каждый египетский город был центром культа какого-нибудь бога, хотя правильнее будет сказать, что рано или поздно любое святилище “обрастало” городом. В Фивах больше других любили Амона, особенно жрецы, которые от своей любви имели и стол и дом. Амон издревле был известен как записной карьерист и уже не один век лез наверх пантеона, расталкивая локтями более скромных богов. В конце концов, этот бог, являющийся смертным то с головой барана, то — шакала, а изредка и человеческой, своего добился, и как только Яхмос основал Новое царство Египетское, жрецы объявили Амона верховным богом Верхнего и Нижнего Египта. Это была явная узурпация по отношению к остальным двум с половиной тысячам богов.
Преемники Яхмоса оказались фараонами энергичными и агрессивными.

 

 Фараон  Тутмос 3

Чувствуется, что полтора века бездействия под гнетом гиксосов ущемило их национальную гордость. Они бросились завоевывать все подряд, и только смерть могла их остановить. Например, Тутмос III, правивший 54 года, ходил на нубийцев и ливийцев, взял Палестину с Сирией и, одержав победу над митаннийским войском при Каркемише, в 1467 году переправился через Ефрат. После этого дань Египту стали посылать цари Вавилона, Ассирии и хеттов, хотя их об этом никто не просил — они как бы откупались наперед.

 

Фараон Аменхотеп 2

Наследник Тутмоса Аменхотеп II тоже не сидел сложа руки: несколько раз устраивал “профилактические” походы в покоренные земли, занял Угарит и опять вышел к Евфрату. У этого Аменхотепа был лук, и уж не знаю, сам он так решил или кто из приближенных надоумил, но однажды фараон объявил, что сильнее его нет лучника в египетском войске, и его лук может натянуть только он сам. Позднее этот лук нашли рядом с его мумией: грабители на это сокровище не позарились.
Вообще, безудержное хвастовство было любимым коньком фараонов. В надписях они умудрялись побеждать даже там, откуда едва уносили ноги. Вот типичный пример зазнайства той эпохи, хотя доля правды в нем есть:
“Вожди Митанни явились к нему (Аменхотепу II) с данью на спине, чтобы молить царя о даровании им сладкого дыхания жизни... Эта страна, не знавшая раньше Египта, умоляет теперь благого бога”.
Если верить надписям, из каждого похода (а только Тутмос III совершил их против одной Сирии семнадцать) фараоны приводили десятки и даже сотни тысяч пленных. Сложив эти данные и приплюсовав умозрительные числа с недошедших до нас памятников, легко убедиться, что фараоны обратили в рабство больше людей, нежели тогда обитало на земле, включая американских аборигенов. Приписками, безусловно, занимались жрецы Амона, но не лесть двигала ими. Они активно проводили мысль, что победы одерживают не фараон и войска, а бог Амон. Таким образом они набирали политические очки, отхватывали хороший кус трофеев и все чаще заставляли фараона действовать по своей указке. Чтобы фараону совсем некуда было отступать, жрецы объявили его сыном Амона, хотя тот по старинке продолжал себя считать сыном Ра — солнцем обоих горизонтов, культ которого был более древним и отправлялся в городе Гелиополе (Он). Не споря с ним, жрецы пошли на компромисс и отождествили Амона с Ра. Получился бог по имени Амон-Ра. После этого власть их и доходы сильно увеличились.

Фараон Тутмос IV

Преемнику Аменхотепа II — Тутмосу IV — такие дела не очень пришлись по душе, поэтому на родине он восстановил культ Ра в прежнем виде, но на честный бой со жрецами Амона выходить побоялся. Он сделал им другую гадость: не предпринял ничего существенного, чтобы расширить владения Египта, от этого жрецы несколько похудели, но пока смолчали.

Фараон  Аменхотеп III 

Следующий фараон — Аменхотеп III — также не питал большой любви к жрецам Амона, но терпел по необходимости, чтобы умереть в своей постели. На десятом году царствования он перенес в Фивы культ Атона и организовал в его честь празднества в Карнаке. Атон (Йот) — это “Солнечный диск”, одно из воплощений бога Ра. Культ Атона, таким образом, был видоизменением культа Ра и конкурентом Амону, и поначалу речь шла лишь о восстановлении в правах “отеческого” бога, чья власть была попрана гиксосами и жрецами Амона. Однако у Атона наблюдалось одно существенное отличие, ставшее потом краеугольным камнем главных современных религий. Привычный египтянам Ра изображался в виде человека, либо человека с головой сокола. Но точно так же иногда изображался и Амон и другие солярные божества. Кроме Атона. Атон — это тот, кого любой египтянин мог ежедневно наблюдать, задрав голову: солнечный диск, податель благ, протягивающий людям лучи-руки, которые держат символ жизни в виде креста “анх” — бог-солнце в истинном, натуральном обличье. Первое в мировой истории божество, не имеющее внешнего вида человека, животного или какой-нибудь чудовищной образины.
Понятно, что трусливые уколы Аменхотепа, которыми он допекал фиванское жречество, помимо социально-экономических и политических, имели и множество мелких, бытовых причин из разряда: я им покажу, кто в доме хозяин! (Кстати говоря, слово “фараон” буквально означает “дом (стол) царя”) На открытый конфликт фараон и сторонники светской власти все-таки идти не решились (ведь он умер под именем “Амон доволен”), но у него подрастал сын, чуть ли не с пеленок точивший зубы на фиванское жречество. Вот на него-то будущий свекор Нефертити и поставил. Но существовала проблема.
В Древнем Египте власть передавалась по наследству, но по женской линии. У каждого фараона были одна законная жена и жены гарема, соответственно и дети делились на детей царицы и детей гарема. Престол наследовал законный сын или “сын гарема”, но обязательно женившийся на единокровной сестре от главной жены. В сознании египтян именно законная царевна вступала в брак с сыном Ра, которого перед смертью указывал “прошлый” сын Ра, то есть угасающий фараон. Обычай этот оказался очень живуч. Даже в I веке до н. э., когда Египтом правили македоняне Птолемеи, знаменитая Клеопатра вынуждена была поочередно выйти замуж за своих братьев и таким путем обеспечить права на трон.
Сам Аменхотеп III был сыном Тутмоса IV и митаннийской принцессы из гарема. Формально он не имел прав на престол. Возможно, у Тутмоса не было дочерей от царицы, или они умерли в детстве, и тогда Тутмосу пришлось сделать сына своим соправителем еще при жизни, обходя ловушки матрилинейного права и желая продолжить династию.
Аменхотеп III правил 39 лет (1405—1367) (По поводу дат у египтологов до сих пор нет однозначного решения. Каждый считает именно свою хронологию единственно правильной. Впрочем, разночтения здесь невелики), сидя сиднем в Фивах. Военные походы не любил, соглашался лишь построить какой-нибудь грандиозный храм, дабы увековечить себя (что ему и удалось). Он вел жизнь сибарита, наслаждаясь роскошью во дворце, и больше всего любил кататься с царицей на лодке, которая называлась “Сияние Атона”.
Между тем соседи — Ассирия и Вавилон, — угадав слабину фараона, вместо того, чтобы платить дань, стали требовать золота, причем открыто и не стесняясь. Аменхотеп посылал, покупая золотом покой себе и подданным. Даже подвластный митаннийский царь требовал золота, апеллируя к родственным чувствам:
“В стране моего брата золота все равно, что пыли... Более, чем моему отцу, да даст мне и да пошлет мне мой брат”.
Дерзость неслыханная! Митаннийский царь не просто требует, а требует с доставкой на дом. Но Аменхотеп решил не спорить — покой дороже. А ведь империя трещала по швам!
Вероятно, уже при дворе Аменхотепа III родилась “пацифистская” идея спасти империю мирным путем. Решили повсеместно ввести культ Атона, чтобы создать разноплеменным подданным единого зримого бога, заменив местных божков, и на почве единобожия сдерживать покоренные народы от четвертого порога Нила до Евфрата, не прибегая к силе. Атон, как доступный общему пониманию религиозный символ, наиболее подходил на эту роль. Бог по кличке Амон, менявший головы, как носовые платки в насморк, явно не устроил бы семитов и эфиопов. Однако жрецов Амона — самой сильной партии Египта — только он устраивал. Оставалось либо забыть идею, либо бороться.

Царица Тэйе. Современная фантазия

Жена Аменхотепа царица Тэйе не была дочерью фараона. Одно время ее считали иностранкой, как и мать ее мужа: представительницей семитских народов или ливийкой. Отталкиваясь от этого, все “причуды” ее сына Эхнатона (До переезда в новую столицу Эхнатона звали Аменхотеп IV, но мы его сразу будем называть Эхнатон, чтобы не путать читателя.) приписывали иноземному материнскому влиянию, хотя имя Тэйе — типично египетское (Это тоже не совсем правильная постановка вопроса. Известно, например, что выезжавшие в Московию немцы и татары уже в первом поколении принимали русские имена и прозвища.). Крупнейший египтолог прошлого Г. Масперо предлагал видеть в женитьбе Аменхотепа III романтическую историю: безумно влюбленный царь и красавица пастушка. До конца он не угадал, но кое в чем не ошибся: Тэйе вполне можно занести в разряд пастушек. Отцом ее был начальник колесничих и начальник стад храма бога Мина — Юйя (применительно к нам, главнокомандующий военно-воздушными силами и замминистра сельского хозяйства по совместительству). Сначала в нем видели сирийского царевича, потом в погоне за сенсациями объявили, что он-то и есть библейский Иосиф, однако недавно стало известно, что Юйя — уроженец египетского города Ахмим.
А мать Тэйе — Туйя — одно время жила в двух гаремах (либо по очереди, либо через ночь): она была “управительницей гарема Амона” и “управительницей гарема Мина”. К тому же она носила подозрительный со всех точек зрения титул “украшение царя”. Возможно, этот факт и позволил Аменхотепу III взять Тэйе в жены, то есть, традицию он, безусловно, ломал и в то же время как бы не безусловно. Однако другую традицию он нарушил точно, когда в официальных документах вслед за своим именем стал указывать имя жены. До него подобные проявления чувств к любимым женам фараоны скрывали (Аменхотеп настолько боготворил Тэйе, что приказал почитать ее как божество в персональном храме. Правда, находился этот храм у третьих порогов Нила.).
С нашей точки зрения, совершенно непонятно, что он нашел в Тэйе привлекательного. Ее скульптурным портретом, на три четверти состоящим из пышных волос с чужой головы, вполне можно пугать детей перед сном, а если убрать парик, то и утром. Насколько прекрасен знаменитый бюст Нефертити (хотя это лишь пробная заготовка), настолько неприятно (при правильных, в общем-то, чертах) лицо свекрови.
А вот сам Аменхотеп был мужик что надо. Две его физиономии до сих пор украшают набережную Невы, и петербургские алкоголики с большим удовольствием пьют в компании этих сфинксов, дружелюбно похлопывая по щекам свекра Нефертити. (Некоторые даже говорят: “Ну-ну, лежи тихо”. Сам слышал.)
На четвертом году царствования Аменхотепа Тэйе родила ему сына, названного по отцу, только под номером IV.

 Аменхотеп 4. Фараон Эхнатон

Но это уже другая история...

 

Серия сообщений "История Древнего мира":
Часть 1 - Чудо фаюмского портрета
Часть 2 - Из истории Древнего Египта
Часть 3 - История Древнего Египта
Часть 4 - Страницы истории Древнего Египта
Часть 5 - Страницы истории Древнего Египта
Часть 6 - Страницы истории Древнего Египта
Часть 7 - Страницы истории Древнего Египта
...
Часть 18 - Шумеры
Часть 19 - Загадка гробницы Тутанхамона
Часть 20 - Анализ ДНК египетских мумий

 

                                

Мама научила меня ПРЕОДОЛЕВАТЬ НЕВОЗМОЖНОЕ: "Закрой рот и ешь суп".
Мама научила меня УВАЖАТЬ ЧУЖОЙ ТРУД: "Если вы собрались поубивать друг друга, идите на улицу, я только что полы вымыла".
Мама научила меня ВЕРИТЬ В БОГА: "Молись, чтобы эта гадость отстиралась".
Мама научила меня МЫСЛИТЬ ЛОГИЧНО: "Потому что я так сказала, вот почему".
Мама научила меня ДУМАТЬ О ПОСЛЕДСТВИЯХ: "Вот вывалишься сейчас из окна, не возьму тебя с собой в магазин".
Мама научила меня СТОЙКОСТИ: "Не выйдешь из-за стола, пока не доешь".
Мама объяснила мне ПРИЧИННО-СЛЕДСТВЕННЫЕ СВЯЗИ: "Если ты сейчас не перестанешь реветь, я тебя отшлепаю".
Мама научила меня НЕ ЗАВИДОВАТЬ: "Да в мире миллионы детей, которым не так повезло с родителями, как тебе".
Мама научила меня КАК СТАТЬ ВЗРОСЛЫМ: "Если не будешь есть овощи, никогда не вырастешь".
Мама научила меня СМЕЛО СМОТРЕТЬ В БУДУЩЕЕ: "Уж погоди, дома я с тобой поговорю".
Мама научила меня ОСНОВАМ САМОЛЕЧЕНИЯ: "Если ты не перестанешь косить глазами, на всю жизнь так и останешься косым".
Мама научила меня ЭКСТРАСЕНСОРИКЕ: "Надень свитер, я же знаю, что тебе холодно! "
Мама преподала мне ОСНОВЫ ГЕНЕТИКИ: "Это у тебя все от отца! "

 

                                                     

Серия сообщений "улыбнись":
Часть 1 - Постскриптум
Часть 2 - О женщине с улыбкой
Часть 3 - Мама меня научила...
Часть 4 - Девичник
Часть 5 - Позитив
...
Часть 39 - Дневник сиониста
Часть 40 - Дневник сиониста
Часть 41 - Забей на все и живи по кайфу

Лень (от лат. lenus — спокойный, медлительный, вялый) — отсутствие или недостаток трудолюбия, предпочтение свободного времени трудовой деятельности. Традиционно расценивается как порок.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Серия сообщений "котоматрица":
Часть 1 - Котоматрица, время обедать...
Часть 2 - Котоматрица. Время обедать 2
Часть 3 - Вот такой он, март 2013
Часть 4 - коты и техника
Часть 5 - Ленивые коты

 

Отдали дочку (около 2-х лет) свекрови на дачу. Через неделю звонок: девочка больна! Через час после первого: "Все в порядке, но выбросили бы вы своего кота нафиг!". Оказалось: Свекровь в панике: ребенок ни разу на даче не какал.... Оказалось - ребенок какал. В песочнице. И АККУРАТНО ЗАКАПЫВАЛ. Дядя Барсик плохому не научит.

 

                                            

...Дверь распахнулась и рыцарь вбежал в комнату к красавице принцессе.
Красавица плакала, сидя на кровати. Увидев его, она разрыдалась еще сильней.
- Завтра меня отдадут дракону, - причитая, сообщила она рыцарю. -
Каждый год дракон требует на съедение самую красивую девственницу города. А это я! Ну почему я такая красивая?!
- Я спасу тебя! - пылко ответил рыцарь.
- Ты убьешь дракона? - обрадовалась принцесса.
- Есть и более простое решение, - ответил рыцарь, стягивая с себя штаны.
- А других простых способов нет? - с сомнением в голосе поинтересовалась принцесса.
- Ну, еще можно сломать тебе нос и ты перестанешь быть самой красивой, - задумчиво сообщил рыцарь.
Принцеcса вздохнула и принялась стаскивать с себя платье...

 

                                                                 

Серия сообщений "анекдоты":
Часть 1 - Анекдоты о блондинках
Часть 2 - Герасим и Муму
...
Часть 4 - анекдоты о котах
Часть 5 - Сокровенное
Часть 6 - Женщины, они такие...
Часть 7 - МОЯ ОДЕССА
Часть 8 - Царевна-лягушка и женихи
...
Часть 32 - Три самых страшных греха
Часть 33 - Попугай, кот и теща
Часть 34 - продается говорящая собака

 Ну, вот и выросло поколение котов, которым уже не понежиться на мониторе...

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

МАгнитик на холодильник

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Вторая жизнь монитора

 

 

 

 

 

Мама спит и я устала...

 

НЕ мешайте идет загрузка!

 

 

 

 

 

Серия сообщений "котоматрица":
Часть 1 - Котоматрица, время обедать...
Часть 2 - Котоматрица. Время обедать 2
Часть 3 - Вот такой он, март 2013
Часть 4 - коты и техника
Часть 5 - Ленивые коты

 

Как мне сказали, это совершенно правдивая история. Ну, если и не во всех деталях, то, во всяком случае, довольно занятная и веселая…

читать далее

 

 

интересно и просто...

Отдыхая на Красном море в Эйлате, я познакомилась с очень интересными людьми. Они из Америки.
Это пожилые люди 75- 80 лет. Много путешествуют. Путешествия часто сопровождаются длительными походами. Ножками- Ножками. А как же суставчики?
И вот сегодня прислали они мне интересный рецепт для поддержки суставов. Спешу поделиться, а может быть, и пригодится.

Давно по радио услышал выступление военного врача, профессора с советом как поддержать суставы в отличном состоянии, попутно убрав многие проблемы, с ними связанные. Проверил на себе, знакомых - чудо просто.

Рецепт такой - покупаете в любом продуктовом магазине 150г (на курс) обычного желатина, ссыпаете в баночку и вечером в четверть стакана ледяной воды насыпаете две чайных ложки без верха (примерно 5г), размешиваете и оставляете до утра.
Смысл в том, что так он набухнет и растворится в желе за ночь.
Утром выпиваете натощак, добавив соку, либо воды с сахаром, или без (но не кипятка, просто теплой).
Действует так, что через неделю человек, ранее жаловавшийся на боли в ногах, спине, шее - их перестает замечать!
Курс - месяц, через год повторить.
Это способ восстановить "смазку" в суставах, а от нормальных суставов зависит и нормальная работа многих органов (связано все в теле).

Единственное "но"- слишком просто, не верят!
Дорогая таблетка от боли - да, химия лекарственная по крутым ценам, конечно, а такое примитивное, безопасное лечение, требующее к тому же ежедневных усилий (налить, выпить) - доверия не внушает

 

 

 

 

Психолог советует:

 

 

 

Объясняйте только один раз. Не нужно никому ничего объяснять больше одного раза (исключение - дети). Если это ваш наёмный работник - на второй раз его нужно уволить.

Если это ваш начальник - вам не судьба там работать.

 

Никому ничего не доказывайте. Если вы испытываете необходимость постоянно что-то кому-то доказывать, то это значит, что вы не в ладу с самим собой. Доказывать можно только если это ваша работа (вы адвокат, прокурор, преподаватель высшей математики).

 

Не общайтесь с "плохими " для вас людьми. Это происходит от бессознательного желания "переделать их в хорошие", но это невозможно. Нужно просто уйти и забыть.

 

Удаляйтесь вообще от всего "плохого". Не нужно слушать плохих новостей, дочитывать плохую книгу, общаться "из вежливости" с человеком, с которым вам неприятно общаться.

 

Не нужно с кем-то говорить о плохих вещах.  Это имеет смысл только в случае, когда вы можете помочь: речь идёт о ваших близких.

 

Всегда выбирайте бoльшее. Иначе впоследствии вы непременно будете сожалеть о сделанном выборе.

 

 

 

Берегите близких. Других близких уже точно не будет. Другие друзья - теоретически возможны, но это маловероятно. Чем старше вы становитесь, тем сильнее сближаются эти понятия.